Текст книги "Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход"

Автор книги: Диана Гэблдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Диана Гэблдон
Барабаны осени. Удачный ход

Эта книга в общем и целом обращена к отцам, в том числе и к моему собственному отцу, Тони Гэблдону, – он тоже любит сочинять разные истории.

Автор выражает искреннюю благодарность

– моему редактору Джеки Кантору, который, услышав о том, что в этой серии появилась новая книга, сказал: «Почему меня это ничуть не удивляет?»

– моему мужу Лугу Уоткинсу, который сказал: «Не понимаю, как ты умудряешься с этим справляться; ты же ничего не знаешь о мужчинах!»

– моей дочери Лауре, которая проявила неслыханную щедрость, позволив мне стащить пару строчек из ее сочинения, написанного в восьмом классе, – для Пролога; моему сыну Сэмюэлю, который сказал: «Ты что, вообще никогда не закончишь эту историю?» – и тут же добавил, не успев перевести дыхание: – Ну, раз уж ты все продолжаешь и продолжаешь, скажи, там появится снова Макдоналд?) и моей дочери Дженнифер, которая ляпнула: «Ты вообще собираешься переодеться, прежде чем пойдешь на встречу с моим классом? Да ты не пугайся, мамуля, я уже все для тебя приготовила!»

– безымянному шестикласснику, который, возвращая мне отрывок новой части, бродивший по классу во время встречи в школе, заявил: «Ну, это будет довольно длинно, да? Но в общем интересно. Вот только люди так не поступают, а?»

– Яну Маккиннону Тэйлору и его брату Хэмишу, за перевод с гэльского, за идиомы и цветистые ругательства. Нэнси Буши – за то, что отпечатала гэльскую речь. Карлу Хагену – за консультации по латинской грамматике. Сказан Мартин и Реду Снайдеру – за греческие цитаты. Сильвии Петтер, Элизе Скидмор, Джанет Кайфер Келли и Карен Першинг – за помощь с французским языком.

– Джанет Макконнэхи и Кейт Шеппард – за чудесные латинские стихи и их собственное сочинение «К Анакреону».

– Мэри Кэмпбелл Тернер и Руби Винсент – за возможность попользоваться их еще не опубликованным историческим исследованием о шотландских горцах в Кейпфире. Клэр Нельсон – за то, что дала мне свою энциклопедию «Британика» издания 1777 года. Эстер и Биллу Шиндлерам – за их книги о восточных лесах.

– Марту Бренглу – за подробное описание некоторых обрядов. Меррилу Корнишу – за его изумительное описание багряника в цвету. Арлену и Джо Маккри, за имена святых и описание процесса пахоты на мулах. Кену Брауну – за подробности пресвитерианских и баптистских ритуалов (которые вообще-то почти не попали в окончательную редакцию текста). Дэвиду Стэнли, замечательному шотландскому писателю, – за советы относительно одежды горцев.

– Барбаре Шнелл – за перевод с немецкого, устранение ошибок и сочувственное чтение.

– Доктору Элен Манделл – за медицинские консультации, внимательное прочтение и полезные предложения насчет того, что можно написать о разного рода физических травмах.

– Доктору Розине Липпи-Грин – за подробности жизни могавков и их обычаев.

– Маку Беккету – за его рассказ о древних и современных духах.

– Джеку Уайту – за воспоминания о жизни в Шотландии в качестве бродячего певца, а также за шутки насчет килтов.

– Сюзан Дэвис – за дружбу, бесконечный энтузиазм, десятки книг и многое другое, – и за землянику.

– Уолту Хоуну и Гордону Фенвику – за то, что сумели мне объяснить, что такое фурлонг, восьмая часть мили.

– Барбаре Райзбек и Мэри М. Роббинс – за их консультации по целебным трапам и фармакологии прошлых веков.

– Арнольду Вагнеру и Стивену Лопэту – за объяснение того, что как взрывается.

– Маргарет Кэмпбелл и другим жителям Северной Каролины за их щедрые описания их чудесного штата.

– Джону Л. Майерсу – за рассказы о призраках и за позволение использовать некоторые черты его внешности и характера при описании Джона Куинси Майерса, Горного человека. Но грыжа – это чистая выдумка.

– И, как всегда, я также благодарю многих членов литературного форума и форума писателей, чьи имена, как ни жаль, выскользнули из моей памяти, – за их многочисленные интересные предложения и содержательные беседы.

– Особую благодарность я выражаю Розане Мэдрир Гатти, за ее огромный труд по созданию сайта Дианы Гэблдон.

– И еще спасибо Лори Массер, Дону Ван Винклю, Каре Галлаган, Вирджинии Клот, Элине Факсон, Эллен Стэнтон, Элин Смит, Кэти Кравиц, Ханнеку (его фамилия была очень неразборчиво написана), Юдифь Макдоналд, Сюзан Хант и ее сестре Холли и многим другие – за их удивительные описания вин, рисунков, сортов шоколада, кельтской музыки, супов, скульптур, вереска под Калоденом, платков с вышивкой и множества другого, – все это весьма меня приободрило и помогло мне в работе.

И наконец – спасибо моей маме, мимоходом касавшейся меня.

Диана Гэблдон

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
УДАЧНЫЙ ХОД

Глава 30
В разреженном воздухе

Оксфорд, апрель 1971 года

— Нет, – твердо сказал Роджер. Он повернулся, чтобы посмотреть на низкое небо за окном, держа возле уха телефонную трубку. – Ни малейшей возможности. Я на той неделе уезжаю в Шотландию, я уже говорил тебе.

– Ох, ну Роджер! – умоляюще произнесла Дина. – Это же как раз в твоем духе! И это ничуть не отвлечет тебя от дел; ты сможешь отправиться в гор-ры как раз к началу охотничьего сезона, и ты же сам сто р-раз повторял, что твоя девушка не освободится до июля.

Роджер заскрипел зубами от демонстративного шотландского акцента Дины и открыл было рот, чтобы повторить отказ, но не успел.

– Они тоже американцы, Родж! – сказала Дина. – Ты же так любишь американцев! Ну, то есть американских девушек, – добавила она, коротко хихикнув.

– Ну-ка послушай, Эдвина, – заговорил он, собрав все свое терпение. – У меня есть кое-какие планы на отпуск. И в них не входит сопровождение американских туристов в их прогулках по лондонским музеям.

– Нет-нет, – заверила его Дина – Мы уже наняли для них хорошего гида, а тебе нужно только отправиться с ними на конференцию, и все.

– Да, но…

– Денежки, Родж! – промурлыкала она в трубку, извлекая наконец на свет свое секретное оружие. – Это же американцы, говорю тебе. Ты ведь понимаешь, что это значит. – Дина многозначительно помолчала, давая Роджеру возможность обдумать, какой может оказаться сумма комиссионных за неделю пребывания на конференции с бандой американских ученых, чей официальных сопровождающий заболел. По сравнению с его жалованьем сумма выходила просто астрономическая.

– Ох… – Роджер почувствовал, что готов сдаться.

– Я на днях слышала, что ты вроде как собираешься жениться, Родж. Ну, вот и закажешь на свадьбу лишний рубец с потрохами, а?

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты жутко хитра, а, Эдвина? – резко спросил он.

– Нет, никогда, – Дина снова хихикнула, потом сообщила командным тоном: – В общем, увидимся в понедельник, чтобы составить программу, – и повесила трубку.

Роджер подавил глупое желание шмякнуть телефонный аппарат об пол и вместо того аккуратно положил трубку на место.

В конце концов, может, это не так уж и плохо, неуверенно подумал он. По правде говоря, деньги его не слишком интересовали, но провести неделю на конференции… это могло помочь ему отвлечься от другого. Он взял основательно смятое письмо, лежавшее рядом с телефоном, разгладил листок, и его глаза заскользили по строкам, хотя он и знал их уже почти наизусть.

Ей очень жаль, говорила она. Все дело в персональном приглашении на техническую конференцию в Шри Ланке (Боже милостивый, неужели этим летом все американцы разом решили отправиться на какие-нибудь конференции?), возможность заключения важного контракта, собеседование по поводу работы {Собеседование? Господи, да неужели не ясно: она вообще оттуда не вернется!)… в общем, она не может отказаться. Ей искренне жаль. Увидимся в сентябре. Я напишу. Люблю тебя.

– Да уж, точно, – – пробормотал он. – Любит.

Он снова смял письмо и швырнул его в стену. Бумажный шар отскочил от серебристой рамки фотографии и упал на ковер.

– Ты могла бы сказать мне все прямо, в открытую, – громко произнес Роджер. – Что ты нашла кого-то другого; ну, это ведь твое право, не так ли? Ты всегда была умницей, а я – дураком. Но почему ты не хочешь быть честной, ты, лживая маленькая сучка?

Он попытался справиться со вспыхнувшей в нем яростью; ему нужно было что-нибудь, что заполнило бы пустоту внутри него. Но – ничто ему не могло помочь.

Он вынул фотографию из рамки, испытывая острое желание разорвать ее в клочки, а заодно вырвать из своего сердца Брианну. Но кончилось тем, что он просто долго-долго стоял, глядя на ее лицо, а потом осторожно положил фотографию на стол, изображением вниз.

– Значит, тебе жаль, – сказал он. – Что ж, и мне тоже.

Май 1971 года

Эти ящики ожидали его у стойки портье, когда он вернулся в колледж после конференции – разгоряченный, усталый и по горло сытый американцами. Ящиков было пять, и их обширные деревянные бока сплошь покрывали яркие наклейки международных фирм морских перевозок.

– Что это такое? – Роджер ловко расписался на квитанции, подсунутой ему рассыльным, другой рукой одновременно роясь в кармане в поиске чаевых.

– Ну, я-то не могу этого знать, правда? – Рассыльный, сердитый и пропотевший из-за того, что ему пришлось волочить весь этот груз через двор к холлу, где восседал портье, с грохотом поставил последний ящик на остальные. – Но все это ваше, парень.

Роджер осторожно приподнял верхний ящик. Если в нем были не книги, тогда он был набит свинцом. Тут он заметил краешек конверта, тщательно приклеенного липкой лентой к нижнему ящику. С некоторым трудом Роджер добрался до конверта и вскрыл его.

«Ты как-то раз сказал мне, что твой отец утверждал: каждый нуждается хоть в какой-то истории, – прочитал он. – Это – мой вариант. Совпадает ли он с твоим?»

В записке не было ни приветствий, ни прощаний; просто одна-единственная буква «Б» вместо подписи, начертанная размашисто, дерзко…

Роджер несколько мгновений тупо смотрел на нее, потом сложил листок и спрятал его в нагрудный карман рубашки. Осторожно присев на корточки, он взял один из ящиков и взвесил его на руках. Черт, да в нем фунтов шестьдесят, никак не меньше!

Вспотев от натуги, Роджер доволок ящик до своей гостиной и, поставив его на пол, отправился в крошечную спальню и основательно порылся в комоде и шкафу. Наконец, вооруженный отверткой и бутылкой пива, он вернулся в гостиную и занялся посылкой. Роджер изо всех сил старался подавить нарастающее волнение, но ему это не удалось. «Совпадает ли он с твоим?» Что могла прислать ему проклятая девчонка?

– История, вот как? – пробормотал он. – Музейные ценности, судя по тому, как ты их упаковала…

Внутри большого ящика оказался второй, поменьше, засыпанный мягкой упаковочной стружкой. Под крышкой этого второго ящика Роджер обнаружил загадочное собрание пухлых газетных свертков, коробок и маленьких ящичков.

Он извлек наружу старую коробку из-под ботинок и с любопытством заглянул в нее.

Фотографии… В ней лежали фотографии – старые, с растрепанными краями, и новые, цветные и глянцевитые. Из-под маленьких снимков высовывался краешек большого студийного портрета; Роджер вытащил его.

Это была Клэр Рэндалл, точно такая, какой он видел ее в последний раз; янтарные глаза, теплые и поражающие, смотрели из-под упавших на лоб шелковых кудряшек, на губах блуждала легкая улыбка… Роджер сунул портрет назад в коробку, чувствуя себя едва ли не убийцей.

Потом из-под слоев газет появилась нечто особенное; это была до невозможности старая тряпичная кукла… ее нарисованное личико так поблекло, что от всех черт остались только маленькие пуговки-глаза, таращившиеся на него тупо и вызывающе. Платье куклы было порвано, однако аккуратно починено, ее мягкое тельце кто-то заботливо почистил, хотя на нем и остались несмываемые пятна.

В следующем свертке оказалась поношенная шапка Микки-Мауса, между весело торчавшими ушами которой все еще держалась радуга из пенистой резины. Потом появилась дешевая музыкальная шкатулка – когда Роджер открыл ее, она сыграла «Путь по Радуге». Далее последовала собака, чья шкура из искусственного меха была порвана в нескольких местах. Хлопчатобумажная спортивная фуфайка, на человека среднего роста. Она могла бы подойти Брианне, но Роджер откуда-то знал, что она принадлежала Фрэнку. Старый заштопанный халат из темно-вишневого шелка. Поддавшись непонятному порыву, Роджер поднес халат к носу. Клэр. Ее запах заставил Роджера словно вживе увидеть Клэр прямо перед собой. Легкий оттенок мускуса и свежесть зелени… Потрясенный, Роджер уронил халат.

Под слоем разнообразных мелочей обнаружились более весомые сокровища. Вес посылки в основном обусловили три большие ларца, стоявшие на самом дне, и каждый из них содержал в себе серебряный обеденный сервиз, тщательно упакованный в серую антиокислительную ткань. При каждом из сервизов имелась отпечатанная на пишущей машинке сопроводительная записка, излагающая его историю.

Французский позолоченный сервиз, с бордюром из узелков, с клеймом DG. Приобретен Уильямом С. Рэндаллом в 1842 году. Старинный английский сервиз, эпохи Георга Третьего, приобретен в 1776 году Эдвардом К. Рэндаллом, эсквайром. Сервиз с рисунком из витых раковин, работы Чарльза Бойтона, приобретен в 1903 году Ламбертом Бьюкэмпом, преподнесен в качестве свадебного подарка Франклину Рэндаллу и Клэр Бькжэмп. Фамильное серебро.

Со все нарастающим недоумением Роджер продолжил исследование содержимого посылки, аккуратно раскладывая на полу вокруг себя извлеченные из ящика вещи – художественные ценности и простые обиходные предметы, составлявшие личную историю Брианны Рэндалл. История. Пресвятой Иисус, почему она называет это историей?

Внезапно сквозь удивление и недоумение прорвалась некая тревожная мысль, кольнув его прямо в сердце, и Роджер поспешно схватил крышку ящика и нашел наклейку с адресом. Оксфорд. Да, она действительно прислала все это сюда. Но почему сюда, если она знала – или должна была думать, – что он на все лето уехал в Шотландию? Он бы и находился там, если бы не конференция, подвернувшаяся ему в последний момент… но об этом он ей не сообщал.

На самом дне, в углу, обнаружилась некая коробка – из тех, в которых хранят драгоценности, маленькая, но солидная. В ней лежали несколько колец, броши и серьги. Среди них Роджер увидел и брошь с топазом – он сам подарил ее Брианне на день рождения. И еще там были ожерелья и цепочки. Но двух вещиц не хватало.

Серебряного браслета, подаренного им, и жемчугов бабушки Брианны.

– Черт, черт побери… – Он снова рассмотрел все по очереди, чтобы удостовериться в том, что не ошибся, – он перебрал все безделушки, по очереди выуживая их из коробки. Жемчугов не было. Да, определенно, их тут не было – старинной нити шотландских жемчужин, оправленных в золото.

Брианна не могла их носить, уж во всяком случае – не на технической конференции в Шри Ланке. Это ожерелье было для нее фамильной ценностью, но не украшением. Она вообще очень редко его надевала. Оно связывало ее с…

– Нет, ты не можешь, – громко сказал он. – О Господи, Бри, скажи, что ты этого не сделала!

Он швырнул коробку с украшениями на кровать и сломя голову бросился вниз по лестнице, к телефону.

Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он услышал наконец голос оператора международной линии, и еще дольше в трубке попискивали и жужжали смутные электронные голоса… и вот наконец он услышал щелчок соединения, и за ним – негромкий гудок. Один гудок, второй, потом треск… и его сердце подпрыгнуло. Она была дома!

– Нам очень жаль, – услышал он вежливый женский голос, – но с этим номером не удается соединиться. Возможно, он снят с обслуживания.

О боже, думал он, она просто не могла этого сделать! Или могла? Ну да, еще как могла, чертова девчонка, безмозглый маленький теленок! Но где она теперь?

Роджер нервно стучал пальцами по собственной ноге и просто исходил паром, пока трансатлантическая телефонная линия звякала и жужжала ему в ухо, пока наконец все операторы справились со своей задачей, а потом ему удалось прорваться сквозь глупость и бестолковость служащих госпиталя… Но в конце концов он услышал знакомый голос, низкий и глубокий.

– Джозеф Эбернети слушает.

– Доктор Эбернети? Это Роджер Уэйкфилд. Вы знаете, где Брианна? – безо всяких предисловий спросил Роджер.

В глубоком голосе послышалось легкое удивление.

– С вами. Разве не так?

Роджера обдало холодом, и он крепче стиснул телефонную трубку, как будто надеялся выжать из нее тот ответ, который ему хотелось услышать.

– Ее здесь нет, – он с трудом заставил себя произнести эти слова, стараясь говорить как можно более спокойно. – Она собиралась приехать осенью, после того, как получит степень и съездит на какую-то конференцию.

– Нет. Нет, все не так. Она закончила курс в конце апреля… я еще устроил обед, чтобы отпраздновать это событие… и сказала, что отправляется прямиком в Шотландию, не дождавшись официального дня присуждения университетских степеней. Погодите-ка, дайте подумать… ну да, верно; мой сынок Ленни отвез ее в аэропорт… когда? Да, во вторник, двадцать седьмого. Вы хотите сказать, она не прилетела? – Теперь в голосе доктора Эбернети слышалось уже неприкрытое волнение.

– Я не знаю, прилетела она или нет, – свободная рука Роджера сжалась в кулак. – Она мне не сообщила о своем приезде. – Он заставил себя сделать глубокий вздох, чтобы хоть немного успокоиться. – Куда она отправилась… в какой город, вы знаете? В Лондон? Или в Эдинбург? – Она могла задумать сюрприз для него, явившись без предупреждения… Он и был бы удивлен, это уж точно, только он не верил, что именно таковы были намерения Брианны.

Картины похищения, насилия, взрывов бомб ИРА пронеслись в его воображении. С девушкой, путешествующей в одиночестве, в большом городе могло случиться все, что угодно… но ничто из этого не могло и сравниться с тем, что, как подсказывала ему интуиция, действительно произошло. Чертова женщина!

– Инвернесс, – произнес прямо в его ухо голос доктора Эбернети. – Она вылетела из Бостона в Эдинбург, а потом собиралась поехать поездом в Инвернесс.

– Ох, милостивый Иисус… – Это было одновременно и молитвой, и проклятием. Если она вылетела из Бостона во вторник, она почти наверняка добралась до Инвернесса в пятницу. А пятница была тридцатым апреля – кануном Белтайна, старинного шотландского праздника костров, когда все вершины холмов старой Шотландии пылают огнями очищения и плодородия. И когда – возможно – та самая «дверь» на холме фей Крэйг-на-Дун широко открыта…

Голос Эбернети продолжал что-то бубнить ему в ухо, настойчиво, требовательно. Роджер приложил немалое усилие, чтобы сосредоточиться на смысле слов.

– Нет, – сдавленным голосом произнес он. – Нет, она ничего не сообщила. Я сейчас в Оксфорде. Я ничего не знал.

Бесконечное воздушное пространство, лежавшее между двумя мужчинами, содрогнулось, тишина наполнилась страхом. Но Роджер должен был задать вопрос. Он еще раз вздохнул – и ему показалось, что он не дышал уже долго-долго, – и взял трубку в другую руку, чтобы вытереть о брюки влажную ладонь.

– Доктор Эбернети, – осторожно сказал он, – вполне возможно, что Брианна отправилась к своей матери… к Клэр. Скажите… вам известно, где она находится?

На этот раз в молчании слышалась настороженность.

– А… нет. – Эбернети заговорил очень медленно, с явной неохотой. – Нет, боюсь, я этого не знаю. Так, чтобы точно – не знаю.

Так, чтобы точно – не знает. Хороший ответ. Роджер потер лицо и понял, что основательно оброс щетиной.

– Тогда позвольте задать еще один вопрос, – с еще большей осторожностью сказал Роджер. – Вам приходилось когда-нибудь слышать имя Джейми Фрезера?

На другой стороне земного шара наступило долгое молчание. Потом Роджер услышал глубокий вздох.

– Ох, господи боже мой, черт бы ее побрал, – сказал доктор Эбернети. – Она это сделала.

Неужели правда?

Ведь именно это сказал ему Джо Эбернети, сделав окончательный вывод из их длинного разговора, но вопрос продолжал биться в уме Роджера, пока он ехал на север, едва замечая дорожные знаки, проносившиеся мимо… впрочем, все равно их почти скрывал дождь.

Неужели правда?

– Я бы на ее месте точно так поступил, – сказал тогда Эбернети. – Если бы вы не знали собственного отца, вообще не знали его… и вдруг бы узнали, как его отыскать, а? Разве вы не захотели бы встретиться с ним, узнать, каков он на самом деле? Я бы точно не смог сдержать любопытство.

– Вы не понимаете, – возразил Роджер, разочарованно потирая ладонью лоб. – Это не то же самое, как если бы усыновленный ребенок отправился на поиски своего настоящего отца и просто возник однажды на его пороге.

– Ну, мне сдается, это все-таки похоже, – холодно ответил низкий голос. – Брианну ведь и в самом деле усыновили, правда? Я думаю, она бы давно уже сбежала, если не считала, что таким образом предаст Фрэнка.

Роджер покачал головой, не считаясь с тем, что доктор Эбернети не может его видеть.

– Нет, это не то же самое… ну, в той части, что касается возникновения на пороге. Это… для этого нужно пройти сквозь… как она прошла…. послушайте, а Клэр вам рассказывала?

– Да, рассказывала, – резко бросил Эбернети. Но в его голосе тем не менее слышалось смущение. – Да, она говорила, что это совсем не то, что пройти сквозь вращающуюся дверь.

–  – Ну, это еще мягко сказано. – У Роджера вызывала леденящий ужас даже сама мысль о том, чтобы встать в каменный круг на склоне Крэйг-на-Дун.

– Мягко сказано… так вы знаете, как это выглядит? – В голосе далекого собеседника послышался острый интерес.

– Да, черт побери, я знаю! – Роджер в очередной раз набрал полную грудь воздуха – Извините. Послушайте, это не… я не могу объяснить, и вряд ли кто-то вообще на это способен. Те камни… ну, совершенно очевидно, что услышать их может не каждый. Но Клэр услышала. И Бри слышала их, и… и я тоже. И для нас…

Клэр ушла сквозь каменный круг на Крэйг-на-Дун во время древнего праздника огня Самхайна, в первый день ноября два с половиной года назад. Роджер содрогнулся, и совсем не от холода. Просто когда он думал об этом, у него даже волосы на затылке поднимались дыбом.

– Так значит, далеко не каждый может через них пройти… но вы можете, – теперь голос Эбернети звучал удивленно… и даже, как показалось Роджеру, слегка завистливо.

– Я не знаю, – Роджер запустил пальцы в волосы. Глаза у него воспалились, веки жгло, как будто он всю ночь просидел в прокуренном кабаке. – Наверное, могу. Но дело в том, – продолжил он медленно, стараясь справиться с дрожью в голосе и с нахлынувшим на него страхом, – дело в том, что если даже она прошла сквозь круг, невозможно сказать с уверенностью, выйдет ли она обратно, и если да, то в какое время.

– Понимаю… – Голос доктора Эбернети снова стал предельно серьезным. – И вы точно также не можете знать, где сейчас Клэр. Или она справилась с этой проблемой и как-то передала вам известие?

Роджер снова покачал головой; он так ясно представлял себе Джо Эбернети, что опять забыл о том, что собеседник его не видит. Доктор Эбернети… человек среднего роста, с очень черной кожей, в очках в золотой оправе… и с таким чувством собственного достоинства, что одно лишь его присутствие помогало успокоиться и обрести уверенность в себе. Роджер весьма удивился, обнаружив, что сила доктора передается даже по телефону… но он был более чем благодарен за это Эбернети.

– Нет, – сказал он вслух. Лучше было пока оставить эту тему. Он был не готов углубиться в обсуждение, тем более по телефону, да к тому же с человеком, почти ему незнакомым. – Она ведь просто женщина; в те времена не особо обращали внимания на то, что делает та или другая дама… ну, разве что на ее долю выпало бы нечто особенное… например, ее бы сожгли, как ведьму, или повесили за убийство. Или ее саму убили бы.

– Ха-ха, – холодно произнес доктор Эбернети. – Но она вообще-то кое-что совершила, по крайней мере однажды. Она ушла – а потом вернулась.

– Ну да, конечно, – Роджер попытался найти для себя успокоение в этом факте, но, к сожалению, имелось еще и многое другое, что сильно беспокоило его. – Но мы не знаем пока что, добралась ли до нее Брианна… или до своего отца И даже если она пережила переход сквозь камни и попала в нужное время… вы хоть представляете себе, насколько опасным был восемнадцатый век?

– Нет, – сухо ответил доктор Эбернети. – Но вполне вам верю. Однако Клэр, похоже, сумела там устроиться.

– Она выжила, – согласился Роджер. – Хотя стоит вспомнить ее собственные слова: «Если вам повезет, можно вернуться живым». Ну, по крайней мере, однажды.

Эбернети в ответ на это нервно рассмеялся. Потом откашлялся.

– Да. Ладно. Вернемся к делу. Брианна отправилась куда-то. И я думаю, вы правы в своей догадке относительно того, куда именно. Я хочу сказать, если бы это касалось меня, я бы попытался. А вы?

«А вы?» Роджер взял влево, обогнал грузовик, шедший, как и все, с включенными фарами, чтобы не затеряться во все сгущавшемся тумане.

«Я бы попытался». Доверительный голос Эбернети продолжал звучать в его ушах.

Впереди появился знак – «ИНВЕРНЕСС, 30 МИЛЬ», и Роджер вдруг резко крутанул руль вправо, и его крошечный «моррис» налетел на поребрик мокрого тротуара. Дождь изо всех сил колотил по гудронному шоссе, над травой вдоль дороги поднимался туман.

«А вы?» Роджер коснулся нагрудного кармана рубашки. В кармане, у самого его сердца, лежала моментальная фотография Брианны. Пальцы Роджера скользнули по маленькому круглому медальону, принадлежавшему когда-то его матери, потом замерли на его твердой поверхности – на счастье…

– Да, возможно, я тоже, – пробормотал Роджер, всматриваясь в дорогу сквозь струи дождя и мельтешащие перед глазами «дворники». – Но я бы сказал тебе, милая, что собираюсь это сделать. Черт бы тебя побрал, женщина… почему ты не сказала мне?