Текст книги "Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
– О господи, спаси и сохрани… Какого черта, кто ты такая?
Брианна тоже вздохнула, стараясь держать себя в руках, и прежде чем ответить, еще раз посмотрела по очереди на обеих женщин.
– Меня зовут Брианна. Я дочь Джейми Фрезера.
Глаза женщин раскрылись во всю ширь. Старшая леди, которую называли Лагхэйр, медленно покраснела и, казалось, даже раздулась, а ее рот беззвучно открывался и закрывался, словно она пыталась что-то сказать, но слова прилипали к ее языку.
Но Дженни сделала шаг вперед и схватила Брианну за руки, пристально всматриваясь в лицо гостьи. Щеки молодой женщины слегка порозовели, и она стала казаться совсем девочкой.
– Джейми? Ты действительно дочка Джейми? – Она крепко сжала руки Брианны.
– Моя мать говорит, что это именно так.
Брианна почувствовала, как при этих словах ее губы сами собой расплываются в улыбке. Руки Дженни были прохладными, но Брианна тем не менее ощущала тепло, лившееся сквозь пальцы прямо к ее сердцу. Она уловила легкий запах корицы, исходивший из складок платья Дженни, и еще пахло чем-то… более земным, насыщенным… Брианна подумала, что это, наверное, запах овечьей шерсти.
– Она говорит, вот как? – к Лагхэйр вернулись голос и самообладание. Она подошла поближе к Брианне и прищурилась. – Значит, Джейми Фрезер твой отец? А кто же в таком случае твоя мать?
Брианна похолодела.
– Его жена, – сказала она. – Кто же еще?
Лагхэйр откинула голову назад и захохотала. Ничего приятного в ее смехе не было.
– Кто же еще! – повторила она язвительно. – И в самом деле, кто же еще, девочка! Вот только которую из жен ты имеешь в виду?
Брианна почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек, а руки мгновенно стали ледяными, – она вдруг поняла… Идиотка, выругала она себя. Просто последняя идиотка! Ведь двадцать лет прошло! Ну конечно же, он должен был жениться снова! Разумеется. Неважно, что он всем сердцем любил маму…
И где-то в глубине ума Брианны возникла другая мысль, еще более ужасная. А если она нашла его… если она нашла его, женатого на другой… и он отослал ее прочь? О, боже, да где же она теперь ?
Брианна повернулась, ничего не видя перед собой, желая бежать, бежать со всех ног, неважно, куда… она не знала, что ей делать, просто чувствовала, что должна немедленно уйти отсюда и найти маму…
– Тебе, пожалуй, лучше было бы сесть, кузина, мне так кажется. Пойдем-ка в гостиную, а? – Решительный, уверенный голос Джейми-младшего прозвучал прямо над ее ухом, его рука обняла Брианну за плечи, заставила повернуться, пройти через прихожую и войти в открытую дверь.
Брианна почти не слышала голосов, что-то непрерывно говоривших вокруг нее, трещавших, как фейерверк, споривших, укорявших, объяснявших… Она мельком заметила маленького аккуратного мужчину с лицом Белого Кролика, смотревшего на нее с откровенным недоумением… а потом увидела другого мужчину, намного выше ростом, – он встал, когда Брианна вошла в гостиную, и шагнул ей навстречу, и его доброе морщинистое лицо участливо склонилось к ней.
Именно высокий мужчина заставил всех замолчать и успокоиться, уловив в общем гаме суть переполоха.
– Дочка Джейми? – Он с интересом посмотрел на Брианну, но, похоже, удивился куда меньше, чем все остальные. – Как тебя зовут, a leannan?
– Брианна. – Она была слишком расстроена, чтобы улыбнуться ему, но его, похоже, это не слишком заботило.
– Брианна. – Он сел на стул, жестом предложив девушке сесть напротив него, и только теперь она заметила, что вместо одной ноги у него деревянный протез, заставлявший мужчину напряженно склоняться вбок. Он взял ее за руку и улыбнулся, и теплый свет его мягких карих глаз заставил Брианну моментально успокоиться.
– Я твой дядя Ян, детка. Добро пожаловать.
Брианна невольно схватила его за руку и сжала ее, словно цепляясь за возможность обрести наконец убежище. Ян не отобрал руку и даже не моргнул, просто внимательно осмотрел Брианну, явно развеселившись при виде ее одежды.
– Что, ночевала в вереске, да? – сказал он, видя пятна грязи и травяного сока на пальто и бриджах. – Тебе пришлось проделать немалый путь, чтобы отыскать нас, племянница.
– Это она утверждает, что она твоя племянница! – возмущенно произнесла Лагхэйр. Оправившись от потрясения, она встала неподалеку от Яна и таращилась через его плечо, пылая негодованием. – Мне что-то кажется, она сюда явилась просто затем, чтобы выяснить, не удастся ли ей тут что-нибудь урвать!
– Мне не нужно объяснять, что горшок черный, а молоко белое, Лагхэйр, – мягко сказал Ян. – И не ты ли вместе с Хобартом полчаса назад пыталась выманить у меня пятьсот фунтов?
Лагхэйр рассерженно поджала губы, и от этого морщины вокруг ее рта стали еще глубже.
– Это мои деньги! – резко бросила она. – И ты это прекрасно знаешь! Это записано в договоре, и ты сам был свидетелем при его подписании!
Ян вздохнул; видно было, что он далеко не в первый раз слышит этот аргумент, и что его все это давно утомило.
– Верно, был, – терпеливым тоном ответил он. – И ты получишь свои деньги… как только Джейми сможет их прислать. Он обещал, а он человек чести, ты это знаешь. Но…
– Чести, вот как? – Лагхэйр совершенно не по-дамски громко фыркнула – По-твоему, двоеженство – это признак особого благородства? Бросить жену и детей! Похитить мою дочь и погубить ее! Честь! – Она уставилась на Брианну, бешено сверкая глазами. – Я тебя снова спрашиваю, девчонка, как зовут твою мать?
Брианна молча смотрела на женщину во все глаза, не в силах произнести ни слова. В ее горле застрял здоровенный ком, душивший ее, а руки стали просто ледяными, несмотря на то, что Ян по-прежнему сжимал их.
– Кто твоя мать? – в ярости повторила Лагхэйр. – Кто она?
– Это неважно, кто… – начала было Дженни, но Лагхэйр стремительно повернулась к ней, готовая лопнуть от злости.
– А, неважно! Если он состряпал ребенка какой-нибудь шлюхе при армии, или какой-нибудь маркитантке, когда был в Англии, это одно дело. Но если она…
– Лагхэйр!
– Сестра!
– Да ты просто грязная старая метла!
Брианна и сама не поняла, как эти слова могли вырваться у нее. Она вскочила. Ростом девушка была не ниже мужчин этого дома, и она нависла над разъяренной Лагхэйр, как башня. Лагхэйр невольно отступила назад. Глаза всех присутствующих обратились на Брианну – кто смотрел с симпатией и сочувствием, кто – просто с удивлением.
Ничего не замечая, охваченная вдруг ледяным спокойствием, Брианна сунула руку во внутренний карман своего пальто – в потайной карман, который она сама пришила всего неделю назад. Но сейчас ей казалось, что с того дня прошло не меньше столетия.
– Имя моей матери – Клэр, – ровным тоном произнесла она и положила на стол жемчужное ожерелье.
В гостиной повисло глубокое долгое молчание, и лишь в очаге тихонько шипел горящий торф. Жемчужное ожерелье лежало на столе, мягко светясь, но весеннее солнце, заглянув в окно, заставило ярко вспыхнуть золотые нити, опутывавшие жемчужины.
Первой нарушила тишину Дженни. Двигаясь как во сне. она подошла к столу и протянула руку, осторожно коснувшись длинным пальцем одной из жемчужин. Чистые, безупречные зерна в барочной оправе – изысканной, сложной, единственной в своем роде, которую невозможно было с чем-либо спутать…
– О, боже… – тихо произнесла Дженни. Потом подняла голову и посмотрела в лицо Брианне, и ее чуть раскосые синие глаза блеснули… неужели на них набежали слезы? – Я так рада тебя видеть… наша девочка…
– Где сейчас моя мать? Вы знаете? – Брианна переводила взгляд с одного лица на другое, а в ее ушах громыхали удары ее собственного сердца, оглушая, не давая сосредоточиться. Лагхэйр старательно смотрела в сторону, не желая видеть Брианну; но поневоле ее глаза то и дело устремлялись к жемчужному ожерелью, а лицо напряглось и застыло.
Дженни и Ян обменялись быстрым взглядом, потом Ян встал, двигаясь неловко, приволакивая деревянную ногу.
– Она с твоим отцом, девочка, – негромко сказал он, касаясь руки Брианны. – Тебе незачем беспокоиться; они оба в полном порядке и им ничто не грозит.
Брианна едва не потеряла сознание от охватившего ее облегчения, но совладала с собой. Она лишь очень осторожно выдохнула, чувствуя, что тугой узел, стиснувший все ее внутренности, вдруг развязался.
– Спасибо, – только и сказала она. Потом Брианна попыталась улыбнуться Яну, однако ее лицо как-то странно обвисло и почему-то зачесалось. Им ничто не грозит. Они вместе. О, Господи, благодарю тебя! У нее не было слов, чтобы выразить свою безмерную радость.
– Они принадлежат мне, но закону, – Лагхэйр кивнула в сторону жемчужного ожерелья. Она уже не злилась, а держалась холодно и самоуверенно. Брианна, глядя на эту женщину уже без ярости и ненависти, поняла, что в молодости та была очень хорошенькой, да и сейчас была весьма интересна собой… хорошего роста, как все шотландки, с грациозными движениями… Она была из тех светлокожих женщин, что увядают очень быстро, и немного располнела в талии, но все же ее фигура оставалась пока крепкой и стройной, а на лице отражалась горделивая уверенность женщины, осознающей свою красоту.
– Ничего подобного! – воскликнула Дженни, мгновенно вспыхнув негодованием. – Это ожерелье моей матери, и мой отец отдал его Джейми для его жены, и…
– А его жена – я, – перебила ее Лагхэйр. И тут же бросила на Брианну холодный оценивающий взгляд. – Я его жена, – повторила она. – Я вступила с ним в законный брак, и он обещал заплатить мне за все те несчастья, что случились по его вине. – Лагхэйр перевела ледяные глаза на Дженни. – И, между прочим, я уже больше года не получаю от него ни пенни. – Что, прикажете продать последние башмаки, чтобы прокормить мою дочь, – ту самую дочь, которую он мне оставил? – Она вздернула подбородок и снова посмотрела на Брианну. – И если ты – его дочь, то его долги – и твои долги тоже. Скажи ей, Хобарт!
Хобарт выглядел слегка смущенным.
– Ну, послушай, сестра, – начал он, кладя руку на ее пальцы в попытке успокоить бешеную фурию. – Я не думаю…
– О, да, ты не думаешь! Ты этого не умел с самого рождения! – Она раздраженно оттолкнула его и потянулась к ожерелью. – Жемчуга мои!
Это было чисто рефлекторное движение; Брианна схватила драгоценность, еще не успев осознать, что намерена это сделать. Золотые нити обдали ее ладонь прохладой, но сами жемчужины были теплыми… мама не раз говорила ей, что это самый верный признак настоящего жемчуга.
– Придется вам немножко обождать с этим, – сила и холод собственного голоса удивили Брианну. – Я не знаю, кто вы такая, и я не знаю, что произошло между вами и моим отцом, но…
– Я Лагхэйр Маккензи, и твой выродок-отец женился на мне четыре года назад… думаю, это с самого начала было ложью, уверена. – Лагхэйр не выказывала свой гнев, но заметно было, что внутри у нее все кипит. Ее лицо вытянулось и застыло, глаза смотрели в одну точку, но женщина не кричала, а говорила ровным неживым тоном, а ее мягкие, пухлые щеки побелели.
Брианна глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках.
– Вот как? Но если моя мать сейчас вместе с моим отцом…
– Он бросил меня.
Эти слова были произнесены без малейшего выражения, но они упали в гостиную, как падают камни в тихую воду, заставив разбежаться во все стороны волны боли и ненависти. Джейми-младший хотел было что-то сказать, но промолчал, лишь продолжал неотрывно смотреть на Лагхэйр.
– Он сказал, что больше не может меня выносить… не может жить в одном доме со мной, делить со мной постель. – Лагхэйр говорила спокойно, словно просто перечисляла обвинения, накопившиеся в ее душе, а ее глаза смотрели на стол, в ту точку, где только что лежало жемчужное ожерелье. – И поэтому он ушел. А потом вернулся – с этой ведьмой. Сунул ее мне прямо под нос, поставил перед моим лицом. – Лагхэйр медленно подняла глаза и стала с напряженным вниманием рассматривать девушку, словно ища в ее лице некие признаки ведьмовства. Потом медленно кивнула. – Да, это была она, – продолжила Лагхэйр со спокойной и зловещей уверенностью. – Она бросила чары на него в тот самый день, когда явилась в Леох… околдовала и его, и меня. Она сделала меня невидимой. С того дня, как она появилась, он меня больше не замечал.
По спине Брианны пробежал холодок, как будто рядом и не было горячего доброго очага…
– А потом она исчезла. Умерла, так они говорили. Убита во время восстания. А он вернулся из Англии домой, наконец-то свободный… – Лагхэйр едва заметно качнула головой, ее глаза все еще смотрели на Брианну, однако девушка знала, что Лагхэйр ее уже не видит. – Да, говорили… Но она вовсе не умерла, – мягко продолжила Лагхэйр. – И он вовсе не освободился. Я это знала; я всегда это знала. Вы не можете убить ведьму сталью… ведьм надо сжигать, – светло-голубые глаза Лагхэйр отыскали Дженни. – Ты ее видела… в день моего венчания. Ее тень, ее двойник стоял между нами, между ним и мной. Ты ее видела, но ты ничего не сказала. Я только после услышала об этом, когда ты рассказала все Майшри-провидице. Но мне ты ни за что не сказала бы. – Это не было обвинением или даже укором, Лагхэйр просто констатировала факт.
Дженни снова побледнела, ее раскосые синие глаза заметно потемнели… может быть, от страха? Она облизнула губы кончиком языка и хотела что-то сказать, но внимание Лагхэйр уже сосредоточилось на Яне.
– Тебе бы лучше быть поосторожнее, Ян Мюррей, – сказала она, и теперь ее голос прозвучал более чем уверенно. Лагхэйр кивнула в сторону Брианны. – Ты посмотри-ка на нее повнимательнее. Разве хорошая, правильная женщина может выглядеть так? Она же выше многих мужчин ростом, и одета как мужчина, и ладони у нее широкие, как тарелки для супа… такими руками ничего не стоит придушить любого из твоих детей, если ей вдруг такое вздумается.
Ян ничего не ответил, хотя на его длинном добродушном лице появилось встревоженное выражение.
А руки Джейми-младшего сжались в кулаки, и челюсть напряглась. Лагхэйр заметила это, и уголки ее рта тронула чуть заметная улыбка.
– Она – дитя ведьмы, – продолжила Лагхэйр. – И вы все это прекрасно знаете, все вы! – Она обвела взглядом всех находившихся в комнате, внимательно всмотревшись в смущенные лица. – Им следовало сжечь ее мамашу там, в Крэйнсмуре, хотя бы и за те любовные чары, которые она бросила на Джейми Фрезера. Ай, говорю же вам – будьте поосторожнее с этой особой, которую вы же сами и привели в свой дом!
Брианна резко, громко хлопнула ладонью по столу, заставив всех присутствующих вздрогнуть.
– Чертово вранье, – громко сказала она. Она чувствовала, как кровь приливает к ее лицу, но ей было на это наплевать. Все глаза уставились на нее, все рты были разинуты, но Брианна не желала замечать никого, кроме Лагхэйр Маккензи. – Чертово вранье, – повторила она и ткнула пальцем в Лагхэйр. – Уж если им и стоит поосторожнее отнестись к кому-то, так это именно к тебе, убийца!
Рот Лагхэйр открылся куда шире, чем у остальных, но она не издала ни звука.
– Ты ведь далеко не все рассказала им о Крэйнсмуре, не правда ли? Моей матери следовало бы это сделать, но она промолчала. Она подумала, что ты просто была слишком молода и не понимала, что делаешь. Да только это не так, все ты прекрасно понимала, да?
– О чем это она… – слабым голосом пискнула Дженни. Джейми-младший бешено сверкнул глазами на отца, который стоял, выпрямившись, как шест, и неотрывно смотрел на Брианну.
– Она пыталась убить мою мать, – заявила Брианна, с трудом справляясь с собственным голосом; он дрожал и срывался, но девушка упрямо продолжала говорить. – Пыталась, ведь ты не станешь этого отрицать? Ты сказала маме, что Джейлис Дункан больна и зовет ее к себе… ты знала, что она обязательно пойдет, она всегда ходила к больным, кем бы они ни были, она же врач! Ты знала, что власти собираются арестовать Джейлис Дункан за колдовство, и что если моя мама в нужный момент окажется там, ее тоже схватят! Ты надеялась, что ее сожгут, и тогда он достанется тебе… Джейми Фрезер!
Лагхэйр побелела, как снег, вплоть до губ, а ее лицо выглядело окаменевшим. Даже из глаз, казалось, ушла жизнь, они стали пустыми и тусклыми, как старые мраморные шарики.
– Я чувствовала, что ведьма наложила на него свою руку, – прошептала она. – Я это постоянно ощущала, лежа рядом с ним в постели. Она лежала между нами, а ее рука касалась его тела… и он постоянно дергался и кричал во сне… Она действительно ведьма, и я всегда это знала!
В гостиной наступила тишина, только горящий торф чуть слышно шипел, да какая-то маленькая пташка нежно и мелодично распевала за окном. Наконец Хобарт Маккензи слегка шевельнулся, потом наклонился к сестре и взял ее за руку.
– Идем-ка отсюда, a leannan, – негромко сказал он. – Тебе лучше сейчас быть дома, я тебя провожу. – Он кивнул Яну, и тот кивнул в ответ, и видно было, что он и сожалеет о случившемся, и сочувствует Хобарту.
Лагхэйр позволила брату вывести себя из гостиной, но на пороге вдруг остановилась и обернулась. Брианна сидела совершенно неподвижно; она чувствовала, что не смогла бы пошевелиться, даже если бы очень захотела.
– Если ты дочь Джейми Фрезера, – громко сказала Лагхэйр холодным, ровным голосом, – а это вполне может быть, учитывая твою внешность… то знай вот что. Твой отец – настоящий обманщик и подлец, дешевка и сводник. Лучше бы ты родилась от кого угодно, только не от него. – Тут Хобарт с силой дернул ее за рукав, и дверь за ними захлопнулась.
Гнев, переполнявший ее, внезапно схлынул, и Брианна почти упала головой на собственные ладони, распластанные по столу… и ощутила под пальцами твердые бугорки жемчужин. Волосы девушки распустились, и густые пряди скрыли лицо.
Брианна закрыла глаза, она чувствовала себя совершенно больной, ее тошнило, ей казалось, что над ней нависла некая неведомая угроза… а потом чья-то рука коснулась ее головы, ласково и осторожно отведя назад волосы.
– Он и сейчас ее любит, – прошептала Брианна, скорее обращаясь к самой себе, чем к кому-либо еще. – Он никогда ее не забывал.
– Конечно, он ее не забывал.
Брианна открыла глаза и увидела в шести дюймах от себя длинное лицо и добрые карие глаза Яна. Широкая натруженная ладонь легла на ее пальцы, теплая и крепкая, – большая рука, даже больше, чем ее собственная.
– И мы тоже, – добавил Ян.
– Может, хочешь еще немножко, кузина Брианна? – Джоан, жена Джейми-младшего, улыбнулась ей через стол, указывая сервировочной лопаткой на остатки гигантского крыжовенного пирога, лежавшие на плоском блюде.
– Спасибо, нет. Я больше ни кусочка проглотить не могу, – сказала Брианна, тоже улыбаясь. – Ужасно объелась!
Эти слова заставили Мэтью и его младшего братишку Генри громко захихикать, но, увидев обращенный к ним буравящий взгляд дедушки, оба тут же замолчали. Однако Брианна, окинув взглядом сидевших за столом, заметила, что все они с трудом сдерживают смех, – от взрослых до самых маленьких; похоже, ее небрежное высказывание всем показалось невероятно забавным.
Но за этим скрывалось что-то еще, поняла Брианна. И дело было не в ее неординарной одежде, и не в том, что здесь редко появлялись новые люди, подумала она… пусть даже очень странные новые люди. Нет, причина была иной; все члены этой большой семьи чему-то радовались, и эта радость насыщала воздух гостиной, как электрические разряды.
Лишь после того, как заговорил Ян, девушка поняла причину их радостного настроения.
– Мы даже и не подозревали, что у Джейми есть свои дети, – с улыбкой сказал Ян, сидевший на другом конце стола, и в его голосе было столько тепла, что им можно было бы растопить ледяную глыбу. – Но ты ведь его никогда не видела, правда?
Брианна покачала головой, проглотив последнюю крошку пирога, и невольно расплылась в улыбке. Вот оно в чем дело, подумала девушка, они радуются не за нее саму, а за своего любимого Джейми. Они любили его и были счастливы тем, что у него есть дочь.
И когда Брианна осознала это, на ее глаза навернулись слезы. Обвинения Лагхэйр потрясли ее, будучи совершенно дикими и безобразными, и теперь ей было бесконечно приятно слышать, что для людей, хорошо его знавших, Джейми Фрезер не был ни лжецом, ни непорядочным человеком; он был и в самом деле таким, каким его считала Клэр.
Решив, что слезы Брианны вызваны тем, что она подавилась, Джейми-младший хлопнул ее по спине, от чего девушка и в самом деле чуть не задохнулась.
– Так теперь ты напишешь дяде Джейми, сообщишь, что приехала к нам? – спросил он, не обращая внимания на ее кашель и покрасневшее лицо.
– Нет, – хрипло ответила она. – Я не знаю, где он.
Роскошные брови Дженни взлетели вверх.
– А, но я знаю… более или менее. Если ты и вправду ничего больше не хочешь, пойдем со мной, девочка. Я тебе дам почитать его последнее письмо.
Брианна выбралась из-за стола и поспешила за Дженни, но вдруг остановилась у порога комнаты. Она уже и прежде заметила краем глаза картины, висевшие на стенах гостиной, но не присматривалась к ним внимательно, захлестнутая бурными чувствами и стремительным ходом событий. Но теперь она увидела одну из них.
Два маленьких мальчика с огненно-красными волосами, ужасно серьезные, в килтах и жакетах, в белых рубашках с оборками, казавшихся просто ослепительными на фоне темной шкуры огромного дога, сидевшего рядом с ними. Собака свесила язык, и на ее морде была написана терпеливая скука.
Старший из мальчиков был высок и хорош собой; он смотрел прямо перед собой, гордо вскинув голову, одна его рука лежала на голове собаки, а другой он обнял за плечи младшего брата, словно защищая его.
Брианна долго смотрела именно на младшего мальчика. Его личико было круглым, нос – курносым, щечки походили на румяные яблочки. Большие голубые глаза, слегка раскосые, смотрели из-под яркой шапки волос, уложенных с неестественной аккуратностью. Поза его была слишком напряженной и официальной, в классическом стиле восемнадцатого века, но тем не менее было что-то в этой крепкой маленькой фигурке, заставившее Брианну улыбнуться и, протянув руку, дотронуться пальцем до лица мальчика.
– Ну разве ты не прелесть? – мягко сказала она.
– Джейми был прелестным мальчиком, но при этом ужасно упрямым дьяволенком, – голос Дженни, раздавшийся прямо над ухом Брианны, заставил девушку вздрогнуть. – Хоть бей его, хоть ласкай, – никакой разницы; если уж он что-то задумал, так обязательно своего добьется. Идем со мной; там есть еще один портрет, он тебе понравится, я думаю.
Второй портрет висел на лестничной площадке и выглядел так, словно находился совершенно не на своем месте. Уже снизу Брианна увидела пышную золоченую раму, – затейливые, сложные завитки ее резьбы абсолютно не сочетались со спокойной, солидной и слегка поношенной обстановкой этого дома. Рама напомнила Брианне о картинах, висевших в музеях; в домашней обстановке таким вещам делать нечего.
По мере того, как она поднималась по ступеням вслед за Дженни, свет, падавший из окна напротив портрета, все отчетливее выявлял перед ней удивительное полотно.
Брианна задохнулась и почувствовала, как на затылке у нее шевельнулись волосы.
– Замечательно, правда? – Дженни перевела взгляд с портрета на Брианну, потом обратно, и в ее глазах вспыхнули разом гордость и благоговение.
– Замечательно, – согласилась Брианна, сглатывая набухший в горле комок.
– Теперь ты видишь, почему мы сразу тебя узнали, – продолжила ее тетушка, нежно проводя рукой по резной сверкающей раме.
– Да. Да, теперь я понимаю.
– Это моя мама, догадываешься? Твоя бабушка, Элен Маккензи.
– Да, – выдохнула Брианна. – Да, я знаю.
Пылинки, поднятые их шагами, лениво кружились в лучах полуденного солнца, лившихся сквозь окно.
Брианна чувствовала себя так, словно и сама кружилась в воздухе вместе с ними, и ничто больше не привязывало ее к реальности.
Через двести лет после этого дня она стояла… она будет стоять?, нет, в этом невозможно разобраться… Она стояла перед этим самым полотном, в Национальной Портретной Галерее… и не желала верить своим глазам, яростно отрицая правду, представленную ей этой картиной.
И вот сейчас Элен Маккензи смотрела на нее так же, как тогда… величественная, с длинной шеей и раскосыми глазами, в который таилось веселье… но смех, скрытый в глазах, не затронул губы женщины. Нет, Брианна не была точной копией своей бабушки; лоб Элен был немного выше и уже, чем лоб внучки, и подбородок был округлым, а не заостренным, да и в целом лицо выглядело более мягким, в чертах не было такой дерзости, резкости…
Но тем не менее сходство было очевидным, и настолько сильным, что это просто поражало, а широкие скулы и густые ресницы и рыжие волосы были абсолютно одинаковыми у обеих. И еще на шее Элен висело жемчужное ожерелье, и его золотая оправа мягко светилась…
– Кто его написал? – спросила наконец Брианна, хотя на самом деле она уже знала ответ. На табличке под портретом – там, в музее, – было написано: «Неизвестный художник». Но после того, как Брианна увидела портрет двух маленьких мальчиков внизу, в гостиной, ей все стало ясно, как божий день. Эта картина была написана с меньшим мастерством, она была явно старше портрета детей… но в том, что это одна рука, Брианна не усомнилась ни на секунду.
– Мама сама писала, – ответила Дженни, и в ее голосе прозвучали нежность и гордость. – У нее был большой дар, она умела и рисовать, и писать красками. Я часто сожалела, что мне это не передалось.
Брианна вдруг заметила, что ее пальцы сами собой согнулись, словно держа невидимую кисть, – и на мгновение ей даже показалось, что она чувствует кожей гладкое дерево…
«Так вот откуда это, – подумала она, чуть заметно содрогнувшись и почти въявь услышав щелчок – это встал на место последний кусочек головоломки. – Вот от кого это мне досталось».
Фрэнк Рэндалл часто говорил в шутку, что неспособен провести даже простую прямую линию длиной в дюйм. Клэр в этом ничуть от него не отличалась. Но Брианна обладала большим даром; ей давались и линии, и объемы, и свет, и тени… и вот теперь она знала, от кого унаследовала свой талант.
«А что еще?» – подумала вдруг она Что еще досталось ей – от женщины, изображенной на портрете, от мальчика с упрямо вскинутой головой?
– Мне привез его из Леоха Нед Гоуван, – сказала Дженни, снова почтительно прикасаясь к раме. – Он спрятал картину, когда англичане разгромили замок… ну, после восстания. – Дженни чуть заметно улыбнулась. – Он очень много сделал для семьи, этот Нед. Он сам из Эдинбурга, и у него совсем нет родственников, но он стал считать клан Маккензи своим кланом… даже несмотря на то, что теперь и клана-то не осталось.
– Не осталось? – вырвалось у Брианны. – Неужели все умерли? – Ужас, прозвучавший в голосе девушки, заставил Дженни удивленно посмотреть на гостью.
– Ох, нет, конечно. Я совсем не это имела в виду, девочка. Но Леох уничтожен, – мягко произнесла она. – А последними вождями были… были Колум и его брат Дугал, а они погибли, сражаясь за Стюарта.
Конечно, Брианна все это знала; Клэр ей рассказывала. Но что было удивительным для девушки – так это внезапно охватившее ее чувство потери, горя… сожаление о совершенно незнакомых людях, связанных с нею узами крови… Сделав над собой усилие, чтобы вернуться к окружавшей ее реальности, Брианна пошла вслед за Дженни вверх по лестнице.
– Леох был большим замком? – спросила она. Ее тетушка чуть приостановилась, держась рукой за перила.
– Я не знаю, – тихо сказала Дженни. Потом оглянулась на портрет Элен, и в ее взгляде читалось сожаление. – Я никогда его не видела, а теперь его нет.
Войдя в спальню на втором этаже, Брианна почувствовала себя так, словно угодила в подводную пещеру. Комната была маленькой, как и все остальные, с низко нависшими потолочными балками, за многие годы почерневшими от торфяной копоти, но стены были чистыми, белыми, а саму комнату наполнял неверный зеленоватый свет, лившийся через два больших окна, за которыми стояла стена гигантских кустов шиповника.
Тут и там на глаза попадались яркие или блестящие предметы, – они были словно рыбки, живущие в рифах, они как будто плыли с мягком сумраке. На коврике перед очагом валялась расписная кукла, забытая детишками. Неподалеку стояла китайская корзинка, ее крышку украшал орнамент из блестящих ракушек. На столе – сверкающий медный подсвечник; маленькая картина на стене, ее глубокие сочные краски светились на фоне беленой стены…
Дженни сразу же подошла к большому шкафу, стоявшему у стены, и, приподнявшись на цыпочки, достала стоявшую на нем сафьяновую коробку, с углами, потрепавшимися от старости. Когда Дженни сняла с коробки крышку, перед глазами Брианны блеснул металл и что-то вспыхнуло, как будто бросил луч драгоценный камень.
– Вот оно, здесь. – Дженни извлекла наружу толстый сверток замусоленной бумаги, явно немало путешествовавший и побывавший во многих руках, и протянула его Брианне. Когда-то на этом письме была печать; кусочки сургуча и теперь еще держались в нижней части одного из листков.
– Они сейчас в колониях, в Северной Каролине, но живут в глуши, рядом с ними нет ни одного города, – пояснила Дженни. – Джейми пишет понемножку, вечерами, когда у него выдается минутка, и складывает все листки, пока он сам или Фергус не отправляются вниз по реке, в Кросскрик, или пока мимо не проезжает кто-то, кто может отвезти письмо в город, на почту. Ну, для него это как раз наилучший способ; ему не так-то легко держать перо… в особенности после того, как он покалечил руку, ну, в те самые годы…
Брианна вздрогнула при этом небрежном замечании, однако лицо ее тетушки выглядело все таким же спокойным и благодушным, и ни малейших признаков беспокойства на нем не отразилось.
– Садись где-нибудь, девочка, – Дженни махнула рукой, предлагая Брианне выбрать между кроватью и табуретом, – садись и читай.
– Спасибо, – пробормотала Брианна, выбирая табурет. Так что же, подумала она, Дженни вроде бы и не все знает о Джейми и Рэндалле – Черном Джеке? Мысль о том, что она сама, возможно, знает об этом невидимке даже больше, чем любимая сестра Джейми, немного встревожила Брианну. Но, отмахнувшись от всего, она поспешно всмотрелась в исписанные листки бумаги.
Их сплошь покрывали слова, черные и отчетливые, живые и яркие. Брианна уже видела этот почерк – видела неровные буквы, с трудом написанные, видела длинные хвосты, оставленные пером, – но видела их на документах, которым было уже две сотни лет, и чернила на тех бумагах поблекли, став тускло-коричневыми, да к тому же там писавшего сдерживали рамки официальности… А здесь он чувствовал себя совершенно свободно – и буквы бежали по странице дерзко, хотя и прерывисто, и строки в нижней части листов съезжали вниз, как пьяные… Да, почерк был далеко не безупречный, но прочесть это было вполне возможно.
