Текст книги "Студёная любовь (СИ)"
Автор книги: Диана Билык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 9
Любовь
Колесница, пронзив звонкий портал, напоминающий растопленный янтарь, на полном ходу вылетела в снежную лавину. Долго крутилась, сопротивлялась взбесившемуся льду, а после, оставив небо Криты над головой, рухнула в пропасть.
И меня съела тьма.
Вместе с неживыми лошадьми и Глорией.
Я думала, что это все. Финал. Освобождение, которое я так долго ждала.
Боль и правда отступила, подарив облегчение, но жизнь не оборвалась. Я дышала, думала, чувствовала.
Мы крутились в черной пустоте очень долго. Сколько точно – трудно сказать, в порталах время всегда неподвластно пониманию и контролю – это мы учили в академии. Перемещаться нужно с умом и только с помощью опытного мага, потому что зеркальное пространство нестабильное и не терпит халатности. Оно жестоко наказывает тех, кто допускает ошибки, навечно запирая их вне времени. Говорят, что тысячи магов погибли между мирами, пока на Энтаре научились правильно создавать надежные портальные коридоры и телепорты.
Я немного умею перемещать, изучала на втором курсе, пока ис-тэ не убрал эту дисциплину из моего расписания. Сказал, что мои навыки слишком хаотичные и опасные, нужно развивать стихию воды, та далась мне мощнее, чем у энтарцев.
Я слушалась наставника, ему лучше знать, что для меня полезнее.
Из-за давления воздуха, отчего мои волосы внезапно показались невероятно тяжелыми, и непривычного шума заложило уши. Я едва могла понять, где верх, где низ, где свет, где тьма.
Мы перемешались в салоне колесницы, как овощи в казанке с супом. Глория что-то пыталась кричать, но лишь хрипела, шорох и свист сожрал все внешние звуки.
Вязкая глухая чернота была везде. Вокруг. Внутри. Вне.
Кажется, что нас вертело с сумасшедшими оборотами, но не покидало ощущение, что мы застыли намертво в пространстве, как букашки в янтаре, не сдвигаясь и на миллиметр.
Через трудно осознаваемое время железная машина рассекла мрак и вытолкнула нас в место, похожее на пустыню. Только песок здесь был черный, а небо низкое, грифельно-мутное.
Лыжи, прочесав рыхлое пространство, вспороли болотистую грязь, где и увязли намертво, а через несколько секунд колесница плавно поехала в смолистое озеро и, наткнувшись на жесткую преграду, завалилась на бок.
Слишком быстро. С треском стекла. Выбивая из груди воздух.
Глория протяжно закричала – ее предплечье разрезало осколками, платье окрасилось алым. Острые крошки, смешанные со странной черной субстанцией, взмыли в воздух и повисли перед глазами.
Я протянула руку и магией отогнала сгустки в зияющий проем. Они отступили неохотно, но со стороны крыши, что теперь была боковиной, полилась новая порция черноты. Будто смола, что нагрелась в казане.
Машина кренилась и качалась, со всех сторон булькало и хрустело.
Глория вцепилась в мою руку, но уже не сипела и не пыталась кричать, лишь шевелила беззвучно губами и хватала окровавленными пальцами острый конец стекляшки, что торчал из ее плеча. В глазах сокурсницы читалась настоящая паника, смешанная с мукой.
Холодно отодвинув ее рукой на сидение, чтобы не мешала, я лишь на миг напряглась, ожидая привычной рези в груди от прикосновения, но ее больше не было. Она ушла, словно осталась за пределами портала.
Дернув осколок на себя, я мазнула по ране Глории быстрым заклинанием, что останавливал кровь. Края тут же потемнели, взялись корочкой, но моих сил стихийника для подобных вещей недостаточно, потому кровь с новой силой засочилась, обмазывая белое платье бурыми лентами. Здесь нужен кто-то сильнее меня.
– Ты должна мне помочь, – обратилась я к девушке, – сама я тебя не вытащу. Готова?
Она слабо кивнула и сжала побелевшие губы.
Распахнув широкую дверь, что теперь оказалась над головой, я вытолкнула рыжую наружу. Несмотря на ее тучность получилось легко, Глория сама подтянулась на руках, пышная юбка мелькнула в проеме.
Еще толчок, машина затряслась, угрожая меня сбить с ног, но я успела добавить магии и отшвырнула Глорию за пределы водоема. После чего рухнула вниз, сильно ударившись затылком. Перед глазами потемнело.
Колесницу потянуло в ил, черные частички напали на мои руки, запутав между собой пальцы. Еще миг, и они оплели грудь, зашипели, будто обожглись о нее, рванули вверх, чтобы вцепиться в шею.
Это было словно во сне. Воздух заканчивался, в горле что-то захрустело.
Колесницу крутануло, черная мерзость сместилась в сторону, я увидела сквозь окно край озера, что будто обсыпан был черными кристаллами, и Глорию.
Толстушка поднялась на ноги, но тут же грузно упала, взбив песок. Над ней поднялся черный веер капель, что в миг рассеялся.
Там берег, она спасется. Возможно, мне это только показалось, отсюда было плохо видно, да и после полного мрака в переходе даже тусклое светило на небе слепило глаза.
Пока я всматривалась, колесница резко ушла на пару локтей вглубь, меня бросило вперед на цветную мигающую панель, и салон наполнился мутной гадостью. Кричащей, будто голодные сычи, и вонючей, как деготь. Эта мерзость будто желала полакомиться моей плотью, зализывала стены колесницы, выбрасывала вперед щупальца-ленты.
Когда она коснулась моей лодыжки, как раскаленным угольком из камина, прожигая кожу до мяса, я отчаянно дернулась. Хотела выбраться через крышу, но тяжелая бальная юбка мешала забросить ногу повыше, пальцы скользили, срывались, волосы липли к глазам и перекрывали видимость.
Я из последних сил вцепилась в склизкий обод накрытия, но ноги потянуло вниз. Смесь черной воды с голодной живностью, что не заметна человеческому глазу, превратила мою светлую юбку в траурный наряд. Мне ничего не оставалось, как рвануть плечевой шов и, сдирая кожу, выскользнуть из платья. Колесница немыслимо быстро, с бульканьем, тонула, утягивая меня за собой.
Над головой оказалось овальное смотровое стекло для возницы. Едва ли там пролезу, но пробую. Рама открылась одним движением, нажатием на рычаг. Спасибо за легкую в управлении колесницу, принц. Не покидало ощущение, что я знала, как заводить чудо-машину, будто делала это раньше. Либо ментальная связь с ин-тэ помогла мне разобраться?
Я с трудом помню, как в руках оказался медальон. Я будто знала, что алый камень, заключенный в арисовом причудливом плетении, запускает машину.
Успела выдернуть ноги из салона, когда черная грязь бросилась за мной. Не дотянувшись до кожи, она заверещала, как крыса, которую поймали за хвост.
Крича и щелкая, чернота ползла следом, карабкалась за мной. Пришлось отвлечься и развернуть в ладони магию, потратить последние капли на удар.
Получилось вызвать хлыст льда, и черная тварь разлетелась на куски по крыше, но тут же скаталась в дрожащие шарики и снова связалась в живую бесформенную субстанцию.
Опустив руки на колени и немного присев, я выкрикнула:
– Репенте! – и взмыла в небо, подгоняемая силой магического прыжка. Благо на такую мелочь силы почти не тратятся и не нужен конкретный дар. Это заклинание общего типа, архимаги могут пользоваться подобными без кодового слова, управляя одной мыслью.
От моего толчка железные лошади и колесница оказались в плену черной твари, но она осталась недовольна таким лакомством. Плевалась, металась, кипела. Ор стоял оглушительный.
Я плюхнулась на твердь в нескольких десятках метров от Глории. Ужаленная нога подвернулась с хрустом, отчего я не успела сгруппироваться и покатилась по выжженной земле и пыли, пока не ударилась спиной о камень. Кожа чувствительно треснула от толчка, по лопатке заструилась горячая кровь. С трудом повернулась, чтобы выставить ушибленные руки в защитном блоке и вдохнуть. Зараза была занята колесницей, у меня осталось несколько вдохов на отдых.
Я смотрела в грифельно-багровое небо, по которому с безумным карканьем летало воронье, и вдруг поняла, что меня душат слезы.
Эмоции, что дремали внутри, вдруг вырвались, ошеломив, заставив сжаться от переизбытка.
Бороться за жизнь, когда она не нужна – механизм непонятный. Так было всегда. Стоило угрозе нависнуть надо мной, включались какие-то резервы, и я реагировала быстрее молнии.
Однажды в библиотеке с верхней полки упала тяжелая книга. В полпуда точно, прибило бы, попади по голове. За миг до удара, я скрестила руки над собой и вызвала щит. Не знаю, почему. И книга, превратившись в лед, разлетелась в снежную пыль, не причинив вреда.
И сейчас после того, как я отчаянно боролась за свою жизнь, едва дышала и не могла понять, что со мной. Странное неконтролируемое состояние пугало. Я беззвучно рыдала и придерживала ладонями грудь. Казалось, что там теперь не одно, а два сердца. Это распирало и шокировало…
Еще немного, и я задохнусь от перенапряжения.
Камень за спиной внезапно стал мягким, нагрелся, зашевелился, а твердь подо мной увлажнилась. Пальцы приятно защипало, взывая к магии снова. Обернувшись, я застыла от ужаса, над головой поднялось нечто черное, капающее слизью. Озерная тварь не отстала, она разозлилась и вместе с яростью набрала мощи, вытянулась, расширилась до размеров горного медведя. Мелкие отростки с визгом набросились на мои руки, сковывая и не давая защититься.
Даже если бы я могла освободиться, у меня не осталось сил сопротивляться. Глория тоже не двигалась – она не поможет, слишком слабенький маг, поэтому я лежала и ждала. Конца.
Тело изнутри вдруг пронзило лучами горячей магии, чуждой для меня. Я выгнулась, будто кто-то желал сломать позвоночник. Волосы приподнялись белой копной и рассеяли вокруг серебристую пыль, кожа полыхнула, словно меня в кипяток бросили.
Вязкая черная тварь, не имеющая формы, немного отступила, испугавшись, но через доли секунды снова напала.
В груди проснулся жар такой силы, что не получалось дышать. Я лишь хватала губами горький воздух и снова выгибалась. Ребра растягивались, хрустели. Я кричала от боли, но голоса не слышала.
Меня наполовину поглотила болотистая черная муть, что по живому сдирала кожу. Глаза застилало мошкарой, готовой полакомиться плотью.
Но все внезапно отступило. Чернота развеялась в воздухе пылью.
Тишина окутала со всех сторон, а из моих губ вырвался стон облегчения.
Надо мной склонился лысый старик. Чернильные печати на лице засверкали, тьма в глазах испугала. Не такая, как у принца, горячая и глубокая, как темная карамель, а беспросветная, пустая.
– Ты как тут оказалась? – сказал он ласково, но его голос мне не понравился. В горле загорчило, на глаза набежали слезы.
Сильные руки вытащили меня из страшной топи и оставили на несколько минут. Я не двигалась – тело будто разучилось это делать. Меня лишь трясло.
– Еще одна, – прозвучал тот же старческий скрипучий голос в стороне. – Жива? Отлично. Прелестно.
– Любава? – тихо позвала Глория. – Ты в порядке?
Я не ответила. Не смогла.
Привычный холод в груди сменился настоящей кипящей пульсацией. Такой мощной, что мне пришлось, преодолевая тяжесть, перевернуться на живот и встать на локти. Я не дышала, пытаясь пережить боль и жар.
Лицо измазалось липкой черной субстанцией, а сердце словно раздвоилось и теперь в два раза быстрее качало кровь. Мне было жарко. Так жарко, что хотелось рвать кожу и избавиться от огня.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук…
Холодные руки нагрелись, словно я их в кипяток сунула. Никогда не испытывала такого огня. Я повернулась к водоему, собираясь охладиться, погрузить разгоряченные пальцы в черную воду, но меня остановил все тот же старик.
– Не советую. Озерцо из мертвой воды с голодным жигусом для молоденьких девочек опасно.
Лысый заставил меня снова лечь на спину, пока я боролась с внутренним жаром, пощупал меня и осмотрел ребра.
– Черту пересекали? – спросил он.
Я не хотела говорить и не знала, что отвечать. Что старик имел в виду?
Лысый крутил меня то в одну, то в другую сторону и бесцеремонно трогал. Точно как толстая лекарка Адра из академии, что каждый месяц проверяла здоровье попаданок и ставила на теле пометки о силе, здоровье, чистоте и даже невинности. Мне тоже клеймо перед балом влепила после унизительного осмотра – такие правила. Многие из вельмож и богачей брали только нетронутых девушек, ясное дело, для чего. А проверить это можно было, приподняв волосы и посмотрев претендентке на затылок.
Когда лысый старик грубо коснулся моей груди, я оттолкнулась и применила защитный блок, но что-то помешало. Пальцы заискрили, и магия погасла.
Сухая рука легла на талию, снова пересчитав ребра, и старик неожиданно залился диким страшным смехом.
– Два сердца, вот так чудеса. Вот так удача, – в черных глазах вспыхнула необъяснимая жуть.
Я попыталась закричать, но мне заткнули рот взмахом руки и распяли на черной земле без прикосновений. Сильная магия заплела меня в узел, из которого я даже в полном здравии не выбралась бы.
Этот старик не простой маг. И даже не архимаг.
– Лежи смирно, а то парализую. Как удачно подвернулась, хорошо, что я заметил ваше прибытие, деточки. – Он посмотрел назад. Я догадалась, что там Глория. – А с этой что делать? Ладно, грузите обеих. Пригодится.
Еще один взмах, отчего балахонистые рукава старика разлетелись, будто лохмотья, и ко мне подошли тощие существа. Мужчинами их сложно было назвать, хотя отдаленно их фигуры напоминали человеческие, но глаза у них были пустыми, как провалы, кожа цвета гнилой оливки, а мышцы не выделялись. Будто на кости натянули зеленоватую кожу. Словно они подобия, но вовсе не люди.
Почувствовав свободу от магического захвата, я вывернула руки, но сила не пробуждалась. Я пуста. Или заблокирована.
Одного слугу получилось оттолкнуть от себя, а второго ударить кулаком, отчего его голова повернулась по оси, показав мне пустотелый затылок и кости. Я завизжала от испуга.
– Тихо! – шарахнул голос, грудь обожгло захватом. – Разошлась. Поспи…
На больший отпор сил не хватило, и когда тяжелая рука мага хлопнула по лбу, я уплыла в небытие.
Глава 10
Синар
– Сынок, что случилось на балу? – мама потерла ладони между собой и приложила их к моей груди. Прислушалась, поглаживая через простыню, и слезы выступили на ее глазах.
– За две секунды оно точно там не появится. Хватит, ма. Я себя чувствую нормально. Подумаешь, не бьется. Пф… Первый раз, что ли? Будто оно у меня до этого сильно трепыхалось.
– Его будто нет. Такого не бывает.
– Зато я теперь неубиенный.
– Шутник, – горько улыбнулась мама и ласково положила ладонь мне на щеку. – Ты встретил ее? Невесту?
– Аха, скорее, не встретились, а сцепились. Настоящее бедствие, а не девушка. Холодная, блеклая… как ледышка. Айсберг!
– Синар! Она твоя избранная, подбирай слова.
– Но очень красивая, – исправился я с оттяжкой. – Только сухая, какая-то бездушная, словно из нее эмоции выпили. Да теперь все равно, какая… Я не успел узнать ее получше – погибла Любава, – наконец, озвучил правду, и самому плохо стало от услышанного. – В моей колеснице девчонка была… Я своим ходом возвращался домой, потому и… задержался немного, – усмешка получилась диковатой, но лучше сейчас шутить не получалось.
– Тебя три года не было, – содрогнулась мама, сжав горло до болезненного всхлипа. Она отвернулась, спрятала глаза и затряслась в глухих рыданиях.
– Жив я, не плачь. – Перехватил ее руку, потянулся обнять, но силы резко закончились – рухнул на подушку. Проговорил слабо: – Что-то с порталом случилось. Нужно выяснить, кто настраивал мое перемещение. Похоже на покушение.
– Много времени прошло, – прошептала мама, стирая слезы, – вряд ли выйдет что-то выяснить. Я…
Она моргнула, захлебнувшись словами, но я понял, что хотела сказать. Что не надеялась на мое спасение, что ночами в подушку рыдала, что себя винила за то, что отпустила на бал.
Горевал ли отец, когда узнал, что я не вернусь? Или два запасных сыночка есть, чего тужить?
Погладив ладошку мамы, я поцеловал ее влажные пальчики. Раньше мог бы согреть своим дыханием, теперь только охладить. Нет во мне былого жара, гудящая пустота осталась.
– А из академии не связывались с вами? – спросил, откинувшись на постель. Подниматься сейчас, словно камни таскать, сил совсем не осталось. – Ничего не сообщили?
Мама пожала плечами и посмотрела на свои руки.
– А что сообщать? Многие видели, как колесница вырвалась из портала в небо, а после рухнула в расщелину. Не до академии было, сынок. Да и новость о твоей скоропостижной смерти облетела весь Энтар.
Я поморщился. Любят у нас сочинять и судачить…
– Но все видели, что на машине улетел не я, а невеста, почему никто вам не сказал?
– Я не знаю. Там не до этого было. Через три дня после твоей… – мама сглотнула, – гибели умер старый ректор.
Я почти не отреагировал на новость, ведь седого старика почти не знал, поэтому и удручаться не стал. Все мы уйдем со временем во тьму.
– Обломки? Меня искали?
Мама втянула плечи и покачала головой.
– Синар, расщелина так глубока, что дна ее не видно. Это было бессмысленно. Тем более, после…
– Ясно. Значит, смирились.
– Нет же! – мама встала, отступила от моей кровати к окну и подставила бледное лицо свету лотта. Она заговорила снова, но сухим, бесцветным голосом: – Если бы я знала, что есть хотя бы шанс…
– Наверное, его и сейчас нет, – бросил я слишком резко. – Заранее не радуйся.
– Зачем ты… – мама обернулась, по лицу и плечам разбежались искры кританской магии.
Как ее утешить, не знаю. Чем помочь – тоже. Тут бы не сдохнуть от слабости, духом не пасть, как последний трус, все остальное как-то блекнет теперь. Гулянки, выпивка, девки… Бессмысленное. Дешевое, как моя жизнь. И пустое.
Я теперь хуже простеца, у тех здоровье конское, а мне и руку не поднять.
Заговорил, собирая волю в кулак, хотя ее остались крохи:
– Понимаю, что тебе тяжело это пережить и принять, мам, но я все еще не восстановился, все еще без магии и сердца. Надежды на улучшение нет. Ты это знаешь. Все это знают.
– Мы придумаем что-то…
– Конечно, – я скупо заулыбался, – еще один осколок или что-то покруче? Желательно такое, чтобы убило с первого раза и не оставило меня ходячим, немощным трупом.
– Син! – взмолилась мама.
Только в меня будто мрак вселился. Были бы силы, ушёл бы от этого разговора, хлопнув дверью, а так – только рукой махнул, мол, хватит.
– Погибла невеста, которую артефакт выбрал. Что теперь будет? Папа другую мне подложит?
– Сейчас проверим, погибла или нет, – голос отца пробил комнату настоящим громом.
Как он вошел, я не заметил.
– Дэкус, пожалуйста… – мама подбежала к королю и почти повисла у него на шее. – Синара три года не было… будь помягче. Мы же думали, что не вернется…
– Помягче? – в голосе отца звенела настоящая ярость. Конечно, я всегда и во всем виноват. – Он банальное задание выполнить не смог – привезти невесту домой. А ты говоришь мне – быть помягче?! Я уже и осколок дал в помощь, идиоту, да он профукал все! Крита из-за его выверта на ушах!
– О, конечно, – я засмеялся через боль. – Лучше бы я вообще не родился…
– Милый, перестань, – мама смотрела на меня, но тут же ринулась к отцу. – Он наивный мальчик, не суди так строго, – горько плача, хватала короля за руки, будто тот сжалится, глядя на ее слезы, а меня это раздражало.
Почему она унижается? Словно я войну развязал, а не девушку упустил.
– Может, пообщаетесь снаружи? – прикрыв ладонью глаза, протянул я умоляюще. – Дайте поспать.
– Выспишься после смерти! – вскрикнул отец и оттолкнул маму.
Я ошарашенно взглянул на него и понял, что совсем не знаю этого мужчину напротив.
Папа всегда был строгим, но чтобы орал на меня или смерти желал, не припомню.
Король горой двинулся на меня.
– Дэкус, остановись, – не унималась мама, но уже не приближалась. – Он же наш сын.
– Нормальный сын привез бы домой выбранную девушку, а не позволил ей захватить колесницу. Сэйлана, ты же понимаешь, что девушка убежала не просто так, – отец яростно жестикулировал, бесился, краснел. Его волосы разлетались по сторонам, будто снежные вихри. – Он проигнорировал волю осколка, оттолкнул невесту. Не знаю, что нужно было сделать, чтобы избранная ушла от своей судьбы! Что? Можно? Было? Вытворить?!
Мама заломила руки на груди, поправила гладкую ткань голубой юбки.
– Это я виновата, Дэкус. Сказала Синару перед отлетом, что в первую очередь он сам должен выбрать, а осколок – просто совет.
– Что?! – взорвался король, и в его взгляде прочиталось глубокое разочарование. – Сэйлана, ты же знаешь, что это не так! Осколок не ошибается. Этот осколок особенный. Он не ошибается!
– Я же не думала, что… – мама бросила в меня виноватый взгляд.
– Не думала, что наш сын – кусок идиота? – отец разрубил ладонью воздух, рассыпав по комнате синие искры магии. – Он упустил свою избранную. Привязал к себе, обручился, а потом оторвал, за что и поплатился пустотой в груди!
Папа вдруг вырос около моей кровати, его лицо покрылось бело-голубой перламутровой краской, а в воздухе облаком разлетелись крошки магического снега. Король выходил из себя только в моменты особой опасности и ярости. Отец посмотрел мне в глаза и серьезно, погруженным в рык голосом, спросил:
– Как ты страной управлять собирался, если магическим знакам не доверяешь? Неужто не разглядел волшебных лент? Ты ведь архимаг, сын. – Папа повел крупной ладонью надо мной, задержался над грудью. Я натянул простынь до подбородка, мало ли что еще придумает. Хватит с меня одного осколка.
– Пап…
– Жива твоя половинка, – перебил он и, внимательно глядя на мою грудь, принюхался, повел рукой по воздуху, будто искал что-то, нащупывал.
Отец видел то, что не видят другие – тонкие магические нити, что связывают все живое. Это помогало ему управлять страной, распознавать ложь и предательство с первого взгляда.
– Ты уверен? – шагнула ближе мама.
– А вот ты скоро помрешь, дорогой, – продолжал отец, обращаясь ко мне. – Канат твоей жизни почернел.
Мама резко всхлипнула и схватила меня за руку. Какая она горячая, прожигала кожу, как углями.
– Рано хоронишь. Еще погулять хочу, – я пытался пошутить, но вьюга, что поселилась в груди, вымораживала, забирала тепло. И слова отца звучали очень правдиво, жестоко стягивая реальность в его кулаке. Вот-вот мое тело покроется коркой и растворится льдистыми частичками в эфире.
– Чем дальше и дольше будет избранная, тем сильнее остынет твое тело. Время не на твоей стороне, к сожалению. Каждый новый день для тебя без нее – это последние шаги во тьму. Она забрала твое сердце, Синарьен. Это был откуп осколка за отказ. Жертва. – Папа покачал седой головой. – Глупец. Так сложно было выбрать невесту, заключить договор и вернуться домой? Это же интуитивно-понятно, неужто не екнуло? – отец вдруг сел на край кровати и взял меня за другую руку. Он тоже был горячий, как и мама.
Я смотрел на их поникшие головы и не понимал, что происходит.
– Ничего не хотите мне сказать? Чего я еще не знаю?
Они переглянулись, но отец едва заметно показал маме «нет», и она, вздрогнув, отвернулась.
Что за тайну они скрывают?
– Мне жаль, сын, но твои дни сочтены, – уже мягче сказал отец. – В нашем мире твоей невесты больше нет, а без сердца ты не протянешь и недели.
– Три года протянул, болтаясь в эфире, а тут какая-то неделя. Пап, не говори глупостей, – я приподнялся, но голову резко накрыло мутной чернотой. – Подумаешь, головокружение, – упал на подушку. – Отлежусь пару дней, королевской каши наемся и отправлюсь на поиски Любови в другой мир.
– Ты не выдержишь, Синарьен. Межмировая тьма смертельна. Царапина от нечисти годами может заживать, а ты собираешься полететь сквозь пространство, кишащее тварями, едва дыша? Ты погибнешь!
Отец вдруг замолчал. За годы, пока меня не было, он совсем исхудал. Даже вены на висках выделились, будто черные крученые нити, а кожа стала серой и прозрачной, глаза впавшие, потухшие и волосы не сверкающе белые, а блеклые, обвисшие.
– Значит, нужно как-то вызвать мою невестушку назад, – предложил я, стараясь не злить больше отца. – Чего она в другой мир поперлась?
– Координаты на колеснице сбились, скорее всего. Или она настолько мощный маг, что сама выбрала путь. Например, отправилась в то место, что ей знакомо и дорого. Осколок вырвал твое сердце в отместку за выходку, а девушка унесла его так далеко, что даже моя архимагия не находит. Мне жаль, но вызвать истинную назад не получится. Ты знаешь, что попаданцы – это особый вид магов на Энтаре, а осколок… Почему ее выбрал, не знаю, но против его воли теперь не пойдешь.
– Папа, на такие вещи нужны инструкции, – усмехнулся я. И без объяснений было ясно, что занес ногу над пропастью.
– Ты думаешь тем, что в штанах, а нужно душу и сердце слушать.
– Поздно, теперь сердце не послушаешь, – хмыкнул. – Я бы и рад, но сначала придется его вернуть. А душу я никогда и не слышал. У вас с матерью получается, а мне такое слишком сложно понять.
– Это я виноват, не воспитал тебя, как должно. Испортил свободой.
– Смешно… – сил фыркнуть не хватило. Я устало прикрыл глаза.
– Разбаловали мы тебя, нужно было…
– Чаще бить, это точно, – вымученно улыбнулся я. – Начинай. Задницу подставить? Что ж ты?
– Синарьен! – на этот раз разозлилась мама. – Довольно паясничать.
– А что будет? – щурясь, я с трудом посмотрел на родителей. Их хмурые лица расплывались перед глазами. – Накажете?
Эти дни после возвращения совсем стало плохо: слабость не давала подняться с постели, а холод между ребрами стал невыносимо обжигающим.
Мама, сжав губы до бела, наклонилась над моей рукой и прижалась поцелуем к линиям судьбы.
– Сыночек, не сердись, не кусай родных. Мы зла тебе не желаем. Ты только не сдавайся. Дэкус, сделай что-нибудь, – она вскинула голову и посмотрела на короля. В глазах стояло серебро слез с болью глубже, чем я ожидал.
Стиснув челюсти, я медленно выдохнул и посмотрел на отца.
Он, хлопнув меня по другой руке, встал и вытянулся в привычно гордую осанку. Мантия из вепря переливалась в приглушенном свете магических ламп.
– Сэйлана, готовь Эврисия к свадьбе с иманской принцессой. Времени нет, король ждет от нас ответа, и нам придется пойти на это. Сейчас мир на грани раскола и войны. Еще три года распрей и разрухи Крита не выдержит.
– Но Эв не хочет! – пискнула мама и снова прижалась к моей руке. Теперь лбом. Обожгла кожу горячими слезами, что текли беспрестанно. – У него есть любимая, Дэкус, так нельзя. Мы не можем разрушить его жизнь.
– То есть мою можно было, а младшего жалко? – обида выскользнула с моего языка, как гюрза.
Мама замерла, будто ее ударили. Отпустив руку, она выровнялась и отстранилась, как чужая.
– Я… не это хотел сказать, – я беспомощно цапнул воздух, но до мамы не дотянулся.
– Но сказал, – стерев тонкими пальцами слезинки в уголках глаз, она отошла подальше, словно боялась заразиться моим холодом. – Отдыхай, Синарьен, – добавила бесцветным тоном, после чего скрылась за дверью.
Меня стянуло черной тоской, будто никогда больше ее не увижу, но сил звать и просить прощение за то, что нагрубил, просто не было.
Мы остались с отцом наедине, скрестились взглядами, будто арисовыми мечами.
– Ну скажи, какой я плохой сын. Мне ведь терять нечего. Если я не жилец, облегчи тогда мои мучения – ты же можешь остановить дыхание. Сделай это!
Сжал беспомощно кулаки, потому что ошибки не исправить, а моя жизнь – всего лишь пыль для страны и маленькое несчастье для семьи. Долго оплакивать меня не будут, невелика честь страдать из-за шального обормота, что кроме девок и технических открытий ничем не интересовался. В приоритете окажется более надежный, правильный сын, настоящий воин. Или мудрый, спокойный и рассудительный младший. Нормальные сыновья. А я так – бракованный.
– Отдыхай, Синарьен, – папа повторил мамины слова и, поджав сухие губы, развернулся к двери.
– Подыхай, ты хотел сказать?! – бросил я в сердцах, но дверь с грохотом закрылась, оставив меня в тишине.
Я заорал, откинувшись на подушку.
А когда из глотки вырвался только хрип, сбросил простынь и сполз с кровати.
Сначала рухнул на колени, вспомнил всех предков и богов нелестными словами, сцепил зубы до хруста и снова поднялся. С трудом, с напряжением, со слезами боли.
Я не буду сидеть и, жалея себя, ждать конца.
Не дождетесь.
