Текст книги "Билет в страну дождей (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 56 страниц)

– Что здесь делает это порождение тёмного космоса?!

– А кто сказал, что космос бывает белым?

– А, оно еще и разговаривает!

– И даже членораздельно и не брызгая слюнями.

– Это что за инсинуации, молодой человек?

– Я таких слов не знаю, может поясните?

– Что пояснить?

– Что вы тут делаете?

После моих последних слов, Аслов замер. Судорожно глотнул воздух и засмеялся.

– А ведь и правда, что я тут делаю? Перед кем распинаюсь? Вот, вы, молодой человек, зачем вы здесь?

– Я ищу специи. – Просто ответил я. Этот крикливый, нервный человек, с тонкими чертами лица и сухощавой фигурой, чем то был мне симпатичен.

– И какие специи вас интересуют? – Перешел на деловой тон, Анатоль Жанович.

– Все, правда – по чуть -чуть. Не более полкило на название.

– Вы ресторан собираетесь открывать?

– Нет, экипаж кормить. Я кок с рейдера "Сигон".

– Что?! "Сигон" на орбите?! И с каких пор на "Сигоне" появился кок?!

– Второй месяц, уж. – Ответил я, жалея о своей откровенности.

– У нас фасовка по килограмму. – Уже деловито заявил мне Аслов. – Всего, сейчас, восемьдесят наименований. Будете брать?

Переходы от склоки к деловитости, у Аслова, чередовались, как патроны, в магазине "калаша".

– Огласите, пожалуйста, весь список! – Отбрехался я, фразой из фильма.

– Пошли в контору. – Решил кладовщик. – Там, все спокойно обсудим.

Народ разочарованно и возмущенно заворчал, разбредаясь по своим местам.

Контора, комнатушка три на пять метров, с тремя сейфами вдоль глухой стены и столом посередине, впечатляла. На столе красовался монитор диких 25 дюймов. Кресло, отделанное крокодильей кожей. Люстра, под потолком, аж на 12 лампочек!

Аслов плюхнулся в крокодилье кресло, указывая на стоящий рядом стул, на витых ножках.

– Садись!

Повесив рюкзак на спинку стула, опустил свой тощий зад на сиденье.

Змейка, словно молния, соскочила с предплечья, прощекотала по ребрам, нырнула под ремень и высунула морду из штанин, вцепляясь зубами в ножку стула.

Стул, мерзко скрипнул, принимая мой вес и вдруг, изменил свою форму, превращаясь в шикарное плетеное кресло.

Змейка, разжала пасть, удовлетворенно по шипела и оплела лодыжку, устраиваясь на отдых.

Кладовщик икнул.

– Ты? Как?

– Простите, я случайно! – Сдавать змейку, совершенно чужому человеку, простите и идите.

– Ладно, – отмахнулся Анатоль Жанович. – Вот список специй, 80 пунктов. Цены – напротив наименований. Выбирайте и не мешайте мне работать.

Список впечатлял. Из знакомых названий, только кориандр и карри. Остальное – тьма... Хуже было с ценами. После покупки цветов, налички у меня, кот наплакал. Если, конечно, прижаться, то мне хватало.

– А если взять все 80 наименований, скидка будет? – Запустил я пробный шар.

Выглянув из – за монитора, кладовщик отрезал: "Не на базаре!"

– Так на базаре я и понюхать могу и посмотреть. Вдруг, в ваших специях уже черви завелись? Это ж кот в мешке!

– Ишь, ты, умный какой! – Аслов выдвинулся из -за стола. – Черви завелись. А давай так, Ты мне доплатишь 3000 – лично, и я тебе, в подарок, еще три килограмма специй, из закрытого списка.

– Кот, в двух мешках, под чугунным казаном? – Ужаснулся я. – Нет, спасибо!

Жаба душила страшно. А азарт, гнал вперед. Если я соглашусь на эту авантюру, то, денег у меня останется не много.

– Жадный, ты. – Спокойно заявил Анатоль Жанович, откидываясь на спинку кресла. – Твои варианты?

– Еще пять, лично Вам, в знак уважения, и десять из закрытого списка – мне. И доставка на "Сигон" – за Ваш счёт!

– А, годится! – Внезапно согласился кладовщик, похоронив мою мечту, прибарахлиться на большом рынке.

Скрипя зубами, достал карточку и рассчитался за собственную глупость. Дать задний ход не позволила гордость.

Подписав контракт, снова, мысленно, дал себе подзатыльника – не мне, щенку, тягаться с монстрами.

"Вот мной и закусили..." – Сморщив нос, встал из кресла.

– Ты это, парень, не расстраивайся! Мы каждый день простаков ловим. А за специи – не беспокойся, за каждую щепотку – отвечаю, брака нет. – Поспешил успокоить меня Аслов. – Мы, дела честно ведем. А, что ты такой, лопушастый, это, может и к лучшему. Не каждый повар, может сказать, что у него десять кил специй, из закрытого списка. Да, думаю, даже о ста граммах, не многие похвалятся. Так что, ты за свои полсотни, себя лет на десять вперед, обеспечил.

В ответ я всхрюкнул, представляя радость старпома, принимающего девяносто килограмм специй.

" Все. Меня точно – похоронят. Начнет Стэлла. Потом – Тимур, а капитан – добьет из жалости, чтоб не мучился..." – Промелькнула похоронная мысль, зазвенев в отдалении заунывным звоном колоколов.

Пожав на прощанье руку, вышел из конторы. Для пущего эффекта, не хватало только взрыва.

– Эй, Данн, стой! – Услышал я, уже взявшись за ручку дверей склада.

Аслов, догнал меня вовремя.

– Данн, еще штуку скинь и добьем до сотни! Из закрытого!

"Ай, да и черт с ним!!!"

Проведя карточкой по считывателю, полностью обнулил зарплатную карту и махнув рукой на прощанье, выскочил со склада.

Знакомого такси на месте не оказалось, да и не удивительно, прошло всего двадцать минут.

"Быстро меня обработали", – усмехнулся я. – "Двадцать минут и полсотни монет, ветром сдуло."

Повертев головой, решил пройтись по улице, может, где скамейка найдется. Хотелось курить. Было обидно за собственную глупость. Рюкзак оттягивал плечо. И, в придачу ко всему, на рубашке заело кнопку.

"Синдром нервного идиота"... – Констатировал я, переходя улицу, в тень.

Отходить далеко от таможенного склада, я не собирался, решив, что если скамейка не найдется, устрою свою задницу на ближайшем садовом ограждении. Или фонтане. Или – бордюре, в конце – концов. Ну не может быть так, что на всю улицу не было ни одной скамейки!

"Или, я не туда пошел..." – В тени стало прохладно, и я, снова перешел дорогу, на солнечную сторону. Сделав еще пару шагов, оторопел. Я стоял прямо перед стеной цветочного рынка. Знакомая крыша гигантского центра, знакомо блестела в лучах светила.

"Еще лучше. Пойдем в другую сторону!" – Упрямо решил я, разворачиваясь и поправляя рюкзак.

Возвращаться по собственным следам, показалось мне плохой идеей. В принципе, все, кроме самой первой – о покупке цветов, оказались плохими.

"Так уж день сложился!" – Махнул я рукой на все переживания и улыбнулся. – "Буду считать, что просто купил специи, оплатив, заодно, собственный опыт. Как говорят евреи – "Спасибо Боже, что взял деньгами!"."

Так, улыбаясь, я решил срезать дорогу. Завернул за угол, вошел в переулок, который, по моим расчетам, должен был привести точно к складам.

"Я же говорил, что сегодня все идеи – плохие? Эта была из их числа!"– переулок оказался загорожен высокой кованной решёткой.

Снова повторив, что сегодня все идеи – плохие, развернулся и потопал назад. Вместо вожделенного срезания, я намотал лишних полкилометра. Выйдя из переулка, я опешил – оказывается, шатаясь по переулку, я умудрился сделать настоящую "заячью петлю" и теперь стоял на пятьдесят метров дальше того места, где в этот переулок зашел.

"К плохим идеям, добавился, топографический кретинизм."

Так захотелось послать все на далекие теперь буквы! Скорчив мучительную улыбку, вновь пошел к складам. Проходя мимо злополучного переулка, заглянул в него. Переулок, как переулок. Ничего волшебного. Может, в другом повезёт срезать?

Пропустив два, решил испытать судьбу в третьем.

Зашел, и первое что увидел – девушку, задирающую юбку, чтоб наклониться над лежащим у стены, человеком.

В голове взорвался огненный шар, и черный омут поманил меня пальчиком. В него то я и рухнул.

***

"... Столь удачно подвернувшийся нам, молодой человек, помог начать компанию, по избавлению от...

– Арсеньев, вы – кретин! Нет, больше того! Я даже не могу найти правильного сравнения, для ваших умственных способностей! Ваш рапорт, это венец косноязычия! Я специально оставлю его, для потомков – Моих потомков, потому что, Ваших, надеюсь не будет! – Гельмут, образец спокойствия и доброжелательности – орал. Орал с душой, с чувством, со всей своей огромной изобретательностью. – Вон из моего отдела! И с планеты – вон, если не хотите попасть под дисциплинарную комиссию! В 2-а часа, чтоб ни ноги вашей, ни духу, ни памяти – не было!

Гельмут Чешевский, отключил видеофон и вытер лоб.

– Видишь, Алэксандэр, с кем приходиться работать? Напыщенные снобы и болваны. Зато допущенные к секретам!

– Ты что, правда дашь ему уйти?

– Я похож на слабоумного? Стоит этому... – Гельмут замер, подыскивая эпитет, но не найдя, махнул рукой. – Как только он выйдет на улицу, то налакается в первом встреченном баре, разболтает все, и мы будем в очень чёрной дыре.

Пискнул видеофон. Не видимый Алэксандэру собеседник, сообщил, что объект взят под охрану.

– И куда ты его?

– На опыты. – огрызнулся Чешевский. – Тоже хочешь много знать?

– Нет, спасибо! – Рассмеялся Мак-Сохо, – Я еще из ума не выжил!

– Что по нашему другу гепардов?

– Замечательно! Кроме наших друзей, из 7– го участка, связать друга и Данна, не удалось никому. На рюкзак, "прошляпленный" техниками из МТО, мы налепили логотип нашей фирмы – "Бауэр & Дэш", и, уже завтра их получат активисты нашего движения. Через пару дней, их выставят на прилавки, и, с этой стороны мы его прикроем.

– Где он, сейчас?

– На базе "Лох – Несс", проходит обучение.

–Интерес наших "заклятых" друзей, уже проявился?

– Да. Активизировались "чёрные" и "лягушатники", парочку их агентов мы уже ведем, скоро будут более, – Алэксандэр улыбнулся,– вкусные результаты.

– Что по резонансу?

– Среди молодежи, уже стала не модной толерантность. Как за слово, так и за дело.

– Вот это – замечательно! А то, с этой толерантностью, скоро докатимся до адвокатов!

– Да, я уже слышал, о проекте отмены "Закона о медикаментозном допросе". Через недельку, опубликуем допрос Софии Маннер, думаю, проект свернется сам собой.

– Что думаешь, о привлечении друга гепардов, к работе?

– Нет. Ни в коем случае!

– Как всегда – полное единодушие! – Обрадовался Гельмут. – И чего мы с тобой десять лет друг на друга волками смотрели?

– Молодые были, дурные!

Переглянувшись, они засмеялись..."

"...Сегодняшняя ночь, для Станы стала сущим проклятием. Душно, из окон несёт ржавчиной, тёплая вода в кране и – кошмары.

Зазвеневший телефон, показался ей спасителем, пока на том конце провода, кто – то пьяный, с несчастными всхлипами не начал признаваться ей в любви. Отправившись, второй раз за ночь, в душ, чтоб освежиться, неловко качнувшись, она взмахом руки отправила на пол, оставленный на краю умывальника, стеклянный стакан. В попытке собрать осколки – порезала руку..."

***

«... Даже после заливки у Игоретты Павловны, голова болела меньше!» – Первая мысль, после взрыва. Голова – горела в двух местах, саднили руки и ныли ребра.

"Меня били. Меня били?" – Во рту сушь. Глаза открываются...

"Нет, глаза не открываются! И вообще, что опять за х... происходит!!!"

Раз глаза не открываются, будем щупать! Пол – каменный, теплый. До стен руки не достают. Руки – ноги – шевелятся.

"Эй, змейка, где ты, когда так нужна?"

Змеиный язычок пощекотал ухо.

"Ох, ну хоть ты, скажи что опять я не так сделал?"

Змейка снова укусила меня за ухо и заплакала. Тихонько так, сдержанно.

"Ну-ну, ты чего плачешь? Живой я, живой!"

Змейка укусила за ухо еще раз.

О боли в мочке уха, стал соображать быстрее. По – крайней мере, понял, что плачет не змейка – она просто не умеет.

"Ох, надо открыть глаза!"

Вам когда – ни будь заклеивали глаза лейкопластырем? Нет? Вот и мне – нет. Но, каково это, я сейчас примерно понимал.

Только у меня на глазах лейкопластыря не было. Ресницы и веки просто склеились, от крови.

"Черт, где мой рюкзак!" – прошипел я. Кажется, не хватало пары зубов. Передних. – "Где мой рюкзак!"

– Вы на нем лежите. – Мальчишеский голос, чуть сиплый и шмыгающий.

– Это – офигительное известие...

– Я не смог его с вас снять...

Помогая себе руками и ногами, бестолково отталкиваясь от пола, попытался сесть.

– Прости, я тебя не вижу, где ты? Помоги мне сесть, пожалуйста.

– А здесь темно, так что и я ничего не вижу...

Пацан, по голосу – лет 12. Здорово! Вот, поверьте мне на слово – если небо могло послать мне хорошего помощника, оно не могло сделать лучший выбор, чем 12 летний мальчишка!

Детские руки подхватили меня за плечи, помогая сесть.

– Спасибо, Молодой Человек! – от всей души поблагодарил я.

– Да ладно, в одной лодке тонем...

– Не скажи. – Я стянул рюкзак и расстегнул клапан.

В первую очередь, нашел на ощупь, палочки химфонарей, переломил один, бросил на пол перед собой.

– А-а-а, Чужой!!! – Истошный вопль резанул по ушам. Глаза открылись сразу, оказаться один на один с Чужим, слепым, я вам что, Сигурни Уивер, а ля Элен Рипли? Не дождетесь!

Оглядываясь по сторонам в поисках чужих. Упираюсь взглядом в светловолосого пацанёнка, забившегося в угол.

– Где чужой?

– Вы – Чужой!

– С какого перепуга, я -чужой!

– У вас кожа змеиная, из под человечьей проглядывает!

–Да ну?!

– А вы правда – чужой?

Вот, вот оно! Ну какой, какой 12 летний пацан, с нормальной, здоровой психикой, переполненный любопытства и любознательности, не сможет пересилить свой страх.

– Я вот сейчас зеркало найду, посмотрю. Но с утра – был нормальный. Только – день не задался.

– Эх, у меня – тоже... – Вздохнул пацан, положив голову на колени.

– Тебя как зовут? – Спросил я, нашаривая в потайном кармане рюкзака, маникюрный набор, в крышку которого было встроено зеркальце.

– Вадим... – Снова вздохнул подросток, напряженно наблюдая за мной из подлобья.

– Вадим, а – по батюшке?

– Павлович.

– А я – Данн Игоревич. Лучше просто – Данн. – Набор нашелся.

Надломив второй фонарик, открыл набор и уставился в зеркальце. Если б не сидевший, неподалеку, пацан, тоже заорал бы. Да еще бы и убежать попробовал.

Действительно, сквозь разрывы плоти на лице, просвечивала змеиная шкура, прикрывая собой мышцы и кровеносные сосуды. На лбу, выше моих собственный, покрытых плотной коркой запекшейся крови, глаз, светились змеиные, с вертикальным зрачком.

Скажу правду. Не знал бы, что смотрюсь в зеркало – уже усрался бы. Страшно. Представляю, что почувствовал пацан!

А змейке – поклон нижайший. Меня, видимо, мордой долго по асфальту шлифовали, вот она и прикрыла, чем смогла, спасая меня от инфекции и прочих прелестей. А то, что она моими глазами работает – фантастика. Расскажу Доку – он удавится от того, что сам такого не наблюдал.

– Ох, Вадим Павлович, прости, что напугал! Это симбионт мой, лицо, как может, лечит. Меня, видимо, по нему, сильно били...

– Не-е-е, – Протянул пацан, – Вас просто по лестнице , лицом вниз спустили. А били вас за то, что рюкзак ни снять, ни открыть, ни срезать не смогли. А вы – точно не Чужой?

–Вадим Павлович, – Строго начал я, – У вас в школе, по биологии, какая оценка была?

– А я – отличник! – Гордо ответил пацан.

– Двоечник, ты. Как бы я попал на планету, минуя биоконтроль, если у меня под кожей, змеиная шкура?

– А может, вы, этот... Абориген! Во!

– Ну, знаешь, меня, чистопородного землянина, обозвать аборигеном! Все, теперь я тебя точно съем! – Сказал я и засмеялся.

Вадим тоже улыбнулся.

– Давно мы здесь?

– Не знаю, – пожал плечами, осмелевший пацан. – Часов у меня нет. Я то еще со вчерашнего дня у них. Сбежать попробовал, они догнали, а тут вы, из – за угла. Тот, второй, вам и засветил по черепу. Потом, нас в машину запихали и сюда привезли.

– Ладно, Вадим Павлович, сейчас есть будем. Правда, у меня, кроме шоколада и воды – больше и нету ничего, но и это не мало. Нам силы ой как понадобятся!

Пожирая шоколад и запивая его водой из фляжки, Вадька оттаял и начал с жаром рассказывать свои приключения.

– Мы из Концерт – холла вышли, а я, в туалет захотел. Там только один дядька сидел, ну я в кабинку зашел, а он ко мне ломиться начал. Я – Орать. А он, хлоп, пузырек об пол, оттуда – пуффф– дым, как повалил, я его как вдохнул, так сразу и вырубился. В себя пришел – комната, с закрашенными стеклами. Меня дважды, с газетой в руках фотали и обратно в комнату уводили, на наручник, к кровати пристегивали. Ну, я во второй, сделал вид, что запнулся и очки свои, со стола прихватил. А там дужка тонкая, ну я наручник и расстегнул, меня тётя Серёжа научила. Папа говорит, что тётя Серёжа – самая крутая, она вообще – Супер!

– Они тебя не обижали? – Вставил я вопрос.

– Нет, они со мной вообще не разговаривали. А, когда, завтрак принесли, я одному между ног пнул, а у второго между ног проскочил, и к выходу. Если б не эта тётька, я б сбежал. Она мне подножку поставила, – Вадька возмущенно засопел. – А потом вы, из – за поворота вышли. Они вас, бац, по голове – вы, как рухнете. А они – меня в охапку и в машину, а потом – вас рядом бросили. – Вадька азартно приложился к фляжке. – Эта с вас давай рюкзак снимать, да часы, а водитель на неё как рявкнет: "Ты что, дура, делаешь? Жить надоело? "

– Не ругайся, – автоматически погрозил пальцем я.

– Так это не я, это он! Потом мы по городу еще минут 30 крутились и сюда приехали.

– Ты сюда с родителями приехал?

– Нет, мы со школой, всем классом приехали.

– Да уж, представляю, что сейчас с сопровождающими делают! – Вырвалось у меня.

– Да, – Загрустил Вадька.

– Знаешь, что, Вадим Павлович, скажи ка мне, они при тебе о чём нибудь говорили?

– Не-а. Только когда, вас, сюда спустили, сказали, что скоро всё закончится и надо будет сворачиваться по-быстрому.

– Вот что, юный экскурсант, давай – ка думать, как нам отсюда выбраться. У тебя один раз, у одного, едва не вышло, так у нас обоих – точно получится. – Говоря это, я чувствовал, что если похитители, собрались "сворачиваться по-быстрому", то ничего хорошего нам точно не светит.

– Ой, дядя Данн, я всю воду выпил!

– Не парься, малый! Через пару часов, она из воздуха стакана два вытянет, на да к этому моменту, думаю, нас здесь уже не будет.

– Так вам умыться надо!

– Чтоб мою морду отмыть, литров десять надо. Давай, бери фонарик и пошли, нашу тюрьму исследуем. Ты в одну сторону, я в другую.

Убрав фляжку в рюкзак, я подхватил второй фонарик и пошел вдоль стены, всматриваясь и пробуя ее на ощупь.

Повезло Вадьке, глазастый пацан и с понятием. Он, в отличии от меня, не только стену щупал, но и, взяв камень, по увесистей, еще и простукивал! Так и нашел пустоту, за стенкой.

– Дядя Данн! Там пусто! – вскрикнул он.

–Вадим Павлович, хватит меня дядей называть. Я не родственник тебе, я сейчас твой сокамерник. А это, человече, многое значит.

– Значит – просто Данн? – Просиял подросток.

– Просто – Данн. – Согласился я.

– Ну и вы меня, тогда, просто Вадькой зовите!

– Не могу, Вадим Павлович. Ты, своим побегом, честно заработал полное обращение, как к взрослому. Тем более, сейчас не каждый взрослый решится на такое. А Вадькой я тебя звать буду, когда время надо будет сэкономить, договорились?

Вадька кивнул.

– Показывай, что нашел.

– Вот, в этом месте звук другой. Везде глухой, такой. А здесь – звонкий.

Вытащив из рюкзака мультитул, пошкарябал стену лезвием. Обвалилась старая штукатурка, обнажая кирпичную кладку.

"... Уже 40 лет кирпичами никто не пользуется..." – Вот бы тебя, сюда, Стэлла! Вогнав в шов между кирпичами, лезвие ножа, начал вычищать раствор.

– А может, попробовать, внутрь камнем вбить? – Предложил Вадька.

– Устами младенца – глаголет истина! – Вырвалось у меня. Кирпич, провалился внутрь, после первого же удара. Закинув в пролом палочку фонарика, постарался хоть что -то рассмотреть. Пол вроде ровный.

– Вадим Павлович, отойди в сторонку. Я попробую, с разгона. Раствор сыпется, думаю, удара с третьего, стенка развалится...

Вы когда-нибудь, видели, как киношный герой, с разгона проламывает стену? Эффектно, правда? Никогда не пытайтесь повторять киношные трюки! Во-первых – неровности стены, оставляют очень болезненные синяки, на плече. Во-вторых, когда стена трескается, все камни, вдруг, оказываются повернуты углами к вашему плечу. И все эти углы – острые! И, в-третьих – когда стена разваливается, вы оказываетесь лежащим на куче битого камня, что учитывая вашу скорость, массу и инерцию, не является комфортным завершением пути... Вобщем, – это больно.

Вставая с груду кирпича и отряхиваясь от пыли, поймал восхищенный взгляд Вадьки.

– Данн, ты – Супер! – Воскликнул он, поднимая вверх оттопыренные большие пальцы.

– Ох, Вадим Павлович, Вадим Павлович! – Покачал я головой. – Сегодня, все мои идеи – плохие. Так что, останавливай меня. Иначе, нашим похитителям не придется от меня избавляться, я чудесно сделаю это без них...

– Зато сразу, раз и стенка в дребезги!

Покачав головой еще раз, я достал из рюкзака электрический фонарь.

– Давай, Вадим Павлович, осмотримся и, решим, как будем дальше действовать.

Пролом в стене вывел нас в короткий коридорчик, заканчивающийся длинным тоннелем, с проложенными, по центру, рельсами.

– Ух ты, настоящая штольня! – Радостно подпрыгнул, от избытка чувств, Вадим.

– Давай разделимся. – Предложил я. – Ты направо, я – налево.

– А почему ты – налево?

– Потому что ты -несовершеннолетний! – Рассмеялся я, вручая ему фонарь. – Пройдешь вперед сто шагов. Если будет поворот – возвращайся и жди меня здесь.

– Почему?

– Скрывшись за поворотом, если ты что – то увидишь, то можешь случайно крикнуть. Старые шахты, нестабильны. Как лавины. Мне совершенно не улыбается оказаться заваленным, или чтоб заваленным оказался ты.

Вадим, задумавшись, кивнул.

– Сто шагов! – Напомнил я и пошел налево.

Тоннель был сухим, с взвивающейся, от каждого шага, пылью. Стены, носили следы механической обработки, а рельсы, блестели в свете фонарика. Через сто шагов, убедившись, что других, примыкающих, коридоров – нет, вернулся к месту встречи.

Вадька понуро стоял играясь с фонариком.

– Что, шахтер, как успехи?

– Там поворот. А за поворотом – завал. В ту сторону ходить нечего. – С грустью в голосе, отчитался Вадим.

– Ну, с моей стороны тоннель сотней шагов не ограничивается. Так что, в этот раз, налево пойдем вместе!

Вадим Павлович просто расцвел.

– Слушай, Вадим Павлович, а с твоей стороны коридоров не было?

–Нет.

– Вот и с моей нет. А что – то говорит мне, что идти нам с тобой долго придется. А если нас хватятся, то у похитителей, может оказаться либо транспорт, либо карта тоннелей. Так что, идти нам с тобой, надо быстро и внимательно.

– А может, мы входную дверь подопрем? – Вспыхнул подросток. – Здесь, перед поворотом, груда досок свалена!

– Растешь, Вадим Павлович, уважаю!

Захватив из кучи досок штуки четыре, выбрались в комнату.

Крутая лестница, в 15 ступенек, металлическая дверь.

"Хорошая идея, только дверь открывается наружу." – промелькнуло в голове. На двери, с нашей стороны, не было ни ручек, ни шарниров.

–Что ж, раз дверь нельзя подпереть, надо сделать гадость! – Громко сказал я. – Помогай, Вадим Павлович.

– А как делать будем?

– Ты с горки, на лыжах, катался?

– Каждую зиму! – С гордостью ответил пацан. – У меня папа очень лыжи любит.

– Вот мы и прокатим, по ступенькам, наших у... похитителей!

Разложив длинные доски на ступенях лестницы, прихватили концы, вытащенным из рюкзака, скотчем.

– Наступив на край доски, вошедший отрывает скотч. Лестница крутая, и, под весом тела, вся эта конструкция катится вниз. – Объяснил я смысл работы, Вадиму. – Только это задержит их минуты на две. Надо еще что – то придумать.

– Ой, я сейчас! – Парнишка метнулся к пролому, и, через пару минут, пыхтя и отдуваясь, приволок еще две доски, с торчащими наружу, ржавыми, гвоздями.

– Вадим Павлович, вы – страшный человек! – Радостно пожал я ему руку, укладывая доски, гвоздями вверх, чуть отступив от лестницы.

Довольные глаза пацана блестели, как тысячи звезд.

– Там еще есть! – Сказал он.

– Нет. Те мы в коридорчике уложим, чтоб врагам нашим, жизнь малиной не казалась! Слушай, а в той куче досок, обломанных нет?

Вадька задумчиво почесал нос.

– Пошли, глянем.

К моей радости, нашлись и обломанные и даже десяток кольев. Потратив остаток скотча, связал из них пики, на упорах и установил возле лестницы, пиками вперед, для остроты – подточил кончики ножом. Упоры получились разной высоты, так что я надеялся, что поскользнувшийся, с ними встретится. Ну а если нет – тогда, надежда на гвозди.

Вытерев пот и отхлебнув из фляжки по глотку воды, мы отправились "минировать" коридор в тоннель.

– Данн, а что у тебя в рюкзаке еще есть?

– Десяток петард, два шоколадных батончика и пакет пищевой пленки.

– А зачем тебе пленка?

– Иногда, надо больного зафиксировать. Особенно, если холодно – такая пленка и обматывается ровно и держит крепко.

– А вы врач, да?

– А с чего ты взял?

– Мама говорит, что самая извращенная и жестокая фантазия – у врачей!

– Ну, почти врач. Фельдшер. – Ответил я. А про себя подумал, что было бы здорово познакомиться, с такими милыми родителями. – Погоди, Вадим Павлович! Пока мы здесь все не заминировали, возьми фонарик и пройдись по комнате, может, мы что – то пропустили. А глаз у тебя острый.

Вадька, подхватив фонарик, выскользнул в комнату.

Моё внимание привлекли столбы, Попирающие свод коридора. К стенкам они не прикасались А точно посередине красовался пролом, сделанный моей тушкой.

– Дядя Данн! Я Ваши часы нашел! – Раздался голос Вадима из комнаты. – И, вот, еще, моток проволоки! – Добавил он, появляясь в проломе.

– За часы, Тебе, Вадим Павлович, отдельное, огроменное спасибо! А проволоку... – Пока укладывал часы в карман, у меня в голове появилась идея. – Пошли, поможешь.

Отрезав мультитулом двух метровый кусок проволоки, достал из рюкзака пачку сигарет.

– Смотри, надо на проволку, нанизать сигареты.

– Что нанизать?! – Не понял Вадька.

– Вот эти, белые палочки, видишь, с одной стороны у них кончики белые – это фильтр, вот через него и просунуть кончик проволоки. Потом мы их подожжем и будет у нас дымовая завеса.

– Так ее сквозняком сдует. – Резонно заметил Вадим.

– А я, сейчас, столбы пленкой обмотаю.

– Нет, – Рассудительно заметил мальчуган, – если дым из двери повалит, они всполошаться и мы сбежать не успеем.

– Однако. – Согласился я. – Твоя правда. Но столбы я пленкой обмотаю. Хоть пара минут, в плюс, но нам будет.

Вадька кивнул.

Обмотав столбы пленкой, мы выложили все доски с гвоздями, присыпав их сверху пылью и тонким слоем породы. Между досок, разбросал все петарды, они ударные, так что, может хоть от испуга, да кто – нибудь напорется.

Отойдя в тоннель, я полюбовался на дело рук наших.

– Ох, Вадим Павлович, все это такое, за уши притянутое... Ну да ладно, Авось да Небось, выручайте! – Махнув рукой на все свои ляпы, мы с Вадькой потопали по тоннелю.

Минут через 30, идти в тишине стало скучно. Достав часы из кармана, на ходу поправил разогнувшееся звено браслета, и поднёс их к уху. Часы тикали. Осветив циферблат, фонариком, охнул.

– Знаешь, Вадим Павлович, если через четыре с половиной часа я не буду на корабле, меня объявят дезертиром. И вся моя не долгая космическая эпопея, окончится штрафбатом.

– Ничего вам не будет, вы же со мной! – Уверенно заявил Вадька и поперхнулся.

– Ну ты – фрукт, Вадим Павлович! – Вырвалось у меня.

– Так мы же вместе бежим от похитителей! – Поправился малой.

– Ладно – ладно! Беглец! – Рассмеялся я.

Тоннель, по которому мы брели, явно задирался вверх. Воздух был пыльный, но не затхлый, а значит, у нас был реальный шанс, завершить свой побег, удачно.

Еще через пол часа, мы, на ходу, подкрепились одним шоколадным батончиком, на двоих и отхлебнули, по глотку, из фляжки.

Тоннель стал сужаться и, через десять минут, мы вошли в большой зал, в центре которого сходилось сразу несколько путей.

– Сортировочная, – Припомнил я название, вычитанное в какой – то книге.

– Ага, – Глубокомысленно ответил мне Вадим, водя по стенам фонариком. – Только что здесь сортировали?

– Да, нам, с тобой – всё едино. Главное, чтоб выход наружу был.

Вадька странно потянул носом.

– Оттуда свежим воздухом тянет!

– Ну, пошли за твоим носом. – Решил я.

Свежим воздухом тянуло от одного из коридоров. В его начале стояло странное творение, словно привет из моих детских лет, грубо сваренная из швеллера, платформа , с деревянным настилом – коробом, установленная на колёсах от вагонетки. Даже пара деревянных тормозов присутствовала.

– Пошли, осмотримся. – Предложил я. – Или не стоит?

Вадька помотал головой. И закусил губу.

И вправду, зал, казалось давил на нас своей темнотой и скрытой угрозой. Задерживаться здесь совершенно не было желания.

– Тогда, полезай в короб! Проверь, чтоб гнилых досок не было, пожалуйста. – Скомандовал я.

Вадька благодарно посмотрел на меня и полез в вагонетку.

– Все нормально, – Через минуту пыхтений и подпрыгиваний, сообщил Вадька. – Давайте рюкзак!

– Я её сейчас разгоню и запрыгну. – Сказал я, закидывая рюкзак внутрь

Платформа, скрипнув осями, вздрогнула и покатилась по рельсам. Метров через десять стало понятно, что толкать её смысла нет.

Оттолкнувшись, перевалился через борт, на уютно устроившегося Вадьку.

– Ну, все. Едем, Вадим Павлович!

Платформа – вагонетка, поскрипывая колёсами, нырнула в темноту тоннеля, описала пологий поворот и ухнула вниз, всё набирая скорость. Через пару минут, поднять голову над бортом, означало лишиться, сорванного встречным потоком воздуха, скальпа. Бесшовные рельсы, разработавшиеся оси и темнота вокруг, наполненная только шумом воздуха.

Жуть!

– Данн, а как мы поймем, что приехали? – Задал вопрос вопросов, Вадька.

– Этот вопрос, Вадим Павлович, задавать надо было до того, как поехали. – Я вытащил фонарик, включил его и направил на потолок. Потолок висел низко. И мелькал очень быстро, намекая, что поднимать голову – не рекомендуется.

– Знаешь, Вадим Павлович, я так думаю, что пока потолок низко, останавливаться не стоит. Вряд ли кто – то сделал тут перрон.

Вадька кивнул.

Вагонетка продолжала набирать скорость.

Оставив включенный фонарик светить в потолок, достал из потайного кармана чехол с инъектором и десятком ампул.

– Вадим Павлович, ты сколько весишь? – Заправив ампулу в инъектор, спросил я.

– 38 килограмм! – Вадька уютно устроился на дне вагонетки, с интересом наблюдая, как мелькает над нами потолок.

– Да Вы – Мамонт, Батенька! В 12 лет – половина моего веса! – Вырвалось у меня.

– У нас в семье – кости тяжелые! – Гордо заявил пацанёнок.

– Вот и здорово. Давай, закатывай рукав и подставляй руку, будем укол делать.

– А что это?

– А это, Вадим Павлович, боевой коктейль номер 5! Что означает – в течении пяти часов, десантник способен переносить перегрузки в четыре же. – Инъектор пшикнул, вводя в кровь ровно треть от ампулы. Себе я ввел полную дозу. – Минут через пять, ты почувствуешь легкое головокружение, которое очень быстро пройдет. Кровь разнесет препарат по организму и...