Текст книги "Билет в страну дождей (СИ)"

Автор книги: Дэйв Макара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 56 страниц)

– Ты глянь! В накладной, на эту тару стоит вес 28,9 кг и 34,8 кг. – Он протягивает мне документы.

– Ага, а мы их втроём кантовали? – Не выдержал я, вставая и тоже обходя ящики вокруг. – Слушай, а где на этих гробах, наши стикеры? В упор не вижу.

Мы с Максом чешем затылки... Стикеры нашлись – на верхней крышке, куда Макс меня подсадил, посмотреть. На первом было 289 кг, на втором – 348! А рядом, чистым английским языком, шла надпись: "Осторожно! Концентрированная кислота! Работать с защитой!"

– А могли и уронить... – Сказал Макс.

А я начал зевать..."

Помотав головой, чтоб избавиться от назойливого видения, я поспешил за доком, уже порядочно упылившим вперед.

"Ну его, к архангелу – потеряю из виду, вся база смеяться будет!"

Хрясь! Дверь позади меня захлопнулась со скоростью гильотины. Освещение мигнуло раз, другой и сменилось на красное -аварийное. Док замер, обернулся поторопить меня и, в этот момент весь коридор встал вертикально. Петрович врезался головой мне в солнечное сплетение, выбивая из меня пыль и остатки воздуха. Спина встретилась с дверью, не добавляя положительных эмоций. Коридор вновь содрогнулся и лег на бок. Оторвавшийся плафон, встретился с моей головой, отправляя в крепкий и беспокойный сон.

"Как там было у Задорнова? "Когда пришел в себя, во – второй раз, уже не смеркалось?""

Вот -вот, когда я пришел в себя, красное аварийное освещение, вырывало из темноты коридор, в котором кусками валялись разбитые плафоны, торчали обломки труб, из которых что-то сочилось, капало и искрило. А еще дымило и пыхало длинными языками пламени, пожирая наш, с Петровичем, бесценный кислород. На полу, бывшем когда – то левой стеной, уже собралась добрая лужа пованивающей жидкости, на поверхности которой играли весёлые красные огоньки.

– Док! – Прокаркал я. Пришлось прокашляться.

– Док! Петрович! – Уже внятней и громче позвал я.

В ответ – тишина. Потом слабый стон.

Док нашелся не сразу, я с трудом нашел его, заваленного обломками потолочного покрытия, зацепившегося за обломок трубы, форменным кителем. На его удачу, труба пробила ткань, а не левый бок, насквозь. А со стороны выглядело страшно – острый, зазубренный обломок трубы, торчащий из тела и с перерывами выбрасывающий из себя то искры, то пламя.

"Петровича надо снимать!" – Промелькнуло в голове. – "А то зажарится..."

Вытащив из рюкзака мультитул, осторожно начал приближаться к трубе. Касаться её не хотелось. Распоров китель, оттащил дока ближе к двери, уложив голову на скатанную в подушку, куртку. Сперва хотел на рюкзак, но – кто знает, что мне в нём может понадобиться в следующий момент. Петрович тихо застонал. Быстро пробежавшись руками по его телу и конечностям, понял – кого то мне снова придется тащить. Перелом обеих ног, правая рука выбита в предплечье, голова в крови, из ушей и носа идет кровь. Знатно приложило.

"В рюкзаке лежат аптечка, фонарики, вода." – Промелькнуло в голове. – "Воды нет. Мы её всю выпили. Или не всю?"

Как оказалось – не всю. Смочив губы доку и глотнув сам, начал думать, что делать дальше.

Впрочем, что тут думать. Надо топать вперед, смотреть, что там дальше, по коридору. Если не найдется выхода – придётся его проделать. Док ранен и в его состоянии помочь мне не может. Правда и помешать – тоже.

Оставив на груди Петровича фляжку с водой и включенный фонарик, пошёл вперед.

Коридор оказался длинный – метров полста. И изогнутый причудливой дугой, приподнимающей оба его конца, вверх. Дверей в стенах не было. Торцевые двери – наглухо закрыты.

"Странно, во всех коридорах станции "Лох-Несс", где я до этого шёл, возле дверей, справа, были коммуникационные панели. А здесь – нет... Это ж-ж-ж-ж – не спроста." – Решил я, повторно осмотрев стены и вернувшись к доку. – В любом случае, если из стен торчат трубы – значит там должно быть свободное пространство. Если воздух до сих пор есть, температура не понижается, значит – разгерметизации нет. " – Проверив еще раз пульс Петровича, пошел разбираться с торчащими из стен трубами...

–... Ох, док, вернемся на "Сигон", я вас всех, на диету посажу! – Пыхтя и обливаясь потом, я волоком тащил Петровича по узкому техническому проходу, располагающемуся теперь сверху. Как я туда, на высоту двух с половиной метров, засунул бесчувственную тушку дока, с закреплёнными в лубки, ногами – отдельная песня. Как расчищал проход – тем более. И, ведь как назло, именно в этом проходе, висели энергетические кабели, толщиной в руку, на металлических кронштейнах! И теперь, эти лоснящиеся змеи, нависали над головой, так что тянуть дока приходилось на коленках.

"Ну, кошечка, еще капелюшечку!" – Подбадривал я себя сам, дурея одновременно от адреналина, страха и собственной снесенной крыши. Док уже один раз пришел в себя, обвел меня мутным взглядом и снова вырубился. Но, это было, когда я его под потолок пихал. А что еще, скажите, делать? Уровень вонючей жидкости – поднимается медленно, но неотвратимо. Ждать помощи?

Моя спина уперлась в перегородку. Над головой темнело отверстие, за которым, я уже точно разведал, нас ждал не то кессон, не то шлюз.

"Ты уж прости, док, придётся тебе еще раз сосиску по-изображать."

Отстегнув лямки рюкзака, закрепил их на доке. Пристегнул к карабину верёвку и полез, на раскоряку, вверх. Это я так уже второй раз сюда лезу.

Честно скажу – когда в первый раз, увидел створку с сияющим зелёным огоньком, от радости чуть не нажал ее. Хватило мозгов остановиться. Что там за створкой не понятно, конечно, но, Петровичу, если я подохну – тоже не выжить. Вот и пришлось думы думать, да руками шевелить.

Вывалившись из дырки, начал подтягивать дока. Надеюсь – не застрянет. Иначе, единственный способ освободить его – протолкнуть обратно. А это уже не только переломы ног. Метров пятнадцать высоты. Тут и позвонки в трусы высыпятся.

Петрович не застрял. Но вот после этого подъема, пальцы на руках сгибаться отказывались. Подтащив дока к дверям шлюза, нажал на, такой красивый, зелёный огонек, марая его кровавыми отпечатками. Пшикнула гидравлика, дверь открылась.

"Ура!" – Вяло шевельнулось в голове. Последнее, надеюсь, усилие и тело Петровича, внутри шлюз – отсека.

"Если снаружи – вакуум, это будет самая смертельная шутка в моей безалаберной жизни!" – Подумал я, нажимая на кнопку.

Гидравлика пшикнула, закрывая дверь. Помигал зелёный огонек на панели и... Дверь скользнула вбок, открывая новый коридор.

Просторный, высокий, залитый ярким, белым светом. Правда, лежащим на "боку". Зато гладким полом. Высунув за дверь нос, на мгновение почувствовал головокружение, а голову повело в сторону.

"Это не коридор на боку!" – С трудом дошло до меня. – "Это мы лежим на боку. Надо поосторожнее, с этой разнонаправленной гравитацией!"

Как я не старался, медленно и печально переползать через порожек, но всё равно, стукнулся локтем, о пол, внезапно снова ставший полом. Зато Петровича перенёс нежно, как кошка таскает котят. Не в пасти, конечно, но очень осторожно. Не хватало добавить человеку еще пару травм.

Накинув лямки от рюкзака, с привязанным к ним доком, на плечи, пошатываясь, побрёл по коридору.

По такому яркому, милому, тёплому, с чистым воздухом и ровным полом. Оканчивающимся обычной дверью, с обычной ручкой. Набрав полную грудь воздуха и взмолившись всем богам, чтоб оказалось не заперто, нажал на ручку и толкнул дверь.

"Мля, заперто!" – Перед глазами словно вся жизнь прошла.

Толкнул еще раз и еще. Потом догадался, потянул дверь на себя.

За дверью оказалась комната, уставленная, вдоль стен, разными приборами, экранами и панелями. В центре комнаты стоял стол, за которым сидела девушка, в форме технического обеспечения. И жрала макароны!

– Да вы оху... тут!!! – Вырвался у меня из самой глубины души, вопль возмущения. – Там ЧП внизу, люди гибнут, а вы – обеды устраиваете!!!

Девушка судорожно засосала торчащую изо рта макаронину и уставилась на меня огромными круглыми глазами.

– Ну, что уставилась?! – Продолжил я.– Вызывай санитаров!

– А-а-а... Как вы...? Тут...? – Проблеяла техник, пытаясь одновременно, вытереть рот салфеткой, отодвинуть тарелку, нащупать коммуникатор и добиться связного ответа, от меня.

Оглядевшись по сторонам, я заметил прекрасную, не высокую кушетку, на которую скинул тело Петровича, аккуратно поправив его, закованные в лубки, ноги и сел на пол, рядом.

– Как Вы здесь очутились? – Техник – ефрейтор, если я не путаю звания, уже пришла в себя. – И почему вы здесь с раненным?!

"Ох, девочка, сколько я тебе сейчас скажу..." – Подумал я, пытаясь встать.

Позади меня, пшикнула, открываясь, дверь. Комнату начали наполнять люди в белых халатах и я наконец то позволил себе сделать то, что очень хотелось. Я – отрубился...

***

"... – Здравствуйте!

Стана оторвала глаза от заполняемых бумажек. Прошедшая ночь оказалась донельзя нудной. Кофе закончился еще в четыре утра и пришлось бегать в круглосуточное кафе, напротив участка. А заполнение бланков грозило растянуться еще на пару часов.

– Вы меня помните? Я – таксист. – Пожилой мужчина, стоял напротив её стола, судорожно перекладывая из руки в руку, большой конверт из плотного, желтого картона. – Вы допрашивали меня, по...

Стана вспомнила.

– Да. Вы подвозили человека, от кафе "5-й континент". Присаживайтесь, пожалуйста.

Мужчина благодарно кивнул, устраиваясь на стуле, сбоку от её стола.

– Я Вам тогда не всё рассказал. – Начал он, тяжело вздохнув. – Дело в том, что когда мне было лет 12, в нашем городе стояла Имперская воинская часть, как они себя называли "Войска дяди Васи". Годы тогда были тяжёлые и мой отец частенько таксовал. Иногда, он подвозил офицеров из этой воинской части. Один из офицеров, часто подшучивал над моим отцом, называл его охотником, за пассажирами.

Глаза старика, внезапно подёрнулись влагой и он потянулся в карман, за носовым платком.

– Минуточку! – Попросила Стана. – Мигель, принеси воды!

–А? Нет, не надо! Благодарю. Я часто ездил с ним. Мне, мальчишке, эти русские казались такими огромными и сильными. И – добродушными, как зоопарковские медведи. Этот русский, очень часто смеялся и очень внимательно слушал меня, часто отец даже одёргивал меня, чтоб я не отвлекал пассажира своей болтовней. Но разговаривать с этим человеком, было, словно, в жаркий день, с разгону, окунуться в морскую воду. Прощаясь, этот офицер, чаще всего говорил одну и ту же фразу: "Доброй охоты!". Как то раз, я попросил рассказать, почему же именно "доброй охоты"? Он рассмеялся и почти два часа рассказывал сказку о мальчике, которого воспитали волки, а папа, молча катался по улицам нашего городка, терпеливо ожидая, когда он расскажет мне ее всю. "Доброй охоты" – говорили волки, вместо "здравствуй" и "прощай". Папа потом долго сидел на кухне и что – то писал в толстой амбарной книге. А я-я на всю жизнь запомнил эту сказку. Когда началась "сербская резня", русские начали патрулировать улицы нашего города, охраняя покой его жителей. Я слушал их разговоры, по рации и представлял, что иду рядом с ними, такой же сильный, уверенный, спокойный. И люди, которые смотрят на меня, завидуют и радуются тому, что я есть. Русские, завершали свои разговоры фразой "Чистого неба"! Эти два слова, словно заклинание, повторяли все жители нашего города. И верили, что небо будет чистым. Когда же, мы услышали, что собираются облака... – Старик взял стакан с водой, повертел его в руках и вновь поставил на стол.– Мы поняли, что для нас сейчас все решится. Многие мужчины, запирали свои семьи в подвалах и уходили в часть, к русским. Русские офицеры молча пожимали руки и просили вернуться к семьям.

Мужчина яростно блеснул глазами, вцепился в стакан и, расплескав половину, сделал буквально два глотка.

– Наши родители не ушли. Когда наёмники подошли к городу, русские встали на нашу защиту. А наши мужчины встали рядом... Я, в те дни, сбежал из дома. Видел, как русские, снимали каски и одевали голубые береты. Так они и шли в бой – в беретах. И словно все пули мира боялись этих кусочков чистого неба. Мой отец и еще многие, у кого были машины, в те дни были очень заняты. Они возили продукты, подвозили боеприпасы на позиции, увозили раненых. И сами брали автоматы, когда приходила нужда. А русские называли их "брАтками", "отцами" и "сынками". Через пять дней, наёмники, взбесились. Они подтянули миномёты. Первый залп по городу, второй. Город горел. Люди с ужасом представляли, что за первыми залпами последуют другие. А их всё не было и не было. Через час, в городе пошел слух, что наёмники уходят. Я залез на самый высокий дом в нашем городе и смотрел, смотрел, смотрел. Еще полчаса ожидания и вдруг с позиций наёмников раздался страшный вой. Он тянулся, наверное, целую тысячу лет. А потом внезапно стих. В тот день, русские попросили нас, всех, о помощи. Мы рыли глубокие траншеи. А на следующее утро, наши отцы, закопали в этих траншеях более полутора тысяч наёмников. Не знаю, что сделали русские, но война закончилась. И снова зазвучало: "Чистого неба"!

Старик смахнул слезу, застенчиво шмыгнул носом, достал из конверта цветное фото и протянул его Стане.

– Вот, это фото сделали через два дня, у машины моего отца.

Стана, а через её плечи и её напарники рассматривали фото. Групповое фото, крепких парней с голубыми беретами на головах, на фоне пропылённой машины, с жёлтой шапочкой такси. Пятнадцать военных, двое штатских и пацан лет двенадцати.

– Когда я высаживал его у порта, он сказал мне ту же фразу – "Доброй охоты!", а я ответил ему "Чистого неба!" и он мне кивнул.

– Но как?! – Недоуменно оторвал взгляд от фотографии Кевин.

– Посмотрите внимательнее. Третий слева. – Попросил таксист, доставая из конверта, еще один свёрток. – Вы спрашивали, рассмотрел ли я его. Рассмотрел. Это он. А это – старик развернул сверток, – его подарок.

На столе Станы оказался маленький кусочек чистого неба – берет "Войск дяди Васи".

– Вы, помните его имя? – В горле у Станы словно застрял ком сухой глины.

Расчувствовавшийся таксист, благоговейно взял берет, вывернул на изнанку и показал подшитую белую ткань, с надписью "Дэвид Терновский, 1 (0)+ 1Б3ГДВДВ"

– На обороте фото они все расписались. – руки таксиста дрожали.

– Можно, мы оставим эти вещи, на несколько дней? – Спросила Стана, пожирая взглядом человека на фото. – Я сама Вам привезу их.

– Конечно – конечно! – Мужчина встал со стула. – Вы простите, что сразу не рассказал. Я ведь сперва и сам не поверил. Но, вот, свиделись еще раз...

Застегнув пальто, мужчина направился в сторону лифта.

– До свидания! – Пискнул ему в след Патрик.

Мигель, изучая фото, через плечо своего капитана, внезапно присвистнул.

– Не знаю тот ли это человек на фото, а вот гражданских, мы все знаем точно! Это...

– Своим глазам не верю! В нашем участке Сам Марко Катторич! – Возле стола Кейт появилась "Волчица", в мокром плаще и с блестящими глазами.

– Да, а на фото его отец Илий и старший брат Тано. – добавил Мигель, забирая фото из рук Станы и протягивая его своему полковнику. – Семья Самых Великих Сказочников Европы!..."

" ... – Толи, ты помнишь свою маму? – Игоретта Павловна, впервые за десять лет заговорила с внуком.

– Бабуль, ты ж сама знаешь, они с отцом пропали, когда мне было 3 года. Какое тут помнить... – Толи сидел напротив своей родной бабушки и, впервые, не чувствовал себя напроказившим малышом.

Игоретта подошла к бару, достала оттуда бутылку с прозрачным содержимым, две стопки и кожаную книжку, прихваченную красной бухгалтерской резинкой.

– Садись, внучёк. Помянем. Да поговорим. Давно надо было.

– Спасибо, бабуль.

Игоретта поставила стопки на журнальный столик, разлила по стопкам водку и сунула одну в руки внука.

– Пусть земля им будет пухом!

– А небо – домом.

Водка огненной рекой скользнула по пищеводу и рухнула в желудок.

– А у тебя все так и осталось, как и тогда. – Толи осмотрелся по сторонам.

Те же ковры, та же мебель. И даже в баре – всё те же напитки. Вот только вместо картин, на стенах, висят фото. Много снимков. И почти на каждом, Толи с удивлением находил себя. Устроившись в знакомом с детства кресле, втянув его запах, Толи зашмыгал носом.

– Ну, давай, за мир в семье. – Предложила Игоретта.

Стопки с тихим звоном встретились над столом.

– Любила твоя мама прозрачненькую. – Задумчиво протянула Игоретта Павловна, поигрывая стопкой. – Любила и понимала. И делала сама. И хорошо делала.

– Ну что, ты, бабуль, в самом деле... – Растерялся Толи.

– Помолчи, внучёк. Не простая у тебя мама была. Твой папа, мой сын, встретил ее на берегу нашей реки. Что уж там между ними было – не скажу. А вот поженились они на следующий день. Ох, как же я её ненавидела! – Игоретта судорожно сжала стопку, словно пытаясь раздавить. – У неё ведь и вещей – то, что на ней были. Да сумка. А в ней конверт с фотографиями. Ну да зря я так. Не мог мой сын найти себе лучше жены. Когда они исчезли, я ж все архивы носом изрыла. Все искала её родню. Да только она свою девичью фамилию ни разу не назвала. Джюл Николс Карван и никакого прошлого. Я все фото пересмотрела. И никого, понимаешь, никого не нашла.

Толи вытащил из рук бабушки стопку, вновь наполнил.

Молча выпили, думая, каждый, о своем.

– Ты смотри фото, смотри. – Сказала, подталкивая ему кожаную книжку – альбом. – Много интересного увидишь.

Толи начал задумчиво листать страницы альбома, присматриваясь к лицам людей и зданиям на заднем плане.

– Ох, ты ж, какая древность! Дома – то – трёх этажные! – Вырвалось у него.

– Ты, внучёк, дальше смотри! – Улыбнулась Игоретта. – Там самое интересное будет.

Толи перелистнул еще пару страниц и замер. С фото, на него смотрели странно знакомые, характерно прищуренные, зелёные глаза, губы, человека на фото, складывались в уставшую и чуть ехидную улыбку.

– Это же – Данн... – Толи поднял глаза на бабулю. Не знаю где, но это – однозначно – он! Чуть моложе, нет седины. Но это точно – Данн.

–Это он. – Кивнула Игоретта Павловна Карван – Терновская, соглашаясь с внуком. – Посмотри на обороте.

Толи вытащил фото из ячейки и растерянно прочел: "Стела. Стрелка. Д. 2008 г."

– Они были знакомы?

– Более того – они были любовниками. Правда расстались. – Игоретта снова наполнила рюмки. – Ты знаешь, что оборудование в нашем госпитале, может выполнять сканирование?

Толи кивнул.

– Когда Данна привезли, мне пришлось сделать полное сканирование. Врачи боялись, что он не выживет. Надо было оставить хоть что-то. Но, он выжил и данные сканирования легли в сейф. От нечего делать, я просмотрела их. А, когда ты привел его на "заливку", я уже знала, что искать. Я почти полчаса рылась в его памяти, выискивая всё, связанное с твоей матерью. Её звали Юлия Николаевна Савчук. Она младше его на пять лет. У неё два высших образования – экономическое и техническое. А ещё она мастер искусства, под названием "рэйки". Уж не знаю, что это, но, именно это искусство она применяла, когда начала работать в госпитале, вместе с твоим отцом. Тема у них была закрытая. Твой дед говорил, что Джюл, с больными творит чудеса, словно видит насквозь. А после одного из опытов, я сама видела, как твой отец выносил ее на руках, белую, как простыня, ругаясь при этом на весь этаж. Угадай, кто был её пациентом в том опыте?

Толи покачал головой.

– Эжен Кольбьер, автор "линий Кольбьера", "отец внепространственной математики". Именно Твоей матери он посвятил свою первую книгу.

Толи ошарашено уставился на свою бабку.

– Можешь проверить. На третьей полке, четвёртая справа.

Толи выбрался из кресла, подошел к книжному шкафу и достал нужную книгу. На первом листе, под названием книги и вправду стояло посвящение: "Джюл Н. К. – за самый большой дар." А ниже, уже зелёной ручкой, добавлено: "Моему ангелу хранителю, Джюл Николс Карван. Э. Кольбьер, твой вечный должник."

Вернувшись в кресло, Толи неверяще рассматривал автограф и посвящение.

– Никто и никогда не мог получить у Кольбьера автограф. – Задумчиво качая головой, он захлопнул книгу.

– Это было требование твоей мамы. По её словам, ему было нельзя давать автографы, это его убивало. Он и не дает. Но это еще не всё. – Игоретта встала с кресла и, сделав два шага к своему столу, взяла с него еще два фото и протянула внуку.

– Полюбуйся.

Взяв снимки в руки, Толи впился в них взглядом. На фото была его мама, с распущенными рыжими волосами. На коленях у неё сидел мальчик, лет трех, а у ног устроилась девочка, лет пяти – шести.

– Это что такое? – Не выдержал Толи, – Монтаж?

– Нет, это снимки с памяти Данна. За пару месяцев до того, как попасть сюда, он специально искал в сети, разных людей. Одноклассников, бывших друзей, знакомых. Видимо, ему было очень плохо. Он никому ничего не писал. Он просто смотрел на их лица и закрывал страницы. Одной из найденных и была она. В памяти отложилось, что он порадовался за неё и тоже закрыл страницу. Он вообще – любитель закрывать страницы.

– Бабуль, погоди! – Толи подхватил фото из альбома. – Здесь на фото дата – 2008!

– А страницу он нашел, в 16. И она никуда не пропадала. И у неё двое детей. Вот и думай, внучёк. Ты у меня математик, тебе и мысли в голову! – Игоретта, задумчиво потянулась за бутылкой.

– Я больше не буду! – Остановил ее Толи.

– А я – буду. Давно хотелось напиться. – Ответила ему Игоретта, прихлёбывая водку из горлышка бутылки.

– Бабуль, ты, чего?!

– Иди, внучёк, иди. Подумай сам и мне дай. Давно хотела у неё прощения попросить. Не судьба. Ну, да хоть так. Иди, внучёк, иди... "

***

– Сержант Налезенец, Данн Игоревич. Кок дальнего разведывательного рейдера «Сигон». – Катал на устах моё имя, звание и должность, высокий мужчина с погонами генерал – майора. – И вот что с Вами делать? Под трибунал отдать? Так в штрафбате, Вы, с вашей специальностью, кровью свои грехи не смоете. Списать – так деньги на вашу тренировку, экипировку и сертификацию – уже потрачены. Мало того, еще и возвращать надо, а это тоже сумма не малая.

– Пристрелить проще. – Добавил второй генерал – майор, улыбаясь белоснежной улыбкой.

В этой огромной комнате, с деревянным столом и единственным креслом перед ним, было очень много звёзд. Самый младший по званию – полковник особого отдела отряда диверсантов. А самый звездатый – от медиков. Всего пять старших офицеров и ваш покорный слуга, сидящий перед столом в свежевыданном камуфляже. Правда, без ремня.

Вдоль стен комнаты стояли флаги разных родов войск. Голубой, с золотыми полосами -ВДВ, пара гвардейских, немецкий штандарт и бело-голубой – Андреевский. Символика, если и отличалась от нашей, то на мой взгляд, не сильно. Вместо звёзд – орлы, двурогие. Вместо, знакомой, по кадрам кинохроники, свастики, снова орел, одноголовый. Всё на своих местах, просто, лаконично и буднично. На длинном столе стояли графинчики с водой и стаканами, высокие спинки кресел и серьёзные люди, разбирающие должностной проступок глупого сержанта. А, когда они закончат со мной, то начнут пользовать капитана "Сигона". И от этого становилось... Очень не приятно.

– Итак. Уважаемый Данн Игоревич, – с усмешкой обратился ко мне второй особист, уже от десантников. – Расскажите нам, каким образом, не являясь военнообязанным, стали коком на боевом корабле? За какие заслуги перед Отечеством, вы заняли столь тёплое место?

За те десять минут, что я здесь сидел в виде бесплатного приложения к мебели, эта пятерка звёздных орлов, не обращая на меня ни малейшего внимания, успела выхлопать из меня всю пыль. Обычно, в таких ситуациях, я сидел, потел и ждал, когда мне дадут слово. Что ж, мне его дали. Теперь – сами виноваты!

– Не понимаю смысла вопроса. – Ответил я, устраиваясь в кресле по удобней.

– Что-о-о? – Выпучил глаза особист от диверсантов.

– Более того, – Продолжил я, задыхаясь от собственной наглости.– Я не услышал в свой адрес ни одного обвинения. Более того, меня вытащили из медотсека, не дав завершить начатые процедуры лечения, что является грубейшим нарушением боевого устава. Поэтому, если столь важные господа снизойдут и скажут, в чем я обвиняюсь, то тогда и только тогда у нас получится настоящая, конструктивная беседа. А не этот детский сад, штаны на лямках!

"Упс, кажется я того, супротив шашки с голой пяткой!" – Промелькнула трусливая мыслишка. И вдруг, стало так до лампочки, что они со мной сделают, что скажут и какой приговор вынесут. Меня просто понесло.

– Дисциплинарная комиссия, наверняка уже получила копии моего контракта, опросила экипаж моего корабля и сделала запрос обо мне на Землю. – Тихо и спокойно, не повышая голоса продолжил я. – Так что, думаю ваш первый вопрос в этом деле, был задан зря. Не впечатлило. Это своих подчиненных вы можете строить и наказывать. На вашей базе я нахожусь только как специалист, нуждающийся в подтверждении изучения специальностей. Которые, вы, кстати, подтвердили. И еще. Мой контракт подписан с Дальразведкой, а представителей своего ведомства, я, что – то здесь не наблюдаю. Может быть, мы начнем по новой?

"Звездатые" переглянулись. Побагровели. Потянулись за стаканами.

Мне уже было море по колено. Адреналин кипел и булькал. Я сидел и улыбался в лица людей, способных и за меньшее упечь меня так далеко, что Макар с телятами туда дойдут только к третьему пришествию. И то – не факт.

– Сержант Налезенец, именно по факту прохождения вами подтверждения специальности "спасатель", мы и собрались. – Первым пришел в себя медик. – Во время прохождения последнего зачёта, ваши действия, повлекли за собой значительные материальные убытки.

– В каком месте?! – Опешил я от такого заявления и начал быстро вспоминать, какие же действия могли к такому привести.

"Звездатые" уже откровенно скрежетали зубами и метали молнии.

– В тренировочном туннеле, Вами были демонтированы, ряд устройств и кабелей, что сделало не возможным быстрое восстановление полигона. Ремонт продолжается до сих пор!

– Ваши проблемы! – Ответил я и аж захлебнулся адреналином. – Ещё обвинения есть?

Комиссия переглянулась.

– Не надо повышать на меня голос. – Я сразу и прямо в лоб, поставил в известность "генерастов". – Не мальчик для битья, да и возраст у меня уже не тот.

– Зато наглость – ещё та! – Сквозь зубы выдохнул генерал-майор.

– И – что? Расстреляете? Спишете в штрафбат? Отправите на Землю? Или сгноите в тюрьме? Что Вы можете сделать? – Злые слова срывались с моего языка. – Что бы вы не решили, я всегда, так или иначе смогу от вас смыться. Я – "спасатель"! И мне, всё равно на ваш гнев или любовь. У меня на руках был раненный член экипажа. Моего экипажа. Его жизнь зависела от моего решения. Решение было принято. Пострадавший доставлен в безопасное место. Тест пройден. Не моя вина, что ваш полигон, такой нежный.

Генералы и полковник переглянулись.

"Хорошие у нас потомки. А вояки и в Африке вояки. Ничего тут не поделать, они прямые, как стволы их орудий. Такие – же тяжёлые, как их танки. Только такая армия и может защищать свой народ и страну." – Хмуро размышлял я, наблюдая за переговорами комиссии. Адреналиновая горячка схлынула, дышать стало легче. – "Как же мне это..."

– Сержант Налезенец! Для оглашения решения комиссии, приглашается экипаж дальнего разведывательного рейдера "Сигон".

Дверь, позади меня распахнулась. Экипаж "Сигона", в полной парадной форме, с орденами в три ряда, вошёл в зал печатая шаг.

– Сержант Налезенец, встать!

Стиснув зубы, перетек в стойку "смирно", не коснувшись руками подлокотников жесткого кресла.

– Сержант Налезенец! Аттестационная комиссия, ознакомившись с результатами проверки и изучив материалы, переданные нам главами служб, приняла следующие решения:

Пункт 1. Подтвердить звание сержант службы обеспечения. Должность – "корабельный повар 4 – го разряда".

Пункт 2. Подтвердить звание сержант службы спасения. Должность – "инженер – спасатель 1 – й категории".

Пункт 3. Подтвердить звание сержант медицинской службы. Должность – "судовой фельдшер".

Пункт 4. Подтвердить звание сержант службы аналитики. Должность – "психолог – аналитик".

Пункт 5. Отказать в звании рядовой диверсионно – разведывательной группы.

Пункт 6. Отказать в звании рядовой десантно – штурмовой группы.

Пункт 7. Рекомендовать для изучения и последующей сертификации следующие специальности:

1. Пилот малого системного корабля.

2. Навигатор НП кораблей.

3. Техник малых и средних кораблей.

По совокупности подтверждённых специальностей, признать сержанта Налезенец, Данна Игоревича, прошедшим полное профильное обучение, с вручением знака "универсал – 4", с обязательным ношением данного знака на всех формах уставной одежды.

За успешное прохождение сертификационных тестов и получение знака "универсал – 4", выплатить единовременную премию в размере 3-х месячных окладов.

Аттестационная комиссия поздравляет сержанта Налезенец, Данна Игоревича, с успешным завершением обучения и сертификации.

"Аттестационная?!" – Сердце рухнуло в шахту.

Глава комиссии захлопнул ярко-красную папку с золотым двуглавым орлом, положил её на стол и продолжил:

– Внести знаки отличия и должностной принадлежности!

Из скрытой между флагами двери, выскользнула высокая блондинка в белоснежной блузке и форменной синей юбке. Синяя пилотка залихватски сидела на её пшеничных волосах, заплетённых в толстую косу. В руках она держала поднос, укрытый темно-синим бархатом, на котором покоились, теперь уже мои, знаки отличия, погоны и форменный ремень. Сделав несколько шагов, она замерла справа от меня, вполоборота.

Генерал – майор, вышел из-за стола, подошел ко мне и, взяв с подноса ремень, протянул его мне, со словами: – Поздравляю, сержант!

И добавил в пол голоса: "Выпороть бы тебя, что б не дерзил, да меня Матильда замордует..."

Застегнув ремень, я снова вытянулся по стойке "смирно", а генерал – майор, начал брать с бархата знаки и прикреплять их на положенные уставом, места.

Пожав мне руку, он так же, в пол голоса, сказал: "Вечером все придем – проставишься! И десантников не забудь, они за тебя словечко замолвили".

– Поздравляю!

– Служу – "Эй, люди, а кому я служу?"

Видя мою заминку, генерал – майор улыбнулся: "Вот и служи, кок!"

Все рассмеялись.

"Эх, хорошие потомки!"

– Пошли, Данн. Сегодня у тебя будет долгий день и тяжелый вечер! – Хлопнул меня по плечу Тимур.

– А на кухне тебя ждет сюрприз. – Добавила Стэлла.

Окружив меня плотным кольцом, экипаж "Сигона" отконвоировал меня на борт нашего рейдера, перешучиваясь и подначивая, иногда хлопая по плечу.

Когда серые коридоры базы сменились бело-голубыми коридорами "Сигона", Петрович, подкрался ко мне сзади, и наподдал коленом, по ниже спины.

– Это тебе, за угрозы! – Довольно улыбнулся он, глядя мне в глаза.