Текст книги "Император и шут"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

4

Зима неспешно уходила, дни становились длиннее. Жизнь Инос вошла в привычную колею неторопливых рутинных забот. Ее реформы, так всполошившие почтенных советников, неторопливо осуществляясь, приносили благие результаты.

Первая экспедиция за лесом прошла столь успешно, что горожане устроили еще три похода. Инос искренне удивлялась, почему раньше никто не додумался возить лес на санях? Правда, древесина была сырой и требовалось выдержать ее на летнем солнышке, но леса привезли много. Либо гоблины не заметили бурной активности соседей, либо им стали глубоко безразличны потенциальные пленники, но единственным огорчением санных вылазок явилась потеря нескольких отмороженных пальцев на ногах новоиспеченных лесорубов. Гораздо больше тревог доставила забота об измученных лошадях. Однако горы бревен были действенным аргументом за правоту избранного Инос пути, так что репутация ее ничуть не пострадала.

Жизнь на суровом севере ценится превыше всего, и, когда стали появляться младенцы, семьи охотно и с любовью принимали их. В сущности, их матерей винить было не за что. Так что краснегарцы лелеяли дорогих крошек.

Чаепития с Кэйд стали для Инос насущной потребностью и чудесным отдыхом. Кэйд, обустроив Кинвэйл по собственному вкусу, помогала племяннице ценными советами. Ее проницательный ум и природный здравый смыл стоили многого.

Этим солнечным днем Инос, как обычно, заглянула в будуар тетушки в Кинвэйле поболтать, а заодно договориться о новых закупках.

В розовом батистовом наряде безукоризненно элегантная Кэйд держала пальчиками с аккуратно отполированными ногтями листки бумаги, словно раскрытый веер.

– Деготь, долота, домкраты, – прочитывала она каждую строчку, – дрели, епископ... Как, епископ? Инос, да ты что? Как может быть епископ в списке того, что нужно купить?

– Может, почему нет? И еще двух капелланов; не помню, упомянула я о них или забыла. Ах, тетя, это просто перечисление того, что абсолютно необходимо иметь, чтобы ликвидировать последствия вторжения. Теперь следующий список. Гоблины заблокировали все дороги по суше, а моряки вряд ли захотят везти к нам племенную скотину, так что нам нужны собственные суда. Впрочем, соль и некоторые другие продукты импы будут поставлять.

Кэйд скептически поджала губы и, отложив в сторону второй листок, стала внимательно рассматривать третий.

– Как тебе мои новшества? – беззаботно рассмеялась Инос, взмахнув рукой, давно не знавшей маникюра. – Книги и учителя, вещи и мебель для дворца, а также...

– Музыкальные инструменты? Понятно, но зачем столько бальных туфелек? Пятьсот пар!

– Ну и что? У меня обширные планы, потому и заказов много. К тому же это то, что намечено сверх обычных ежегодных торговых поставок. Таких, например, как зерно, лекарства, специи, краски, чугунные болванки...

– Чугунные что?.. Нет, дорогая, не стоит об этом. Знание производственных тонкостей вряд ли меня осчастливит. Лучше отведай моих бисквитов.

Скучая в притихшем Кинвэйле от отсутствия респектабельного общества в долгие месяцы обязательного траура по Экке, Кэйд с восторгом приняла на себя обязанности торгового агента Краснегара. Она приглашала купцов, выясняла цены, торговалась, фрахтовала корабли и в конце концов убедила Инос, что оплатить расходы на торговлю должен Кинвэйл.

– Экка была первопричиной всех краснегарских бед, следовательно, из ее обширных доходов и будут оплачены счета. Считай это компенсацией за моральные и материальные убытки. Рэпово золото когда-нибудь да кончится. Кроме того, где гоблины с их мехами? Как Краснегар собирается выжить без этого источника доходов?

Инос не задумывалась об этом. Никого из горожан, казалось, не беспокоило, что меновой торговли с гоблинами прошлым летом не было. На всякий случай Инос попросила Форонода представить ей обзорный отчет по торговле с гоблинами и, увидев цифры, пришла в ужас. Краснегар получал шкуры с гоблинских земель. Королева и управляющий единодушно решили молчать о печальном факте, скрыв его даже от Совета. Таким необычным способом королева и управляющий проявили невольное уважение друг к другу.

Весна в этом году выдалась ранней, а потому и дорога по дамбе расчистилась раньше, чем ожидалось. Стада отправились на пастбища, а лодки готовились выйти в море. Жизнь продолжалась.

Инос восстанавливала приятельские связи с прежними знакомыми и привечала новых друзей, но двор собирался медленно. К тому же задушевные отношения у королевы ни с кем из подданных, какими бы прекрасными они ни были, не складывались – мешала корона. С этим ей поневоле пришлось примириться. В народе воскресли легенды об Иниссо, и всеми молчаливо было признано, что королева унаследовала его магические таланты. Этому способствовало появление невесть откуда взявшихся вещей. Время от времени краснегарцы наталкивались то на свертки гвоздей, то лекарств, и все это неподалеку от замка. Инос свято хранила тайну волшебного портала. Она не сомневалась, что без ежедневных посещений Кинвэйла она непременно сошла бы с ума.

Весенние ветры сменились летними и очистили море ото льда, позволив торговому флоту южан наконец-то войти в гавань и доставить заказанные грузы. Горожане изумлялись количеству прибывших в этом году кораблей, а также обилию и разнообразию привезенных вещей.

Форонод все еще считался управляющим, но прежняя энергичность к нему так и не вернулась. Его знаменитое умение все предвидеть и за всем уследить осталось в прошлом. Инос решила принять на себя обязанности старика и долгие недели проводила на материке, буквально стоя у него над душой. При желании адепт способен был научиться чему угодно, и постепенно королева сумела практически заменить Форонода, самолично справляясь со всеми делами.

Вместе с летом явились и гоблины, но ни один из них не пожелал перейти дамбу. Они упрямо настаивали на том, чтобы обмен товарами происходил на материке. Завидев первую ватагу охотников, за которыми тащились их женщины, навьюченные походным скарбом и вонючими шкурами, королева и управляющий вздохнули с огромным облегчением. На радостях Инос предложила взамен шкур мечи, благо в Краснегаре их скопилось слишком много, а главное, от них не было никакой пользы. Гоблинов чрезвычайно обрадовало это предложение, и они отдали меха за оружие не торгуясь.

Лишь позже, когда гоблины ушли, Инос сообразила перечитать свой договор с Империей. Эмшандар, дальновидный политик, не забыл включить в документ пункт, запрещающий Краснегару продавать оружие гоблинам. Инос осталось только вздохнуть и порадоваться, что отряд охотников был малочисленным.

Лето заканчивалось, и дни укорачивались. В этом году уборочная страда завершилась на удивление быстро. Поля отдыхали, а урожай лежал в городских хранилищах.

Инос хорошо помнила обещание Рэпа вернуться к зиме и не сомневалась, что он сдержит слово. Поэтому она каждый день надеялась встретить фавна.

Инос пыталась понять, что за странная перемена произошла в Рэпе, едва он стал колдуном. Она размышляла над оброненными им намеками, над странным взглядом фавна, который она ловила на себе. В конце концов она выстроила собственную теорию на зыбкой почве сплошных догадок.

В результате у нее созрел план.

Инос не смирилась с поражением и не признала себя побежденной.

5

Полная луна медленно ползла над горизонтом. В воздухе уже пахло снегом. Однако Бог Зимы упрямо пренебрегал своими обязанностями. В морозном воздухе витал аромат водорослей и рыбы. Стылую тишину рвали резкие крики чаек. Как все это было мучительно знакомо Рэпу!

Перед затопленной дамбой три тяжело груженных фургона дожидались отлива, выделяясь на фоне мрачного неба черными безликими контурами. Кайма алого заката с одной стороны и серебристое пятно восходящей луны с другой погружали землю и море в серовато-жемчужный полумрак.

Среди хижин на побережье все еще сновали люди. Они не обратили внимания на незнакомца, восседавшего на огромном вороном жеребце. Один или двое из них дружески кивнули проезжавшему мимо всаднику, затем вернулись к своим делам. Даже то, что конь не был взнуздан, не привлекло ничьего внимания.

Осталось перевезти последние припасы: партию шкур и костей, да несколько бочек вяленой конины. Однако в этот раз, какая бы жестокая и долгая ни предстояла зима, год будет хорошим. Лучшим доказательством тому, что город полностью подготовился к зиме, было отсутствие Форонода на переправе через дамбу. В отдалении от прибрежной полосы, то тут, то там глаз натыкался на внушительные кучи торфа. Его Краснегару всегда не хватало, и, пока будет позволять погода, телеги продолжат курсировать по дамбе, обеспечивая город запасами топлива.

Инос отлично справлялась со своими обязанностями правительницы. Первое время Рэп, тревожась за Инос, часто наблюдал за тем, как идут у нее дела; позже, видя ее успехи, проверял реже. Сама королева большую часть времени проводила в замке, укрытая щитом от взора любого волшебника, но Краснегар был как на ладони, и, замечая счастливые лица его обитателей, Рэп не сомневался – город выживет. Фавн ни за что бы сюда не вернулся, если бы не обещал это сделать, но долго он здесь не задержится, и этот визит будет прощальным.

Неподалеку от въезда на дамбу Рэп с удивлением заметил новые утепленные конюшни и, проезжая мимо, мимоходом наложил на них чары, делающие их невидимыми для гоблинов.

«Похоже, в Краснегаре произошли перемены», – усмехнулся Рэп.

Конь прядал ушами, косясь на беспокойные волны, шуршащие галькой, и не осмеливаясь вступить в море. Успокоенный чарами колдуна, он уверенно зашлепал своими огромными копытами по тонкому слою воды, покрывающей дамбу. Флибэг чрезвычайно подозрительно принюхивался к йодистому запаху прозрачной жидкости, а потом даже лизнул морскую воду. Но так как на вкус она ему не понравилась, он мотнул головой и фыркнул, выражая искреннее нежелание мочить в этой дряни лапы. Убеждать пса понадобилось дольше, чем жеребца, но в конце концов, рыкнув для порядка, собака последовала за Злодеем.

Наступил отлив, и море уходило, обнажая узкие, наполненные водой колеи, змеящиеся по дамбе. Рэп порадовался, что в прошлый раз приподнял дамбу. Вскоре Злодей рысил по Большому острову, а собака вновь бежала впереди всадника. Дорога поворачивала в глубь побережья, и Рэп наконец-то рискнул обозреть ясновидением доки. Все было до боли узнаваемым, именно таким, как он и ожидал – скромные труженики бодро трудятся; на подпорках, покачиваясь на ветру, сушатся рыболовные сети; многие рыбацкие лодки уже покоятся на берегу. Отрадная картина мирной, спокойной и безопасной жизни. Порожний фургон выкатился с городской окраины, направляясь к дамбе. Кучер не обратил ни малейшего внимания на встретившегося ему на переправе всадника.

По обочине в сторону доков спешила всадница; без сомнения, ее интересовала переправа.

«Инос на Молнии! – радостно встрепенулся Рэп. – Вряд ли что-либо ускользнет от ее заботливых глаз. Она станет доброй королевой Краснегару, не хуже, чем любой другой правитель прошлого. Я всегда это знал».

Всадница остановилась и, заслонясь рукой от солнца, стала пристально разглядывать одинокого всадника. Инос так резко подскочила в седле, что Молния испугалась, но юная королева сразу же подчинила ее своей воле и пустила галопом. Злодей прошлепал по последнему отрезку дамбы, и обе лошади встретились на склоне холма поодаль от переправы.

– Рэп! О, Рэп!

«Бог Дураков! И зачем я только пообещал приехать? Глупенькая малышка плачет в три ручья. Я не должен был обещать, не должен был приезжать!» Но вслух он произнес лишь два слова: – Здравствуй, Инос.

Колдун порадовался, что обладает ясновидением, потому что слезы застилали его глаза. Шаловливая малышка превратилась в красивейшую и очаровательнейшую женщину.

– Злодей? И Флибэг с тобой? Ты побывал в Араккаране?

– Где только меня не было, но отрадно оказаться дома, – заверил Инос Рэп.

Она хотела спросить о чем-то, но передумала. Вероятно, ее любопытство касалось Азака. Инос вдруг пристально вгляделась в Рэпа.

– Рэп! В чем дело? Ты болен?

– Нет, колдуны не болеют. Просто устал, вот и все, – как можно спокойнее ответил Рэп, подавив мысленный стон: «Ты разрываешь мне сердце, девочка. Вот в чем дело».

– О Боги! Что случилось? Ты ужасно выглядишь!

«Еще бы!» – горько фыркнул Рэп, но опять-таки про себя.

– Ты великолепна, Инос, и как женщина, и как королева. Твоя успешная деятельность достойна всяческих похвал.

Инос, чуть прищурившись, пронзила фавна тем подозрительно пристальным взором, каким когда-то одаривала его мать, когда он пытался утаить от нее свои истинные чувства. Затем с деланной улыбкой поинтересовалась:

– Ты специально подгадал приехать на Праздник урожая?

Вот уж о чем он совершенно забыл, так это о ежегодном празднике.

– Конечно, – подтвердил колдун.

* * *

В Краснегаре Рэп провел три дня и за этот срок едва не лишился рассудка.

Рэпу очень хотелось хоть ненадолго снять с себя чары незаметности и побыть самим собой среди старых друзей. Но это привлекло бы к нему пристальное внимание окружающих, посыпался бы град вопросов, отвечать на которые правдиво Рэпу было бы затруднительно. А кроме того, его появление доставило бы Инос кучу неприятностей. Люди заметили бы, как их королева смотрит на фавна.

Поэтому колдун не снимал с себя чар, что во многом ограничивало его свободу общения со старыми друзьями. Приятели детских лет все выросли, возмужали: Джик, Крат, Лин... Кое-кто из них отпустил бороду, вероятно для солидности. Все девушки стали матерями, и Идо, и Фэн, и... Время от времени он встречал их, как правило, на улицах города, когда Инос показывала ему свои достижения, попутно информируя Рэпа, что еще осталось сделать. Рэп убедился, что люди встречают королеву радостными улыбками, искренне желая ей счастья и здоровья. Краснегарцы гордились молодой властительницей. У импов в крови была романтика баллад о прекрасных принцессах, но здесь, в Краснегаре, это превратилось во всеобщее преклонение перед королевой. Джотунны и те восхищались Инос.

Лишь однажды Рэп стал свидетелем сопротивления Инос. Столяр, довольно пожилой человек с устоявшимися взглядами и жизненными правилами, и слышать не хотел об изменении стиля меблировки дворца. Зеленые глаза королевы вспыхнули, волшебное пространство всколыхнулось легкой рябью, а столяр умолк на полуслове, кланяясь и извиняясь, попятился и, спотыкаясь и заикаясь от смущения, поспешил убраться с глаз королевы. Больше ни разу Рэпу не доводилось видеть в действии чары величия – этого не требовалось.

«Отличная работа, – радовался Рэп собственному творению, – к тому же почти неразличимая. Лучшее из моих заклятий».

На Празднике урожая колдун увидел практически всех своих друзей и знакомых, но никто из них не увидел его. Тронный зал, пышно украшенный лентами и гирляндами из цветов и злаков, был полон людьми.

Краснегарская музыка резко отличалась от столичной. Здешние музыканты не заботились ни о такте, ни о тональности, лишь звучало бы погромче и пободрее. Рэп дважды танцевал с Инос, но настоял, чтобы остальные танцы королева распределила между теми верноподданными, которые с надеждой вертелись вокруг нее.

«Она пренебрегла моим советом, хоть крепких парней здесь полным-полно, – наблюдал Рэп за танцующей Инос. – В большей или меньшей степени все они любят ее – это очевидно. Также очевидно и то, что она могла бы выбрать любого из юношей, которые сходят по ней с ума, но не приблизила к себе никого из них. Будет ли она счастлива, если я воспользуюсь магией и заставлю ее влюбиться в какого-нибудь парня посимпатичнее? – гадал Рэп. – Стоит мне только захотеть, и...»

Рэп стоял в одиночестве среди веселой толпы, никем не замеченный, и боролся со своей совестью.

«Императору я сказал, что хочу только одного: чтобы Инос была счастлива. С помощью колдовства я в два счета могу сделать ее счастливой. Так чего же я жду? – маялся Рэп. – Надо как следует подумать над этим, прежде чем я окончательно распрощаюсь с ней».

В предыдущие дни они много разговаривали, вернее, говорила в основном Инос. Она очень гордилась своими достижениями – и не без основания, и Рэп позволял ей снова и снова показывать и объяснять все то, что он увидел в первый же час-полтора своего визита. К тому же многое ему было известно ранее он ведь издалека наблюдал за Краснегаром.

Рэп больше слушал, чем говорил, но об Араккаране он ей рассказал. Туда фавн отправился за своей собакой. Его появление повергло в дикий ужас и Азака и Кара. Трясясь от страха, оба брата устроили пир в честь колдуна, пригласив на него лучших жонглеров, фокусников и танцовщиц. Рэп рассмешил Инос, поведав ей, какими шутками он забавлялся на охоте, устроенной для него султаном.

– Флибэга ты спас, а как насчет пантеры? – поинтересовалась Инос.

– Пантеру я оставил в покое. Я никогда не любил кошек.

– Неужели Азак добровольно отдал тебе Злодея?

– Я не спрашивал разрешения султана, просто забрал коня, вот и все. Хоть как-то Азак должен заплатить мне за все.

Больше об Араккаране ни Инос, ни Рэп не упоминали. Фавн коротко сообщил ей о других своих странствиях – в Феерию, на Драконий полуостров и в Дартинг.

– А Тум? – осторожно спросила Инос.

– Нет, в Туме я не был.

Они говорили обо всем, но только не о любви. Этот вопрос они оба упорно обходили стороной. Однажды Рэп попытался коснуться запретной темы, но что-то принудило его к молчанию. То ли волшебные слова воспротивились, то ли чья-то власть, более высокая, чем слова, – он не знал этого наверняка.

С того самого момента, когда Рэп встретил Инос на берегу, колдун понял, что она что-то задумала. Конечно, ему ничего не стоило прочитать ее мысли или магией вынудить Инос к откровенности, но он не сделал ни того ни другого.

Стены колдуну не преграда, и, чтобы не смущать Инос и не мучить себя понапрасну, Рэп проводил ночь вне замка. Близ гавани фавн разыскал заброшенную мансарду, устроил там мягкую постель и терпеливо лежал в ней долгие часы в темноте и одиночестве. С той самой памятной ночи в Хабе Рэп больше не испытывал потребности в сне; колдун почти уже забыл, что такое сон.

6

На четвертое утро Рэп пришел к Инос прощаться. Королева завтракала. Она одиноко сидела за верхним, королевским столом. Рэп по-простому вошел через дверь, прошел по залу к королевскому столу и занял стул рядом с королевой. Солнце едва взошло, но день обещал быть необыкновенно ясным и теплым; еще один чудесный подарок уходящей осени. Инос сохранила пристрастие к зеленому цвету, но праздник кончился вчера, и сегодня на королеве было неброское светло-зеленое платье и лента в тон, поддерживающая вольно струящиеся локоны. В этом будничном наряде Инос выглядела на удивление красивой, как никогда.

Увидев Рэпа в дорожной одежде, Инос побледнела.

– Уже уезжаешь? Не может быть! – обиженно промолвила она.

– Хочу успеть поймать хорошую погоду, пока еще можно, – сказал Рэп, пряча глаза.

– Доброе утро, ваше величество, – продребезжал старческий голос.

Белый как лунь слуга прошаркал к королевскому столу и поставил перед Инос серебряный поднос с чашкой шоколада и миской овсянки. Он не заметил, что королева за столом не одна, а Рэп, предупреждая распоряжения Инос, снабдил себя овсянкой.

– Можно мне взять Огненного Дракона? – спросил Рэп между двумя ложками каши. – Мы с ним всегда были добрыми друзьями. Мне кажется, он слишком состарился для своих обязанностей.

– Конечно, бери, – прошептала Инос.

– А Злодея я оставляю тебе. Думаю, он отлично поладит с кобылами. Прекрасное напоминание об Азаке, ты не находишь?

– О-о-ч-чень смешно! – фыркнула Инос.

Рассказывая об Араккаране, Рэп не стал извещать Инос, как добросовестно наверстывал упущенное Азак с тех пор, как вернулся домой. Ужасный человек!

Некоторое время они молча жевали овсянку. Клейкую, пресную кашу нельзя было назвать деликатесом.

«Странно, почему мне так нравится эта, в сущности, мерзкая еда», – размышлял Рэп.

Но она ему нравилась, и все тут. Не так давно он был одним из слуг этого замка и садился за трапезу вместе с дворцовой челядью за нижний стол, тянущийся вдоль каминов. Они сейчас там, трудятся над плошками с горячей кашей, а он здесь, за верхним столом, уже не слуга – колдун, личный гость королевы. Рэп чувствовал себя неуютно в зале. Он пришел попрощаться с Инос, но не мог сказать «прощай» своим прежним друзьям – для них его как бы и не было здесь. Они вернулись домой; многие из них пробыли на материке целое лето, трудясь в поте лица без сна и отдыха. А теперь они наслаждаются зимним покоем, упиваясь сухим жильем, чистыми постелями, судача и сплетничая со старыми знакомыми, завязывая новые дружеские отношения.

«Ну почему я такой дурак, что притащился сюда?» – в который раз корил себя Рэп.

Инос неотрывно смотрела на колдуна, нервно комкая салфетку. Бесспорно, она к чему-то готовилась, а Рэп упрямо играл в благородство, а вернее, боялся позволить себе узнать, что именно она затеяла.

– Не желаешь стать королевским конюхом? – тоскливым тоном спросила Инос.

– Не лишай Хононина его титула. Старик прослужит тебе еще десять лет по меньшей мере, – попросил Рэп, прибавив про себя. «Ведь боли в суставах его больше не мучают. Они чудесным образом исчезли в ночь возвращения королевы. Старику отпущено еще четырнадцать лет жизни. Он умрет от удара в канун Праздника зимы.»

– Еще есть пост начальника гарнизона. Соглашайся!

Их взоры встретились, и оба ухмыльнулись.

– Это не мой род деятельности, – возразил Рэп. – Опари – лихой вояка, не мне с ним равняться.

– Тогда король? – прошептала она. – Место вакантно. Других свободных должностей нет.

– Я не гожусь в венценосцы, мудрости маловато, – отшутился Рэп.

– Не увиливай, ума у тебя хватит на десяток мудрецов.

«Почему люди мучают себя, упорно добиваясь невозможного?» – вздохнул Рэп и сменил тему разговора.

– Инос, твои подданные не должны узнать, что ты вернула свой трон с помощью колдовства. Тебе известно, как они относятся к магии?

Инос равнодушно пожала плечами.

– Теперь они ударились в другую крайность и видят магию во всем, что бы я ни делала. Малышу улыбнулась – благословение подарила, нахмурилась – с беднягой удушье от страха. Похоже, они притерпелись к наличию чар в королевстве.

– Помнится, от меня они шарахались, – вздохнул Рэп. Прошлое все еще мучило его.

Инос накрыла ладонью руку фавна и сказала:

– Поверь, дорогой, теперь они стали умнее. У магии немало преимуществ, и они поняли это. Кроме того, привычка – великая сила.

– Конечно, – согласился Рэп и, создав себе чашку горячего шоколада, высвободил руку, чтобы взять ее.

– Они примут тебя, любовь моя.

– Им не хватит времени, чтобы привыкнуть к колдуну.

– Ты уходишь! Это бесповоротно?

– Бесповоротно.

– Надолго ли на этот раз?

Он посмотрел ей прямо в глаза, и предчувствуя горькую правду, она закусила губу.

– Навсегда, – сообщил Рэп.

– Но ведь ты страдаешь!

«Как она догадалась?» – усмехнулся фавн и принялся убеждать:

– Останься я, будет только хуже. Гораздо хуже! Тебе тоже придется несладко. Я уже говорил и еще раз повторю – нам нельзя быть вместе, Инос.

– Тебе больно, по-настоящему больно. Сагорн понял это и объяснил Кэйд. Тогда и я сумела увидеть.

Рэп молча ел овсянку.

– Ты мучаешься с тех пор, как Зиниксо сказал тебе пятое слово. Огонь ты затушил, но не избавился от него. Я права? Тебя сжигает с тех самых пор, не так ли?

– Оно не жжет, – заверил Рэп, удивляясь, как верно она угадала.

– Но причиняет боль? Вот почему ты так жутко выглядишь!

– Я выгляжу нормально!

– Это сейчас, для отвода глаз ты кажешься в полном порядке. Но там, на дороге... В тот первый момент, когда мы встретились, ты выглядел старше Эмшандара. Стоило мне ахнуть, и ты переменился. Не лги, тебе больно!

Лгать он не хотел, тем более ей, а объяснить ничего толком не мог, поэтому просто молчал. Он ждал, что Инос рассердится, и даже желал этого, но она не вспылила, только продолжала теребить салфетку.

– Я рада принять Злодея, Рэп, – почти спокойно сказала королева, – но и мне хочется что-нибудь подарить тебе. Скажи, что бы ты взял?

– Только Огненного Дракона.

Смятая салфетка замерла в ее руках.

– Рэп, я могу просить тебя об одолжении? – с каменным лицом произнесла Инос.

– Конечно, все, что угодно, – заверил колдун, не ожидая подвоха.

Инос молчала, и Рэп стал прикидывать в уме, что бы ей хотелось. Наверняка не золото, потому что опустевший сундук он вновь заполнил доверху.

«Может быть, она хочет поднять дамбу или как-то изменить замок? Что ж, пусть сама скажет, я не собираюсь совать нос, куда не просят», – решил Рэп, зачерпнув ложкой овсянку.

– Рэп, я хочу стать колдуньей.

Рука фавна замерла на полдороге ко рту. Ложка наклонилась, и с нее сполз комок горячей каши. В следующее мгновение овсянка и вслед за нею ложка шлепнулись Рэпу на колени, но он ничего этого не заметил.

– Инос, нет! – прошептал он. – Ты не знаешь, о чем ты просишь!

– Что ж, расскажи, и я узнаю.

– Говорить об этом и то ужасно – быть колдуном... Инос, ты перестанешь воспринимать людей такими, какими ты их привыкла видеть. Но изменится не только внешнее восприятие. Они сами станут для тебя раздражающе медлительными и поглупевшими. Хуже того, они потеряют в твоих глазах всю свою значительность! В любой миг ты сможешь иметь все, что душа пожелает, но именно поэтому угаснут желания. Когда нет преград, то и стремиться не к чему. Чьи-либо мнения или нужды тоже потеряют значение. Нет, это ужасно. Ты не можешь хотеть этого!

Откровения Рэпа сильно напугали Инос, но она не желала выказывать свой страх.

– Ты сказал «все, что угодно»! – упрямо напомнила королева.

– Я не это имел в виду. К тому же у тебя уже есть то, что тебе нужно...

– Пусть я, как мне ни жаль, тупая и незначительная, но память у меня в порядке, и я могу поклясться, что своими ушами слышала слова «все, что угодно».

Рэп съежился, спрятав лицо в ладони. Это желание было хуже, чем любая плотская страсть, какую только можно себе вообразить. В его душе запели серебряные трубы фанфар, а в сердце затеплилась нежная, как рассвет, надежда. Казалось, спасение рядом!

«В конце концов, смог же я остановиться, сказав ей два слова, – уговаривал себя Рэп. – Даже вспоминать мука мученическая, и все-таки однажды я с этим справился».

«Еще бы не справиться, – отпарировал здравый смысл, – тебя ждал Зиниксо. Яростная ненависть переборола любовную страсть. Где сейчас твой джотуннский гнев? Тогда у тебя было два стремления, теперь – одно. Как ты остановишься?»

«Боль... Вот о чем она думала, когда просила! – шепнул себе Рэп. – В ту ночь я поделился с ней двумя словами и, ослабив свою мощь, смог справиться с перегрузкой. Если уменьшить груз еще двух слов, боль значительно снизится. Ничего толком не зная о словах, она сумела угадать результат. Может, она права?»

«Попробуй! – убеждало искушение. – Попробуй!»

Месяц за месяцем фавн боролся с болью, упрямо подавляя муку, но она упорно изводила его день за днем, час за часом. Он угасал медленно и мучительно, прекрасно осознавая это, но не видя выхода, как вдруг ему предлагают решение.

«Должно быть, Инос права, и я в какой-то степени избавлюсь от боли, если разделю с ней еще два слова, – мелькнула утешительная мысль, но ее тут же перебила другая: – А Хранители? Они стерегут меня денно и нощно. Их служители постоянно следят за мной и за тем, что я делаю. Пока они боятся меня, знают, что я один стою всех их вместе взятых и даже больше того. Но если я ослабну, они слетятся на поверженного, как стервятники на падаль».

Новый Хранитель Запада блистал особым могуществом. Неудивительно, что Четверка боялась Рэпа. Они не осмеливались вмешаться, когда, разрушая их козни, Рэп спас феери, оставшихся в Мильфлере... пресек чуму среди гоблинов... заставил драконов убраться восвояси, когда те явились выяснять, с какой стати Рэп заявился к Нагг и что он делает для изгнанников...

Рэп наплевательски растоптал священный Протокол, а Четверка не смела пикнуть, притворяясь, что ничего не видит и ни о чем не знает. Однако, бесспорно, заметь кто-нибудь из них слабость ненавистного колдуна, и все вчетвером они ринутся на противника.

Но мысль о врагах и возможном своем поражении ничуть не огорчила Рэпа, более того, он остался равнодушен к этой проблеме.

Поддастся он искушению или нет – в любом случае он останется обладателем пяти слов. Ну станет он чуточку слабее, разделив два из них, все равно ни один из Четверки не рискнет связаться со столь могущественным колдуном.

«Странная это штука – могущество пяти слов. Может быть, легендарные колдуны прошлого именно так добывали свою мощь? Но обыкновенных людей, подобных Раше, большинство, и их-то обладание пятью словами мгновенно уничтожает. Так что же, поделиться или?..» – метался Рэп между желанием поддаться искушению и прислушаться к здравому смыслу.

Делиться словом – процесс болезненный, даже мучительный, чуть ли не смертельный. Сагорн испытал это на себе, но с Рэпом дело обстояло иначе.

«Стоит только шепнуть, и боль ослабнет, – напоминало искушение. – Можно ли не выполнить просьбу Инос? Скажи ей! Да, скажи!»

«Вспомни об опасности! – откликнулся здравый смысл. – Она не знает о ней!»

Рэп с трудом отнял руки от лица и посмотрел в бледное, испуганное лицо девушки:

– Ты уверена, что хочешь этого?

Она молча кивнула и быстро облизнула пересохшие губы.

– Известно ли тебе, чем ты рискуешь? – еще разок попробовал пугнуть Рэп.

– Я доверяю тебе. Только два.

«Умница!» – с замиранием сердца подумал Рэп.

– Кажется, я поняла, почему ты не решаешься прикасаться ко мне! – воскликнула Инос. – Значит, вот почему ты избегаешь близости? Ты опасаешься потерять контроль? А я-то все гадала, о каком контроле идет речь!.. Ты боишься, что скажешь мне их все!

«Нет, она не глупа. Впрочем, Инос – адепт, а это немаловажно», – решил Рэп.

– Три оставшиеся у меня слова могут легко слететь с языка в момент... э-э... – замялся он, – страсти.

– И что произойдет? – спросила Инос. – Я вспыхну и не смогу обуздать магию?

Фавн тряхнул головой и попытался было сказать что-то, но не смог. Острая боль пронзала его даже тогда, когда он лишь думал о попытке объяснить суть. Запрет лежал прочно.

– Но два-то ты наверняка можешь сказать мне!

– Ты не знаешь, о чем ты просишь, – простонал Рэп, возвращаясь к началу их спора. – Даже если я сумею вовремя остановиться, Инос, это ничего не изменит в наших отношениях. Станет только хуже, когда между нами останется лишь одно слово, и... и.... – Язык не повиновался суперколдуну. – Останется только одно слово, – повторил Рэп.

– Ты сказал «все, что угодно»! – настаивала Инос.