Текст книги "Император и шут"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

Часть восьмая
НАСМЕШНИЦА СУДЬБА

1

Он со всех ног бежал по спящим улицам, стремясь куда-то на север, интуитивно направляясь к Белому дворцу. Он не анализировал, почему именно в такой части города он намеревался найти то, что ему так нужно. Он просто знал – это находится подле озера.

Он бежал сквозь дождь, жалея, что после тайги слишком мало пользовался ногами по их прямому назначению и сейчас они готовы были подвести его. Сказывались долгие морские скитания и недели сидения на облучке. Мышцы ослабли, и теперь ему приходилось поддерживать себя магией.

Но ни от назойливого дождя, ни от рассвета ему было не убежать. Его время таяло. Эту ночь он провел без сна, да и теперь отдыхать ему было некогда. Зато его ждал долгий спокойный сон, если то, что он задумал, окончится неудачей.

Начинался его третий день в Хабе, и белый сияющий ужас теперь неимоверно приблизился. Рэпу вдруг представилось, что именно сегодня он встретит ожидаемый страх.

«Бог Справедливости, – воззвал Рэп, – позволь мне сначала убить Калкора!»

Но свершится ли праведная месть, он не смел предвидеть, так как панически боялся блистающего кошмара. Жуткая неизвестность могла оказаться обыкновенной смертью. Оно и понятно – Боги позволяют человеку увидеть собственное будущее, но только до смертного часа. Странным было лишь то, что два Хранителя не смогли прочесть будущее Рэпа, а Ишист, попытавшись, заявил, что это слишком больно.

«А что, если у меня две судьбы? – предположил Рэп. – Одна сулит белый огонь, а другая – страдания в гоблинском логове. Избежать пыток – это, конечно, неплохо, но очень сомнительно, чтобы гоблинам удалось перещеголять агонию в сияющем облаке».

Размышляя таким образом, фавн бежал так быстро, как только мог, ибо ничего иного ему не оставалось.

Перестать пользоваться чарами тоже не получалось – даже после того, как он покинул территорию Опалового дворца. Улицы ночной столицы регулярно патрулировали солидные отряды легионеров, и бегущий человек, естественно, привлекал их внимание. Добросовестные служаки регулярно окликали подозрительного бегуна. На узеньких улочках существовали свои сторожа, их неясные тени надвигались на возмутителя спокойствия, не утруждая себя лишними расспросами. Каждый раз, не замедляя бега, Рэп пользовался заклятием непривлечения внимания и продолжал свой путь без помех.

Он очень старался не думать об Инос, но это у него плохо получалось.

«Бедная Инос! Как же сильно запутали тебя мои похотливые желания! Как отвратительно быть магом! – корил себя Рэп. – Ничего, Хранители снимут проклятие с ее мужа, и скоро она благополучно вернется в Алакарну, которую выбрала по своей собственной воле. А я уже больше не буду вламываться куда не следует и портить ей жизнь. Со временем она забудет все неприятности, связанные со мной, и, возможно, простит меня».

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Рэп заставил себя переключиться на Калкора. Долгие часы он сдерживал клокотавшую в нем ярость. Теперь ненависть дала ему второе дыхание, помогая бежать, не снижая темпа. Однако тело возмущенно напоминало о непомерности нагрузок: сначала появилась боль в ногах, а потом вспыхнул и стал все яростнее разгораться огонь в груди. Но мысль о Калкоре снова подхлестнула его гнев, а горе дало ему новые силы для быстрого бега.

Все, что было в Рэпе от фавна, отошло на второй план и словно бы спряталось. Теперь царствовал джотунн, единолично завладев душой Рэпа. Голова трещала от невысказанных напыщенных слов, а сердце от невыплеснутого неистовства. Чем больше росли его усталость и истощение ресурсов организма, тем стремительнее усиливалась жажда крови. С раннего детства он привык к сдержанности, и у него это неплохо получалось. Лишь один раз он сорвался – тогда, в Дартинге. В тот момент он испугался самого себя, не поняв, что с ним случилось. Теперь, став взрослым, он впервые в полной мере ощутил, какова бывает ярость джотунна: непреодолимо захватывающее и чудесно опьяняющее чувство. Возможно, позже он будет жалеть об этой несдержанности, может быть, будет каяться всю оставшуюся жизнь, но пока не иссяк порыв, ничто не имело значения. Осталась лишь ярость, все постороннее исчезло из памяти.

Жажда крови и разрушений, сулящая ни с чем не сравнимое наслаждение... осталась только она.

* * *

К тому времени как Рэп добрался до самого верхнего из пяти холмов, на вершине которого высилась защищенная магическим щитом башня Белого дворца, небо сменило темные краски ночи на белесые, предрассветные, но водянистые тучи по-прежнему сулили ненастье. Город постепенно просыпался, по улицам спешили извозчики и подмастерья, а служанки торопились на рынок. Вымытые дождем улицы с каждой минутой все более и более заполнялись народом и транспортом, так что у Рэпа появилась блестящая возможность отыскать в этом людском скопище того, кто сможет указать правильное направление туда, куда он стремился. И действительно, вскоре такой доброжелатель нашелся и подробно растолковал Рэпу, куда и как нужно двигаться.

Это оказалась обширная, но уже довольно ветхая постройка в лесопарковой части Хаба, бывшей некогда престижной, а теперь превращающейся в скопище трущоб. Жильцы менялись часто, когда поодиночке, когда целыми семьями, но владелец оставался бессмертен.

Если тот, за кем охотился Рэп, ночевал на галере, стоящей на якоре в озере, то фавна уже можно было считать мертвецом.

Рэп с ловкостью кошки проник на территорию посольства Нордландии, стремительно перебравшись через каменную стену. Когда-то великолепно ухоженное поместье превратилось в дремучий лес. Собак здесь не было. Но даже если бы сторожевые псы и охраняли посольство, для Рэпа они не представляли опасности; иное дело Калкор. Нагло вломиться в Опаловый дворец среди ночи – ничто по сравнению с перспективой столкнуться с колдуном, ведь малейшее прикосновение чужой магии к его настороженному мозгу всполошит его.

Продираясь сквозь кустарник в заброшенном саду на гудящих от долгого и быстрого бега ногах, Рэп начал последовательно, комнату за комнатой проверять огромный особняк, расположенный в центре лесного массива. На востоке, по линии горизонта, сквозь тучи стала пробиваться светлая полоска – предвестница скорого восхода солнца. Пожалуй, в день смертельного поединка даже тан не станет спать слишком долго.

Магическое зрение Рэпа действовало превосходно, но ни Калкора, ни его приближенных в огромных спальнях не было. Возможно, пират с презрением отверг парадные покои как роскошь, недостойную истинного джотунна. Теперь Рэп занялся комнатами слуг в дальнем крыле здания и вскоре наткнулся на Калкора. Тан уже проснулся, но был слишком занят забавами с очередной женщиной, чтобы замечать что-либо.

Так что Рэп без помех мог сконцентрироваться на главном объекте поиска. Он быстро осмотрел все комнаты, одну за другой. Людей в огромном особняке было на удивление мало. Команда «Кровавой волны», исключительно в целях безопасности, ибо ничуть не доверяла импам, не покидала борта галеры. Покончив с комнатами и не обнаружив в них нужного ему лица, Рэп переключился на погреба. Там тоже оказалось пусто. И чердаки ничем его не порадовали. Фавна охватило паническое отчаяние.

«Дурак! Дурак! Не там искал! – корил себя Рэп. – Полный провал! Пока я доберусь до озера, матросы скатают свои гамаки».

Он стоял под холодным моросящим дождем, среди терпко пахнущих голых ветвей кустарника, перед лицом неприятной перспективы того, что Калкор собирается изрубить его на куски. Единственным выходом было опередить варвара, пробраться в особняк и попытаться убить тана, пока он слишком увлечен, чтобы замечать что-либо.

«Что-то не помню, чтобы кому-либо удалось тайно подкрасться к колдуну и остаться необнаруженным», – вздохнул Рэп.

Тоскливо оглядываясь вокруг, Рэп усмотрел позади господского особняка ветхие стены дровяных сараев и прочих дворовых строений.

«Там он! В дровяном сарае, на опилках валяется. Ну, конечно же!» – обрадовался Рэп.

Ничего не могло быть легче, чем обежать вокруг дома и полюбоваться в распахнутую дверь на свою добычу. Тот, кого Рэп искал, крепко спал на куче спрессованных опилок, подстелив под себя вытертый старый коврик, а на себя навертев и вовсе нечто неопределенное, лишь символизирующее одежду. Этот тип выбрал поленницу ради родного аромата свежеспиленной древесины.

Прежде чем войти, Рэп послал вперед упреждающий толчок, чтобы разбудить свою жертву. Когда Рэп переступил порог сарая, полусонный владелец вытертого коврика уже сидел, потягиваясь и вовсю зевая. Даже матерый лесной волк мог позавидовать его зевку.

– Здравствуй, Маленький Цыпленок, – произнес Рэп.

Гоблин искоса глянул на тень в дверном проеме и поинтересовался:

– Плоский Нос?

– Угадал, – откликнулся Рэп, устраиваясь на гнилых опилках, все еще тяжело дыша и радуясь, что может дать ногам отдых.

Усталость пульсировала в каждой клеточке тела фавна, особенно мучительно ныли ноги. Рэп был рад наконец-то выбраться из-под дождя и сесть.

– Ты забрел проведать старого друга? – Глаза Цыпленка хищно блеснули. Энергично почесавшись, он ехидно спросил: – А может быть, тебе что-то понадобилось?

Бешеная ярость Рэпа прошла, ум прояснился и теперь был целеустремленно направлен на то, чтобы уговорить гоблина.

– Да, – подтвердил Рэп. – Кое-что нужно. И знаешь что, как ни странно, но я рад, что людоеды не слопали тебя.

– Рад, значит, Плоский Нос, а я знаю, почему ты рад! – явно злорадствуя, насмехался гоблин. – Тан говорил, что ты явишься ко мне.

От этих слов Рэп изумленно вздрогнул.

– Мы вернемся к этому, – пообещал Рэп. – Мне любопытно – как ты спасся?

Гоблин ткнул пальцем старый шрам на бедре:

– Стрелу всадили и уволокли меня в плен. В ту ночь у них жратвы было вдоволь Налопались они до отвала, и для гоблина в их желудке места уже не осталось.

– Так что же, они откармливали тебя, держа про запас?

Когда-то Рэп побаивался Маленького Цыпленка с его непомерным честолюбием, но времена изменились. Сейчас гоблин мог спасти Рэпа. Вспоминая, что Хранители предрекли для гоблина великое будущее, Рэп вновь было заподозрил, уж не о короне ли Краснегара шла речь. Но магическое зрение и плодотворный труд по сбору информации в Хабе наглядно доказали ему, как он был не прав. Теперь Рэпа не удивляла острая заинтересованность Блестящей Воды и ее помощь гоблину. То, что предназначалось Маленькому Цыпленку, никаким боком не касалось Краснегара, зато имело непосредственное отношение к Рэпу и третьему пророчеству.

– Антропофаги связали тебя или посадили в клетку?

Разумеется, столь примитивные способы удержания пленника не годились для гоблина, знающего слово.

– Клетка, – осклабился Маленький Цыпленок. – Я один, второй день отдыхал, потом ушел. Джунгли на дождевой стороне острова непролазные... Женщину с собой забрал, чтобы еду стряпала.

Уродливая желто-зеленая физиономия, впрочем как и любая другая, была для Рэпа открытой книгой.

– Как ее звали?

– Язык ломать, нужно очень, – излишне поспешно отозвался Цыпленок. – Женщина, и все тут; я говорил – она делала.

– Нравилось ли ей это?

– Счастливой казалась, – пожал плечами гоблин. – Один, два дня прошло, она говорит «не убегу». Ну, я больше на ночь ее не связывал. – Самодовольно прищурившись, Цыпленочек похвастался: – Я сильный, хорош для нее!

Пока Рэп оставался матросом в Дартинге, гоблин скрывался в ногидских джунглях, дожидаясь, пока заживет рана; за ним заботливо ухаживала украденная им девушка. Но о многом Маленький Цыпленок старательно умалчивал.

– А потом ты уплыл и бросил ее, – укорил его Рэп.

– Не так, – замотал головой гоблин. – Нашел сухое дерево. Валялось. Взял, поплыл на другой остров. Женщина знала еще один импский форт на седьмом острове; шесть понадобилось переплыть.

Так что когда гоблин решил продолжить поиски своей судьбы, она пошла вместе с ним. И о чувствах девушки гоблин не лгал, она действительно влюбилась в своего похитителя. Видимо, собратья относились к ней хуже, чем гоблин. Она не учла одного – гоблины заботливы лишь к тому, кто полезен. Вдруг Рэпу ударила в голову догадка – не заронила ли эта людоедка в сердце гоблина чувство, похожее на любовь. Рэп едва удержался от желания поиздеваться над ним по этому поводу.

– Сильное течение, – продолжал повествование Маленький Цыпленок. – Потом – большая буря.

– Мне очень жаль слышать это, – посочувствовал Рэп. Его изумила искренняя печаль, просочившаяся из-под тщательно натянутой маски безразличия. Не будь фавн магом, он бы вряд ли смог понять гоблина.

«Влюбленный гоблин! Как это странно», – ахнул Рэп.

Рассказывать гоблин был не мастак, да и говорить особенно-то было нечего. Калкор на «Кровавой волне» спешил на запад и в проливе Дир наткнулся на полумертвого Маленького Цыпленка, оседлавшего бревно. Странное совпадение объяснялось лишь работой волшебных слов, имевшихся как у Калкора, так и у гоблина. Пират, должно быть, узрел в этой случайности перст судьбы, так как он знал о трех видениях в магическом окне. Возможно, именно тогда ему пришла в голову безумная мысль съездить в Хаб.

– Так вот когда он стал колдуном, – протянул Рэп. – Он выудил из тебя слово силы?

– Что ты понимаешь в гоблинах! Твои предположения – пальцем в небо! – вспыхнув от оскорбления до оливкового цвета, выкрикнул Маленький Цыпленок. – Он уже был колдуном. Мое слово ему было не нужно.

Откровение гоблина порадовало фавна – волшебное слово Цыпленочек получил непосредственно от феери. Пока это слово осталось неразделенным. Сильное слово.

Дождь настойчиво барабанил по крыше сарая, просачиваясь в каждую щель и падая вниз редкими, тяжелыми каплями. На всякий случай Рэп еще раз осмотрел особняк магическим зрением. Калкор, закончив развлекаться, по-видимому, снова уснул. Рядом с пиратом, уткнувшись в подушку, лежала женщина, ее плечи вздрагивали от рыданий, но громко плакать она не смела. Занимался новый день, и обитатели посольства постепенно начинали шевелиться. Утренняя промозглая сырость могла не понравиться даже джотуннам, и кто-нибудь сообразил бы разжечь камины. Рэпу нужно было торопиться.

Потягиваясь, Маленький Цыпленок задал вопрос, который, видимо, давно его мучил:

– Почему ты согласился? Я видел, ты не хотел, а чары он на тебя не напускал.

– Как сказать, – поморщился Рэп.

Конечно, справиться с фавном точно так же, как с регентом, Калкор при своем умении мог бы без особого труда, но это значило играть самому с собой же, а тан задумал совсем иное развлечение.

– Как же, как? – допытывался гоблин. – Ты упрямей медведицы, Плоский Нос. Я знаю.

Несмотря на владевшую им ярость и мрачную целеустремленность, Рэп невольно усмехнулся, вспомнив ужасные долгие недели лесных странствий. Теперь, став магом, он оглядывался на невинность юности с чем-то вроде ностальгии.

– Ну, спасибо, Маленький Цыпленок, – поблагодарил он гоблина. – Помнишь Гатмора?

– Тот, кто взял нас на галеру? Джотунн, – кивнул гоблин. В седом сумраке дождливого утра его фигура казалась серой глыбой.

– Он был добрым малым. Он не бросил меня в беде и поехал со мной в Хаб.

Ромбовидные глаза понимающе распахнулись, и гоблин повторил:

– Добрый малый... Что вчера Калкор бросил в тебя?

Рэп содрогнулся и с трудом ответил:

– Его сердце. Оно еще билось.

Даже на гоблина выдумка Калкора произвела впечатление – он умок и только головой покачивал.

– Плохой способ убивать человека. Бесчестный, – выразил гоблин свои собственные представления о методах умерщвления людей.

– Я должен убить Калкора! – процедил Рэп сквозь зубы. Ярость джотунна вновь оттеснила фавна вспышкой яркого пламени. Кулаки Рэпа сжались сами собой.

Маленький Цыпленок пожал плечами.

– Вот-вот, он предупредил меня, что ты придешь и что тебе нужно будет мое слово.

– Ты разделишь его со мной?

– Нет, – показал в радостной улыбке все свои острые белые зубы гоблин. – Хорошо быть сильным.

– Сильным ты и останешься. Достаточно сильным, даже поделившись словом.

Но Цыпленочек с сознанием превосходства отрицательно покачал головой:

– Сколько ты уже набрал?

– Не скажу.

– И я не скажу, – затрясся гоблин, разразившись скрипучим смехом. – Вот не скажу, и все, а магией, Плоский Нос, волшебное слово не вытянешь. Ну, какие еще козыри у тебя в запасе?

Раша пробовала сломить Рэпа, скрутив болью, а потом угрожала подвергнуть такой же пытке и Инос, но гоблины не чувствуют боли и ни о ком, кроме себя, не тревожатся. Впрочем, у Маленького Цыпленка было одно уязвимое место – его людоедка, и если она еще жива... Но Рэп тут же отбросил эту мысль как недостойную. Не важно, как велика его ненависть к пирату, но фавн не мог ради отмщения губить невинного человека. Оставались либо уговоры, либо угрозы.

– Если Калкору удастся меня убить, что наверняка случится, если ты не поделишься со мной своим словом, то твое пророчество не сбудется. Ты не сможешь отвезти меня к Тотему Ворона, потому что моя голова останется на Божьем Суде.

– Ага! Слово в слово. Он, похоже, отлично тебя знает, – от души веселился гоблин. – Он предупредил меня: отдай я тебе слово – и ты колдуном станешь. А где это видано, чтобы колдунов пытали?

Рэп был ошеломлен. Он не мог понять, почему Калкор так небрежен со словами гоблина, если прекрасно знает, что фавн уже маг? Либо пират абсолютно уверен в собственной волшебной силе, либо в курсе чего-то, о чем Рэп не подозревает.

«Хранители! – мелькнула в голове догадка. – Джотунны находятся под покровительством Блестящей Воды. Колдунья обещала Калкору защиту?!»

Но, возможно, пират пустил встречу Рэпа с гоблином на самотек, потому что знал наверняка, что Маленький Цыпленок ни под каким видом не желал делиться с кем-либо своим словом. Предвидение же Рэп использовать не осмеливался.

Бросив еще один магический взгляд в комнату Калкора, Рэп убедился, что тан беспробудно спит на соломенном тюфяке. Приходилось признать, что пират попросту положился на нежелание слова быть сказанным. Гоблин никогда не был сговорчивым и теперь жадно смаковал собственное упрямство, заставляя Рэпа себя упрашивать. Существовала и еще одна возможность – Калкор во сне наслаждался бесплодной борьбой фавна.

Джотуннская кровь вскипела в жилах Рэпа. Сжатые в кулаки руки тряслись от сдерживаемой ярости. Гнев застилал глаза.

«Если мне не удастся его заставить, – скрежетал зубами Рэп, – я убью этого молодца. Калкор – неплохой провидец и действительно отлично меня знает. Такой итог наших переговоров, возможно, развлечет его».

– Что ты скажешь, если я пообещаю тебе себя?

– Мало ли что можно наобещать! – насмешливо возразил гоблин. – Ты позволишь мне убить тебя?! Колдуна? Меня не проведешь, Плоский Нос. Давай просто доверимся Богам.

– Я жажду убить его, – настаивал Рэп, постепенно приходя в отчаяние, – отомстить за Гатмора. Этот Божий Суд – мой единственный шанс. Скажи мне слово, и я клянусь выполнить твое пророчество. Вместе с тобой я вернусь к Тотему Ворона и дам тебе убить меня.

Гоблин вновь рассмеялся, но Рэп разглядел в чертах безобразного лица тень нерешительности.

– А как же женщина? Ты избавил ее от уродства, убрал с нее ожоги.

– Она дочь вождя, я ведь говорил тебе. Она должна была выйти замуж за вождя, и она это сделала.

– Не возьмешь ее? – недоверчиво поинтересовался Маленький Цыпленок.

– Нет, ее я не возьму. Она выбрала другого.

– Значит, ты стараешься не ради нее?

– Сколько раз повторять? Я делаю это в память о Гатморе. Пойми, смерть Калкора ничего не изменит в жизни Инос.

– Не важно, – упрямо тряхнут головой Маленький Цыпленок – Не скажу тебе мое слово. Вот так-то, Плоский Нос Сделаем иначе – ты скажи мне свои, а я убью тана для тебя, а потом возьму тебя, и мы пойдем к тотему Ворона.

Рэп с трудом сдержался, чтобы не свернуть гоблину шею. Презренный зеленый коротышка даже не подозревал, насколько близок к смерти.

– Скажи или умрешь! – прохрипел Рэп. – Клянусь, я убью тебя, падаль! Пусть Боги отшвырнут мою душу, но я убью тебя.

– Уже не падаль! – Маленькие глазки восторженно вспыхнули.

Но Рэп превосходно видел, что в душе гоблин сомневается. Прежде фавн никогда не углублялся в сложности гоблинских обычаев, но сейчас он мог сделать это без особого труда. Быстро коснувшись воспоминаний гоблина, Рэп возликовал.

– А я говорю, что ты все еще моя падаль. Да, Маленький Цыпленок, ты моя падаль!

– Не падаль! – захрипел гоблин. – Разве я не спас тебя от импов в Мильфлере?!

Зрение мага заметило и чрезмерное напряжение шеи, и обильный пот, и вдруг заколотившееся сердце. Гоблин лгал.

– Нет, и ты знаешь это, – снисходительно фыркнул Рэп. – Никто не собирался меня убивать. Я убрался без твоей помощи! Вспомни, я звал тебя, когда ты набросился на солдат. Ты нагло ослушался моего приказа, так что то, что ты делал, не считается.

Цыпленочек набычился от ярости, но отрицать обвинений не посмел. Рэп удовлетворенно хмыкнул, очень довольный успешной атакой.

– Так-то! Ты, гоблин, все еще моя падаль. Падалью ты и останешься! Калкор намерен убить меня сегодня. Так он и сделает, если ты не разделишь со мной слово. Сейчас, в Хабе, ты действительно можешь спасти мою жизнь. На этот раз – да! Сделаешь это и больше не будешь падалью. Действительно не будешь!

Размышлять гоблину было нелегко. С натуги он даже губы выпятил. Потом хитро покосился на фавна.

– Я хочу убивать тебя очень, очень медленно.

– Я выдержу столько, сколько смогу, – пообещал Рэп. – Во всяком случае, дольше, чем кто-либо когда-либо.

Он с легким сердцем пообещал эту страшную вещь, уверенный, что посул останется невостребованным. Белое сияние – его судьба, оно настигнет Рэпа, вероятно, еще до захода солнца. Фавн не рассчитывал выжить настолько долго, чтобы вновь увидеть Тотем Ворона.

– Ты клянешься, Плоский Нос? – Гоблин как мог заботился о своих интересах.

– Я клянусь любым Богом, каким пожелаешь.

– Что ж, Плоский Нос, как я помню, клятвы ты выполняешь. – Предвкушая свой триумф, гоблин усмехнулся и облизал губы. – Велика честь! Я сделаю это. Я разделю с тобой свое слово.