Текст книги "Император и шут"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

6

После Праздника зимы минуло два дня. Пришло время прощаться. Первым отбыл наследный принц. Шанди уезжал с тетей. Он будет гостить в ее доме до весны. Уомайю видели крайне редко, наследник почти не вспоминал о матери. Теперь мальчик выглядел гораздо более здоровым и счастливым, чем во времена регентства. Гости из Лисофта подали пример остальным, и все гости заторопились с отъездом.

Кэйд и Инос пришлось сделать множество прощальных визитов. Обеим понадобилось крепко потрудиться. Добрый десяток юношей поклялись, что с первым же кораблем прибудут в Краснегар. Расставаясь с Кэйд и Инос, Эйгейз плакала и утешала себя, потребляя несчетное количество конфет. Ее отец был более сдержан. Инос радовалась, что его карьера не пострадала от того, что он помогал ей. Более того, авторитет Ипоксага настолько упрочился, что можно было не сомневаться, что он будет избран консулом. Тиффи стенал, что его сердце разбито, и клялся, что непременно оставит гвардию и укроет свое неизбывное горе за стенами храма. Инос заставила его отложить исполнение решения хотя бы на неделю. Она не сомневалась, что к тому времени чьи-нибудь нежные ручки исцелят несчастного.

Кэйдолан одна поехала прощаться с Сагорном и его компаньонами. Инос отказалась от этого визита.

Император предложил заключить договор о дружбе между Краснегаром и Империей. Инос развеселила сама идея практически бессмысленного пакта, но она была искренне благодарна хитрому, дальновидному старику, который умудрился одним росчерком пера поднять ее авторитет как правительницы и подтвердить неоспоримые права на корону Краснегара. Ознакомившись с таким документом, никому из ее подданных не придет в голову оспаривать ее притязания. Сагорн одобрил этот манускрипт. Эмшандар же, подписав пергамент, усмехнулся и заверил, что это единственный честный договор, который он когда-либо заключал, но благодарности не принял, сказав:

– Королева Иносолан, ты мне ничего не должна, это я в неоплатном долгу перед тобой. Если бы не ты, мастеру Рэпу незачем бы было спешить в Хаб. Я обязан тебе жизнью и моей Империей.

– Если быть до конца честными, то всем этим, сир, вы обязаны глупости Рэпа.

– Блаженны глупцы, ибо они не ведают сомнений. Но более всего и ему и тебе, вам обоим, я обязан жизнью моего внука.

– Шанди сейчас далеко. Вы будете скучать о нем.

– Вот для чего внуки – чтобы старикам можно было мечтать; обещание будущего в обмен на утерянное прошлое. – Хитрые глаза императора затуманились. – Знаешь, что сказал мне Рэп?

– Нет, сир.

– Величие! Он сказал, что предвидит величие Шанди!

Затем старый плут тихо посопел и заговорил о другом.

Плотно закутавшись в меховой плащ, Инос спускалась по ступенькам вместе с Кэйд. Их ждала запряженная карета. Инос ничуть не удивилась, увидев, что одинокий лакей на запятках ухмыляется ей, демонстрируя зубищи, которые могли бы украсить тяжеловоза, а его лицо имеет зеленоватый оттенок.

«Тем лучше, – подумала Инос, – холод не обеспокоит его».

Она прошла вперед, к кучеру, который оглаживал правую лошадь первой пары и что-то шептал ей в ухо.

– В Нордландии Праздник зимы отметят в ночь ближайшего полнолуния, – тихо сказала она.

Немалого труда ей стоило разузнать это в Хабе.

Рэп коротко кивнул и ободряюще улыбнулся.

– Само собой, они будут праздновать, не так ли? И произойдет это ночи через три.

– Пировать будут?

– Да.

– Рэп... Я так благодарна тебе. Если есть что-нибудь...

Улыбка на его губах погасла. Очевидно, с деловыми отношениями все было в порядке, а вот с личными – нет.

– Подумай как следует, Инос! – хмурясь, промолвил он. – Эта поездка определит всю твою дальнейшую жизнь. Долг и обязанности властителя лишат тебя свободы выбора, а слова благодарности ты можешь никогда не услышать.

– Народ примет меня?

Рэп пристально разглядывал ее несколько мгновений.

– После того, через что они прошли? Разумеется. К тому же я помогу. Но действительно ли это именно то, что ты хочешь?

– Да. Это второе мое величайшее желание.

Фавн сердито сдвинул брови, резко повернулся и продолжал шептаться с лошадью.

* * *

В огромном, вместительном экипаже расположилось четверо пассажиров. Карета громыхала по Эгринову проспекту, устремляясь к Западной дороге. Спасаясь от зимней стужи, путешественники кутались в меха и грели ноги с помощью горячих кирпичей.

Впавший в детство герцог Анджилки бессмысленно улыбался. Он мог вот так, не мигая, просиживать часами. Выныривал он из этой прострации только затем, чтобы, хныча, поклянчить еду или попроситься в туалет. Мастерство Сагорна оказалось бессильно вернуть Анджилки к нормальной жизни. Теперь бедняга будет коротать свой век как еще один наглядный памятник злу Калкора.

Кэйд целиком углубилась в чтение. Из своей необъятной сумки она, как только устроилась в карете, извлекла длиннющий свиток, густо покрытый витиеватым, неудобочитаемым почерком. Она его не столько читала, сколько изучала. Полгода назад, прошлым летом, она ни за что бы не смогла разобрать в нем ни словечка без очков и уж конечно не способна была бы на этот подвиг в прыгающем по мостовой экипаже.

Инос уселась в карету в совершенно расстроенных чувствах. Она глазела на проплывающие мимо великолепные здания, не видя их. Инос прибыла в Хаб и покорила столицу. Невероятное приключение близилось к завершению – Кинвэйл, Зарк, Тум, Илрейн, Хаб и в конце концов снова Краснегар. Ей предстоит организовать там жизнь заново, исцелить раны и свои и чужие, отыскать новых друзей или восстановить прежние связи, приспособиться к одиночеству и показному блеску властительницы. С на долгие годы перекрытыми перевалами сухопутного тракта Краснегарское королевство станет суровее, чем когда-либо, и все проблемы крошечного удела лягут на ее хрупкие плечи. Хуже того, рядом не будет Кэйд, чтобы посочувствовать в трудную минуту.

С колдуном любая забота станет мелочью, а без него любая ерунда превратится в неразрешимую проблему.

Она не могла и помыслить жить рядом с Рэпом и не любить его.

Столь же невыносимым было опасение, что его не будет рядом.

И еще, в конце концов, это ее королевский долг – преподнести стране наследника.

«Он сказал: “Какого-нибудь другого крепкого парня”, – с горечью думала Инос, – но он единственный из крепких парней, который мне нужен».

Ей было велено «доверять любви». Что это – доброжелательное указание, каковым она считала его до недавнего времени, или насмешливая издевка, как уверял Рэп?

Четвертым трясся в карете секретарь герцога, Одлпэр. Это был почтенный лысеющий брюзга. Он придерживался презрительно-надменной манеры с любым собеседником.

Едва карета успела миновать зловещий Алый дворец, по-прежнему венчавший собою Западный холм, Одлпэру опостылело молчание.

– Вот что, дамы, – заявил он, – давайте-ка сыграем в тали. Фишки у меня с собой. Ну, неужели никто из вас не желает?

– Эта игра мне не по вкусу, – откликнулась Инос, с необъяснимой ностальгией вспоминая оазис Высоких Журавлей.

Секретарь гаденько завздыхал:

– Что ж, возможно, в другой раз вы будете сговорчивее. Впереди у нас много дней! Да что я – недель.

– Недель? – изумилась Кэйд, невинным взглядом окидывая пройдоху. – Дней? О, думаю, вряд ли. Рэп, – продолжала она, не удосужившись повысить голос, – здесь несколько прохладно. Не будешь ли ты так добр сделать чуточку потеплее?

Одлпэр стал белее мела и сидел разинув рот.

– Фавн? – испуганно икнул он.

В кучера, как правило, нанимали фавнов, но секретарь должен был бы понять, кто способен без форейтора, только с козел править восьмеркой лошадей.

– Фавн, – спокойно подтвердила Кэйд и поинтересовалась: – Ведь это ты был секретарем герцога, не так ли? Я тут рассматриваю копии счетов, представленных с последним налоговым поступлением из Кинвэйла... некоторые цифры выглядят немного странно. Уж не ты ли подготовил этот отчет?

Икота вконец одолела секретаря, но он нашел в себе силы кивнуть.

– Полагая, – продолжала Кэйд, – что дальнейшая строительная деятельность поутихла, а то и вовсе была свернута, сколько, по твоему компетентному мнению, рабочих могло быть отчислено с государственной службы?

Инос с трудом подавляла невыносимое желание расхохотаться. Она даже к окну отвернулась. В прежние года Кэйд не раз приходилось подменять Экку в управлении Кинвэйлом; герцогиня то болела, то рожала. Если мастер Одлпэр ожидал найти в Кэйд, новой наместнице и опекунше, безмозглую куклу, каковой та обычно притворялась, то его ожидало мучительное разочарование.

Незаметно для пассажиров карета набрала скорость, а снегопад и вовсе превратился в метель. Ни разу не меняя лошадей, кучер правил сквозь снег и ветер. Незадолго перед обедом карета замедлила ход и свернула на проселочную дорогу. Инос бросила рассеянный взгляд сквозь залитое дождем и заляпанное мокрым снегом окно кареты и узнала ворота Кинвэйла.

7

Кинвэйл стоял тихий, мрачный и потому странный до жути. Лишенные гостей залы тонули в темноте и тишине – ни тебе дневных чаепитий, ни вечерних банкетов. Инструменты оркестрантов дремали в футлярах. Мебель тоже по большей части стояла зачехленной. Из погасших каминов тянуло сыростью.

Рэп и гоблин поставили лошадей на конюшню, а потом исчезли неведомо куда. Слуги приветствовали Кэйд радостным гомоном, а герцогские дочери с восторженными воплями бросились обнимать родственницу. Все вздохнули с великим облегчением, оттого что кончилась неопределенность. Император при всем желании не мог бы найти опекуна ни более желанного, ни более подходящего. Кэйд тут же приступила к своим обязанностям, отметая опасения и разбрасывая вежливые просьбы, которые заставляли слуг бегом срываться с места.

Инос в одиночестве бродила по пустым, отсыревшим помещениям, словно привидение, последняя из плеяды блестящих девиц, из года в год стекавшихся во дворец, чтобы составить достойную своему положению партию. Если бы ее отец не отверг совет Сагорна и заглянул в волшебное окно, она бы никогда не отправилась в Кинвэйл. Сейчас у нее сердце обрывалось, стоило ей представить на своих руках курносого, смуглого малыша со взлохмаченными вихрами...

Инос тут же одернула себя, напомнив, что такого с королевской дочерью никогда бы не произошло. Однако вполне возможно, что Холиндарн, почувствовав приближение конца, позаботился бы о своем здоровье, хотя бы ради дочери, или принял бы должные меры, чтобы подготовить ее к правлению королевством, а совет убедил бы признать ее права на трон? Так ли, нет ли – былого не вернешь. В то время она была своевольным и капризным ребенком. Скорее всего, Форонод и остальные джотунны заартачились бы и отвергли бы королеву, не потерпев над собой власти женщины. Но если бы они приняли ее, то Рэпа на одном с ней троне они бы не допустили.

«Любопытно, что скажут краснегарцы сейчас? Уцелели ли Форонод, епископ, мать Юнонини?»

Следующим же утром она приказала заложить экипаж и отправилась за покупками в Кинфорд. В Краснегаре ее столичный гардероб был бы неуместен; в любом из туалетов попросту замерзнешь, а кроме того, большинство из них консервативное общество сочтет непристойными. Инос довольно быстро выбрала все, что нужно, сообразовываясь с практичностью, простотой и добротностью вещи.

В тот же день она к вечеру закончила упаковывать сундук и, в сущности, полностью подготовилась к отъезду. Остаток вечера и два следующих дня Инос не знала, куда себя девать. Чтобы приглушить глодавшие ее душу страх и мрачные фантазии, она слонялась по пустынным комнатам и коридорам, слыша лишь эхо собственных шагов.

Когда одиночество становилось невыносимым, Инос негодовала: да как Рэп смеет покидать ее? Не раз она бегала на: конюшню, пропитанную резким запахом навоза и конского; пота, и, топая ножкой, кричала: «Рэп! Сейчас же приди! Ты мне нужен!» – но ответа не было. Она пробовала звать фавна и в других помещениях, но безрезультатно. Только слуги, напуганные странным поведением Инос, начали с опаской коситься на нее.

На третий день Кэйд покончила со счетами и вышла, помахивая длинным списком гостей, которых она собиралась пригласить уже этой весной.

– Шести месяцев траура более чем достаточно, – весело заявила она. – Новые лица и добрая компания непременно пойдут на пользу герцогу.

«Чепуха, тетушка! – улыбалась про себя Инос. – Свежие лица нужны тебе самой».

Одно было несомненно, скоро Кинвэйл вернет себе прежнюю привлекательность и опять станет самым жизнерадостным и веселым местом на земле.

Вдруг Инос подумалось, что муки одиночества и соблазн кинвэйлских праздников специально подстроены Рэпом, чтобы еще раз проверить ее стойкость. Уже одно подозрение в этом обратило ее волю в камень. Да как он смеет сомневаться в ней? Как он смеет!

Наступил вечер третьего дня, а о Рэпе и гоблине все еще не было ни слуху ни духу. В сумерках на северо-востоке взошла полная луна – огромная, красная, зловещая. Желая подольше оставаться с тетушкой, Инос предложила ей поужинать вдвоем, но идея оказалась из неудачных. Как ни старались родственницы подбадривать друг друга, их усилия оказались тщетными.

Инос ждала Рэпа, не сомневаясь, что он придет. Какими бы недостатками ни отличался фавн, он был хозяином своего слова.

Вернувшись к себе, Инос оделась потеплее – для Краснегара в самый раз. Однако она пока еще находилась в натопленной комнате Кинвэйла. Поэтому, держа тяжелую шубу под мышкой, королева Краснегара осталась в длинном шерстяном платье. Но даже так ей было невыносимо жарко. Она вызвала, слугу и велела увязать дорожный сундук. Теперь она полностью была готова к отъезду.

Накинув шубу и прихватив с каминной полки толстые: меховые перчатки, она пошла дожидаться Рэпа в библиотеку. Там круглосуточно горел камин, а сидеть и ждать, когда колдун соизволит прийти за ней, было безусловно веселее, глядя на жизнерадостное пламя.

Когда она открыла дверь, то услышала голоса и замерла на пороге.

Библиотека представляла собой большую комнату, обычно милую и уютную. Сегодня в ней теснились таинственные тени. Мебель в чехлах казалась горбатыми глыбами закутанных в саван призрачных бизонов. Напротив двери, в дальнем конце библиотеки, подле камина, развалясь в большом кресле, сидел Рэп. С другой стороны камина, в точно таком же кресле, устроился гоблин. На каминной полке дрожащим огоньком чадила свеча.

Инос ни за кем не собиралась шпионить, а потому повернулась, чтобы уйти, но тут же замерла на месте. Она вспомнила замечание отца о том, что колдуна, без его позволения, никто не может подслушать. Решив, что Рэп специально вызвал ее, чтобы показать что-то, Инос замерла на пороге, все еще держась за дверную ручку.

– ...королевой, – говорил Рэп. – Это произойдет сегодня же вечером. Еще пару дней мне нужно, чтобы убедиться, что устроилась она основательно.

«Пара дней?» У Инос, несмотря на жару, похолодели руки.

Гоблин удовлетворенно хрюкнул и пробормотал что-то неразборчивое. Вероятно, потому, что сидел, держа локти на коленях и подперев щеки кулаками, а слова цедил сквозь зубы.

– Нет, – ответил Рэп. – Если хочешь, оставайся ждать здесь. Впрочем, можешь пойти с нами, это не суть важно. Просто мне нужна еще пара дней, и тогда я буду готов сдержать свое обещание.

Сердце Инос замерло, а руки задрожали. Маленький Цыпленок откинулся на спинку кресла. Пытливо вглядываясь в Рэпа, он спросил:

– Сейчас скажешь? Очень хочется знать, какой такой большой секрет? Все еще не хочешь говорить? Когда скажешь?

– В Тотеме Ворона обязательно скажу. Времени у нас там будет предостаточно. Не один день потребуется, чтобы созвать соседей на пир, – усмехнулся Рэп.

От его черного юмора Инос вся содрогнулась.

– Нет!

– Что «нет», Птица Смерти?!

– Не хотеть быть Птица Смерти. Не хотеть больше твое обещание. – От волнения гоблин заговорил с акцентом.

Инос от всей души возблагодарила Богов – всех Богов, скопом.

– Ты должен получить свое имя, Птица Смерти!

– Не хотеть тебя убивать. Не хотеть, – упрямился гоблин.

– Ты должен! – вздохнул Рэп. – Пожалуй, мне следует кое-что сказать тебе. Помнишь Хранителей, колдунью и колдуна, тех, которые пытались заглянуть в твое будущее? Теперь я могу видеть то же, что видели они. Тебе уготована великая судьба. Нет способа избежать того, что должно произойти. Я предвижу ошеломляющие перспективы!

– Расскажи!

– Помнишь импа в вычурном шлеме? Его имя Иггинги. Он совершил то, что до него ни один не удосуживался сделать – он двинул легионеров на твой народ. Он прошел через тайгу, огнем и мечом сметая тотемы со своего пути. Империя никогда прежде не вступала в схватку с гоблинами! Издревле повелось, что легионы идут лишь туда, где есть богатая добыча, чтобы с лихвой окупить кампанию, а на севере грабить, в сущности, нечего.

– Ха, скарб копить! Гоблины что, с ума съехали? – заржал его собеседник.

– Вот именно! – негромко усмехнулся Рэп. – Но этот случай стал поворотным моментом в истории обоих народов. У Империи длинная память, и не в ее правилах забывать унижение. На этот раз отступив к Пондагу и закрепившись на нем, они временно уймутся. Заключат договор о мире, и какое-то время соглашения будут соблюдаться. Но с поражением легионы никогда не смирятся и двинутся вновь, теперь уже не ради добычи. Они вернутся в тайгу, обязательно вернутся.

– Память гоблинов тоже не дырявая. Непрошеные гости? Пусть идут. Встретим.

Рэп встал и, сделав шаг к камину, повернулся спиной к огню. Он не бросил взгляда на приоткрытую дверь, но конечно же он знал, что Инос там. Слова Рэпа предназначались не только гоблину, но и ей.

– Да, гоблины будут готовы к этой встрече. Возможно, даже выступят первыми – я не потрудился точно проверить. Но для этого гоблинам необходимо начинать готовиться уже сейчас, дружище.

Гоблин резко каркнул:

– Готовиться как?

– Война – дело расточительное. Тебе понадобится много воинов; от всех тотемов.

– Хм! – хрюкнул Цыпленочек, завозившись в кресле.

– Гоблинам придется поменять традиции. И сделать это молниеносно, чтобы все мальчики могли выжить и вырасти крепкими воинами. Вам со многим придется свыкнуться: я говорю о дисциплине, маршировке, стрельбе из лука. Но главное – это объединение племен. Оно необходимо. Гоблинам необходим вождь, и это та судьба, которая уготована тебе, Птица Смерти. Ты – вероятно, первый в истории гоблин, узнавший мир за тайгой. Ни одному гоблину никогда не довелось помотаться по белу свету так, как тебе. Импы, джотунны, феери и людоеды – все эти народы ты повидал, познакомился с их обычаями и образом жизни. Тренировочные лагеря легионеров ты тоже видел и знаешь их вооружение.

– Я шлялся – другие дрались.

– Прячась за деревьями и как попало бросая копья? Я толкую тебе о твоей земле; о скором вторжении за перевал!

– Не выйдет, – решительно мотнул головой Маленький Цыпленок. – Нет татуировок! Колдовством посадить метки на лице – тоже не годится. Гоблины, как и моряки... не любят колдовства. Татуировки магией – мошенничество!

– Именно об этом вот уже битый час я и говорю! Тебе необходимо честно заполучить свои татуировки. Любой, кто хочет что-либо изменить в старых обычаях, должен добиться, чтобы люди его слушали, а для этого ему придется делом доказать уважение к старым порядкам. Это правило относится не только к гоблинам, оно верно везде и применимо для всех народов. Так что ты должен забрать меня в Тотем Ворона как пленника, чтобы отвоевать назад свою честь и заслужить почетные знаки, долгими и изощренными пытками доведя меня до смерти. Ты должен устроить превосходное зрелище – зрелище, о котором будут слагать легенды, зрелище, память о котором останется в веках.

Инос стояла и слушала, не смея шелохнуться и отчаянно борясь с приступами дурноты. Ей хотелось бежать, кричать, но она была вынуждена молча слушать эти страшные речи.

– Я обещал тебе великолепное зрелище, – тихо промолвил Рэп, – и я сдержу слово. Пытки продлятся много, очень много дней. И соплеменники пойдут за тобой. Через год ты станешь вождем Тотема Ворона. Вот тогда ты сможешь начать настоящую подготовку. Продвигаться вперед придется не торопясь, по шажочку. А это долго, ох, как долго! Но однажды ты возглавишь объединенные тотемы и двинешься через перевал против легионов Империи.

– Воевать Империю? Хочешь этого? – полюбопытствовал гоблин.

Инос затаила дыхание, желая услышать ответ.

– Нет, не хочу, но этот вопрос я не вправе решать. Такова твоя судьба и таков круговорот мироздания. Это столь же неизменно, как историческое прошлое. Здесь решаю не я, а Боги.

Гоблин скорчился в своем кресле в три погибели.

– Не буду! Не хочу убивать тебя, Рэп.

– Мне казалось, я звался Плоский Нос?

– Выбирай любое прозвище, какое хочешь! – рявкнул Маленький Цыпленок. – Ты стал мне другом! Ты мне нравишься, Рэп, я восхищаюсь тобой. Пожалуй, даже люблю тебя! Теперь я понимаю, как неправильны наши обычаи. Они плохи не только для самой жертвы, они вредны для всех гоблинов, для самой их жизни. Мне очень хотелось, чтобы с подобной кровавой жестокостью было покончено. Я отказываюсь пытать друга. И никто никакими способами не заставит меня изменить решение! Вот и все.

Инос вздохнула с глубоким облегчением и дрожащей рукой отерла взмокший лоб. Однако ее колени все еще подгибались, поэтому она продолжала цепляться за ручку двери.

– Тебе придется выполнить предначертанное, – настаивал Рэп. – Это твоя судьба.

Гоблин огрызнулся, но Инос не разобрала, что он сказал, скорее всего, Цыпленочек непристойно выругался.

– Боги дали тебе судьбу, а я дал тебе обещание!

– А-а-а! Да пропади оно все пропадом! Вот тебе назад твое обещание... и впредь не заикайся об этом!

Рэп сразу рассмеялся, так знакомо, так звучно, что у Инос навернулись слезы на глаза. Этот смех фавна она бы узнала везде. Вот только вспомнить не могла, когда последний раз ей доводилось слышать, как он смеется.

– Увалень ты зелененький, чудище неразумное! – заговорил Рэп. – Сколько же несчетных недель я из кожи вон лез, чтобы добиться от тебя хоть одного доброго слова, а ты только глазами посверкивал. Теперь же ты пренебрегаешь самими Богами ради меня?

– Сколько же несчетных недель, – откликнулся гоблин, – я с трудом сдерживал острейшее желание выцарапать тебе глаза! Все пальцы в кулаки сжимал и мечтал о том, как стану копаться в твоих внутренностях. Только потому в здравом уме остался, что измышлял, какими такими особыми пытками я потешу себя и соплеменников в конце-то концов... но теперь все! Я передумал. Пусть твои кишки останутся в твоем брюхе. Для негоблина ты уж очень приятная падаль, Рэп.

– Неужели ты не хочешь стать верховным вождем гоблинов?

В библиотеке повисла тишина...

– Не на этих условиях, – буркнул Маленький Цыпленок.

– Кошмар! – всплеснул руками Рэп. – Простодушного дикаря развратили пороки цивилизации!.. Послушай... если я теперь Рэп, то это, должно быть, Плоский Нос.

Новоприбывший бесшумно вылился из теней, сгустившихся за спинкой кресла гоблина. Инос, затаив дыхание, вытаращила глаза. Маленький Цыпленок, в отличие от Инос, отреагировал на появление еще одного существа весьма бурно. Он сначала подозрительно посопел, а потом глянул через плечо и... прыгнул из кресла столь стремительно, будто его пружиной подбросило. Гигантским скачком одолев добрую половину комнаты, гоблин приземлился по другую сторону камина далеко за креслом Рэпа, вопя: «А-а-а!»

Сейчас в библиотеке находилось два Рэпа. Дубль был и пониже ростом, и постройнее, да и одет в испачканные жиром и сажей скверно выделанные оленьи шкуры. Подбородок и скулы грязного лица украшали пучки растительности, которые вообще-то принято считать бородой. Инос вспомнила прошлую весну и Рэпа близ Пондага – новичок был его точной копией. Хорошо, что девушка стояла далеко от камина библиотеки – запах прогорклого медвежьего сала с прокисшим потом был незабываем. Дубль приблизился к краю каминного коврика и замер неподвижно, как статуя. На его губах блуждала слабая, добродушно-рассеянная улыбка, точно такая же, какую Инос видела ежедневно на лице Анджилки.

– Колдовство! – прошипел гоблин.

– Разумеется, – поддакнул Рэп, критически изучая дубля. – Это существо лишь внешне походит на человека – настоящих людей дано творить лишь Богам. Но этот типчик вполне годится для твоих нужд: и кровью будет истекать, и корчиться, и даже кричать. Правда, знает он всего одно-единственное слово «спасибо».

– Злое колдовство! – процедил сквозь зубы Маленький Цыпленок и, бочком подобравшись к дублю, ткнул лже-Рэпа толстым, коротким пальцем... никакой реакции, только безмятежная улыбка и пустые глаза.

– Нет в этом никакого зла, – не согласился Рэп. – Убедись сам. Видишь его глаза, Птица Смерти? Личности как таковой в этом создании нет. Нет разума и нет души, зато со стороны будет казаться, что оно и страдает, и умирает. А главное, у столба пыток оно будет держаться долго, очень долго, все время повторяя «спасибо», и закричит только перед самым концом.

– Я же сказал тебе: пытать не буду – я так решил. Кроме того, это ведь мошенничество, как и магические татуировки.

Но что-то в тоне гоблина подсказало Инос, что он борется с соблазном.

– Мне казалось, что я достаточно доходчиво объяснил тебе, как ты можешь покончить с отжившими обычаями. Вот он, инструмент, перед тобой! Надеюсь, ты все еще помнишь те экстравагантные идеи, которыми ты меня развлекал?

– Еще бы! – признался Маленький Цыпленок, поедая; глазами дубль. – От Калкора я перенял кое-что поистине новаторское, – задумчиво переминался с ноги на ногу гоблин.

– Вот и используй это! Легендарная пытка войдет в анналы истории! Это необходимо. Итак, он или я, и знаешь, я был бы тебе чрезвычайно признателен, если бы ты выбрал его. Кроме того, с ним наверняка безопаснее. Я могу рассердиться.

Рэп протянул Маленькому Цыпленку руку. Гоблин колебался не долго, он ухмыльнулся и тоже протянул руку. Что произошло потом, Инос так толком и не разобрала, только Рэп вдруг перелетел через плечо гоблина и впечатался спиной в пол так крепко, что стены содрогнулись Маленький Цыпленок прыгнул вслед за Рэпом и рухнул всей тяжестью на него... Из темноты до слуха Инос долетало пыхтенье и шум возни. Потом маленький круглый столик, перевернувшись, с дребезжащим грохотом откатился в сторону, и затем уже гоблин взлетел под потолок и, вращаясь, пронесся по воздуху, как стрела. Миновав кресло, он грузно плюхнулся на дубля, который стоял в течение всей этой потасовки, бездумно улыбаясь. Гоблин и его жертва рухнули, и приглушенный голос Рэпа сказал откуда-то снизу: «Спасибо!» Настоящий Рэп поднялся на ноги, отдуваясь и одергивая одежду:

– Не хочешь еще разок, крепыш?

– Нечестно, – ворчливо донеслось с пола. – Магией воспользовался!

– Как аукнется, – весело отозвался Рэп. – Ты ведь тоже чарами усилил свою мускулатуру – сейчас, во всяком случае. Эй, ты слишком поспешил сломать ему ногу. Вставай и дай мне привести мою копию в порядок.

Инос стояла в дверном проеме, пытаясь проглотить ком, застрявший в глотке, и никак не могла это сделать. Эта куча мала, вероятно, была мужским способом бурного проявления эмоций.

Гоблин захохотал, все еще лежа на полу. Потом заговорил, снова переключившись на гоблинский диалект:

– Баловство в последний раз. Возможность была – больше нет. – И он проворно вскочил на ноги. – Вот так разбрасывать братьев вокруг, кричать будут «колдовство!» Раз, раз, и моя шкура стену шатра украсит... не хочу терять шкуру, как бы маленький зелененький дикарь ни заслуживал этого. Еще! Не будет пива, доброго имперского пива. Вот горе! Ты не представляешь, какое горе!

– Тогда это многое объясняет, – отсутствующим тоном откликнулся Рэп, пристально вглядываясь вниз, в распростертого на полу дубля. – Я все удивлялся, почему в твоей судьбе нет ничего волшебного, но теперь догадался. Пожалуй, это имеет смысл. Как ни жаль, но тебе до конца своих дней придется скрывать свою силу. Вряд ли соплеменники решатся последовать в бой за сверхчеловеком.

Протянув руку, Рэп помог дублю встать на ноги.

– Полная луна, – произнес Рэп, – добрая спутница в походе на север.

– Полная луна – время звать соседей на праздник, – согласился Маленький Цыпленок. Но голос гоблина был грустным.

Рэп снова было протянул руку, но вместо рукопожатия он вдруг шагнул вперед и обнял гоблина.

– Да благословят тебя Боги, Плоский Нос.

– Да пребудет с тобой во веки вечные Добро, – тихо промолвил Рэп. – Оленьи шкуры? Медвежье сало? Ну и ну! Уф, ладно! Я поставлю вас у ворот Тотема Ворона.

В мгновение ока гоблин и дубль исчезли, растаяв без следа.

Итак, третье пророчество магического окна будет выполнено.

Рэп повернулся к огню и, широко раскинув руки, облокотился на каминную полку. Голова его опустилась, и он весь как-то сник. Инос оставалось только гадать, что он испытывает в этот миг. Потом Рэп выпрямился и повернулся к двери. Отыскав взглядом Инос, он поклонился.

– Добрый вечер, ваше величество, – подчеркнуто официально поздоровался Рэп.

Напоминая себе, что она должна придерживаться чисто формальных отношений, Инос прошла в библиотеку и наконец-то смогла сбросить тяжелую шубу на кресло. В воздухе близ камина все еще висело зловоние прогорклого медвежьего сала.

– Добрый вечер, придворный колдун. Где ты пропадал эти последние несколько дней?

– Бегал по лесам с гоблином, – последовал спокойный ответ.

Рэп стоял, повернувшись к огню спиной, и лицо его пряталось в тени, но в любом случае оно было бы непроницаемо – в этом Инос не сомневалась.

– Это помогло ему сделать правильный выбор?

– Несомненно.

– Ты все знал заранее, иначе не позвал бы меня слушать.

– Немного не так. До сегодняшнего дня полной уверенности у меня не было.

– Любой другой колдун заставил бы его принять нужное решение.

– Может быть, – равнодушно согласился Рэп. – Но это, знаешь ли, могло бы подпортить его судьбу.

– Почему ты показал мне все это?

– Я хотел, чтобы ты не задавала вопросов, – пожал он плечами. – Я не долго задержусь в Краснегаре, Инос.

– Спасибо за заботу, – поморщилась она, представив себе Краснегар без Рэпа.

– Не за что. А каковы приказания вашего величества на этот вечер?

Примостившись на подлокотнике кресла, которое занимал гоблин, Инос мечтательно промолвила:

– Представим, что я появляюсь в Краснегаре вдруг, да не одна, а с придворным колдуном, который в два счета разорвет на мелкие кусочки ненавистных джотуннов. То-то восторга будет! Ура Иниссо Второму!!! И колдуна сажают на трон.

– Тебе бы это понравилось, – согласился Рэп с иронией, но улыбка его была вполне добродушной.

– Еще бы! – кивнула она.

– Кому как, – фыркнул Рэп.

– Ничего не поделаешь, – вздохнула Инос, – видимо, придется подбить краснегарцев освобождать себя самим, а это значит – вооружить их.