355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэйв Дункан » Император и шут » Текст книги (страница 23)
Император и шут
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 18:41

Текст книги "Император и шут"


Автор книги: Дэйв Дункан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

3

Мошенник! Подлый трус! – ярился Рэп, но в ушах так интенсивно звенело, что слышать себя фавн никак не мог. Все еще танцуя по лужам вокруг раскаленного до вишневого цвета топора, Рэп сообразил наконец, что кричит не вслух, к тому же руки срочно нуждались в восстановлении.

Вокруг, шипя, дымилась обугленная трава. Приведя в порядок свои руки, Рэп огляделся. Добрая половина зрителей, волнуясь, недоумевающе гомонила, пытаясь сообразить, что же все-таки произошло; остальные неистово молились, упав на колени прямо в раскисшую грязь. Ледяной, пронизывающий до костей ливень, не собираясь прекращаться, низвергался с небес.

И это называется мужской поединок? Лицемерное, лживое гнилье! – продолжал бушевать Рэп, но все его обвинения остались без ответа, ибо Калкор был мертв. Развязка произошла слишком внезапно. Зажаренная туша воняла паленой свининой.

Желая разобраться в случившемся, Рэп обнаружил, что может в своей памяти в замедленном темпе прокрутить назад прошедшие события. Узрев себя объятым фиолетовым пламенем, Рэп перестал удивляться тому, что толпа стоит на коленях и, причитая, молится.

Он скорее догадался, чем успел ощутить волны магии и тут же прикрылся волшебным щитом. Сфера засияла, обтекаемая молнией, затем смертоносная сила устремилась к его топору, раскалила железо докрасна, но, не успев его расплавить, метнулась к тану, который вызвал ее, и сразила незадачливого колдуна наповал.

Трусливое говно! Так-таки не сдержал клятву! Колдовства ему захотелось, – все еще злился Рэп.

Не желая умирать, Калкор отбил разящий топор молнией, а та обтекла магический щит Рэпа и ударила Калкора. Вот почему топор Рэпа остывал, воткнутый в землю почти впритирку к голове тана, а Рэп, воссияв, как Бог, вынужден был лечить свои обожженные руки. Не удалось Калкору спастись и поменяться с Рэпом ролями.

Так кто же убил Калкора? Рэп, Боги или Калкор сам поразил себя? Фавн не стал разгадывать этот ребус. Для него важно было лишь то, что, умирая, Калкор считал, что погиб от руки противника.

Что ж, хорошо!

Гатмору это бы понравилось.

Итак, Гатмор отмщен!

Победа добыта, но друга не вернешь. Пустая была затея.

Пусть именно Калкор вызвал молнию, а Рэп только среагировал, не подумав. Захотят ли Хранители учесть это смягчающее обстоятельство? Вряд ли они простят применение колдовства на Божьем Суде.

Оба старика джотунна, увенчанные рогатыми шлемами, ковыляя в красных мантиях, медленно и боязливо продвигались вперед, чтобы рассмотреть исход поединка. Развернувшись на пятках, Рэп зашагал прочь от насквозь промокших глашатаев, тоскливо гадая, что его теперь ждет. Проще всего, казалось, было исчезнуть из Хаба. Сделать это Рэп мог, но очень сомневался, что подобным способом ему удастся скрыться от Хранителей, захоти они настичь его. Неотвратимая судьба, слепящее таинство белого сияния дожидалась фавна, подобравшись совсем-совсем близко. Предчувствие тихо предупреждало его об этом. Рэп рискнул обратиться к предвидению, но, слегка дотронувшись, тут же отшатнулся. Да, оно ждало его, неумолимое, страшное.

Рэпа мороз продрал по коже. Как же ему хотелось убежать! Но бегство ужаса не ослабит, это он ясно ощущал. Разве что чуть-чуть отсрочит неизбежную концовку. Фавн направился к императорской ложе, решив проститься с Инос.

Оба глашатая закричали вслед ему и замахали руками, требуя, чтобы Рэп вернулся и отрубил поверженному противнику голову, как того требовал древний ритуал. Но фавн оставил возмущение стариков джотуннов без внимания.

Рэп ни в коем случае не собирался появляться перед Инос в набедренной повязке и с торчащими из-под нее волосатыми ногами. Когда он подрос, он в конце концов заставил себя привыкнуть к этому недостатку. Однако позже волосатость ног приобрела плотность и длину скошенной луговой травы, и Рэп стал отчаянно стыдиться своих нижних конечностей. Он очень сожалел, что Боги, перетасовывая родительские гены, не дали ему джотуннских ног.

Рэпу не понадобилось возвращаться в шатер за одеждой, которую он там оставил. Быстро шагая сквозь дождь и ветер, он создал себе новый наряд: изящный костюм из мягкой кожи, нечто вроде мундира управляющего Форонода. Рэп отдал предпочтение коричневому цвету, сделав одежду однотонной. Это было уже не магическое, а колдовское одеяние, не требующее к себе дальнейшего внимания. Теперь Рэп прекрасно осознавал подобные различия.

Шлепая по лужам в новых башмаках, он не переставал размышлять о ближайшем будущем. Рэп с горечью осознал, что смерть Калкора, в сущности, ничего не решала Гатмора она вернуть не могла, а Краснегар по-прежнему оставался без монарха. Да и присущую Рэпу джотуннскую ярость гибель пирата не уняла. Неуемный гнев не утихнет еще много долгих дней. Но хуже всего, что теперь не на ком было сорвать ядовитую злость. Смерть подобралась близко, хотя вряд ли кто-нибудь успеет пострадать от его руки.

«Почему это неотвратимо? Не хочу агонии в ослепительной белизне!» – тщетно взывал он к Богам.

Рэп очень хотел жить, и знание того, что конец приближается, делало его донельзя несчастным.

Кордон легионеров неохотно расступился перед ним, пропуская фавна в императорскую ложу. Пурпурный сафьяновый полог сегодня был больше, чем накануне, давая возможность большей части толпы придворных спрятаться от ледяных струй дождя. Мокли только гвардейцы и слуги.

Рэп гордо взбирался вверх по склону, уверенно приближаясь к щуплой фигурке регента с елейной мордашкой. Крашеный русал восседал на деревянном кресле, обитом на скорую руку парчой и поэтому выглядевшем пародией на трон. Чувствуя презрение к этому ловкачу, Рэп заставил себя поклониться, скрыв за небрежным кивком открытое оскорбление. Искушенный в интригах двор замечал все и вся – кто-то прятал довольные улыбки, а кто-то гневно хмурил брови. И те и другие политические группировки не смели откровенно демонстрировать свои чувства. Рэп презирал этих прихвостней, стремящихся взобраться вверх, все равно по чему, по трупам или по живым телам. Он презирал их, этих благополучных паразитов, щегольски разряженных в причудливые плащи и мантии, в искусно сплетенные кружева манжет и воротников и упакованных в теплые камзолы. Вчера он о них и не вспомнил, а сейчас внутреннее зрение колдуна вынуждало его читать все их помыслы и чаяния. Презрение было взаимным: Рэп отлично видел и кривящиеся губы, и вздернутые брови, и насмешливые взгляды расфуфыренных вельмож, устремленные на колдуна-деревенщину.

На отшибе под дождичком млел Маленький Цыпленок, с ухмылкой мечтая о том, как он изобретательно станет пытать фавна.

«Мечтай на здоровье, маленькое зеленое чудище! – сочувствовал гоблину Рэп. – Твоя жертва обманула тебя, но свою силу ты скоро получишь назад. Всю целиком получишь».

Сказав Рэпу слово, гоблин остался в сарае и долго проверял, ломая голыми руками поленья, не уменьшилась ли его сила.

Рядом с гоблином неподвижной глыбой возвышался посол Нордландии. Старый джотунн старался казаться бесстрастным, но колдун не мог не видеть тайного удовлетворения, испытываемого Крушором от смерти Калкора. Не нравилось старику излишнее любопытство пирата относительно его сексуальных тайн. Гибель Калкора ни в ком никакой скорби не вызвала.

Отыскав взглядом великана джинна, Рэп внимательно вгляделся в султана, по-прежнему запеленутого в мохнатое проклятие. Тот стоял, изнывая от страха и вины, не смея шевельнуться, но отлично прятал за высокомерной ухмылкой свои истинные чувства. Неудачно попытавшись убить Рэпа самым подлым образом, султан теперь, когда бывшая жертва стала колдуном, обмирал от ужаса в ожидании мести фавна.

«Дылда султан, как же ты схож с Зиниксо. Те же недоверие и опасение ответной подлости или гадости. И почему негодяй мнит, что все остальные столь же подлы и мстительны, как он сам? Надо же, сейчас он ждет, что я поспешу сделать Инос вдовой, ведь он-то поступил бы именно так. Варвар-убийца! Как могла Инос... но это ее дело», – оборвал себя Рэп.

– Удар молнии – неожиданная случайность, мастер Рэп, – ласково промурлыкал регент. – Посол нас уверил, что теперь ты имеешь право на титул «таноубийца».

Намеренно демонстрируя предупредительность, регент был особенно мерзок. Рэп едва сдерживался, чтобы отвращение, испытанное им к лицемеру, не вылезло наружу. Хорошо, что хоть магией русал не обладал. И в реальном мире, и в магическом пространстве он оставался тем, кем был, если не считать крашеных волос. Так что, несмотря на имперские черты лица, истинный цвет его волос и бровей подтверждал, что регент был русалом, хоть и достаточно ловким, чтобы умело прятать этот факт. Но свое неуемное честолюбие, изуродовавшее его душу, скрыть от колдуна он не мог.

– Называйте меня как вам угодно, ваше высочество, – произнес Рэп и невольно мысленно потянулся к Инос.

Улыбка Инос сияла как ласковый летний рассвет. На ее бархатном темно-зеленом плаще блестели мириады прозрачных капель. Очарованный этим зрелищем, Рэп, забывшись, едва не превратил их в настоящие бриллианты, но вовремя остановился. Ему было приятно убедиться, что Маленький Цыпленок не единственный, кто рад его победе на Божьем Суде.

«Зачем она только так откровенна? Замужней даме следует считаться с мнением мужа, а ее восторг виден всем. О Инос! Не надо! Перестань!»

Но девушка продолжала откровенно радоваться.

Ее тетка стояла рядом с ней и тоже лучилась улыбкой, глядя на своего протеже, как будто Рэп-колдун был всецело ее изобретением. Фавн великодушно не протестовал против гордых амбиций Кэйд.

– Полагаю, теперь окончательный вердикт Хранителей мы услышим в Круглом зале, – заявил регент. Вспомнив об унижении, нанесенном ему именно в зале, регент на секунду замялся, но привычно скрыл испытываемую неловкость за наглым апломбом. – Я не сомневаюсь, что Хранители подтвердят, что смерть тана произошла по воле Богов, а не из-за колдовства.

– Это было колдовство, – мрачно заявил Рэп. Фавну доставило удовольствие стереть лицемерную ухмылку с лица регента.

Побледнев, русал сник в своем переделанном под трон; кресле, а придворные вельможи, услышав слова Рэпа, отпрянули кто куда. Рыхлая принцесса-регентша с кислой миной; на физиономии тяжко застонала и еще капризней скривила губы; этой рохле осталось только зарыдать от страха. Даже маленький принц отшатнулся назад с округлившимися глазами.

Что-то неладное было с мальчиком, и Рэп повнимательнее пригляделся к нему. Но тут же себя одернул – не ему решать проблемы императорской семьи.

Рэпу казалось, что он никогда не хотел быть колдуном. А так ли это? Он заставил себя вспомнить, как украл слово у Сагорна, а потом унижался перед гоблином, вымаливая еще одно волшебное слово.

«Сколько интриг, чтобы стать колдуном! – вздохнул про себя Рэп. – Кого я пытаюсь одурачить? Себя?»

Глаза Рэпа задержались на непробудно спящем старике. Тот сидел, плотно укутанный в теплый плед и надежно втиснутый в переносное кресло. Этот полутруп, должно быть, был старым императором. Об этом бедняге шла добрая молва. Огонек его жизни едва теплился, но все же горел. Вчера мага Рэпа крайне озадачивало странное несчастье старика. Сегодня возросшая мудрость колдуна мгновенно распознала причину беды. Видение угнездившегося под черепной коробкой черного паукообразного пятна, вонзившего отростки своих лап в мозг императора, ужаснуло Рэпа. Первым побуждением фавна было вырвать чужеродное образование. Мог ли он сделать это, не разрушив мозг страдальца? Скорее всего, мог, но фавн опять одернул себя, ибо это не его дело. Во-первых, всех больных огромного мира одному ему не вылечить, а во-вторых и в-главных, колдовство к императорам и их семье неприменимо.

Неуклюжая машина имперской политики в лице регента все еще скрежетала по грязи житейской суеты:

– Вполне вероятно, что ты, колдун, мог нарушить Протокол. Тан являлся послом по особым поручениям, специальным представителем Нордландии. Может ли Нордландия принять во внимание, что... – Регент бубнил что-то о политике, праве престолонаследия и прочей чепухе. Рэп не мешал ему, попросту не слушал, что долдонит этот узурпатор.

Вельможные подхалимы, столпившиеся вокруг него, кивали в полном согласии с его доводами и от души потешались над неотесанным деревенщиной, неспособным сообразить, что к чему, а себя успокаивали мыслями об охраняющих их Хранителях.

«Что же это за белое сияние? – вновь задумался Рэп. – Может быть, суд Четверки? Нет. И Литриан, и Блестящая Вода, безусловно, узнали бы свою руку в моем таинственном будущем, а они остались в недоумении. Нет, дело не в приговоре. Ну почему эти треклятые Хранители вообще должны вмешиваться из-за Калкора? Сначала долго-предолго равнодушно игнорировали пирата, а потом вдруг разобиделись, что нашелся кто-то, кто положил конец его зверствам. Где же тут справедливость – наказывать того, кто остановил негодяя?» – медленно, но верно закипал гневом Рэп, все еще стараясь казаться спокойным.

Вновь внимание фавна привлек мальчик. Худышка принц, с белым как мел лицом, таращился на колдуна пустыми глазищами, дрожа от холода в тонюсенькой одежонке Рэп так и ахнул, разглядев, сколько чудовищных рубцов и синяков было на ягодицах ребенка. Кроме того, над личностью паренька нависало нечто вроде туманной паутины, опутывая его этим кошмаром, как рясой с капюшоном... Ужасное видение!

– ...поэтому мы требуем твоего присутствия, – высокомерно заключил регент. – Также и султан Азак, и...

– В этом не будет нужды! – огрызнулся Рэп, которому осточертело многословие русала.

Занявшись Азаком, фавн стал рассматривать сущность султана сквозь магическое пространство. Там маячил тусклый силуэт гиганта, окутанный мерцающей красным сеткой колдовства. Рэп единым махом сдернул покров.

– Ваше величество, я избавил султана от его проблемы, – заявил Рэп. – Если ты даруешь ему охранную грамоту, и он, и его жена могут отправиться домой хоть сейчас же – С улыбкой поклонившись Инос, Рэп добавил: – Мой свадебный подарок тебе!

Тихо ахнув, Инос воззрилась на Азака. Азак уставился на Рэпа, дернулся и стал смотреть на Инос.

Кэйдолан тревожно вскрикнула, зажимая себе рот обеими руками. Она была воплощением ужаса.

Изумленный Рэп смотрел на них, не понимая, в чем ошибся.

Азак, не решаясь вытянуть пальцы, протянул жене сжатую в кулак руку. Инос метнула в султана взгляд, смесь страха и отчаяния, но все же, пересилив себя, робко дотронулась до массивного красного кулака своим изящным пальчиком. Конечно же ничего не случилось. Они не поверили, что он способен снять столь неряшливое заклятие, как проклятие Раши.

Видя, что первая проба прошла успешно, Азак возликовал и, схватив Инос в объятия, попытался поцеловать ее.

Инос не помня себя метнулась прочь, забившись в руках мужа. Рэп в тот же миг в полной мере ощутил мощный всплеск отвращения и ярости, охвативший Инос, и инстинктивно от реагировал на это, отшвырнув супругов друг от друга так, что они оба отпрянули назад. Инос смотрела на Рэпа и чуть не; плакала от отчаяния. А Рэп недоумевал, что происходит. «Инос! О Боги! Почему? Мои чувства прочно захлопнуты, больше ни единой капельки на тебя не просачивается, – мучился сомнениями Рэп. – Так нельзя! Не может королева любить деревенщину. Неужели любит, кучера-полукровку? Инос, о Инос! Да ей вовсе не нужна великолепная мускулатура варвара. Но почему же она вышла за него замуж?» Эта загадка обрушилась на Рэпа, как ушат холодной воды.

Фавну вспомнилась Инос, когда она была еще сумасбродным сорванцом. Ее бешеные скачки по холмам, лесам и оврагам. Ее вылазки в горы, где она, как заправский скалолаз, охотилась за птичьими яйцами и однажды так прочно застряла в каменной ловушке, что ему и Крату пришлось чуть ли не на головах друг у друга стоять, чтобы вызволить девочку из беды и оттащить в безопасное место. Помнил он и безрассудство принцессы, когда она бесстрашно вмешивалась в дикие ссоры портовых грузчиков и в конце концов добивалась их примирения. И другая Инос вспомнилась ему: упрямая, задумчивая, стремительная, сломленная смертью отца...

Усилием воли Рэп отогнал воспоминания. Она вышла замуж и сделала это по собственной воле.

«Поздно что-либо менять», – сказал себе Рэп.

К сожалению, свои чувства Инос скрывать не собиралась. Оскорбленный джинн почернел от ярости. Крепко сжимая кулаки, султан только что не рычал.

– Так ты избавил его от проклятия, не так ли, колдун? – благодушно возликовал регент. – Похоже, твоя помощь оказалась не для всех желанна.

Вельможи хриплыми смешками поддержали издевательское остроумие своего хозяина.

Рэп едва не задохнулся от охватившей его ярости. Он боролся как мог, пытаясь справиться с собой, и проигрывал бой.

Ярость! От нее мутилось сознание...

Внешне Рэп выглядел спокойным, но внутри он весь кипел. На ком-то ему необходимо было сорвать зло, и он занялся поиском...

Азак, распутный джинн, смеет угрожать Инос. Колдун собрался было поразить султана, но в последний момент отшатнулся – ради Инос. Рэп взглянул на нее и быстро отвел глаза, чтобы ненароком, случайно, не навредить ей. Вдали маячили шпили дворцовых башен Четверки – гнезда грифов, хищных птиц Империи. Странное чувство влекло туда Рэпа и в то же время мощно отталкивало, пугая и угрожая.

В результате фавн выбрал самую легкую жертву для своей мести – глумливо насмехающегося регентишку, восседавшего на карикатурном деревянном троне.

«Его проучу, – решил Рэп. – Вздумал насмехаться над Инос? Больше ты ни над кем смеяться не будешь!» Манипулируя волной магии, Рэп дотянулся в пространстве до императора и осторожно выбрал колдовством черные паучьи лапы угнетающей тьмы из мозга старика, а затем и саму черноту.

Император все еще спал, но теперь он был здоров.

4

Какое-то время никто никаких перемен не замечал. Старик между тем проснулся и, моргая, рассматривал толпу, сгрудившуюся под навесом, потом перевел взгляд на унылые потоки воды, стекающей с сафьянового полога, и на назойливый дождь, вымачивавший город. Завершая начатое, Рэп послал волну силы в истощенное тело. Ум взбодренного императора разгорелся, становясь вновь ярким и просветленным.

Регент, завершив свою речь и считая, что с делами пока что покончено, встал, собираясь уйти. Почетные гости тоже задвигали стульями, поднимаясь со своих мест. Забегали слуги, поневоле игнорируя ледяной ливень, чтобы вызвать экипажи своих господ. Младшие офицеры гвардии рассылали курьеров с приказами эскорту императорского двора. Итбен пока еще и шагу не сделал, высматривая из толпы приближенных особо избранных, которым стоило оказать честь и пригласить в Круглый зал на встречу с Четверкой.

Внезапно одна из женщин пронзительно взвизгнула. Придворные воззрились на нее, а затем их взгляды переместились на переносное императорское кресло, и они начали пятиться, словно их в грудь толкали. Никто и слова не проронил, даже крайние, которых безжалостно выпихивали под дождь. Между стариком и регентом сам собой образовался коридор.

Столбняк Итбена кончился быстро.

– Ваше величество! Вам лучше сегодня? Мы в восхищении! Врачи! Сюда!

– Довольно, консул, – негромким, но уже сильным голосом оборвал Итбена император. – Будь любезен объяснить, что мы тут делаем? Мы что-то празднуем?

Регент – впрочем, теперь уже экс-регент – замялся и, вдруг догадавшись, уставился на Рэпа. Взгляды всех регентских прихвостней тоже метнулись к Рэпу.

В ответ Рэп удовлетворенно ухмыльнулся, потом позволил себе расплыться в широкой улыбке, наслаждаясь ужасом и замешательством, быстрой волной прокатившимися по этим гладким лицам. Ощущение радостного удовлетворения было дочти такое же, как тогда, когда он избавил Инос от ожогов.

Убийство Калкора отравило его сердце горечью, а исцеление немощного старца возвратило былой покой в его душу.

– А этот юноша, кто он? – спросил император, быстро сообразив, что парень не так прост, как кажется. У испуганного Итбена язык отнялся, но какой-то дальновидный придворный услужливо сообщил императору:

– Это колдун, ваше величество.

– Ага, – нисколько не удивившись, произнес император и задал новый вопрос: – Какой сегодня день?

Другой расторопный вельможа подсказал старику дату.

Внимание Рэпа больше привлекала тетушка Инос, продиравшаяся к нему сквозь плотную толпу придворных, решительно работая локтями и грубо распихивая тех, кто не спешил уступить ей дорогу. Ее доброе лицо посерело от тревоги.

– Мастер Рэп! Твоя работа? – прошептала она.

– Да! – подтвердил довольный собой Рэп, от души потешаясь над ужасом, в который поверг этих напыщенных паразитов. Фавн искренне наслаждался растерянностью регента.

В отчаянии герцогиня застонала:

– Но это же злостное нарушение Протокола – применять магию к императору!

– Да, нарушение! И что? – гневно рыкнул Рэп.

Испуганная старушка даже съежилась, отшатнувшись.

– Рэп! – панически выкрикнула Инос. – Ты этого не делал!

– Очень даже делал, – спокойно возразил Рэп. – И ничуть о том не жалею. Меня все равно собирались сжечь, в наказание за Калкора. Уж лучше пусть жгут за доброе дело. Ну что ж...

– Рэп! Ты идиот!

– Разве?

– Да, конечно! Идиот! – чуть не плача, Инос топнула ногой по мокрой траве, но получила лишь каскад брызг и чавканье грязи. Раздосадованная, она продолжала ругаться: – Тупица! Простофиля! Олух! Деревенщина!

– Ого? А т-ты кто такая, чтобы так разоряться? Крутанула хвостом и прыгнула замуж за того, кого на дух не переносишь. Теперь с ним...

Опомнившись, Рэп прикусил язык. Гигант джинн спешил к жене, расталкивая придворных и старательно уворачиваясь от наполненных водой прогибов сафьянового полога. К сожалению, причудливая шляпа на голове сильно мешала султану двигаться прямо, но последние слова колдуна он отлично услышал, и они ему не понравились. Нашлись и другие слушатели – любители сплетен, хоть и здорово напуганные, зато жадно навострившие уши.

Они любовались яростным блеском глаз Инос, вполне соответствующим ее гневным словам. Но леденящий страх, скрытый за внешним возмущением, они не могли видеть. Не за себя она боялась, за Рэпа. Фавн бесцеремонно нарушил Протокол, пусть глупый, но действующий, и это угрожало парню большой бедой. То, что над ней самой нависла угроза, жить в ненавистном браке, Инос словно забыла, хотя от одной мысли о поцелуях Азака ее тошнило. Так что пока она всячески ругала Рэпа, колдун видел и слышал совершенно иное. Такое знание истины смущало Рэпа, и надейся он на будущее, фавн чувствовал бы себя самым счастливым существом на свете. Но будущего-то как раз у него и не было.

Рэп не сомневался, что он обречен, а ей предстоит приспособиться к замужней жизни. Теперь, когда с султана проклятие Раши, Азак мог прикоснуться к жене. Отныне брак стал возможен, и, судя по всему, джинн явно намеревался! немедленно предъявить права на жену.

Когда Азак по-хозяйски положил свою руку Инос на плечо, она содрогнулась и умоляюще посмотрела на Рэпа. К мужу она даже не обернулась, продолжая выкрикивать оскорбления в адрес фавна. Зато ее глаза молили колдуна о помощи и спасении.

– Тупица! Болван! Каким доверчивым ты был, Рэп, таким и остался! Никогда тебя не интересовало, что же на самом деле нужно другим людям. Ты все знал заранее, вместо того чтобы спросить и выслушать. Кто бы что бы ни сказал, ты принимаешь это за чистую монету... и действуешь не рассуждая. Да кому бы пришло в голову... кто бы мог поверить хоть на единый миг, что Хранители вздумают карать убийцу Калкора? Не важно, каким образом тому удалось прикончить мерзавца... Вчера вечером Зиниксо всех нас озадачил, но теперь ясно, что он имел в виду. Понятно, почему Хранители не откликнулись на вызов – они хотели смерти Калкора от твоей руки. Потому что ты мог справиться там, где любой другой потерпел бы поражение. Но и ты не понял тайного желания Хранителей. О нет! Тебе нужно было сунуться в запретное. Ведь затронув Протокол, исцелив императора, ты дал им, всей Четверке, пощечину. Лезть с магией к императору еще никто не осмеливался...

– Ты не ведаешь, что несешь! Судишь о том, чего не знаешь! Хранители подчиняют себе колдунов! – выкрикнул Рэп.

Ошеломленная Инос умолкла. Ей не довелось побывать в Феерии, да и в политике она мало что смыслила, поэтому; она лишь переспросила:

– Как это?

– Они высасывают из них волшебные слова, – пояснил Рэп. – А ты думала, они на меня медаль повесят?

Ужас, отчаяние и ярость – все смешалось в голове Инос. Ящерицей извернувшись из рук Азака, она с кулаками накинулась на Рэпа, выкрикивая:

– Кретин! Идиот! Не стой как истукан! Беги! Чего ты ждешь?

Рэп поймал ее за запястья. Инос почувствовала себя беспомощной, и никакого колдовства для этого не понадобилось. Все еще удерживая девушку, Рэп опустил свои руки вниз; Инос шагнула вперед и сама не заметила, как прижалась к его груди.

– Нельзя, Инос, – тихо и ласково произнес Рэп.

Изнывая от страха, она смотрела ему в глаза и дрожащим голосом переспросила:

– Нельзя? Почему?

Рэп лишь покачал головой. Он любовался ее коралловыми губами и зелеными, полными страха и страсти глазами... И тут он осознал, что они отнюдь не одни и что стоящие вокруг люди выжидательно уставились на них. Император, молча сидящий в кресле, смотрел вдоль прохода на Рэпа весьма настойчиво. Ему конечно же хотелось побеседовать с колдуном.

Рэп опустил руки Инос и отступил в сторону. Он обещал себе до последней минуты своей жизни помнить сладостный миг их нечаянной близости. Но отныне все кончилось, толком даже не начавшись. Теперь Рэп пошел к старику.

Для импа Эмшандар был почти гигантом. Однако долгая болезнь наложила на императора свою печать, иссушив плоть. Дряблая, в старческих пятнах кожа обтягивала кости. Седые волосы безвольными сосульками свешивались вниз, на лоб и вдоль лица. Торчащий нос, острый и длинный, напоминал лезвие ножа. Одни глаза светились живым огнем. И это была вовсе не та сила, которую вложил в старика Рэп. Даже сидя ссутулившись под кучей шерстяных пледов, император источал вокруг себя ауру властности.

Императорское кресло уже окружала толпа придворных, демонстрирующих восторг по случаю выздоровления властителя. Но большинство из улыбающихся вельмож пребывало в состоянии паники. Надолго ли у больного просветление? Кто возьмет верх? Кому властвовать? Сколько же теперь проскрипит старик?

Сноха императора, волей случая оказавшаяся между двумя тронами, попыталась переменить свою обычную капризную мину на приятную. Результат был плачевный.

Став колдуном всего несколько часов назад, фавн еще не успел забыть, как он ненавидел игры колдунов с простыми смертными, а теперь сам манипулировал человеческими желаниями, и, что греха таить, ему это нравилось.

Остановившись перед креслом императора, Рэп опустился на колени прямо на траву, промолвив:

– Ваше величество желали говорить со мной?

– По-видимому, я долго болел. Несколько месяцев? А сегодня ты исцелил меня... колдовством. Это так?

– Да, сир.

Карие глаза императора были по-старчески тусклы, но на редкость проницательны. Властитель внимательно вглядывался в стоящего перед ним коленопреклоненного фавна, тщательно оценивая его. Потом окинул небрежным взглядом толпу притихших придворных. Не здесь и не сейчас намеревался император выяснить причины, побудившие колдуна действовать так, а не иначе, и поэтому, вновь обернувшись к Рэпу, он сообщил:

– Разумнее продолжить встречу в более сухой и теплой обстановке. Я, конечно, мог бы приказывать, но предпочитаю попросить. – Все же старый лис понимал, что авторитет его в какой-то мере пошатнулся, а рисковать он не желал. – Итак, маршал Ити! – Глаза превосходно служили старику.

– Слушаю, сир?

– Сколько легионов тебе потребуется, чтобы сопроводить этого человека?

Закаленный в боях служака еще не потерял чувства юмора, и, каким бы восторженным он сейчас ни был, ответил он в тон императору:

– Боюсь, значительно больше, чем ваше величество может сейчас собрать.

– И я того же опасаюсь, – со слабой улыбкой вздохнул старик. – Колдун, может быть, ты сам милостиво согласишься составить мне компанию?

Конечно, Эмшандару хотелось поговорить со странным колдуном без свидетелей, а еще он серьезно опасался, что могут найтись люди, способные самым примитивным образом разрушить то, что сотворила магия Рэпа. Сейчас император особенно нуждался в защите. Такой расклад очень позабавил Рэпа.

– Ваше приглашение – великая честь для меня. Я весь к услугам вашего величества, – с поклоном ответил Рэп.

– Действительно? Очень хорошо, – с явным облегчением промолвил император и позвал: – Консул!

– Я здесь, сир, – елейным голоском откликнулся Итбен, сдерживая в себе стремление вонзить кинжал в сердце ненавистного старика.

– Слушай. Колдун Рэп будет сопровождать нас в карете. Я требую, чтобы все здесь присутствующие собрались в Изумрудном зале за час до захода солнца. Тебя я вызову раньше.

Итбен согнулся в поклоне – не столько из учтивости, сколько для того, чтобы скрыть выражение лица. Однако Рэп искренне удивился тому, что консул все еще пытается кого-то обмануть своей постной физиономией. Когда Рэп поднимался с колен, он обратил внимание на маленького человечка, который радовался выздоровлению императора. Прижатый толстым боком своей недалекой матери к жесткому креслу старика, принц во все глаза смотрел на дедушку с такой огромной радостью, что даже забыл про собственную боль. Его голова еще была окутана загадочным покровом, но глазенки сияли неподдельным счастьем. Почувствовав на себе взгляд Рэпа, принц тревожно вздрогнул, но рискнул ответить едва заметной благодарной улыбкой.

Гнев Рэпа вспыхнул с новой силой.

«Кто-то сполна расплатится за то, что сделано с этим ребенком», – решил фавн.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю