Текст книги "Жестяная королева (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Брайс тоже знает, – сказал Дэш. – Все. Она знает уже много лет. И, клянусь Богом, она любит меня за это еще больше. Потому что она видит, как сильно я стараюсь стать лучше. Она заставляет меня хотеть быть лучшим человеком. Каждый день.

– Может быть, тебе нужно поговорить с ней, – сказал мне Лео.

Я покачал головой.

– Я убил ее брата. Она дочь Такера. Просто… это слишком сложно преодолеть.

– Жизнь коротка. – Дэш указал на папино надгробие. – Если наши отцы чему-то нас и научили, так это ценить то, что у тебя есть, потому что все это может исчезнуть за секунду.

– Она пришла сюда за Такера. – Я глубоко вздохнул. – Мы не знаем, что она планировала. Убить меня. Или тебя. Она пришла сюда, чтобы отомстить за него.

Лео кивнул.

– Она пришла. Но не отомстила.

– Я был там в пятницу вечером, – сказал Дэш. – Она могла нажать на курок, но не сделала этого.

Нет, вместо этого она сожгла здание клуба дотла.

– Зачем ты мне это говоришь? Разве ты не должен предостерегать меня от нее?

– Возможно. – Дэш усмехнулся. – Она дочь Такера Талбота. Незаконнорожденная или нет, она может быть единственной, кто положит конец этой войне. Если ты примешь ее в наши ряды, у него будет причина отступить.

Я рассмеялся, потому что, конечно, Дэш не мог упустить шанс уладить все с помощью моей личной жизни.

– Господи, ты эгоистичный придурок.

– Да, я такой. – Он ухмыльнулся. – Кроме того, я видел, как той ночью разбилось женское сердце. Женщины, в которую ты влюблен, и женщины, которая, как я подозреваю, влюблена в тебя.

– Я убил ее брата, – повторил я. – И, как ты только что тонко подметил – она дочь Такера.

– Многое нужно преодолеть. – Он кивнул. – Может быть, десять лет назад это было бы слишком. Но мы изменились. Мы уже не те люди. И я, например, не был бы тем, кто я есть, без Брайс. Она изменила мою жизнь.

Лео кивнул.

– И Кэсс изменила мою.

Какого черта? Это был не тот разговор, которого я ожидал сегодня.

– Она лгала мне. Обо всем.

– Похоже, вся ее жизнь была основана на лжи. У правды есть способ изменить твою реальность. Способ освободить тебя. Это победа, победа для всех здесь присутствующих. Включая тебя и Нову.

Я провел рукой по лицу.

– Как я могу ей доверять?

Дэш грустно улыбнулся мне. Чего он не сделал, так это не ответил.

Потому что не он должен был отвечать на этот вопрос.

А я.

Глава 23

Нова

В моей душе царила безмятежность. Возможно, безмятежность – неподходящее слово. Я была спокойна. Уравновешена. Не была счастлива. Мне не было грустно. Возможно, дело было не столько в безмятежности, сколько в том, что я полностью отстранилась от всех эмоций на прошлой неделе.

Я сидела в том же кресле, в той же комнате, что и во время моего последнего посещения тюрьмы. Мои руки лежали на папке с электронными письмами и фотографиями, которые я распечатала сегодня утром. Только на этот раз не было светлого парика. Никаких очков. Никакого костюма.

Этим утром в понедельник я пришла собой, в джинсах и моих любимых туфлях на каблуках. Моя водолазка была толстой и облегающей, потому что похолодало. На Хэллоуин на этой неделе должен был пойти снег. Мое настоящее имя было выгравировано в журнале регистрации. Я отдала охранникам свои настоящие водительские права для ксерокопии.

Технически, я была здесь в качестве адвоката – не папиного, но тюремный персонал поверил, что я им являюсь. Это была единственная ложь, которую я сказала за неделю.

Было странно, как я научилась измерять время своей ложью. Надеюсь, в следующий раз я смогу продержаться намного дольше, чем неделю. Надеюсь, после этой встречи.

Я распутывала ложь, одну правду за раз.

Мне потребовалась почти целая неделя, чтобы все осмыслить. Мысленно и эмоционально. Я плакала. Снова и снова. Мне пришлось взять несколько выходных на работе, потому что я была настолько расстроена, что не могла сосредоточиться.

После пожара я ожидала, что полиция появится на пороге моего дома и заберет меня в тюрьму. Но единственными людьми, которые связались со мной в последующие дни, были мои мама и сестра. Мама пригласила меня на обед. Шелби на ужин.

Я так волновалась, ожидая своего ареста, что отказалась и от того, и от другого. Наконец, по прошествии четырех дней любопытство взяло верх, и я поискала в газете Клифтон Фордж статью о пожаре.

Брайс Слейтер сама написала статью. В ней говорилось, что один из работников гаража устроил пожар случайно. В отчете полиции этим сотрудником числился Эмметт и было сказано, что он заплатит штраф.

Он взял вину на себя.

Он защитил меня.

Теперь настала моя очередь отплатить за эту услугу.

Дверь со щелчком открылась, и папа, шаркая, вошел внутрь, его руки были в наручниках. Охранник рядом с ним окинул папу беглым взглядом, затем впустил меня. Это был тот же охранник, который был здесь в прошлый раз. Возможно, он удивился, почему теперь я брюнетка, а не блондинка.

На лице папы на мгновение промелькнуло удивление, затем он нахмурился, между его темными глазами образовалась складка, когда охранник оставил нас одних. Он сел на стул напротив меня.

– Нова, что ты делаешь?

– Джун, – мой голос был тусклым и невыразительным. Безмятежный. Онемевший. Я выплеснула все свои чувства в ночь пожара. – Меня зовут Джун.

Он напрягся.

– Что происходит?

Я открыла папку, лежащую передо мной, и вытащила первую фотографию сверху. Это была семейная фотография, та, что была сделана с настоящей семьей папы.

Он стоял рядом со своей бывшей женой, по бокам от них стояли две их дочери. Он обнимал младшую. Я знала их имена, поскольку запомнила большую часть отчета, который нашла на флешке. Но даже при том, что я знала их имена, мне было трудно думать о них, не говоря уже о том, чтобы произнести их вслух.

Частный детектив Эмметта в Южной Каролине был тщательным. Его отчет был всеобъемлющим, с достаточным количеством фотографий, чтобы разбить мне сердце. И мое доверие.

Я подвинула фотографию по металлическому столу.

В тот момент, когда папа увидел ее, его взгляд метнулся к моему.

– Всю свою жизнь я доверяла тебе. Я думаю, ты на это и рассчитывал. – Он рассчитывал на то, что я не буду лезть в его личную жизнь. Зачем мне это? Я была его личной жизнью, по крайней мере, я так думала.

Теперь многие наши разговоры приобрели иную окраску.

Во время моих предыдущих посещений тюрьмы, когда он доверился мне о Воинах, он заставил меня поклясться держаться подальше от других участников. Что я могу знать о них, но даже в тюрьме они никогда не должны знать обо мне. Должно быть, он боялся, что кто-нибудь из них упомянет его семью.

После окончания юридической школы я спросила папу, не стоит ли мне обратиться в его адвокатскую фирму. Он сказал мне, что это слишком опасно. И так оно и было. Для него.

Я нашла в здании суда папино заявление о разводе, составленное Айрой. Я нашла его завещание, также подготовленное Айрой. Если бы я нашла папино досье у Айры, без сомнения, я бы наткнулась на других его дочерей.

Вот только зачем мне вообще было искать? Я доверяла своему отцу.

Я привыкла доверять своему отцу.

Я была просто еще одной частью его игры. Еще одной фигурой на его доске.

Больше нет. Я ухожу.

– Нова…

– Джун, – рявкнула я. – Если ты собираешься оправдываться, называй меня настоящим именем.

Он напрягся, его глаза расширились.

Ему было полезно вспомнить, что сегодня главная я. Я была той, кто уйдет отсюда. Ярость, которую я почувствовала в ночь пожара, нахлынула. Вот вам и спокойствие. Я позволила гневу распространиться, согревая меня с головы до ног. Он горел у меня под кожей, но снаружи я была ледяной.

– Сегодня ты скажешь мне правду.

У него хватило порядочности выглядеть виноватым, когда он коротко кивнул мне.

– Я уверена, ты догадываешься, какие бумаги и фотографии у меня здесь. – Я похлопала по папке.

Его плечи опустились.

– Они знают о нас?

Он покачал головой.

– Нет.

– Почему? – Зачем ему было так напрягаться, чтобы спрятать нас?

– Вы были бы в опасности. Если бы кто-нибудь узнал о вас, они могли бы прийти за вами.

– Но твоя жена и другие дочери не были бы в опасности?

– Это другое.

– В каком смысле?

– Я был с ними.

Верно. Он был там, чтобы защитить их.

– Тайные имена. Случайные визиты на выходные. Ты прятал нас не от опасности, а от них. От нее. – Я указала на лицо его бывшей жены на фотографии. – Ты сделал это, чтобы скрыть от нее маму.

Он поднял взгляд, его глаза искали, как будто он не узнавал меня. Так и должно быть. Эта холодная, расчетливая версия меня была полностью его творением.

– Я любил свою жену.

– Но она все равно ушла от тебя. – В этом было мрачное удовлетворение. Что даже после всего, что он сделал, она все равно ушла от него. И, судя по тому, что я почерпнула из отчета частного детектива, его дочери тоже отреклись от него.

Может быть, именно поэтому он держал нас в секрете. Не для того, чтобы спрятать нас, а, чтобы спрятаться самому, чтобы мы не увидели преступника, злобного ублюдка, которым он на самом деле был.

– Мама знает?

– Нет. – Он с трудом сглотнул, а когда поднял глаза, в них было страдание. Хорошо. – Пожалуйста, не говори ей.

– Я не скажу ей, но не ради тебя. А потому, что это разобьет ей сердце. Она любит тебя. Знать, что ты был женат, что у тебя есть другие дети… – Мои руки сжались в кулаки на столе.

Моя мать была бы потрясена, узнав, что она всегда была для него всего лишь запасным вариантом.

Точно так же, как мы всегда были его запасными детьми.

– Ти Джей знал?

Он кивнул.

– До того, как вступил в клуб.

– Но он никогда не говорил нам.

– Это клубные дела.

– О, как я ненавижу ваш гребаный клуб. – Я ненавидела «Арроухед Уорриез» до глубины души.

– Воины – наше наследие. – Его глаза сузились, но он мог смотреть сколько угодно. Меня нисколько не удивило, что он предпочел клуб своим детям.

– Твое наследие? – Я усмехнулась. – Нет, я – твое наследие. Мэй – твое наследие. Эти мои сводные сестры – твое наследие. Ти Джей был твоим наследием, а ты и твой клуб – причина его смерти.

Папа поджал губы, его собственный гнев начал подниматься.

– Это они тебя подговорили.

«Тин Джипси».

– Нет, я сама. Мои глаза широко открыты, и я вижу тебя таким, какой ты есть на самом деле. Ты отомстил за Ти Джея. И на этом все закончится. Причина, по которой ты в тюрьме, в том, что ты лжец. Потому что ты обманывал, крал и нарушал закон.

Мое заявление влетело в одно его ухо и вылетело из другого.

– Они заплатят. За Ти Джея. За мой клуб. – Он указал на фотографию. – За то, что скормили тебе это.

– За то, что рассказали мне правду? – Невероятно. – Даже сейчас ты не можешь принять это. Ты будешь винить кого угодно другого, просто чтобы избежать того факта, что ты лжец. Ты мошенник. Ты, мужчина, которого я так сильно любила. Ты – ничто.

Он встретил мой взгляд, удерживая его, не переводя дыхания.

Я смотрела в ответ, не мигая. Если он ожидает, что я сломаюсь, он быстро поймет, что для этого потребуется нечто большее, чем просто свирепый взгляд. Так что я сидела там, отвечая на его мертвый взгляд, пока он не заерзал на своем стуле под пристальным взглядом моих глаз.

– Ты общаешься с другими Воинами, в тюрьме и за ее пределами, через Айру.

– Как…

Я подняла руку.

– Твой адвокат – идиот, и все, что потребуется, это один единственный телефонный звонок от меня в ФБР, чтобы предупредить их о вашем сговоре. И о всех тех несчастных случаях с Цыганами. – Возможно, это будет иметь какой-то вес. Вероятно, нет. Но это, безусловно, замедлит месть. Если все, что я могла сделать, это затруднить папе его месть, то так тому и быть.

Он открыл рот.

– Я…

– Молчать.

Он закрыл рот.

– Ты не пойдешь за «Тин Джипси».

– Они посадили меня сюда.

– Ты посадил себя сюда.

– Они совершили столько же преступлений, сколько и я.

Я дернула плечом.

– У них хватило ума убраться, прежде чем они сами получили три пожизненных заключения.

Его темные брови нахмурились, и человек поменьше съежился бы под его яростным взглядом. Но он облажался. И я нисколько не испугалась, когда сказала ему об этом. Мой отец больше не имел надо мной власти.

– Это закончится сегодня, – сказала я. – Месть. Схемы. Ложь. Все это закончится сегодня.

Он откинулся на спинку стула, уставившись на меня, как на незнакомку.

– Они придут за тобой. Твоей мамой. Твоей сестрой. Ты дура, что доверяешь им.

– Не большая дура, чем, когда доверяла тебе, папа.

– Они держат тебя за шлюху.

Я не позволила себе вздрогнуть.

– Может, я и была шлюхой, но это было в твоей игре, а не в их. Но не более. Поэтому, я делаю свой последний ход. Это закончится сейчас.

– Никогда.

– Я люблю его. – Мое заявление стерло высокомерие с его лица.

– Нет. – Он выглядел… запаниковавшим.

– Ты пропустил важные моменты в моей жизни. Выпускной в средней школе. Мой выпускной бал. Танцы отца и дочери и дни, когда я возвращалась домой и просто нуждалась в своем отце. Ты пропустил их все, потому что был с ними. – Я указала на его настоящих дочерей на фотографии. – Ты не скучал по моей жизни. И когда я была тебе нужна, когда все, кроме меня, бросили тебя, я была здесь. Ты спрашивал меня, можешь ли ты рассчитывать на меня, и я всегда говорила «да». Я ни разу ни о чем тебя не просила. Я ни разу не умоляла.

Папа не двигался, пока слушал, но с каждым моим словом гнев исчезал из его глаз. В них была та же боль, что и в моих.

– Я люблю его, – прошептала я, проигрывая борьбу со слезами.

Черт возьми, я не хотела плакать, но я любила Эмметта. И я потеряла его. Я потеряла его из-за своего собственного отца. Даже если я никогда не верну Эмметта, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить его.

– Ты сказал, что держал наши личности в секрете, чтобы защитить нас.

– Да.

– «Тин Джипси» не причинят нам вреда. У них не будет причин преследовать нас. Если. Ты. Остановишься.

Он не пошевелился.

– Если ты причинишь боль им, ты причинишь боль мне. Если я действительно твоя дочь, если ты когда-либо любил меня, если я когда-либо была чем-то большим, чем просто ребенком, которого ты оставлял для случайных объятий по выходным, тогда я прошу тебя остановиться. Я прошу. Я умоляю. Ты прекратишь это?

Он долго смотрел на меня, затем едва заметно кивнул.

– Скажи это. Вслух. Покажи мне, что я важнее твоего клуба. Покажи мне, что ты сделаешь мне этот единственный подарок и будешь таким отцом, каким ты мне всегда был нужен. Оставь их в покое. Пожалуйста. Обещай мне.

Он прочистил горло. Последовавшее молчание было душераздирающим. Пока он, наконец, снова не кивнул и не сказал:

– Обещаю.

– Спасибо. – Я оставила фотографию и папку на столе, встала и направилась к двери, не оглядываясь. Дело было сделано. И прежде чем я скажу что-то еще, прежде чем позволю ему увидеть, как ломаюсь, я постучала в дверь, вызывая охранника, и оставила отца в этой маленькой серой комнате.

Мне удалось не заплакать, когда они меня проверяли. Мне удалось не развалиться на части, когда я вышла на улицу, на холодный воздух, зная, что никогда больше сюда не вернусь.

Зная, что я никогда больше не увижу своего отца.

Я не плакала.

Пока не пошла через парковку и не увидела мужчину, прислонившегося к моей машине.

Эмметт.

Слезы хлынули быстро, одна за другой, по мере того, как я сокращала расстояние между нами. Сколько слез может выплакать женщина, пока не выплачет их все? Миллион? Миллиард? В моем сердце было десять лет слез, и даже пролитая река не освободила бы их.

Я вытерла лицо, беря себя в руки, потому что, какой бы ни была причина, по которой Эмметт был здесь, это, вероятно, не сделает мой день лучше. Я не могла поддаться глупой надежде.

На нем были его фирменные выцветшие джинсы, ткань облегала бедра и ниспадала до потертых ботинок с обтрепанными краями. Под его кожаной курткой была серая толстовка с капюшоном, которую я надевала бесчисленное количество раз.

Мне следовало украсть эту толстовку, когда у меня был шанс.

Он выпрямился, отталкиваясь от машины. Когда я была достаточно близко, он протянул руку, как будто собирался поймать одну из слезинок, но, должно быть, передумал, потому что отдернул руку и сунул ее в карман джинсов.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Также, как и всегда, когда знал, где ты, – Его взгляд метнулся к сумочке, зажатой у меня под мышкой.

– Мой телефон.

Он кивнул.

– Почему? – Не то чтобы это меня беспокоило. Мне было все равно, что он следил за мной. Но спросила, потому что прямо сейчас у меня было много вопросов и мало ответов. И я бы взяла все, что он мне даст.

– Воины, – сказал он. – Думал, они могут прийти за тобой.

Поэтому он установил на мой телефон устройство слежения или программное обеспечение, чтобы найти меня.

– Почему ты здесь? – спросила я.

– А ты почему?

Я повернулась и в последний раз оглядела тюрьму. Высокие стены и узкие окна. Неприступные заборы и нерушимые двери.

– Кажется, я только что попрощалась со своим отцом.

И, черт возьми, слезы продолжали литься.

Я ненавидела своего отца за то, что он держал нас в секрете. За то, что лгал мне, маме, Мэй и Ти Джею. Я ненавидела его за то, что он заставлял меня чувствовать себя… хуже. Я ненавидела его за то, что он манипулировал мной.

Я ненавидела, что не могла ненавидеть его так, как должна была.

Это было несправедливо.

Слезы текли ручьем, капая на тротуар рядом с моими каблуками. Только что они образовывали начало моей реки, а в следующее мгновение уже стекали на мягкую серую толстовку.

Руки Эмметта обвились вокруг меня, притягивая ближе, пока я плакала.

Я уткнулась лицом в грудь Эмметта, прижимаясь к нему, позволяя сожалению и боли излиться из моего сердца. Я плакала слишком сильно, чтобы говорить, но надеялась, что он сможет почувствовать мою скорбь из-за страданий, которые я ему причинила.

Он обнимал меня так, как никто никогда не обнимал, и когда я наконец утихомирила слезы, он все еще не отпускал меня.

– Ты взял вину за пожар на себя, – сказала я, слова были приглушены его телом.

– Да.

– Почему?

– Потому что я должен был сжечь то здание дотла давным-давно.

Я зажмурила глаза, крепко прижимая его к себе, желая, чтобы наша реальность была другой. Я хотела отмотать время назад. Я хотела вернуться в те дни, когда сидела на его кухонном столе, пока он готовил мне ужин. Когда мы разговаривали, смеялись, целовались и занимались любовью.

Если в моей жизни и могло произойти чудо, я хотела, чтобы это был он.

Эмметт прижался щекой к моим волосам, глубоко вздохнув.

– Я не могу этого сделать.

Чуда не будет. Желания не исполняются.

Боль, которая распространилась по моим костям и мышцам, чуть не свалила меня на колени. Это не должно было быть так больно, как было. Я должна была ожидать этого от него, потому что после всего, что я сделала, я не могла винить его.

Я заслужила это.

Убрав руки с его талии, я отступила, каким-то образом умудрившись удержаться на ногах. Не было смысла падать перед ним на колени. Он не заслуживал того, чтобы нести какую-либо вину за это, когда это была моя вина.

– Как бы то ни было, мне жаль. Мне так жаль, Эмметт.

Он уставился на меня так, словно хотел что-то сказать. Он уставился на меня, и на его лице отразились все его чувства.

– Все, что я знаю о тебе – ложь.

Если он действительно так думал, значит, он не обращал внимания.

Да, мое имя, моя семья, моя мотивация с самого начала были ложью. Но моменты, проведенные вместе, наши моменты, были такими же реальными, как и все остальное в моей жизни. Моменты, когда мы влюблялись.

Я действительно любила его.

Он тоже любил меня.

Это были слова, которые мы не стали бы говорить. Не смогли бы.

Он выдержал мой взгляд, молча спрашивая, все ли со мной в порядке.

Я кивнула и отступила на шаг. На два.

Он не увидел третьего, когда развернулся и зашагал к своему байку, припаркованному рядом с «Новой». Он ушел.

Я стояла там, пока грохот его мотоцикла не стал призраком на ветру. Затем я достала из сумочки солнцезащитные очки и села в машину на трясущихся коленях.

Я любила его.

Он любил меня.

Но эти слова навсегда останутся невысказанными.

Глава 24

Нова

– Я скучала по снегу.

Он окутал мир, превратил его в чистый лист.

Мне нужна была перезагрузка.

– На улице красиво. – Моя сестра опустилась на диван рядом со мной, ее взгляд переместился за окно, где крупные хлопья падали на землю. Этим утром мы проснулись в зимней стране чудес.

Джек уже ушел на работу. Кристиан сидел на полу и играл игрушечными машинками, а на заднем плане шел мультфильм.

– Ты сегодня работаешь? – спросила она.

– Надо бы, – вздохнула я. Был понедельник, и к тому времени, когда я вернусь домой и переоденусь, я опоздаю в офис на несколько часов. – Но я могла бы взять выходной.

На прошлой неделе я проработала много часов.

Прошла неделя с тех пор, как я ездила навестить папу. Неделя с тех пор, как я видела Эмметта. Я приехала домой из тюрьмы, и поскольку дом был не тем местом, где я хотела быть – в наши дни оставаться наедине со своими мыслями было опасно, – я провела прошлые выходные в офисе.

Там было пусто, за исключением одного из партнеров, который ненадолго зашел в воскресенье днем. Она быстро поздоровалась и оставила меня наедине с моей работой.

Айра звонил мне дважды, и каждый раз я сбрасывала. В конце концов, он получил сообщение.

В остальном моя благословенно скучная, нудная работа была спасением. Я возвращалась домой только в случае крайней необходимости, чтобы переодеться и попытаться поспать несколько прерывистых часов. Затем наступила пятница, и я ушла с работы, но вместо того, чтобы пойти домой, я пришла к Шелби.

Я нашла убежище у своей сестры.

Она любезно позволила мне остаться на все выходные. В субботу я проспала четырнадцать часов. Вчера я валялась в одолженных спортивных штанах и играла с Кристианом большую часть дня. И когда я не подала никаких признаков того, что собираюсь уйти после ужина, Шелби просто принесла другую пижаму в гостевую спальню.

Она не спросила, почему я здесь. Она знала, что что-то не так, но не настаивала на объяснении. Она просто предоставила мне убежище, пока я не буду готова к разговору.

– Спасибо, что позволили мне остаться на все выходные.

– Тебе не нужно меня благодарить.

Я улыбнулась ей и отхлебнула свой кофе, затем вернулась к окну, загипнотизированная падающим снегом. Была только первая неделя ноября. Буря утихнет, и снег растает до того, как зима по-настоящему вступит в свои права. Но сегодня я была благодарна за спокойствие.

– На прошлой неделе я ездила навестить папу.

Шелби поерзала на диване, потянувшись за пультом, чтобы уменьшить громкость телевизора.

– Как все прошло?

– Не очень. – Я закрыла глаза, подождала три удара сердца, затем открыла их и посмотрела в лицо своей сестре. Она тоже заслуживала правды.

Поэтому я рассказала ей все.

Я рассказала ей все подробности, которыми папа поделился со мной о Воинах. Если она и была удивлена, то не подала виду. Она просто сидела рядом со мной и слушала, делая небольшие перерывы, чтобы дать Кристиану все, что ему было нужно, прежде чем вернуться на диван и позволить мне продолжать.

Я рассказала ей то, чего она еще не знала об Эмметте. Как на самом деле умер Ти Джей. Как он спровоцировал стычку с Цыганами и как Эмметт открыл ответный огонь в целях самообороны. Как я влюбилась в человека, который застрелил нашего брата. Как это знание заставило меня перейти грань, и как я сожгла дотла здание клуба «Тин Джипси».

Боже, благослови мою сестру за то, что она не смотрела на меня так, будто я должна быть в психушке, а не в ее гостиной.

Затем, наконец, я рассказала ей, как узнала о настоящей семье папы. Я рассказала ей, почему мы были секретом и что у нас были две сводные сестры в Южной Каролине.

– О, как я ненавижу его. – К тому времени, как я закончила, в ее глазах заблестели слезы. – Я думала, может, он перестал причинять нам боль. После смерти Ти Джея я подумала, что, может быть, он исчезнет. И когда он попал в тюрьму, я была так рада. Там ему самое место. Но это… Я ненавижу его за это.

Я была в ярости на своего отца. Может, ненависть придет, а может и нет. Но мне потребуются годы, чтобы перестать злиться.

– Я зла. Я чувствую себя дурой. Из-за того, что слепо верила ему, в то время как он лгал нам всю нашу жизнь.

Она усмехнулась.

– Это новый уровень. Даже для него. Я имею в виду… он прятал нас. Как мы не знали? Как мама не знала?

– Он держал нас всех на расстоянии. Даже маму.

– Это разрушило бы ее. Все те годы, что она ждала, надеясь, что он приедет к нам. Если бы она узнала, что он женат и у него есть другие дети, она была бы опустошена.

– Мы не можем ей сказать.

– Я согласна. – Шелби кивнула. – Ти Джей знал?

– Да.

– Маленький засранец. – Печаль исчезала с ее лица, сменяясь гневом, который я чувствовала глубоко в своей душе. – Он был точь-в-точь как папа. Дерзкий. Думал, что может манипулировать людьми. Он знал об этом и не отвернулся от папы. Он выбрал папу и этот гребаный клуб, а не нас.

Знание Ти Джеем папиных секретов было тем фактом, который ранил сильнее всего. Я была так… разочарована. Он должен был быть лучше. Он должен был быть лучше для меня, мамы и Шелби. Мы были его семьей. Мы были рядом с ним каждый божий день. Но Шелби была абсолютно права.

Ти Джей сделал свой выбор, и это была не его семья.

Мой брат был молод и непокорен. Он был самоуверенным и смелым. Он шел по жизни беззаботно, вероятно, потому, что все, в чем он нуждался, ему давал папа. И все это с обещанием быть в этом чертовом клубе.

И он умер за это.

– Папа никогда не должен был приводить его в этот чертов клуб, – сказала она. – Но мы должны были это остановить.

– Как? – Ти Джея всю жизнь готовили к тому, чтобы он стал Воином.

– Я не знаю. – Она посмотрела на Кристиана, лежащего на полу.

Этим утром он был веселым, может быть, из-за снега. Может быть, потому, что утро понедельника было тихим. Но он играл и посылал нам свои милые улыбки всякий раз, когда отрывал взгляд от своего любимого мультфильма.

– Я люблю маму, – прошептала она.

– Я тоже ее люблю.

– Но мы больше похожи на папу, чем на нее.

Это была правда. Наше упрямство. Наши собственные смелые личности. Наша сила. Мы унаследовали это от папы.

– Если бы я была больше похожа на маму, мы, вероятно, никогда бы ничего из этого не узнали, – сказала я. Мое собственное любопытство и напористость были тем, что открыло правду. – Я так сильно хотела завоевать его расположение. Получить от него больше. Наконец-то завоевать его внимание.

– Ты всегда хотела от него большего. Я никогда этого не понимала.

Может быть, Шелби с самого начала знал, что это невозможно. Я родилась не мальчиком и не могла быть частью его клуба, поэтому я бы всегда была на втором плане в жизни папы. Может быть, поэтому она никогда не старалась расположить к себе папу? Ти Джею вообще не нужно было стараться. Он всегда был гордостью папы.

– Я думаю… потому что он рассчитывал на меня, – сказала я. – Как будто он всегда знал, что я буду рядом, и когда пришло время, я не хотела его подводить.

– Он подводил нас.

Снова, и снова, и снова.

– Это больно.

– Это больно, – прошептала она, не сводя глаз со своего сына.

Кристиан никогда не узнает своего дедушку. Шелби этого не допустит. Она никогда не отвезет своего ребенка в тюрьму, и я сомневалась, что в доме есть фотография папы.

– Прости меня. – Я накрываю ее руку своей. – За то, что поверила ему. За то, что заговорила обо всем этом.

– Никогда не сожалей о правде. Я не сожалею. Это больно, но я не сожалею.

– Шел… – я остановилась, увидев лицо своей сестры. Она не была Шелби. Как и я не была Новой.

Ее звали Мэй. Она всегда была Мэй. Вне стен дома моего детства, вне моей собственной проклятой головы, она всегда была Мэй. Единственным человеком, который называл ее Шелби, была я.

Я была так полна решимости проявить себя перед недостойным отцом, заслужить его любовь и преданность, что цеплялась за его ложь. За имена, которые он дал нам. Даже маме не составило труда называть нас Мэй и Джун.

Это я сохраняла связь с прошлым.

– Мэй. – Ее звали Мэй. – Прости, что называю тебя Шелби.

Она пожала плечами.

– Все в порядке.

– Нет, это не так. Тебе это не нравится.

– Не особенно.

– Мне не нравится имя Джун, – призналась я.

Она рассмеялась.

– Тогда измени его.

– Но имя Нова дал мне отец. Оно похоже на ложь. Но…

– Имя Нова принадлежит тебе. – Она сжала мою руку. – Так было всегда. Я никогда не была Шелби. И никогда не хотела ей быть. Но ты Нова, не из-за него, а потому, что ты такая, какая есть.

– Было бы странно сменить имя? – Как бы я объяснила это своим коллегам? Или вообще кому-нибудь? – Джек подумает, что я сумасшедшая.

Она мягко посмотрела на меня. Взглядом, который сказал мне все. И осознание поразило.

– Он знает, – выдохнула я.

Все эти годы я думала, что Джек не знал ни о нашем отце, ни о нашем детстве. Но он знал.

– Конечно, он знает. – Она кивнула. – Ты рассказываешь правду мужчине, которого любишь.

Джек знал о нас. О нашей семье. Он всегда знал. Он называл ее Мэй, потому что она хотела, чтобы ее так называли, а не потому, что ее личность была секретом. Потому что она полностью доверяла ему.

– Боже, я облажалась с Эмметтом.

– Ты говорила с ним?

– Нет. – Что еще можно было сказать? Он ясно все дал понять в тюрьме. Я была лгуньей, и он мне не доверял. И я ни в малейшей степени не винила его.

– Что ты собираешься делать? – спросила Мэй.

– А что тут можно сделать?

– Ты любишь его.

– Я люблю его.

Она подвинулась, наклоняясь ближе, чтобы поцеловать меня в щеку. Затем встала с дивана и подняла с пола своего сына.

– Может, нам пойти одеться, приятель?

Он пробормотал что-то, как делают это двухлетки, когда они поднимались по лестнице в его спальню.

Моя кофейная кружка была пуста. Снег на улице перестал падать, и ярко светило солнце, его белизна почти ослепляла. Из водосточных желобов медленно стекали капли, хлопья уже начинали таять. Как и ожидалось, это продлится недолго, и дороги, вероятно, уже были расчищены.

Я взяла свой телефон с прикроватного столика и отправила электронное письмо своему боссу, сообщив, что не приду сегодня в офис, объяснив, это тем, что я плохо себя чувствую. Затем я поднялась с дивана и поспешила в гостевую спальню, снимая позаимствованную одежду и меняя ее на тот наряд, в котором была, когда пришла в пятницу вечером.

Когда моя сестра и Кристиан спустились вниз, она, казалось, совсем не удивилась, увидев, что я надеваю пальто с ключами от машины в руке.

– Веди машину аккуратно. – Она улыбнулась.

Я прижала дрожащую руку к сердцу.

– Наверное, это глупо.

– Наверное.

– Он, вероятно, захлопнет дверь у меня перед носом.

– Но может и не захлопнуть.

Но может и не захлопнуть.

Я обняла сестру на прощание и поцеловала племянника, затем поехала домой, чтобы быстро принять душ и переодеться, прежде чем выехать на шоссе между штатами.