Текст книги "Благородный принц (ЛП)"
Автор книги: Девни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Ни хрена себе. Я взглянул на карточку, под ее именем выделялись слова «Оперативная группа по борьбе с бандитизмом». Твою ж мать. Она здесь из-за Скарлетт. Я бы поставил на это свою пенсию.
Я уставился на агента Браун, ожидая, что она заговорит.
Темные волосы Марии были собраны в строгий узел. Ее карие глаза были теплыми, но расчетливми, когда она выдержала мой взгляд. Она оценивала меня.
– Что я могу для вас сделать? – спросил я.
– Вы всегда работаете по субботам?
– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
Уголок ее рта приподнялся.
– Здесь пару недель назад мужчина покончил с собой, взяв в заложницы двух женщин.
– Я в курсе.
– Одна из женщин представляет интерес. Скарлетт Маркс.
– И почему она представляет интерес? – Я сохранял бесстрастное выражение лица, хотя мое сердце бешено колотилось. Мария Браун одержит верх, если я не буду держать себя в руках и мой плохой день очень быстро превратится в полный провал.
– Мы полагаем, что у нее есть информация, которая может помочь нам в расследовании.
Я сцепил пальцы у подбородка.
– В каком расследовании?
– Мне жаль. Я не имею права обсуждать детали. Надеюсь, вы понимаете.
– Конечно. – Сотрудничество здесь было улицей с двусторонним движением. Она не могла просто появиться у моей двери в субботу, достать визитную карточку и выведать мои секреты. Нет, пока она сначала не поделится своими. Не раньше, чем я узнаю, что ФБР заботится об интересах Скарлетт.
Мария продолжала пристально смотреть, ожидая, что я заговорю. Большинство людей так и делали, если ждали достаточно долго.
Не я.
– После инцидента с заложниками вы взяли мисс Маркс под стражу, верно?
– Верно. Я поместил ее в безопасное место и приставил к ней круглосуточную охрану. – Все это было задокументировано в наших отчетах. Если агент Браун начнет задавать вопросы в участке, у нее будет эта крупица правды, и моей команде не придется лгать.
– Где это безопасное место?
– На самом деле, это была моя арендуемая собственность. Там было пусто, и это было самое быстрое решение. Она останавливалась там.
– Останавливалась?
Я кивнул.
– Останавливалась. Мисс Маркс решила покинуть это место. – Еще один фрагмент. Если агент Браун поговорит с Натаном или Чаком, они знают о событиях, приведших к ссоре в продуктовом магазине, и о том, что я привез Скарлетт обратно в съемный дом. Но единственным человеком, который знал, что произошло после этого, был я. – У меня не было сил заставить ее остаться. Я предложил. Она отказалась.
– Вы случайно не знаете, где сейчас находится мисс Маркс? – спросила Мария.
– Нет. – Скарлетт могла быть в своей спальне. Она могла быть на диване и смотреть телевизор. Она могла быть голой в душе. Я не знал о ее точном местонахождении и не узнаю, пока не вернусь домой.
Глаза Марии сузились.
– Вы говорили с ней об инциденте в доме ее сестры?
– Говорил.
– И?
– И это часть закрытого дела. Я не вправе обсуждать детали. Надеюсь, вы понимаете.
Вспышка раздражения промелькнула в ее глазах, когда ей бросили в ответ ее собственные слова, затем ее рот расплылся в широкой улыбке.
– Конечно.
– Извините, от меня мало толку. – Я встал, протягивая руку.
Мария оставалась на своем месте, ее глаза были прикованы к моим, пока, наконец, она не встала и еще раз не пожала мне руку.
– Спасибо, шеф. Я пробуду в городе некоторое время. Возможно, скоро снова загляну.
– Рад помочь, чем смогу, агент Браун. – Это была ложь. Мы оба это знали. Но если она снова появится здесь без ордера, я промолчу.
Может быть, ФБР смогло бы помочь Скарлетт. Или, может быть, они использовали бы ее как пешку. За время моей работы копом я участвовал в двух федеральных делах, и оба они оставили неприятный привкус у меня во рту.
Я вывел Марию из своего кабинета и провел через участок, никто из нас не утруждал себя светской беседой или обменом любезностями. Когда мы покинули участок, я коротко кивнул на прощание на тротуаре, затем направился к своему грузовику и забрался внутрь.
Спокойный. Собранный. Холодный. Только после того, как она уехала на блестящем черном внедорожнике, я выдохнул.
Какого хрена ФБР было нужно от Скарлетт? Они думали, что она украла наркотики у Воинов? Они знали, что она невиновна? Или было что-то еще?
Мария Браун была из оперативной группы по борьбе с бандитизмом, а не из УБН (прим. ред.: УБН – управление по борьбе с наркотиками). Хотя я бы не удивился, если бы здесь были задействованы оба подразделения. На этом было написано – Воины.
Я прокручивал в голове вопросы, пока ехал в «Стокярдас» за ужином. Еще одна смерть. ФБР. Когда я вернусь домой, расслабляться будет некогда. Только работать, пытаясь заставить Скарлетт рассказать мне правду.
Когда я свернул на свою улицу, мои глаза забегали по сторонам в поисках чего-нибудь неуместного. Все машины, припаркованные на подъездных дорожках, были узнаваемы, принадлежали соседям и нескольким строительным рабочим. Пара детей катались на велосипедах по тротуарам.
И все же волосы у меня на затылке встали дыбом, как будто кто-то наблюдал за мной, когда я заезжал в свой гараж. Я подождал, пока дверь полностью закроется, прежде чем вылезти и зайти внутрь.
Скарлетт стояла на кухне.
– Привет.
– Привет. – Я поднял пакет в руке. – Я купил бургеры.
– Оу.
Я скинул обувь и прошлепал на кухню.
– Это нормально?
– Конечно. – Она кивнула, бросаясь к шкафчикам, чтобы достать тарелки.
Скарлетт быстро сориентировалась в доме. Когда я каждый вечер возвращался домой, она уже удалялась в свою комнату, но, судя по тому, что в холодильнике оставалось все меньше еды, а в посудомоечной машине была грязная посуда, она ела.
Круги под ее глазами значительно уменьшились. Ее щеки уже не были такими впалыми, как неделю назад. Даже волосы приобрели новый блеск. Они свисали длинными шелковистыми прядями до талии.
Она выглядела лучше. Гораздо лучше.
Скарлетт положила себе на тарелку бургер, а я выложил немного картошки фри. Затем она слегка улыбнулась мне, прежде чем забрать свою тарелку и поспешно выйти из кухни.
– Подожди, – сказал я ей в спину, прежде чем она успела скрыться в своей спальне. – Давай поедим вместе.
– О, хорошо.
– Пожалуйста. – Это слово было скорее приказом, чем мольбой.
Ее плечи опустились, когда я прошел в столовую и быстро задернул шторы.
Комната была расположена в передней части дома, рядом с прихожей. Я редко садился за стол сам, предпочитая есть на кухонном островке или в гостиной. Но это было только потому, что сидеть одному за столом на шесть персон было немного удручающе.
Там было большое панорамное окно, из которого открывался вид на окрестности. Ранее на этой неделе я не потрудился задернуть шторы, потому что, даже если кто-то прижмется руками к стеклу снаружи, он не сможет заглянуть внутрь дома. Скарлетт была достаточно умна, чтобы не входить сюда и выставлять себя напоказ.
Она парила за пределами комнаты, пока я садился.
Я нахмурился. Неужели все обязательно должно было превратиться в ссору?
– Садись, Скарлетт.
Вспышка раздражения промелькнула на ее лице, но она сделала, как было приказано, скользнув на стул. Затем она отправила в рот кусочек картошки фри, не сводя с меня глаз, пока жевала.
Я вгрызся в свой бургер, уплетая его как изголодавшийся человек, но Скарлетт ковырялась в своем.
– Тебе не нравятся бургеры?
Она повела плечом.
– Они вкусные.
Вранье. Было ли это причиной того, что она так быстро исчезла? Чтобы я не заметил, что она не ест? В мои обязанности не входило узнавать о ней все, что можно. Мне просто нужно было узнать, что случилось с Воинами.
– Сегодня ко мне приходили из ФБР.
Скарлетт застыла, зажатая между пальцами картошка остановилась в воздухе.
– Они ищут тебя.
Она сглотнула.
– Не хочешь сказать мне почему?
– Нет. – Она уронила картошку фри на тарелку и попыталась встать, но я поднял руку.
– Остановись. Скарлетт, пожалуйста. Ты должна сказать мне, что происходит. Сегодня не последний раз, когда ФБР вынюхивает что-то. Насколько я знаю, они следят за домом. И пока я не узнаю, с чем мы имеем дело, ты никуда не пойдешь. – Одна неделя. Две недели. На данный момент все это не обсуждалось.
Ее плечи напряглись, поднимаясь к ушам. Скарлетт знала, что из-за ФБР ей придется скрываться здесь в обозримом будущем.
– Мне бы помогло, если бы я знал, что произошло, пока ты была с Воинами.
– Ничего не произошло.
– Я верю в это примерно так же, как верю, что ты любишь чизбургеры.
Ее ноздри раздулись, и она взяла свой бургер обеими руками, прежде чем широко открыть рот и откусить огромный кусок. Она жевала с яростью, пытаясь доказать, что я неправ. У нее могло бы это получиться, если бы не гримаса на ее лице, когда она глотала.
Я опустил голову и вздохнул. Христос. Неужели это не могло быть проще? Ей обязательно было быть такой чертовски упрямой? Я пытался помочь.
– Отлично. Давай попробуем что-нибудь другое. Как насчет нескольких вопросов, на которые ты будешь отвечать «да» и «нет»?
Она уронила бургер на свою тарелку.
– Ты знала, что Джеремая воровал наркотики у Воинов?
– Нет.
– ФБР когда-нибудь связывалось с тобой раньше?
– Нет.
Они, вероятно, не смогли бы приблизиться к ней, если она жила с Воинами. Теперь, когда она на свободе, Скарлетт была честной добычей.
Я отправил в рот последний кусочек своего бургера, все еще голодный, и потянулся через стол, чтобы забрать остатки ее бургера.
Она не протестовала. Скарлетт просто смотрела, как я ем, подтянув ноги на стуле так, чтобы колени были прижаты к груди. Эта поза казалась ей такой естественной. Привычка. Защитная оболочка.
Я ни за что не смог бы справиться с очередным потоком вопросов, а это означало, что пришло время сменить тему.
– Ты стирала сегодня? – В доме пахло мылом и средством для смягчения тканей, одним из моих любимых.
Она искоса взглянула на меня.
– Да.
– Всякий раз, когда я захожу в дом, где пахнет стиркой, это напоминает мне о моей матери. Я приходил домой из школы, и там пахло либо стиркой, либо шоколадным печеньем. – В основном стиркой. Мама всегда дразнила меня, что это бесконечная история ее жизни. Но в те дни, когда нечего было стирать, она пекла печенье. – Кровать в твоей комнате удобная?
Скарлетт опустила одну ногу на пол, ее глаза сузились, когда она протянула:
– Да.
– Хорошо. – Я кивнул. – Мой папа всегда так говорил, но он с удовольствием спит где угодно, так что я не был уверен.
Скарлетт изучала меня, поднося ко рту очередную порцию картошки фри и опуская вторую ногу.
Мои случайные вопросы сработали. Слава Богу. Не то чтобы я узнал что-то важное.
– Смотрела сегодня что-нибудь хорошее по телевизору?
– Нет.
Я откинулся на спинку стула, откусывая последний кусочек. Сочный вкус бургера, мягкая текстура булочки и привкус маринованного огурца и горчицы были именно тем, что мне было нужно после долгого дня. Как Скарлетт мог не нравиться хороший бургер?
В этом она отличалась от Пресли. Мы с Прес часто ходили в «Стокярдас», когда встречались.
– Ты выросла в Чикаго, верно? – спросил я.
– Да.
– Чем ты занималась?
Это вопрос требовал большего, чем ответ «да» или «нет», но я надеялся, что она раскроется. Давай, Скарлетт. Совсем чуть-чуть.
Она съела еще картошку фри, не отрывая взгляда от своей тарелки.
– Я работала секретаршей в приемной после окончания местного колледжа.
– Тебе нравилось?
– Нет.
Это было немного, но лучше, чем ничего. Постепенно я начинал понимать эту женщину.
Скарлетт не была похожа на Пресли. Все, что приходило Пресли на ум, обычно выходило из ее уст, язвительно и все такое. Скарлетт тоже была язвительной, иногда, но она все скрывала.
Поспешного признания не последовало бы. На то, чтобы узнать о ней побольше, требовалось время. Доверие. И после всего, через что она прошла, я думаю, я не мог ее винить. Этот сукин сын Джеремая использовал ее. С чего бы ей думать, что я чем-то отличаюсь? Она меня не знает.
У меня была власть изменить это.
– Я учился в колледже, – сказал я. – Проучился все четыре года и закончил со степенью по социологии. За исключением занятий по уголовному правосудию, я ненавидел каждую минуту. Я всегда знал, что хочу быть полицейским, как мой отец, но все равно прогуливал занятия.
– Почему? – Скарлетт съела еще картошку фри, не в силах скрыть любопытство в голосе. Она могла задавать мне все вопросы, какие хотела. В отличие от нее, мне нечего было скрывать.
– Из-за моей мамы. Она хотела, чтобы я поступил в колледж ради опыта и образования. Втайне, я думаю, она надеялась, что я решу стать юристом, а не полицейским. – Мне всегда было интересно, смотрела ли она на меня сверху, радовалась ли, что я пошел по пути, на который так стремился, или разочаровывалась, что я не пошел дальше. – На самом деле я бы вообще не пошел в колледж, но она умерла в последнем классе старшей школы.
Скарлетт резко втянула воздух.
– Как?
– Рак молочных желез.
– Мне жаль.
Я грустно улыбнулся ей.
– Она была замечательной женщиной. Любовью всей жизни моего отца. Лучшей матерью в мире, и я поспорю с тобой, если ты скажешь, что твоя лучше.
Скарлетт опустила подбородок и покачала головой.
– Я вырос в Монтане. Прожил в этом штате всю свою жизнь. Когда мама была жива, мы жили в Грейт-Фолс. Там я родился. Потом, после ее смерти, ни папа, ни я не захотели оставаться. Слишком много воспоминаний. Мы переехали в Миссулу, и я отучился там в выпускном классе, а затем остался учиться в колледже. С тех пор он живет там. Хотя я думаю, что он переедет сюда, когда выйдет на пенсию через несколько лет.
По сей день мы оба скучаем по маме. И всегда будем скучать. Но особенно папа. Он остался сильным после ее смерти, не позволив горю поглотить себя. Для меня. И я надеялся, что каким-то образом я тоже помог ему. Мы опирались друг на друга.
– Вы близки? – спросила Скарлетт.
Я кивнул.
– Он мой лучший друг. Я разговариваю с ним пару раз в неделю.
Она опустила подбородок.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Потому что, может быть, если ты узнаешь меня получше, то поймешь, что я хороший парень.
Скарлетт усмехнулась, звук был едва слышен. Затем она подняла лицо, ее взгляд был вызывающим, и покачала головой.
– Я не верю в хороших парней.
Мне придется переубедить ее на этот счет. К счастью, у меня есть время.
Скарлетт Маркс никуда не собиралась уходить.
Глава 5
Скарлетт
Тридцать дней. Прошло ровно тридцать дней с тех пор, как Люк вернулся домой и сказал мне, что ФБР находится в Клифтон Фордж. Тридцать дней прошло с тех пор, как он задал мне свои вопросы, на которые я отвечала «да» или «нет» о Джеремае и Воинах.
Тридцать дней – я считала – и с тех пор ничего. Никакого намека на то, что что-то происходило за этими стенами. Никаких расспросов о моем прошлом. Люк вел себя так, словно я была его постоянной гостьей. Или даже соседкой.
Каждое утро он уходил на работу, вставая раньше меня. Он оставлял включенным кофейник, в котором оставалось столько, что мне хватало на три чашки. Затем он приходил домой каждый вечер и съедал все, что я приготовила за день. Поскольку больше делать было нечего, приготовление пищи стало обычным времяпрепровождением.
Пару раз в неделю я оставляла на острове стикер с нужными мне вещами из продуктового магазина, и Люк послушно покупал их.
Ели мы не вместе. Я заботилась о том, чтобы закончить свой ужин до того, как он вернется домой, чтобы меня больше не заставляли идти в столовую. Туда я тоже не заходила за последние тридцать дней.
После того, как он поест, иногда мы вместе смотрели фильм. В другое время я исчезала в своей комнате, пока он поднимался наверх. Но неловкость между нами исчезала. Находиться рядом с ним было… комфортно. Легко. Или, по крайней мере, так должно было быть.
Шли дни, а он по-прежнему не проявлял абсолютно никакого интереса к тому, что произошло до того, как я поселилась под его крышей, и беспокойство брало свое.
Меня до смерти тошнило от приятных улыбок. Его стандартное «Как прошел твой день?» сопровождалось постоянным сообщением о погоде. Чертова погода.
Что происходит? ФБР все еще вынюхивает? Кто-нибудь видел Воинов или что-то слышал от них? Единственная причина почему он молчал, которую я смогла придумать заключалась в том, что он уже знал. Но это было невозможно. Он никак не мог знать о том, что произошло в Эштоне.
Он никак не мог знать о том, что было у меня в телефоне.
Так почему же он был таким тихим? Его молчание заставляло меня делать странные вещи. Это подтолкнуло меня к краю, и когда он вернется домой и увидит, что я сделала с его домом, что ж, ему останется винить только себя.
– Черт, – пробормотала я в потолок, плюхаясь на покрытый ковром пол. На висках выступили капельки пота, а сердце бешено колотилось в груди.
Боже, я не в форме. Мои мышцы ослабли после месяца безделья и ничегонеделания, кроме как просмотра Нетфликса, перекусов и чтения пары книг Люка – или попыток чтения. В библиотеке этого человека были только книги о мертвых президентах и мировых войнах.
Нет, спасибо.
Прошедший месяц практически без физической активности сделал мое тело вялым. Мое пребывание в клубе Воинов тоже не включало в себя регулярные физические упражнения. Я провела месяцы в комнате Джеремаи, избегая его братьев. Или правильнее будет сказать придурков.
Если сложить время, проведенное мной здесь, и время, проведенное там, я провела в Монтане десять месяцев. Почти год, я проводила больше времени в постели, чем на улице. Почти год ужаса и неуверенности.
Почти год потрачен впустую.
Больше не надо. В ту минуту, когда я выберусь отсюда, я собираюсь это изменить. Я найду работу. Дом. Я начну новую жизнь.
Только я понятия не имела, когда выберусь отсюда.
Люк, возможно, и не посвятил меня в то, что происходит с Воинами или ФБР, но я должна была верить, что, если бы не риск, он был бы первым, кто выгнал бы меня из своего дома.
Тем временем я застряла в доме Люка, отчаянно желая отвлечься и ища способы привести себя в форму.
Отсюда моя дневная перестановка мебели.
В спальне Люка.
После месяца блужданий по дому и покачивания головой над планировкой каждой комнаты, мне, наконец, надоело. Серьезно, он что, просто оставил мебель там, где ее бросила бригада доставки? Не было никакой структуры. Никакого рисунка. Никакого потока.
Что ж, я это исправила.
И хорошенько попотела в процессе. Если Люку не понравится, очень жаль. Это его вина, что у него нет домашнего спортзала.
Конечно, он тренировался, но где? Его тело было безумным, подтянутым и плотным во всех нужных местах. Его бицепсы выпирали из рукавов темно-синей форменной рубашки, которую он надевал каждый будний день. Джинсы облегали мускулистые, дразнящие ноги. А его задница…
Я с трудом сглотнула, зажмурив глаза, когда волна жара прокатилась по моему телу.
Может быть, это дело рук скуки, но, черт возьми, за последний месяц я почти запомнила черты Люка, и ни одной из них не было упущено.
Его телосложение не имело себе равных и было таким чертовски сексуальным. Его голубые глаза притягивали меня и околдовывали. И время от времени он улыбался, в основном, когда мы смотрели комедию по телевизору.
Каждый раз, когда улыбка появлялась на его лице у меня по спине пробегали мурашки. В ней не было дьявольщины или кокетства. Нет, улыбка Люка была просто чистой, незамутненной уверенностью.
Когда что-то было смешным, он улыбался. Когда он был счастлив, он улыбался. Люк был не из тех, кому нужно было притворяться, и уж точно не в своей радости. Он точно знал, кто он такой, и, черт возьми, это заводило больше всего.
Ты не имеешь права заводиться, Скарлетт.
Нет, не имею. Потому что всякий раз, когда Люк решал задать мне несколько вопросов, увиливать от них было не так-то просто.
Помимо его неспособности организовать комнату, с ним должно было быть что-то не так. Если бы я только могла разобраться в этом.
Я вытерла лоб и села, осматривая комнату.
Предметы оказались намного тяжелее, чем я себе представляла. Люк вложил деньги в качественную мебель. Но мне все равно удалось с ними справиться. Конечно, я могла бы просто посмотреть видео по пилатесу, но я их ненавидела – было что-то в женщине, приказывающей тебе приседать, отжиматься, кружиться снова и снова, что вызывало у меня желание рвать на себе волосы.
Завтра я планировала заняться гостиной. Затем его офисом.
Первую неделю, что я жила у Люка, я жила на первом этаже, держась поближе к своей комнате. Но потом любопытство взяло верх, и я поднялась наверх. Как и на первом этаже, мебель была не столько расставлена, сколько свалена.
Спальня Люка была самой загроможденной, поэтому я решила начать с нее.
Его кровать была задвинута под окна, оставив огромное пространство у стены пустым. Кто не ставил свою кровать по центру? И не только это, но и то, что она стояла не на той стороне комнаты. Почему бы не поставить ее напротив дверей в ванную и гардеробную?
Его кровать-сани была чрезвычайно тяжелой, и мне потребовался почти час, чтобы дюйм за дюймом передвигать ее по комнате. Почти столько же времени ушло на то, чтобы переместить комод по толстому плюшевому ковру.
Я стояла и рассматривала свою работу, улыбаясь про себя, когда моя грудь раздувалась от гордости. В доме Люка было столько потенциала. Ему просто нужна была небольшая помощь.
В другой жизни, возможно, я стала бы дизайнером интерьеров. Но никто не собирался платить женщине с общим дипломом младшего специалиста из безымянного местного колледжа за то, чтобы она переставляла мебель и выбирала новые предметы.
Кроме того, прежде чем я смогу думать о другой жизни, мне нужно исправить ту, которой я живу.
Я взглянула на часы. У меня был еще час до того, как нужно было готовить ужин, поэтому я поспешила в ванную и приняла душ. Пока я сушила волосы феном, я изучала маленькую комнату, как делала это почти каждый день.
Зеркало было скучным и без рамы. Стены нуждались в другом цвете, кроме белого.
Покрасить их будет обязанностью другой женщины. Я сомневалась, что Люк даст мне доступ к кисти для покраски.
Я надела джинсы-бойфренды с манжетами на лодыжках и простую футболку. Это была футболка Полицейского Управления Клифтон Фордж, которую Люк прихватил в участке. Он заказал для меня джинсы онлайн вместе с несколькими простыми футболками после того, как предложил, и я назвала ему свои размеры. Я не сошла с ума, всего две пары «Левис», но было удивительно, насколько лучше я себя почувствовала, приобретя гардероб, состоящий не только из спортивных штанов.
В детстве я носила не так уж много джинсов. Папа предпочитал, чтобы его драгоценные ангелы были в платьях и юбках. Если на наших ногах были синяки, которые нужно было скрыть, мы надевали легинсы под юбки. Все было в пастельных тонах или с цветочным принтом.
Если я никогда больше не надену цветочный принт, я умру счастливой женщиной.
Я быстро заплела волосы в косу. За последний месяц они стали гуще. А я немного поправилась. Мои конечности больше не были похожи на те палатки, которыми они были, когда я переехала в дом Люка, хотя, когда я каждый день смотрелась в зеркало, мне все равно не нравилась женщина, смотрящая на меня.
Но она нравилась мне все больше. С каждым днем я замечала здоровый румянец на своей коже. Голубизна моих глаз начинала искриться.
Возможно, эти тридцать дней были именно тем, что мне было нужно.
Я поспешила на кухню, достав одну из двух кулинарных книг из шкафа Люка. Готовка была отчасти для того, чтобы мне было чем заняться и что поесть. Но это также служило способом избежать еще одного чизбургера.
Сегодня вечером я собиралась приготовить острые макароны с сыром. Я принялась за работу, суетясь на кухне, которая с каждым днем все больше и больше становилась моей, кипятя воду и измельчая сыр. Я поджарила пару перцев поблано и добавила их в форму для запекания, прежде чем поставить все это в духовку запекаться, пока доставала тарелки и столовые приборы.
Я как раз вынимала блюдо из духовки, когда дверь гаража открылась, и низкий гул грузовика Люка стал громче.
– Черт. – Было всего пять. Он пришел домой рано, а я поздно приступила к ужину.
Нам, вероятно, придется есть вместе.
Дверь в гараж открылась, и Люк поднял голову, стягивая ботинки и носки, бросая последние в корзину, которую, как я узнала, он оставил в прачечной специально для этой цели.
– Привет.
– Привет. – Я слегка улыбнулась ему, пытаясь не обращать внимания на то, как сильно забилось мое сердце.
Я очень хотела его увидеть. Самое большое волнение за весь день. Когда Люк был в комнате меня всегда заряжала его энергия. Это было потому, что я ждала, когда он, наконец, спросит меня о Воинах, или о чем-то совсем другом… Ну, скорее, и о том, и о другом.
Он прошел на кухню и открыл холодильник, наклонившись, чтобы достать пиво.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
Он закрыл дверцу и открутил крышку с бутылки, поднеся краешек к губам.
У меня перехватило дыхание, и я заставила себя отвести взгляд от его красивого лица. Я не позволила себе обратить внимание на то, как его рубашка подчеркивает ширину его плеч. Или на то, как сексуально было видеть, как он ходит босиком.
Слишком много на что можно было посмотреть, и я могла забыть, что не доверяю Люку Розену.
– Здесь вкусно пахнет. Ты уже поела?
Я покачала головой.
– Тогда, я думаю, мы можем поесть вместе для разнообразия.
Фу. Он собирался снова силой затащить меня в столовую.
– Конечно.
Люк сделал еще один большой глоток пива, его кадык дернулся, когда он сглотнул. Горло этого человека завораживало. Серьезно, неужели у него не было ни одного недостатка?
Я отвернулась, чтобы скрыть румянец на щеках. Недостаток, изъян. Мне нужно было подумать о недостатке, на котором можно сосредоточиться, если я собираюсь пережить этот ужин. Давай, Скарлетт. Придумай что-нибудь.
Идея!
Он встречался с Пресли. Вот, это недостаток. Ладно, не совсем. На самом деле, это просто показывает, что у него хороший вкус. Но мы с сестрой поменялись достаточным количеством мужчин. Ну, одним, но Джеремая был чокнутым, так что я не спешила повторять эту ошибку.
Люк встречался с Пресли. Следовательно, он был под запретом. Плюс, он был врагом. Два очень существенных факта, на которых стоит сосредоточиться, а не на его красивом лице.
Я схватила сервировочную ложку из ящика.
– Что бы ты хотела выпить? – спросил Люк.
– Вода подойдет. Я принесу, – сказала я, подходя к раковине, чтобы наполнить стакан. Когда я вернулась, он уже взял для меня тарелку.
Это было так по-домашнему. Легко. Затем он сделал еще глоток пива, и я снова почувствовала, как пересохло в горле.
У меня потекли слюнки.
Он подняла взгляд поверх янтарной бутылки, и на кратчайшую долю секунды, я могла бы поклясться, его глаза потемнели от желания. Но он ушел прежде, чем я смогла проанализировать его взгляд, унося обе наши тарелки из кухни.
Прямиком в столовую.
Это была просто комната. Единственная комната, которую я ненавидела в этом доме.
У меня не было выбора, кроме как последовать за ним, мои шаги были тяжелыми и медленными. Стол был достаточно красивым, дерево светлее, чем полы. Стулья с высокими спинками были классическими, с четкими линиями. Но все в комнате заставляло меня нервничать.
– Как прошел твой день? – спросил он, когда я села.
– Хорошо. – Мой желудок скрутило, и я взяла вилку. – А твой?
Он вздохнул.
– Хорошо.
Когда Люк приходил домой и сразу же отправлялся за пивом, это означало, что у него был тяжелый день. Но подробностями он не делился, а может, и не мог делиться, поэтому я не спрашивала.
Люк поднял вилку, погружаясь в макароны. Он отправил в рот первый кусочек, вздрогнул и потянулся за своим пивом, втягивая воздух.
– Ай. Горячо.
Я замерла, затаив дыхание, и уставилась, не мигая, через стол.
Он жевал с открытым ртом, запивая свой кусок глотком напитка. Когда он посмотрел в мою сторону, его брови сошлись на переносице.
Вероятно, потому, что краска отхлынула от моего лица.
– Прости, – прошептала я.
– За что?
– Я должна была предупредить тебя, что еда еще горячая.
– Я видел, как она дымилась. Это просто я идиот, который решил сразу съесть так много.
– Верно. – Я сглотнула, затем сосредоточилась на своей тарелке.
Травма и страх были ужасными спутниками за ужином. Они лишили меня аппетита.
– Скарлетт, это не твоя вина.
– Я знаю. – И я правда знала это. Я не виновата в том, что он обжег язык. Но слишком часто я наблюдала, как мою мать наказывали за то же самое. Хотя это не было ее виной.
– Эй, – нежный голос Люка заставил меня поднять глаза. Его глаза, такие добрые и обеспокоенные, ждали, умоляя об объяснении.
И впервые мне не захотелось отгораживаться от него.
– Пресли когда-нибудь рассказывала тебе о нашем детстве?
– Нет.
Это не было неожиданностью. Я сомневалась, что она многим рассказывала о нашем воспитании. Привычки и все такое.
– Стол заставляет меня нервничать.
– Стол.
Я кивнула.
– Местом, где мой отец любил взрываться, был обеденный стол. Если он обжигал язык чем-то, что готовила моя мать, а она его не предупредила, черт возьми, даже если она его предупреждала, он использовал это как предлог, чтобы взорваться.
Люк отложил вилку, опершись локтями о стол.
– Дай определение слову «взорваться».
– Тебе правда нужно определение?
Его челюсть сжалась.
– Я понятия не имел.
– Это не совсем то, что способствует хорошему разговору.
– Потому что у нас так много замечательных бесед, – невозмутимо ответил он.
Я рассмеялась.
– Верно.
– Как насчет того, чтобы сделать это сейчас? – Прежде чем я успела возразить, он поднял руку. – Ты говоришь мне все, что хочешь. И молчишь о том, чего говорить не хочешь.
О, он был хорош. Эти глаза. Это честное лицо. Они поколебали мою решимость.
– Мой отец – монстр, замаскированный под милого соседа. Внешне мы были идеальной семьей. Пикники по субботам. Церковь по воскресеньям. Милые девочки и родители, которые их так сильно любили, что держали рядом. Но внутри наш дом был выгребной ямой страха и ярости.
– Твой отец избивал тебя.
– Он бил нас.
Была разница между теми, кто бил, и теми, кто избивал. Физические удары были не такими сильными, если не сочетать их с психическими пытками.
– Моя мать принимала на себя основной удар. Он бил ее, когда она готовила что-то, что ему не нравилось. Он изнасиловал ее, когда она помахала мужчине, живущему по соседству, по пути к почтовому ящику. А от нас… он требовал совершенства.
Напряжение исходило от Люка, волнами прокатываясь по столу. Но это было напряжение другого рода, защитного. То, что я чувствовала только от своей сестры. И от Джеремаи.
– Когда он взрывался, это всегда было физически. Он не кричал. Это была просто ужасающая, молчаливая ярость. Он бил меня или Пресли по руке или пинал нас в голень, потому что мы пропустили слово на тесте по правописанию. Мама не работала, поэтому он бил ее по лицу.
