Текст книги "Стражи полуночи"

Автор книги: Дэвид Уитли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Что-нибудь не так? – спросила Лили.

Как ни парадоксально, она, чужачка, проникшая в неведомый мир, чувствовала себя более спокойной, чем эта женщина, охваченная каким-то непонятным смятением.

Мисс Верити судорожно перевела дыхание, прижимая к груди пачку бумаг.

– Да, я и в самом деле разволновалась, – вполголоса проронила она. – Просто я не представляла, как вы выглядите.

Она положила бумаги на стол и вцепилась в его край, словно боялась потерять равновесие.

– Разумеется, я просмотрела все документы, которые имеют к вам отношение. Но они сообщают лишь факты, голые факты.

Неожиданно мисс Верити протянула руку и слегка коснулась лица Лили. Во взгляде ее мелькнула тоска.

– Так что я была совершенно не готова…

Часы издали пронзительный лязг и пробили двенадцать. Мисс Верити, моментально утратив желание пускаться в откровенности, вскинула руку и оправила платье. Вся ее нервозность улетучилась, словно по волшебству. Женщина, стоявшая перед Лили, была живым воплощением собранности и исполнительности.

– Директор примет вас безотлагательно, – провозгласила она, подошла к двери темного дерева и повернула ручку.

Дверь беззвучно распахнулась. Лили, охваченная чувством внезапной утраты, взглянула на мисс Верити. Но женщина, только что коснувшаяся рукой ее лица, исчезла бесследно, уступив место секретарю Директора.

Растерянная и испуганная, Лили вошла в открытую дверь, изо всех сил стараясь сохранять самообладание.

Лили потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к царившей в кабинете темноте. Сначала глаза ее различили тускло посверкивающий мраморный пол и расписанный звездами потолок. Чуть позже она разглядела портреты прежних Директоров, надменно взиравших на посетительницу из своих позолоченных рам. А потом взор ее устремился к единственному в комнате островку яркого света. То был невероятных размеров письменный стол, по углам которого стояли четыре зажженные свечи.

В комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь скрипом гусиного пера. Человек, сидевший за столом, поднял голову.

– Рад видеть вас, мисс Лилит. Прошу, подойдите поближе.

Директор говорил тихо, но, как ни странно, голос его наполнил собой все пространство кабинета. Лили послушно сделала несколько шагов вперед.

Теперь она могла разглядеть хозяина кабинета. Его сухие старческие руки лежали на столе, на тонких бледных губах играла улыбка. Седые волосы, зачесанные назад, обрамляли бесстрастное лицо человека, привыкшего к сознанию своего могущества. Взгляд его был бы совершенно неподвижен, если бы не отражавшиеся в глазах огоньки свечей.

Лили почувствовала, как ее охватила невольная дрожь. Ей отчаянно хотелось отвесить Директору низкий поклон, но она заставила себя удержаться от этого. Это всего лишь человек, к тому же человек, вступивший в закатную пору, сказала она себе. Его наружность не поражает величием. Взор его не мечет молнии. Если он встанет, вряд ли дотянется рукой не только до неба, но и даже до потолка.

Парадную бархатную мантию, в которую был облачен Директор, сплошь покрывало золотое шитье. Но Лили заметила, что местами мантия сильно потерлась и выцвела от времени. Даже кольцо, тускло блестевшее на пальце директора, было не золотым, а железным.

Взгляд невозмутимо спокойных глаз уперся в Лили. Внезапно она почувствовала себя букашкой, насаженной на булавку коллекционера.

– Вы не хотите поклониться? – осведомился Директор. В голосе его не ощущалось ни малейшей тени злобы или раздражения. – Таков обычай.

– Вы хотите, чтобы я поклонилась? – спросила Лили, стараясь не уступать хозяину кабинета в хладнокровии.

Директор вскинул бровь.

– Отнюдь. Меня не интересует, как вы кланяетесь. Меня интересует выбор, который вы сделаете.

– Тогда я предпочту не кланяться.

Директор удовлетворенно кивнул, взял со стола гусиное перо, привычным движением окунул его в медную чернильницу и принялся писать что-то на пергаменте.

Лили замерла в ожидании, слушая собственное учащенное дыхание и размеренный скрип пера. Директор, казалось, позабыл о ее присутствии. Внезапно Лили ощутила приступ раздражения. Она вытащила из кармана фартука свиток, подтверждающий ее право на аудиенцию, стремительно подошла к столу и положила свиток перед Директором.

– Мне прекрасно известно, о чем говорится в этом документе, мисс Лилит, – не поднимая головы, проронил Директор. – Не забывайте, время аудиенции назначил именно я.

– Но я вижу, вы слишком заняты и не можете уделить мне время, – заметила Лили, стараясь сохранять хладнокровие.

Директор наконец посмотрел на нее. Взгляд его был спокоен и безмятежен.

– Я отнюдь не занят, мисс Лилит. И терпеливо жду того момента, который вы сочтете наиболее подходящим для изложения вашего дела.

Лили вспыхнула. Неожиданный ответ застал ее врасплох. Она взглянула в глубоко посаженные старческие глаза, ожидая увидеть в них искры презрения или насмешки, но взгляд Директора по-прежнему был непроницаемым. Даже если он испытывал какие-то чувства, то хорошо умел их скрывать. Лили несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь собраться с духом.

– Я хочу узнать правду, – медленно и раздельно произнесла она.

Директор отложил перо.

– Сделайте милость, сформулируйте ваше требование точнее, мисс Лилит. На этом свете много вещей, которым подходит определение «правда».

– Но еще больше вещей, которым подходит определение «ложь».

Несколько мгновений Директор хранил молчание, словно обдумывая ее слова.

– Никак не могу с вами согласиться, – наконец изрек он. – Правда содержится во всем, что нас окружает, в то время как ложь является изобретением человеческого сознания и ограничена его пределами.

– Эти пределы не представляются мне столь уж ограниченными.

Директор снова погрузился в молчание, созерцая кончики собственных пальцев. Взгляд, который он устремил на Лили несколько мгновений спустя, говорил о том, что он принял решение.

– Итак, какого рода правду вы желаете знать, мисс Лилит?

Лили посмотрела ему прямо в лицо. Выражение этого лица несколько изменилось, в глазах, недавно непроницаемых и пустых, теперь полыхал тусклый огонь. Сердце у Лили болезненно сжалось. Но она не могла отказаться от намерения, которое привело ее сюда.

– Кто я? – выдохнула она.

Директор вздохнул. Лили показалось, что он разочарован.

– Ответ на этот вопрос вам прекрасно известен, – вымолвил он. – Вы мисс Лилит, которую друзья называют Лили. Иными словами, вы – это вы, и тут ничего нельзя добавить. – Взгляд его встретился с требовательным взглядом Лили. – Но, насколько я понимаю, вас интересует нечто другое…

Лили невольно отвела глаза в сторону, пытаясь собрать воедино те разрозненные осколки тайны, которые заронили в ее душу тревогу.

– Полдрон… когда он пытался убить меня, он назвал меня каким-то странным словом… Антагонист… – пробормотала она. – Никогда прежде я этого слова не слышала. Не представляю, что оно значит.

– Ах, Полдрон, – нахмурился Директор. – Весьма прискорбный инцидент, ничего не скажешь. Обычно инспектор Гривс не позволяет себе подобных упущений. Хорошо, что ваша подруга сумела выскочить и поднять тревогу. Впрочем, сейчас все это уже в прошлом. И сегодня инспектор прекрасно справился со своими обязанностями, доставив вас сюда.

– Да, – кивнула Лили. – Кстати, почему инспектор уделяет так много внимания моей скромной персоне? Он постоянно крутится вокруг нашего Дома милосердия.

– Первоначально он всего лишь исполнял свои обязанности, согласно которым ему следует докладывать Директории о вашей деятельности. Потом мисс Рита предположила, что вам может угрожать опасность, и инспектор Гривс вызвался вас охранять. Это человек с чрезвычайно развитым чувством ответственности, – добавил Директор. – Привык довольствоваться малым, ограничивать свои потребности и не усложнять простых вещей.

Директор сделал жест в сторону массивной двери, темневшей за спиной Лили.

– Так что неусыпными попечениями инспектора вы обязаны мисс Верити. Мой секретарь относится к вам с большим интересом.

У Лили перехватило дыхание. Смутная догадка, точнее, тень догадки, мелькнувшая в ее сознании, как только она увидела секретаршу Директора, стала более отчетливой. С губ Лили рвался вопрос, но возможный ответ страшил ее. Нельзя бояться правды, сказала она себе. Она так долго томилась в неведении. И теперь наконец у нее появился шанс развеять мрак.

– Скажите, Директор, – начала она, сама удивляясь тому, что с легкостью произнесла слово, внушающее всем жителям Агоры мистический ужас, – у мисс Верити есть… особые причины относиться ко мне с интересом?

Губы Директора искривились. Вне всякого сомнения, он улыбался, но невозможно было понять, какие чувства выражает его улыбка.

– Вы заметили, что между вами существует некоторое внешнее сходство?

Лили кивнула, облизнув пересохшие губы. Сердце ее билось где-то в горле.

Директор покачал головой.

– Нет, Лили, вы ошиблись, – изрек он. – Она вам не мать.

Лили вздрогнула, как от удара. Сокрушаться было глупо. Она впервые встретилась с этой женщиной несколько минут назад. Всю жизнь она обходилась без родителей. И все же она испытывала пронзительное чувство утраты. Когда мисс Верити коснулась ее лица, Лили всем своим существом рванулась ей навстречу. И это удивительное сходство, оно не могло быть простым совпадением. Может быть, Директор говорит ей неправду, пронеслось у нее в голове. Лили сжала кулаки, решив во что бы то ни стало добиться своего и выяснить, почему секретарша Директора смотрела на нее с такой затаенной грустью.

– Но, разумеется, вы не сирота, – донесся до нее невозмутимый голос Директора.

Лили, уже готовая задать очередной вопрос, лишилась дара речи. За последний час на ее долю выпало слишком много волнений, и теперь ею овладела неодолимая апатия. Взгляд, который она устремила на Директора, был так же равнодушен, как и его собственный.

– И где же мои родители? – спросила она.

– Здесь их нет.

– Здесь – это означает в Директории?

Директор покачал головой.

– В данном случае слово «здесь» означает – в мире, который доступен нашему познанию. Ваши родители пребывают за его пределами. За пределами Агоры. За городскими стенами.

– Но я могу их найти?

– Это зависит от многих обстоятельств.

– От каких?

Директор посмотрел ей прямо в глаза.

– Прежде всего, от того, какой вопрос вы зададите сейчас. Предупреждаю, он будет последним.

У Лили глаза на лоб полезли от удивления. Директор предупреждающе вскинул руку.

– Любые возражения бесполезны, – проронил он. – Поверьте мне, мисс Лили, далеко не каждый на моем месте решился хотя бы слегка приоткрыть перед вами завесу тайны. Но я полагаю, мы заключим справедливую сделку. Вы получите маленький кусочек правды, которой так жаждете, мисс Лили. Это будет наградой за то, что вы отдали, сами того не ведая. Итак, задавайте ваш вопрос.

Директор замер в ожидании, соединив кончики пальцев.

От недавнего спокойствия Лили не осталось и следа. Мысли вихрем проносились у нее в голове, лишая возможности сосредоточиться. Внезапно сознание ее озарила яркая вспышка. Прежде, чем завеса тайны опустится навсегда, она должна узнать самое главное.

Теперь она сама удивлялась, почему не задала первым именно этот вопрос. Вопрос, проливающий свет на все остальное.

– Что такое Полночная хартия?

Слова Лили повисли в воздухе. Казалось, отзвук их еще долго звенел в напряженной тишине. Директора на портретах недовольно нахмурились. Их преемник, восседавший за письменным столом, хранил молчание. Затем он вздохнул с видом человека, которому выпала возможность освободиться от томившего его груза тайны, и заговорил:

– Основатели Агоры были идеалистами. Глядя на мир, разрываемый противоречиями, они мечтали об иной, гармоничной жизни.

Голос Директора был исполнен почти трепетной почтительности.

– Они решили создать общество, где будет царить вечное согласие. Общество, основанное на идее беспрестанного и справедливого обмена. Каждый из членов этого общества, получая от другого нечто, имеющее определенную ценность, обязан предоставить ему эквивалентную замену. Эмблемой этого совершенного общества служили Весы, чаши которых пребывали в ненарушимом равновесии.

Директор склонил голову и потер виски.

– Согласитесь, мисс Лили, то была дивная мечта, – вздохнул он. – Мечта, ради осуществления которой стоило прилагать усилия. Но надо отдать должное мудрости наших предшественников. Они понимали, что их великая идея может быть подвергнута различным искажениям.

На губах Директора мелькнула усталая улыбка.

– К сожалению, люди способны втоптать в грязь самые возвышенные понятия, а воплощая в жизнь прекрасную мысль, извратить ее до неузнаваемости. Поэтому в час, когда был заложен первый камень Агоры, отцы-основатели подписали хартию. Произошло это в полночь, в пору, когда один день балансирует на кромке другого, и хартия получила название Полночной. Согласно этой хартии, придет время, когда наш город подвергнется испытанию. После этого станет ясно, служит ли он достойным воплощением великой идеи или, напротив, обманул надежды своих основателей. Образно говоря, Агоре предстоит быть взвешенной на весах и пройти испытание огнем.

– Но как будет происходить… это испытание? – выдохнула Лили.

– Согласно хартии, испытать Агору предстоит двум судьям, каждый из которых попытается перевесить чашу весов в свою сторону. Первый из этих судей, называемый в хартии Протагонист, в полной мере воплощает собой ценности, на которых основано государственное устройство Агоры. Второй, называемый Антагонистом, является его непримиримым противником. Благодаря их столкновению все изъяны первоначального проекта, вдохновившего отцов-основателей, а также все неточности и ошибки, которые вкрались в него с течением лет, станут очевидными. В хартии утверждается, что Протагонист и Антагонист будут обладать равными силами и возможностями, что их жизненные пути и судьбы будут неразрывно переплетены. Они именуются судьями, но, разумеется, не являются ими в общепринятом смысле этого слова, ибо им не даровано никакой особой власти – за исключением той, что они завоюют себе сами. Их судебным процессом является их борьба, которая покажет, за кем из них будущее. От исхода этой борьбы зависит, какая участь ожидает наш город. Возможно, он достигнет небывалого прежде расцвета. Возможно, будет подвергнут разрушению.

Директор вперил в Лили пронзительный взгляд.

– На протяжении долгих лет Агора видела множество вполне вероятных кандидатов на эти роли. Бесчисленные Протагонисты достигали вершин богатства, власти и влияния, бесчисленные Антагонисты пытались низвергнуть их с этих вершин. Неоднократно нам казалось, что пора испытания, о которой говорится в хартии, настала. Всякий раз нас ожидало разочарование, ибо потенциальные соперники оказывались недостойными друг друга или же уклонялись от схватки. Но на этот раз мы не ошиблись.

Лили, потрясенная до глубины души, отступила на шаг назад. В голове у нее теснился целый рой вопросов, безотлагательно требующих. К своему собственному удивлению, она задала тот единственный вопрос, ответ на который уже знала сама.

– И кто же он, тот, другой?

Вместо ответа Директор вытащил из кармана какой-то предмет.

– Поначалу мы не были уверены в справедливости своих догадок, – продолжал он. – Да, вы оба казались нам лишь очередными вероятными кандидатами и не более того. Но в тот достопамятный праздник Агоры, когда он так стремительно вознесся на вершину славы, наши догадки стали крепнуть. После того как вы основали свой Дом милосердия, исчезли последние сомнения. Мы убедились, что вашим жизненным дорогам суждено постоянно пересекаться…

Директор показал Лили предмет, который держал в руках, – тусклое медное кольцо с печаткой в виде морской звезды.

– Мы были несколько удивлены, узнав, что после всех ваших взаимных столкновений вы не оставили его в горе и болезни. Впрочем, ваша дружба ничуть не противоречит ни замыслу отцов-основателей, ни закону единства и борьбы противоположностей.

– Марк, – прошептала Лили, не сводя глаз с кольца.

Директор опустил кольцо Марка в ладонь Лили. Она вздрогнула и сжала руку. Узнав истину, которой так долго жаждала, она не испытала ни малейшего облегчения. Более того, истина эта вовсе не казалась ей бесспорной. Внимая директору, она поняла, что не верит в уготованный ей удел. Не верит в то, что человеческая судьба может быть предначертана заранее.

Лили уже открыла рот, собираясь об этом заявить, но какой-то шум, долетевший от дверей, привлек ее внимание.

Директор нахмурился. Выяснилось, что его непроницаемое лицо способно выражать гнев и досаду.

– Боюсь, кто-то намерен помешать нам, – процедил он.

В следующее мгновение массивная дверь черного дерева распахнулась, произведя при этом скрежет, который в тишине директорского кабинета показался почти оглушительным. В комнату ворвался лорд Верховный судья, почти неузнаваемый благодаря злобной гримасе, исказившей его патрицианские черты. По пятам за ним следовала мисс Верити, которая бросала на своего патрона виноватые взгляды.

– Простите, сэр, но я ничего не могла сделать, – тут же начала оправдываться она. – Лорд Рутвен настаивал на…

– Я в состоянии сам объяснить причины моего присутствия здесь, – процедил лорд Рутвен. – Прошу, оставьте нас.

Мисс Верити бросила взгляд сначала на Лили, потом на Директора, который едва заметно кивнул. Повинуясь безмолвному приказу, секретарь поклонилась и вышла. Директор сверкнул глазами в сторону лорда Рутвена.

– Что ж, Рутвен, потрудитесь объяснить, чем мы обязаны вашему появлению здесь?

– Вам не следовало встречаться с этой молодой особой, Директор, – заявил лорд Рутвен. – Она не имеет никакого права быть посвященной в наши тайны. На каком основании вы полагаете, что она способна судить о вещах и предметах, которым мы посвятили жизнь?

– Суждения бывают разного рода, Рутвен, – хладнокровно изрек Директор. – Вам это известно лучше, чем кому-либо другому. И возможно, молодые обладают более острым взглядом, чем мы, люди, чей взор затуманен годами.

Голова у Лили шла кругом, но все же она попыталась сказать хоть что-то в свое оправдание.

– Милорд, я отнюдь не беру на себя смелость судить о вещах, которые выходят за пределы моего понимания, – сказала она. – Все, что я хочу, – понять, как мне следует себя вести.

– Слышали, Директор? – презрительно отвернувшись от Лили, вопросил лорд Рутвен. – Эта маленькая самозванка пребывает в полной растерянности. Настоящему Антагонисту не ведомы сомнения и колебания. Она не обладает чистотой и ясностью помыслов, которые необходимы для того, чтобы осуществить это призвание.

Слова лорда Рутвена разбудили в душе Лили какие-то смутные догадки. Два могущественных собеседника продолжали жарко спорить, но она уже не слушала их, напряженно пытаясь привести в порядок собственные мысли. Мысли о чистоте и ясности помыслов и о путях, ведущих к истине.

– Рутвен, вам известен кто-нибудь еще, кто отстаивает свои убеждения с таким же пылом, как мисс Лилит? – осведомился Директор, голос которого по-прежнему оставался спокойным и невозмутимым.

Лили задала себе тот же самый вопрос. «Да», – мысленно ответила она. Ей довелось столкнуться с человеком, который истово верил в то, что делает. Который так же предан своим убеждениям, как и она сама.

– Будьте осторожны, Директор, – угрожающе отчеканил лорд Рутвен. – Вы правитель этого города, это так, но не забывайте, что перед вами глава общества Весов. Мы обладаем властью, достаточной для того, чтобы отстранить вас от правления, в случае если…

– Это были вы!

В комнате повисло молчание. Директор и лорд Рутвен медленно повернулись к Лили. На долю секунды девочкой овладели сомнения, но она повторила свою фразу, прозвучавшую в тишине невероятно громко и отчетливо. Ей казалось, у нее сразу прибавилось сил. Она вперила взгляд в лорда Рутвена.

– Там, в доме с Часовым механизмом, когда Полдрон пытался убить меня, он сказал нечто весьма странное, – тихо, но отчетливо произнесла Лили. – Тогда смысл его слов ускользнул от меня. Он назвал меня «Антагонист» и сообщил, что «наверху» по достоинству оценили его преданность и сочли возможным открыть ему истину.

Лили, по-прежнему буравя глазами остолбеневшего лорда Рутвена, придвинулась к нему почти вплотную. Голос ее звучал все увереннее.

– Помните, на балу у Марка вы расхваливали Полдрона за чистоту убеждений и преданность Агоре? Вы открыли ему тайну, верно, милорд? Вы показали ему Полночную хартию, ибо хотели, чтобы Протагонистом стал именно он. Именно поэтому он назвал Марка самозванцем. Именно поэтому он так страстно желал меня уничтожить. – Несколько минут Лили молчала, борясь с волнением. – Сознание собственной высокой миссии довело сержанта до безумия, – заключила она.

В течение нескольких мгновений лишь громкое тиканье часов нарушало безмолвие. Лорд Рутвен словно прирос к месту. Казалось, он постарел на глазах.

Директор медленно поднялся с места.

– Это правда? – спросил он.

Голос его, по обыкновению тихий и ровный, гулко разнесся по комнате. Стало понятно, что лгать невозможно. Лорд Рутвен надменно вскинул голову.

– Да, Полдрон подходил для роли Протагониста намного лучше, чем этот жалкий мальчишка, – заявил он. – Его преданность Агоре не знает границ, и… – Лорд Рутвен осекся и отвел взгляд в сторону. – Я не мог предвидеть, что его рассудок окажется таким нестойким.

– Вы ознакомили его с содержанием всей хартии? – голосом, исполненным сдержанного гнева, осведомился Директор. – Неужели вы не могли понять, Рутвен, какое тягостное впечатление она способна произвести на человека, вынужденного примирять мечту об идеальном обществе с далекой от совершенства реальностью? Любовь к нашему городу служила для сержанта единственной путеводной звездой, а вы повергли его во мрак мучительной неопределенности. Не удивительно, что бедный его рассудок не выдержал и он принялся спасать свою мечту, нанося бессмысленные и жестокие удары!

– Я сделал это потому, что хотел защитить наш город! – рявкнул лорд Рутвен. – Я не сомневался, что Полдрон намного сильнее этой девчонки! У меня были веские основания надеяться, что он выйдет из борьбы победителем, обеспечив тем самым немеркнущее сияние славе Агоры! – Голос лорда Верховного судьи, возвысившись до крика, задрожал и прервался. – В Полночной хартии говорится, что двое так называемых судей навсегда изменят облик Агоры, – продолжал он, переведя дух.

Взгляд его, устремленный на Лили, полыхал такой жгучей ненавистью, что девочка невольно подалась назад.

– Я служил Агоре на протяжении пятидесяти лет, отдал этому городу все свои силы, – отчеканил лорд Рутвен. – И я никогда не смирюсь с тем, что двое глупых детей разрушат дело моей жизни.

Казалось, молчание, установившееся в комнате после этих слов, не прервется никогда. Директор не сводил глаз с лорда Рутвена, но на лице его не отражалось ни малейшего проблеска чувств. Наконец правитель Агоры заговорил. Каждое слово, срывавшееся с его губ, было тяжелым, словно свинец.

– На ваше счастье, Рутвен, у меня нет желания устраивать громкий скандал, – вымолвил Директор. – Поэтому я не буду требовать, чтобы вы немедленно сложили с себя полномочия Верховного судьи. Вам будет предоставлено время для того, чтобы подыскать себе преемника. Все будет обставлено так, словно вы решили уйти в отставку, ибо утомились и жаждете покоя. Но предупреждаю, вы должны удалиться от дел в течение ближайшего года. Если этого не произойдет, я сделаю ваши деяния достоянием общественности, несмотря на все нежелательные последствия подобной огласки. Весь город узнает, что вы отравили рассудок несчастного контролера и в результате он убил одну молодую женщину и покушался на жизнь другой. И тогда… – Директор сделал многозначительную паузу, говорившую красноречивее всяких слов. – Тогда вы будете погребены под обломками собственной репутации, – завершил он свою тираду.

Директор вновь опустился в кресло, непроницаемая маска на его лице уступила место выражению величайшего отвращения.

– А теперь убирайтесь, – проронил он.

Лицо лорда Рутвена покрыла мертвенная бледность. Он прочистил горло, словно намереваясь что-то сказать в свое оправдание, но гневный взгляд Директора заставил его отказаться от этого намерения. Лорд Рутвен повернулся к Лили, но она, не желая на него смотреть, уставилась в пол. Этот человек пережил полное жизненное крушение, но она не могла ни сочувствовать, ни сострадать ему. Через несколько мгновений до Лили донеслись тяжелые шаги, а затем – звук открываемой и закрываемой двери. Лишь тогда она решилась поднять голову и перевести дыхание.

Лили чувствовала, что в душе у нее царит полное смятение. Она понимала: пройдет еще немало времени, прежде чем она сумеет разобраться в собственных мыслях и чувствах. А сейчас надо было завершить беседу.

– Директор… – едва слышно позвала она.

Взгляд Директора, устремленный на нее, вновь обрел ледяную непроницаемость.

– Слушаю вас, – кивнул он.

– Что будет со мной теперь?

Вместо ответа Директор наклонился и выдвинул один из ящиков своего стола.

– Теперь вам придется сделать выбор.

Из ящика Директор извлек ржавый железный ключ, громоздкий и тяжелый на вид. В бледных старческих руках ключ смотрелся до странности неуместно.

– Я знаю: по городу ходит немало легенд, связанных с Директорией. Немало кошмарных, ужасающих историй. Согласно одной из них, люди, переступающие порог Директории, бесследно исчезают. – Директор задумчиво повертел ключ в пальцах. – Многие жители Агоры полагают, что этих людей постигла самая печальная участь. Представляю, какое разочарование испытали бы любители страшных сказок, узнай они, что в городской стене существует дверь.

Сердце Лили подскочило к самому горлу.

– Но… я всегда думала, что за городскими стенами нет ничего… никакой жизни, – пробормотала она.

Директор покачал головой.

– Не сомневаюсь, на самом деле вы никогда не верили, что мир ограничен городскими стенами, мисс Лили. И уж конечно, вы знаете: для того, чтобы лучше что-то понять, необходимо взглянуть на это на расстоянии.

Ключ неодолимо притягивал взгляд Лили.

– Вы изгоняете меня из города? – спросила она, избегая встречаться с Директором глазами.

Лили раздирали противоречивые чувства. Одна часть ее существа испытывала ужас, другая с волнением и любопытством предвкушала встречу с неведомым. Она вспомнила, как, стоя в башне, пыталась проникнуть взглядом как можно дальше. В такие минуты ее охватывало ни с чем не сравнимое сладостное ощущение.

Очень может быть, там, в этом неизвестном мире, она встретится с родителями.

Размеренный голос Директора заставил ее вернуться к реальности.

– Нет, речь не идет об изгнании, – произнес он. – Я не собираюсь принуждать вас силой к чему бы то ни было. По крайней мере, один из судей, призванных вынести приговор Агоре, может сам определить свою судьбу.

– Только один?

На лице Директора мелькнула тень улыбки.

– Если вы решите покинуть город, Лили, вы должны будете забрать с собой вашего друга-соперника. Никто не заметит его исчезновения из тюрьмы. – Улыбка Директора погасла. – Мне пришлось убедить его слугу захлопнуть ловушку несколько раньше того момента, который он сам наметил. Признаюсь, иметь дело с этим скользким типом было не слишком… приятно. Но увы, поступить иначе мы не могли. Если бы столь выдающийся молодой человек, как мистер Марк, исчез сразу после вашего визита в Директорию, это неминуемо породило бы лишние толки. Но теперь, после того как произошедший с ним печальный инцидент стал известен в городе, никому и в голову не придет, что его исчезновение как-то связано с вашим.

Лили прикусила губу. По спине у нее пробежал холодок. В столкновении с лордом Рутвеном Директор взял ее сторону. Но сейчас она видела, что он ничуть не менее беспощаден, чем лорд Верховный судья.

– А если я откажусь оставить Агору?

Директор сдвинул брови.

– Тогда я скажу лишь одно: что ошибся в вас, мисс Лили. Впрочем, в этом случае вам нечего опасаться. Вы вернетесь в свой Дом милосердия, который рано или поздно все равно прекратит существование. Вы будете жить так, как жили прежде, в окружении друзей. Что касается мистера Марка, он останется в тюрьме. Вот, собственно, и все. До конца своих дней вам не придется рассчитывать на какие-либо перемены.

Лили нервно сглотнула. Больше всего на свете ей сейчас хотелось с кем-нибудь посоветоваться. О, если бы она могла спросить у Марка, что он думает на этот счет. Но она понимала, Директор не из тех, кто бросает слова на ветер. Если он сказал, что решение должен принять один из них, это придется сделать ей. Она надеялась лишь, что Марк простит ее, какое бы решение она ни приняла.

– Вы постоянно называете нас судьями, – произнесла она. – Но как мы можем судить о чем бы то ни было? Кто будет нас слушать?

Директор снисходительно улыбнулся.

– В Полночной хартии оговорено, что это будет особый суд. Вам не нужно устраивать процесс и выносить вердикт. Ваш суд будет заключаться в ваших словах и делах. Хотя, возможно, результат этих слов и дел откроется вам не сразу. И лишь в самом конце пути, оглянувшись, вы поразитесь тому, что совершили.

Лили хотелось попросить Директора выражаться менее туманно, но, встретив его непроницаемый взгляд, она поняла, что это бесполезно.

– Довольно слов, – изрек он. – Настало время сделать выбор.

Директор положил ключ на стол перед собой. Ржавый металл тускло поблескивал в свете свечи.

– Если вы возьмете этот ключ, вы примете на себя роль Антагониста. Это означает, что вы войдете в неведомый мир, освободите из заключения Протагониста и обретете своих родителей. Оказавшись за пределами Агоры, вы сумеете беспристрастно оценить ее. – Директор слегка сдвинул брови. – Если вы предпочтете иной путь, вы, что называется, вернетесь на круги своя. Навсегда смиритесь с собственным незнанием, бессилием и неспособностью что-либо изменить. Но вы сохраните свой покой и избавите себя от многих испытаний.

Директор расправил плечи, глаза его, недавно по-старчески мутные, стали острыми, как кинжалы.

– Выбор за вами, мисс Лилит. Но будьте осмотрительны. Вы можете выйти за стены Директории и вернуться к прежней жизни. Вы можете выйти за стены Агоры и начать совершенно новую жизнь.

Лили пожирала ключ глазами. Ей казалось, этот кусочек ржавого металла служит в сумрачном кабинете единственным источником света. Перед глазами у нее встали Лод, Тео и Бенедикта. Они ждут ее дома. Они будут в отчаянии, когда она не вернется. Но если она выберет их, она уже никогда не встретится с родителями, которые ждут ее в неведомом мире. Она вспомнила о Глории, которая, сама того не желая, оказалась песчинкой, попавшей в неумолимый жернов. Вспомнила о Марке, который осужден до конца своих дней томиться в тюремной камере, если она не освободит его. Подумала о том, как много добра ей уже удалось сделать, и о том, что это добро – всего лишь капля в море нужды и горя. Потом все прочие мысли вытеснил образ города, упивающегося своим бездушным великолепием, города, воплотившего заветную мечту давно оставивших этот мир основателей.