Текст книги "Лужок черного лебедя (Блэк Свон Грин)"

Автор книги: Дэвид Стивен Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Отец был прав, – но лишь отчасти, – когда предположил, что наш ландшафтный дизайнер кинул нас и сбежал. Когда в дизайн-студии перестали брать трубку, мама сама поехала в Киддерминстер и обнаружила там пустой офис с одиноким сломанным стулом в центре комнаты. Провода торчали из стен. Двое рабочих загружали ксерокс в грузовик. Они сказали маме, что фирма обанкротилась. Огромные гранитные булыжники пролежали у нас во дворе еще две недели, до тех пор, пока мистер Бродвоус не вернулся из Северного Девона. Мистер Бродвуос вроде как наш садовник. Сегодня утром в восемь он подъехал к нашему дому на грузовике. В кабине вместе с ним сидели два его сына – Гордон и Кит. А за рулем подъемника, едущего следом, сидел Даг, зять мистера Бродвоуса. Сначала они с отцом разобрали ворота, чтобы грузовик мог заехать на задний двор. Потом мы все очень долго копали яму для пруда. Было ужасно жарко, и мы все ужасно вспотели. Мама вынесла поднос с кофе и булками с маслом. Все вежливо поблагодарили ее, и она тоже очень вежливо сказала «пожалуйста». Отец послал меня в магазин к мистеру Ридду, на велике, купить газировки и шоколадных батончиков (мистер Ридд сказал мне, что сегодня самый жаркий день в этом году). Когда я вернулся домой, нам с Гордоном поручили таскать ведра с плодородным слоем почвы в дальний угол сада. Я не знал, о чем говорить с Гордоном. Гордон мой одногодка (но учится он в классе с очень низкой успеваемостью) и, кроме того, мой отец платил зарплату его отцу. Как же это неловко! Гордон тоже не был особо разговорчив, и я решил, что ему тоже неловко.

Лицо мамы становилось все более и более недовольным, потому что мы выкладывали булыжники в «саду камней» совсем не так, как она нарисовала на чертеже.

Когда мы засыпали дно пруда «дробленой ракушечной крошкой» и устроились в теньке перекусить, мама объявила, что хочет съездить в Тэксберри, пройтись по магазинам. Как только ее машина выехала на дорогу, мы вернулись к работе. Отец вздохнул и усмехнулся:

– Женщины, – сказал он. – Она годами пилила меня из-за этого «сада камней», и теперь, когда он почти готов, она отправилась за покупками...

Мистер Бродвоус кивнул. Но это был кивок садовника, а не союзника.

Когда мама вернулась, мистер Бродвоус с сыновьями уже уехали. Отец поручил мне наполнить пруд из садового шланга. Джулия уехала праздновать окончание учебного года (у нее в аттестате – одни пятерки) в клубе Tanya’s night в Ворчестере, вместе с Кейт, Эваном и другими друзьями. Отец сажал мелкие лохматые растения в щели между камнями.

– Ну? – Он махнул садовой лопаткой. – Каков вердикт?

– Очень мило. – Сказала мама.

И я почувствовал: она знает что-то, чего не знаем мы.

Отец кивнул.

– Ребята неплохо постарались, а?

– О да, очень неплохо.

– Мистер Бродвоус сказал, что это будет лучший садовый пруд в Блэк Свон Грин, когда растения пустят корни. А ты как – хорошо провела время в Тэксберри?

– Да, неплохо.

Из-за угла вдруг появился какой-то толстяк с нелепыми, словно купленными в магазине розыгрышей, бакенбардами. Он катил перед собой большую, белую, запечатанную бочку.

– Мистер Сакли, это мой муж, Майкл, и мой сын, Джейсон. Майкл, это мистер Сакли.

Мистер Сакли дернул головой: «как житуха?»

– Вот и пруд, мистер Сакли. – сказала мама.

Толстяк подкатил бочку к краю пруда, наклонил и открыл крышку. Вода хлынула в пруд, и вместе с ней туда упали две огромные рыбы. Не те, которых ты можешь купить в зоомагазине и в пластиковом пакете привезти домой. Эти рыбы – гора-а-аздо дороже.

– Карпы. – Сказала мама. – Японцы называют их «живые сокровища». Они символизируют долголетие. Живут больше ста лет. Скорее всего они и нас переживут.

Нос отца как-то странно, неестественно сместился в сторону.

– Ох, Майкл, я знаю, что это стоило очень дорого – перетащить эти камни сюда. Но ты подумай, сколько денег мы сэкономили, заказав гранит вместо мрамора. А ведь лучший пруд в Блэк Свон Грин заслуживает лучшую рыбу, не так ли? – Она повернулась к мистеру Сакли. – Напомните мне, как их зовут.

Мистер Сакли вылил последние капли из бочки.

– Кои. Карпы-кои.

– Кои. – Мама смотрела на карпов так, словно это ее дети. – Этот золотой будет «Моби», а пятнистого назовем «Дик».

Сегодняшний день оказался слишком уж полон событиями, и я надеялся, что мистер Сакли – был последним в списке. Но…

После чая я пошел в гараж – поиграть в дартс – и вдруг услышал, как хлопнула дверь.

– Отойди! – Мама визжала, ее голос дрожал от ярости. – Отойди! Грязная скотина!

Я выбежал из гаража и оказался в саду как раз в тот момент, когда мама бросила свою любимую чашку («Принц Чарльз и Принцесса Диана») в огромную цаплю. Цапля стояла среди камней. Чай выплеснулся из летящей чашки, и сотни мелких чайных капель, как созвездия, зависли в воздухе, словно при нулевой гравитации, подсвеченные лучами заходящего солнца. Чашка разлетелась вдребезги, ударившись о камни. Цапля раскинула свои огромные, ангельские крылья, и неторопливо, медленными белыми взмахами стала подниматься в небо. «Моби» барахтался в ее клюве.

– Отдай мою рыбу, тварь! – Кричала мама. – Чертова цапля!

Голова мистера Касла появилась над забором, как кукла в кукольном театре.

Мама, потрясенная, смотрела, как цапля медленно растворяется в небе.

Отец наблюдал за ней сквозь окно на кухне. Он не смеялся. Ведь он победил.

Если б я мог, я бы бил этот дебильный мир по его дебильным зубам до тех пор, пока этот дебильный мир не понял бы, что «не навредить» в тысячу раз важнее чем «выиграть».

Призраки

И вот он я, стою на пороге дома мистера Блейка, привязываю хлопковую нить к дверному молотку, и мне так страшно, что еще чуть-чуть – и я обделаюсь. Молоток тяжелый, латунный, в виде рычащего льва.

«Хулиганишь? Ай-яй-яй! Спать не ляжешь – так и знай: злое чудище придет и головку отгрызет».

У меня за спиной, вдали, на детской площадке, сидят ребята. Росс Уилкокс жестами подначивает меня: «давай, мол, не тормози». Дафна Маддэн сидит рядом с ним на шведской стенке. У нее над головой, подобно нимбу, светится уличный фонарь. Интересно, о чем она думает? Гилберт Суинярд и Пит Рэдмарли медленно раскручивают карусель и наблюдают за мной. Дин Моран и Плуто Новак сидят на детских качелях. Я вижу огонек сигареты в зубах у Новака. Это из-за него я стою сейчас здесь и рискую жизнью.

Мистер Блэйк забрал наш футбольный мяч после того, как мы в очередной раз запульнули его к нему на задний двор. И Новак сказал: «Старый хрыч, кажись, напрашивается на «вишневый стук». «Вишневый стук» – звучит почти поэтично, но на самом деле это довольно мерзкое занятие. Ты стучишь в дверь и убегаешь до того, как хозяин успеет открыть. И это лишь на первый взгляд выглядит как невинный розыгрыш. Но – смысл в том, чтобы довести свою жертву до ручки: кто это был? Ветер? Шкодливый ребенок? Или, может быть, кто-то следит за тобой, проверяет, дома ли ты, чтобы ночью влезть через окно в твою спальню и перерезать тебе глотку? Почему из всех домой, он выбрал именно твой дом?

Да уж, «вишневый стук» – штука ужасно неприятная.

Или во всем виноват Росс Уилкокс? Если бы он не тискал Дафну прямо у меня на глазах, я, может быть, просто свалил бы домой, едва услышав о «вишневом стуке». Я, может быть, не стал бы хвастаться, рассказывать историю о том, как мой двоюродный брат Хьюго однажды привязал конец хлопковой нити к дверному молотку и довел своих соседей до безумия бесконечным стуком в дверь с безопасной дистанции.

Уилкокс отмахнулся.

– Он увидит нить.

– Не увидит, – огрызнулся я. – если мы используем черную нить и будем отпускать ее после каждого стука, так, чтобы она стелилась по земле.

– Откуда ты знаешь это, Тэйлор? Сам-то ведь никогда ничего такого не делал.

– Еще как делал! Когда был в гостях у двоюродного брата. В Ричмонде.

– В Ричмонде? Где это, млять, вообще?

– Практически в Лондоне. Было очень весело.

– Должно сработать. – Сказал Плуто Новак. – Самое сложное: привязать нить.

– Для этого нужны яйца. – На Дафне были облегающие джинсы.

– Да ну, – я махнул рукой. – Проще простого.

На самом деле это совсем непросто – привязать хлопковую нить к дверному молотку, когда одно неловкое движение означает смерть. Мистер Блэйк смотрел девятичасовые новости – диктор рассказывал о войне в Бейруте. Из открытого окна пахло жареным луком. Говорят, у мистера Блэйка есть пневматическая винтовка. Он работал в Ворчестершире на фабрике по производству шахтерского оборудования, но потом его уволили, и с тех пор он бездельничает. Его жена умерла от лейкемии. У него есть сын, Мартин, ему где-то двадцать. Однажды ночью (если верить Келли Моран) они сильно поругались, и с тех пор Мартина никто не видел. Говорят, он пару раз присылал письма: одно – с буровой вышки где-то в северном море, другое – с консервного завода на Аляске.

Короче, когда речь зашла о том, чтобы привязать нить к дверному молотку, все пацаны дружно слились, и, услышав, что это готов сделать я, они были чертовски впечатлены. Но мои пальцы дрожали, пока я пытался завязать узел вокруг латунной львиной головы.

Готово.

У меня пересохло в горле.

Предельно осторожно я опустил молоток.

Самое главное теперь – не паниковать и не думать о том, что мистер Блэйк и мои родители сделают со мной, если узнают.

Я отступал, разматывая клубок ниток, стараясь двигаться медленно, так, чтобы не шуршать гравием под ногами.

Столетние деревья во дворе у мистера Блейка отбрасывали тигровые тени.

Ржавые петли ворот скрипнули, словно стекло, вот-вот готовое треснуть.

И вдруг я услышал как грохнуло, открываясь, окно. Я увидел дуло винтовки, и дробь угодила мне в шею.

Звук телевизора резко стих, и я понял, что окно на самом деле захлопнулось, а не открылось. И в шею мне попала совсем не дробь, а какая-то букашка.

– Ты бы видел свою морду, когда окно закрылось, – начал ухмыляться Росс Уилкокс, стоило мне вернуться на детскую площадку. – Небось в штаны наложил, а?

Но никто не поддержал его.

– Ну, он хотя бы сделал это, Уилкокс. – Сказал Пит Рэдмарли.

– Угу, – Гилберт Суинярд сплюнул, – кишка у него не тонка.

– Отличная работа, Джейс! – Сказал Дин Моран.

Я послал Дафне телепатический сигнал: а вот твой дебильный бойфренд зассал.

– Ну что, начнем танцы, малыши? – Плуто Новак встал со своей стороны детских качелей, и Моран грохнулся на землю и откатился прямо в грязь с хлюпающим звуком. – Давай нить, Джейсон (впервые он назвал меня «Джейсон», а не «Тэйлор» или «ты»). Пора преподать урок этому дрочиле.

Польщенный его тоном, я передал ему клубок.

– Эй, я хочу быть первым, Плут. – Сказал Пит Рэдмарли. – Это мои нитки.

– Ой, не гони, а? Ни хрена они не твои, ты стащил их у своей бабули. – Плуто Новак разматывал клубок пока взбирался на горку. – И вообще это серьезное дело, здесь нужно мастерство. Готовы?

Мы кивнули и замерли в невинных позах.

Плуто Новак слегка потянул за нить и осторожно отпустил.

Латунный лев ответил нам. Раз, два, три.

– Мастерство, – сплюнул Плуто. (немного его «мастерства» попало на меня).

На площадке повисла тишина, такая густая, что хоть ножом режь.

Плуто Новак, Суинярд и Рэдмарли переглянулись. И посмотрели на меня, так, словно я был одним из них.

– Да? – мистер Блэйк появился в прямоугольнике желтого света. – Кто здесь?

Это, думал я, пока моя кровь закипала в жилах, может плохо кончиться.

Мистер Блэк вышел на порог.

– Здесь кто-нибудь есть? – Он смотрел на нас.

– …отец Ника Юи продает старый Сузуки Тома Гранту Берчу… – говорил Пит Рэдмарли таким тоном, словно мы тут уже давным-давно сидим и общаемся.

– Берчу? Этому калеке?

– Сломанное запястье еще не делает человека калекой. – Сказал Суинярд.

Уилкокс, к моему удовольствию, не решился ответить на это.

Все это время мистер Блэк не сводил с нас своего испепеляющего взгляда. Наконец, он вернулся в дом.

Как только дверь за ним захлопнулась, Плуто Новак фыркнул:

– Да он, мля, в бешенстве.

– … в бешенстве. – Эхом отозвался Дин Моран.

Дафна Маддэн закусила нижнюю губу и покосилась на меня с едва заметной улыбкой.

Я привяжу пятьдесят нитей к пятидесяти дверным молоткам,мысленно сообщил я ей, только скажи.

– Гребаный мудила. – Буркнул Росс Уилкокс. – Он слеп, как чертов крот. Он же стоял на этой нитке.

– Да откуда ему знать, что там нить? С чего бы он начал ее искать? – Сказал Гилберт Суинярд.

– Дай мне попробовать, Плут. – Сказал Рэдмарли.

– Ни за что, Питти. Я сам еще не наигрался. Раунд два.

Молоток ударил раз, два –

Дверь тут же открылась, хлопковая нить выскользнула из рук Плуто Новака и упала на забетонированный пол площадки под качелями.

– Слушай, ты… – Рявкнул мистер Блэйк, обращаясь к несуществующему хулигану – никто не стоял у него в пороге и не дрожал от ужаса.

У меня было странное ощущение, что сейчас – это совсем не «сейчас».

Мистер Блэйк выбежал в сад, стараясь отыскать спрятавшегося в кустах мальчишку.

– И сколько Юи попросил за свой мотоцикл? – Спросил Суинярд у Пита Рэдмарли невинным голосом.

– Не знаю. – Сказал Рэдмарли. – Пару сотен, я думаю.

– Двести пятьдесят. – Встрял Моран. – Келли слышала разговор Исаака Пая с Барсуком Харрисом в баре «Черный лебедь».

Мистер Блэйк направлялся к нам (я старался не смотреть на него, и надеялся, что он меня не знает)

– Джайлс Новак. Я должен был сразу догадаться. Хочешь провести еще одну ночь в Аптонском КПЗ, а?

Уилкокс точно сдаст меня с потрохами, если дело дойдет до полиции.

Плуто Новак перегнулся через край горки и смачно харкнул.

– Ты маленький кусок дерьма, Джайлс.

– Это вы мне? Я думал, вам нужен тот пацан, который только что постучал в вашу дверь и сбежал.

– Не пудри мне мозги! Я знаю, это был ты.

– Я? По-вашему, я запрыгнул на эту горку прямо с вашего порога в один гигантский прыжок?

– Ну, и кто же это был, если не ты?

Плуто Новак презрительно усмехнулся.

– Кто был где?

– Отлично! – Мистер Блэйк сделал шаг назад – к своей двери. – Я вызываю полицию.

Плуто Новак скорчил рожу и заговорил карикатурным голосом, изображая мистера Блэйка: «Алло, полиция? Это Роджер Блэйк. Да, знаменитый безработный недотепа из Блэк Свон Грин, который любил избивать своего сына. Послушайте, мне нужна ваша помощь, офицер, тут какой-то мальчишка все время стучит в мою дверь и убегает. Нет, я не знаю, как его зовут. Нет, я не видел его, но это не важно – я хочу, чтобы вы приехали и арестовали его. Его надо хорошенько отметелить полицейской дубинкой по хребту. И я хотел бы сделать это сам, если вы не против».

То, что моя идея с хлопковой нитью привела ко всему этому, было ужасно.

– Твой папаша закончил жизнь в сточной канаве, – сказал мистер Блэйк ядовитым голосом, – и ты, похоже, тоже туда стремишься.

Моран чихнул – и целая бомба соплей вырвалась у него из ноздрей.

Вот реальная история жизни Джайлса «Плуто» Новака. Прошлой осенью учитель рисования мистер Данвуди пригласил тогдашнюю девушку Новака Колетт Турбот в свой Клуб Художников. В этот клуб можно было попасть только по приглашению учителя. Когда Колетт пришла, оказалось, что он пригласил только ее – они были вдвоем. Он сказал ей, что хочет сделать несколько фотографий – она должна позировать топлесс. Колетт отказалась. Тогда Данвуди сказал ей, что если она будет так бездарно транжирить подарки судьбы, то испортит себе будущее – выйдет замуж за дебила и будет до конца жизни работать кассиршей в продуктовом. Колетт просто ушла. На следующий день Плуто Новак появился на школьной парковке. С ним был его друг из Аптона, они взяли «Ситроен» мистера Данвуди и перевернули его. Собралась толпа.

– ЕСЛИ СКАЖЕШЬ КОМУ-ТО, ЧТО Я СДЕЛАЛ, Я РАССКАЖУ ВСЕМ, ПОЧЕМУ Я ЭТО СДЕЛАЛ. – Проорал Плуто в окно учительской.

Люди часто говорят: «плевать!». Но у Плуто Новака все немного иначе: «плевать!» – это первая заповедь в его личной религии.

Ну, в общем, мистер Блэйк успел сделать лишь пару осторожных шагов к своей двери, прежде чем Плуто Новак настиг его.

– Если говоришь так о чьем-нибудь отце, будь готов ответить за свои слова, Роджер. Давай-ка поговорим по-мужски. Ты и я. Здесь и сейчас. Или ты испугался? Мартин говорил, что у тебя талант избивать непослушных подростков.

– Ты, – когда мистер Блэйк снова заговорил, в его голосе звенела истерика. – Ты ни хрена не знаешь.

– Я – нет. Но Мартин-то все хорошо знал, а?

– Я его даже пальцем не тронул ни разу.

– Нет, не пальцем. – Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что голос этот принадлежит Дину Морану. – Тебе больше нравится бить кочергой, завернутой в наволочку, не так ли? (С Мораном никогда не знаешь, чего ожидать) Она синяков не оставляет.

– Славные были деньки, а, Родж? – Подхватил Плуто.

– Сраные недоноски! – Мистер Блэйк широким шагом направлялся к своему дому. – Полиция быстро с вами разберется…

– Мой старик много накосячил по жизни, я не отрицаю этого, – Крикнул Плуто ему вслед, – но он никогда не делал со мной того, что ты делал с Мартином!

Мистер Блэйк скрылся в своем доме. Дверь захлопнулась со звуком, похожим на выстрел.

Я уже давно пожалел о том, что рассказал ребятам насчет хлопковой нити.

Новак вернулся на площадку, довольный собой.

– Неплохо ты его приложил, Моран. Я собираюсь в «Черный лебедь», поиграть в «Астеройды». Вы со мной?

Приглашал он, естественно, только Рэдмарли и Суинярда. Оба ответили: «конечно, Плут». Уходя, Новак кивнул мне: «отличная работа».

– Подождите, Блэйк ведь по-любому найдет нить утром. – Сказал Уилкокс.

Новак плюнул в яркую, словно отполированную летом, июньскую луну.

– Вот и отлично. – Сказал он.

***

Перемены в школе – довольно неприятная штука. Если во время перемены ты сидишь один – значит ты лузер. Если попытаешься влезть в разговор с крутыми пацанами, типа Гарри Дрэйка и Дэвида Окериджа, рискуешь нарваться на унизительный вопрос: «че те надо?» А если будешь общаться с неудачниками вроде Флойда Челеси или Николаса Брайара, то и сам заработаешь репутацию неудачника. Можно, конечно, потусить в раздевалке с девчонками, вроде Аврил Бреддон, но это тоже – спорное решение. Конечно, с девчонками тебе не надо постоянно думать о своей репутации и, плюс, от них гораздо лучше пахнет. Но и здесь есть проблема – могут пойти слухи, что у вас отношения, и тогда повсюду – на партах и на досках – начнут появляться сердечки с вашими инициалами внутри.

Обычно, я провожу перемены, шагая туда-сюда по коридорам, стараясь выглядеть так, словно у меня куча дел и мне действительно есть куда идти.

Но сегодня все было иначе. Ко мне весь день подходили ребята из параллельных классов. Они хотели знать, правда ли, что я привязал хлопковую нить к дверному молотку Роджера Блэйка. Репутация крутого парня – это круто. Но лишь до тех пор, пока об этом не узнают учителя. Поэтому я старался быть осторожным в высказываниях: «ну, знаешь ли, не стоит верить всему, что слышишь». Это был очень ловкий ход. Отвечая так, я как бы подразумевал: «Естественно, это правда, но с чего ты взял, что я собираюсь обсуждать это с тобой?»

– Круто. – Отвечали мне. Я чувствовал себя звездой.

В кондитерской за кассой стоял Нил Броус (он попал сюда, получив специальное разрешение, убедив мистера Кемпси, что хочет познать азы бизнеса). Нил Броус на протяжении всей четверти упорно не замечал меня, но сегодня он спросил:

– Что будешь, Джейс?

Его внезапное дружелюбие сбило меня с толку, и я несколько секунд молчал.

– «Сникерс»?

Батончик «Сникерс» полетел мне прямо в лицо. Я поднял руку, чтобы остановить его, и неожиданно поймал – батончик лег в мою ладонь идеально – все это получилось очень ловко, словно я так и задумывал.

Все ребята в кондитерской видели это.

Нил Броус показал большим пальцем себе за спину, в сторону кассы. Когда я протянул ему 15 пенни на ладони, он хитро улыбнулся и сжал мою ладонь в кулак. Это выглядело так, словно он взял деньги, хотя на самом деле монетки остались у меня. Он захлопнул кассовый аппарат раньше, чем я успел сказать что-либо.

Это была самый вкусный «Сникерс» в моей жизни. Никогда еще нуга не была такой сладкой и тянучей, а арахис – хрустящим и поджаренным.

Потом появились Дункан Прист и Марк Бадбери с теннисным мячом.

– Сыграем в вышибалу? – Спросил Марк с таким видом, словно мы дружим с рождения.

– Окей. – Сказал я.

– Окей. – Повторил Дункан. – Игарть в вышибалу втроем гораздо лучше.

Уроки рисования у нас ведет мистер Данвуди, тот самый, чью машину год назад перевернул Плуто Новак. Мистер Никсон тогда заступился за Данвуди, чтобы спасти репутацию школы – и, по мнению Джулии, чтобы просто замять скандал. Так и вышло – история просто угасла: вандализм сошел с рук Плуто Новаку, и пока изувеченный «Ситроен» находился в ремонте, мистера Данвуди до школы подвозила мисс Гилвер. Они с ней – отличная пара. Оба одинаково ненавидят людей.

Лицо мистера Данвуди – это нечто! Большую его часть занимает нос. Или скорее – носищ-ще! От него всегда пахнет «Нафтизином» и другими лекарствами против насморка. И еще – только другой заика, вроде меня, может заметить его короткие паузы перед словами на букву «Т». В кабинете рисования по какой-то необъяснимой причине всегда пахнет глиной, хотя мы никогда ничего из глины не лепим. Мистер Данвуди использует печь для обжига в качестве кладовки – хранит там всякое барахло; а в фотолабораторию вообще дозволено входить только членам Клуба Искусств. Из окон кабинета видно игровые площадки, поэтому парты рядом с окнами всегда занимают только крутые мальчишки. Альтаир Нортон сегодня занял одно место для меня. Солнце было похоже на огромный желтый воздушный шар, накачанный горячим воздухом. Оно освещало мое идеальное утро.

Сегодняшний урок был посвящен «Золотому сечению». Мистер Данвуди сказал, что грек по имени Архимед давным-давно придумал, в каком месте на картине лучше всего рисовать дерево и горизонт. Мистер Данвуди показал нам, как найти Золотое Сечение, используя закон пропорции и линейку, но никто из нас так и не понял, зачем это нужно, даже Клайв Пайк. Мистер Данвуди как всегда устало вздохнул, на лице его было написано: «эх, на что я трачу лучшие годы своей жизни?». Он зажал переносицу пальцами, потом помассировал виски.

– Четыре года в Королевской Академии Искусств. И ради чего? Ради карандашей и линеек.

В своем пенале я нашел записку. Я прочитал ее, и стены комнаты поплыли у меня перед глазами.

«Кладбище. Сегодня. 8 вечера. Призраки».

Одна цифра и четыре слова – они изменили мою жизнь.

Когда тебе тринадцать, ты не воспринимаешь школьные банды всерьез. Они все игрушечные, как конструктор Лего. Но Призраки – это настоящее тайное общество. Отец Дина Морана говорил, что Призраки были основаны много лет назад фермерами. Это был своего рода тайный профсоюз. Если работодатель не хотел выплачивать задолженность по зарплате, Призраки выходили на тропу войны и добивались справедливости. Когда-то большинство мужчин в Блэк Свон Грин были членами этого общества. С тех пор многое изменилось, и лишь одно осталось неизменным – статус закрытого клуба. Настоящий Призрак никогда не говорит о Призраках. Мы с Мораном подозревали, что Суинярд и Рэдмарли – Призраки, а Плуто Новак наверняка – их лидер. Росс Уилкокс хвастался тем, что он один из них, – а это значит, что он врал. Джон Туки – точно Призрак. Однажды какой-то скинхэд толкнул его на дискотеке в Малверн Линк. И в следующую пятницу двадцать Призраков, включая Тома Юи, приехали на дискотеку на великах и мотоциклах. О том, что случилось дальше, ходит много слухов, но все истории имеют один конец – скинхэда заставили лизать ботинки Джона Туки.

И это лишь один из многих известных случаев. А их – сотни.

Мой храбрый поступок вчера вечером, должно быть, впечатлил нужных людей. Плуто Новака, например. Но кто подкинул записку? Я положил ее в карман и просканировал класс, пытаясь выяснить – кто? Нет, не Гарри Дрэйк и не Нил Броус. Дэвид Океридж и Дункан Прист популярны, но они живут далеко: один – в Касл-мортоне, второй – в Корс Лоун. А Призраки – это люди из Блэк Свон Грин.

Девушки десятиклассницы пробежали под окнами – они тренировались перед Днем Спорта. Сиськи Люси Снидс прыгали под кофтой, как мячики.

Какая разница, кто подкинул мне записку? – Думал я, разглядывая прекрасные маленькие груди Дафны Маддэн. – Главное, что она у меня.

– Я просто мечу бисер перед свиньями. – Ворчал мистер Данвуди, закапывая «Нафтизином» свои бездонные ноздри. – Бисер перед свиньями.

Когда я пришел домой, мама болтала с тетей Эллис по телефону, и все же отвлеклась и махнула мне нежно рукой. Телек был включен, но в беззвучном режиме – показывали теннисный турнир Уимблдон. Лето рвалось в наш дом сквозь открытые окна и двери. Я достал из холодилника бутылку газировки и наполнил два стакана – для меня и для мамы.

– Ах, какого заботливого сына я вырастила. – Сказала она, когда я поставил ее стакан на тумбочку рядом с телефоном.

Мама купила шоколадного печенья «Мэрилэнд». Оно фантастически вкусное – просто тает во рту. Я взял пять штук, поднялся к себе, переоделся, развалился на кровати, съел печеньки, поставил пластинку группы ELO «Mr Blue sky» и прослушал ее раз пять или шесть, пытаясь угадать, какое испытание Призраки припасли для меня. Обряд посвящения всегда начинается с испытания: переплыть озеро в лесу, спуститься на дно Свиного карьера, или ночью ползком пересечь задние дворы. Какая разница? Я все сделаю. Если я стану Призраком, каждый мой день будет таким же эпичным, как сегодняшний.

Пластинка замолчала. Я продолжал думать о будущем испытании, слушая полуденный уличный шум.

Спагетти Болоньезе – это блюдо, состоящее из фарша, макарон и кетчупа. Обычно. Но сегодня мама приготовила Болоньезе, сверяясь с настоящим итальянским рецептом – а ведь сегодня даже не праздник. Мы с отцом и Джулией по очереди угадывали ингредиенты. Вино, баклажаны (на вкус, как резина, но в этот раз это было довольно приятно, и от них совсем не тянуло блевать), грибы, морковь, красный перец, чеснок, лук, тертый сыр и эта красная кирпичная пыль, которую называют «паприка». Отец рассказал нам, что раньше специи ценились так же, как ценится золото или нефть в наши дни. Клиперы и шхуны везли тонны специй из Джакарты, Пекина и Японии. В те дни, сказал отец, Голландия была так же сильна, как СССР сегодня. Голландия! (иногда мне кажется, что не самом деле мальчишки не вырастают, не становятся мужчинами; они просто продолжают жить внутри взрослого тела. И бывает, что ты прямо видишь мальчишку говорящего внутри тела взрослого.) Джулия рассказывала о своей работе в офисе юриста в Малверне. Она устроилась туда на лето. Работа простая: сортировать документы, отвечать на звонки, печатать письма. Она копит деньги, чтобы в Августе отправиться с Эваном в путешествие по Европе. Есть такая карточка interrail – ты платишь 175 фунтов и можешь пользоваться любым поездом в Европе бесплатно в течение месяца. Встречать рассвет в Акрополе. Смотреть на луну на берегу Женевского озера.

Это клево.

– Вы ни за что не поверите, кого я встретила у Пенелопы Мэлроуз сегодня. – Сказала мама.

– Ох, я совсем забыл спросить. – Отец в последнее время очень старался хорошо себя вести. – Тебе понравилось? Кто там был?

– Было неплохо – но Пэнни пригласила только Ясмин Мортон-Бэггот.

– «Ясмин Мортон-Бэггот»? Это звучит, как имя вымышленного персонажа.

– Она – не вымышленный персонаж, Майкл. Она была на нашей свадьбе.

– Да?

– Угу. Пэнни, Ясмин и я – в колледже мы были лучшими подругами. Мы были неразделимы.

– Слабый пол, Джейсон. – Отец коварно кивнул мне. – Они никогда не охотятся в одиночку. Только группами.

Я улыбнулся в ответ.

– Точно, пап, – заметила Джулия, – отличие от не-слабого пола, который так не делает.

Мама вернула разговор в нужную колею:

– Ясмин подарила нам бокалы из венецианского хрусталя.

– А-а-а, эти странные штуки? Заостренные, их все время приходится держать в руках, потому что у них нет основания, и ты не можешь просто поставить их на стол? Мы до сих пор храним их?

– Честно говоря, я немного удивлена, что ты так плохо помнишь ее. Она очень эффектная женщина. Она была замужем за – Берти – полупрофессиональным гольфистом.

– Была? – Отец был впечатлен. – «Была»?

– Да. Свой переход в профессиональный спорт он отметил тем, что бросил Ясмин ради дамочки-психотерапевта. И обнулил их общие банковские счета. Оставил бедную Ясмин ни с чем.

– И он смеет называть себя мужчиной? – Сказал отец голосом Клинта Иствуда.

– Но, как говорится, нет худа без добра. Она занялась дизайном интерьеров.

Отец втянул воздух сквозь зубы.

– Рискованное занятие.

– Ее первый магазин в Мэйфэре стал настолько популярен, что она открыла еще один в Батсе в том же году. Она не из тех, кто хвастается своими связями, но ходят слухи, что она делала заказы для королевской семьи. Сейчас она гостит у Пэнни, хочет открыть третий магазин в Челтэнгэме. Она нашла очень просторное помещение и хочет даже устраивать там выставки. Но сейчас все заморожено на время, ее подвели менеджеры.

– Персонал! Всегда самая непредсказуемая величина в уравнении. Я недавно сказал Дэнни Лоулеру, что если…

– Ясмин предложила мне работу.

Повисла удивленная тишина.

– Фантастика! – Воскликнула Джулия. – Мам, это же просто прекрасно!

– Спасибо, милая.

Губы отца растянулись в улыбке.

– Это действительно радостная весть, Хелен.

– Опыт у меня есть. Я ведь вела бутик Фрэды Хэнбрук в Челси целых восемнадцать месяцев.

– Тот маленький магазинчик, где ты работала после колледжа?

– У мамы фантастическое чувство вкуса, – сказала Джулия отцу. – Она чувствует цвета, ткани и вообще все, что связано с дизайном. И она прекрасно ладит с людьми. Она очарует любого клиента и заставит его купить все, что ей угодно.

– С этим никто и не спорит! – Отец шутливо вскинул руки, как бы сдаваясь. – Я уверен, что эта Ясмин Тартон-Биггот не стала бы…

– Мортон-Бэггот. Ясмин Мортон-Бэггот.

– … не предложила бы тебе эту работу, если бы у нее были какие-то сомнения, но…

– Ясмин – прирожденный предприниматель. Она всегда очень тщательно подбирает персонал.

– И… что ты… решила?

– У меня есть время до понедельника. Она позвонит, чтобы узнать мое решение.

От церкви Святого Гавриила донесся колокольный звон.

– Я надеюсь, это не какая-нибудь финансовая пирамида, Хелен?

– Это галерея, дизайн интерьеров, Майкл.

– Но ты обсудила денежный вопрос? Тебя ведь не посадят на процент от продаж?

– Ясмин платит зарплату так же стабильно, как и боссы «Гренландии». Я думала, что ты будешь рад дополнительному доходу. Тебе больше не придется тратить деньги на мои прихоти. Я смогу сама делать это.

– Я рад. Я очень рад. Конечно же, я рад.

Черные коровы появились в поле, прямо за нашим забором, недалеко от сада камней.