Текст книги "Никому ни слова"

Автор книги: Дэвид Розенфелт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 6

Рикардо Васкес не имел ни малейшего понятия о том, сколь значительной фигурой он стал. Сия неосведомленность была вполне объяснима, ибо тело Рикардо превратилось в сливочный соус, размазанный по всему Южному Джерси. Однако факт оставался фактом: в смерти своей он оказался гораздо важнее, чем в жизни.

За выяснение всего, что касалось личности Рикардо Васкеса, отвечал Карл Уайт, спецагент ФБР, прикомандированный к Министерству национальной безопасности США. До перехода в Бюро он несколько лет работал агентом под прикрытием на Полицейское управление Майами и в силу данного обстоятельства как никто другой подходил для такого задания. Он знал район, откуда приехал Васкес, и мог добыть любую нужную информацию. Толковый, сообразительный, почти не знающий страха, Уайт сделал неплохую карьеру в полиции. Профессиональный рост афроамериканцев был одним из целевых показателей Полицейского управления Майами, однако сам Карл считал, что его место в ФБР – там, где он может «сделать погоду» и получить «признание нации».

Злополучный взрыв вверг МНБ в состояние, близкое к панике, причем отнюдь не напрасно. Товар, перевозимый Васкесом, был не какой-то заурядной браконьерской взрывчаткой – такую штуку военные США использовали в Афганистане. Никто не знал, куда он направлялся со своим смертоносным грузом, но точно не в Афганистан, куда по шоссе Нью-Джерси не доедешь.

Карлу посулили любую помощь, за ним закрепили четырех агентов. За четыре дня, последовавших за взрывом, они перетряхнули жизнь Васкеса от рождения до самой смерти. Но все впустую.

Рикардо был мелким подонком с кучей связей с разного рода шпаной, но не с террористами. На роль стратега в заговоре он не годился никоим образом – парню элементарно не хватило б мозгов. Точь-в-точь как ни один террорист, если он не вконец тупой, не рискнул бы доверить Рикардо перевозку ценного и важного груза.

И все-таки взрывчатка у него была, и он ее куда-то вез. Такие вещи не сбрасывают со счетов. Однако Карл, как ни старался, не мог найти им сколь-нибудь разумного объяснения.

А это, как он слишком хорошо знал, было первым шагом к беде.

Каждый человек расслабляется по-своему, для Тима лучшим способом была игра в сквош. Сквош требовал энергии и концентрации, давая выход его соревновательной натуре, что означало пусть и краткое, но отвлечение от нежелательных мыслей.

Дэнни и Тим играли по субботам. Друзья были почти на равных, и их матчи неизменно проходили в упорной борьбе. Они встречались в Теннисном клубе в Энглвуде и имели постоянную бронь в восемь утра на четвертом корте.

Это был их первый матч со дня появления Кэшмана в жизни Тима, и он сознательно вкладывал в игру все силы. После одного особенно бескомпромиссного розыгрыша Дэнни опустил ракетку и расхохотался:

– Мы что, заключили пари и ты забыл мне об этом сказать?

– Ты о чем? – не понял Тим.

– Сегодня ты как с цепи сорвался. Остынь, а то схлопочешь инфаркт. Ты ведь уже старик.

– Я всего на неделю старше тебя, – ответил Тим, что было истинной правдой. – Хотя длиннее недели у меня еще не было.

Как правило, друзья играли три игры на победителя. На сей раз первые две игры Тим выиграл в рекордно короткий срок.

– Еще? – спросил он.

– Тебе мало моего унижения?

– Это я только начал.

Дэнни нацелился ракеткой в друга:

– Ты совершил ужасную ошибку, приятель. Ты меня разозлил.

Следующую игру Дэнни провел значительно интенсивнее, проиграв с чуть меньшим разрывом в счете.

– Ну как, еще? – спросил Тим.

–  No más, [2]2
  Здесь: Ну уж нет ( исп., примеч. пер.).


[Закрыть]– ответил тот, обливаясь потом и едва переводя дух.

Они уже собирались уходить, когда внимание Тима привлек какой-то предмет за прозрачной дверцей утопленной в задней стене корта ячейки. В ней игроки обычно оставляли деньги и прочие ценности на время матча. Тим и Дэнни никогда не пользовались ячейкой, поскольку переодевались и запирали вещи в шкафчике в раздевалке.

– Что это? – спросил Тим.

– Где?

Тим показал:

– Там. Там что-то лежит. Похоже на коробочку для ювелирных изделий.

Они подошли к стене, и Дэнни приоткрыл дверцу. На коробочке красовался логотип «Тиффани».

– Ты решил сделать мне предложение? Купил кольцо?

– Посмотри, там есть что-нибудь внутри? – спросил Тим.

Дэнни открыл коробочку. Недоумение на его лице сменил откровенный шок. Из горла исторгся внезапный крик.

– Что за… – начал Тим, но прервался на полуслове.

Коробочка упала на пол, и ее содержимое вывалилось наружу. Это было не кольцо, но кольцо вполне могло быть на нем.

Это был отрезанный человеческий палец.

За десять секунд минимум половина тех, кто находился в то утро в клубе, сбежались посмотреть, что же вызвало у Дэнни столь жуткий вопль. Стоило каждому из них увидеть палец, как его крик вливался в общий хор, привлекший всех опоздавших. К тому времени, когда полиция оцепила корт, на нем столпилось не менее тридцати человек, но ни один из них так и не осмелился дотронуться до пальца или коробки.

Тима и Дэнни препроводили в кабинет менеджера, где их уже ждал Стэн Маллинз, детектив полиции Энглвуда. Понимая, что будет дальше, Тим решил предвосхитить события:

– Как насчет того, чтобы подождать, пока сюда доберется Новак?

– Какой еще Новак? – не понял Маллинз.

– Из полиции штата. Тот, кто заберет у вас это дело.

Раздражение Маллинза было очевидным.

– Никто не заберет у меня это дело, – сказал он и повернулся к Дэнни: – Начнем с вас. Расскажите подробно, что здесь произошло. С самого начала.

Дэнни все еще трясло.

– Ну, мы закончили игру и…

Его ответ прервал звонок на сотовый детектива.

– Маллинз, – ответил тот.

Пауза.

– Но это же бред. Вы… да. Хотя это все равно бред.

Маллинз отключил телефон и, ничего больше не сказав, направился к двери.

– Я передам Новаку от вас привет, – пообещал ему вслед Тим.

Прошло около двадцати минут до прибытия Новака с Андерсом и еще два часа, прежде чем Тиму и Дэнни разрешили уйти. Допрашивали их порознь: к удивлению Тима, заниматься им Новак оставил Андерса. Андерс заставлял Тима повторять всю историю еще и еще, но, даже несмотря на это, Тим отстрелялся первым и ждал в кабинете, пока не приведут Дэнни.

Когда друзья вновь оказались вместе, Дэнни начал было излагать свой разговор с Новаком, но под недвусмысленным взглядом Тима тут же осекся.

– Тим, Новак пытается пришить тебе это дело, – выпалил Дэнни, стоило им сесть в машину.

Ничуть не удивившийся его словам, Тим кивнул.

– Что он говорил?

– Все, что ему хотелось знать, это оставался ли ты на корте один хотя бы ненадолго и не было ли у тебя с собой чего-то, куда можно спрятать коробочку для драгоценностей. Он надеялся, что я тебя подставлю.

– Тебе и не нужно было. Кэшман прекрасно с этим справляется.

– Тим, все это становится более чем странным. Думаешь, Кэшман следил за тобой в баре в ту ночь? Или ты просто оказался не в то время и не в том месте?

– Кэшману был нужен я. Для экспромта он знает обо мне слишком много. Возможно, он и Шейлу-то убил только для того, чтобы повесить все это на меня.

– Ты не должен молча сидеть и надеяться, что все рассосется само собой.

Тим пришел к такому же выводу, стоило ему лишь увидеть на корте палец.

– Я собираюсь нанять адвоката.

Секунду Дэнни молчал.

– Отличная мысль. Только будь осторожен. Огласка нам сейчас совсем ни к чему.

– Знаю.

– То есть я хочу сказать, что пока мой дядя прикрывает нас по полной программе, но, если придется, он отсечет этот сук в два счета. Помнишь тот прошлый раз?

Сенатор Коллинзуорт был страшно недоволен шумихой по поводу причастности Тима к смерти жены. Тогда Дэнни удалось успокоить дядю, а последующее оправдание Тима разрядило обстановку, но они были на волосок от краха.

– Дэнни, я не нанимаю агента по связям с прессой. Я нанимаю адвоката.

Дэнни свернул в проезд к дому Тима.

– У тебя есть на примете кто-нибудь, кто разбирается в таких делах?

Тим с удивлением увидел Иден, стоявшую перед подъездом.

– У меня – нет, – ответил он. – Но вот у нее, – Тим указал на Иден, – есть.

– Это еще кто? У тебя что, вторая жизнь и ты ее от меня скрываешь?

Но Тим не ответил. Он просто выбрался из машины и направился к Иден.

– Что ты здесь делаешь?

– Я слышала, что случилось в теннисном клубе. Это самая горячая новость дня.

– С моим именем в каждой строчке? – спросил Тим, чувствуя, как накатывает раздражение.

– Нет, но когда я услышала о… пальце… было несложно увязать одно с другим.

Он кивнул:

– Ладно. Пойдем наверх.

Уже в квартире Тим кратко обрисовал Иден то, что произошло.

– Мне нужно, чтобы ты позвонила брату, – закончил он. – Если это, конечно, удобно.

Она кивнула и прошла прямо к телефону. Уже через две минуты Тим был записан на прием на десять часов утра в понедельник. Иден записала на листке название фирмы и адрес.

Тим с удивлением прочитал.

– Твой брат работает на «Хаммонд, Симмонс и Кархер»?

Это была одна из самых крупных и престижных юридических фирм во всем Нью-Джерси.

– Да. Они пригласили его к себе в прошлом году – возглавить только что созданный отдел по уголовному праву, хотя, на мой взгляд, Ник не очень-то вписывается в их среду.

– Почему?

– Поймешь при встрече.

Когда Андерс вошел в кабинет Новака, у него на лице было то самое выражение. Новак определил его без труда: это значило, что у Андерса есть важные новости, хорошие или плохие.

– Скажи что-нибудь хорошее, – опередил его Новак.

– Хорошее?

– Да, в смысле прямой противоположности плохому.

– Мы получили результат анализа ДНК, – улыбнулся Андерс. – Теперь мы знаем, кто такая Шейла.

– И кто она?

Андерс открыл папку:

– Ее звали Кэрол Блэр. Шейла – ее второе имя. Она жила в Карсоне, штат Вайоминг, но часто уезжала и месяцами не появлялась дома. Поэтому никто ее и не хватился.

– А почему ее ДНК оказалась в базе?

Как правило, данные ДНК попадали в базу, лишь если человек имел проблемы с законом.

– Она имела судимость: вооруженное ограбление банка, на пару со своим мужем. Хотя «вооруженное» – это еще мягко сказано. У него была бомба, которую он грозился взорвать, если ему не выложат деньги. Их взяли три дня спустя, местные копы.

– То есть Шейла мотала срок?

– Нет. – Андерс пролистал папку. – Отделалась условным. Она и Роджер Блэр признали себя виновными. Суд был восемь месяцев назад: ее отпустили, а он получил три года.

– Всего-то? За ограбление и угрозу взорвать банк?

– Похоже, так. Не то что во времена суда Линча, а?

– Значит, муж ее все еще сидит?

– Ему перерезали горло. Через пару месяцев после посадки.

Новак улыбнулся:

– Седлай лошадей, напарник. Наш путь – на запад.

– Думаешь, Донован раскошелится на два билета на самолет? – Капитан Марк Донован славился своей прижимистостью. – Шейла из Вайоминга, а убили ее в Киннелоне. Мы влезаем в чужой огород.

– Когда я покончу с этим делом, он выложит нам билеты хоть на родео.

Пока Новак вышел переговорить с боссом, Андерс позвонил Киту Риверсу, правой руке сенатора Коллинзуорта, чтобы рассказать о Вайоминге и вновь открывшихся обстоятельствах.

Щупальца Коллинзуорта и Риверса тянулись повсюду, и им не составило большого труда добраться до Андерса, которому были предложены солидные компенсации в обмен на сведения о ходе расследования. Сперва Андерс колебался, но, будучи человеком рациональным, заключил, что большая часть информации никому не причинит вреда плюс он сам будет решать, делиться ею или нет, в каждом конкретном случае.

Информация о Вайоминге, по его мнению, была безвредной, и Андерс без колебаний связался с Риверсом. Отчет был закончен раньше, чем вернулся Новак с новостью о том, что Донован согласовал их командировку.

«Хаммонд, Симмонс и Кархер» размещались в собственном четырехэтажном здании из стекла и хрома в Риджвуде, у автострады номер 17. Тиму довелось видеть менее стерильные операционные в некоторых больницах. Но общее впечатление сводилось к уверенности, процветанию и богатству, чего явно и добивались владельцы фирмы.

Секретарша в приемной смотрелась так, словно шла в комплекте со зданием: безупречная внешность и образец деловитости. Пока Тим ждал, она, жонглируя телефонами, приняла четыре звонка, и тем не менее в течение трех минут Тим был препровожден в кабинет Ника Александера.

С трудом верилось, что офис Ника был частью того же здания. Здесь царил настоящий хаос: разбросанные повсюду бумаги, спортивные регалии, развешанные по стенам под самыми причудливыми углами, на столах – баночки из-под крем-соды и использованные палочки от мороженого. В отражениях зеркал и хрома комната выглядела лабиринтом, сварганенным из всевозможного хлама.

Ник был в пуловере, небрежно заправленном в джинсы, и кроссовках.

– Входите, не стесняйтесь, – пригласил он, когда они пожали друг другу руки. – Можете скинуть весь этот мусор со стула.

– О’кей. – Тим все еще колебался. – Спасибо, что согласились встретиться со мной так срочно.

– Без проблем. Любой друг Иден… Хотите чего-нибудь выпить? Диетическая пепси? – Он сунул руку в карман и вытащил нечто сероватого цвета. – Мятный леденец?

– Нет, спасибо.

– Душно здесь, да? Представляете, врубают отопление, а окна не открываются.

Тим кивнул:

– Во многих зданиях…

– Да-да, я знаю, и это меня бесит. В моем старом офисе окна круглый год были нараспашку. По запаху еды из китайского ресторана я всегда мог сказать, что сейчас десять утра. Помните тот эпизод из «Медового месячника», где Нортон определяет время по тому, когда запах китайского омлета проникнет в его окно?

– Боюсь, что нет.

– Серьезно? – искренне удивился Ник. – Это же классика.

– Надо посмотреть при случае. Итак, я здесь потому…

Однако Ник закончил предложение за него:

– …что полиция и конкретно детектив Новак считают, что вы убили двух человек.

Он отвинтил крышку у бутылки воды и протянул Тиму.

– Откуда вам это известно? – спросил Тим. – Иден вам рассказала?

– Нет. Я навел кое-какие справки. Поверьте, это не такой уж большой секрет.

– При всем моем уважении к вам, я вас пока не нанимал.

– При ничуть не меньшем уважении к вам, – улыбнулся Ник, – я пока и не соглашался брать вас к себе в клиенты. Не сомневайтесь, я никому не говорил, что интересуюсь этим делом с профессиональной точки зрения. По правде сказать, на данный момент все как раз наоборот.

Тим кивнул:

– Простите.

– Не стоит. Расскажите лучше свою историю, и как можно подробнее.

Этим Тим и занимался следующие полчаса, а наводящие вопросы Ника выявляли новые детали и свежую перспективу. Уже скоро Тим сделал вывод, что Ник гораздо умнее, чем ему показалось вначале. Раньше, когда Тим пересказывал свою историю другим людям, в нем преобладали такие эмоции, как разочарование и тревога, сейчас же он чувствовал растущий гнев по поводу того, что с ним происходит. К моменту, когда Тим закончил, он уже твердо знал, что без помощи ему не обойтись.

– А теперь расскажите мне о своей жене, – попросил Ник.

– Зачем? Она не имеет к этому никакого отношения.

Ник покачал головой:

– Еще как имеет. Именно ее смерть – причина, по которой Новак не дает вам покоя. А Новак – это тот человек, от которого мне предстоит вас защищать, следовательно, я должен знать все, что, как ему кажется, знает он.

– Конечно. Просто меня раздражает, когда о смерти Мэгги начинают говорить как об уголовном деле.

Тим пересказал события того ужасного дня – все, что смог вспомнить, – и о своих отношениях с Новаком.

– Лишь после проверки на детекторе лжи меня оставили в покое. «Говорящие головы» в телевизоре тоже перестали болтать.

Ник засмеялся:

– Я, кстати, был одной из тех «говорящих голов», каким-то образом попал в список адвокатов, кому они все время звонят.

– А я так и не видел ни одного репортажа. Что вы тогда говорили?

– Не помню. Я ведь абсолютно ничего не знал о том деле. Но это мне никогда не мешало; я просто бормочу что-нибудь о презумпции невиновности и неувязках в обвинительном заключении. Вы все мне рассказали?

– Вроде бы да. Но у меня вопрос. – Тим кивнул в сторону остальных кабинетов. – Просто вы как-то совсем не вписываетесь во все это.

Ник улыбнулся:

– Месяцев восемь назад здешним умникам пришло в голову, что пора влезть и в уголовное право; возможно, потому, что большая часть их корпоративных клиентов – воры. Они решили нанять лучшего из лучших, завалили меня деньгами и дали полную автономию.

Тим рассмеялся:

– Вижу, дресс-код на вас не распространяется.

– Но-но, когда я в суде, я одет с иголочки. И моя задача – чтобы вы меня таким никогда не увидели.

– То есть вы беретесь за мое дело?

Ник ненадолго задумался.

– Я подготовлю текст договора, в том числе и по структуре моего гонорара. У вас есть деньги? Кто-то ведь должен платить за весь этот хром.

– Деньги не проблема.

– Вот и отлично. Если вы подпишете договор, я – ваш адвокат.

– Вы уже мой адвокат.

– За это и выпьем, – ответил Ник, салютуя бутылочкой воды.

ГЛАВА 7

Карсон, штат Вайоминг, оправдал ожидания Новака и Андерса, даже более чем. Полторы тысячи жителей были рассредоточены по территории размером с Манхэттен, а единственным, что хоть как-то подходило под определение «высотка», был шалаш в кроне дерева, построенный местной детворой. Одна половина населения городка занималась сельским хозяйством, другая же работала в Лэмпли, тюрьме в двадцати милях от Карсона, вверяя экономику своей малой родины во власть погоды и уровня преступности в штате.

Новак с Андерсом добрались до места в четыре часа дня. Датчик наружной температуры в их взятом напрокат авто показывал минус тринадцать – щедрый подарок для этих мест. В сравнении с Карсоном Нью-Джерси казался какой-нибудь Гватемалой. На немощеной парковке перед отелем, больше напоминавшим убогую придорожную хибару, стояло четырнадцать автопоездов.

Детективы оставили сумки в крошечном гостиничном номере и тут же двинулись дальше. Ровно в пять они вошли в полицейский участок; здание из двух комнат сразу заставило их затосковать о просторной роскоши отеля. Все полицейские силы Карсона были на месте и состояли из секретарши, помощника начальника и самого начальника, Мэтью Дрю.

Если Новак и Андерс ожидали увидеть какого-нибудь сельского простофилю, то их ожидал сюрприз. Шеф Дрю был опытным полицейским, одиннадцать лет проработавшим в Управлении полиции Рино.

– Здесь хорошее, спокойное местечко для жизни, – сказал Дрю после приветствий. – Полагаю, вы, парни, прибыли, чтобы все это изменить?

Новак улыбнулся:

– Нет… Мы просто выполняем свою работу. А ездить по хорошим местам – одна из дополнительных льгот.

Новак заранее послал Дрю нужную информацию, включая и портрет Кэшмана.

– Я поспрашивал у людей, – сказал Дрю. – Никто этого парня здесь никогда не видел.

– А жертва? – спросил Новак. – Что вы можете сказать о ней?

– Родилась и выросла здесь. Немного бешеная, по нашим меркам, но без особых проблем. В девятнадцать уехала в Лос-Анджелес, хотела стать официанткой.

– Когда она вернулась? – спросил Андерс.

– Года два назад. Вместе со своим дружком.

– Роджером Блэром?

Дрю кивнул:

– Точно. Они поселились в трейлере, милях в пяти отсюда. Всегда держались особняком. Он устроился автомехаником, но в основном зарабатывал на хлеб тем, что пускал все на воздух.

– В смысле?

– Он был подрывником, научился этому в армии. Поразительный человек: дайте ему стакан воды и тюбик геля для волос, и он превратит в пепел всю Южную Дакоту.

– То есть это был его бизнес? – спросил Новак.

– Вы удивитесь, когда узнаете, где только не используют взрывчатые вещества. Ирригация, расчистка земли, снос всяких ненужных строений. На мой взгляд, дела у парня шли очень даже неплохо.

– А чем занималась она?

– Она была у него кем-то вроде помощника. Типа как он шеф-повар, а она подносила ему ингредиенты.

– Как вышло, что они так легко отделались? – спросил Новак. – У вас тут в Вайоминге что, вооруженное ограбление идет за мелкое хулиганство?

Дрю пожал плечами:

– Меня самого это удивило. Судья сказал, что это их первое преступление плюс никто не пострадал. Возможно, на него надавили, но я понятия не имею кто.

– Чем занималась его жена, когда Блэра посадили?

– Не знаю, – покачал головой Дрю. – Но что бы это ни было, занималась она этим не здесь. По моей информации, никто ее больше не видел с тех самых пор.

Еще около часа они забрасывали Дрю вопросами, но так и не продвинулись ни на шаг к убийце Шейлы.

– Вы знаете начальника тюрьмы в Лэмпли? – спросил Новак.

– Конечно. Его зовут Лютер Маршалл. Я с ним очень близко знаком.

– Можете устроить нам встречу?

Дрю кликнул свою секретаршу:

– Эй, Брайна, городские интересуются, могу ли я устроить им встречу с Лютером.

Та рассмеялась:

– Как сказать. Вы, парни, любите пиво?

– Иногда, – ответил Новак.

– Вечером мы с Лютером собирались попить пивка, – пояснил Дрю. – Если прихватите свои столичные кошельки – милости просим.

Путь до Монтклера занял три четверти часа, хотя, если бы Дэнни мог выбирать, на него ушло бы дней пятьдесят. Дэнни был вызван на встречу с дядей: сенат ушел на каникулы и Коллинзуорт почти на месяц вернулся в свое поместье.

Приглашение пришло в форме телефонного звонка от Кита Риверса, главного помощника сенатора и его правой руки. Одно это уже не предвещало ничего хорошего. Когда Коллинзуорт хотел поделиться хорошей новостью, он поднимал трубку сам. Вторым знаком опасности было то, что Дэнни был приглашен «на коктейль», а не на ужин. Это значило, что все пройдет быстро.

Сенатор всегда называл свой дом «поместьем». В доме имелись кинозал, теннисный корт, бассейн и пара дорожек для боулинга. Третья жена дяди была в отъезде, и Дэнни, когда его провели в просторный кабинет Коллинзуорта, ничуть не удивился, увидев Риверса, скромно стоявшего сбоку от шефа.

– Дядя Фрэд, – с порога начал Дэнни, – как я рад тебя видеть!

Коллинзуорт сидел за письменным столом. Здесь он проводил большую часть времени, хотя Дэнни ни разу не видел на столе ни одного листка бумаги. То и дело сенатор прикладывался к бокалу шардонне, чем, по мнению Дэнни, он и занимался все двадцать четыре часа в сутки. Наблюдая по телевидению за выступлениями дяди в сенате, Дэнни подозревал, что бокал спрятан где-нибудь за кафедрой. Без него сенатор казался неодетым.

– Дэнни, мальчик мой, как приятно… общаться с тобой вот так.

– Для меня всегда удовольствие разговаривать с вами, дядя Фрэд.

– Это хорошо, потому что со мной можно запросто болтать обо всем, правда?

Дэнни кивнул:

– Очень легко.

– Тогда какого черта ты не сказал мне, что полиция подозревает твоего психопата партнера еще в одном убийстве?

– Он этого не делал. Он…

– Ах, значит, ты решил, что я забеспокоюсь, только если его осудят? Решил подождать присяжных и лишь тогда мне все рассказать?

– Простите, дядя Фрэд, но на этот раз все действительно курам на смех. Произошло убийство, а Тим просто знает, кто его совершил. Парень сам признался ему.

Сенатор отмахнулся от слов племянника:

– Я в курсе всей истории. Полиция не верит ни одному его слову, и я не могу их за это винить.

– Дядя Фрэд, клянусь, у них нет ничего на Тима. Потому что ничего и не может быть.

Дэнни знал, что объяснение предстоит не из легких: поговаривали, что сенатор всерьез подумывает выставить свою кандидатуру на ближайших президентских выборах, и на все, что имело хоть какой-то, пусть даже самый ничтожный, шанс расстроить эти далеко идущие планы, реакция была самой жесткой.

Коллинзуорт с грустью покачал головой, обращаясь к Риверсу:

– Жаль, что я питаю слабость к семье.

А затем – к Дэнни:

– Ты знал, что они установили личность убитой?

По молчанию Дэнни можно было понять, что он этого не знал.

Коллинзуорт решил скормить племяннику важную информацию, чтобы как следует напугать его, не раскрывая, естественно, личность Андерса как источника полученных сведений.

– Ты знал, что Новак с напарником сейчас в Карсоне, штат Вайоминг?

– Клянусь, это скоро кончится. Я знаю Тима как самого себя; он не мог никого убить.

– Позволь мне сказать тебе кое-что, сынок. Именно сейчас этот парень убивает твою карьеру.

«Черт нас дернул соглашаться платить за пиво» – это была первая мысль, пронесшаяся в мозгу Новака, когда он и Андерс вошли в «Большой амбар» – просторный зал с настоящими дровяными печками, стратегически расставленными так, чтобы посетителям было тепло.

Лютер Маршалл и Дрю сидели за столом, на котором уже «отдыхали» четыре пустые бутылки. Когда начальник тюрьмы встал пожать руку детективам, им показалось, что прошло не меньше двадцати минут, прежде чем тело Лютера – глыба под семь футов ростом и под три сотни фунтов весом – полностью распрямилось. Вряд ли, подумал Новак, тюрьме Лэмпли нужны охранники. Ни один заключенный не рискнет рассердить Лютера попыткой побега.

На поверку же Лютер Маршалл оказался отличным мужиком, общительным и дружелюбным. Выпивать с такими, как он и Дрю, было одним удовольствием – настолько, что к моменту, когда речь зашла о том, каким ветром копов с Восточного побережья занесло в такую дыру, как Карсон, внутри Лютера плескалось столько пива, что его с лихвой хватило бы на то, чтобы затопить средних размеров подвал.

Вообще-то именно Лютер поднял этот вопрос:

– Я слышал, вы, парни, хотели узнать о Роджере Блэре?

Новак кивнул:

– Все, что вы можете рассказать.

– Да я мало что могу рассказать, – пожал плечами Лютер. – В тюрьме он в основном держался особняком.

– Жена его навещала? – спросил Андерс.

– Пару раз, сразу после посадки. Кроме нее – никто.

– А как насчет телефонных звонков? Ему или от него?

– Трудно сказать. По тюремному телефону – точно ни одного, но у них там куча мобил, так что отследить просто нереально.

– Есть мысли, за что его могли убить? Или кто?

– Нет, но это точно был заказ. Исполнитель, возможно, даже не знал, кто ему заплатил.

Андерс достал фоторобот Кэшмана:

– Вам знаком этот человек?

Лютер пристально вгляделся в рисунок:

– Нет… не думаю.

Новак вынул из папки фотографию Тима:

– А как насчет этого?

Лютер посмотрел:

– Нет, этого я тоже не видел.

Новак почти убрал фото Тима обратно в папку, но Дрю вдруг выхватил снимок из рук детектива и положил обратно на стол.

– Я знаю этого парня.

– Откуда? – спросил ошеломленный Новак.

– Он был здесь, в Карсоне. В прошлом году.

Новак взглянул на Андерса, лицо его расплылось в довольной улыбке:

– Мир тесен, а?

Как только Дэнни закончил делиться с другом последними новостями, Тим тут же набрал номер Ника Александера.

– Думаю, у нас проблема, – сказал он в трубку. – Новак сейчас в Вайоминге. Убитая была оттуда.

– Как ее звали? – спросил Ник.

– Не знаю. Знаю лишь, что она из Карсона.

– Откуда вам это известно?

Тим помедлил.

– Я предпочел бы этого не говорить.

– Наверное, мне следовало объяснить все с самого начала. Мне не важно, что вы предпочли бы не говорить или говорить. Важно, чтобы вы говорили мне все, или у нас ничего не выйдет. Вы говорите, я слушаю, и дальше уже я становлюсь тем, кто не может об этом говорить; в противном случае я нарушаю правило о сохранении конфиденциальности.

– Я понял. Дядя Дэнни, моего партнера по бизнесу, – сенатор Коллинзуорт. Он рассказал своему племяннику, а Дэнни рассказал мне.

– Откуда Коллинзуорт получил эту информацию?

– Не знаю, – честно ответил Тим. – Но у него полно способов узнать практически все.

– Почему он интересуется этим делом?

– Он помог нашей компании получить заказ на строительство Федерального центра в Ньюарке. Если выяснится, что сенатор обеспечил работой убийцу и душегуба, для него это будет не самая лучшая реклама. Особенно в свете его планов баллотироваться на пост президента.

– Хорошо, давайте вернемся чуть-чуть назад. Вы сказали, что Новак в Вайоминге – это проблема. Почему вы так считаете?

– Карсон – маленький городок. Я был там в прошлом году. Просто мне кажется, что это еще одна из тех странных вещей, которые не могут быть совпадением.

– Что вы делали в Карсоне?

– В двадцати минутах от города есть карьер. Нам сообщили, что наши конкуренты берут там качественные стройматериалы. В нашем бизнесе очень серьезная конкуренция, так что приходится проверять практически все. Но, как оказалось, там не было ничего особенного – ни по камню, ни по цене. А потом кто-то испортил мою машину, и мне пришлось проторчать в Карсоне целый день, пока ее ремонтировали.

– То есть местные жители могут вас вспомнить?

– Кто-то – наверняка. Я обращался в полицию, и мы составляли протокол. Черт, это просто невероятно! Почему именно я?!

Ник задавался тем же самым вопросом. Следующие десять минут он подробно расспрашивал Тима о том, не произошло ли с ним в Карсоне еще чего-нибудь необычного.

– Нет, насколько я помню, – ответил Тим. – Я в основном сидел в номере гостиницы и, когда машина была готова, сразу же уехал. Насколько мне известно, они так и не нашли злоумышленника.

– И вы не помните никого, кто был бы похож на ту женщину с объявления?

Тим напряг память:

– Не думаю.

– А вы подумайте. Запишите все, что вы делали в тот день и с кем говорили. Все до мельчайших деталей.

– Вы считаете, нам следует из-за этого волноваться?

– Самое верное в таких делах – волноваться из-за всего.

Ровно в девять утра Новак с Андерсом вновь были в кабинете Дрю, чтобы задать несколько вопросов Брайне Келлер, его секретарше.

– Дайте-ка я попробую угадать, – сказала Брайна, прибыв на работу в девять пятнадцать и увидев уставившихся на нее Дрю, Новака и Андерса. – Никто из вас не смог разобраться, как сварить кофе.

– Точно, – ответил Дрю. – Но кофе подождет. Этим джентльменам нужно с тобой поговорить.

– О чем?

Андерс протянул Брайне фотографию Тима:

– Вот о нем.

Та взглянула на фото без всяких признаков узнавания.

– Кто это? – Но вдруг лицо ее прояснилось. – Постойте… Ну конечно. Этот парень был здесь в прошлом году.

Счастью Новака не было предела.

– Что ему было нужно? – спросил он.

– Не знаю. Кажется, он приезжал по делам. Что-то вроде командировки. А здесь он был, потому что его машина сломалась и Роджер сказал, что ему что-то подлили в бак…

– Роджер Блэр? – перебил ее Новак.

Брайна выглядела удивленной.

– Верно, автомеханик. Это было до того, как его посадили. Вы его знали?

Новак покачал головой:

– Это не имеет значения. Важно другое: знал ли его Уоллес?

– Ну, он ведь ремонтировал его машину.

– То есть вы определенно помните, что видели их вместе? Так сказать, в одной комнате?

– Да. Кстати говоря, это была вот эта самая комната.

– У нас достаточно улик, капитан. Даже более чем.

Из аэропорта Новак и Андерс сразу поехали в участок, на доклад к Доновану. Новак ожидал положительной реакции босса на свою просьбу санкционировать арест Уоллеса, но капитан не спешил с выводами.

– Все, что у вас есть, – это логика, – ответил он. – У вас есть рассказ Уоллеса о Кэшмане, что он знал, где была закопана Шейла, что он пришел к нам с объявлением о пропаже и что он был в Карсоне в прошлом году. Но это не улики.