Текст книги "Никому ни слова"

Автор книги: Дэвид Розенфелт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Дэнни, продолжай разыскивать его.

Тим дал Дэнни номер своего сотового – игра в прятки закончилась.

Он повесил трубку и тут же набрал номер Ника:

– Ник, это компьютер.

– О чем ты?

– Уилл Клампетт отвечал за компьютерную часть системы безопасности Федерального центра. Он пропал, и его нигде не могут найти.

– Ты думаешь, он работает на врага?

Тим рассматривал такой вариант.

– Вряд ли. Но кто бы это ни был, он может управлять компьютерами через него. Дистанционно. Ник, здание нужно срочно закрыть.

Как только Ник закончил разговор, он тут же набрал номер Новака и рассказал ему об опасениях Тима. Новак беседовал с Уиллом во время следствия и знал, что парень не из тех, кто может сорваться с места, заранее никого не предупредив. Он перезвонил Дэнни и попросил найти фотографию Уилла, а затем позвонил Карлу Уайту в Федеральный центр, пока гости еще не начали прибывать. Новак быстро ввел его в курс дела.

– Они могут сделать свой ход через компьютерную систему, – сказал он.

– Даже не представляю как, – ответил Уайт. – В компьютерном зале только агенты Секретной службы. Я сам недавно оттуда. На мой взгляд, там все в полном порядке.

– По крайней мере предупредите их, чтоб были начеку.

Президент США – это всегда слон, в какой бы комнате он ни находился. Но в равной степени верно и другое: что президент – слон и там, куда он еще только планирует войти.

Это было очевидно для всех собравшихся в банкетном зале Федерального центра. Невзирая на лица, каждый старался оказаться поближе к нему. Процесс несколько усложнялся присутствием в зале конкурирующих группировок, из коих особенно выделялись команды Эванса и Коллинзуорта. Сенаторы и их помощники всем своим видом демонстрировали решимость держаться как можно дальше от команды соперника, при этом и те и другие были настроены занять места как можно ближе к главе государства, приход которого ожидался с минуты на минуту. Действо обещало быть интереснее иного театра и уже напоминало нечто вроде сенаторского танца кабуки.

Уайт зря сотрясал воздух, пытаясь переубедить Стивена Рэдфорда. Капитан терпеливо выслушал федерала, но наступал час «Ч», и ему было не до разных сумасбродных теорий. Компьютерная система находилась в руках людей с высшей категорией допуска – тех, кому Рэдфорд доверял как самому себе. Да и какой реальный урон мог нанести компьютер? Здание защищено, и даже самый серьезный хакер не представлял физической угрозы для собравшихся в зале гостей.

Будучи человеком предусмотрительным, Рэдфорд не мог сказать это прямо, но его ответ, по сути, означал, что Карлу лучше пойти и съесть канапе и перестать путаться под ногами Секретной службы, дав ей возможность заняться своей работой.

Как это мило со стороны Си-эн-эн, думал Ричи Патрик, выступить в роли пособника в его плане. Стационарная камера в зале будет снимать застольные речи, а Си-эн-эн – транслировать их в прямой эфир.

Самым главным было точно выбрать момент, и Ричи мог просто включить телевизор и быть в курсе всего. Это уже потом, когда он запустит маховик, все, что ему нужно, он будет видеть на своих мониторах. Пока же Ричи за глаза хватит и Си-эн-эн.

Если бы Тим Уоллес остался в мотеле, он тоже бы сейчас смотрел телевизор, но, в отличие от всех остальных, он смотрел бы его с предчувствием чего-то дурного. Сердце подсказывало ему: произойдет нечто ужасное, и это нечто связано с компьютерами Федерального центра.

В этот момент он наконец понял бы то, что пытался понять в течение всех этих кошмарных месяцев. Он понял бы, что задумали эти люди и каким образом они пытались свалить вину на него.

Разумеется, к тому моменту было бы уже слишком поздно.

ГЛАВА 15

Президент Маркхэм прибыл ровно за пятнадцать минут до конца фуршета. Каждый шаг строго координировался его аппаратом. За это время он успел сфотографироваться со всеми, с кем полагалось, снабжая каждый снимок личным комментарием к месту, дабы поднять всем настроение.

Президент уделил по несколько минут сверх протокола сенаторам Коллинзуорту и Эвансу. Он знал о честолюбивых планах каждого из них и выдал обоим по прянику своей личной поддержки в будущем. В душе же президент считал Коллинзуорта чванливым ослом, а Эванса – чрезмерно агрессивным. Маркхэм как-то признался жене, что если б он знал, что когда-нибудь кто-то из этой парочки переберется в Белый дом, он сжег бы его собственноручно.

Собравшиеся переместились в зал для банкета. Помещению не хватало присущего моменту изящества, но сервировка была богатой: одни цветы обошлись дороже, чем каждый из пяти официантов зарабатывал за целый год.

Одним из немногих, кто не наблюдал за этим событием вместе со всей страной, была Иден Александер. Она по-прежнему слышала голоса Патрика и тех двоих, но никто к ней не спускался, и Иден все больше проникалась уверенностью, что им сейчас не до нее.

Она почти избавилась от пут: еще немного – и она будет свободна.

– Я в политике не первый год, – начал сенатор Коллинзуорт, – и хорошо усвоил одну простую истину: можно строить сколь угодно грандиозные планы, но чем-то все равно придется пожертвовать. Ничто не происходит точь-в-точь так, как ты задумал: у каждого свои задачи и планы, с которыми тебе придется считаться. И все, что ты можешь сделать, – это сделать все, что можешь ты сам, и молить Господа, чтобы конечный результат максимально походил на твою первоначальную мечту. Но сегодня, друзья мои, все совсем, совсем по-другому. Этот замечательный Федеральный центр получился именно таким, каким я и те, кто мне помогал, задумали его всего каких-то два года назад. Он – идеальный образец для других федеральных центров по всей нашей великой стране. Он – символ нашей силы, изобретательности, нашего мастерства и безопасности, которую по праву заслуживаем все мы. Иными словами, это мечта, воплотившаяся наяву.

Коллинзуорт продолжал в том же духе еще минут семь, ставя успех проекта в заслугу лишь себе одному и в то же время стараясь произвести впечатление самой скромности и великодушия на тех немногих, кто еще не знал, что великодушия и скромности в нем не было отродясь.

– И я горжусь, что именно мне выпала честь представить вам человека, благодаря которому все это в конечном счете стало возможным. Руководителя, без лидерства которого все мечты мира были бы всего лишь пустым звуком. Встречайте: президент Соединенных Штатов Америки, Кристофер Маркхэм!

Аудитория взорвалась громом аплодисментов. Им было невдомек, что Ричи Патрик только что ввел на своем компьютере код, фактически передававший в его власть жизнь каждого из них.

Поначалу никто не понял, что происходит. Все были увлечены овацией и не замечали, что творится у них за спиной.

Двери из армированной стали перекрыли выходы с двух сторон, на окна опустились стальные ставни, но так как был уже вечер, освещение в зале не изменилось. Карл Уайт сразу огляделся в поисках Рэдфорда, но того нигде не было. Двери отсекли капитана от зала, заблокировав во внешнем вестибюле, где тот проверял охрану периметра.

Уайт рванулся в компьютерную комнату. Здесь царил настоящий хаос: видя, что полностью лишены контроля над системой, операторы не знали, что делать. Их мониторы одновременно погасли, после чего на экранах появилось сообщение:

«Здание всецело под моим контролем. Никто не сможет ни выйти, ни войти. Те, кто находится внутри, останутся жить или умрут – в зависимости от их действий. Кислородный резервуар № 3 содержит одну пятидесятую часть унции таллия – достаточно, чтобы убить каждого из них более сотни раз. Я могу выпустить его в любую секунду – одним нажатием кнопки.

Данный компьютер запрограммирован на восприятие отключения питания как на атаку врага. Так же расценивается любая попытка проникновения в зал или вскрытия заграждений. Не пройдет и пары секунд, как все присутствующие начнут вдыхать таллий.

До получения дальнейших инструкций всяческие контакты между теми, кто остался внутри, и теми, кто снаружи, запрещены. Мои требования вы получите через пять минут.

И учтите: через камеры я вижу все, что происходит в зале.

Подпись: Тим Уоллес».

Одновременно ультиматум ушел на все ведущие телеканалы страны. Капитан Рэдфорд собственными глазами прочел его на одном из внешних медиамониторов.

Безопасное убежище превратилось в тюрьму – а может, даже могилу.

– Ну и как я тебе? – спросил Патрик Уилла, который в ужасе наблюдал за происходящим.

– Как вам удалось подсыпать таллий в резервуар?

Уилл знал, что таллий – радиоактивный яд, вызывающий медленную и мучительную смерть.

Патрик улыбнулся:

– Когда у тебя есть пропуск, можно сделать все, что угодно.

Уилл посмотрел на Мередит: будучи администратором, именно она выписывала пропуска на стройплощадку.

Уилл вновь перевел взгляд на Патрика:

– Они обязательно найдут способ, как его оттуда извлечь.

– Может, и найдут, – пожал плечами Патрик. – Но не за двадцать минут. А это все, что у них есть.

Тим не мог с уверенностью сказать, прав он или нет. О компьютерах он знал достаточно, чтобы понять: люди, взявшие здание под контроль, могут быть где угодно, и когда они закончат то, что задумали, они захотят исчезнуть без всякого следа – бумажного или электронного. А та женщина на пирсе Соутолда говорила, что в последнее время на «Оушенфаст-360» зачастили люди и еще наорали на нее, когда она попыталась быть с ними дружелюбной.

Яхта стоит на воде, и ничто не помешает ей выйти в море, тихо и незаметно.

Тим попытался разыскать Ника, но вынужден был оставить ему сообщение, куда он направляется и зачем. До пирса оставалось двадцать минут, когда Тим вдруг понял, что забыл пистолет в мотеле.

Гости понемногу стали понимать, что произошло. Телохранители из Секретной службы были в нетипичной для них растерянности, не зная, как поступить. Согласно инструкции, в первую очередь необходимо укрыть главу государства в каком-нибудь безопасном месте. В данной же ситуации все, что им оставалось, – это проводить президента в угол и прикрыть собой как живым щитом, хотя против невидимого, переносимого по воздуху яда от их крепких, тренированных тел пользы было ноль.

Когда Коллинзуорту объяснили, что происходит, вся его политическая карьера разом пронеслась перед его глазами. Что же до его врага и конкурента, то сенатор Эванс в пояснениях не нуждался: он прекрасно знал, в чем дело, и потому абсолютно не волновался насчет любых террористических угроз. Вместо этого он смотрел на окно: в пятнадцати футах от пола, в восточной стороне зала. Ему не было видно места, где стальной экран закрылся не до конца, но он знал, что оно там.

Через одиннадцать минут он сделает вид, что что-то увидел, и, рискуя здоровьем, взберется прямо туда. Он откроет окно и спасет людей. Его будут приветствовать как национального героя.

И вот тогда его не остановит ничто.

Инструкции пришли точно в назначенное время:

«Вы немедленно переведете пять миллиардов долларов в „Банк Цюрих“, на счет № 327-548-6999873-24, с пояснением, что правительство США настаивает, чтобы банк следовал отдельным указаниям, которые я направлю. Все операции по переводу денег должны быть завершены через пятнадцать минут – в противном случае я пускаю таллий».

Ночной пианист в корабельном баре оказался даже лучше, чем ожидал Байрон Картон. Он играл попурри из бродвейских тем, а Байрон всегда любил музыку театральных шоу. Паренек был определенно талантлив, но все же не стоил той сотенной купюры, что Байрон демонстративно опустил в банку для чаевых.

Байрон стремился все время быть на виду – именно поэтому он взял с собой в бар половину своих топ-менеджеров. Обычно рано ложившийся спать, сегодня он намерен был бодрствовать допоздна, чтобы его никоим образом не связали с тем хаосом, что, как он знал, разворачивается сейчас за тысячи миль от них, в Федеральном центре.

Его часть работы закончилась уже давно. Он использовал свои контакты для покупки, через десятые руки, нужного количества таллия и маскировки маршрута, по которому пойдут деньги. Он подключил лучших своих людей, заплатив им непомерные гонорары. Хотя в сравнении с конечным выигрышем гонорары вовсе не были такими уж непомерными, к тому же дивиденды от операции не иссякнут еще долгие-долгие годы.

Улыбнувшись своим мыслям, Байрон заказал еще по бокалу для всех и «Если бы я был богат» из «Скрипача на крыше». Неосуществленная мечта Байрона Картона стать богачом вызвала бурный смех среди его подчиненных, и босс искренне смеялся вместе со всеми.

Было видно, что Байрону плевать на то, что творится в мире, и целый бар свидетелей готов был это подтвердить.

Телефонные звонки следовали один за другим: вице-президент, генеральный прокурор, председатель Объединенного комитета начальников штабов и четверо директоров – МНБ, ФБР, ЦРУ и Секретной службы.

Первое, что нужно было определить, – это реальность угрозы. Председатель Объединенного комитета и директор ЦРУ оба доложили: по мнению экспертов, таллий легко мог попасть в резервуар незамеченным. И обнаружить смертельную концентрацию в кислороде практически невозможно.

Далее требовалось оценить возможность силового проникновения в здание. Однако вариант почти сразу отвергли как непрактичный. Здание было прекрасно укреплено, и взрывчатка – достаточно мощная, чтобы пробить защиту, – могла убить или ранить находившихся внутри заложников.

Заплатить было легче всего. Несмотря на неоднократные заверения президента в том, что США никогда не пойдут на сделку с террористами, если ценой пяти миллиардов долларов им удастся выбраться из этой ловушки, можно считать, что они отделались почти даром.

Вариант был одобрен, и деньги ушли по назначению.

Сенатор Эванс знал, что наступает его момент. Вся операция базировалась на идеально точном выборе времени, и он не мог рисковать, отклонившись от него хотя бы на миг. Он посмотрел на толпу гостей и поймал взгляд Кита Риверса. Эвансу показалось, что Риверс едва заметно кивнул, но так это или нет, было уже не важно. Пора переходить к действиям.

Эванс перевел взгляд на окно.

– Смотрите! – воскликнул он: достаточно громко, чтобы его услышали не менее десятка людей.

– Что? – спросил кто-то, но Эванс уже решительно шагал в сторону того, что он там увидел.

Он встал под окном.

– Помогите перетащить стол, – обратился он к стоявшим поблизости.

Ему тут же помогли и поставили сверху стул.

Предвкушая потеху, Патрик разве что не потирал руки. Он следил за малейшими движениями Эванса на своих мониторах.

– Полюбуйтесь на это, – сказал он Уиллу и Мередит. – Сейчас будет комедия.

Единственное, о чем сожалел Ричи Патрик, – это о том, что он не сможет насладиться выражением лица Картона, когда тот узнает, что президент, которого он собирался дергать за ниточки, мертв.

Эванс забрался на стул, но даже оттуда он едва доставал до подоконника. Вот сейчас он подтянется на руках: придется, конечно, попотеть, но он отрабатывал это уже не один раз. Он дотянется до окна, а затем спрыгнет вниз и найдет подходящий кусок металла, который, вновь проделав свой эффектный физический трюк, вставит в щель, раздвинет створки и, с помощью спасателей извне, выведет всех наружу.

И вот первый этап позади. Добравшись до цели, Эванс глядит на окно – и с ужасом осознает, что потерпел самое сокрушительное фиаско за всю свою жизнь. Перед ним – одна сплошная сталь. Никакой щели. Никакого спасения.

Он понимает, что его предали. И он, и все, кто находится сейчас в зале, умрут.

Ричи Патрик прекрасно знал, что происходит сейчас в мозгу у Эванса. Он не испытывал к нему ни малейшего сочувствия, потому что Эванс был глуп. Он должен был сообразить, что в операции такого масштаба, за которой однозначно последует жесточайшая реакция всех правоохранительных сил страны, свидетелей не оставляют.

Они все умрут… Эванс, Риверс, Иден, Уилл, Тим и даже Мередит, хотя она об этом не знает. Она думает, что они поженятся и уплывут навстречу закату, и не подозревает, что пробуждение для нее будет жестким, внезапным и беспощадным.

Он убьет даже Картона, хотя это будет немного труднее и намного опаснее.

Но он сделает это, чего бы это ни стоило. Потому что Патрик хорошо усвоил одно: хочешь выжить – убей.

Такова цена.

Тим подъехал к пирсу и припарковался так, чтобы его не было видно с яхты. Выходя из машины, он понимал, что «Оушенфаст» давно могла уйти в море.

Он побежал туда, где она стояла несколько дней назад, и облегченно вздохнул, увидев, что та все еще в доке. Дальше он пошел осторожно, стараясь не попасться на глаза тем, кто мог сейчас наблюдать за берегом с борта. На яхте было тихо – ни движения, ни постороннего звука, – и Тим не мог не подумать, что ошибся в своих расчетах, но он знал, что должен действовать так, будто он прав на все сто процентов.

Тим тихо поднялся на борт и только теперь смог различить чьи-то голоса. Он незаметно пробрался по коридору: мимо камбуза и двух спален, к чуть приоткрытой двери. Он разглядел Патрика – тот сидел спиной перед нагромождением пультов и мониторов – и Уилла с Мередит на диване, у дальней стенки каюты. Тиму показалось, что руки Уилла связаны за спиной.

Подавшись назад, Тим неслышно прокрался в камбуз, взял нож и пустую кружку и занял позицию в соседней спальне.

Он вытянул руку с кружкой перед собой и отпустил.

Патрик услышал звук: рядом с камбузом будто что-то упало на пол. Поскольку яхта качалась на воде, это могло не означать ничего. А может, что-то случилось. Рисковать Патрик не мог.

– Проверь, – велел он Мередит.

Та вышла из каюты и двинулась по коридору. Тим выждал, пока она пройдет мимо, отчаянно пытаясь сообразить, как ему поступить.

Он принял решение, когда Мередит повернула обратно: дождаться, когда та поравняется с дверью, и выйти у нее за спиной.

Удар кулаком пришелся Мередит в правый висок. Ударить женщину – раньше такого Тим не мог себе даже вообразить, но это была не женщина: это была та, кто помог убить его Мэгги.

Тим поймал осевшую Мередит, не дав ей грохнуться об пол.

Патрик не собирался ждать ее возвращения. Уилл с ужасом наблюдал, как он вводит код, открывая путь зараженному таллием кислороду в банкетный зал Федерального центра.

Лишь после этого он встал: проверить, какого черта она так долго.

В Федеральном центре никто даже не почувствовал, как ядовитый воздух пробрался в зал. Он был без цвета, без запаха и нес с собой смерть.

Когда Патрик вышел в коридор, Тим уже успел оттащить тело Мередит в спальню. Он услышал шаги Патрика и, когда тот достиг двери, бросился на него с ножом.

Лезвие вошло между плечом и шеей, из раны хлынула кровь. Патрик споткнулся и рухнул на пол. Тим видел, как он упал и, повернувшись, шагнул в сторону каюты с компьютерами.

Пуля попала ему в верхнюю часть спины. От удара Тима швырнуло вперед: он растянулся лицом вниз, но тут же перекатился на бок, превозмогая жуткую боль. Оглянувшись, он увидел, как Патрик поднимает пистолет для второго выстрела.

И еще он увидел Иден: она вдруг выросла у Патрика за спиной и со всей силы обрушила ему на голову тяжелую лампу.

Иден подбежала к Тиму, который еще был в сознании, но весь в крови.

– Развяжи Уилла, – прохрипел он.

Она раздумывала лишь миг, а затем метнулась в каюту.

Избавившись от веревки, Уилл сразу же сел за клавиатуру и отключил кислородный резервуар № 3, одновременно открыв двери и окна в здании. Не осознавая, что подверглись воздействию таллия, гости ринулись вон из зала.

Иден вернулась к лежавшему на полу Тиму. Тот не двигался: видимо, потерял сознание. Она услышала какой-то звук и подняла глаза: к ним бежал Новак, с пистолетом в руке.

– Все кончилось, – сказала она. – Но Тим…

Новак нагнулся и увидел, что глаза у Тима закрыты. Он попытался нащупать пульс. В этот момент Тим открыл глаза.

– Я буду жить, – прошептал он.

– Черт… Опять мне не отдохнуть, – сказал Новак и улыбнулся.

Он снял с себя куртку и обмотал вокруг спины и плеча Тима, чтобы остановить кровь.

– Новая куртка – с тебя.

ЭПИЛОГ

Чего мне не нужно никому объяснять, так это разрушительного воздействия таллия. Тридцать один человек из тех, что в тот вечер находились в зале Федерального центра, сегодня уже мертвы – жестокий выбор судьбы согласно их нечаянной близости к вентиляционным отдушинам.

В числе летальных исходов – сенатор Коллинзуорт и Кит Риверс, тогда как сенатор Эванс, хоть и пострадал, но остался жив: вот разве что остаток дней ему суждено провести в тюрьме. Среди тех, кому повезло, – президент Маркхэм и Карл Уайт.

Эванс и Мередит раскрыли много интересных подробностей, хотя ни суд, ни общественность не примут во внимание их «добровольную» помощь следствию. Байрон Картон сейчас в Венесуэле – успешно борется с попытками экстрадиции его из страны. Ходят слухи, что, если власти Венесуэлы откажутся выдать Картона США, правосудие возьмут на себя крепкие руки коммандос.

Рана Тима оказалась довольно серьезной, но физиотерапия поставила его на ноги, почти вернув прежние силы. В ряде правительственных агентств Тима Уоллеса считают героем, и скоро он получит медаль конгресса. Тим не предал огласке то, через что ему пришлось пройти, предпочтя спокойную жизнь.

Удивительно, но еще находятся те, кто до сих пор – под влиянием прежней шумихи в СМИ и людей, видящих заговор буквально во всем, – считают Тима главным во всей этой криминальной схеме. Те же, кто в курсе дела, открыто встают на защиту Тима, и громче всех звучит голос детектива Новака.

Тим и я теперь вместе почти все время. Личная жизнь довольно сложная штука, когда любой твой шаг на виду у СМИ, но мы по-прежнему ездим в собачий парк. Я общаюсь, а Тим бросает теннисный мячик, хотя и не так далеко, как раньше.

Мы планируем съехаться уже в следующем месяце. Кайли и Трэвис всеми восемью лапами «за»: всякий раз, когда речь заходит о переезде, они принимаются бодро вилять хвостами.

Тим доволен и с нетерпением ждет новой жизни, которую мы начинаем вместе.

Кошмар официально закончился.