Текст книги "Никому ни слова"

Автор книги: Дэвид Розенфелт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Да, но, если надо, мы можем перекопать весь город.

– Думаете, мы позвонили вам зря?

Конвей пожал плечами:

– Мы – деревенщина. Наше дело маленькое: держать лопаты наготове и копать, когда вы, городские, велите.

Новак кивнул:

– И не думайте, что мы этого не ценим.

Они стояли чуть в стороне, футах в двадцати от места, где земляные работы шли полным ходом. Через полчаса все они уже не чувствовали ни рук ни ног.

Ожидание прервал оклик одного из землекопов:

– Сержант, сюда!

Припадая на заледеневшие ноги, Конвей, Новак, Андерс и Тим поспешили на крик. Один из патрульных указывал рукой в свежевырытую канаву.

Из промерзшей земли торчал скелет человеческой руки. На ней недоставало среднего пальца.

– Вот черт, – тихо произнес Новак.

ГЛАВА 5

Находка сразу превратила парк в место преступления.

Андерс отвел Тима в машину и усадил сзади на сиденье, где тот вынужден был прождать в одиночестве почти два часа. Тим не видел, что происходило в парке, и, когда Новак и Андерс в конце концов вернулись, чтобы ехать обратно в город, они не обмолвились друг с другом – и уж тем более с ним – ни словом.

В участке Новак проводил Тима в кабинет сержанта Роберта Тавераса, штатного художника, для составления словесного портрета. Место привычного стола в кабинете занимал мольберт.

Таверас оказался добродушным весельчаком, и ему пришлось потрудиться, чтоб Тим сохранял спокойствие.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что помните о лице Кэшмана. Только не надо слишком стараться. Просто расслабьтесь и постарайтесь припомнить его так, будто это самый обычный человек.

Тим всегда отличался хорошей зрительной памятью и вниманием к деталям – до того, как уйти в строительство, он учился на архитектора. Уверенно и со знанием дела он направлял руку Тавераса, и портрет быстро начал приобретать сходство с Кэшманом.

– Подбородок чуть поквадратней, – подсказывал Тим. – Совсем немного…

Таверас сделал, как ему было велено.

– Так?

– Почти. Можно я?

Таверас передал Тиму карандаш. Тот слегка подправил рисунок.

– Вот. Разве что щеки были потолще.

Таверас подработал щеки. Перед Тимом был не кто иной, как Джефф Кэшман.

– Да. Это он.

– Вы уверены? – уточнил Таверас.

– Ну, я видел его всего один раз, но думаю, большего сходства добиться трудно. У меня даже сейчас мурашки по коже.

Таверас сбрызнул холст лаком, чтобы портрет не размазался, и позвонил Новаку. Тот пришел сразу.

– Ну как тут у вас? – спросил детектив.

– Побольше бы нам таких очевидцев, как этот парень, – ответил Таверас.

Новак бросил взгляд на рисунок:

– Значит, это и есть ваш Джефф Кэшман?

Тиму не понравилось, что детектив использовал словечко «ваш». Вроде как Кэшман – плод воображения Тима.

– Это он. Джефф Кэшман. Теперь я могу ехать домой? Я вам больше не нужен?

– Вы ведь не планируете никаких поездок?

Вопрос – как, собственно, почти все, что говорил Новак, – задел Тима за живое.

– А что, если планирую?

– Тогда мне придется попросить вас пересмотреть свои планы, – ответил Новак.

– Почему?

– Почему? Да потому, что мы только что выкопали из земли женщину. Которую убили и, вероятнее всего, сначала зверски пытали. И если я решу, что разговор с вами поможет мне поймать мерзавца, который это сделал, я не хочу сбивать ноги, бегая по турбюро.

– Я не планирую никаких поездок.

– Приятно иметь дело со столь сознательным гражданином. Теперь можете идти.

После ухода Тима Новак с копией портрета Кэшмана зашел в кабинет Андерса: ввести напарника в курс.

– Он убил ее, – сказал Новак. – Убил и сейчас тычет нас мордой в грязь.

– Зачем ему это? – спросил Андерс.

– Откуда мне знать? Может, он больной.

По правде сказать, последние события не вписывались в схему Новака относительно Тима Уоллеса, который не подходил на роль маньяка-убийцы.

– Больной? Это теперь так называется?

Андерс снял куртку с вешалки.

– Ты куда? – спросил Новак.

– Домой. На случай, если моя подружка все еще там живет. – У Андерса была подружка, о которой он то и дело упоминал, хотя никто из отдела ее до сих пор ни разу не видел. – А ты? Ты разве не едешь к Синди?

Новак покачал головой:

– Сегодня вторник.

– И что?

– С недавнего времени она не хочет, чтобы я приходил по вторникам.

– Возможно, по вторникам к ней заходит нормальный, эмоционально уравновешенный человек. Не дегенерат. Для разнообразия.

Новак снова покачал головой:

– Не-а. Прошлый вторник я просидел в засаде в кустах у ее дома – на всякий случай.

Тим заскочил домой выгулять Кайли, прежде чем ехать дальше. Местом его назначения была «Пурпурная роза». Тим не планировал появляться здесь еще очень долго, но ему не нравилось, как развивалась ситуация с Кэшманом и в какую сторону мог ее повернуть Новак.

Когда Тим вошел в бар, Дэнни с Уиллом сидели за их обычным столиком (странно, если бы это было не так). Однако Тим сперва прошел к стойке – поговорить с Фрэнком Лестером, человеком с вечной улыбкой на лице, не важно, какой хаос царит вокруг.

– Привет, Тим. Рад тебя видеть. Мы все по тебе скучали.

– Спасибо, Фрэнк. Я был здесь на Новый год.

– Разве? Что-то не помню. Та еще ночка, да?

– Ага. Я тот, кто висел на люстре. – Тим потянулся в карман за портретом Кэшмана. – Ты был здесь всю ночь?

Фрэнк кивнул:

– Примерно до трех утра.

Тим положил рисунок на стойку бара:

– Видел этого парня?

Фрэнк пристально всматривался в лицо Кэшмана:

– Все может быть. Есть что-то знакомое. Но тут было столько всяких.

– Значит, ты не знаешь, кто он?

Фрэнк покачал головой:

– Нет. Хочешь, я поспрашиваю народ? Можешь оставить рисунок здесь.

– Нет, все нормально. Спасибо.

– Все-таки здорово, приятель, что ты опять с нами.

Тим кивнул в знак благодарности и прошел к столику, где сидели Дэнни и Уилл. Их удивление и радость при виде друга были более чем очевидны. Они тут же засуетились, пододвигая к столу еще один стул и уступая Тиму лучшее место с видом на телевизор. У мужчин, как у существ недалеких, это считается проявлением настоящей дружбы.

– Как все прошло у Новака? – спросил Дэнни.

Тим рассказал о поездке в Киннелон.

– Ни фига себе! – воскликнул Уилл, явно пораженный. – То есть она оказалась там, где и говорил Кэшман?

Тим кивнул:

– Да. И без среднего пальца на руке. – Он достал рисунок. – Узнаете его?

Но ни Дэнни, ни Тим не припомнили лицо Кэшмана. Правда, оба признались, что в ту ночь мало что соображали.

– Они знают, кто она, эта Шейла? – спросил Уилл.

Тим пожал плечами:

– Не думаю. Хотя Новак мне все равно не верит. Что бы я ни сказал.

– Такая у них работа – не верить людям, – ответил Уилл.

– А как насчет женщин, что были с вами? – спросил Тим друзей. – Может, они что-то помнят?

– Тим, это ж был Новый год. Алкоголь и все такое…

– То есть я единственный, кто был трезв в ту ночь?

Уилл поднял стакан:

– А скоро будешь единственным и в эту.

– Думаю, пора сменить тему, – предложил Дэнни. – Слыхал последние новости?

– Нет. А что?

– Какой-то тип в Нью-Джерси врезался на машине в стену, пытаясь удрать от копов. Взрыв был такой, что вышибло окна на три квартала вокруг. В полиции считают, что это «Синтрон-421», фунтов сто, не меньше.

– Ого! И куда он ехал?

– На север.

Партнерам даже не требовалось выражать словами то, почему эта новость имела для них особенное значение. Их работой было возводить здания, способные противостоять серьезной взрывчатке, а серьезнее «Синтрона-421» могло быть лишь то, после чего из земли вырастает ядерный гриб.

– Ты выяснил детали?

– Пока нет, но я уже позвонил дяде. Если нам повезет, он перезвонит.

Сенатор Коллинзуорт мог получить любую нужную информацию гораздо быстрее их, но, к сожалению, не принадлежал к разряду людей, отзывающихся на просьбу в следующую минуту.

– Дай знать, когда что-то выяснишь, – попросил Тим.

Дэнни поднялся из-за стола и направился к туалетам.

– Эй, Тим, – сказал Уилл, – прости за ту ночь, о’кей? Нам просто хотелось, чтоб ты немного развеселился, и…

– Вы ни в чем не виноваты, Уилл. Откуда вам было знать?

Гений компьютерных дел, Уилл создавал для «Уоллес индастриз» программы, управлявшие системами вентиляции, сигнализации и контроля температуры. И хотя внешне Уилл производил впечатление приверженца строгих законов логики, из них троих он был наиболее впечатлительным.

– Да, но теперь тебе приходится разгребать все это дерьмо. Мне жаль, что все вышло именно так. И именно с тобой.

В этот момент появился Дэнни, и Тим, попрощавшись, поехал домой. Когда он открывал дверь, в квартире зазвонил телефон.

– Ответь ты, – велел он Кайли. – Это наверняка Новак.

Но Кайли была явно не расположена отвечать на звонок, пришлось это сделать Тиму.

– Алло?

– Ты рассказал им, Тимми.

Голос был изменен до неузнаваемости через компьютерный фильтр, но Тим сразу понял, что означают эти слова.

– Кэшман?

– Я доверял тебе, Тимми. Это был наш секрет.

– Ты убил ее.

– Верно. Как я и говорил. Но ты не должен был рассказывать им. Это был наш секрет. Ты очень огорчил меня, Тимми.

– Мне жаль. Прости. Почему бы нам не встретиться и не поговорить?

– О, мы обязательно с тобой встретимся. Можешь не сомневаться. Приятных снов, Тимми.

– Если Кэшман проживает в радиусе двухсот миль от нас или Киннелона, этот парень явно поменял имя.

Новак мерил шагами офис своего босса Марка Донована. Он и Андерс пришли доложить о последних событиях и о том, что им удалось выяснить.

Капитан Донован воплощал в себе все, что, по убеждению Новака, не вписывалось в образ настоящего полицейского. Ни для кого не секрет, что сыну бывшего комиссара Стэнли Донована с первого же дня была уготована головокружительная карьера. Все знали, что должность капитана в полицейском участке – всего лишь очередная галочка в его резюме. Но вот что, на удивление, привлекало в Марке Доноване, так это то, что он не скрывал своих политических амбиций, а также почтительность и вежливость по отношению к подчиненным. Он был уважителен, и ему отвечали тем же – даже такой обычно не отличавшийся почтительностью человек, как Новак.

– Джефф Кэшман не такое уж необычное имя, – заметил Донован.

Новак согласно кивнул:

– Да, мы насчитали семнадцать человек с таким именем и фамилией в зоне поиска, но ни один не подходит под описание.

– А как насчет жертвы?

– Так же глухо. Если ее действительно звали Шейла Блэр, никто не сообщал о ее пропаже. Возможно, Кэшман назвал первое имя, которое пришло в голову.

– ДНК? – спросил Донован.

Андерс кивнул:

– Этим уже занимаются.

– Мы будем публиковать портрет? – спросил Новак мнение шефа.

Донован ненадолго задумался.

– Нет. Ему не надо знать, что мы его ищем.

– Если он вообще существует, – добавил Новак.

– Думаешь, Уоллес лжет?

– Как сивый мерин. Я думаю, Кэшман – это Санта-Клаус и Снегурочка в одном флаконе. Предположим, я – Кэшман. Я совершаю убийство несколько месяцев назад, оно сходит мне с рук, и потом я вдруг иду в бар и выкладываю все как на духу первому же встречному незнакомцу? Какой в этом смысл?

От глаз Донована не укрылась кислая гримаса на лице у Андерса.

– Ты не согласен?

Андерс покачал головой.

– Я смотрю на это иначе. Предположим, я – Уоллес. Я совершаю убийство, оно сходит мне с рук, и я по своей воле отправляюсь в полицию и рассказываю выдумку о каком-то парне, якобы признавшемся мне в баре? В этом что, смысла намного больше?

– Возможно, Уоллеса терзало чувство вины, – предположил Новак, – и ему просто необходимо было сообщить хоть кому-нибудь, где спрятано тело. Вот он и выдумал всю эту историю.

– То же можно сказать о Кэшмане, – ответил Андерс. – Хотя на месте Уоллеса, к тому же зная, что ты висишь у меня на хвосте уже почти год, я просто сделал бы анонимный звонок.

– Если только он не решил надо мной поиздеваться, – сказал Новак.

– Да брось ты! Если кто из вас и одержимый, так это ты. А не он.

Несмотря на огромное уважение к интуиции Новака, Донован хорошо знал, как далеко тот зашел в своей неуемной жажде упечь Уоллеса в тюрьму. И все же он решил ненадолго встать на сторону Новака.

– Листок с объявлением – вот главная улика.

Новак энергично закивал головой:

– В точку. Единственное объявление о пропаже – и то оказалось приклеено напротив квартиры Уоллеса. Отпечатки пальцев только его. Учитывая, что мы не можем найти никого, кто слышал бы о Шейле Блэр, кто ж тогда его напечатал? Полиция штата не знает об этой женщине ничего. Получается, что Уоллес сам напечатал и сам же повесил эту проклятую бумажку перед своим домом.

– А может, это Кэшман? Чтобы подставить Уоллеса? – не унимался Андерс. – Может, у Кэшмана на него зуб?

– Ты ходил в полицейскую академию? – Новак начал заметно злиться. – Или только фильм посмотрел?

Но Андерс ничего не успел ответить напарнику – на столе у Донована зажужжал интерком, и капитан снял трубку. Несколько секунд он молча слушал, после чего вернул трубку на место.

– Уоллес здесь, – сказал он, обращаясь к Новаку. – Он хочет тебя видеть.

– Уоллес здесь? – Андерс был явно удивлен. – Опять?

– Я же говорю: больной, – осклабился Новак, поднимаясь со стула.

Когда Новак с Андерсом вошли в кабинет, Тим уже ждал их там.

– Ну-с, с добрым утром, – сказал Новак. – Рад, что заскочили на огонек.

Однако Тиму было не до светских любезностей, тем более с притворно-лицемерным подтекстом.

– У меня очень мало времени, – сказал он. – Я спешу на работу, но прежде я должен вам кое-что сообщить.

– Кофе? – предложил Андерс.

– Нет. Он звонил мне.

– Звонил вам? Кто? – не понял Новак.

– Кэшман. Голос шел через компьютерный фильтр, но это был точно он. Он знает, что я рассказал вам о нем и Шейле.

– Откуда? – спросил Андерс.

– Он не сказал, но он был жутко рассержен. Сказал, что я очень сильно его расстроил, что мы непременно встретимся, и пожелал мне приятных снов.

– Вот зверюга. – Новак покачал головой, изображая ужас.

Тим завелся с пол-оборота:

– Эй, это не смешно! Речь идет об убийце.

– Вот это верно. Речь идет об убийце.

В тоне Новака чувствовался завуалированный намек на его подозрения насчет Тима, и от него это не укрылось.

– Вы полагаете, я все выдумал? Может, вы считаете, что это я убил Шейлу?

Новак не собирался отступать:

– То, что я считаю, – это мое личное дело, а потому я лишь скажу вам то, что я знаю. А знаю я то, что вы, Тимоти Уоллес, причастны к насильственной смерти уже двух женщин менее чем за год.

Как всегда, упоминание о смерти Мэгги в криминальном свете вывело Тима из себя, и он уже готов был сцепиться с Новаком, но тот резко оборвал его:

– Две смерти за год – более чем подозрительно. Выйдите на улицу, проверьте тысячу человек… пятьдесят тысяч… и ни у одного не будет такого списка. Два дела об убийстве – это уже не шутки.

– Смерть моей жены не была «делом». Это был несчастный случай.

– Ах да, ну как же…

Лицо Новака скривилось в ехидной улыбочке.

– Проверьте протоколы, – обратился Тим к Андерсу. – Я по десять раз ответил на каждый его идиотский вопрос на детекторе лжи. Меня что, задерживают? У меня полно работы. Я могу быть свободен?

– Разумеется, можете, – ответил Новак. – Пока.

Тим встал и направился к двери. Перед выходом он обернулся:

– Вы понимаете, что это маньяк? Он убивает женщин и отрезает им пальцы. Я не знаю, зачем он впутал в это дело меня, но вы, вместо того чтобы терять время зря, лучше бы нашли его и все выяснили.

Следующие несколько дней прошли для Тима «без Кэшмана» – в том смысле, что он не слышал ни слова ни от него, ни от Новака и мог выбросить из головы их обоих и всецело сосредоточиться на делах.

Обычно большую часть времени Тим проводил в кабинете, оставив контроль за работами на стройке на Дэнни Маккейба, однако сейчас строительство Федерального центра вышло на финишную прямую – до торжественного открытия с грандиозным гала-приемом оставалось всего четыре недели. И будет очень стыдно, если здание встретит гостей без крыши над головой.

По сути, Федеральному центру была уготована роль супер-проекта, венца амбиций сенатора Коллинзуорта, источника больших денег и множества новых рабочих мест для всего штата. Компании Тима и Дэнни отводилась в этом главная роль, и, если все пройдет по плану и в рамках бюджета, друзья могли рассчитывать на солидный пакет заказов, когда подобные комплексы начнут возводиться по всей стране.

Взрыв в Южном Джерси не имел прямого касательства к тому, чем занимался Тим, однако психологически он так или иначе затрагивал абсолютно всех, кто был связан с вопросами борьбы с терроризмом. Для простых обывателей данный случай отошел на задний план уже через пару дней. Но те, кто был в курсе дел, до сих пор не оправились от ужаса, в который вверг их инцидент со взорвавшимся автомобилем.

Федеральные власти установили личность Рикардо Васкеса как водителя злополучного мини-вэна, но так и не смогли связать его ни с какой террористической группировкой. Если же верить СМИ, они также не имели ни малейшего представления о том, где тот взял взрывчатку, куда направлялся с ней и что послужило толчком к ее детонации. Подобная беззубость силовиков вызывала тревогу в индустрии, имевшей отношение к проблемам безопасности.

По правде сказать, считалось, что здания будущего Федерального центра вполне способны выдержать то количество взрывчатых веществ, что перевозил Рикардо. В разрешении на строительство говорилось: «Возвести здание, способное выдержать мощный взрыв извне, к примеру от начиненного взрывчаткой автомобиля, с незначительными повреждениями конструкции». Если же взрыв произойдет внутри, главной задачей было его «локализовать и не дать конструкции рухнуть».

Но, пожалуй, самой уникальной особенностью проекта с точки зрения безопасности являлась возможность «самоизоляции» здания. На случай внешней угрозы в системе была предусмотрена функция полного перекрытия окон, входов и выходов подвижными стальными ставнями и дверями, благодаря чему создавался, по сути, неприступный барьер, защищавший людей внутри.

Тим нужен был на объекте потому, что ряд решений требовалось принимать быстро, Дэнни же был намного лучше осведомлен, когда дело касалось конкретных болтов и гаек. Тим видел картину в целом, Дэнни знал, как ее воплотить в жизнь.

Дэнни был где-то на совещании, поэтому Тим направился в компьютерный зал, где, как он знал, должен находиться Уилл. Тим не был здесь с тех пор, как его построили. Зал был поистине экстраординарным местом. Две стены занимали всевозможные компьютеры-мониторы. Уилл сидел, склонившись над клавиатурой, и умные машины послушно выполняли его команды.

– Черт, отсюда можно управлять миром.

Уилл оторвал взгляд от мониторов и улыбнулся другу:

– Наверно. Хотя сейчас я бы лучше был где-нибудь в этом самом мире, и пусть им управлял бы кто-нибудь другой.

– Много работы?

Уилл пожал плечами:

– Как всегда. Не переживай. Все будет готово в срок.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил Тим. Глупый вопрос, так как они оба прекрасно знали: технических знаний Тима едва хватало на то, чтобы отправить электронную почту.

Уилл улыбнулся:

– Я позвоню, если ты понадобишься.

Тим уже собирался уезжать, но тут он заметил Дэнни. Видимо, совещание только что закончилось.

– Я точно здесь завтра нужен? – спросил его Тим. – В конторе полно работы, а у тебя, я вижу, и без меня тут все под контролем.

– Что значит «нужен, не нужен»? – возмутился Дэнни. – А кто принесет мне пончики?

Когда Тим садился в машину, позвонила Мередит: сказать, что звонила Иден Александер и приглашала Тима и Кайли поужинать.

– У тебя есть ее номер? – спросил Тим.

Мередит продиктовала.

– И кто бы, интересно, это мог быть?

– Разве я не говорил? Я вчера во время обеденного перерыва женился.

– Значит, ты собираешься с ней сегодня ужинать?

– Пока, Мередит. Возьми отгул на остаток дня.

Тим думал, что идея ужина не встретит отклика в его душе, но мысль почему-то не отпускала, и Тим решил позвонить Иден. Судя по голосу, та удивилась его звонку:

– Честно говоря, я не ожидала, что твоя секретарша передаст мое сообщение.

– Мередит? Почему?

– Ты разве не заметил, что она старается оградить тебя от всего? Она пыталась выжать из меня столько информации…

Тим засмеялся:

– Прости. Мередит считает меня довольно беспомощным.

Иден предложила ресторанчик с названием «Файерпит», поскольку туда пускают с собаками. Мысль импонировала Тиму, но он еще колебался.

Иден сразу сообразила, что его беспокоит:

– Расслабься, Тим. Я же не зову тебя на уик-энд в пятизвездочный отель с розовой ванной в виде большого сердца. Это даже не свидание.

– Дело не в этом. Я…

– Не бойся, мы можем сесть за разными столиками, в разных залах. – Чувствовалось, что она улыбается. – А тебя посадим в кабинку с полной звукоизоляцией.

– Так гораздо лучше, – ответил он.

– Я просто подумала, что это будет здорово – для нас и наших собак, – и хотела послушать, как обстоят твои дела с полицией и той бедной женщиной в Киннелоне.

– Звучит заманчиво, – ответил Тим, сам удивляясь, что эти слова слетели с его губ. – Значит, через час в ресторане?

– Да, – сказала она и повесила трубку.

Когда Тим с Кайли прибыли в ресторан, Иден и Трэвис уже ждали их там. Иден даже успела раздобыть две миски с водой.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал Тим. Кайли обошлась без извинений. – Я что-нибудь пропустил?

– Пока нет.

Тим заказал гамбургер, Иден предпочла овощи, и оба взяли по пиву. Собакам досталась спаржа, сваренная на пару, – любимое блюдо Кайли.

Устроившись поудобней, Тим в подробностях рассказал Иден о телефонном звонке Кэшмана и своих встречах с Новаком.

– Да что же это такое?! – возмутилась она. – Неужто лучше, если люди не будут сообщать о таких вещах?!

– Он думает, что это я убил Мэгги, – выдавил из себя Тим.

– Но это же возмутительно! Как такое возможно?

– Он всегда так думал. С самого начала. И этот случай – лишнее тому подтверждение: я уверен, теперь он считает, что Шейлу убил тоже я. Тим Уоллес, серийный маньяк-убийца.

– И что ты собираешься делать?

Это был даже не вопрос; Иден требовала, чтобы Тим не опускал руки.

– А что тут сделаешь? Он не смог найти улик раньше, нечего искать и сейчас. Единственное утешение, что это сводит его с ума.

– Думаешь, за преступления сажают исключительно виновных людей?

– Я стараюсь вообще об этом не думать.

– Ты отказываешься признать очевидное, – сказала Иден.

Он улыбнулся:

– Не стану этого отрицать.

– Тим, послушай. Тебе нужен адвокат.

– Считаешь, Новак для меня опаснее Кэшмана?

– Возможно. А лучше бы нанять еще и телохранителя.

– У тебя есть знакомые адвокаты?

До сих пор Тим имел дело только с корпоративными юристами и не мог представить себе их один на один с Новаком.

– Как ни странно, есть. Мой брат – адвокат по уголовным делам. Ник Александер.

– Ник Александер твой брат? Тот самый, что защищал Билли Скарборо?

Президент энергетической торговой компании, Скарборо обвинялся в экономических преступлениях и уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. Пункты обвинительного заключения тогда исчислялись сотнями. Ник Александер добился оправдания по каждому из них.

– Он самый. На его счету не одно громкое дело. Его все время показывают по ящику, и он может привлечь внимание к тому, как несправедливо обращаются с тобой полицейские.

– Последнее, что мне нужно, – это внимание СМИ.

Тим ограничился короткой фразой, благоразумно умолчав, к чему может привести подобное внимание для его бизнеса. Тем, кто получает деньги правительства для защиты страны от фанатиков-террористов, вовсе незачем светиться на телеэкранах в роли маньяков.

Тим решил, что пора сменить тему:

– А ты сама чем зарабатываешь на жизнь?

Иден рассмеялась:

– Неужто тебе стала интересна моя персона?

– В смысле?

– Ну, мы разговаривали о том, что тебе не очень приятно, и вдруг ты задаешь первый за все время нашего знакомства вопрос обо мне.

Он кивнул:

– Виноват. Боюсь, в последнее время я стал немного эгоистичен. Но мне действительно интересно знать, чем ты занимаешься.

– Преподаю историю искусств в Университете Монтклера.

– Серьезно? Я тоже. Удивительно, что мы до сих пор не столкнулись друг с другом в кампусе.

После кофе они просидели в ресторане еще больше часа, болтая обо всем на свете, кроме Кэшмана с Новаком, и спохватились, что пора идти, лишь когда Кайли с Трэвисом стали откровенно зевать.

– Мне очень понравилось, – сказал Тим. – Спасибо.

– То есть я поступила правильно, не намекнув на мои биологические часы?

– Тебе и не нужно было. Я слышал, как они тикают.

Новак чувствовал, как рушится его схема. Все было впустую – точь-в-точь как и в тот раз, когда Тим Уоллес убил жену. Новак понимал, что бежит на месте – эдакий хомячок в колесе, сконструированном убийцей, который забавляется и откровенно издевается над ним.

Кэшман был неуловим, но этого результата Новак ожидал. Для него Кэшман никогда и не существовал. Это был миф, придуманный Уоллесом как часть игры; игры, где Тим с неизменным постоянством лишал Новака возможности сделать ход. Хотя тот факт, что Тим вообще ведет с ним эту игру, стал для Новака настоящим сюрпризом и означал недооценку противника со стороны детектива. С самого начала Новак причислил Уоллеса к заурядным женоубийцам; последние же события поднимали Тима на новую, куда более высокую ступень в злодейской иерархии.

– Ты в порядке?

Синди смотрела на него. Она готовила цыпленка под пармезаном – его любимое блюдо.

Новак промолчал, ибо находился в трансе, уйдя в собственные мысли. Поэтому-то она и задала свой вопрос:

– Джон, ответьте Земле. Прием.

– Что? Прости… Что ты сказала?

– С тобой все в порядке? Ты весь напряжен и явно чем-то расстроен.

– С чего ты взяла?

– Ну, для начала ты скрежещешь зубами, а твои руки сжаты в кулаки.

Он посмотрел на свои кулаки.

– Это все из-за работы.

– Неужели?! – воскликнула Синди с притворным удивлением. – А я-то думала, ты расстроен из-за того, что из города уехал балет.

– Уоллес убил еще одну женщину. Он издевается надо мной.

Первым желанием Синди было подойти и обнять его. Но она этого не сделала: Синди прекрасно знала, что Новак ненавидит, когда до него дотрагиваются, если он чем-то расстроен. В этом они различались – как еще в сотне тысяч разных вещей.

– И кого он убил? – спросила она.

– Мы пока не можем установить личность жертвы. Но именно Уоллес привел нас к трупу.

Новак рассказал ей о Кэшмане и о его якобы разговоре с Тимом в новогоднюю ночь.

– Разве этого не могло быть на самом деле? – спросила Синди. Но он лишь молча уставился на нее, и она поспешно добавила: – На этот раз ты непременно его прижмешь.

Он подумал над ее словами.

– Слушай, может, пойдем где-нибудь поужинаем?

Она улыбнулась:

– Джон, я готовлю ужин на кухне, где ты сейчас сидишь, уже полчаса.

– Знаю, – солгал он. – Пахнет вкусно.