Текст книги "Открытый сезон"

Автор книги: Дэвид Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Его прервал поток проклятий, испускаемых Грэгом, Он обернулся и увидел, как по лицу Грэга расползается выражение бешенства и удивления. – В чем дело? – он автоматически замедлил скорость.

Нэнси съежилась, прикрывая лицо руками и опустив голову. Грэг наполовину выскочил из сиденья приподняв свой зад в воздух, опираясь на изогнутую спину.

Потом Арт заметил промокшее сиденье и мокрые брюки Грэга. Он начал хохотать, раскачиваясь взад и вперед, с наполненными слезами глазами.

– С Нэнси случилась маленькая неприятность, – сказал он.

– Иисус Христос! – сказал Кен в благоговении. Он тоже начал хохотать. А потом и Грэг тоже, обняв Нэнси и прижав ее поближе к себе.

Кен нажал на педаль и снова прибавил скорость.

Глава 9

У них ушло не так уж много минут, чтобы проглотить девять миль безлюдной дороги северного полуострова между шоссе Солт Сент Мари и Маркеттом. Движение было очень редким, по обеим сторонам дороги были глухие леса и опасаться можно было только деревеньки Рэко, Хэлберт Копарс, Су Джапкин, Мак Милан и Сени. Они замедляли скорость до обозначенных знаками пределов. Никогда не знаешь, откуда может появиться патрульная машина, с сидящими в прогретой кабине полицейскими, прислушивающимися к периодическим стокатто своих радио п, вероятно, прикончившими полпинты.

В самом сердце Скулкрафт Каунти Кен съехал с трассы 28 и через мгновенье форд был проглочен обступившими кустами.

Арт почувствовал облегчение. Тогда как Кен и Грэг были расслаблены, ему было не по себе. Вид Мартина не внушал ому доверия. Была в нем какая-то замкнутость, которая могла неожиданно разразиться во что-нибудь непредсказуемое. В конце концов, это было одним из условий игры. Но, тем не менее, беспокоило его. Он бы предпочел явного скандалиста, которого можно было поколотить, или слюнтяя – труса, одно или другое. Бросив несколько взглядов на Нэнси и Мартина, он уже больше не смотрел на них. Он бы предпочел девушку помоложе, поэнергичнее, не такую женственно робкую. Не то, что это имело для него большое значение. Когда он всерьез думал о женщинах, они были для него лишь безликими сгустками плоти. Единственная, с кем он имел контакт, была Пэт. Несмотря на всю ее язвительность и презрительность, она была настоящая. Между нами была почти ощутимая физическая ненависть, так что в те редкие случаи, когда она позволяла, бывало по крайней мере возбуждение, в котором находила выход враждебность. В уме, неведомо для нее, он наказывал ее, наслаждаясь тем, что ей доставляло отвращение каждое движение его короткого сексуального ритма. С другими женщинами, однако, контакта не бывало и он просто использовал их тела, чтобы предаться фантастическому миру тайн, другим путем недоступных. Ибо секс с незнакомой женщиной позволял ему в глубине себя воображать, что он с мужчиной. А если вдруг это оказывалась женщина, которую он делил с Кеном и Грэгом, то тогда бывало еще и дополнительное, горько-сладкое ощущение, когда глядя, как они овладевают ею, он представлял себя на ее месте. Догадывался ли кто-то из них? Да и имело ли это значение? Разве доктор Кинси, да и психиатр заодно, которого по настоянию Пэт, они оба периодически посещали, не уверили его в том, что чувства его вполне нормальны и разделяются многими мужчинами. Во всяком случае, он ни разу не обнаруживал ни малейшего подозрения на лицах Кена и Грэга и не слышал ни самого отдаленного намека ни в чем, о чем они говорили.

Они подъехали к воротам. Он вышел, открыл их. Форд медленно вьехал. Он снова закрыл ворота и сел в машину. Никто не произнес ни слова. Нэнси и Мартин сидели бледные и молчаливые. Грэг подтер под Нэнси и брюки его почти высохли.

Дорога тянулась еще на сто ярдов и потом ворвалась в потрепанный туристический лагерь, запертый на зиму. Здесь был какой-то ржавый металлический забор и обшарпанный дом, с ободранной краской и еще полдюжины покосившихся однокомнатных кабинок, не менее нуждавшихся в ремонте. С самого августа траву никто не подстригал и по краям дороги зелень росла повсюду, коричневая и обмякшая после ноябрьских морозов, опутывая деревья голыми ветками, выглядевшие так же убого и жидко. Кен подрулил к осевшему гаражу. Двери были заперты. Он потянул ручной тормоз и выключил мотор.

– Достал ключ?

Арт вынул его из нагрудного кармана своей охотничьей куртки и снова вылез из машины.

Кен обратился к Нэнси и Мартину:

– Теперь слушайте вы оба. Попытайтесь кое-что уяснить. Нам надо спустить все это с крыши, накачать пару лодок и все это уложить в них. У нас есть моторы, так что грести никому не придется, но путь очень долгий.

– Что он хочет сказать, – сказал Грэг, – это то, что вы оба будете немного счастливее, если станете сотрудничать.

– Именно, – Кен изучал Мартина. – Мартин, естественная для тебя мысль – сбежать. Ну что ж, могу только посоветовать, не пытаться этого делать.

Грэг сказал:

– Нэнси ведь не убежит, правда Нэнси? – Он обнял ее за плечи, засмеявшись, когда она съежилась.

– О'кей? – спросил Кен, – мы поняли друг друга? Мартин прочистил горло.

– Послушайте, мистер, вы сделали ошибку, у нас нет денег.

Грэг придал своему голосу растерянность.

– Друг, деньги есть у всех.

– У нас нет. Мы не смогли бы и вдвоем собрать десять тысяч.

– Пожалуйста, – тихо произнесла Нэнси, – у меня дети.

– Еще не поздно нас отпустить – убеждал Мартин, – мы же не знаем ваших фамилий. У меня нет номера вашей машины. Я его не видел.

Грэг только смотрел. Кен слабо улыбался.

– Не видел, – умоляюще произнес Мартин, – честное слово, клянусь Господом.

Нэнси выдавила сдавленным шепотом:

– Пожалуйста, пожалуйста.

Кен жестко бросил:

– Ну, ладно, займемся делом, – он вышел из машины.

Грэг открыл дверь со стороны Нэнси, слегка подтолкнул ее, вышел следом за ней.

– Сюда, – сказал он Мартину.

Мартин скользнул по сидению и вылез за ним. Грэт кивнул на крышу:

– Сначала резиновые шнуры, берегите глаза, если сорветесь.

Мартин вскричал:

– Черт возьми, вы же ненормальные!

Сладкая улыбка Грэга испарилась. Но Мартин продолжал кричать:

– Какого черта вы от меня хотите?

Грэг сказал тихо:

– Слышь, о чем мы договорились в последний раз, когда ты доставил мне хлопоты?

Глаза Мартина встретились с глазами Нэнси. Голова ее едва заметно качнулась и глаза молча взмолились «нет». Он замолк и стал помогать отстегивать натянутые шнуры и сворачивать резиновое полотно, которым был прикрыт груз. Нэнси повернулась ему помочь. Потом она услышала тяжелый льющийся звук рядом справа от себя. Она посмотрела туда. Совершенно безмятежно, словно ее и не существовало, Грэг зажал свое ружье под мышкой, расстегнул брюки и мочился. Не в состоянии поверить своим глазам, Нэнси стояла как вкопанная, зачарованная. Дело было вовсе не в его огромных размерах – это само по себе было слишком не реально, чтобы поверить, она никогда не представляла, что какой-нибудь мужчина может быть таким. Скорее дело было в явной оскорбительности его поведения. В ужасе она продолжала смотреть, пока ее не ударило сознание того, что она на самом деле наблюдает за ним. Она оторвалась, повернулась снова к Мартину, пытаясь не слышать. Голова ее плыла – все силы вытекли из ее ног, оставив ее беспомощно слабой. Когда Грэг закончил и подошел помочь, она почувствовала неприкрытый ужас от его близкого присутствия и не могла заставить себя посмотреть на него.

В несколько минут они разобрали весь груз и добрались до резиновых лодок, запакованных в полотняные мешки, двух подвесных моторов, четырех баллонов с сжиженным газом и новой трубой для колодца, прихваченной Кеном. Грэг отпер крышку багажника.

– Вот. Начнем с этого, Нэнси? – он передал ей тяжелую коробку с продуктами. И указал головой на тропинку, ведущую сквозь заросли. – Вон туда.

Мартин и Кен уже двинулись, Кен впереди. Через пятьдесят ярдов находилась река, с черной как грифель водой, шириной примерно в пятьдесят ярдов. Она была медленной и глубокой, и за ней сплошной стеной стоял лес вечнозеленых деревьев. Нэнси шла следом за Кеном и Мартином, а Арт брел позади нее. Грэг остался с машиной.

Тропинка была узкой. Мартину пришла в голову мысль нырнуть в заросли у края тропинки, но он не осмелился. Весь путь от реки до фургона он будет на виду. И Арт, и Грэг наблюдали за ним. Он замедлил шаг, давая Нэнси возможность догнать его, переложив баллон с газом с одного плеча на другое. Тяжелая сталь давила неумолимо и болезненно.

Позади, прямо возле него она прошептала:

– Мартин, чего они хотят?

– Не знаю. Что-то связанное с банком, – он говорил, не поворачивая головы.

– Попытайся скрыться.

– А ты как же?

– Ты должен. Нам необходима помощь.

Мартин попытался прикинуть, откуда ее можно ожидать. Но перед его мысленным взором стояла только картина одинокой ленты шоссе, лежавшего в четверти мили позади, среди леса. Насколько далеко в любом направлении есть ближайший дом или деревня? Он пытался вспомнить. В десяти милях позади, не было ли там перекрестка, бара или бакалейной лавки?

Но если бы ему удалось добраться до шоссе, он по крайней мере, был бы на виду. Машины бы проезжали каждые десять минут и никто не осмелился бы преследовать его.

Они были на берегу реки. Он поставил свой баллон, помог Нэнси с ее коробкой. Арт подошел сзади и Кен сказал:

– Я остаюсь здесь. Может вы теперь перенесете лодки, чтобы я мог их сразу загружать.

– О'кей, – сказал Арт. Он махнул стволом в сторону стоящей в отдалении машины так, словно это была дружеская поездка за город, потом добродушно ткнул им Мартина в зад. – Пошли обратно.

Мартин внезапно почувствовал свой шанс и тихонько подтолкнул Нэиси, чтобы она пошла впереди него. Когда они отошли на двадцать ярдов, он специально стал отставать.

– Давай, давай – подгонял Арт.

Мартин протащился еще несколько метров, повернулся и сказал:

– Послушайте…

– Ты будешь двигаться?

– У меня ужасная боль в животе.

Арт ухмыльнулся.

– Как только закончишь разгрузку, мы отведем тебя в лес и позволим тебе сделать что-нибудь по этому поводу.

Он снова ткнул его ружьем, Мартин заметил, что палец его не лежит на курке. Сердце его окаменело. Что-то сжалось у него внутри, мешая ему дышать. В ушах у него стоял рев и серая пелена между ним и Артом.

– В чем твоя проблема? – улыбка исчезла с лица Арта. В глазах его появилось легкое беспокойство.

Мартин ухватил за ствол ружья и двинул им вверх и назад, прямо в лицо Арту. И на какую-то секунду дольше задержался в этом положении, пока Арт пришел в себя, попытался его оттолкнуть и успел положить палец на курок. Грохот выстрела разорвался в ушах.

Нэнси развернулась и увидела схватившихся Арта и Мартина. Она повернулась в другую сторону и увидела Грэга, бросившегося к ружью, стоявшему прислоненным к машине. Потом она еще раз повернулась и позади Мартина и Арта увидела Кена в обрамлении деревьев, у самого края реки. Он уже бежал.

Прошел всего лишь миг. Внезапно Арт упал на спину, держа ружье, а Мартин слепо ринулся в кусты, пробиваясь сквозь ветки и листья. Еще секунда – и он исчезнет позади одной из летних кабин. Выстрел Кена отбил кусок от края кабины и пуля со свистом ушла вбок.

С другой стороны кабины кусты густели. До самого домика было тридцать ярдов, Мартин кинулся к нему и постарался держать его между собой и гаражом, где у фургона стоял Грэг. Сердце его колотилось, а легкие разрывались. Казалось, он бежит уже целую жизнь. Позади он услышал, что Кен что-то крикнул Арту, и Арт стал продираться следом за ним. За домом были леса. Он миновал свалку, проржавевший автомобиль, старую собачью будку и печь для сжигания мусора и деревья сомкнулись за ним. Он не останавливался и услышал звук воды. Он доносился откуда-то справа, поблизости, это была река. Он рванулся и вырвался на чистое место, только для того, чтобы понять, что попал в ловушку.

Там, где он находился, река изгибалась петлей почти возвращаясь навстречу самой себе. Оставшийся позади дом стоял у входа в эту петлю, и когда он кинулся в лес, он находился, сам того не зная, на расстоянии броска от реки и по левую сторону от себя. Сейчас он полностью углубился в петлю, и мог двигаться только вперед.

Он услышал позади себя перекликающихся Кена и Арта, разделенных всего несколькими ярдами. Возможности вернуться назад незамеченным не было.

Впереди на краю реки стоял небольшой ангар для лодок. Дверь была заперта. Без всякого плана, не имея, ни малейшего понятия, чем это ему может помочь, Мартин вышиб маленькое окно и перекинул тело в проем. Любое место вдруг показалось убежищем. Упал он тяжело, лицом вперед, на сырой бетонированный пол. Поднимаясь он чувствовал вкус крови. Она бежала из раны на его боку и сочилась из сильной ссадины на подбородке. Он осмотрелся. В полутьме можно было разглядеть гребные лодки, с полдюжины, и старое каноэ. Он снял засов с щеколды и всем телом бросился на дверь, ведущую в сторону реки. Ржавые петли завизжали, но дверь поддалась и в нее залился свет и звуки с реки.

Мартин перевернул каноэ в поисках весла, его нигде не было. Он схватил большое весло, стоящее в углу вместе с кучей таких же. Подтащив каноэ к реке, столкнул его в воду и сел в него. Уперев весло в берег, он напрягся и оттолкнулся. Каноэ резко дернулось и боком скользнуло по воде.

Вот тут-то он и увидел Кена с Артом. Они находились не более, чем и десяти футах от ангара, разглядывая его с небрежно перекинутыми через плечи ружьями. Он понял, что они были здесь все то время, что он открывая, дверь и вытаскивал каноэ. Просто стояли рядом, выжидая.

Кен сказал:

– Что ж, твоя промашка, Арти, так что этот голубок твой.

В последовавшую за этим вечность. Мартин следил за тем, как Арт прицеливается, видя вместо Арта безобразную круглую дырочку, которая была стволом его ружья. Она указывала точно в него. Через мгновение, из этой самой дырочки примчится что-то такое быстрое и сильное, что он даже не успеет разглядеть его. Он почувствует страшный удар и темноту. Самое ужасное было то, что слишком поздно было для того, чтобы предпринять что-нибудь для предотвращения этого. Вот она, смерть. Он почувствовал, что всхлипывает внутри себя, но ни звука не прошло через его губы.

Потом послышался грохот выстрелов. Одни за другим, так быстро, как только Арт мог их выпускать. И одновременно жестокий толчок под ногами у Мартина. Полетели щепки и что-то холодное тут же покрыло его ноги. Он тупо сел, возвращаясь к реальности. Борт каноэ был наполовину снесен выстрелами, в него свободно вливалась река. Менее чем через две минуты каноэ нашло пристанище среди двух футов ледяной воды и грязи, покрывающей дно реки.

Кен засмеялся, покачал головой и отвернулся. Арт ждал, без улыбки, пока Мартин доковыляет до берега.

Глава 10

В сумерках они достигли места назначения. Река расширилась в озеро около четверти мили шириной и в милю длиной. Потом она снова вытекала, чтобы извиваться дальше между бесконечными рядами молчаливых лесов.

Эта зона была безжалостно вырублена в канун нашего века. Теперь она разрослась заново, с добавлением клена, ясеня, бука и лесного дуба к более распространенной белой сосне, которая дала ростки и уже достигала зрелых размеров. В то позабытое время на полуострове, который словно язык выдавался в озеро и был раньше покрыт скалами, была на скорую руку построена небольшая лесопилка. Здесь бревна, сплавлявшиеся через озеро или по течению, собирались и распиливались до стандартной длины, прежде чем их переправляли на давно заброшенную железнодорожную линию в нескольких милях отсюда и потом в новые расцветающие города Срсднезападных равнин.

Сейчас, благодаря усердию бобров, уровень озера поднялся. Низкая, тонкая шейка полуострова исчезла, превратив высокую зону самого полуострова в остров, отделенный от берега несколькими сотнями ярдов застойной воды, глубиной до плеча, через которую то там, то здесь пробивались растрепанные холмики болотной травы и изредка ствол дерева, лишенный веток, пронзал поверхность воды, как заброшенные мачты затонувших кораблей.

Саму лесопилку еще можно было увидеть среди деревьев, ее кирпичный дымоход разрушился, грубо покрытая дранкой крыша была испещрена дырами и покрыта темными пятнами мха, а дощатые стенки обшарпались декадами северных морозов и короткими жгучими солнечными лучами июля и августа.

Недалеко от нее, в стороне от озера на расчищенной опушке, стоял охотничий домик Кена, Грэга и Арта.

Мартин заметил его, когда они подплыли с озера, похожего сейчас на зеркально-спокойное фиолетовое полотно.

Он подтолкнул Нэнси. Дрожа от холода, она украдкой бросила взгляд. Глаза ее, полуприкрытые, быстро обежали озеро и скользнули по темным скалам берега, свисающими вечнозелеными деревьями и густому кустарнику, тут и там перечерченному серебристым каркасом давно повалившихся деревьев, искореженных и изглоданных временем, льдом и озерной водой.

Она увидела, и не без труда, так как он настолько вписывался в окружение, что почти сливался с добротно построенной хижиной, внешние бревенчатые стены которой были тщательно прокопчены. У нее была низкая покатая крыша, крытая дранкой, которая со стороны озера выступала над дощатой верандой в нескольких футах выше земли. К веранде вели две каменные ступеньки. Окна с обеих сторон двери были закрыты тяжелыми ставнями от возможного вторжения, и общий вид хижины, несмотря на ее привлекательность, производил угрожающее впечатление, вероятно, из-за ее полной изоляции. Глядя на нее, Нэнси ощутила чувство, какое, наверное, ощущает заключенный, когда после суда и приговора, дверь камеры закрывается за ним. У нее было темное предчувствие того, что наверняка, вскоре начнется какой-нибудь новый, невообразимый кошмар.

Кен приглушил мотор. Мгновением позже резиновый нос лодки мягко царапнул о часть берега возле их хижины, покрытую песком и гравием.

– Наш милый домик, – сказал Кен.

Часа четыре они на довольно приличной скорости двигались по своей обрамленной лесом водной дороге. Прошло всего шесть часов с момента их похищения. Они казались веком.

Кен вернулся после погони за Мартином, а несколько мгновений позже появился Арт вместе с Мартином, глаза которого помутнели от страха и от потерянной надежды. Прежде чем они уселись в лодки, Арт публично наказал его. Улыбаясь он заявил, что жевательная резинка повысит у Мартина адреналин и вместе с ним состояние духа. Он вынул из своего рта сильно жеваный комочек и насильно впихнул его между зубов Мартина, велев ему сказать, очень ли ему это нравится. Когда Мартин сначала отказался, Арт всадил ствол своего 35 между его ног так, что тот в агонии переломился надвое. Потом взвел курок, угрожая.

– Скажи «очень – вкусно», Арт, – Очень вкусно.

– «Арт».

– Арт.

Мартин начал плакать, как ребенок.

– Жуй. – Резкий тычок ружьем. Мартин вскрикнул и зажевал.

И Нэнси никогда бы не смогла забыть свое собственное, несколько меньшее, унижение. Меньшее, но такое же мучительное. Когда утомительная работа по загрузке надувных лодок была закончена, ее и Мартина поместили на борт той, у мотора которой сидел Кен. Грэг и Арт в другой лодке держались поблизости. Они двинулись, и Кен стал расспрашивать о ее личной жизни. Так нежно и ласково, что иногда просто невозможно было вспомнить, кто он такой, Он настаивал на ответах. А если она не давала их добровольно, он хитро ловил ее, устраивая перекрестный допрос.

Чем занимался ее муж, сколько он зарабатывал, почему она тайком проводит уикенд с Мартином? Только ли ради удовольствия в постели или это у них серьезно? Были ли у нее другие связи? А до замужества? Были ли они лучшими любовниками, чем Мартин или не такими хорошими? А что из себя представляет жена Мартина? Встречалась ли она с ней когда-нибудь и обманывает ли Мартин, или он серьезно собирается оставить Джин?

Глаза Кена улыбались и сверлили ее насквозь, уничтожая ложь и полуправду, которые он явно различал, представляя все, что было между ней и Мартином в грязном, дешёвом и нечестном виде. Она никогда еще не чувствовала себя так обнаженно уязвимой. Смотреть на Мартина она не осмеливалась.

Пару раз они видели кабана. Спугнули лису, наблюдавшую за ними с каких-то камней. Потом бобер. Но ни одного домика и даже признака жизни вообще.

Грэг с Артом тоже причалили, оглядываясь по сторонам, довольные тем, что оказались дома, а Кен негромко отдавал распоряжения выгружать продукты и напитки и двигаться.

– Давай же, Мартин, ради Господа. Я вот-вот сдохну от голода.

Это был Грэг, огромный, добродушный. Он нагрузил Мартина ящиком с бурбоном, Кен взвалил на себя другой и резко двинулся по опушке к хижине. Грэг снова засмеялся, игриво шлепнул Нэнси по ее тесно обтянутому джинсами заду.

– Лучше бы тебе быть хорошей поварихой, – сказал он и сунул ей ящик с продуктами, подтолкнув вслед за остальными. Потом они с Артом пошли следом с газовыми баллонами. Надо было поторопиться. Через каких-нибудь полчаса наступит ночь.

Кен первым добрался до хижины. Он позвенел ключами и через момент двери распахнулись.

– Подождите, – сказал он и исчез в темноте домика. Грэг и Арт опустили свои баллоны и двинулись назад к лодкам. Нэнси и Мартин послушно ждали, не имея сил даже разговаривать. Мартин не видел никаких шансон бежать, и он знал, что если бы сейчас каким-то чудом появилась тропинка, по которой он мог бы броситься бежать, он не смог бы пробежать и пятидесяти футов сквозь кусты, так как его ноги отказали бы и он свалился бы, уткнувшись ртом в промерзлую лесную, почву.

– Ну вот мы и прибыли, – воскликнул Кен. Вспыхнул огонек его зажигалки и почти сразу же замерцал свет керосиновой лампы.

Нэнси и Мартин вошли внутрь. Пахло пылью, застоем и замкнутым пространством.

– Нравится? – В голосе Кена слышалась гордость владельца. Они увидели большую комнату, с открытым камином в углу, над которым висела голова кабана и пара древних, заряжающихся через дуло ружей.

Она была обставлена комфортабельно и с хорошим вкусом. Здесь стоял длинный полированный обеденный стол из твердой древесины, старый сосновый буфет с уложенными в стопки тарелками и подвешенными чашками, несколько обитых стульев и диван у огня, пара скамей под окнами на месте соединения двух стен, в освещенном лампой углу, где висели книжные полки, пол, из широких планок, местами устланный рукодельными хлопковыми половиками. Потолок был одновременно крышей, укрепленной грубо тесаными балками и был достаточно высоким, чтобы комната казалась просторной. Сразу при входе, двойной дверной проем вел в кухню. В задней части комнаты две ступеньки вели в своего рода лоджию с современной ванной комнатой с душем и достаточно просторной спальней с тремя кроватями. На всем лежал тонкий слой пыли, а пол и мебель были запачканы оставшимися с лета насекомыми.

Кен повел Нэнси и Мартина в кухню, где зажег лампу, подвешенную к потолку, сделанную в старинной старомодной викторианской манере.

– Ну вот, Нэнси. Я думаю, что тебе хорошо бы сразу же начать готовить. – Он машинально бросил взгляд на свои часы, потом распахнул окно над широкими стальными двойными мойками и снял засов со ставен, впуская серую вуаль последнего вечернего света. – Пока что, сегодня вечером, делай то, что полегче для тебя. Мы не привередливы. Спагетти были бы вполне подходящи. – Он махнул рукой в сторону газовой плиты с четырьмя конфорками. – Газовые баллоны мы держим снаружи. В том, который подключен сейчас, должно еще оставаться достаточно.

Он прикрыл дверцы сосновых шкафчиков над и под покрытой несгораемым пластиком стойкой.

– Там, внизу, всякие консервированные штучки, – сказал он. – Сухие продукты и пакеты наверху. Этот шкаф совершенно изолирован, а сзади у него проделаны отверстия для воздуха. В нем мы держим мясо и скоропортящиеся продукты вместе с сухим льдом.

Он снова закрыл шкафчики, повернул кран над мойкой. Из него с шипением вышел воздух.

– Грэг накачает воду через несколько минут. Мы берем ее из старого колодца, который был сделан когда тут добывали лес. Она нормальная. Но надо дать ей протечь минуту, чтобы вымыть ржавчину из трубы.

Затем он повернулся к Мартину и сказал, менее любезно:

– Ну давай, пошли. Ты задержал наш выезд. Почти на полчаса. Работа в темноте, которую мы могли бы проделать до заката, займет вдвое больше времени.

Внезапно Нэнси сказала:

– Что заставляет вас думать, что я собираюсь готовить для вас еду?

Кен сначала выглядел удивленным, потом улыбнулся.

– Конечно собираешься.

Она ответила нарочито медленно:

– Нет, не собираюсь. Когда вы отправитесь назад к озеру, я собираюсь просто выйти через эту дверь и вы никогда меня не увидите. – Она невидящим взглядом уставилась на мойку. Она не сделала ни одного движения с того момента, как поставила на пол спой ящик с продуктами.

Кен ласково продолжал;

– Ну, Нэнси, не будь такой.

– А какой по вашему она должна быть? – выпалил Мартин. – Петь и плясать?

Кен медленно повернулся к нему и глаза его постепенно теряли всякую выразительность. Голос его звучал мягко:

– Слушай внимательно, Мартин. Я не собираюсь повторять еще раз. В следующий раз я предоставлю Арту объяснять тебе. Понял? В общем так. Нам всем придется некоторое время пожить друг с другом, а эта хижина не так уж велика. Самое первое, чему надо научиться в походах, это вежливости. Таким образом, никто никому не действует на нервы. Усек?

Он снова улыбнулся и повернулся к Нэнси.

– Ты же смышленая девушка. Подумаешь несколько минут и решишь все-таки готовить. – Он внезапно наклонился и вытянул из – под мойки длинную цепь, вделанную в бревенчатую стену. На конце ее было кольцо. Быстрым движением он замкнул его на стройной лодыжке Нэнси. Потом продолжил свою речь, будто ничего не произошло. – И не беспокойся о соусе. Там внизу есть Болонский в банках. Просто разогрей его.

Снаружи донеслось неожиданное рычание мотора. Оно раскололо тихий вечер. Кен повысил голос:

– Это вода. Понадобится всего пятнадцать минут. Подкачать ее к бакам на крыше. – Он указал на потолок, который в отличии от комнаты, был плоским и низким. – Обычно мы это делаем каждое утро.

Потом он взял Мартина и потянул его в дверь. Мартин яростно потянул руку и отпрыгнул.

– Ты посадил ее на цепь! – Он не мог поверить. Нэнси все еще не двинулась. Она изучала цепь и глаза ее, как ни странно, уже не были пустыми и невидящими. Они вдруг ожили внезапным и острым сознанием.

– Как собаку! – кричал Мартин. – Ты посадил ее на цепь!

– Это совсем не больно, – сказала Нэнси. Голос ее звучал почти облегченно, словно она, наконец, сделала какое-то важное решение.

– Пошли, Марти.

Кен снова взял его за руку. Он был непоколебим. Мартин повиновался, пытаясь выбрался за дверь, не в силах оторвать глаз от цепи и кольца…

Когда они вышли наружу, он снова взбунтовался.

– Но почему ее? Ведь вам же нужен я? Цепь-то для меня, ведь так?

– Возможно, – сказал Кен, – но ведь она сама заявила, что отправится на прогулку.

Он отказался сказать что-либо еще после того, как они прошагали полпути до озера, Мартин сдался. Полчаса он таскал припасы, пока лодки не опустели. Потом их вытянули из воды, так, чтобы они были вне досягаемости для любых штормовых волн.

Когда Мартин снова вернулся на кухню, на плите горели две горелки. Было тепло и пахло кипящим рисом и нарезанным чесноком. Это было для него ударом. Все-таки она стала готовить. Зачем? Когда она увидела его удивление, она саркастически улыбнулась.

– Ты знаешь, ведь это в первый раз, когда я готовлю для тебя еду.

– Не дурачься.

– Но это правда.

Он не мог понять ее веселости, спокойствия. Он продолжал отчаянно недоумевать, что же заставило ее решиться готовить. О причине, понять которую он тоже был не в состоянии, спрашивать он боялся. Но почему-то чувствовал, что она предала их обоих. Он был возмущен ею и ему пришлось заставить себя заговорить:

– Чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? – Он тщательно старался не смотреть вниз. Она стояла у плиты, и он знал, что весь пол кухни был разделен черной полосой цепи. Он не думал, что в состоянии вынести ее вид.

– Они уже закончили с тобой там, снаружи?

– Они сказали мне прийти сюда.

– Можешь открыть несколько банок. Вот. Она подвинула к нему несколько штук через стол. Сначала, вот эти две. Вот это – персики. Открывашка вон там.

Мартин посмотрел. Там на стене у двери висела открывашка. Он поднес банку к ней, пока Нэнси плеснула немного масла на большую сковородку и умеренно посыпала его перцем и какими-то травами, найденными ею.

Мартин сказал приглушенно:

– Они много пьют.

Нэнси не ответила. Она грела масло, поворачивая сковороду так, чтобы оно растекалось по всему пространству.

– Черт, когда, наконец, кто-нибудь сделает приличную сковородку! – Она сбросила в масло накрошенный чеснок.

– Может быть, это выход, – проговорил Мартин, напоить их до бессознательности.

– Где моя приправа?

Он передал ей открытую банку. В ней были ломтики рыбы, сушеные грибы и овощи. Она вытрясла содержимое на сковороду и размешала вилкой.

– Где другая?

Нервы Мартина не выдержали.

– Тебе обязательно надо вести себя так, будто это доставляет тебе удовольствие?

– Что именно?

– Приготовление еды.

– Я люблю готовить.

– Я говорю о приготовлении пищи для них. – Голос его задрожал от напряжения. Он грубо схватил ее за руку. – Чего ты к черту добиваешься? Что происходит с тобой?

Она высвободилась.

– Мартин, что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Тебе вовсе ни к чему выглядеть так, будто ты делаешь это с удовольствием!

– Какое удовольствие. – На время все мужество ушло из ее взгляда, и она стала выглядеть потерянной, почти уничтоженной, такой, какой она была в машине.

– Тогда брось это!

Она вновь овладела собой с видимым усилием.

– Это наша с тобой еда тоже, – сказала она. Мы ничего не добьемся, ссорясь с ними. Нам нельзя делать этого. Мы должны подыгрывать, нравится нам это или нет. Пока увидим что происходит. Это единственный выход.

Она была права, и он это знал. Но его мутило от одной только мысли о том, чтобы даже посмотреть кому-нибудь из них в лицо. Все его мысли были заняты тем, как бы захватить ружье и повернуть его против них. Он никогда не служил в армии. Какое ощущение бывает, когда человек нажимает курок, слышит оглушительный шум и видит как кто-то падает и в краткий миг жизнь превращается в совершенно обезличенный мертвый предмет? Можно наклониться и потрясти его, что-то ему сказать, а он никогда не двинется и не ответит. Сердце его тяжело стучало от страха.

Он открыл вторую баночку паэллы и Нэнси осушила рис и добавила его в сковороду. Сделав это, она порывисто взяла его за руку, поцеловала в щеку и смущенно улыбнулась.

– Мы выберемся, – сказала она, – я знаю, выберемся.