Текст книги "Рэмбо 2"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

12

Рэмбо ослаб от града ударов по лицу, от боли рябило в глазах. Он свисал с бамбукового креста. Руки были скручены веревкой и привязаны к шесту над головой. Перед ним маячила перекошенная от ярости физиономия сержанта Тая. На какое-то мгновение он превратился в фантастическое чудовище из кошмара. Пробежала тень, и сознание Рэмбо прояснилось. Он увидел нож, узнал Тая, в то время как воспаленный разум убеждал его: ты отсюда не убегал, ты не возвращался в Америку, не было того полицейского, тюрьмы, возвращения в Нам и этого повторного плена. Все это сон, бред – сержант Тай попросту хочет содрать с тебя живьем кожу.

Нож оказался совсем рядом с его лицом, и Рэмбо пришел в себя настолько, что смог его узнать. Это его собственный нож с особым черным лезвием, зубцами на обратной стороне лезвия и отвертками на рукоятке. Что, это тоже сон? Но если не бежал из плена, не возвращался в Нам и не был схвачен снова, то тогда нож, выходит, не его.

– Такой замечательный нож, – сказал по-вьетнамски Тай. – Какой ты добрый, что сделал мне этот подарок. Какой внимательный. Должно быть, ты сильно скучал по мне, раз столько испытал, чтоб возвратиться сюда с подарком.

У Рэмбо прояснилось в голове. Он все осознал. И содрогнулся от ужаса. Увидел разворачивающийся над ним вертолет. Солдат, берущих его в кольцо. Тая, бьющего прикладом по голове.

– Где Бэнкс?

Тай с размаху ударил Рэмбо в лицо.

Бэнкс? Ты спрашиваешь о нашем пленнике, который ушел из лагеря без нашего разрешения? Он так истосковался по своим товарищам, что мы в конце концов вняли его мольбам и снова посадили к ним.

– В пещеру?

Рэмбо повернулся, едва не закричал от страшной боли в плечах, и устремил взгляд в сторону скалы сзади построек.

Временно. Потом он присоединился к нашей компании. А сейчас будем развлекаться. Продемонстрируем на наглядном примере, что случается с теми пленниками, кто пытается совершить побег. Кстати, я не забыл, как гонялся за тобой по джунглям. Трое суток без роздыха.

Но ты улизнул от меня, хоть и был слабым и больным. Мой командир рвал и метал от ярости. Солдаты надо мной потешались. Я лишился доброго имени. Думаю, поэтому меня так и не перевели из…

Тай повернулся в сторону джунглей и грязно выругался.

Сбоку послышался голос, Рэмбо и Тай обернулись. Со стороны барака к ним приближался капитан вьетнамской армии. Пожалуй, единственный человек во всем лагере, дороживший своей честью и достоинством.

– Начинайте, сержант.

– Я как раз разъяснял процедурные вопросы. Приблизившись к Рэмбо, офицер застыл по стойке смирно.

– Меня зовут капитан Вин. А вас? Рэмбо молчал.

– Вы скоро назовете свое имя. Я уже переговорил с моим командованием по поводу вашего прибытия. Им нужна информация. Разумеется, вы явились сюда не по собственному желанию. Вертолету не удалось взять вас. На нем не было опознавательных знаков. Кто был в том вертолете? Кто отдал вам приказ направиться сюда?

Рэмбо хранил молчание.

– Вы ответите на все мои вопросы. В самом ближайшем времени.

Вин махнул рукой Таю и отошел в сторону, точно боясь запачкать свой мундир. И вытер руки.

Тай кивнул, повернулся к Рэмбо, поднял нож.

Надеешься, что я пущу в ход это? Вспомнил про свои шрамы на груди и спине? Нет. За это время мы произвели кое-какие усовершенствования. Думаю, ты их оценишь.

Рэмбо в изумлении почувствовал, как солдаты подняли распятие, ухватившись за основание оси. Его ноги повисли высоко в воздухе. Туловище качнулось влево, что отозвалось страшной болью в плечах.

Бамбуковое распятие застыло в воздухе.

Изнемогая от боли, Рэмбо свесил голову и увидел…

Яму.

Она была шириной в восемь футов. И глубиной в десять. Солнце стояло в зените, и он отчетливо видел ее дно. Никакая тень не искажала то, что он сейчас видел. Никакого обмана зрения быть не могло.

И все-таки…

Он убеждал себя в том, что его обманывает зрение. Потому что дно ямы шевелилось.

Змеи, решил он сперва. И тут же понял, что это не змеи. Зыбь.

Словно дышит сама земля. Можно сказать, пузырится.

И тут до него дошло: дно ямы не земная твердь.

Он в ужасе поежился. Плечи пронзила боль.

Ибо он понял: дно ямы не земная твердь и не вода. А что-то среднее между ними. Что-то вязкое, напоминающее зыбучие пески, воронки на болоте…

Рябь шла безостановочно, перекатываясь от одного края к другому. По всей поверхности бурлили водовороты.

Пузырьки в… Да, это слизь, решил он. И она пузырится вовсе не от жары. Нет, под ней что-то есть.

Бурозеленая слизь, от которой исходит тошнотворная вонь. Экскременты, гниющая пища, тлеющие останки животных и прочая мерзость. И все это, разлагаясь, перемешивается между собой, образуя полужидкий компост.

В котором кипит жизнь.

Живые существа колыхали, пузырили и покрывали рябью поверхность. Это были насекомые, личинки, черви, пиявки.

Бамбуковый крест начал опускаться.

Рэмбо поджал ноги. Он изо всех сил старался отсрочить отвратительный момент соприкосновения с этой зловонной слизью. С трудом подавил желание закричать: он не доставит Таю этого удовольствия. Нужно отключить разум, пересилить страх, вообразить, что ты всего лишь пылинка, прилипшая к осенней паутине, которой на самом деле нет.

Но яма со слизью есть. Ему никак не удавалось убедить себя в том, что ее не существует – на это у него нет времени. Уставшие ноги опустились сами собой, подошвы ботинок соприкасались со слизью. Она оказалась плотности пудинга, отвратительного бурозеленого пудинга.

Но тело еще не соприкоснулось со слизью, и он пока не знал, что она из себя представляет на самом деле. Лишь смотрел в отвращении на усилившуюся рябь.

Внезапно он оказался по колено в слизи, ощутил вокруг голеней мерзкую похлопывающую теплоту. Крест увлекал его все глубже. Теперь он был в слизи по ягодицы. Половые органы прижало к животу. В них впились чьи-то челюсти и жала.

Короткий миг – и он уже по шею в этой мерзости. Промокшая одежда облепила грудь. Он ошутил щипки, укусы, уколы.

Когда Рэмбо совершил побег из тюрьмы в том американском городке и, спасаясь от преследования отряда полицейских, очутился в горах, ему пришлось укрыться в стволе шахты, то есть практически он оказался в западне. Рыская в поисках другого выхода, он проникал все глубже и глубже под землю. В конце концов пришлось передвигаться ползком и на ощупь по узкому туннелю, который привел в темную гулкую пещеру. Там он очутился по пояс в птичьем помете, в кожу впились кровососы. В довершение ко всему на него напали летучие мыши. Целые полчища летучих мышей безостановочно кружили над его головой. Ему показалось тогда, что он сойдет с ума, что это и есть предел существующих на свете ужасов.

Теперь он понял, что то был не предел. От этой кишащей живыми организмами слизи несло так, что хотелось вырвать, к тому же на теле были пиявки, черви, личинки. Рэмбо с мольбой смотрел вверх, на Тая, который не спускал с него торжествующего взгляда. Прошу тебя! Вытащи меня отсюда! – так и хотелось крикнуть Рэмбо.

Но Тай усмехнулся, сделал ему «до свиданья» и взмахнул рукой.

Рэмбо с головой окунулся в слизь.

Мрак. Непереносимо.

Он задержал дыхание, ощущая, как слизь затекает в уши, забивает ноздри, пытается проникнуть в рот. Ему удалось опустить веки. Казалось, глаза вот-вот лопнут от давления, как спелые виноградины.

Вниз. Еще глубже. Легкие изнемогали без воздуха.

Рэмбо съежился. Какой-то гад стал объедать ушную раковину, что-то влезло в ноздрю, делая попытки проникнуть в носоглотку. Ему захотелось чихнуть, но он боялся, что в таком случае непроизвольно возобновится дыхание, он закашляется, слизь вместе с насекомыми и червями набьется в глотку. И наступит смерть.

Помутился рассудок. Это конец. Необходим хотя бы глоток воздуха. Ему не удалось освободить руки и оторвать от шеи, лица и груди присосавшихся гадов. Он терял сознание. Отказывал разум. Шаг в никуда, какой-то кошмар…

Яма со зловонной слизью и ее мерзкими обитателями перестала существовать. Он достиг высшего предела медитации. В дзэн это называется порогом смерти.

Он почти не ощутил толчка. Сквозь опущенные веки стал пробиваться неясный свет. Давление на грудь ослабло, слизь сбегала вниз, кожа на лице вдохнула воздух.

Крест взмыл вверх. Рэмбо чихнул, разбрызгивая во все стороны набившуюся в нос слизь. И потер ухо о плечо, пытаясь раздавить червя.

Он дышал. Иисусе, он наконец мог дышать.

Хочешь еще? – с ухмылкой спросил Тай. – Или ответишь на вопросы капитана?

– Катись ты к…

Стоявший рядом с Таем капитан Вин побелел от ярости.

– Мне следовало бы предупредить тебя, что капитан не терпит сквернословия, – сказал Тай. – Думаю, на этот раз тебе придется побыть там чуть дольше.

Он сделал знак солдатам.

Бамбуковый крест стал опускаться.

Бросив взгляд вниз и увидев у себя на груди темно-каштановых судорожно подергивающихся личинок, Рэмбо понял, что на этот раз он умрет.

Или сойдет с ума.

Тогда, может, ответить на их вопросы? Черта с два.

Из-за склона с ревом появился «хью». Рэмбо встрепенулся. Американцы! Они не бросили меня! Они увидели, как место подхвата окружают солдаты и отправились за подкреплением!

Подошвы его ботинок уже почти касались слизи.

Скорей же, скорей, Бога ради! Если меня засунут в эту яму, вы меня не увидите больше! Я умру, пока вы будете меня искать!

«Хью» приближался, становился все больше и больше. Взметнулась туча пыли, пригнулись кусты, и вертолет приземлился на плацу перед бараками. Сейчас из него выскочит команда спасательного подразделения «Дельта», на ходу паля из винтовок из строча из пулеметов.

Но почему они не стали вести обстрел с воздуха?

В ворота лагеря, подпрыгивая на ухабах, с ревом въехали два фургона и, взвизгнув тормозами, застыли на безопасном расстоянии от «хью». Распахнулись задние дверцы. Из одного фургона выпрыгнули пятнадцать солдат-вьетнамцев.

Из второго еще больше.

Только это были не вьетнамские солдаты.

Теперь Рэмбо понял, почему «хыо» не стал вести обстрел лагеря с воздуха – из второго фургона выпрыгнули на землю советские солдаты. Он определил это по знакам различия на их темной форме. Они принадлежали элитной воздушно-десантной дивизии советских вооруженных сил.

Им овладело отчаяние. Боковая дверца «хью» скользнула вбок, винт медленно замер в воздухе. Из вертолета спустились советские солдаты воздушно-десантной дивизии.

Среди них были два лейтенанта.

В мгновение ока солдаты образовали шеренгу и, застыв по стойке «смирно», отдали честь. Офицеры шли вдоль шеренги, рассматривая солдат критическими взглядами.

Рэмбо мучил страх, что вьетнамцы утопят его в этой зловонной яме, но он все равно не мог не заметить разницу в дисциплине, вернее, ее отсутствие у вьетнамских солдат. Возможно, капитан Вин, этот чистюля с безукоризненной выправкой, испытывает чувство стыда за своих соплеменников.

Советские офицеры казались громилами. У них были холодные бесстрастные глаза. Живое воплощение неотвратимости рока.

Что ж, было бы желание, думал Рэмбо, а подобные индивидуумы найдутся всегда.

Офицеры бросили взгляд в сторону Рэмбо и застыли в брезгливой позе. Один из них сделал знак капитану Вину, который, хоть и был старше по званию, поспешил к нему с подобострастным видом.

Рэмбо не слышал, что говорили советские, но судя по их возбужденной жестикуляции, они испытывали негодование. Капитан Вин несколько раз кивнул, стремительно повернулся на каблуках, крикнул:

– Сержант, вынуть из ямы пленника!

Тай был достаточно умен, чтобы не спорить с капитаном. Через пятнадцать секунд Рэмбо уже стоял на восхитительно твердой земной поверхности у края ямы. Подкашивались ноги. По туловищу стекали потоки слизи.

Советские офицеры приблизились к Рэмбо, оглядели его с ног до головы.

– Эти люди так… грубы, – сказал по-английски блондин. – И так невежественны. – Он бросил взгляд на заткнутый за пояс сержанта Тая нож Рэмбо, вытащил его из ножен. Проведя пальцем по лезвию, с восхищением закивал головой. – А вот это уже не назовешь грубым.

Приблизившись, офицер провел лезвием ножа по груди Рэмбо, облепленной огромными личинками-кровососами. Острым, как бритва, концом разрезал надвое присосавшегося к шее червя. Рэмбо ощутил холодное прикосновение стали к яремной вене. Жестом заправского хирурга советский офицер поддел останки червя и стряхнул с ножа.

– Мне кажется, у них отсутствует даже намек на сострадание, – сказал он. – Что касается нас… Кстати, мы должны представиться. Это лейтенант Яшин. Я лейтенант Подовский. Кто вы – мне все еще не известно. Но я бы хотел это знать. – Он повернулся к Таю, возле которого стояли два вьетнамских солдата. – От него воняет. Помойте его. Потом отведите туда.

Он указал пальцем на средний барак.

13

Бэнкс видел сквозь бамбуковые прутья решетки, как советские офицеры отошли от ямы. Вьетнамцы сняли Рэмбо с креста, вылили на него ведро воды и куда-то потащили.

– Мы переживали за тебя, – прошептал за спиной Бэнкса изможденный болезнями пленник.

– В следующий раз мне повезет, – сказал Бэнкс. Разумеется. – Это прозвучало неубедительно.

В следующий раз.

Кто-то закашлялся.

– Бэнкс, тебя когда-нибудь пытали русские? – спросил хриплый голос.

– Да.

– Ну и как? То есть, как тебе удалось не развязать язык?

Бэнкс угрюмо смотрел в сторону среднего барака.

– Я ни на мгновение не терял надежды, что они могут по ошибке убить.

ЧАСТЬ VI

1

Двое охранников втащили Рэмбо в казарму, кто-то грубо ткнул его кулаком в спину. Рэмбо ощутил сзади чье-то дыхание и по запаху гнили понял, что это сержант Тай. Пытаясь уйти от следующего тычка, он резко подался вперед. Тай со злостью пнул его в лодыжку.

Охранники бросили Рэмбо на пол. Советские офицеры посмотрели на Тая так, будто намеревались опять отчитать его за грубость.

Не на пол, – произнес Подовский. – Посадите его на стул.

Охранники подхватили Рэмбо и, как тряпку, швырнули на стул.

Успокойся, уговаривал себя Рэмбо, твое время еще не пришло. Надо держаться.

Он взглянул на Подо веко го, потом на его помощника. Тай наблюдал за охранниками.

Комната, в которой оказался Рэмбо, была небольшой. Его внимание привлек металлический стол. На нем стоял приемник с микрофоном.

– Спасибо, сержант, – сказал Подовский. – Можете идти. Оставьте одного солдата.

Тай покосился на Рэмбо. Ему очень не хотелось уходить, но он выполнил приказ.

Через несколько секунд в комнате остались двое русских и один охранник.

Рэмбо посмотрел в окно и увидел небольшую тень, значит солнце уже прошло зенит.

Подовский присел на краешек металлического стола. Ростом он не уступал второму офицеру, но был несколько стройнее. Очки в металлической оправе придавали ему вид президента какого-нибудь банка.

Яшин выглядел иначе. Широкие густые усы, коротко остриженные волосы и грубые черты лица делали его похожим на одного из каменных коммунистических идолов.

Первым заговорил Подовский. Он подошел к Рэмбо, держа в руке его нож, и показал на шрамы на груди.

– Я вижу, ты уже знаешь, что такое боль. Наверное, побывал в гостях у моих вьетнамских товарищей? – Он помолчал. – Не желаешь отвечать? Ну, и не надо. Капитан Вин доложил мне, что ты был раньше в этом лагере. Я просто хотел как-то начать наш разговор. Может, назовешь свое имя? Просто имя. В этом же нет ничего страшного.

Рэмбо смотрел в пол.

– Да-а, – протянул Подовский. – Нехорошее начало для дружеской беседы. Ну, ничего. Завтра или послезавтра ты мне расскажешь даже то, что не рассказал бы своей любимой девушке.

Ты такой же болван, как и те, что дома, подумал Рэмбо. Любимая девушка. Зачем она мне?

Он тут же невольно подумал о Коу. Где она? Сумела ли спастись?

– Ты же прекрасно знаешь, что глупо упорствовать, – продолжал Подовский. – Умный человек никогда не станет подвергать себя страданиям. Ну, что ж, начнем. Ты работаешь по заданию американского правительства? Кто твои связные? Где ваша база? Каков план освобождения пленных? У меня тут целый список вопросов. Ты будешь на них отвечать, а?

Рэмбо поднял голову и взглянул на чуть удлинившиеся тени за окном.

– Не будешь? Но я ведь обязан задать тебе эти вопросы. Мне же необходимо получить на них ответы. – Подовский показал ножом в сторону Яшина. – Для него ты кусок мяса. Подопытный кролик. А для меня… Для меня – солдат, такой же, как и я сам. Разумеется, с другими взглядами и другой судьбой. Такова жизнь. Я же понимаю, что твой патриотизм – ложный, разумеется, – толкнул тебя освободить своих капиталистических военных преступников. Я ценю этот патриотизм, хоть он и ложный. Но инцидент с твоей поимкой и прочие обстоятельства – все должно быть выяснено. После того, как ответишь на мои вопросы, ты свяжешься по радио со своей базой. Ты должен сказать, что не нашел никаких пленных, что вся операция бессмысленна. Согласен?

Подовский взял в руки микрофон.

Рэмбо продолжал смотреть в открытое окно.

– Ладно, – сказал Подовский. – Прошу прощения за назойливость. Иногда я слишком тороплюсь. Значит, ты решил испытать себя на выносливость? Очень хорошо. Я чувствую, мой друг уже сгорает от желания побыстрее приступить к делу. Не хочу его больше задерживать. Яшин, начинай.

2

Услышав тарахтенье мотоцикла, охранник в караульной будке у ворот отложил в сторону американский низкопробный порнографический роман и посмотрел на приближающийся свет фары. Мотоцикл остановился у самой будки, и часовой разглядел очень сексуальную женщину в облегающем платье и яркой шляпке. Женщина предложила ему как раз то, о чем он читал в книжке.

– Оба способа?

Часовой сделал вид, будто обдумывает предложение, хотя заранее знал, что согласится. Он поторговался для приличия, но женщина не снижала цены, и часовой уступил.

Похоже, местный бизнес расширялся. Эта девица на мотоцикле выглядела совершенно невинной. Сама мысль о том, что он сможет иметь ее обоими способами, вызвала эрекцию. Да, ночь начиналась неплохо. Часовой не услышал ни единого крика от пленного, которого допрашивали в казарме.

Девица оголила ногу и сделала неприличный соблазнительный жест. Часовой открыл ворота, а когда девица проехала, выругался, увидев мокрое пятно на своих штанах.

3

После разговора с часовым Коу направила мотоцикл в сторону казармы. Мотоцикл и шляпку она украла в ближайшей деревне. Но тогда она рисковала меньше, чем сейчас, когда проезжала через ворота лагеря. Часовой пропустил ее, не спросив о кожаном мешке, колчане Рэмбо и разобранном луке. Если бы он поинтересовался предметами, привязанными к ее мотоциклу, она бы ответила, что это специальные приспособления для сексуальных игр. Но, как она и предполагала, часовому с лихвой хватило и двух способов, которые она предложила, так что его воображение было целиком занято ими.

Она подъезжала к слабо освещенным окнам казармы, когда услышала ужасный крик. Его не заглушило даже тарахтенье мотоцикла.

Это кричал Рэмбо. От возмущения сильнее заколотилось в груди сердце. Она знала, что ее парень мог кричать только от непереносимой боли. Она убьет того, кто его мучил.

Тело Рэмбо трясло, его руки были привязаны к железным пружинам кровати, прикрепленной к стене. Все происходило помимо его воли. Организм рефлекторно реагировал на электрический ток. К кровати были подведены провода от генератора.

В глубине комнаты Подовский помешивал ножом в глиняном горшке раскаленные угли, а Яшин в это время занимался генератором.

– Было бы очень обидно, – говорил Подовский, – если бы мы не нашли общего языка. Повторяю еще раз свой первый вопрос: как твое имя?

Рэмбо перестал кричать – ток, подведенный к металлической пластине на груди, отключили. Вода, которой облил его Яшин, стекала на дощатый пол, смешиваясь с потом. Рэмбо вновь бросил взгляд в окно. По телу скользнул свет фары проехавшего мимо мотоцикла. Нет. Больше он не закричит.

Хватит? – спросил Подовский со злостью. Он оставил нож в горшке, схватил ведро с водой и окатил стоящего у стены Рэмбо. – Яшин, давай еще разок!

Ток с новой силой пронзил тело Рэмбо. Запахло горелой кожей. Конечности конвульсивно дергались. По ноге потекла моча. Он уже не мог контролировать реакцию организма.

Рэмбо больше не думал о гордости. Была одна лишь боль. И он кричал, кричал так, что, казалось, лопнут голосовые связки.

4

От работы генератора лампа на потолке потускнела. Яшин уменьшил обороты.

Обессилевший Рэмбо тяжело дышал, его тело содрогалось.

– Товарищ, – терпеливо произнес Подовский, – ты же видишь, как все это утомительно. Я ведь собирался в отпуск, а ты… Ах, да! Совсем забыл. – Он похлопал себя по карману. – У меня есть кое-что интересное для тебя. – Он достал листок бумаги, развернул его и поднес к глазам Рэмбо. – Расшифровка переговоров между пилотом вертолета и его командиром… позывной «Вожак Стаи»… Когда они тебя бросили на холме. Тебе, наверное, мешает пот. Ладно, я сам прочту. Уверен, ты оценишь работу наших дешифровальщиков.

Поправив очки, Подовский начал читать:

– М-м… так. «Стрекоза» вызывает «Волчье Логово». Красивые позывные. Я думаю, тебе они понятны. Ладно, почитаем самое интересное. «„Вожак Стаи“, мы их видим. Господи! Это же Рэмбо!»  –  Теперь ты понимаешь, что я знал твое имя. Рэмбо. Я и на остальные вопросы знаю ответы. Так что тебе ни к чему было подвергать себя страданиям. Ты бы сэкономил нам время.

Но я не буду отвлекаться. «Господи! С ним кто-то из наших! Да! Он освободил одного из наших».

Я надеюсь, ты улавливаешь смысл. А вот самая интересная часть переговоров:

«Стрекозе» от «Вожака Стаи». Немедленно прекратить операцию. Возвращайтесь на базу.

 Похоже, они намеренно тебя бросили. Таков был приказ. И ради этих людей ты подвергаешь себя пыткам? Разве тебе не хочется расквитаться с ними? Тебе бы самому стало легче. Поговори с ними по радио. Скажи им все. Пусть мир узнает об их преступлениях. – Подовский дружески и доверительно улыбнулся. – Тогда тобой займется врач. Тебя будут хорошо кормить. Ты выспишься. Не в этом свинарнике, разумеется, а в прекрасном госпитале на нашей базе в Кам Ран Бей.

Рэмбо перевел взгляд на темный проем открытого окна.

Подовский вздохнул.

– Значит, нет. Хорошо. Можешь продолжать орать от боли, если тебе это нравится. В этом нет ничего постыдного.

Подовский щелкнул пальцами. Яшин повернул ручку генератора, и Рэмбо почувствовал резкую жгучую боль. Она волнами покатилась по всему телу, проникая в каждую клетку организма. Он снова закричал. Это был долгий и страшный крик.