Текст книги "Рэмбо 2"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

6

Они оказались в комнате футов десяти шириной, стены которой были обшиты грубыми деревянными панелями. Лампа, укрепленная на металлической поверхности стола, освещала панель компьютера, мерцающий экран и внушительную кипу документов. Обстановку довершали несколько металлических стульев, длинный ряд железных полок, набухшая от влаги карта на стене, два жужжащих вентилятора и автомат для кока-колы. С потолка лился яркий электрический свет.

Здесь пахло пылью. Их шаги гулко отдавались в тишине. Мэрдок подошел к карте, намереваясь начать инструктаж, но ход его мыслей, по-видимому, круто изменился, и он обернулся к Рэмбо.

– Прежде чем мы перейдем к делу, необходимо кое-что прояснить. Рэмбо, мы с тобой с самого начала, скажем так, не очень поладили. Видишь, я признаю это. Началось все еще в тюрьме, потом в учебном центре. Ты не любишь, как ты говоришь, цэрэушников. Наверняка причины для этого у тебя есть. Но не торопись с выводами. Ты знаешь обо мне гораздо меньше, чем знаю о тебе я. Я как следует понюхал пороху во втором батальоне третьего полка морской пехоты. В шестьдесят шестом мы стояли в К вон Тьен, и, поверь мне, я не из тех офицеров, что отсиживались в кустах, пока их ребята шли под пули. Я знаю, что такое война не понаслышке. У меня несколько боевых наград. Пурпурное Сердце, и не одно. По ночам крики раненых все еще стоят у меня в ушах. Поверь, я прекрасно понимаю, что творится у тебя в душе, да и у всякого, кто прошел войну. Может быть, поначалу правительство и вправду делало недостаточно для своих ветеранов. Может быть, люди слишком быстро позабыли о них. Но времена меняются, и люди тоже. Сегодня американцы думают о тех, кто воевал. Думает о них и Конгресс, и та организация, которая направила меня сюда. Сейчас многие говорят, что это была грязная война. Но те парни, солдаты и офицеры, разве они виноваты? Все кончилось, и сегодня имеют значение только судьбы этих людей. – Мэрдок заговорил быстрее, словно охваченный сильным волнением. – Я к чему: давай забудем обо всем, что было между нами, и сделаем все возможное, чтобы вызволить наших ребят из плена. Чтобы вернуть их домой, на родину.

Голос его дрогнул.

Рэмбо кивнул. Слова Мэрдока тронули его.

– Вот и отлично. Нам обоим теперь полегчало, – заметил Мэрдок. – Я рад, что с этим покончено. Но есть еще одно. Я хочу, чтобы ты знал: у тебя большие шансы на успех там, где другим бы нипочем не справиться. Я рад, что ты в моей команде.

Мэрдок с улыбкой протянул ему руку.

– Помнится, в прошлый раз в этой ситуации ты испытывал некоторые… гм… неудобства.

Рэмбо оставалось только улыбнуться в ответ. Он некоторое время смотрел на протянутую руку, затем пожал ее.

– А теперь к делу.

Мэрдок снова повернулся к подробной карте этой части Юго-Восточной Азии. Палец его скользил слева направо, останавливаясь на каждом из тех пунктов, что он называл.

– Таиланд. Река Меконг. Лаос. Вьетнам. Полетишь на северо-восток, далее над Аннамскими горами. До места высадки восемнадцать минут лета в коммунистической зоне. – Мэрдок вопросительно поднял брови. – Тебя это не пугает?

– Всего восемнадцать минут? Нет. Что касается деталей, как я понимаю, самолет пойдет достаточно низко, чтобы его не запеленговал их радар.

– Низко это не то слово. Дай Бог не задеть землю крылом.

– На бреющем? Другого я и не ожидал.

– Но даже в зоне высадки, – продолжал Мэрдок, – подчеркиваю, даже при высадке самое большее, что мы можем тебе обещать, это потолок в двести пятьдесят футов. Справишься?

Рэмбо пожал плечами.

– Это зависит…

– От чего?

– Дадите ли вы мне парашют.

Лицо Мэрдока вытянулось. Он перевел изумленный взгляд на Траутмэна. Тот расхохотался.

– Дадим ли тебе… что? – переспросил Мэрдок. – Да, черт меня побери!

На пороге появился техник.

– В чем дело? – рявкнул Мэрдок. – Вы что не видите…

– Да, сэр. Но у нас возникла проблема.

– У нас у всех проблемы. Занимайтесь своим делом.

– Нам нужна ваша помощь. Вы должны…

– Неужели нельзя подождать?

– Нет, если вы не хотите выбиться из графика. Компьютер начал нести чушь. Хотя ваши программы защищены от постороннего входа в компьютерную сеть, необходимо, чтобы вы сами перепроверили систему кодов.

– Помогите ему, – сказал Траутмэн. – Я закончу инструктаж.

Мэрдок поблагодарил его кивком головы и вышел. Некоторое время они молчали, тишину нарушало только жужжание вентиляторов.

– Ну как ты? – спросил Траутмэн.

Рэмбо вытянул перед собой руку. Она не дрожала.

– Я и не сомневался, что ты в полном порядке.

– Ну, что там еще?

– Кодовое название поисково-спасательной группы «Стрекоза». Наша база здесь – «Волчье логово». Твоя кличка «Одинокий волк». Ты будешь действовать один, а потому тебе потребуется гораздо больше снаряжения, чем у тебя было раньше. Пора изменить тактику. Поменьше рассчитывай на свои бицепсы, пусть за тебя работает техника. А теперь пойдем, я покажу тебе кое-что.

7

Они вышли из кабинета и, миновав техников, занятых подготовкой аппаратуры, направились в конец темного ангара.

– Ну что скажешь? – спросил Траутмэн, показывая рукой на машину. – Вот на нем ты и полетишь.

Рэмбо подошел к выкрашенному в черный цвет одномоторному самолету. Модифицированная модель «Гольфстрим Перегрин». Самолет, лишенный всех номеров и опознавательных знаков, походил на ракету с крыльями.

– Впечатляет? – спросил подошедший Мэрдок. – Но это еще не все. Системы управления ты уже видел. Кроме этого, твою безопасность будет обеспечивать ультрасовременное оборудование. Многое здесь для тебя внове. С тех пор, как ты служил в армии, боевая техника сильно изменилась. Она сегодня столь совершенна, что твое оружие времен Вьетнама в сравнении с этой техникой – все равно, что стрела и копье.

– Согласен, – ответил Рэмбо. Ему не понравился намек на то, что он отстал от жизни. – Видите, с техникой вот какая штука: она все время становится сложнее, но иной раз что-то отказывает, а что-то приходится заменять. И как быть тогда? Вот он, – и Рэмбо указал на Траутмэна, – учил меня в Форт Брэге, что нет более совершенного оружия, чем мозг солдата.

Времена меняются, – стоял на своем Мэрдок.

– Не для всех.

Может быть, и так. Но не буду перебивать вас, полковник. И Мэрдок замолчал, скрестив руки.

После приземления, – сказал Траутмэн, – свяжешься с базой с помощью вот этой штуки.

Траутмэн подошел к ящику защитного цвета, напомнившему Рэмбо полевую радиостанцию, которой он пользовался во время войны, с той лишь разницей, что в верхней части ящика размещалась панель с неизвестными ему приборами.

– Это система спутниковой связи, – продолжал объяснение Траутмэн, – сокращенно ТРАНСАТ. А вот это нужно для того, чтобы система начала работать.

Он открыл переносную спутниковую антенну – тарелку, закрепил ее на подставке и подключил к установке ТРАНСАТ.

– Твое сообщение дойдет до нас за долю секунды. Его перехватит наш спутник-шпион и передаст наземной станции на Окинаве, а оттуда – нам.

– В этом есть смысл, – сказал Рэмбо, – враг не сможет запеленговать эту систему, как обычный радиопередатчик.

– Итак, отправляешь нам сообщение о том, что приземление прошло благополучно, и начинаешь двигаться через лес в направлении пункта Танго Новембер. Вот здесь отмечено. – И он разложил полевую карту. – Здесь у тебя встреча со связным. Местный агент Коу Фуонг Бао.

Рэмбо посмотрел на карту, ощущая смутное беспокойство, источник которого он не мог определить, или, как сказал бы Мэрдок, не мог бы вычислить.

– Он вас, кажется, не слушает, – вмешался Мэрдок.

Местный агент Коу Фуонг Бао, – без запинки повторил Рэмбо. – Продолжайте.

– Агент переправит тебя по реке до цели – пункта Бан Кла На.

– Тот самый лагерь!

Рэмбо почувствовал, как засосало под ложечкой. Мэрдок снова вмешался в разговор:

– Там ты сделаешь снимки. Повторяю, только снимки. Твоя часть операции ограничивается исключительно разведкой. Никаких боевых действий. Если пленные действительно находятся там, мы освободим их, но это уже не твоя задача. Сделав снимки, возвращаешься по реке к месту встречи в точке Эко Дельта, отмеченной на твоей карте. Там тебя ждет Эриксон, который и переправит тебя сюда на самолете.

– Ну да, и после этого мы все заживем счастливо, – съязвил Рэмбо.

– Да, конечно. Очень счастливо. Ты меня хорошо понял? Тебе все ясно?

– А что тут не понять?

– И еще о твоем оружии, – с гордостью произнес Мэрдок.

Он достал из самолета необычного вида штурмовую винтовку, над и под стволом которой были прикреплены большие цилиндры. Оптический прицел довершал сходство с…

– …Оружие из «Звездных войн», – сказал Рэмбо. – Я не могу тащить с собой такое. Это же целый «Крайслер».

– Зато в ней одной полдюжины других видов оружия. Это модифицированная винтовка М-16 А2 плюс гранатомет М-79. Она снабжена глушителем, специальным прицелом «Трактор» и лазерной системой наведения. А вот это – крепление для твоей высокочувствительной фотокамеры.

– А батареи есть? Послушайте, Мэрдок, выглядит ваша винтовка потрясающе. Думаю, она хорошо работает. В лаборатории. Но мне больше по душе автомат Калашникова АК-47.

Черт вас подери! Автомат Калашникова есть у каждого подростка во Вьетнаме.

В этом-то все и дело. В бою они не смогут определить по звуку, где мое оружие, а где их собственное. В такой ситуации они не поймут, стреляют они в меня или в своих. Может, еще и перестреляют друг друга. К тому же у меня не будет проблем с патронами.

Мэрдок смотрел на отложенную в сторону винтовку, словно ребенок, обиженный тем, что Рэмбо не понравилась его игрушка.

– Ну ладно, если ты настаиваешь… Тогда я приготовил для тебя другое. Уверен, это тебе понравится. Эта штука в твоем духе. Я уже говорил тебе, что оружие, к которому ты привык во Вьетнаме, те же копье и стрела. Так что возьми вот это.

Мэрдок извлек из кабины самолета и перебросил Рэмбо алюминиевую трубку в два фута длиной и шесть дюймов шириной.

Рэмбо поймал ее на лету, прикинул на вес – легкая.

– А что это?

– А это, черт тебя подери, лук и стрелы.

– Давно бы так.

8

Рэмбо вышел из тени ангара, солнечные лучи падали на его мускулистое тело. Он взял трубку, намереваясь немедленно испытать оружие в действии. Мэрдок повернулся к Траутмэну и с сомнением покачал головой.

– А вы уверены, полковник, что война не отразилась на нем. – И он покрутил пальцем у виска. – Странный он какой-то. Эти шутки насчет парашюта. И потом, хотя в это трудно поверить, его гораздо больше интересуют лук и стрелы, чем самый современный гранатомет. Мы не можем себе позволить прибегнуть к помощи человека, который сломается в критических обстоятельствах на вражеской территории.

– Как сломается? – Траутмэн не скрывал своего изумления. – Мне показалось, вы говорили, что хорошо изучили его личное дело. Значит, вы должны знать о нем все. Лучшего солдата я не встречал. Еще во время подготовки в Форт Брэг было ясно, что это прирожденный боец. Талант! Война у него в крови. И сейчас у него лишь одно желание – одержать победу в войне, которую его заставили проиграть.

– Прекратите, полковник, вы разочаровываете меня. Не хватало еще нам возвращаться к старым разговорам о том, что правительство связывало руки военным и тем самым помешало им выиграть войну.

– В той войне было слишком много лжи. Из-за этого погибло так много хороших парней. А сколько их еще томится в плену. Что ж, Рэмбо согласен умереть, если такова цена победы. Он умрет, не задумываясь, без страха, без сожалений. Это в нем есть самое необыкновенное. А вы говорите, сломается в критических обстоятельствах! Ни в коем случае. Ибо, Мэрдок, то, что вы называете вражеской территорией…

– Да? И что же?

– Так вот, для него это – дом.

ЧАСТЬ III

1

Легкий шум двигателя усиливался, переходя в ровное гудение, от которого начали подрагивать стены тесного кабинета, напоминавшего ему тюремную камеру. «Перегрин» готовился к полету.

Раздевшись догола, Рэмбо отбирал необходимое из разложенной на столе экипировки. Мысль предстоящей опасности возбуждала его. Он натянул полосатый маскировочный костюм, зашнуровал ботинки, натер лицо и руки зеленоватым гримом двух тонов.

Достал из чехла свой боевой нож, который сопровождал его повсюду. Для верности еще раз провел ножом по маленькому алмазному точилу, спрятанному в чехле. Для него не было более подходящего оружия, чем этот длинный охотничий нож, которым он гордился не меньше, чем Мэрдок своей чудо-винтовкой, спаренной с гранатометом. Весил он почти два фунта. Лезвие в десять дюймов длиной и шириной в два дюйма было изготовлено из сверхпрочной нержавеющей стали. Толщина лезвия не достигала и четверти дюйма. Крупные зубцы на обратной стороне лезвия прорезали корпус самолета. Против них не устояли бы металлические стены этого ангара. Рукоятка ножа, тоже из нержавеющей стали, была обмотана особо прочной леской, выдерживавшей вес до ста двадцати фунтов. Рукоятка прибавляла еще пять дюймов к длине ножа, который свободно укладывался на внутренней стороне руки у человека среднего роста между локтевым сгибом и кончиками пальцев. При помощи защелки на рукоятке выдвигались специальные отвертки по обеим сторонам лезвия – одна, обычная, прямая, вторая – крестообразная. С помощью отверстий в лезвии можно было прикрепить нож к любому шесту при помощи кожаных ремешков, закрепленных на чехле, и нож в случае нужды превращался в колье. В отвинчивающемся наконечнике рукоятки размещался миниатюрный компас, а в полости рукоятки были плотно пригнаны друг к другу крошечный складной нож острее бритвы, спички в водонепроницаемом пакете, рыболовные крючки, игла. Имея леску и эту иглу, он мог накладывать себе швы, что ему приходилось делать уже не раз. Это спасло его, когда головорезы Тисла подстрелили его в горах близ того города. Рваный шрам на мускулистом левом предплечье всегда будет напоминать ему об этом.

Обычно, подточив свой нож, он проводил зажженной спичкой вдоль сверкающего лезвия, чтобы металл, потемневший от копоти, не выдал его своим блеском в ночном бою. Но на этот раз такой необходимости не было. Они обо всем позаботились: на лезвие было нанесено темно-матовое гальваническое покрытие.

Он зарядил и осмотрел свой автомат Калашникова, еще раз проверил прицел. Затем снарядил обойму кольта разрывными пулями и вставил ее в рукоятку пистолета. Он оттянул затвор, посылая патрон в патронник, отпустил курок и, поставив пистолет на предохранитель, сунул его в кобуру, висевшую на бедре. Потом снарядил еще две обоймы и привязал каждый из них к руке.

Голос, прозвучавший из громкоговорителя, разбудил гулкое эхо в стенах ангара: «Да,минус десять минут».

Он на секунду задумался, обернувшись в направлении, откуда шел звук, потом отошел в угол тесного кабинета и сел, скрестив ноги в позе молящегося Будды. Потом скользнул глазами по грязному потолку ангара и остановил взгляд на сером коконе паутины. Он, не отрываясь, смотрел на сеть, сплетенную пауком, в своем воображении отождествляя себя с тем живым существом, что пряталось в ее сердцевине. Сознание его освободилось от посторонних мыслей, ему удалось сосредоточиться на вечности. Полностью уйдя в себя, он стал зияющей черной пустотой.

2

Новый звук вернул его к действительности. Тук-тук. Легкое постукивание пальцев по двери. Он открыл глаза, еще не окончательно вернувшись к настоящему.

Дверь скрипнула, он недовольно нахмурился. Темную фигуру на пороге освещали вспышки красных и синих огней.

Он медлил, не желая выходить из своего состояния. Какой покой снизошел на него! Там, в том измерении, где единственной реальностью была лишь эта отливающая серебром паутина.

В комнату вошел Траутмэн и с отеческой улыбкой посмотрел на Рэмбо.

– Пора, Джон.

– Я готов.

Рэмбо поднялся, пристегнул парашют, уложенный им самим. Забросил на плечо автомат Калашникова, взял со стола два кожаных колчана, каждый из которых достигал двадцати дюймов в длину. В одном был его лук, в другом стрелы. Он пристегнул колчаны по бокам и стал похож на охотника-туземца.

Дай-ка я помогу тебе, – сказал Траутмэн, надевая ему на шею футляр с прибором спутниковой связи и насмешливо поглядывая на него. – Мэрдок нагрузил тебя так, будто отправляет на отдых в Лас-Вегас. Камеру не забудь.

Привезу сочинение «Как я провел свои летние каникулы».

– Если привезешь снимки девочек, первый просмотр только для меня.

– Идет.

Они вышли на воздух и направились к самолету, мерцавшему красными и синими бортовыми огнями.

Там уже собрался весь личный состав базы во главе с Мэрдоком.

Траутмэн замедлил шаг и повернулся к Рэмбо.

– Джон… – начал он.

Ему стоило больших усилий справиться с нахлынувшими на него чувствами. Он придал своему голосу суровый, деловой оттенок:

– На все про все у тебя тридцать шесть часов. Тридцать шесть часов – прогуляться в преисподнюю и выбраться из нее. Любоваться пейзажем тебе будет некогда.

Рэмбо кивнул.

– При любом осложнении. Ты понял меня?.. При любом осложнении информируешь нас и уходишь на запасное место встречи, Хок Септембер. У тебя на карте отмечено. Понятно?

Рэмбо снова кивнул.

Огни самолета сверкали все настойчивее.

– Полковник, мы готовы к взлету! – во всю мощь своих легких крикнул Эриксон, но слова его затерялись в шуме мотора.

Траутмэн сделал знак ему рукой и произнес:

– Удачи тебе… сынок. Голос Рэмбо внезапно осекся:

– Вы помните, Мэрдок сказал, что он служил в морской пехоте, второго батальона третьего полка? В шестьдесят шестом в Кон Тьен?

– Ну и что?

– Так вот, второй батальон морской пехоты находился в Кад Санк.

– Человек может забыть подробности.

– Есть вещи, которые не забываются. Никогда.

– Ты хочешь сказать, что ты не можешь их забыть?

– И вы тоже.

Траутмэн похлопал его по плечу.

Большего он не мог себе позволить. В их солдатской жизни не было места телячьим нежностям. И Рэмбо зашагал к самолету.

Рэмбо забрался в самолет. Траутмэн наблюдал за ним. У него в горле перехватило.

Люк закрылся, двигатель взревел еще сильнее, набирая обороты, и самолет рванулся вперед. Короткий разбег – и самолет резко пошел вверх, промелькнул над самыми верхушками деревьев и скрылся в сумерках.

Внезапная тишина обрушилась на Траутмэна. Он повернулся к ангару, и сердце у него защемило.

Как вы думаете, удастся ли ему обнаружить там кого-нибудь?

Собственный голос показался ему чужим.

Мэрдок пожал плечами.

– Если вы имеете в виду американских военнопленных, то навряд ли. Но есть ряд вопросов, которые требуют выяснения. И есть люди, заинтересованные в этом.

– Вижу, все это вас не очень трогает, – сказал Траутмэн.

– Не я начинал войну, полковник. Достаточно того, что теперь мне приходится расхлебывать эту кашу за других.

3

Мощный рев двигателя наполнял самолет, корпус его дребезжал. Салон освещала единственная лампочка над овальным люком аварийного выхода. Рэмбо сидел в позе медитации, скрестив ноги, не отрывая взгляда от полоски света, которая пробивалась из штурманской кабины. Там, вместе с Эриксоном, который вел машину, находился еще один пилот, Дойл. Он наблюдал за дисплеем в верхней части кабины. Сюда сходились показания всех приборных систем самолета. Заметив отрешенный взгляд Дойла, Рэмбо заподозрил, что парень балуется наркотиками.

Шум самолета не мешал Рэмбо, он просто не замечал его, возвратившись мыслями к серебристому кокону паутины.

4

Траутмэн напряженно застыл у приборов, вглядываясь в экран радара и позабыв, что рядом с ним Мэрдок.

– Система АВАКС сообщает, что цель появилась в квадрате два – пять, – объявил техник в наушниках. – Они идут точно по графику.

И он передал в микрофон:

– «Одинокий Волк», вас понял. Сообщение принято. Траутмэн не отрывал взгляд от сверкающей точки на экране. Точка, медленно передвигавшаяся по вычерченной компьютером карте Центрального Лаоса, нестерпимо жгла ему глаза.

5

Рэмбо услышал движение в кабине пилотов и заставил себя оторваться от созданного им образа – тончайшая сетка паутины, притягивавшая к себе его мысли, растаяла. Он снова находился в самолете.

Перед ним, освещаемый лишь отблесками приборов, стоял Эриксон. Он поручил управление Дойлу и вышел в салон.

– Пойдем, покажу кое-что.

Рэмбо встал и двинулся за ним. В кабине Рэмбо устроился между креслами пилотов. Справа от него сидел Дойл, слева Эриксон, который вновь принял на себя управление.

Рэмбо бросил взгляд через переднее стекло: чернота обступала самолет. Затем глаза привыкли, и в слабом свете луны он стал различать полосу джунглей. Бескрайние, полускрытые во мраке ночи заросли проносились под крылом самолета с головокружительной скоростью.

– Кончен бал, погасли свечи, – заявил Эриксон, отключая освещение приборов.

Кабина погрузилась в полную тьму.

Впереди, заполняя своими зубчатыми гребнями весь горизонт, горделиво вздымались Аннамские горы. Одну сторону склонов заливал лунный свет, другая терялась во мраке.

На какую-то долю секунды им показалось, что самолет еще отделяет от гор достаточное расстояние, но уже в следующее мгновение пугающая своей близостью горная громада выросла прямо перед ними. Эриксон рванул рычаг управления, направляя машину резко вниз. Скалистые вершины оказались едва ли не вровень с самолетом, скользившим теперь между лесистыми склонами.

Дойл посветил маленьким фонариком на щитки приборов. Но это было лишнее. Эриксону не требовались показания приборов – он и самолет слились в единое целое. Торжествующий крик вырвался у Эриксона:

– Ура! Вот это класс!

Если бы он не был привязан ремнем, то подскочил бы на сиденье.

– Жми! Поддай еще газу! – раздался рядом возбужденный голос Дойла.

Рэмбо почувствовал как к горлу подступает тошнота.

Горы исчезли так же внезапно, как и появились, сменившись полосой непроходимого тропического леса. Эриксон вытворял чудеса пилотажа: «Перегрин» шел, едва не задевая верхушки деревьев.

– Добро пожаловать в гиблые места! – крикнул Эриксон у него над ухом.

Тропический лес по виду ничем не отличался от того, что они видели в Лаосе или Таиланде. И тем не менее все здесь было иначе. Рэмбо настороженно всматривался в открывшуюся перед ними картину. Они летели над Вьетнамом.

– Ну, начинается потеха, – бросил Дойл.

– Ты давай работай, – сказал ему Эриксон, и, отстегнув привязной ремень, поднялся со своего кресла.

Он снял наушники и посмотрел на Рэмбо.

– Собирайся. Через минуту на выход.

Рэмбо ощутил учащенное биение сердца. Усилием воли он восстановил нормальный ритм. Сорок два удара в минуту.

Эриксон открыл люк, и оглушительный шум ворвался в салон. Рэмбо, прищурившись, в последний раз осмотрел свое снаряжение, прицепил вытяжной фал к тросу над головой.

Заросли были так близко, что он уже различал листья деревьев в лунном свете. Рэмбо глубоко вздохнул.

– Осталось пять секунд. – И Эриксон начал отсчет: – Четыре, три, два, один! Приятного полета.

Желтый огонек сменился зеленым.

– Пошел! – были последние слова Эриксона. Мощный бросок вперед – и Рэмбо выскочил в открытый люк.