Текст книги "Братство Камня"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

8

Он часто ходил к мессе с родителями, но до похорон не замечал, как много изображений смерти окружало его в церкви. Христос на кресте, гвоздями пробиты его руки и ноги, спина иссечена плетьми, голова увенчана шипами, на боку открытая рана от удара копьем. В молитвеннике он нашел цветное изображение гроба, из которого поднялся Христос. Ученики Христа стоят перед отваленным в сторону камнем, лица их обращены к небу, они восхваляют Господа.

Но он знал, что ничто не вернет его родителей. Он видел окровавленные куски их тел.

Оглушительная музыка органа леденила кровь, латинский язык мессы казался таким же непонятным, как и английский, на котором священник описывал то, что он назвал “ужасной трагедией”. Сидя на передней скамье, Дрю чувствовал, как все смотрят на него. Его все время фотографировали. Ему хотелось плакать.

Посол объяснил, что тела вместе с Эндрю будут отправлены на самолете на военно-воздушную базу, где их встретят его дядя и даже государственный секретарь США. Кто это “государственный секретарь”? Впрочем, ему было все равно. Затем будет еще одна служба в Бостоне, где живет семья его отца, но для Дрю это тоже не имело значения, хотя, по-видимому, первая служба более важная, ибо – посол повторил еще раз, – она является символом дружбы между Америкой и Японией.

Дрю заметил, что у многих людей с непроницаемо жестким выражением лица под расстегнутыми пиджаками можно было угадать на поясах пистолеты.

Когда служба закончилась, посол снял американские флаги, покрывавшие оба гроба, сложил их и поднес Дрю. Дрю прижал к ним лицо, пропитывая их своими слезами.

9

Вот почему я не мог бы быть тем убийцей, о котором ты мне говорила. Наемным террористом, – Дрю произнес эти слова с отвращением. – Янусом. Потому что человек, подобный Янусу, убил моих родители лей. И он такой не один. Посол сказал мне, что таких наемников, как этот “водитель”, много. – В голосе Дрю звучала ненависть. – Люди безчести. Подлые воры, боящиеся посмотреть в глаза своей жертве. Матери, отцы, дети – им все равно, кого убивать, им безразличны боль и горе, которое они приносят. Ночами, засыпая в слезах, я повторял данный самому себе ответ. – Он стиснул зубы. – Если мне не суждено увидеть, что убийца моих родителей получит по заслугам, я буду наказывать подобных ему. Я сделаю это своей профессией.

– Сколько тебе было – десять? – Арлен изумленно смотрела на него. – И ты тогда уже избрал свой путь? И никогда не отклонялся от него?

Нет ничего удивительного в этом, – с горечью произнес Дрю.

Ты не представляешь, как я любил своих родителей. До сих пор я тоску по ним. Я часто посещаю их могилы. – Он задохнулся от волнения, – десять лет я думал, что сумею отомстить, полагаясь только на себя. Но потом, когда подрос, мне стало известно, что многие чувствуют то же, что и я. Я пошел работать в…

– “Скальпель”. – Она произнесла это чуть слышно. Резко зазвонил телефон.

10

Дрю бросился к столику у кровати. Он вопросительно посмотрел на Арлен, но она была поражена не меньше, чем он. Вскоре раздался второй звонок.

– Ошиблись номером? – Но Арлен сама не верила в это. Дрю даже не потрудился покачать головой. Телефон зазвонил в третий раз.

– Может быть, дежурный? – предположила Арлен. – Забыл что-то сказать нам?

– Что?

Она не знала, что думать. Телефон продолжал звонить.

– Может, мы говорим слишком громко. Разбудили кого-нибудь рядом, – сказал Дрю. – Но узнать, в чем дело, можно только так. – Он наклонился и взял трубку. Несмотря на испытываемую тревогу, голос его прозвучал спокойно. – Алло.

– Не хотел беспокоить вас, – произнес на другом конце провода хриплый мужской голос с акцентом, – но у меня не было другого выхода, кроме как позвонить.

Несмотря на это заверение, Дрю все же ощущал беспокойство; у него возникло подозрение, что он уже слышал этот голос раньше, хотя не мог пока ни с кем его отождествить. Арлен, встав с кресла, села рядом с Дрю так, что ее голова оказалась рядом с его головой, и он, немного отклоняя трубку от своего уха, давал ей возможность слушать разговор.

Голос продолжал:

– К сожалению, даже при помощи самых лучших приборов я не смог расслышать все, о чем вы говорили в комнате. В частности, мешал душ. А вы подошли как раз к той части, которая интересует меня больше всего.

Дрю содрогнулся, вспомнив с пугающей отчетливостью, где он слышал этот голос. Он, конечно же, принадлежал священнику; внезапно вышедшему из исповедальни, когда было совершено нападение в церкви. Священнику с мерцающим красным кольцом, автоматическим пистолетом 45 калибра и славянским акцентом. Священнику, который застрелил двух других священников-убийц и следовал за Дрю в тоннеле.

– Я понимаю, что вам нужно время, чтобы прийти в себя после моего вторжения, – продолжал человек. – Я, несомненно, поразил вас. Но не раздумывайте долго. Как говорится, время не терпит.

Дрю сжимал пистолет.

– Где вы?

– В соседней комнате. Заметьте, как откровенен я с вами. Я отдаю себя в ваши руки.

Дрю бросил мрачный взгляд на стену напротив.

– Как вы нашли нас?

– Все в свое время. Я прошу разрешить мне войти в вашу комнату. Но я не хотел бы выходить из здания. Наши комнаты разделены забитой дверью. Если вы освободите болт на своей стороне, а я сделаю то же у себя, мы, наконец, сможем встретиться.

Дрю вопросительно поднял брови, глядя на Арлен. Она кивнула, потом показала на себя и кровать. Затем жестом дала понять ему, чтобы он подошел к стене рядом с общей дверью.

Дрю сказал в трубку:

– Если у вас будет оружие…

– Я знаю правила, – ответил голос. – Я взял на себя риск позвонить вам. Уважайте мою искренность. Отвинтите болт. Арлен решительно кивнула.

– Хорошо, – согласился Дрю.

Он положил трубку на место. Арлен легла в кровать, подперев спину подушками. Держа маузер наготове, Дрю подошел к общей двери.

Стараясь не шуметь, он отвинтил болт и шагнул к стене, встав так, чтобы при открывании двери его не было видно. Чтобы надежнее обезопасить себя, он придвинулся к углу – на тот случай, если в стену будут стрелять.

Запор с другой стороны двери был снят. Она со скрипом открылась внутрь их комнаты.

Арлен, лежа на кровати напротив этой двери, откинула прикрывавшее ее одеяло, обнажив упругие соблазнительные груди с отвердевшими сосками, лобковый треугольник…

Дрю воспользовался тем, что на мгновение внимание священника было отвлечено Арлен. Ему и нужно было всего несколько секунд. Он распахнул дверь так, что она ударила по стене. С силой прижав маузер к боку священника в том месте, где находятся почки, он профессионально быстро обыскал его.

Тот, согнувшись от боли, стонал, когда дуло пистолета слишком сильно упиралось в него.

– К чему все это? У меня нет с собой оружия. – Он выпрямился. – Я сказал же, что играю по правилам. Я не представляю для вас опасности.

Дрю закончил обыск, проверив даже, не спрятано ли что-нибудь в трусах священника.

– Пожалуйста, – сказал тот Арлен, – будьте добры накинуть на себя одеяло. Я, конечно, священник, но мне также ведомы искушения плоти. Арлен чуть прикрылась.

– Спасибо. – На священнике были черный костюм, черная манишка, белый воротник. Крепкий мускулистый мужчина среднего роста, густые черные усы, в которых, однако, просвечивала седина, густые черные волосы с проседью. Лицо почти квадратное, с широкими скулами, нахмуренное. По-видимому, ему было гораздо больше пятидесяти, но мрачное выражение его глубоко посаженных глаз, более мрачное, чем его одежды, и испещренное глубокими морщинами лицо свидетельствовали о том, что пережитое им сделало его более старым, чем он был на самом деле.

Дрю осторожно отошел назад.

– Как вы нашли нас?

– В приюте вам дали чистую одежду. Сменили ботинки. – Священник ждал, пока Дрю сам придет к правильному выводу.

Дрю нахмурился, раздраженный тем, что ему раньше не пришла в голову эта мысль.

– Жучок?

– В каблуке ботинка. Когда вы убежали из семинарии, я следовал за сигналом. Я обнаружил, где вы оставили машину епископа, кстати сказать, ужасно разбитую. – Священник позволил себе ухмыльнуться. Дрю хотел что-то возразить, но священник поднял руку. – Дайте мне кончить. Я обнаружил, что вы обменяли разбитый “кадиллак” на мотоцикл. Что говорит о вашей находчивости. Я следовал за вами до Конкорда и Лексингтона. Вы там звонили. Оттуда я следовал за вами до Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке и наблюдал, как вы пытались наладить контакт с этой юной леди. Вы заставили меня поволноваться, когда сменили ботинки с приводным устройством на горные Рога Сатаны. Но я прикрепил это устройство к вашему мотоциклу. И, – он бросил взгляд на Арлен, – к вашей машине.

С тех пор, как священник вошел в комнату, Арлен впервые вступила в разговор.

– И в это же время, – она, нахмурившись, посмотрела на священника, – вы убили людей, которые…

– Следили за вами? К сожалению, у меня не было выбора. Я не мог позволить им сделать это же с вами. Я уже был связан обязательствами. Вы видите, насколько я откровенен с вами?

– Это вы столкнули человека со скалы? – спросила она. Священник еле заметно кивнул.

– И перерезали горло другому?

– Это было необходимо. Иначе вы не смогли бы сейчас разговаривать со мной.

– Священник, который убивает? – Дрю с ужасом смотрел на него.

– Тот же вопрос я мог бы задать вам, хотя вы не священник, а только брат. Но даже если и так, вы, кажется, тоже не новичок в этом деле? Или я не прав?

Они молча смотрела друг на друга.

Молчание нарушила Арлен.

– То, что он говорит, многое объясняет. С этим жучком он мог находиться на приличном расстоянии от нас, поэтому ты не увидел его машины, когда ждал у обочины.

– Совершенно верно, – сказал священник. – Я соблюдал дистанцию. Но теперь мы наконец вместе.

Дрю снова покачал головой.

– Зачем?

– Разве это не очевидно? Нападение на монастырь.

– Епископ утверждает, что ничего подобного не произошло.

– Ему дали такое указание. После того, как мы уничтожили все свидетельства.

– Мы?

– И довольно быстро.

– Епископ также заявил, что Ход не был убит в приюте. Что на меня никто не нападал.

– Он следует инструкциям. Я некоторое время еще оставался в приюте, чтобы организовать уборку. Семинаристы знают только, что у гостя был нервный срыв. Все было сделано как нельзя лучше.

Дрю в ярости стукнул кулаком по стене.

– Я не могу больше ждать. Я хочу объяснений.

– Разумеется. Но, ради Бога, не нужно драматических жестов. Я ваш страж.

Дрю замер.

– Мой что?

– За мной послали в ту самую минуту, когда вы с отцом Хафером появились у епископа. Я все время был недалеко от вас. Дважды – в церкви и у Рога – я спас вам жизнь.

Дрю почувствовал острую колющую боль в затылке.

– Спасли мою жизнь? Почему? И почему вы не дали знать мне с самого начала, что вы делаете?

– Я не сказал вам этого в приюте, потому что не хотел выдавать себя. Хотел увидеть, что случится, если вы будете думать, что с вами, кроме Хола, никого нет. Как я и подозревал, ваша кажущаяся уязвимость спровоцировала нападение.

– Вы использовали меня как приманку? – Дрю возмущенно покачал головой.

– Это казалось мне подходящим способом выявить ваших врагов.

– Вы должны были предупредить меня!

– Не согласен. Даже такой профессионал, как вы…

– Бывший профессионал.

– В том-то и дело. Я не знал, насколько хорошо вы успели адаптироваться, снова вернувшись в мир. Прекрасно, как обнаружилось потом. Но тогда я задавал себе вопрос, не притупилась ли ваша сноровка после шести лет отшельничества. Допустим, я сказал бы вам, что хочу использовать вас в качестве мишени, чтобы спровоцировать нападение. А если бы вы не смогли вести себя естественно под большим нервным напряжением? Достаточно вам было бы бросить взгляд в мою сторону, чтобы враги почувствовали ловушку. Ведь те двое, что ворвались в церковь, вовсе не были священниками. Они оделись так, чтобы не привлекать к себе внимания в семинарии. Я хочу подчеркнуть, что они не принадлежали церкви.

– Кто же он и?

– Мы не смогли выяснить. У них, конечно, не было ничего, что помогло бы их опознать. Мы сделали фотографии и сняли отпечатки пальцев. Наши агенты пытаются выяснить их имена, но я думаю, мы узнаем только, что они наемные убийцы. Вряд ли обнаружим, кто их нанял. После нападения я пытался объяснить вам, кто я и почему я там, но вы все время сбегали. Только сейчас я получил такую возможность. Я должен представиться. – Он протянул руку. – Отец Станислав. Дрю в нерешительности смотрел на руку.

– Станислав?

– Это польское имя. Я родился в Польше, и мне было приятно принять имя святого покровителя страны моих предков

С нескрываемой неохотой Дрю пожал руку.

Пожатие священника было крепким. Дрю протянул свою руку к другой руке священника. К левой. С кольцом на среднем пальце.

Отец Станислав не противился.

В массивной оправе толстого золотого кольца мерцал камень – большой необычной формы красный рубин с выгравированными пересекающимися мечом и мальтийским крестом.

– Мне кажется, я никогда раньше не встречал такого символа. Какому ордену он принадлежит?

– Ордену? – Отец Станислав покачал головой. – Не совсем ордену, хотя мы существуем гораздо дольше большинства орденов. Со времен крестовых походов. Но мы зовем себя братством.

Дрю ждал.

– Братством Камня. Мы поговорим об этом в свое время. – Отец Станислав продолжал: – Но сначала мы должны кое-что выяснить. Если вы позволите…

Священник вошел в свою комнату и вернулся с портфелем. Вынув оттуда папку, он протянул ее Дрю.

Заинтригованный, Дрю, открыв ее, обнаружил досье на себя – описание того, что происходило с ним в юности.

– Минутку. – Он посмотрел на священника. – Как вы все это узнали?

– Это неважно. Важно, – сказал отец Станислав, – чтобы вы научились доверять мне. Я показываю вам досье, чтобы вы знали, как много я о вас знаю. И поэтому надеюсь, что вы расскажете мне то, чего я не знаю. Считайте это исповедью. Доверие – основа взаимоотношений. Возможно, это спасет вам жизнь. И, что еще важнее, душу.

Арлен наклонилась вперед. Придерживая одной рукой одеяло, другой она вытащила папку у Дрю, положила ее себе на колени и начала быстро перелистывать страницы.

– Что это?

– То, что происходило со мной после убийства родителей, – глухо произнес Дрю.

– Но какое это имеет отношение к Джейку? Мой брат в опасности! Может быть, он уже мертв!

– К Джейку? – повторил Дрю. – Все это связано с ним. Пока не узнаешь всего, ты не поймешь.

11

– Вот мы и приехали, Дрю. – Дядя остановил свой красный “меркурий” перед лужайкой, отлого поднимавшейся к зданию, которое он назвал ранчо. – Мы построили его прошлой осенью, по самому последнему проекту. Таких не увидишь сейчас даже в Бостоне. Я надеюсь, ты здесь будешь счастлив. Ты у себя дома.

Дрю совсем не понравился этот дом, он показался ему чужим и неприветливым. Длинный, низкий, кирпичный. Труба над крышей, саде густо посаженными цветами, несколько низеньких деревьев. Это совсем не вязалось с его представлением о ранчо, и он, конечно, не мог не сравнивать этот дом с традиционным японским домом, построенным из дерева, с высокой покатой крышей, домом, в котором он прожил в Токио половину жизни. Кирпичи? – удивлялся он. Что же случится, если будет землетрясение?

И почему сад такой тесный?

“У себя дома”, – сказал дядя, и это его рассердило. Нет. Это был не его дом. Его дом остался в Японии, Где он жил с родителями.

Из дома вышли женщина и мальчик. Тетя и кузен… Он не видел их с пяти лет, с тех пор, как родители увезли его из Америки, и не помнил совсем. Но одно для него было ясно. Оба они, да и его дядя, ужасно не нравились ему. Тетя как-то неестественно сжимала руки. Кузен смотрел на него хмуро, исподлобья. А дядя все продолжал говорить, как все будет хорошо, как все они будут жить душа в душу.

– Ты будешь счастлив здесь.

Дрю, однако, сомневался в этом. Он чувствовал, что уже никогда не будет счастлив.

На следующий день он пошел на второе отпевание своих родителей.

12

Он провел это лето в одиночестве за телевизором или запирался у себя в комнате, которую так и называли гостевой, где читал комиксы. Как-то тетя сказала дяде, что ей кажется странным, что мальчик целое лето сидит дома, на что тот ответил:

– Дай ему время освоиться. Вспомни, что он пережил. А что Билли? Пусть поиграет с ним.

– Билли говорит, что он пытался.

На самом деле это было не так, и Дрю знал, в чем тут дело, – Билли ревновал его к родителям. Тетя сказала:

– Билли думает, что он какой-то чудной. Ни с кем не разговаривает, не…

– Не была бы ты тоже чудной на его месте? Это немудрено после всего…

– Ты на работе целый день. И не знаешь, каков он. Он же все время шныряет вокруг. Я гладила и даже не слышала, как он зашел. Вдруг смотрю, он рядом и как-то странно смотрит. Он похож на…

– На кого? Говори.

– Ну не знаю. На привидение. Он действует мне на нервы.

– Да, с ним, конечно, трудно нам всем. Но надо постараться привыкнуть к этому. В конце концов, он сын моего брата.

– А Билли наш собственный, сын, и я не понимаю, почему мы должны уделять больше внимания ему…

– Куда же ему еще деться? Скажи мне. Он не виноват, что убили его родителей. Что, черт возьми, ты хочешь от меня?

– Хватит орать. Соседи услышат.

– И мальчик может услышать, что ты о нем говоришь. Но это тебя, кажется, не очень тревожит.

– Я не позволю тебе так разговаривать со мной. Я…

– Ладно. Мне не хочется сейчас ужинать. Оставь для меня что-нибудь в холодильнике. Я пройдусь.

Дрю, слышавший все это из гостиной, откуда его не было видно, пошел в свою гостевую комнату и принялся рассматривать новый комикс.

На сей раз о Бэтмэне.

13

В сентябре стало еще хуже. В первый же день Дрю вернулся из школы с прилипшей к волосам жвачкой.

– Как это ты умудрился? – спросила тетя.

Дрю промолчал.

Она так старалась вытащить жвачку из волос, что от боли у Дрю на глаза навернулись слезы. В конце концов пришлось вырезать жвачку ножницами, оставив на макушке пролысину, что наводило на мысль либо о какой-то новой моде, либо о тонзуре монаха.

На следующий день Дрю пришел домой в разорванных на колене новых брюках, запачканных кровью, с ободранной кожей.

– Эти брюки дорого стоят, мой милый. Тетя, очень взволнованная, позвонила мужу на службу. Она едва могла говорить. Но сквозь ее всхлипывания он понял, что случилось нечто серьезное. Они договорились встретиться в школе после окончания занятий.

– Да, я не отрицаю, что вашего племянника спровоцировали. – У директора школы был двойной подбородок. – Все знают, что мальчик Ветмана задира. Мне кажется, вы знакомы с его родителями? Его отец владелец офиса на Пальмер-Роуд по продаже “кадиллаков”.

Дядя и тетя не помнили никакого Ветмана, но, несомненно, знали, что такое “кадиллак”.

– Так что ситуация такова. – Директор вытер лоб носовым платком. – Ветмановскому мальчику двенадцать лет. Он высок для своего возраста и любит показать другим свою силу. Дело в том… Я говорю вам это конфиденциально. Надеюсь, вы не будете нигде повторять это. Мальчик похож на своего отца, такой же напористый. Но отец жертвует большие суммы в наш спортивный фонд. Как бы там ни было, парень не упускает случая показать, кто здесь хозяин. А ваш племянник… Короче, он держится независимо. Я должен отдать ему должное. Это стойкая маленькая обезьянка. Все ходят перед этим малым на задних лапках. Кроме вашего племянника. Я думаю, что, когда начались занятия, этот парень оглядел новеньких и решил выбрать Эндрю в качестве жертвы в назидание другим. Мне передавали, что он прилепил жвачку к его волосам. Потом колол перьями. Толкнул на перемене в песок, разорвал штаны.

Дядя спросил:

– Почему же ничего не было сделано, чтобы прекратить это?

– Ну это же только слухи, мало ли что говорят дети. Если всему этому верить…

– Продолжайте.

– Да, перейдем к основному… – Директор вздохнул. – Сегодня этот парень сильно поколотил Эндрю. Разбил ему губу. Дядя сердито прищурился.

– И что?

– Эндрю не заплакал. Я отдаю ему должное и за это. Он на самом деле стойкая, маленькая обезьянка. Но, по идее, ему следовало пожаловаться преподавателю физкультуры.

– Что бы это дало? Директор нахмурился.

– Простите. Я не понял.

– Неважно. Продолжайте.

– Вместо этого Эндрю вышел из себя.

– Я его вполне понимаю.

– Он ударил парня по зубам бейсбольной битой. Дядя побледнел.

– О, черт.

– Выбил ему передние зубы, вот что он сделал. Конечно, парня следовало проучить. Я бы не возражал против этого. Но бейсбольная бита? Это уж слишком, не так ли? Мистер Ветман был здесь до вас. Он в ярости, вы сами понимаете. Он хочет знать, что это за школа, которой я руковожу. Он угрожал, что пойдет в школьный совет и полицию. Слава Богу, я сумел отговорить его. Но пока вопрос не решен окончательно… Одним словом, я вызвал вас, чтобы сказать о временном исключении вашего племянника. Я хочу, чтобы пока он оставался дома.