Текст книги "Шпион, который явился под Рождество"

Автор книги: Дэвид Моррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Я не боюсь.

– Хорошо.

– Было страшно, когда папа начал бить маму, а теперь…

– Да? Как теперь?

– Ничего не чувствую.

* * *

Из своего укрытия под елью Андрей наблюдал, как сквозь снегопад бредет человек. Сгорбленный и нахохлившийся.

Через несколько минут он подошел достаточно близко, и догадка Андрея подтвердилась: вид у прохожего усталый, будто вся тяжесть мира давит ему на плечи. Взгляд он поднял лишь раз – боясь пропустить свою калитку.

– Сэр…

Андрей вышел из укрытия и заступил прохожему дорогу, пока их двоих не увидели со стороны дома.

– Я из полиции.

– Полиция?

Прохожий вздрогнул. Он был худым, ростом футов под шесть. Руки стиснуты в карманах пальто. В слабом сиянии снега Андрей затруднялся точно определить его возраст – где-то около тридцати пяти. Усы, осунувшееся узкое лицо. Слабый запах алкогольного перегара. Виски. Пил часа два назад, не позже.

Прохожий сбросил угрюмое оцепенение и встревоженно выпрямился.

– Зачем здесь полиция?

– Вы живете в этом доме? – Андрей махнул рукой.

– Да, но…

– Как вас зовут, сэр?

– Броди. Тед Броди. В чем дело? Что происходит?

– Небольшое происшествие.

– Происшествие?

– Вы знаете, сколько человек сейчас внутри вашего дома, мистер Броди?

– Моя жена с сыном. Почему вы… Боже! С ними что-то случилось?

– Мистер Броди, пожалуйста, отвечайте на вопросы. Сколько лет сыну?

– Двенадцать, но…

– Опишите мне внутреннюю планировку дома. Можете начертить на снегу.

– Начертить? Я не понимаю…

– Комнаты. Окна. Наружные двери. Это очень важно. Покажите, где расположены наружные двери.

– Господи боже! Вы хотите сказать, кто-то взломал дверь и проник в дом?

Броди рванулся к калитке, но Андрей ухватил его крепкой рукой за плечо и оттащил обратно.

– Отпустите! Мне надо… – Броди вырывался. – Больно же! Уберите руки!

– Потише, не надо кричать, – предостерег его Андрей. – Иначе он вас услышит.

– Он?

Андрей оттащил Броди еще дальше в глубь проулка.

– Мы преследуем беглого преступника. Он проник в ваш дом, и мы не успели его перехватить.

– Тогда мне надо туда. Я должен…

Андрей встал перед ним и ухватил за плечи.

Пристально глядя в глаза, он тихо, однако настойчиво проговорил:

– Не суетитесь, мистер Броди. Если вы войдете внутрь, у преступника просто добавится заложников. Не стоит подвергать семью дополнительной опасности.

– Но…

– Самое лучшее, что вы можете сделать, – помочь нам, – оборвал его Андрей. – У вас есть сотовый? Если нет, я вам одолжу свой.

– Сотовый? Зачем?

– Возможно, преступник не знает, что мы идем по следу. Позвоните жене, узнайте, что там происходит, в какой комнате они с сыном, – любые подробности, которые пригодятся, когда прибудет спецподразделение.

Андрей прекрасно помнил про поврежденную линию, однако ему надо было выяснить, есть ли в доме сотовый.

– Спецподразделение?.. – простонал Броди. – Как я мог такое допустить? Что я наделал? Как я мог оставить семью?

– Успокойтесь, мистер Броди. Давайте лучше прорепетируем телефонный звонок. Исходим из того, что преступник услышит ответы вашей жены. Я вам подскажу, как спрашивать, чтобы не вызвать у него подозрений. Нам надо выяснить, где именно он…

– Секундочку! – Взгляд Броди скользнул Андрею за плечо.

– Что такое?

– А это кто? Кто эти люди?

– Мои напарники. Детективы Харди и Грант.

Михаил с Яковом синхронно вскинули ладони в знак приветствия, всем своим видом показывая: да, они полицейские на задании.

– Вернемся к звонку. Главное для вас – говорить естественным тоном, не выдавать, насколько вы взволнованы, – объяснял Андрей. – Лучше всего…

– Не надо. Ничего не выйдет.

– Простите?

– Звонить нет смысла.

– Нет смысла? Почему?

– Телефоны не работают.

Андрей почувствовал, как напряглись мышцы. «Он что, заметил перебитый провод?» Придется дожимать.

– Как это? В каком смысле не работают?

– Сломаны.

– Линия повреждена? Из-за снегопада?

– Нет, сами аппараты!

Броди раздражала непонятливость собеседника.

– Что, все до единого? Как так вышло?

Броди смахнул снег с усов, но промолчал, делая вид, что не слышал вопроса.

– Сэр, медлить нельзя. От вас зависит безопасность жены и сына. Как вышло, что все аппараты неисправны?

– Я сломал.

– То есть?

– Я разбил аппараты молотком, – признался припертый к стенке Броди.

Андрей не смог сдержать изумления. Думаешь, все уже на свете повидал, и тут появляется некто и сообщает такое, что тебе и во сне бы не приснилось.

– Зачем же вы разбили собственные телефоны?

– Чтобы жена вам не позвонила.

– Мне?! – Андрей в полном замешательстве потряс головой.

– Вам. В полицию. – Броди, потупив голову, уставился на носки собственных ботинок. – Я сорвался. – В голосе зазвенело отчаяние. – Мы с женой повздорили. Не помню из-за чего, наверное, из-за того, что я выпил. И я…

– Но почему вы боялись, что она позвонит в полицию?

– Потому что я ее ударил…

Броди не поднимал взгляд и от стыда перешел на шепот.

– Ага, – понял Андрей.

Что ж, ничего сверхъестественного, как выясняется.

– Такое со мной впервые. Потом я понял, что натворил, и последние пару часов просто дожидался, пока протрезвею, чтобы вернуться и умолять ее меня простить. – Броди внезапно вскинул подбородок. – Я во всем виноват. Если бы я не ушел из дома, был бы там, когда ворвался преступник, и смог бы…

– Как же вы не понимаете? Теперь у вас есть правдоподобный предлог, чтобы позвонить.

– В смысле?

– Звоните просить прощения и выясняете, что происходит. Настолько естественный поступок, что преступник ничего не заподозрит. Вы точно все телефоны расколошматили? А сотового у вашей жены нет?

– Я забрал. Вот он, в кармане.

– И у сына нет?

– Нет.

Андрей изо всех сил старался не выдать ликования. Теперь можно не беспокоиться, что Петр успел вызывать полицию до того, как пуля оборвала телефонный провод. Петр надежно отрезан и не может связаться ни с кем.

– Начертите план дома.

* * *

– Петр, противники Хасана неоднократно пытались его убить. Мир им не нужен совершенно. Слишком большие деньги делаются на взрывах автомобилей, припаркованных у рынков, и отстреливании израильских патрулей.

Каждую неделю деньги поступают мешками – пожертвования со всего мира, миллионы, собранные сочувствующими, теми, кто считает, будто конфликт разжигается лишь на территориально-религиозной почве. А на самом деле тут замешаны люди весьма специфических занятий, состоящих в том, чтобы сеять насилие и смерть. Уже много десятилетий они не знают другого дела. Если наступит мир, откуда возьмутся мешки денег? При всем том влиянии, которое речи Хасана оказывают на последователей, маловероятно, что ему удастся добиться мира. Однако оно растет, и противники опасаются, а значит, хотят его гарантированно подорвать.

Узнав о беременности жены, Хасан, испугавшись за ее безопасность, переправил супругу в Штаты. С июля она инкогнито проживала в Санта-Фе – тут есть небольшая мусульманская диаспора, объединяющая людей, преданных идеям Хасана. В ноябре он сам тайно приезжал сюда, чтобы наблюдать жену в последние недели беременности и принять младенца. Однако он уже считал, что поступает неправильно, пряча супругу в укромном месте. Разве имеет он право требовать каких-то жертв от своих последователей, если сам не готов на них пойти?

Как только малыш достаточно подрастет, чтобы перенести путешествие, Хасан планирует вернуться в сектор Газа. Он встанет перед последователями и покажет им своего сына – как символ надежды. Хасан назовет его «дитя мира» и объявит, что у каждого родителя есть свое дитя мира. Однако его противники настолько не горят желанием лишиться денежного потока, что пойдут на все, лишь бы у Хасана не прибавилось сочувствующих.

* * *

В темноте Каган открыл шкафчик под плитой и нашарил там кастрюлю. Наполнив ее водой, он поставил кастрюлю на конфорку и включил газ.

– Зачем вы кипятите воду? – не поняла Мередит. – Раствора для малыша пока достаточно.

– Иногда кипяток может здорово пригодиться.

– Для чего? Хотите еще раз промыть рану?

– Фольга у вас найдется? – вместо ответа спросил Каган.

– А это-то вам… – Мередит, окончательно смешавшись, перестала допытываться и указала на шкафчик слева от плиты. – В среднем ящике.

Каган отыскал рулон фольги и, оторвав два куска, слегка скомкал.

– Теперь нужен быстро застывающий клей. Имеется?

По-прежнему в недоумении, Мередит даже спрашивать на этот раз ничего не стала.

– В другом ящике, пониже.

– Спасибо.

К радости Кагана, тюбик там нашелся огромный и едва начатый.

Вытащив его, он шагнул к микроволновке, стоявшей на кухонном столе справа от плиты. Рядом располагалась наружная дверь из кухни. Каган открыл дверцу микроволновки, положил внутрь два смятых куска фольги, между ними пристроил тюбик клея и установил таймер на две минуты.

– Подождите! – вскинулась Мередит. – Разве можно запускать СВЧ с такой начинкой?

– Оставим как есть. Я только таймер включил. – Каган развернул печь дверцей к уличному входу в кухню.

Куртка его по-прежнему лежала на столе. Каган вытащил пистолет из правого кармана – с предварительно разрезанной подкладкой, чтобы уместился глушитель.

Даже в полумраке было видно, как впилась в него взглядом Мередит. Каган представил пистолет ее глазами – толстый цилиндр, приделанный к стволу, придает ему странный вид.

– Он у вас все это время с собой был?

– Не нашлось подходящего момента, чтобы вам сказать.

– То есть, если бы захотели, вы могли нас убить в любую секунду…

– В этом и отличие между мной и теми, кто следит за домом.

– Если там еще кто-то до сих пор есть, – возразила Мередит.

Каган не стал спорить, пусть утешается этой мыслью.

– Я не поклонница оружия.

– Я тоже не фанат, но временами без него не обойдешься. Нам бы, если честно, еще один ствол не помешал. Ваш муж не держит охотничьей винтовки или дробовика?

– Тед не охотится.

– Некоторые держат оружие в доме на всякий пожарный.

– Только не мы. Никакого оружия. Тем более у нас Коул. И тем более когда…

Мередит осеклась, не договорив.

«…когда у мужа проблемы с алкоголем», – мысленно закончил Каган.

Он машинально сунул руку в левый карман, однако нащупал только рваную подкладку. Там лежали два запасных магазина, выпавшие вместе с сотовым, когда карман дернули на бегу.

«Итого, запасных патронов не предвидится. Пятнадцать в магазине и один в патроннике. Негусто».

– Где у вас аэрозольные баллоны? Для мытья стекол, полироль для мебели и прочая бытовая химия.

Мередит окончательно зареклась задавать вопросы.

– Шкафчик над холодильником.

Вытащив оттуда четыре баллона под давлением, Каган оставил два у кухонной двери.

Тут захныкал малыш.

С двумя оставшимися баллонами в руках Каган осторожно подошел к плетеной корзине и заглянул внутрь, отчаянно надеясь, что мальчик не заревет.

– Ему просто что-то приснилось, – пояснила Мередит.

– Разве грудничкам снятся сны?

– Неужто вас во Всемирной организации здравоохранения не просветили?

Каган поднял взгляд.

– Простите… – Мередит смущенно отвела глаза.

– Юмор – это хорошо. Помогает поддержать боевой дух. – Каган снова пригляделся к спящему младенцу. – Воображение тоже иногда забавные шутки шутит.

– Шутки?

– На Каньон-роуд, когда я бежал от преследователей, малыш меня лягал время от времени. У меня голова уже мало что соображала, почудилось в какой-то момент, будто он меня направляет, подсказывает, куда свернуть, словно вел меня сюда намеренно.

– Ну вы же сами говорите, голова не соображала.

В глубине комнаты запела Розмари Клуни: «Я буду дома в Рождество».

Каган сделал глубокий вдох.

– Ладно, продолжаем работать.

Засунув пистолет под ремень, он, пригнув голову, прокрался в гостиную.

Слева горел камин, типичной для стиля пуэбло кладки – в вестибюле гостиницы Каган видел точно такой же. Очаг на высоте фута от пола. Арочное отверстие, выпуклые стенки. Огонь почти угас, остались одни багряные угли – тем меньше вероятность, что Кагана заметят снаружи. Чувствуя, как в правое бедро впивается пистолет, Каган посмотрел направо. В центре полутемной комнаты возвышалось большое кожаное кресло, развернутое к окну.

– Как у тебя дела, Коул?

– Глаза устают так долго вглядываться в одно и то же, – раздался голос из-за кожаной спинки. – И по радио пока ничего.

– Ты молодец! Я тебя скоро сменю.

У дальней стены мигала гирляндами наряженная елка. Каган, пригибаясь, шмыгнул туда и вытащил вилку из розетки.

«Уже довольно поздно. Ничего странного, что елку выключают на ночь».

Входная дверь располагалась справа от окна. Каган подкрался туда и еще раз проверил замок. А потом установил рядом два оставшихся баллона.

Внимание его снова обратилось на дальнюю стену гостиной. Песня Розмари Клуни слышалась из открытой двери справа от камина. Там Каган обнаружил кабинет, посреди которого на столе выстроились три монитора с клавиатурами. Под столом, соответственно, системные блоки. Даже в темноте он почувствовал обилие полок, уставленных разной электроникой.

– Мередит, почему тут такая куча приборов?

– Тед проектирует веб-сайты для корпораций. Иногда ему приходится одновременно просматривать три макета.

У Кагана загорелась искра надежды.

– Тогда можно выйти в Интернет. Вызвать помощь по электронной почте…

– Не получится. Доступ в Сеть заблокирован. А пароля я не знаю.

Искра погасла.

– Предусмотрительный…

Чуть привыкшие к темноте глаза различили айпод, подключенный к док-станции, и пару колонок. Вот откуда играет. Теперь Розмари Клуни пела, что может только мечтать оказаться дома на Рождество. Каган выключил колонки, и дом погрузился в тишину, которую нарушали потрескивание угольков в камине и приглушенное бормотание телевизора в комнате Коула.

Пробравшись через кабинет, Каган удостоверился, что наружная дверь заперта. Задернутые гардины не давали разглядеть с улицы, как он двигает стол к окну, – наполовину перегородив заодно и дверь, этот стол послужит хорошим препятствием. Превозмогая боль в раненой руке, Каган ухватил стоявший рядом стул и водрузил в один ряд с мониторами. Если непрошеные гости разобьют окно и проберутся внутрь, преграды они, конечно, преодолеют – но вряд ли быстро, бесшумно и безболезненно.

Каган устанавливал ловушки, а сам терзался беспокойством: если Мередит по-прежнему видит в нем врага, она может воспользоваться моментом и сбежать из дома вместе с Коулом. Вдруг как раз сейчас они открывают потихоньку боковую дверь? Вытянув шею, он посмотрел направо – нет, тень Мередит все еще маячит в полумраке. Она разглядывала малыша в корзине.

Кагана это не успокоило. «Не сейчас, так позже. Если я надолго пропаду из виду, она может набраться решимости, схватить сына и сбежать. И младенца. Малыша, наверное, тоже прихватит».

Оставалось только молить небо, чтобы Мередит не поддалась страху и не вздумала навлечь гибель на всех них сразу.

* * *

«Можно попробовать сейчас», – размышляла Мередит.

В темной кухне источником света служили газовое пламя под кастрюлей и электронное табло таймера на микроволновке. Мередит вспомнила, как их опасный гость развернул СВЧ к входной двери, засунув внутрь скомканную фольгу с тюбиком клея. Перед глазами встал, как живой, образ пистолета с непропорционально длинным утолщенным дулом, который гость засунул под ремень.

От этой картинки ее затрясло.

Из кабинета донесся скрежет ножек стола по полу. Этот тип зачем-то двигает мебель. «Перегораживает окно? Тогда можно сейчас, пока он отвлекся. Позвать Коула. Взять малыша. Убежать. Кто его знает, что он за человек на самом деле? Может, он похитил ребенка у родителей. Может, его преследуют не враги, а полиция? Может, ранил его тоже полицейский?»

«Можно сейчас, – никак не могла решиться Мередит. – Вот сейчас».

Глядя на малыша, она представляла, как войдет в гостиную, прижмет палец к губам, показывая Коулу, чтобы молчал. Жестом поманит сына за собой. Потом подхватит малыша, откроет дверь, и они с Коулом скроются в ночи.

Верхнюю одежду забирать некогда. Малыша она прижмет к груди, укроет одеяльцем от падающего снега. Останавливаться и просить помощи у соседей нельзя – велик риск, что незнакомец догонит. Им с Коулом придется бежать до самой Каньон-роуд, чтобы затеряться в толпе.

«Там уже будет безопасно. Сможет ли Коул столько пробежать? Наверное, быстро передвигаться все-таки не выйдет».

Станет ли незнакомец стрелять? Мередит дернулась, представив, как пуля пробивает спину. А может, она ничего не почувствует. Может, ее застрелят насмерть.

Нет. Мередит стопроцентно была уверена в одном: малыш незнакомцу дорог. По всему видно – по словам, по тому, как он смотрит на ребенка. Он не станет подвергать жизнь малыша опасности.

Какой же тогда из него киднеппер?

Из кабинета донеслись новые звуки – незнакомец что-то резал. Что? «Вот теперь самое время», – решила Мередит, убедившись, что звуки не прекращаются.

Она уже сделала шаг в сторону гостиной, собираясь пробраться к креслу, где притаился Коул, но тут вспомнила, как незнакомец пообещал, глядя ей в глаза: «Клянусь, что Тед вас больше пальцем не тронет». Твердый взгляд, уверенный тон, решительное выражение лица… Мередит почему-то поверила.

«Подарок должен быть сюрпризом, – сказал он. – Помогите малышу, и я обещаю, Тед больше не посмеет поднять на вас руку».

Он не просил помочь ему. Он сказал: «Помогите малышу». Нет, такой человек точно не причинит ребенку зла. «Значит, можно бежать, не опасаясь, что он выстрелит».

Незнакомец в кабинете, судя по звукам, уже не резал, а пилил что-то.

«Все, вот он, наш шанс! – решилась Мередит. – А если он говорит правду? Если там снаружи и в самом деле поджидают те, кто хочет похитить малыша? Тогда мы с Коулом попадем прямо к ним в лапы. Слишком опасно. Я не могу рисковать жизнью сына».

«Обещаю, Тед больше не поднимет на вас руку».

К необъяснимой уверенности насчет того, что незнакомец выполнит обещание, добавлялось еще кое-что. Из-за укороченной правой ноги взрослые обычно либо обращались с Коулом как с умственно отсталым, либо предпочитали вообще не замечать. А незнакомец смотрел ему в глаза и разговаривал как со взрослым. Доверил наблюдать за окном. Доверил прослушивать эфир в поисках переговоров. Это уважительное отношение убедило Мередит, что незнакомец изо всех сил постарается защитить ее сына.

* * *

Пистолетом вооружение Кагана не ограничивалось.

На край правого кармана штанов крепился едва заметный на черной ткани черный металлический зажим – от складного эмерсоновского ножа, который благодаря зажиму выхватывался в считаные секунды и раскрывался одним движением с помощью специального крючка на тыльной стороне лезвия, цеплявшегося за край кармана изнутри. Каган уже успел усвоить, насколько часто жизнь зависит от возможности вовремя выхватить и одной рукой открыть нож.

Выключив из розетки лампу на компьютерном столе, Каган принялся резать шнур. Резиновая оболочка поддалась легко, а вот медные провода сопротивлялись – пришлось налечь посильнее, уже не резать, а, скорее, пилить. На боль в раненой руке, которой он прижимал провод к столу, Каган старался не обращать внимания.

Отрезанный наконец провод он привязал к ножке стула и, протянув на уровне щиколоток через весь кабинет, прижал с противоположной стороны тяжелым коробом на нижней полке. К счастью, шнур попался темный. Если враг пролезет через окно, разглядит ловушки на столе и сумеет протиснуться, внимание его будет приковано к открытой двери в гостиную, поэтому в темноте он может и не заметить растяжку на полу.

– Мередит, вы говорили, тут есть задний двор?

Он с облегчением услышал из кухни ее голос – значит, не сбежала.

– Есть, небольшой. На такой высоте в сухом воздухе почти ничего не растет без обильного полива.

– Туда легко попасть? Есть отдельная калитка?

– Нет. Если только обойти по участку вокруг дома.

– Или перелезть через забор от соседей… – Каган уцепился за неожиданную мысль. – Может, соседи заметят непрошеных наблюдателей и вызовут полицию?

– Только не сегодня, – огорошила его Мередит. – На Рождество соседи слева уехали навестить больного родственника в Альбукерке. А справа у нас живут любители блэк-джека. Отправились праздновать в какое-нибудь индейское казино.

Каган вспомнил дорогу на Санта-Фе от большого аэропорта в Альбукерке. Индейские казино попадались, кажется, через каждые двадцать миль.

– Вряд ли, даже нарядив крупье Санта-Клаусами, владельцы игорных домов сегодня решили для разнообразия, что давать приятнее, чем получать, – пошутил Каган, надеясь таким нехитрым способом слегка успокоить Мередит. И тут неожиданно при мыслях о заднем дворе, о посадках ему вспомнилась галлюцинация, увиденная на подходе к дому.

– Мередит, мне показалось, что я видел у вас рядом с входом растущий в снегу цветок.

– Нет, вам не показалось.

– Зимой? Цветок? – Каган изображал вежливое удивление, чтобы Мередит отвлеклась от тревожных мыслей. – Как это? Почему же он не замерзает?

– Это ведь рождественская роза.

– Никогда не слышал.

Чувствуя, как ломит в висках, Каган пригнулся и, выбравшись из кабинета, повернул по коридору налево. Прокрался мимо ванной по правую сторону, затем нырнул в дверь спальни напротив комнаты Коула.

Даже в темноте ему удалось разглядеть два окна – одно прямо над кроватью, другое справа. Гардины задернуты.

С одной стороны кровати виднелись очертания наваленных грудой чемоданов.

– Собрались уезжать?

– Подальше от мужа, как только по Каньон-роуд пустят автомобили.

– Наверное, жалеете, что не успели.

– Тогда пропустила бы все рождественское веселье.

– Да уж, вечеринка у нас знатная…

Каган водрузил стул на кровать, затем поставил рядом с чемоданами тумбочку и две лампы, устраивая очередную ловушку для тех, кто решит проникнуть в комнату через окно над кроватью. Ко второму окну он подвинул высокий комод, который, частично перекрывая проем, создавал дополнительное препятствие для вторжения. Оставшуюся лампу он отключил от розетки и, перепилив шнур, привязал его одним концом к ножке тумбочки, а другим – к туалетному столику, сделав еще одну растяжку.

В ванной комнате, примыкающей к спальне, включив ночную подсветку, он обнаружил несколько аэрозолей – лак для волос и пену для бритья. Эти Каган поставил в конце коридора.

Настала очередь комнаты Коула. На экране маленького телевизора Бинг Кросби ласково мурлыкал «Белое Рождество» солдатам в гостинице, а за их спинами вместо стены открывался зимний пейзаж – мост через ручей под плавно летящим снегом. Лошадь везет сани. Все счастливы.

Каган выключил телевизор.

У Коула в комнате было только одно окно, выходящее на палисадник. Каган придвинул туда комод, однако этот оказался не таким высоким, как в спальне родителей; пришлось поставить сверху еще и телевизор.

Потом он закрепил третью растяжку и, вытащив ящики из комода, разложил их по полу. В спальне проделал то же самое. Ящики из туалетного столика распределил в беспорядке по полу в коридоре.

Пистолет снова врезался в бедро. Закончив с ящиками, Каган вернулся на кухню, где газовая горелка под нагревающейся кастрюлей давала немного света.

– Значит, говорите, рождественская роза?

Исчерпав почти все силы, Каган тяжело опустился на стул, прерывисто дыша.

– Вам плохо? – встревожилась Мередит.

– Лучше некуда, – соврал он. – Расскажите мне про эту розу.

– Вам правда интересно?

– Поверьте, было бы неинтересно, не стал бы спрашивать.

– Ну, она из породы вечнозеленых, – начала Мередит.

Каган кивнул, показывая, что слушает.

– В Европе в некоторых районах она очень хорошо растет зимой. Переносит морозы и даже зацветает под Рождество. Такие крупные белые розетки.

– Выходит, поторопился я насчет галлюцинаций.

– Про этот цветок даже легенда есть.

– Какая? Расскажите.

– Маленькая девочка увидела, как волхвы дарят младенцу Христу дары – золото, ладан и смирну.

– И? – Каган пытался занять ее мысли рассказом.

– Девочка заплакала, потому что у нее самой ничего не нашлось, чтобы поднести в дар. Тогда перед ней возник ангел, смахнул снег и коснулся обнаженной земли рукой. И девочка увидела, что ее слезы, упавшие на землю, распустились белыми цветами. Теперь ей было что подарить младенцу – рождественскую розу.

Каган, набравшись сил, поднялся со стула. Стараясь держаться подальше от окна, он посмотрел на мелькающие в пелене снегопада тени.

– Белые цветы. Их я и видел.

– В Лос-Анджелесе я много чего выращивала, – продолжала Мередит. – И рождественские розы пробовала, но там они не росли. А когда мы переехали сюда, решила попытаться снова – тоже вроде «с чистого листа». В местном питомнике меня, правда, отговаривали, мол, незачем и время тратить, не приживаются они на здешней тощей каменистой почве… А мне казалось, если удастся вырастить хоть одну – это будет знак, что наши с Тедом невзгоды остались позади. Не совсем чудо, но вроде того. И вот роза взяла и в самом деле расцвела. А потом…

Мередит осеклась.

– Простите, – сказал Каган.

– В общем, обычный капризный цветок. Завтра мы с Коулом уедем. – Видно было, как на нее давит тяжесть принятого решения. – Завтра.

«Не лишай ее надежды», – предостерег самого себя Каган.

– Утром. Я вам помогу.

* * *

Наклонившись, Броди пальцем в перчатке начал чертить план дома.

– Комната Коула справа по фасаду. Рядом ванная. – Он обозначил дверь в коридор. – Потом идет гостиная.

Андрей, Михаил и Яков вглядывались в сизые линии на снегу.

– А по задней стене? – намекнул Андрей.

– Справа наша спальня. При ней своя ванная, в которую из коридора не попадешь. Дальше мой кабинет, позади гостиной.

– Кухня, я так понимаю, слева, если стоять лицом к дому? А за ней что? – допытывался Андрей.

– Постирочная и еще один санузел.

«Сколько же у них ванных и туалетов!» За десять лет в Штатах Андрей так и не привык к тому, что в доме бывает много санузлов. В детстве им с матерью приходилось отстаивать очередь в уборную наравне еще с шестью семьями.

– Нарисуйте расположение окон.

Броди нарисовал.

– Есть ли позади дома что-нибудь такое, на что можно встать и заглянуть в окно? Сориентироваться, что происходит внутри.

Броди ткнул в пятачок посередине задней части дома.

– Мощеное патио под навесом. Там у нас стоит гриль-барбекю и кованый стол со стульями. Стул можно спокойно подтащить к окну и с него заглянуть.

– Хорошо. Теперь обозначьте наружные двери.

Броди подчинился.

– Ваши бойцы ведь не станут брать дом штурмом? Если начнется стрельба, Мередит с Коулом…

– Не волнуйтесь. Они профессионалы. В белый свет палить не будут, сперва убедятся, что перед ними именно преступник. И потом, даже в этом случае без крайней необходимости стрельбу не начнут.

– Если с женой и сыном что-то случится… Что он натворил, этот человек?

– Ограбил винный магазин.

– И у него есть оружие?!

– Тише, мистер Броди, пожалуйста. Да, мы подозреваем, что он вооружен.

Броди застонал.

– Если бы я не сорвался… как я мог уйти, оставив их одних… – Внезапно он выпрямился, осененный неожиданной мыслью. – Что, если попробовать поговорить с ним, пока все не пошло прахом?

– Без телефона это сложновато. Зато есть другая возможность…

Броди подался к Андрею.

– Какая?

– Рискованная.

– Говорите!

– Может быть, я ошибся, – начал Андрей.

– Ошиблись? В чем?

– Когда не пускал вас внутрь.

Броди в недоумении помотал головой.

– Вы же сами сказали, что внутри от меня пользы никакой, только лишнего заложника беглецу добавлю.

– Сказал. До того, как мы узнали про вырубленные телефоны. Надо вступить с преступником в переговоры, а с вашей помощью это сделать лучше всего. Вы можете подойти к дому, не вызывая подозрений. Ваша жена объяснит, кто вы такой, и грабитель ни за что не догадается, что вас подослали мы. Детектив Харди выдаст вам мини-микрофон и наушник.

– Наушник?

– Ну да, втыкается в ухо и работает как приемник. Благодаря микрофону мы услышим, что вы будете говорить, а если повезет, то и слова преступника. А в наушник я буду давать вам указания.

– Насчет чего?

– На что обратить внимание. Он наверняка успел понаделать там ловушек и баррикад. А для вас вполне логично будет выразить удивление вслух, когда заметите что-то необычное. Или задать вопрос – ничего странного. Тогда бойцам будет ясно, чего ожидать, когда они проникнут внутрь.

– Внутрь? – Броди снова заволновался. – То есть они вышибут двери и…

– Возможно, до такого не дойдет. – Андрей развел руки в успокаивающем жесте. – Вы же умный человек. Вдруг вам удастся уговорить его отпустить вас и ваших родных.

Броди какое-то время переваривал сказанное.

– Да, – произнес он с надеждой. – Я попробую заставить его прислушаться к голосу разума.

– Именно.

– А если он не внемлет?

– Всегда есть запасной план. Если он все-таки вас троих не отпустит, я сам смогу с ним пообщаться через микрофон с наушником.

Броди разрывался на части.

– Вы правда считаете, что получится?

– Подозреваемого много раз арестовывали за кражи, однако он ни разу никого не застрелил. Вряд ли он настолько повредился головой, что вдруг решил пойти на мокрое дело. Поэтому у нас все шансы справиться успешно. Вопрос ставится так: готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы спасти жену и сына?

– Все зависящее? Да ведь это из-за меня они там в заложниках! Если бы я не напился и не слетел с катушек, мы сейчас радовались бы жизни в гостях.

Андрей сочувственно положил руку Броди на плечо.

– Тогда, наверное, самое время все исправить.

* * *

– Так вот, Петр, сразу после Рождества Хасан с женой и новорожденным сыном вылетают частным самолетом обратно на Ближний Восток.

Однако в качестве подарка супруге – прощальная роскошь, так сказать, перед нелегкими испытаниями – Хасан забронировал для всей семьи четыре дня в роскошном номере гостиницы на Плазе в Санта-Фе. За малышом присматривают три телохранителя и няня. С ними супруге, наверное, будет не так страшно оставить сына и отправиться разглядывать традиционное праздничное убранство, которым славится город.

Санта-Фе – столица штата Нью-Мексико. В сочельник, в восемь вечера, Хасана с женой повезут на прием в особняке губернатора – пятнадцать кварталов от Плазы. Там перед многочисленными телекамерами он произнесет вдохновенную речь о своих стремлениях на Ближнем Востоке.

Хасан, хоть и мусульманин, избрал именно сочельник для того, чтобы призвать к взаимопониманию и терпимости. Его небывалое красноречие воплотится в рассказе о ребенке мира – да, это его сын, но он символизирует всех детей Палестины. Хасан поведает человечеству, что увозит своего первенца обратно на Ближний Восток – в знак надежды на будущее всех детей региона. Он будет доказывать, что, если народ двух стран действительно любит своих детей, люди добьются прочного перемирия.

Но видишь ли, Петр, Хасан совершенно не учитывает, что в отличие от преданных телохранителей няня подкуплена противниками – теми самыми, которые ни на йоту в перемирии не заинтересованы. Их цель – остаться в кровавом бизнесе подольше, поскольку деньги там крутятся баснословные, ни тебе, ни мне воображения не хватит представить.