Текст книги "Тайный язык денег. Как принимать разумные финансовые решения"

Автор книги: Дэвид Крюгер

Соавторы: Джон Манн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

У нас не один мозг

Нам привычно представлять себе человеческий мозг как однородное серое вещество, однако на самом деле он состоит из многих независимых областей, отвечающих за различные виды деятельности, начиная с таких сложных, как речь или память, и заканчивая автономными функциями тела, такими как саморегуляция температуры или поддержание ритма сердцебиения. Ученые выявили сотни, если не тысячи различных областей мозга, однако, когда мы рассуждаем о благосостоянии и денежной истории, нам важно принимать во внимание единственное структурное различие. Эволюция мозга привела к возникновению трех отличных друг от друга участков: мозга рептилии (также называемого древним или внутренним мозгом), мозга млекопитающего (среднего мозга) и неокортекса (или внешнего мозга).

Глубоко внутри мозга находится зона, обычно называемая мозгом рептилии. Это самая старая и достаточно примитивная структура, которая имеется у всех позвоночных животных. Мозг рептилии, практически незатронутый в процессе эволюции, контролирует основные функции организма, такие как дыхание и саморегуляция температуры. Так как мозг рептилии в огромной степени связан с выживанием, то происходящие в нем процессы определяют наши инстинкты. Реакции этой зоны мозга обычно происходят автоматически – и очень быстро.

По мере того как мы эволюционировали от рептилий к млекопитающим, развивался наш мозг млекопитающих. Этот отдел мозга принял на себя частичное управление основными функциями организма, а также усовершенствовал способность памяти, за счет чего у человека появилась возможность действовать на основе прежнего опыта, а не только инстинктов. Мозг млекопитающих также позволил нам формировать сознательные чувства, связанные с тем или иным событием. Благодаря этому у нас появилась способность испытывать страх и реагировать на него.

Поистине эволюционным скачком явилось развитие нео-кортекса — внешнего уровня, который и принято считать собственно человеческим мозгом. Именно здесь и находится пресловутое «серое вещество» – субстанция, напоминающая пудинг, которую мы представляем себе, думая о мозге. Неокортекс составляет примерно 85% массы мозга, и по праву. Именно эта зона отвечает за абстрактную логику, воображение, сложные эмоции и такие функции, как способность говорить, читать или писать. Все эти виды деятельности требуют наличия в мозгу множества внутренних связей.

Но для нас важно не только это структурное деление или различия между областями мозга. Человеческий мозг делится также на правое и левое полушария, которые соединяются между собой толстым пучком нервных волокон, называемых мозолистым телом (corpus callosum).

В последние десятилетия ученые поняли, что по мере развития кортексного, или «человеческого», мозга у правого и левого полушария сформировались различные наборы функций, и каждое из них функционирует по-своему. Левое полушарие отвечает за системность, логику и действия. Правое полушарие связано с воображением, ориентацией в пространстве, интуицией, а также с чувствами и эмоциями. В зависимости от того, какой деятельностью мы занимаемся в тот или иной момент времени, в большей или меньшей степени задействуется либо одно, либо другое полушарие.

Рациональные деньги и эмоциональные деньги

Неудивительно, что иногда сложная структура нашего мозга оказывает значительное влияние на то, как мы управляемся с нашими финансами.

На первый взгляд, вся наша деятельность, связанная с деньгами, может казаться исключительно логической. В конце концов, речь идет об элементарных арифметических операциях: нам нужно сложить суммы нашей заработной платы и прочих доходов за месяц, рассчитать величину возврата на наши инвестиции или определить сумму скидки, предлагаемой на пару новых туфель. Анализ с помощью левого полушария способен, как нам кажется, дать правильный ответ в любой момент времени.

Экономисты называют такой подход к деньгам, задействующий логику, рациональным. В соответствии с принципами рациональности люди считаются логически мыслящими существами, пытающимися максимизировать благоприятный исход в любой ситуации. Это предположение о рациональности стало главенствовать в экономике с момента, когда было впервые сформулировано. Однако реальность не так проста. Исследования в области мозга убедительно свидетельствуют, что мы не являемся логически мыслящими существами – или являемся таковыми далеко не всегда. Часто нами руководят эмоции, а исследования, подобные предлагавшейся Джошуа Грином дилемме с поездом, показывают, что эмоциональное мышление использует мозговые процессы, слабо связанные с логическим мышлением.

Представьте, что вы едете в машине, пребывая в мире и спокойствии. Вдруг вы замечаете, что машина, ехавшая по встречной полосе, меняет направление движения и несется прямо на вас. Вы можете расстаться с жизнью буквально через несколько секунд. Вы мгновенно реагируете. Время как будто замедляется, окружающая действительность словно замирает. Не задумываясь, вы давите на педаль тормоза и жмете на сигнал, одновременно резко выкручивая руль вправо.

За доли секунды в вашем организме происходят значительные физиологические изменения.

Ваш организм вырабатывает химические вещества, которые мгновенно попадают в нервную систему и изменяют ваше состояние– от наблюдения и размышления вы переходите к активным действиям. Сама реакция занимает несколько секунд, однако оставляет свой след в нервной и кровеносной системах на несколько часов.

Вы сворачиваете на обочину, чтобы прийти в себя, и только в этот момент замечаете свое лихорадочное дыхание, бешеный пульс и предательскую слабость в ногах. Через несколько часов вы ощущаете смертельную усталость.

В действительности любая наша мысль и любое чувство приводят к возникновению химических реакций в организме, а состав химических веществ в нашем теле и мозге претерпевает значительные изменения.

За нашу реакцию в экстремальных ситуациях, подобных описанной выше, отвечает лимбическая система мозга – нейронная сеть, управляющая инстинктивными, моментальными функциями и основными эмоциями. Сильные эмоции – например, связанные с голодом, сексуальным влечением, боязнью темноты или паникой, вызванной несущимся навстречу автомобилем, – активируют лимбическую систему и наиболее примитивные зоны мозга рептилий и млекопитающих, в то же время блокируя деятельность более рационального неокортекса.

На это время мы теряем доступ к системам нашего мозга, отвечающим за сложный анализ и рациональные решения, то есть к процессам, необходимым для принятия разумных решений относительно наших денег.

Химические изменения, вызванные нашим эмоциональным состоянием, блокируют рациональное мышление, вследствие чего мы начинаем действовать так, как будто находимся перед лицом смертельной опасности. Иногда действие автоматических систем предостережения, необходимых для выживания в диких условиях, приводит к искажению нашего восприятия и осмысления действительности. Растущие в цене акции, неудачная сделка, семейная трагедия – любая из этих или тысяч других ситуаций способна взбудоражить наше эмоциональное мышление и вызвать не взвешенную реакцию, более уместную в таких случаях, а рефлекторный порыв выжить любой ценой. Как показали эксперименты профессора Грина, такое примитивное действие мозга может влиять даже на решение этических вопросов.

Давайте взглянем более пристально на нашу неврологическую реакцию в эмоционально напряженной ситуации, например на аукционе в разгар торгов. Вы наверняка помните аукцион Макса Базермана по продаже купюры в $100, о котором мы рассказывали в главе 1. Читая об этом аукционе, мы задавались вопросом «Как могут разумные, рациональные люди заплатить за какой-то предмет сумму, в четыре раза превышающую его реальную цену?». И вот, наконец, мы получаем ответ. Теперь мы понимаем причину, по которой эти умные, финансово образованные люди реагируют на происходящее так, словно у них мозги ящерицы. А они действительно в этой ситуации используют лишь специфическую часть своего умственного аппарата: мозг рептилии.

Этот вывод приобретает невероятную значимость в свете того факта, что фондовый рынок на самом деле работает не как магазин или каталог, а как аукцион. Разница заключается лишь в том, что в ходе аукционных торгов цена неуклонно идет вверх и наконец выигрывает самая высокая ставка;

движение цены на биржевых торгах описывает траекторию маятника. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы попадаем под влияние настроений, царящих на рынке, – как ажиотажа, так и депрессии. Такие экстремальные эмоции, как страх или алчность, могут легко выбить нас из состояния трезвого размышления, определяемого неокортексом. Решения в шокирующих нас обстоятельствах определяются желанием выжить и, соответственно, осуществляются совсем не по тем принципам, которым мы следуем при планировании долгосрочных инвестиций. Одолевающие нас страхи не позволяют размышлять над задачей с точки зрения логики и причинно-следственных связей.

В известном фильме «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», основанном на реальных событиях из жизни гонзо-журналиста (охотника за сенсациями) Хантера Томпсона, есть сцена, в которой Томпсон, нагрузившись под завязку галлюциногенными препаратами, видит, как посетители бара превращаются в ящериц ростом с человека. Так вот, нейрофизиологические открытия, сделанные с помощью MRI, показывают, что нечто подобное случается в особенно неудачные дни на Уолл-стрит: тысячи мозгов рептилий реагируют на свежие финансовые новости, причем эти реакции столь же осмысленны, сколь инстинктивные действия ящериц.

Когда осенью 2008 года обрушился фондовый рынок США, правительство поспешило накачать национальную кредитную систему $700 миллиардами. Почему? Несмотря на страх, связанный с наступлением экономического кризиса, большинство американцев сохраняли работу, жилье и подобающий материальный уровень. Крах таких икон Уоллстрит, как Lehman Brothers, Merrill Lynch и AIG, а также большая вероятность того, что их участь постигнет и другие компании, не так страшили основную массу населения, как кризис, связанный с потерей доверия. Когда Франклин Рузвельт в своей инаугурационной речи 1933 года произнес знаменитую фразу «Единственное, чего нам следует бояться, – это самого страха», он имел в виду именно это: кризис представляет собой лишь состояние нашего мышления.

Основной целью вливания $700 миллиардов в экономику являлось восстановление доверия населения. Более полутриллиона долларов выглядят вполне значительным бюджетом для PR-акции, направленной на изменение эмоционального состояния нации, однако это лишний раз делает очевидной истину: взаимодействие между деньгами и мышлением является гибким и хрупким. Фактически эти $700 миллиардов являлись платой за широкомасштабную программу, направленную на корректировку фокуса мышления населения или, иными словами, на смещение мыслительных процессов со среднего мозга на передний мозг.

Затерявшиеся в правом полушарии

В минуты стресса или в ситуациях, когда нам необходимо принять сложное решение, мы находимся в плену примитивных областей нашего мозга. Но не только их. Даже когда наши мыслительные процессы полностью осуществляются в области переднего мозга, мы можем потерять баланс, загрузив лишь одно полушарие мозга и отключив другое. Иногда это может вызывать негативные последствия.

Исследования влияния травм на нейрофизиологические процессы показывают, каким образом при решении вопросов, связанных с деньгами, эмоции могут взять верх над логикой и устроить короткое замыкание для всех наших «рациональных» размышлений.

Обычно, перерабатывая информацию в переднем мозге, мы используем и левое, и правое полушария, причем левое в большей степени отвечает за рациональные и логические функции, связанные с исполнением, а правое – за функции, связанные с эмоциями и чувствами.

Доктор Бессел ван дер Колк, директор и основатель Trauma Center в Justice Resource Institute, продемонстрировал в своих работах, что у большинства людей в процессе эмоционального стимулирования с помощью позитрон-но-эмиссионной томографии (PET scan) активизируется кора и правого, и левого полушария. Такая же активизация происходит и при применении электроэнцефалографии (ЭЭГ).

Однако люди, пострадавшие от значительных травм в прошлом, в ходе аналогичных экспериментов по-другому реагировали на те же стимулы: при проведении позитронно-эмиссионной томографии возрастала активность лишь правого полушария (отвечающего за эмоции), а расшифровки записей ЭЭГ показывают, что левое полушарие (отвечающее за логику) вообще не реагирует на раздражение.

Вследствие травмы эмоциональная реакция этих людей брала верх в большинстве ситуаций, а роль причинно-следственных связей или логики оказывалась гораздо менее значительной. Иными словами, эти люди вынуждены заниматься сложным делом: им приходится обрабатывать непростую информацию с помощью той части мозга, которая менее всего способна сортировать информацию и рационально ее анализировать. Они как бы теряются в эмоциональной пустыне правого полушария, не имея возможности подключить логическое мышление.

Но этим дело не ограничивается: правое полушарие имеет в себе зачатки мозга млекопитающих, а тот, в свою очередь, – мозга рептилий. В свете этого возрастает вероятность, что при принятии решений мы не будем размышлять или заниматься рациональным анализом.

Разумеется, можно было бы все списать на последствия в виде посттравматического стресса, однако эксперименты ван дер Колка на этом не заканчивались. И здесь мы начинаем говорить о вопросах по-настоящему важных. Дальнейшие исследования показали, что в моменты, связанные с сильным эмоциональным возбуждением, даже люди, никогда не получавшие травм_у порой переключаются на эмоциональную оценку событий правым полушарием и отключают механизмы логики и рационального мышления, присущие левому полушарию.

Именно по этой причине мы, сталкиваясь с очень хорошими или очень плохими новостями, внезапно отказываемся от своих лучших стратегий и тщательно продуманных планов. В экстремальных ситуациях, например резкого взлета или падения на фондовых рынках, самым сложным становится следование прежним инвестиционным стратегиям и установленным принципам. Алчность или страх позволяют доминировать в процессе принятия решений правому полушарию. Вследствие радостных новостей (например, неожиданное получение большой прибыли) или очень плохих известий (крах фондового рынка) мы внезапно отказываемся от наших тщательно разработанных финансовых планов. Эмоциональное переполнение формирует у нас определенную близорукость по отношению к будущим последствиям наших нынешних действий. Чрезмерно концентрируясь на текущем моменте (как если бы от него целиком зависела вся наша жизнь), мы привыкаем задавать себе единственный вопрос «Что заставит меня почувствовать себя лучше прямо сейчас?». Таким образом, мы превращаем премию или бонус в новую игрушку для себя, вместо того чтобы расплатиться с долгами по кредитной карте, а крах фондового рынка побуждает нас полностью отказаться от тщательно продуманной стратегии «покупать и держать акции». Мы стараемся не думать о будущем и перестаем контролировать свое финансовое поведение вопросом «Какие из моих действий принесут мне действительную пользу?».

Деньги, мысли и вознаграждение

Когда Линн Маккой, ведущая блога beingfrugal.net²³23
  Being frugal (англ.) – жить экономно. Прим. перев.


[Закрыть], погрузила свои кредитные карты в пластиковый контейнер, заполненный водой, а затем поместила этот контейнер в морозильник, чтобы таким образом блокировать доступ к деньгам, она знала то, что неврологи определяют, анализируя данные сканирования с помощью MRI: мы нацелены на немедленное удовлетворение своих желаний, и это побуждает нас тратить средства, которых у нас в действительности нет, на то, чего мы не в силах долго ждать.

Дело не в том, что наше рациональное мышление не способно просчитать долгосрочные последствия наших действий, – разумеется, оно может это сделать. Именно в этом и состоит проблема. Предлобная кора мозга, родина логики и здравого смысла, активирует мышление, связанное с долгосрочной перспективой, но не отвечает за наши сиюминутные размышления. Например, что вы предпочтете: получить $15 через две недели или $20 через четыре недели?

Так как вопрос связан с будущим и с относительно длительным временным отрезком, при ответе на него активизируется именно предлобная доля. А теперь поставим вопрос по-другому: что вы предпочитаете – получить $15 прямо сейчас или $20 через два дня?

Вопросы выглядят подобными – однако ход наших мыслей при ответе на каждый из них совершенно разный. При ответе на второй вопрос, как показывают исследования MRI, предлобная доля не задействуется, а вместо нее в дело вступают более примитивные участки мозга. И эти структуры мозга рептилий успевают дать рефлекторный ответ на вопрос еще до того, как неокортекс осознает суть происходящего. Как сказал в своем интервью Питер Уайброу, руководитель Института Семела нейронауки и поведения человека (Semel Institute for Neuroscience and Behavior), «инстинктивное мышление существенно опережает по скорости интеллектуальное. Кредитные карты говорят вам, что вы можете сразу же получить то, чего хотите, а платить за это вам придется в отдаленном будущем»²⁴24
  http://bIog.vvired.com/wiredscience/2008/10/american-dream.html


[Закрыть].

По этой причине около 40% жителей США, имеющих возможность создавать для себя пенсионные планы, не занимаются сбережениями во благо будущего. Когда вы размещаете свои средства с помощью индивидуальных пенсионных счетов или используете другой план пенсионных накоплений, это создает конфликт между эмоциональной и рациональной зонами мозга. Кора мозга говорит: «Я делаю сбережения на будущее», а лимбическая система отвечает: «А я хочу деньги прямо сейчас!» Догадываетесь, кто победит в этом споре?

Деньги, мысли и риск

Любое важное финансовое решение сопряжено с определенной долей риска. Новое место работы, новый бизнес, покупка акций, продажа дома – это лишь некоторые примеры важных предприятий, которым присущ определенный элемент неизвестности.

Риск субъективен. Даже такие «рациональные» решения в области управления рисками, как распределение активов или диверсификация портфеля, связаны с нашим собственным восприятием риска; а восприятие каждого из нас уникально.

Работа в серой зоне риска еще больше усложняется работой серого вещества в наших мозгах. Глубоко внутри нашей лимбической системы находится гиппокамп, трактующий значение событий, вследствие чего создается некая эмоциональная память, обладающая сильной и продолжительной властью над нами. Совершив неудачную операцию на фондовом рынке, мы еще долго не испытываем желания вернуться к работе на нем. Это происходит из-за того, что угли поражения продолжают тлеть внутри нашей лимбической системы и готовы вспыхнуть ярким пламенем при первых признаках появления нового риска.

В благоприятных ситуациях происходит возбуждение амигдалы, вследствие чего мы становимся способны переносить более высокие уровни риска. По всей видимости, именно это и происходило в мозгах инвесторов во время бурного роста технологических рынков в конце 1990-х годов.

Похоже, если бы нам удалось исключить эмоции из этого процесса, мы могли бы принимать верные решения относительно финансов? Не торопитесь. В ходе исследований, проведенных в Университете Айовы, знаменитый португальский невролог Антонио Дамасио определил, что люди, лишенные эмоций, точно так же склонны к ошибочным решениям. Изучая людей со значительными повреждениями амигдалы, Дамасио обнаружил, что отсутствие страха, связанного с риском, заставляло их терять деньги в тех ситуациях, в которых более сбалансированные и осторожные инвесторы предпочли бы воздержаться от действий.

Химия победы и поражения

На состояние коммуникационной сети нашего мозга влияют два химических вещества, активизирующих деятельность нервных окончаний: дофамин и серотонин.

Дофамин – это вещество, вызывающее ощущение радости. Именно он создает у нас возбуждение или «приподнятое настроение», связанное с неожиданной удачей. Серотонин отвечает за наше настроение в течение более длительных промежутков времени. Именно серотонин позволяет нам сохранять ощущение безопасности и уверенности.

Эксперименты нейрофизиолога Вольфрама Шульца из британского Кембриджского университета продемонстрировали, что готовность человека принимать на себя риски связана с притоком дофамина. Эйфория, сопровождающая крупные выигрыши, удачные инвестиции и т. п., напрямую связана с выработкой в организме дофамина.

Чтобы добавить гротеска ситуации, замечу, что чем более неожиданным является успех, тем сильнее дофамин ударяет по нашим нервным окончаниям, создавая еще более высокий уровень эйфории. Если лабораторным мышам дается корм каждый раз, когда они дергают специальный рычаг, то они прекращают это делать, получив пищу. Однако если поступление корма происходит нечасто и нерегулярно, мышь будет продолжать дергать рычаг практически безостановочно. Такое поведение присуще не только лабораторным мышам – в игровых залах Лас-Вегаса можно наблюдать аналогичный процесс с «денежными кормушками» и рычагами.

Мораль: люди порой начинают бессознательно действовать с целью выработки в организме дофамина и получения создаваемого им удовольствия, несмотря на очевидные недостатки этих действий с логической точки зрения.

Одна из причин такого поведения в том, что мозгу не требуется какой-либо значимой награды, чтобы начать производить дофамин: достаточно простого ожидания награды. Когда трейдер сидит перед экраном компьютера, одна только возможность значительного выигрыша – пусть и небольшая – приводит к выработке дофамина и возникновению эйфории, причем все это происходит еще до начала торгов. Многие исследования показывают, что предвкушение награды может приносить даже большее удовольствие, чем ее получение, которое завершает процесс предвкушения и снимает эйфорию.

Таким образом, ожидание грядущего триумфа может заводить нас гораздо сильнее, чем сам триумф.

Если успех на органическом уровне тесно связан с дофамином, то поражение значительно влияет на выработку серотонина, другого химического вещества, действующего в нашем мозгу. Снижение уровня серотонина сопровождает состояние хронической депрессии. Этот же эффект наблюдается у людей, переживающих хронические неудачи при инвестировании. Уровень серотонина легко снижается под влиянием потерь, но не так легко восстанавливается в процессе работы.

Вот почему краткосрочное инвестирование может оказывать разрушительное воздействие на организм.

Доктор медицины Ричард Питерсон пришел к следующему заключению: для того, чтобы избежать подобного исхода, инвесторам «следует получать прибыль более чем на двух третях заключаемых сделок и не настраиваться на постоянное достижение успеха. Не стоит также относиться к успеху как к наиболее вероятному сценарию».

Нарушение уровня серотонина в мозгу влечет за собой снижение концентрации и активности; сон становится прерывистым, все биологические процессы в организме замедляются. Кокаин, амфетамины и инвестиции с высокой степенью риска представляют собой средства борьбы с низким уровнем серотонина. Но желающие решить с их помощью меньшую проблему, создали себе большую.