Текст книги "Мыши и магия"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава восемнадцатая
СЫТЫЙ КЛЕЩ

Пища несет жизнь, но смысл этой жизни придают лишь любовь и надежда.

Руфус Мухолов

Бен постоянно отключался и все больше слабел. Голод усиливался, выжимая из головы остатки рассудка.

Луна безмятежно вершила свой путь по небу. Под покровом тьмы ночекрыловы клевреты прочесывали местность, похищая из гнезд ни в чем не повинных животных, таща пушечное мясо для армии темного властелина.

Несколько раз за ночь Бен просыпался. В пещеру несли орлов, чьи клювы были крепко-накрепко связаны веревками из колючего ежевичника. По полу волокли шипящих и извивающихся змей.

Каждый раз, как у него в наличии оказывалось и то и другое, Ночекрыл тут же пропускал несчастных через свой магический блендер, создавая нового монстра под радостные вопли и восторженный вой толпы.

Бен висел у него на животе, запустив все восемь лапок в густой мех, и то впадал в забытье, то ненадолго возвращался к реальности. Он был слишком усталым, чтобы бодрствовать, и слишком измученным, чтобы по-настоящему уснуть.

В своих снах Бен был безмолвным и беспомощным свидетелем всяких жутких сцен – зрелища смерти, звуки сражения, крики отчаяния терзали его разум. По пробуждении все оказывалось еще хуже, потому что пещеру наполняли запахи текущей и свернувшейся крови. И хотя Бена от них жестоко тошнило, в то же время они странным образом возбуждали и волновали его.

К сожалению или к счастью, но клещ знает запах своей еды. Бен отчаянно сражался с голодом, который неотвратимо становился все сильнее и сильнее. Хуже всего было то, что Бен знал: останься он клещом достаточно долго, чтобы голод сломил его волю, – и он не выдержит и вкусит Ночекрыловой крови.

«Что-то типа вампира, только наоборот», – горько подумал он.

Бен постоянно отключался и все больше слабел. Голод усиливался, выжимая из головы остатки рассудка.

«Я так больше не могу, – думал он сквозь бред. – Лучше умереть, чем жить в таких муках».

Однако тут в его маленьком мозгу сверкнула идея.

«Без меня Ночекрыл ослабеет. У него недостанет сил вести эту идиотскую войну. Он больше не сможет делать чудовищ из ни в чем не повинных животных.

Значит, мне нужно убежать. Но что потом?

Я смогу улизнуть отсюда на заре после того, как все улягутся, и отправиться к Янтарке. Может быть, мне повезет, и она превратит меня обратно в мышь».

Но какое же это, однако, будет долгое путешествие! Сейчас он был на побережье, милях в шестидесяти от дома. Даже будь он человеком – добраться туда пешком было бы сродни подвигу. Ну а клещу… да к тому же до сих пор не разобравшемуся, как пользоваться всеми восемью ногами одновременно…

Нет, никаких шансов!

«У меня никогда не получится, – понял Бен. – Я двадцать раз погибну, прежде чем доберусь до дома».

А потом ему стало очень спокойно.

«Ну и пусть, – сказал он себе. – Я лучше умру, чем стану сытым клещом».

* * *

Сове нужен был отдых. Лететь достаточно высоко, чтобы перевалить через горный хребет, да еще и в разреженном воздухе, было трудно даже такой видавшей виды старой птице, как вынужденная компаньонка Янтарки.

Уже близилась заря, когда ушастая хищница заскользила над черным сосняком к сереющему в сумерках океану. Она неслась над самыми верхушками деревьев, направляясь к странной формы маяку, возвышавшемуся на вершине Землероечной Горы. Внизу искривленные безлистные деревья словно в отчаянии вздымали ветви к небу. Янтарка видела горячие источники, от которых поднимался туман, размывавший очертания деревьев.

– Землероечная Гора, – сообщила сова, когда они подлетели достаточно близко. – В лесу я вижу стражу. Но все защиты рассчитаны на атаку большими силами; одна-единственная мышь может остаться незамеченной, если будет пробираться осторожно.

Янтарка думала всю ночь. Она не знала, сколько у нее осталось магической силы. Риск, что она потратила ее всю на поимку совы, был слишком велик. Выступать против Ночекрыла в открытую было бы слишком неразумно. Нет, нужно было осторожно проникнуть в его логово, отыскать Бена и унести его оттуда.

Если Ночекрыл, как все летучие мыши, спит днем, значит, с началом операции следовало подождать, пока совсем рассветет.

Когда сова высадила ее на границе жуткого леса, Янтарка сердечно поблагодарила ее и вернула ей свободу. Солнце уже поднималось.

Птица поднялась над заколдованными деревьями, горделиво и чуточку демонстративно купаясь в алых лучах солнца, и мощными взмахами крыльев стала набирать высоту.

По лесу прокатился крик стражи:

– Внимание, воздух! У кого-то сбежала сова!

Раздался треск кустов, через которые в беспорядке ломились какие-то крупные звери, намереваясь, видимо, изловить беглянку, и Янтарка молча поблагодарила сову за отвлекающий маневр. А потом двинулась вперед, бдительно глядя по сторонам и сжимая игольное копье: прыгни, остановись, оглядись; прыгни, остановись, оглядись.

* * *

Рассвет медленно разливался по небу. Золотая утренняя дымка струилась по земле, лаская каждую деталь ландшафта и четко очерчивая черную дыру пещеры.

Обитавшие в ней чудища занимались делами всю ночь, бурно празднуя каждую новую орлозмеиную пару, превращавшуюся у них на глазах в новое совершенное существо. Сейчас в логове было тихо. Тишину нарушал только немузыкальный храп спящих существ.

Бен все так же висел на Ночекрыловом брюхе, вцепившись в жесткий рыжеватый мех. Но теперь он внимательно глядел по сторонам, выискивая малейшие признаки опасности.

Большинство чудовищ лежали на спине или на боку, глубоко дыша, время от времени негромко взревывая во сне и шумно скребя брюхо, когда их особенно донимали блохи. Однако сказать, точно ли все они спят и насколько глубоко, не представлялось возможным. Светящиеся пауки притушили свои фонари, но их фасеточные глаза продолжали зловеще поблескивать в темноте, и услужливое воображение тут же подсказывало Бену, что стоит ему коснуться хотя бы одной ниточки их мерцающей паутины – как хозяин немедленно окажется тут как тут, чтобы познакомиться с гостем поближе. А кроме того, имелись еще и змеи, и прочие зверюги вообще без век, и было совершенно непонятно, спят они или нет.

Бен еще раз огляделся и спрыгнул с Ночекрылова брюха. Будь он человеком – то был бы великий подвиг, так как висел Ночекрыл по обыкновению на потолке, и Бен упал с высоты раз в сто больше собственного роста.

Однако восемь ног без проблем приняли его легонький вес, и он благополучно приземлился на скалу.

Теперь перед ним стояла новая проблема – как отыскать выход.

Между ним и устьем пещеры располагались регулярные части врага. Ящеропоссумы с острыми зубами и зловредными улыбками; дикобразоласки, умеющие бегать быстрее ветра; скорпионоскунсы, чей запах был почти так же смертелен, как их жала.

И все они были гораздо, гораздо больше Бена. Он осторожно пробирался между ними; его восемь лапок тихонько клацали по камню.

Сначала Бен боялся, что они могут проснуться и увидеть его. Но потом он понял, что куда хуже будет, если кто-то из близлежащих просто перевернется во сне на другой бок, – тогда от него даже мокрого места не останется.

И так он крался среди спящих врагов, пока путь ему не преградил водный поток.

Бен прыгнул в воду и поплыл, как умел, активно работая всеми ногами.

– Ох, только бы тут не было никакой рыбы, – бормотал он, плывя. – Даже гуппи. Пожалуйста! Никаких гуппи!

Казалось, он плыл целый час, пока, измученный и едва живой, не достиг противоположного берега лужи – а это была именно она.

Солнце уже поднялось, и теперь ослепительное золотое сияние, вливавшееся в отверстое жерло пещеры, стало более ровным и серебряным. Бен чувствовал свежий ветер и запах сосен; снаружи доносилось мерное дыхание океана.

Он перебрался через складку скальной породы, отчаянно боясь, что кто-нибудь из ящеричьей стражи может в любой момент настичь и проглотить его.

И вот он уже стоял на пороге пещеры, глядя вниз, на расстилавшиеся перед ним заколдованные леса с их перекрученными деревьями и ядовитыми лозами.

А потом кто-то сказал у него за спиной голосом низким и клокочущим, как глухой раскат грома:

– И что это мы здесь делаем? Пытаемся сбежать, да?

Сердце у него упало куда-то в нижнюю часть брюшка. Бен обернулся. В полумраке пещеры прямо за ним свернулся кольцами в пыли, нацелив на него смертоносный клюв, полуорел-полузмей. Бен в ужасе уставился в яростные золотые глаза Червя-Победителя.

Глава девятнадцатая
ПЕСНЬ ДЛЯ ДРУГА

Быть кому-нибудь настоящим другом – дело трудное, но благородное.

Бушмейстер

Орлозмей взмыл высоко в воздух, вертя головой и ища, ища…

Янтарка мчалась через лес, не забывая вовремя прыгать, останавливаться и оглядываться. О растениях она знала не так уж много, но те, что окружали ее в данный момент, выглядели мерзко. У кустов и деревьев имелись широко разинутые рты, а в некоторых из них – совершенно уверена она не была, но остановиться и разглядеть получше в голову как-то не приходило – даже мелькали зубы. На самом деле каждое из них выглядело как какое-то животное – собака или, допустим, норка, – которое поймали в попытке бегства из пещеры и в наказание превратили в растение. Тело несчастного зверя стало древесным стволом или колючим кустом, а из головы и спины повыросли ветки. Рты и глаза стали сучками, а ноги – узловатыми корнями, накрепко привязывавшими пленников к земле.

Янтарка продвигалась вперед, бдительно глядя по сторонам. Внезапно впереди показался кролик.

Это был странный кролик с очень короткими ушами и очень длинными клыками. Он внимательно принюхался к воздуху и помчался прямо на нее. Не заметив Янтарку, он перепрыгнул через нее и в страшной спешке ускакал дальше в лес.

Она перевела дух и была уже готова идти дальше, как вдруг ближайший к ней колючий вьюн подозрительно зашевелился. Выглядел он как нормальный ежевичный побег с комплектом листьев, однако побег этот целенаправленно полз по земле, агрессивно топорща шипы. Он поднял маленькую головку – один-единственный зеленый лист, и Янтарка обнаружила на нем небольшие бугорки, видимо, представлявшие собой немигающие, лишенные век глаза. Затем ежевичный монстр пополз вверх по стволу дерева, словно выискивая себе местечко для принятия солнечных ванн.

«Здесь все живое, – подумала она. – Даже у кустов есть глаза. Даже то, чему полагается быть мертвым, тут живо».

Сердце у нее колотилось где-то в горле. Янтарка продвинулась вперед еще на несколько шагов и укрылась в тени дикого огурца, раскрывавшего навстречу солнцу свои бледно-пурпурные цветки, и обозрела лежащий перед ней путь.

Через подлесок проломилось чудовище – снова клыкастый кролик. Потом все стихло. Янтарка подождала, пока шум затихнет вдалеке, и собралась было скакать дальше, когда обнаружила, что у нее застряла лапка.

Обернувшись, она оторопела от ужаса. Невинный с виду дикий огурец ухватил ее за лодыжку своим нежным зеленым побегом. Она попыталась вырваться; листочки злобно зашипели на нее.

Янтарка извернулась и вонзила в опрометчивое растение свое маленькое копье.

Мелкие воронкообразные цветки тут же свернулись и принялись пронзительно свистеть.

Сигнал тревоги!

Единственное, что ей оставалось делать, – это бежать.

Она выдернула лапку из захвата и кинулась вскачь по тропинке. Впереди раздался громкий топот, словно что-то громадное продиралось через кусты, и она едва успела отпрыгнуть в сторону. Шерстистое создание с черными полосами вдоль спины промчалось мимо огромными прыжками, отталкиваясь от земли очень длинными задними ногами.

«Жабобурундук», – догадалась несколько ошарашенная Янтарка.

Она знала, что находится уже довольно близко к пещере. В воздухе слышался звон капель, падающих на маленькие камушки.

Спрятавшись за очередным исковерканным кустом, укрытая сенью листвы, Янтарка высунула мордочку и попыталась разглядеть вход в пещеру. И тут ей открылось зрелище, от которого сердце у нее сделало дикий скачок и едва не остановилось.

В устье пещеры на скальном полу, освещенное яркими лучами солнца, сидело какое-то насекомое. Над ним, раскинув бело-золотые крылья, поднималась на манер кобры гигантская змея с головой какой-то хищной птицы, вперив немигающий взгляд в несчастное создание.

Бен!

Янтарка слышала хруст веток в подлеске. Вредный огурец все еще истерически свистел, и она уже различала несущихся к ней с разных сторон чудовищ – темные громады, ломившиеся через лес.

Надежды на бегство не было.

Лишь одна-единственная мысль билась у нее в голове. Пой!

* * *

– И что же мы здесь делаем? – требовательно спросил орлозмей.

Бен в ужасе глядел на него; все его восемь коленей тряслись так сильно, что в любой момент грозили перестать его держать.

– Я просто… я просто хотел немного погреться на солнце.

– Клещам не нужно солнце, – отрезало чудовище. – Клещам нужна только теплая кровь.

Бен не знал, что ответить; он просто стоял перед чудищем, дрожа и боясь двинуться с места.

И тут он услышал пение – позади него, в лесу, кто-то пел, и голос был ему чудесно знаком:

 
Пусть долог и опасен путь,
но я вперед иду.
И ясным днем, и в мрак ночной
тебя, мой друг, найду.
 

Бен обернулся и уставился на заросли. Это была не просто песня – она несла обещание и утешение.

Янтарка пришла к нему на помощь!

Орлозмей зашипел и замотал головой, ища источник звуков, а потом взмахнул своими могучими крыльями. Бена едва не смело со скалы потоком воздуха и пребольно швырнуло о стену пещеры, но это не помешало ему тут же вскочить на ноги. Подбежав к краю скалы, он, щурясь от солнца, стал выглядывать внизу Янтарку.

Орлозмей взмыл высоко в воздух, вертя головой и ища, ища, потом испустил пронзительный крик и спикировал на какой-то куст. Под ним Бен увидал Янтарку и крикнул своим тоненьким тихим клещиным голосом:

– Янтарка, берегись!

Заметив приближающегося птицезмея, Янтарка чуть-чуть отбежала от куста, взяла наперевес иглу и принялась ждать, храбро глядя на приближающееся к ней чудище.

И в тот самый миг, когда оно было уже готово напасть, она метнула в него иглу со всех своих мышиных сил.

Что в точности произошло дальше, Бен сказать не мог. Он видел, как игла серебряной вспышкой пропорола воздух, а потом орлозмей издал страшный крик, от которого затряслись листья на деревьях, и рухнул в дымящийся водоем.

Но кусты со всех сторон от Янтарки продолжали колыхаться; через подлесок с треском продирались враги, колючие лозы змеились к ней – и не было ни единого пути к бегству.

И тогда Бен встал там, в устье пещеры, озаренный лучами утреннего солнца, и запел во все горло:

 
И если смерть тебе грозит
и ждет тебя беда,
знай, верный друг к тебе спешит,
друг выручит всегда.
 

И всякое движение в лесу прекратилось. Янтаркины преследователи остановились, сбитые с толку, но быстро переориентировались и снова ринулись через заколдованный лес – на этот раз к нему.

«Я умру», – подумал Бен. Однако, несмотря на это, он чувствовал себя просто превосходно. Старый Вербений когда-то просил его спеть свою песню, и о том же просил потом осьминог – и тогда Бен ответил им обоим, что песни у него нет.

Но теперь она была – теперь у него была своя песня.

Глава двадцатая
КРИК МЫШИ

Яростный ветер, гравирующий лик горы, также может и отполировать бриллиант, явив миру его внутренний свет.

Руфус Мухолов

Ночекрыл, свистя, несся к Янтарке. Он тонко и пронзительно визжал, и голос его звучал так, словно кто-то скреб когтем по грифельной доске.

Не зная, что ему делать, Бен топтался в устье пещеры, как вдруг сзади из сумерек донесся ехидный голос: – Какая прелесть! – промолвил Ночекрыл. – У моего маленького кровососа обнаружился друг.

Бен едва успел обернуться, когда нетопырь молнией рванул из темноты на свет, сграбастав его по пути когтистой лапой.

Ночекрыл мчался через заколдованный лес, лавируя между деревьями, как заправский пилот-ас, пикируя через развилки ветвей, срывая листву с неосторожно попавшихся ему на пути лиан.

Бен, увы, знал, что мастерства ему не занимать. Летучая мышь, способная летать в град так, чтобы ни единая градина в нее не попала, не станет особо раздумывать, прежде чем ринуться в эти сложнозаплетенные растительные джунгли.

– Я знал, что она придет, – тихо сказал Ночекрыл, словно Бен был его доверенным другом. – Она просто не устояла бы. Без такого фамильяра, как ты, она просто обычный грызун.

Ночекрыл, свистя, несся к Янтарке. Он тонко и пронзительно визжал, и голос его звучал так, словно кто-то скреб когтем по грифельной доске.

Далеко внизу Бен видел маленькую золотистую мышку: она бежала со всех ног. Потеряв свое единственное оружие, она слепо неслась по тропинке, хорошо различимая с воздуха.

В это мгновение Янтарка как раз оглянулась, увидала парящего над ней Ночекрыла и быстро нырнула в кусты.

Нетопырь промахнулся и, взяв вверх, сделал «бочку» и снова лег на след.

– Как ты думаешь, – невинно советовался он с Беном, – что будет лучше с ней сделать? Стоит ли пропустить ее через блендер с комком глины, так чтобы получилась статуя, которая простоит как раз до ближайшего дождя? Или ты предпочтешь более долговечную скульптуру? А что, пусть стоит – памятником ее глупости.

– Она не глупая, – прохрипел Бен, которого мотало, как на американских горках. – Просто она ничего не знает.

Бен извернулся и начал карабкаться через густой Ночекрылов мех. Лапки его дрожали от напряжения.

– Куда это ты собрался? – поинтересовался нетопырь.

– Я голоден, – проныл Бен. – Твоя кровь, хозяин, – я чувствую ее запах у тебя в жилах. Она зовет меня.

Ночекрыл заклекотал от смеха и взмыл над кучей хвороста, под которой укрылась Янтарка.

– Давай, займи предназначенное тебе природой место.

Бен что-то неразборчиво промычал. Его целью было вовсе не предназначенное ему природой место. Ему нужно было любой ценой отвлечь нетопыря, и в его распоряжении был лишь один способ сделать это. Его тонкий, как игла, хоботок был готов пронзить плоть Ночекрыла – оставалось только не промахнуться мимо яремной вены.

А тем временем Янтарка выбежала из-под куста и снова оказалась на открытом месте. Ночекрыл прошипел заклинание:

– Ты не в силах со мной сражаться. Я – великий бессмертный мистик. Я – Эдгар. Аллан. По.

Янтарка как раз вспрыгнула на большой круглый камень и оглянулась через плечо на догоняющих ее Ночекрыла и Бена… когда у нее вырвался ужасный крик.

Камень под ее лапками начал на глазах плавиться, словно масло, и она плавилась вместе с ним, превращаясь в еще одно гибридное создание – полумышь-полукамень.

Она горестно кричала, и Бен, сердце которого разрывалось от муки, изо всех сил пожелал снова стать фамильяром Янтарки, чтобы его магическая сила могла потечь к ней.

* * *

Янтарка смотрела вверх, на скользящую над ней Ночекрылову тень. Эта тень была слишком велика для летучей мыши, она закрывала собой все небо.

У Янтарки не осталось ни капли магии. Последние остатки волшебства покинули ее, когда она убила орлозмея, направив свою иглу ему прямо в глаз.

И сейчас она знала, что пришел ее смертный час. Весь заколдованный лес был битком набит монстрами. Они мчались к ней от пещеры и со всех прочих сторон; она уже слышала их тяжелое дыхание.

Единственное, что ей оставалось, – это бежать, бежать изо всех сил куда глаза глядят, через подлесок, надеясь только на то, что он достаточно густой, чтобы хоть на немного задержать преследователей.

Она вылетела на открытое место. Под лапами у нее был коричневый песчаник; раздалось шипение нетопыря, и камень начал таять под ней, засасывая вниз, поглощая и растворяя, становясь с ней одним целым.

Она попыталась вытащить лапки, освободиться, но они как будто замерзли, полностью потеряв подвижность. Она превращалась в камень!

Она слышала странный звук – точно камни и потрескивали, стукаясь друг об друга, – и чувствовала, как волна окаменения поднимается до колен, до пояса, как стремится вверх, к груди.

Время словно остановилось. Нетопырь висел в воздухе над ней, и Бен отчаянно вонзал и вонзал в него свой хоботок, как если бы это было копье.

Ночекрыл был столь горд и уверен в своем могуществе, что летел с закрытыми глазами, распахнув свои огромные уши парусами навстречу ветру.

«Нет, – обрушилось на Янтарку озарение, – он ни в чем не уверен. Ему слишком светло. Он летит по звуку!»

Камень уже поднялся ей до груди и через мгновение должен был достичь горла.

И тогда Янтарка сделала единственное, что могла. Собрав все силы и готовую угаснуть надежду, она крикнула:

– Оставь нас в покое!

Вырвавшийся из ее гортани звук был громче свистка локомотива. Он вспорол лес и сорвал листву с деревьев. Он отразился от гор и вознесся к облакам, густея и понижаясь, как гул большого колокола.

И он ударил в Ночекрыла с силой пушечного ядра.

Большеухий нетопырь, ослепленный солнцем и ориентировавшийся исключительно по звуку, сделал крутой вираж и со всего размаху врезался в дерево, ветви которого были похожи на корявые цепляющиеся пальцы, сучки на коре напоминали полные отчаяния глаза, дупло зияло, как раззявленный в муке рот, а безлистные ветви бесполезно вздымались в равнодушное небо.

Послышался хруст ломающихся костей, и нетопырь шлепнулся вниз комком меха и смятых крыльев, приземлившись прямо в куст дикого огурца, чьи лиловые цветки восхищенно причмокнули, а побеги и усики нежно обхватили тушку и утянули ее в грязь у корней. Через секунду от Ночекрыла не осталось и следа.

От земли начала подниматься дымка, черная струйка росла и росла, расплываясь в силуэт огромного дракона. Потом налетел ветер и рассеял тень, унося ее прозрачные безвольные останки в сторону моря.