Текст книги "Мыши и магия"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава шестнадцатая
ГЛАЗ ТРИТОНА

Тот, кто лучше подготовлен, выигрывает битву, еще даже не ступив на поле брани.

Ночекрыл

– На три вида вопросов получить ты сумел бы ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.

А тем временем в Ночекрыловой пещере чудовища наконец-то укладывались на покой.

Нетопырь бодрствовал целый день, творя из пленников новые кошмары и натравливая их друг на друга, пока не вывел совершенного воина – Червя-Победителя. Лишь после этого он приказал своим клевретам:

– Идите, обыскивайте леса и поля. Доставьте мне орлов и гремучих змей в количестве тех и других не менее тысячи. С ними я создам армию, которой не сможет противостоять никакая КОМАНДа!

Бена уже давно мутило от дикости происходящего и от бесконечных кровопролитий.

Он и рад был бы улизнуть, но слишком хорошо помнил, какая судьба постигла Дарвина при попытке к бегству. Вместо этого Бен попытался найти хоть какое-то утешение в мысли о том, что один день его рабства уже подошел к концу. Если ему предстояло служить Ночекрылу месяц, то осталось всего ничего – двадцать девять дней.

Спустилась ночь. Под ее покровом часть чудищ ушли охотиться на орлов и змей. Бен подозревал, что с утра миру будет явлена целая новая раса монстров, готовых встать под темные знамена Ночекрыла. А еще через пару дней они все отправятся на войну.

Сейчас же пещера была почти пуста; лишь несколько стражей несли ночную вахту.

Прежде чем отправиться на боковую, нетопырь подозвал Славного Клыка.

– Принеси-ка мне свежего тритона, – велел он.

Коричневая, резиновая на вид ящерица извивалась в пасти змея, тщетно пытаясь вырваться. Клык подполз к повелителю и уронил тритона к его ногам.

– Только съешь меня, и ты умрешь, – сказал пленник, съежившись на каменном полу. – У меня ядовитая кожа, и ты об этом знаешь.

– Знаю-знаю, – кивнул Ночекрыл. – Но кожа мне твоя не нужна, я предпочту глаз. Ты покажешь мне то, что я хочу, или вырвать его у тебя из глазницы?

Взгляд тритона стал пустым. Глубоким и низким голосом он произнес:

– На три вида вопросов получить ты сумел бы ответ, но один лишь задать поспеши: о том, что теперь, что грядет, иль о том, что быть может, спроси.

– Покажи мне моего старинного врага, – повелел Ночекрыл, – Руфуса Мухолова, ректора КОМАНДы.

Глаза тритона вспыхнули зеленым. Бен жадно уставился в их огненную глубину.

Ему предстал великолепный вид. Над болотом, где-то далеко-далеко, алел закат. Зеленые стрекозы лениво чертили зигзаги на фоне неба, залитого золотыми лучами засыпающего солнца. Кипарисы отбрасывали синие тени на темную воду.

Повсюду на разные голоса пели лягушки. Они квакали так громко, что Бену на миг показалось, будто он на стадионе во время футбольного матча. Там были леопардовые лягушки, лягушки-быки, зеленые лягушки, древесные лягушки, весенние квакши, лягушки-плотники и другие. Их кличи были громкими, разнообразными и настойчивыми; Бен никогда в жизни не слышал ничего подобного.

Видение приблизилось. «Камера» скользнула над корнями большого старого кипариса. Там, на корне – на отполированном водой деревянном колене, поднимавшемся прямо из черного болота, – сидел красивый крупный лягух. Мелкие аллигаторы патрулировали воды позади него, словно почетный караул; прекрасная белая цапля держала под наблюдением обрыв берега, а пара флоридских черепах сидела неподалеку на бревне. Светляки танцевали в воздухе вокруг его головы, их зеленые фонарики порхали то вверх, то вниз.

Бену ужасно захотелось взять банку и наловить этих порхающих огоньков.

Руфус Мухолов объяснял молодым лягушкам, большинство которых еще не вполне утратили хвост, особенности восстановления поврежденных крылышек у светляков.

– Проблема в том, – говорил он, – что светляки – не мухи. Если вы рассмотрите светляка повнимательнее, вы поймете, что на самом деле перед вами жук и, как у всех жуков, настоящие крылья у него спрятаны под жесткими хитиновыми надкрыльями, или элитрами. И эти тоненькие настоящие крылышки, постоянно бьющиеся о надкрылья, изнашиваются куда быстрее, чем крылья стрекозы, сражающейся с торнадо.

– Изумительно, – хихикнул Ночекрыл, глядя на лягуха. – Выглядит просто изумительно.

Он прошипел какое-то заклинание и, усилив голос, проревел, обращаясь к картинке:

– Я приду за тобой, Руфус! Я приду за тобой!

Через глаз тритона Бен услышал эхо Ночекрыловых слов, там, на болоте, голос, казалось шел отовсюду сразу – гремел с небес, отражался от воды, наполняя каждый уголок кипарисовой чащи.

Светляки заметались в воздухе, молодые лягушки и почти-еще-головастики страшно расквакались и попрыгали в воду. Даже аллигаторы сочли за лучшее благоразумно затонуть.

Но Руфус Мухолов остался спокойно сидеть на укрытом мхом кипарисовом корне, и лишь зеленая ряска колыхалась вокруг него на взбаламученной беглецами воде.

– Ночекрыл? – спокойно сказал он. – Так ты еще жив? Думал, из тебя уже давно делают тосты сам-знаешь-где.

– Я куда живее, чем ты думаешь, – рявкнул в ответ нетопырь. – Час твой пробил.

– Ты все еще занимаешься этим твоим САДИСТом? Ты его называешь магической школой? И какую же магию ты там преподаешь?

– Как и в большинстве других школ, – важно ответил Ночекрыл, – преподавание – не главное направление нашей деятельности.

– Ах ты, бедный больной молокосос, – вздохнул Руфус. – Это все зло, скрытое в твоей душе, – оно отравляет тебя. Я уже пытался однажды исцелить тебя. Но ты вцепился в него, как крошка-поссум вцепляется в шерсть своей матери. А сейчас настал такой этап, что, если ты сам целиком и полностью не освободишься от гнездящегося в тебе зла, тебя просто сметут.

– Спасибо тебе за заботу, старый учитель. Но исцеления я не хочу. Мне нравится быть больным молокососом. Это единственное, в чем я по-настоящему хорош.

Руфус Мухолов печально покачал головой.

– Ты был когда-то человеком. Человеком, который мог околдовать слушателей одним звуком своего голоса. Ты просто стоял перед ними и читал им стихи, и все они раскрывали рот от изумления и восторга. Женщины бросались к тебе и лишались чувств у твоих ног. Скажи мне, что случилось с тем парнем?

– Ах, с ним… – пробормотал Ночекрыл. – В последние несколько сотен лет поэты неоднократно попадали в немилость у толпы.

Светляки все так же плясали в ночном воздухе вокруг Руфуса. Кажется, они решили, что опасность миновала, и стали чуточку ярче.

– Мы скоро увидимся, – продолжал Ночекрыл. – Отдохни. Тебе это не помешает, поверь мне. Давай я выключу тебе свет, – добавил он притворно сладким голосом.

И прошипел второе заклинание. Светляки взорвались прямо в полете, как до них колибри, и попадали в болото, оставляя за собой шлейф дыма. Исчезая в воде, они шипели, как гаснущие угли.

– Тебе меня не испугать – я из Техаса, – сказал спокойно Руфус Мухолов. – Да у меня бородавка под мышкой и та страшнее тебя будет.

Он издал необычный квак, начавшийся очень низким звуком, от которого вся Ночекрылова пещера наполнилась гулким эхом и затряслась. Однако потом звук стремительно пошел вверх и превратился в такой пронзительный визг, что Ночекрыл в ярости зашипел и попытался закрыть уши крыльями.

Маленькие нетопыриные глазки расширились от ужаса. Казалось, еще мгновение – и этот никак не желавший кончаться визг убьет его. В отчаянии Ночекрыл взмахнул крылом, и в тот же миг глаза тритона прояснились и видение пропало.

Некоторое время нетопырь дрожал от боли, пытаясь прийти в себя. До Бена дошло, что его огромные уши оказались чересчур чувствительны, чтобы выдержать внезапную атаку старого лягуха.

Шок от безжалостного убийства светляков был слишком силен. Бен не ел уже целый день, и желудок его был пуст, но сейчас его зверски затошнило.

Он подполз к краю скалы, и его начали сотрясать спазмы. Перед глазами так и стояли гаснущие в черной воде крылатые искры.

Ночекрыл в гневе подскочил к нему.

– Что, не хочешь, чтобы я убил старую жабу? – прошипел он.

Бен замотал головой.

– Тебе не нравится то, что я делаю с помощью твоей силы? – требовательно вопросил нетопырь.

Бен в ужасе посмотрел на него и снова замотал головой.

– Что за насекомые нынче пошли? – проворчал Ночекрыл. – Куда ни плюнь – то лунатик, то романтик, то просто малахольный.

Бен ничего на это не сказал – он корчился от тошноты. Это окончательно рассердило нетопыря.

– Я не доволен таким отношением к делу, – рявкнул он. – К твоему сроку службы прибавляется один день.

Сердце у Бена упало. Он-то уже надеялся, что через двадцать девять дней его ждет свобода – а тут их снова оказалось тридцать.

И глядя на глумливую ухмылку злодея, он понял его игру. Каждый день его службы нетопырь изыщет причину остаться недовольным и оставит его еще на день. Никогда, никогда ему не сделать так, чтобы хозяин остался доволен и освободил его.

«Все, я его раб, – подумал Бен. – И кажется, навсегда».

От самой этой мысли все его восемь колен ослабли, и он рухнул на каменный пол, беспомощно разбросав вокруг лапки, словно сломанные палочки.

Глава семнадцатая
ПОЛЕТ СОВЫ

Пробудись и узри чудеса – они повсюду вокруг тебя. Мы стареем, лишь когда утрачиваем любопытство и умение удивляться.

Руфус Мухолов

Сова сгребла ее когтями, и на долю секунды Янтарка подумала, что вот сейчас-то ее бедные косточки и треснут.

Ближе к вечеру Янтарка вынуждена была признать, что путешествие до дома Бена явно займет больше одного дня. Отряд пробирался полями целый день, все время обходя лужи или переправляясь через образовавшиеся после дождя ручьи и в целом двигаясь не быстрее очень старой мыши на воскресной прогулке.

Ну и, кроме того, бывшие узники жутко тормозили. Они останавливались поглазеть на каждое маленькое чудо – то это был облачного цвета венчик ипомеи, то летящие клином высоко в небе утки. Мыши купались в теплом дожде и потом долго принимали солнечные ванны, чтобы как следует обсохнуть. Они пробовали на вкус крапиву и лакомились перечной мятой и земляникой.

В свободное время Янтарка расспрашивала Бушмейстера и Дунбарру о нетопырях, но узнала очень мало. Судя по всему, они во многом походили на мышей, но активны были по ночам, охотясь на комаров и прочий гнус. Самым интересным было то, что видели они очень плохо. Днем солнце было слишком ярким, а ночью, собственно говоря, вообще было темно. Поэтому ориентировались эти твари по звуку, все время испуская очень тонкий писк и внимательно слушая эхо, в чем достигли небывалого мастерства.

«С такими ушами, – думала она, – летучая мышь наверняка слышит, что ты думаешь».

Неудивительно, что Ночекрыл прикрывал уши, когда его чудища в пещере разразились воинственными криками.

Весь день Янтарка училась, и размышляла, и следила за происходящим, беспокоясь о безопасности своих друзей.

Той ночью все двадцать семь мышей плюс одна полевка и один сахарный поссум нашли себе убежище в обширном дубовом дупле, занимавшем фактически весь ствол, а сверху открытом небу. Они расположились на отдых в сухих листьях, устилавших его дно.

Облака неслись на запад. Ближе к полуночи вышла луна – яркий серебряный шар. В пустом дереве под звездами Дунбарра рассказывал страшные истории про злобных тасманийских дьяволов и призраке старого ворона, который по ночам похищает души мышей, чтобы украсить ими свое гнездо. Этим он добился только того, что все слушатели страшно перепугались и усы у них встали дыбом. Ему пришлось срочно разрядить обстановку, рассказав анекдот про ехидну по имени Трубконосик, которая… – однако закончить его ему не удалось, так как мыши стали спрашивать, кто такая ехидна. Дунбарра объяснил, что ехидна – это такой небольшой зверек, похожий на ежа, но кладущий яйца, с жуткими иглами по всему телу и длинным носом вроде соломинки для коктейля, который он засовывает в землю и вылизывает оттуда муравьев. Еще он рассказал, что у ехидн ядовитые шпоры на лапах и что, когда из яйца вылупляется крошка-ехидна, она вцепляется в мамину шкуру и присасывается к ней с такой силой, что прямо в этом месте – неважно, где оно расположено, – выступает молоко.

Тут до мышей дошло, что Дунбарра им всю дорогу безбожно врал – и про дьяволов, и про привидения воронов, и теперь они катались по полу дупла, визжа от смеха и потешаясь над диковинной ехидной, которую он для них выдумал.

– Но я же правду говорю, – обиделся Дунбарра. – Ехидны и вправду существуют!

– Ага, – стонал от смеха Бушмейстер, – и живут они на Луне вместе со своими мамами!

Тут уже успевшие отсмеяться мыши снова покатились от хохота, и все началось по новой.

И вот посреди этого веселья холодок вдруг пробежал по Янтаркиной спине. В темноте у подножия дуба двигались какие-то тени.

Она вскочила и закричала:

– Берегись! – но было уже поздно.

В неверном лунном свете она увидела… полевок – целое племя, и каждая была вооружена иглой, серебряный звездный блеск которых дрожал на остриях маленьких копий.

– Ага, – весело закричала одна из них. – А мы вас напугали!

Янтарка чуть не расплакалась от облегчения: она узнала голос. То была малютка Таволга, одна из обитательниц норы позади Бенова дома.

Дышать ту же стало легче.

– Еще как напугали, – рассмеялась она.

Полевки запрыгнули на край ствола и заглянули в дупло.

– Что вы тут делаете? – спросила не успевшая как следует удивиться Янтарка.

– Охотимся на вас, конечно, – важно ответила Таволга.

Бушмейстер выступил вперед, поблескивая зверским оскалом шлема, и оглядел своих братцев и сестричек.

– И вы сами сюда добрались? – строго спросил он.

– А то, – смело отвечала Таволга. – И нам было нисколечко не страшно.

– У нас теперь есть копья, – вставил еще кто-то из молодежи. – Другие звери нас боятся.

– Ага, – подтвердила Таволга. – Утром мы напали на Домино и гоняли ее по всему двору, пока она наконец не забралась на телеграфный столб. Когда мы уходили на ваши поиски, она сидела там и орала. Теперь любая кошка на милю в округе знает, что с полевками связываться себе дороже.

И так, смеясь и перебрасываясь шутками, полевки залезли в дупло и присоединились ко всей честной компании. Вскоре они уже учили мышей своим песенкам и рассказывали байки, и хохотали, как хохочут только легкие на смех полевки, – и Янтарка потихоньку ушла от них и вылезла из дупла на лунный свет.

Впервые за этот долгий день ей было спокойно и легко. Если полевкам действительно удастся приучить местную кошачью братию бояться маленьких зверьков, зоомагазинные мыши смогут себя чувствовать тут в относительной безопасности.

Да и Дунбарра в плане защиты был небесполезен. Сегодня мышам явно ничего не угрожало.

Янтарка выбралась из тени дуба и подняла глаза к луне. Тени на ее серебряном лике выглядели так, словно в луне кто-то вырыл нору. Звезды тихо мерцали в бездонной ночной выси.

Ветер касался луговых трав легко, как дыхание ребенка, и Янтарке стало легче.

Отсюда она слышала, как в дупле Таволга удивленно вопрошает:

– Вы никогда не слышали о Ветролете? Да это же самый знаменитый мыш на свете!

И все мыши замолкли и принялись внимательно слушать историю о юном Ветролете и о том, как ласка вкопалась в его нору и хотела съесть его и его младших братьев и сестер, пока их мама ушла добывать детям пропитание.

Ласка была слишком велика и застряла в узкой норе. Ветролет, чей хвост был всего в паре сантиметров от зубов ласки, начал рыть задними лапками землю и швырять ее во врага, чтобы заблокировать тоннель со своей стороны. И вот он кидал и кидал землю, и ласка кашляла, а потом, замурованная в узком коридоре, не будучи двинуться ни туда ни сюда, и вовсе задохнулась. Так родилась легенда о Ветролете, который победил злую ласку, когда сам еще едва вышел из молочного возраста, и который со временем стал величайшим героем всего мышиного рода.

Янтарка слушала ее и внезапно почувствовала себя лишенной корней. Как же много она потеряла, родившись и выросши в клетке! Она не знала даже собственной своей истории. Она никогда не слышала мышиных сказок и легенд. Интересно, какие истории будут рассказывать когда-нибудь о ней самой?

«А ведь моя история только началась», – подумала она.

И теперь ей предстояло встретиться лицом к лицу с Ночекрылом… и если все пойдет плохо, то и история ее закончится, не успев начаться.

Янтарка заметила неподалеку старый пень, высокий и покрытый мхом. Куски коры подымались над его вершиной, как выщербленные зубья. Вьюнки карабкались по заскорузлым бокам, бледные и прозрачные, как облака в лунном свете.

Ей захотелось посмотреть, какой вид открывается сверху, и она ухватилась за скользкий мох и полезла вверх, цепляясь коготками за складки и трещины коры.

Забравшись наверх, она в изумлении уставилась вниз. Пень оказался совершенно пустым внутри. Стены коры окаймляли круглое зеркало темной воды. Прямо над ним сияла луна, и в гладкой его поверхности Янтарка видела ее отражение и рядом – свое. Там даже плавало какое-то водяное растение с одним-единственным широким листом.

Но больше всего Янтарку занимало ее собственное отражение. Никогда прежде она не видела себя – ну, разве что в довольно искаженном виде в глазах других мышей. На этот раз она воспользовалась случаем и внимательно себя изучила.

«А ведь я красивая, – заключила она через некоторое время. – Даже очень красивая».

Она вертелась так и эдак, критически рассматривая свой хвост, блестящую шубку, звездный блеск в агатово-черных глазах.

«И почему, интересно, Бен всего этого не замечает?» – задумалась она.

И тут же сама себе ответила:

«Да потому что ты – мышь».

Ну да, он сказал, что она красивая, как раз перед тем, как она собиралась превратить его в человека, но, скорее всего, сделал это исключительно ради того, чтобы подбодрить ее.

Стояла тишина, только где-то вдалеке единственная цикада завела свою одинокую песню.

Интересно, где же сейчас Бен?

– А вот и ты, – сказал кто-то в темноте.

Голос явно принадлежал старой женщине – он скрипел и свистел, как осенний ветер. Янтарка так подскочила от неожиданности, что едва не свалилась в воду.

Стремительно обернувшись, она увидела маленькое мышевидное существо, притулившееся на бортике бассейна. Оно было темным, почти что черным как ночь, и имело длинное заостренное рыльце и очень короткий хвост.

– Я проделала дальний путь, чтобы повстречаться с тобой, – сказало существо. – Перелетела на черепахе через Скалистые Горы и уже почти тебя настигла, когда в него попала молния и у нас случилась авария.

– Чтобы повстречаться со мной? – удивилась Янтарка.

– И попала сюда в самый подходящий момент, судя по всему, – продолжала незнакомка. – Меня зовут Чернопруд. Леди Чернопруд. Меня послал сюда добрый Руфус Мухолов, Высший Маг КОМАНДы. Там тебе будут рады – если, конечно, ты захочешь к ним присоединиться. Там ты сможешь изучить магические искусства и овладеть своим даром, как и предназначено тебе судьбой.

– Я не понимаю, – призналась Янтарка. – Я ничего не знаю о магии.

– Все мудрецы приходят в этот мир невеждами, – возразила леди Чернопруд. – А теперь слушай. У меня было видение; мне открылось, что этой ночью тебе предстоит дальний путь, а на заре – великая битва. Но есть вещи, которые тебе нужно узнать еще до этого.

Она подбежала поближе, уселась рядом с Янтаркой и вперила взгляд в черную воду, на которой покачивались их отражения.

– Вот первое, что нужно знать: магия повсюду.

Янтарка проследила за взглядом леди Чернопруд, а потом подняла глаза. Перед ними расстилались луга. Рожь и овес мешались там с полевыми цветами, перевитые вьюнками и сплетенные словно в один большой венок. Там и тут дикий табак и папоротник поднимались над сплошным ковром травы. С высоты пня Янтарка видела даже дальний лес над грядой холмов и запруду, утонувшую в зарослях камыша.

– Видишь? – сказала леди Чернопруд. – Жизнь – она повсюду, везде, куда только достанет глаз. Где-то ее больше – в лесах, где большие деревья, чьи корни уходят глубоко в землю; где-то меньше – в пустынях, где на песке, горячем днем и холодном ночью, почти ничего не может расти. И с магией то же самое. Она везде. Чуть-чуть тут, чуть-чуть там. Кое-где почти совсем пусто, а в других местах – густо, как в лесу. Увидеть ее не увидишь и на вкус не попробуешь. Но иногда… иногда ее можно почувствовать.

Янтарка долго обдумывала услышанное.

– Но если магия везде, – подтвердила она наконец, – это значит, что у меня всегда, в любой момент времени есть хоть какая-то магическая сила?

– Почти всегда, – сказала леди Чернопруд. – Все, что тебе нужно сделать, это найти место, где магии много, и дать ей пристать к тебе.

– Но если найду такое место, как же я узнаю его?

Леди Чернопруд устремила взгляд вдаль.

– Есть в этом мире такие места, – продолжала она, – где сам воздух пропитан магией. Мысли твои чаще всего несутся так быстро, что, попав в такое место, ты этого даже не заметишь. Но если тебе удастся замедлиться и внимательно прислушаться…

Янтарка снова задумалась. Попадалось ли ей когда-нибудь такое место? Уверенности у нее не было.

– Итак, – сказала она, – чтобы получить силу, все, что мне нужно сделать, это найти правильное место? И… и если я буду идти достаточно долго, то рано или поздно обязательно в такое приду?

– Таковы издержки профессии, – ответила леди Чернопруд. – Большинство магов постоянно путешествуют, постоянно гонятся за малейшими проблесками магии, которые единственно и заставляют нас идти вперед. Мы не привыкли к излишествам, мы умны, ловки и умеем довольствоваться малым. Да, звучит не так чтобы здорово. Но некоторые со временем остепеняются. Тебе очень повезло, что у тебя такой хороший и сильный фамильяр, как Бен. Однажды и ты тоже сможешь осесть на одном месте и просто собирать магию, которая сама потечет к тебе.

Янтарка поежилась при мысли о том, какое сокровище потеряла в лице Бена. Она посмотрела на сидевший перед ней комок темного меха и поняла, что и понятия не имеет, что же это за существо. Определенно не мышь, но и не полевка. В целом оно походило на мышь, но попавшую в какую-то жуткую передрягу. Янтарка не посмела раскрыть рот, чтобы не рассердить старую волшебницу.

– Когда ты найдешь свое магическое место, – продолжала леди Чернопруд, – тебе придется беречь и экономить силу. На то, чтобы творить чары, всегда уходит энергия. На большую магию энергии тратится еще больше. Когда ты превратила Бена в мышь, ты истратила объем энергии, куда больший, чем тот, что доступен большинству магов за всю их жизнь.

– Что, правда? – ужаснулась Янтарка.

– Точно так. Если ты, к примеру, хочешь съесть черничину, в твоих силах заставить ее появиться прямо из воздуха. Но энергии на это уйдет масса. Вместо этого ты просто можешь пожелать узнать, где тебе найти чернику, – или, скажем, пожелать найти вообще какую-нибудь еду. Ибо знание приходит легко. На то, чтобы изменить свои мысли, энергии тратится куда меньше.

Леди Чернопруд замолчала.

Янтарка сидела, неотрывно глядя на воду. В какой-то момент она осознала, что погрузилась в мечты и только сейчас вернулась к реальности. Мир вокруг как-то неестественно притих, и в тишине Янтарка с удивлением поняла, что это и есть магическое место – прямо тут, где они сидят.

«Наверное, мне теперь надо искупаться в этой воде, – подумала Янтарка. – Так ко мне пристанет побольше магии».

Но стоило ей это подумать, как огромная тень пала на водоем, стирая колеблющееся отражение луны.

– Сова! – в панике вскричала Янтарка. Она посмотрела вверх как раз вовремя, чтобы увидеть пикирующую на нее громадную сову, чьи глаза полыхали яростным золотом на фоне ночного неба. Ее колоссальные крылья закрыли весь мир; острые когти были простерты к Янтарке.

Мышка покрепче сжала свою иглу и подняла ее над головой, готовая дорого продать свою жизнь, и в это мгновение внезапная идея молнией сверкнула у нее в голове.

– Отнеси меня в пещеру Ночекрыла, – скомандовала она, подчиняя хищника силой своего намерения.

Сова сгребла ее когтями, и на долю секунды Янтарка подумала, что вот сейчас-то ее бедные косточки и треснут. Однако вместо этого когти сомкнулись вокруг нее деликатно, словно люлька, огромные крылья ударили воздух, и покорная ее воле, птица взметнулась к звездам.

Откуда-то далеко снизу до нее донесся крик леди Чернопруд:

– До свидания, Янтарка! Сражайся мудро! Я бы отправилась с тобой, да слишком устала, чтобы сражаться с целой армией прямо сейчас.

Янтарка посмотрела вниз: странный маленький зверек сидел на краю лунного пруда и смотрел ей вслед.

А еще через мгновение она уже парила высоко в воздухе и, что самое удивительное, была абсолютно живой.

Внизу величественный дуб простирал над полями свои ветви. Отсюда, сверху, все казалось значительно четче и ярче. Небеса были пронизаны звездным светом, а луна освещала раскинувшийся внизу спящий мир. Мыши в дубовом стволе были в полной безопасности – Янтарка это знала. Их охраняли полевки с копьями, а теперь еще где-то в округе рыскала леди Чернопруд, так что за ними будет кому присмотреть.

И поэтому она просто летела, крепко сжимая свое копье и думая о том, что ждет ее впереди. Сова все поднималась и поднималась, пока они не оказались над серебристым ковром облаков под бескрайним небом, полным ветров и падающих звезд.