Текст книги "Мыши и магия"

Автор книги: Дэвид Фарланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Там-то Дэйв и делал по-настоящему большие деньги, торгуя экзотическим, опасным и незаконным товаром. Поэтому белая кобра была для него истинной находкой. Как минимум, ее можно было продать одному китайскому доктору, который высушит ее на солнце и размелет в порошок, совершенно необходимый для изготовления любовных зелий. Такой первоклассный товар стоит не менее десяти тысяч долларов за фунт.

Вот поэтому-то Дэйв так и взволновался, узрев на пороге затрапезного вида человека с простой картонной коробкой без опознавательных знаков.

Посетитель забился в дальний конец магазина и дождался, пока исполненные неумеренного энтузиазма детишки перестанут гладить щенков спаниеля и покинут магазин.

– Что у вас в коробке? – спросил Дэйв, как только они остались одни.

– Сказать честно, я и сам не вполне уверен, – голос у посетителя оказался сиплый. Дрожащими руками он принялся открывать коробку. Обычно когда покупатель затруднялся с определением принесенного, это означало, что на свет явится какая-нибудь беспородная кошка или собака. Дэйв в таких случаях обычно притворялся, что зверушка – простая дворняга, гроша ломаного не стоит, покупал ее за бесценок, а потом перепродавал на интернет-аукционе за страшно сказать какие деньги.

Однако, когда обладатель сиплого голоса таки справился с коробкой, с Дэйвом кое-что случилось в первый раз в жизни: а именно – он отпрыгнул от животного и на несколько мгновений потерял дар речи. Это не была дворняга. Это было подлинное чудовище!

– Что это, черт побери, такое? – как-то отстраненно поинтересовался посетитель. Он заметно дрожал.

Дэйв еще раз заглянул в коробку и бочком отодвинулся от нее.

– Я хочу сказать, оно похоже на… ну, на дикобраза, которому в морду вцепился осьминог.

– Да, – согласился с ним Дэйв, – добавить барсука и хорошенько перемешать в блендере. Зубы у него что надо. Но ты посмотри на этот хвост!

Ничего подобного Дэйв в жизни не видел. Создание не было большим – в целом не больше кролика. И судя по всему, не было оно и здоровым. Оно валялось на дне коробки с таким видом, будто находилось как минимум при смерти. На самом деле впору было подумать, что это подделка, сделанная с довольно прискорбным чувством юмора, – вроде тех зайцелопьих голов, которые местные умельцы делают на потеху туристам, присобачивая оленьи рога на голову чучела зайца. Но это животное совершенно определенно дышало и даже пыталось глазеть по сторонам.

Так. Тушка, со всей очевидностью, дикобразья. Осьминог с щупальцами вместо морды. Остроконечный хвост – как у выдры. Плюс перепончатые лапы, острые когти и зубы. На правой стороне головы – два маленьких глаза, один над другим. Слева тоже есть – один, но большой. И жуткий запах!

«Черт побери, – подумал Дэйв, – в последний раз была такая вонь, когда я оставил большую банку мотыля для рыбалки в выключенном холодильнике на месяц».

– Где ты его взял? – осторожно поинтересовался он.

– В горах на побережье, – ответил посетитель. – Я ставил ловушки на койотов в Адском каньоне как раз у подножия Землероечной Горы. Ну вот, проверяю я капканы сегодня утром, а это чудище как раз ковыляет по обочине тропы. И вот встает оно так на задние лапы и машет мне щупальцами, словно подзывает поближе или сказать чего хочет.

Все это было очень странно – и жутко. Дэйв уже не первый раз слышал рассказ о причудливых созданиях, рыщущих в окрестностях Землероечной Горы.

– Ты знаешь, – с сомнением сказал Дэйв, – думаю, я знаю, что это такое. Сдается мне, это что-то вроде звездорыла. Ну, одного из этих дурацких кротов с розовыми пальчиками на носу, которые едят червей и слизней.

– Ну, если что-то вроде дурацкого крота… – протянул тот, не совсем, судя по голосу, убежденный.

– Ага, – продолжал вдохновенно Дэйв, – точно тебе говорю. Видал я таких. Ну, за исключением того, что этот больно вымахал, да и щупальца у него не приведи Господь. Наверное это… ну, бывают же и у них мутанты?

На этих словах животное приняло решение поменять цвет и сделало это почти мгновенно. Его розовые щупальца стали темно-красными, а затем почти сразу насыщенно-голубыми.

– Да, много странных зверей водится на Землероечной Горе, – глубокомысленно заключил охотник. – Я слышал, там и сасквача[16]16
  Название снежного человека у американских индейцев.


[Закрыть] видели.

– Вот это совсем другое дело, – как-то слишком весело подхватил Дэйв. – Приведи мне сасквача, может, и будет о чем потолковать.

– Ну, я тоже кое-чего видел, – неопределенно признался посетитель. Голос его звучал хрипло и испуганно, словно ему на самом деле не хотелось об этом говорить. – Четыре дня назад я встретил там горную овцу. Только голова у нее была – как у маленькой девочки. Хорошенькой такой девочки, волосики белокурые, глазки карие, как у лани. Я уже взял ружье и хотел было в нее выстрелить, а она только смотрит на меня и улыбается и малину жрет с куста прямо ртом.

Дэйв озадаченно уставился на бедолагу-траппера и на всякий случай втянул носом воздух на предмет наличия в нем винных паров.

– Знаешь, – сказал он, – может, это вроде как полукровка. Ну, скажем, гибрид этого самого дурацкого крота с дикобразом.

– Ага, может такое быть, – согласился с ним охотник.

– Бывают же такие странные вещи в мире, – продолжал развивать мысль Дэйв. – В прошлом году охотники на лис в Айове подстрелили зверюгу, которая выглядела, ну совсем как кролик, только с огромными клыками. Они его застали за пожиранием овцы.

– Или той девчонки в Бразилии несколько лет назад, – подхватил радостно его собеседник, – которая пошла купаться в пруду, а потом возьми и…

– …роди полуребенка-полулягушку, – закончил за него Дэйв, тщетно стараясь прогнать картинку, которая навязчиво стояла у него перед глазами, – жалкое создание с перепонками между пальцами на руках и ногах и с огромными молочными глазами. Говорили еще, что язык у него был длиной с ремень.

– Да-а… – протянул охотник, тоже, должно быть, что-то вспомнив. – Что-то с ним сталось?

Дэйв цыкнул зубом.

– Ну, я слышал, он научился квакать.

– При таком отце это должно было рано или поздно случиться, – развеселился траппер.

Дэйв привел посетителя в хорошее настроение. Теперь оставались сущие пустяки – убедить его, что находка не имеет никакой ценности.

Охотник тем временем жевал табак и как раз обнаружил, что ему неплохо было бы сплюнуть. Он тоскливо обвел взглядом зоомагазин, словно бы надеясь, что Дэйв расставил там несколько плевательниц – специально на случай посетителей со специфическими запросами. Не обнаружив искомого, он уперся подбородком в грудь и сплюнул себе в нагрудный карман.

– Знаешь что? – сказал Дэйв. – У меня есть один друг, он преподает в Орегонском университете. Может, он мог бы сделать какие-нибудь анализы на ДНК и выяснить, что же это за тварь такая.

Дэйву нравилось поворачивать дело под таким углом. Создавалось впечатление, что он намерен пожертвовать животное на нужды науки, несмотря на то что любой зоологический музей мог бы отвалить ему за эту экспериментальную ошибку природы неплохие деньги.

Посетитель замешкался. Он явно хотел денег.

– Ну не знаю… – нерешительно протянул он.

– А чем, ты думаешь, оно питается? – коварно зашел с другой стороны Дэйв. – Я хочу сказать, какое-то оно не слишком здоровое на вид, ты не находишь?

Парень пожал плечами. Дэйв обожал играть на человеческих страхах, убеждая таких, как он, что зверь непременно умрет без специального ухода.

– Вот что, – предложил Дэйв как бы нехотя, – я дам тебе за него… ну, скажем, двадцатку.

– Я рассчитывал на пару сотен, – возразил траппер, однако, не очень уверенно.

Дэйв улыбнулся про себя. Даже будь это пара сотен, сделка все равно бы вышла в его пользу.

– Знаешь, это ведь дикий зверь, – сказал он мягко. – Может быть, даже какой-нибудь жутко редкий вид, и все такое. Нам может крупно не поздоровиться, если нас с ним застукают. Вот что я тебе скажу: отнеси-ка ты его для начала в Департамент и спроси их. Может, они тебе, кстати, и скажут, что это такое.

Охотник заметно побледнел, представив себе размер штрафа (очень большого) в обратной пропорции к размеру тюремной камеры (очень маленькой). Эти парни из Департамента могут оставить тебя голым только за то, что ты неправильно посмотрел на дикое животное.

– Ты что-то там говорил о двадцатке? – слабым голосом спросил он.

Целую долгую минуту Дэйв напряженно и мучительно раздумывал.

– Ты знаешь, – продолжал он, – если здраво рассудить, то на кой он мне? Оставь его себе.

– Может быть, – проникновенно сказал траппер, мечтавший, казалось, уже только о том, чтобы как можно скорее оказаться как можно дальше от «Ноева ковчега», – ты мог бы отвезти его к этому твоему профессору и выяснить, ну, что это за зверь. Я хочу сказать, он же ученый, этот твой друг, так? У него же наверняка есть какое-нибудь разрешение на таких зверей?

Свои истинные чувства Дэйв не был намерен показывать.

– Вот как мы поступим, – решил он, – я сейчас отнесу его в подсобку и позвоню моему другу. Если он захочет его взять, пусть так и будет. Но если нет, я позвоню тебе, и ты должен будешь приехать и забрать его, а там делай с ним что хочешь.

– О'кей, – быстро сказал охотник и тут же перевел разговор. Поглядев по сторонам, он начал бурно восторгаться рогатым хамелеоном, при этом постепенно пятясь к выходу. Дэйв, посмеиваясь, наблюдал, как через пару секунд он пулей вылетел из магазина, почему-то забыв оставить свой номер телефона.

А без телефона как его найдешь, даже если вдруг приспичит заплатить за чудище? Вот то-то и оно, что никак.

Ухмыляясь от уха до уха, Дэйв отбуксировал коробку в подсобное помещение и занялся поисками клетки, достаточно прочной, чтобы принять ее обитателя.

«Может быть, – думал он, – стоит позвонить тому китайскому доктору…»

* * *

Мыши отдыхали под сводами папоротников, благодушно ожидая, когда переварится завтрак.

– Никогда в жизни не чувствовал себя таким голодным, – с удивлением сказал Бен. – Для мышей это нормально?

– У нас даже поговорка есть, – усмехнулся Бушмейстер. – Чтобы мыш не голодал, надо, чтобы весом в полсебя корма всякого съедал. Это в день, разумеется.

Бен расхохотался.

– Весом в полменя? Это на человеческий счет будет килограммов восемнадцать. А другие поговорки у вас есть?

– На какую тему? – важно спросил Бушмейстер.

– Ну, не знаю… Например, «сиди тихо, как мышка».

– Вот глупости, – вмешалась Янтарка. – Мыши бывают очень даже громкими. Мама всегда говорила мне: «Будь тиха, как камень».

– М-м-м… – задумался Бен. – А что-нибудь вроде «Чем больше камень, тем тяжелее ему падать»?

– У нас наоборот, – подхватил Бушмейстер. – Полевки говорят: «Чем больше камень, тем больше народу он раздавит». А если не веришь, попробуй оказаться на пути у стада бешеных бурундуков.

Янтарка не хотела говорить этого вслух, но человеческие трюизмы ее совершенно не впечатлили. Камни на самом деле гораздо спокойнее мышей, что бы о них там ни говорили. И разумеется, ей бы совсем не понравилось, если бы на нее набежало стадо бешеных бурундуков. Янтарке всегда казалось, что люди должны быть очень умными, раз делают такие сложные и красивые вещи, но слова Бена выглядели до невозможности наивными. Может быть, конечно, дело в том, что он еще совсем ребенок, рассуждала она.

– Бен, – позвала Янтарка, – а сколько тебе уже стукнуло?

– Десять, – ответил тот.

– Правда? – обрадовалась Янтарка. – Мне тоже десять недель!

– Э-э-э, нет, – сказал Бен. – Десять лет.

В голове у Янтарки что-то звучно крякнуло.

– Ух ты! – восхитился Бушмейстер. – Целых десять лет? Это же целая вечность! Мне только четыре месяца.

– Погодите-ка минутку, – прервал его Бен. – Сколько вообще живут мыши?

– Ну, год или два – если повезет, – пожав плечами, сказала Янтарка.

– Тогда… тогда, раз я сейчас мышь… значит ли это, что я и взрослеть буду быстрее?

– Разумеется.

– Тогда получается, что мышиная неделя равняется примерно человеческому году. А день…

– Двум месяцам, – прикинул Бушмейстер.

– Короче говоря, – резюмировала Янтарка, – если ты останешься мышью, уже через месяц ты будешь совсем взрослый. И, значит, сможешь жениться. Правда, здорово?

Бен стремительно развернулся к ней, сжимая в лапках копье.

– Так ты этого хочешь? Ты хочешь выйти за меня замуж? Поэтому ты хочешь, чтобы я остался мышью?

Он просто дрожал от ярости, а в голосе звучало нескрываемое отвращение.

– Нет-нет, что ты, – Янтарка тщетно пыталась его успокоить.

– Я слышал, как ты говорила с Вербением, – бушевал Бен. – Ты думаешь, что я страшно красивый.

Янтарка почувствовала укол в сердце.

– Я всего лишь хотела сделать тебе комплимент, – попыталась защититься она. – Я разве не кажусь тебе симпатичной?

– Думаю, из тебя получилась бы отличная фотомодель для рекламы крысиного яда, – сплюнул Бен.

«Крысиного яда… Яда, которым они убивают нас, мышей», – поняла Янтарка.

А вот это уже было по-настоящему больно и обидно.

– Ты, может, и страшно красивый снаружи, – медленно произнесла она. – Но внутри ты просто дрянь.

– Да ну? – холодно поинтересовался Бен. – Думаешь, кому-то интересно мнение какого-то паразита?

Уже второй раз в жизни Янтарка услышала это слово – «паразит».

В зоомагазине она не успела узнать, что это такое, и сейчас горячо об этом жалела… как вдруг ей все стало ясно. Это было человеческое слово, и придумали его давным-давно древние люди, которые назывались римлянами, – у них был даже такой специальный бог по имени Вермин, а означало это имя червяка, вроде тех, которые иногда живут у человека внутри. И на самом деле это было самое ужасное обзывательство, какое только мог придумать для нее Бен.

– Янтарка и вправду очень красивая мышь, – вмешался Бушмейстер. – Если бы я был мышью, я бы на ней непременно женился.

– Может быть, ты бы и женился, – холодно отвечал Бен. – Но у меня есть идея получше.

Он снова повернулся к Янтарке.

– Превращай меня в человека, и я отнесу тебя в зоомагазин. Так мы будем там в мгновение ока.

В голосе у него звучало отчаяние: каждую мышиную минуту его жизнь становилась еще на несколько часов короче. Время утекало, как вода сквозь пальцы.

– А откуда мне знать, что ты сдержишь слово, если я превращу тебя обратно в человека? – окрысилась Янтарка.

– Если я этого не сделаю, тебе не составит труда сделать меня опять мышью, не так ли? – ядовито парировал Бен.

Янтарка растерялась. Неужели быть мышью так плохо?

Она и в самом деле не хотела потерять Бена. С ним ей было спокойнее и уютнее. В конце концов, ему было целых десять лет, и древняя мудрость переполняла его. А еще он был такой сильный! Какой еще мыш знал, как пользоваться оружием?

Она могла так многому у него научиться. И хотя она уже не решалась признаться в этом даже себе самой, он действительно был красив. Красив, как мечта. Даже просто глядя на него, она чувствовала, как у нее в животе начинается какая-то возня, словно в аквариуме с кормовым мотылем. Нет, вы, конечно, как хотите, а она однозначно возражала против его немедленного превращения обратно в человека.

– В дорогу! – заявила она решительно, не глядя на него. – Пока мы тут болтаем, ни в чем не повинных мышей скармливают змеям.

И она двинулась на восток, яростно продираясь через густую траву.

Бен последовал за ней. Вскоре они достигли мельничной запруды, как он ее называл еще в бытность свою человеком. В черной воде плавала куча бревен, а берега густо заросли камышом. На другом берегу возвышалась лесопилка. Из ее высоких труб поднимались хвосты серого дыма.

Запруда была достаточно широка, и обход занял бы у них много часов, поэтому Бен решил, что быстрее будет соорудить из бревен что-то вроде понтонного моста. Подойдя к краю воды, Янтарка увидела ондатру, бесшумно рассекавшую черное зеркало пруда. Зверь собирал траву на прокорм детенышам. В камышах мама-кряква сидела на гнезде. Она подозрительно посмотрела на путешественников и тихо прокрякала своим утятам:

– Осторожнее, эти мыши наверняка кусаются.

Тем временем мыши подобрались к ближайшему бревну. То были остатки огромной ели, распиленной на длинные колоды и оставленной в воде выдерживаться. Пройти по нему было не сложнее, чем по мосту.

Бен поскреб землю лапами, присел и одним прыжком перемахнул на бревно. Бушмейстер и Янтарка предпочли воспользоваться в качестве трапа колючим ежевичным кустом.

Освоившись на шершавой коре, они быстро поскакали к другому концу чурбана. Янтарка не могла оторвать взгляда от водной глади. По поверхности пруда скользили сотни водомерок. Они плясали вокруг, поддерживаемые только естественным натяжением воды. Под водой Янтарка разглядела прилепившихся к коре бревна слизней; на мелководье ползали речные раки и резвилась всякая мелкая рыбешка. Дальше от берега пруд казался бездонным. В первый раз в жизни Янтарка видела столь глубокую воду.

Они добрались до конца бревна, и Бен с легкостью перепрыгнул на следующее. Бушмейстер тоже прыгнул и приземлился едва-едва на самый край. Но когда подошла очередь Янтарки, ее полет закончился громким плюхом.

Вода оказалась холодной. И ее было как-то слишком много.

Рефлекторно она попыталась бежать к бревну, но ее лапки не нашли опоры, и она на мгновение ушла под воду. Изогнув спинку, она выставила мордочку над водой, глотнула воздуха… и обнаружила, что плывет.

– Забирайся к нам на бревно, – крикнул ей Бен.

Янтарка попробовала уцепиться за кору своими крохотными коготками, но пропитавшаяся водой шубка уже стала очень тяжелой и тянула ее вниз. Она изо всех сил молотила лапками воду, отчаянно ища пути наверх, но взобраться на почти отвесную поверхность бревна не было никакой возможности. Она завертелась в воде и увидела на мелководье огромные листья кувшинок, покачивавшиеся на поднятых ею волнах.

Янтарка попыталась дать себе отдых, но, перестав двигаться, тут же ушла под воду.

– Главное – не останавливайся! – кричал ей Бушмейстер. – Плыви! Ты сможешь!

Но Янтарка уставала все больше и больше – в конце концов, она была всего лишь маленькой мышкой из зоомагазина.

Поэтому она пожелала оказаться на ближайшем кувшиночном листе – и тотчас же взмыла в воздух, как вылетевшая из бутылки пробка.

И вот в то же самое мгновение, как Янтарка, хватая ртом воздух, мокро шлепнулась на лист, позади нее в водной глубине раскрылась пасть огромной рыбины, опоздавшей к завтраку буквально на доли секунды. Ее алые жабры сверкнули на солнце, и хрустальные капли воды веером разлетелись во все стороны. Хвост мощно ударил по воде, поднимая свою владелицу высоко над прудом.

– Попалась! – сообщила рыба в полете.

Тут она осознала, что промахнулась, и, бросив укоризненный взгляд на Янтарку, с плеском рухнула обратно в воду, успев проворчать:

– Не бери в голову. Встретимся в другой раз.

– Это же был окунь! – в волнении вскричал Бен, дрожа от только что пережитого ужаса. – А выглядит побольше, чем кит-убийца!

С минуту Янтарка без движения лежала на листе кувшинки, понимая, что только что чудом избежала смерти. Потом она огляделась. Все мелководье заросло кувшинками, так что листьев было вполне достаточно, чтобы она могла, перебираясь с одного на другой, следовать за остальными. Время поджимало.

Бушмейстер подозрительно поглядел на небо. Янтарка проследила за направлением его взгляда. Высоко-высоко над ними начали собираться облака – пушистые и белые сверху, кипящие и серые снизу, они толкались и постепенно заполняли собой все небо.

– К нам приближается ястреб, – прошептал Бушмейстер. – Нужно срочно найти укрытие!

Он кинулся вперед, быстро перебегая по бревнам и перепрыгивая с одного на другое. Янтарка перепрыгивала с листа на лист. Когда она была на краю четвертого, из-под воды на нее с криком «Смерть приходит из глубин!» ринулся еще один окунь, но тоже промахнулся.

– Смотри в оба! – крикнул ей Бен, – Они тут кишмя кишат!

Янтарка кинулась по листьям обратно к бревнам.

Окуни были повсюду. Они поднимались из тьмы и хищно рыскали под поверхностью воды. Янтарку еще пару раз едва не проглотили.

Добравшись наконец до противоположного берега пруда, мыши, трясясь от страха, забились в чащу камышовых стеблей, шуршавших на ветру как сухая бумага. Вверху прошел ястреб, но не заметил их. Путешественники даже расхохотались от облегчения и некоторое время не могли остановиться. Не смеялся только Бен, который выглядел угрюмым и озабоченным.

– Нам лучше быть поосторожнее, – предупредил он. – Эти рыбы в пруду ждали нас. Они явно знали, что мы на подходе, и пытались съесть не кого-нибудь, а Янтарку. Это была ловушка.

– Что ты хочешь сказать? – не понял Бушмейстер. – Не могли же они знать, что мы здесь. Это просто случайность.

– Вчера я встретил паука, – признался Бен, не глядя на него, – и он предупредил меня, что впереди нас ожидает множество опасностей. Большинство пауков в округе делают ставки на то, что мы не выберемся из зоомагазина живыми.

– Что такого знают пауки, чего не знаем мы? – осторожно спросил Бушмейстер.

– У Янтарки есть враги, – коротко объяснил Бен.

– Да нет у меня никаких врагов, – возмутилась Янтарка. – Ну, кроме тех пятнистых мышей в зоомагазине. Больше у меня нет ни единого врага!

– Ты волшебница, – сказал ей Бен. – И другие колдуны предпочли бы видеть тебя мертвой.

Казалось, ему есть что добавить, но он промолчал.

Янтарка задрожала от страха. Ячменная Борода предупреждал ее, что стоит кому-нибудь стать чуточку сильнее других – как непременно найдутся доброжелатели, которые с радостью помогут тебе перестать выделяться. Но кто же были эти таинственные враги? Кто мог натравить на нее ястребов и даже рыб? И какие еще неведомые опасности ждали их впереди?

– Отныне и до конца нашего предприятия мы должны быть крайне осторожны, – заявил Бушмейстер.

– А что еще сказал тебе паук? – спросила Янтарка, явно хотевшая знать больше.

– Ничего, – сказал Бен, глядя в сторону.

Янтарке было всего десять недель от роду, и она могла многого не знать, но она прекрасно понимала, что Бен ей лжет. Он узнал что-то очень важное, но почему-то не хотел с ней поделиться.

«Он меня не любит, – догадалась Янтарка. – Эта часть моего сна вещей не была. И, вообще-то говоря, он имеет полное право ненавидеть меня – после того, как я с ним обошлась».

Она чувствовала себя просто ужасно. Она знала, что может заставить Бена сказать правду, как сделала это прошлой ночью. Его снова будет тошнить словами… но она не хотела больше его мучить.

– Хорошо, – устало вздохнула она. – Храни свои тайны, если хочешь. Я просто надеюсь, что ты знаешь: я тебе не враг.

– Я знаю, – сказал Бен с болью в голосе. – Я и не хочу быть тебе врагом.

Янтарка испустила вздох облегчения. Может быть, и была какая-то правда в том сне. Как было бы здорово стать друзьями!

Где-то вверху бушевал ветер, а у земли, там, где мыши крались через травяные джунгли, было темно и тихо. Прыгни, остановись, оглядись. Шесть зорких глаз, шесть чутких ушей. Прыгая вслед за Беном, Янтарка пыталась быть спокойной, как камень.