Текст книги "Звездолет, открытый всем ветрам (сборник)"

Автор книги: Дэвид Джонатан Уильямс

Соавторы: Адам Браун,Джо Мёрфи,Энди Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Алюминиевая фольга – самое совершенное вещество из всех, изобретённых человечеством. – Хартбиф расправляет фольгу на зеркальце заднего вида. Он заводит машину и выезжает на дорогу. – Я очень сожалею, мисс. Но у меня при себе больше нет средства, облегчающего испытываемые вами обонятельные экзальтации. Как только мы достигнем лаборатории, вам станет лучше.

– Гха, – харкает Луна. Они едут по направлению к Манхеттену, но дорога ей незнакома. Чего вы хотите, она всего-то в Нью-Йорке шесть недель, как же она могла за это время изучить громадный город – гораздо громаднее, чем её родной Тёрки, штат Техас.

Трущобы, пустые магазины с расколоченными витринами; тянущиеся до бесконечности, размалёванные из баллончиков бетонные стены. Окончательно потеряв ориентацию, укачанная от морской вони, она закрывает глаза. Вместо обычной темноты в крапинку пространство позади её век сине-зеленоватое; в отдалении плавает хитиновое пятно. Движение его ножек напоминает ей шаровую молнию.

Хартбиф сворачивает в аллейку. С их приближением откатывается в сторону металлическая дверь. Входя, Луна видит, что фольга устилает всё, покрывает стены. Простор и пустота как в ангаре, по углам навалены чуть не до потолка старые телевизоры и прочая электроника, как на свалке. По одну сторону деревянный загон. Две коровы поднимают на них глаза. Луна улыбается во весь рот – порода Санта-Гертрудис, совсем как папины.

Полная женщина в розовом халате, в короне из фольги как на Хартбифе, открывает Луне дверцу. Весёлые колечки-кудряшки обрамляют бледное лицо. Очки с бутылочными стёклами моргают Луне.

– Вольта, помоги-ка гостье устроиться, – гаражная дверь медленно закрывается, и Хартбиф выскакивает из автомобиля. – Мне надо на крышу, проверить ход эксперимента и внести записи в журнал. Ты знаешь, какие препараты брать. Она определённо нюхачка.

Дверь со стуком захлопывается, и неожиданно Луна оказывается в состоянии дышать. Морская вонь исчезает, а с ней и мерзопакостные растаявшие мелки с прогорклым сыром. От запаха коров и навоза делается хорошо.

– Ну, здравствуй. – Вольта треплет её по плечу и улыбается. – Сама можешь вылезти, солнышко ты наше?

– Наверно. – Луна возится с ремнём безопасности.

– Ну, пошли, приведём тебя в порядок. – Вольта берёт Луну за руку и ведёт её прочь от машины. Ноги не сгибаются, когда надо; Луна заплетыкивается, и Вольта крепко поддерживает её.

– Ничего. – Луна напрягается и отбрасывает её руку. Женщина широко улыбается, кивает и указывает на железную лестницу, винтом уходящую сквозь устланный фольгой потолок. Когда они проходят мимо коров, те принимаются мычать.

– Что с ними такое? – Луна останавливается и гладит бархатистую морду.

– Доктор Фон любит, чтоб кальций был свежий. – Вольта хмыкает. – Ты ведь заметила, что он этими делами увлекается. Настоящий гений, во всё молоко добавляет.

Лестница ведет в устланную фольгой комнату. Красная и синяя фольга покрывает стены, точно обои в леденцовую полоску. Холодильничек, стол, стулья, компьютер – вся прочая обстановка с виду как у людей. Вольта идёт к холодильнику и наливает в синий стаканчик желтоватую жидкость из пластмассового кувшина.

– Выпей, солнышко, – в носу полегчает.

Луна поднимает стаканчик к губам и морщится – то же самое пойло, что Хартбиф тогда влил ей в глотку.

– А ты вдохни и не дыши, заинька, – Вольта по-матерински ей улыбается. – Так легче будет. – Она треплет Луну по плечу. Луна глубоко вдыхает и с трудом, но опоражнивает стаканчик в два глотка.

– Блин, ну и херовина. – У неё трясётся голова. – Чего он туда напихал, на хрен?

– В основном это урина, но с высококачественными сливочными кальциевыми добавками, – Вольта прыскает. – Естественный способ, которым природа регулирует электрический заряд организма.

Блевать тут негде, и Луна решает прыснуть в эту кретинку из баллончика. Вот сумочка только осталась в машине Хартбифа. Не успевает она собраться врезать ей как следует, как Вольта уже у стола, берёт в руки вазочку с конфетами.

– Мятненькую? – Вольта спрашивает. – Наверно, тебе сразу сказать надо было, а то как-то некрасиво получилось. Но доктор Фон считает, что баланс организма нужно поддерживать в любой ситуации. Это жизненно важно. Знаешь, я так рада, что ты тоже нюхачка. Мы всё это время думали, что я одна такая.

– Ты дура или притворяешься? – Луна таращится на женщину.

– Я сама так думала. Но это внушают генераторы мыслеконтроля, принадлежащие Просвещённым. Они их прячут в бормашины у зубных врачей. – Вольта опять протягивает вазочку. – Попробуй. И изо рта будет хорошо пахнуть. А потом поговорим.

Луна пожимает плечами, берёт мятную конфетку, кидает обёртку на пол.

– Так «нюхачка» – это что?

Вольта возвращается к столу и ставит вазочку на место. – Может, хочешь ещё чего-нибудь выпить, ласточка?

– Не фиг. – Луна сжимает кулаки. – И не называйте меня ласточкой. У меня имя есть – Луна МакМейхен.

– Вот и познакомились, Луна. – Вольта плюхается в кресло из пластика и ей указывает, чтоб тоже садилась. – А я Вольта Батангас.

Луна садится напротив.

– Итак, что такое «нюхачка»?

– Правильно называется яснонюхающая. – Вольта складывает руки на объёмистом подоле. – Может, слышала про ясновидящих, которые работают на ЦРУ? Это экстрасенсы, которые видят мысленным взором, что происходит далеко от них. Вот мы с тобой такие же. Только мы не видим события, а чувствуем запахи. Доктор Фон говорит, что принцип тот же самый, только связан с обонянием.

– Шарлатанство, короче.

– Ты так думаешь, потому что Новый Миропорядок управляет твоим мозгом с помощью сигналов, внедрённых в телефонные гудки. Они воздействуют прямо на подсознание. Но именно благодаря этому мы тебя и нашли. Какая ужасная потеря, что твой жених…

– Жених?

– Ну, на самолёте-то, золотко… э-э… Луна. В который попала шаровая молния.

– Пиздюк. – Луна не отрываясь смотрит на стол. – Мы все должны были лететь. В смысле, в Лос-Анджелес, порно снимать. Пезман говорит, что там всё возможно, а в Нью-Йорке одна тоска зелёная. Папин пикап пришлось загнать, чтоб деньги набрать на билеты. А Пезман улетел один, с этой Винтер, стерва лысая.

– Умирая, он думал о тебе, – мягко говорит Вольта.

Луна подскакивает и смотрит на неё в упор.

– Я нюхала самолёт, потому что доктор Фон сказал, что там что-то не так. У твоего кавалера было замечательное обоняние. Он тоже мог стать нюхачом, потому что в момент его смерти мне удалось тебя унюхать.

– Эт… этого не может быть.

– Ну, мы не ангелы небесные, все чем-нибудь пахнем, – Вольта покачала головой, – а ты своими духами меня чуть не удушила. Мускус и пачули…

Словно проснувшаяся лунатичка, Луна обнаруживает, что снова уже сидит в кресле. Мускус и пачули, которые она обнаружила в соседнем магазинчике и дома потом сама довела до нужной консистенции. Вольта не могла об этом знать, а Луна щедро опрыскала себя духами перед тем, как ложиться спать. Может, на одежде сохранился запах? Нюхает рукав – нет, не сохранился.

– Но скоро всё переменится. – Вольта берёт её за руку и легонько похлопывает. – Мы обе, видишь ли, будем нужны доктору Фону. Если придётся спасать человечество…

– От чего спасать?

– Он ещё не знает. Но его теория оттока кальция даст на это ответ. – Вольта нагибается к ней, сжимает руку. – Ты ведь с нами?

– Выпустите меня отсюда. Придурки хреновы.

– Как ваш лечащий врач, считаю необходимым напомнить вам, что команды, заставляющие вас думать именно таким образом, внедрены в ваш мозг посредством полицейских сирен. – Хартбиф размашисто входит в комнату с охапкой фотографий. Начинает раскладывать их на столе аккуратными рядами. – Мы все рабы условных рефлексов – привычек, если угодно, – которые к нам привязываются в течение жизни. Со временем эти привычки берут над нами верх. Сами того не сознавая, мы боремся за выживание по привычке, верим по привычке, живём по привычке. Но я пробудился навстречу правде, мисс. И с помощью электромагнетического регулирования посредством уринотерапии я также сумел пробудить к жизни мисс Батангас. Мы все находимся на грани перехода в иное состояние, вы в том числе. Но гараж не заперт. Вы можете оставить нас, если вам угодно, – или останьтесь, и я обещаю вам, что на все ваши вопросы вы получите ответ.

– Так вам удалось узнать, кто за всем этим стоит? – Вольта приподнимается и тянется посмотреть на фотографии.

Луна было встаёт, ноги готовы нести её к дверям. Бросает взгляд на фотографии. Любопытство, точно акула в фильме «Челюсти», утягивает её на глубину с поверхности здравого смысла. Вот тоже парочка придурков – а вдруг они и правда что-то знают?

– Ладно, останусь. – Берёт в руки фотографию. – На время хотя бы.

– Ни для кого не секрет, что тайные силы управляют нашей жизнью при молчаливом посредничестве правительства, – Хартбиф улыбается, уперев ладони в стол. – Некоторые называют эти неведомые силы Просвещёнными; иные предлагали называть их франк-масонами, Ассоциацией Скотоводов и даже гёрлскаутами. Все они не без греха, но одна величайшая, зловещейшая сила поднялась сейчас на вершину власти. И наконец благодаря вам, мисс, мне удалось выяснить, кто они.

– Кто? – хором спрашивают Луна и Вольта.

Торжествующе Хартбиф поднимает снимок, на котором изображена какая-то помесь краба с тараканом. – Трилобиты!

– Потрясающе, доктор! – с придыханием шепчет Вольта.

– Э-э, чего? – Может, ещё не поздно свалить отсюда, думает Луна.

– Растаявшие мелки и прогоркший сыр дали мне окончательный ключ к ответу, – Хартбиф сияет. – Древнейшие существа, помните? Теперь слушайте: тысячи видов трилобитов правили на Земле в палеозойскую эру, – рука простирается над снимками. – Как вы видите, они принимали множество различных форм. Некоторые отрастили для защиты позвоночник. Иные отказались от глаз, чтобы жить в иле на дне моря. Не правда ли, можно проследить тенденцию к неустанной мутации, как вы считаете? Но обратите внимание на панцирь. Панцирь в той или иной форме сохранился у всех. – Палец хлестко указывает на Вольту и затем оказывается перед носом у Луны. – Знаете ли вы, из чего состоит этот панцирь?

– Из растаявших мелков и прогоркшего сыра? – спрашивает Луна. Вольта широко ей улыбается и согласно кивает.

– Из кальция! – кричит Хартбиф, потрясая руками к небесам. – Кальция. – Он складывает руки на груди и невозмутимо на них смотрит. – Кальция.

Вольта берёт в руки фото колюче-игольчатого существа с рожками, как у бычка. – То есть вы хотите сказать, что они способны на трансформацию оттока кальция?

– Именно, – кивает Хартбиф. Именно трансформация – и ничто иное! Попытайтесь представить себе миллиарды миллиардов трилобитов, одновременно достигающих состояния телепатического экстаза. Представьте себе, как они перемещаются сквозь время и пространство в эру человечества, в наши дни. Возможно, они спасаются от хищников; возможно, что условия обитания стали для них слишком тяжелы. Подпитываемые кальцием их панцирей их нейросинапсы начинают срабатывать по экспоненте, без устали, без остановки. Они достигают состояния сверхсуществ.

– Ну и где они тогда? – спрашивает Луна.

Хартбиф улыбается, лезет в карман и достаёт сложенную газету. Луна видит на одной из фотографий трилобита. Его держит в руке мужик в комбинезоне.

– «Работник ранчо обнаружил колонию ископаемых существ в рыбоводческом бассейне», – читает Хартбиф.

– Они же сами эти истории выдумывают. – Луна старается не рассмеяться. – Чушь газетная.

– На этот раз не чушь, а чудо! – Хартбиф возносит перед собой газету, как распятие. – Теперь нам понятно, как им это удалось. Но в чём состоит их связь с загадочными шаровыми молниями?

Луна замирает, уставясь на газету. Она же видела эту шаровую. И та вела себя разумно: в Нью-Йорке опасно пытаться проскочить на красный свет. Луна вспоминает, как молния ждала у светофора, прежде чем двинуться вперёд, и как она открыла дверь её дома, а не просто взяла и просочилась.

– С вашего разрешения, уважаемые дамы, давайте проследуем в башню. Пора испытать мою теорию на практике. – Хартбиф первым устремляется к двери. Некая поспешность в его движениях заставляет Луну шагнуть за ним следом. С широкой улыбкой Вольта идёт за нею, заполняя собой весь проход.

* * *

– Ни фига не понимаю, при чём тут вообще кальций, – ворчит Луна. Винтовая лестница, похоже, никогда не кончится. Окон нет, из освещения только свечи, а они всё поднимаются, и под конец голова у неё идёт кругом, а ноги будто резиновые.

– Он лежит в основе принципа телепатии, милочка, – Хартбиф идёт первым. – Если верить разработкам ЦРУ типа «МК-Ультра» и «Монарх», определённые электромагнитные частоты вызывают в нервных тканях утечку ионов кальция. Эти ионы поглощаются физической вселенной, что создаёт возможность экстрасенсорного восприятия.

– Доктор Фон открыл способы балансировки электромагнитных полей таким образом, что отток становится постоянным, при условии, что организм восполняет запасы кальция. – Вольта рядом с ней пыхтит и отдувается. – И тогда становится возможна телепатия.

– Вы, конечно же, слышали об аляскинском проекте HAARP (Активная Высокочастотная Программа Исследований Северного Сияния) и о других атмосферных обогревателях, и что в основе всех этих проектов лежат работы Николы Теслы и его изумительные спирали? – говорит Хартбиф.

– Вроде. – Луна останавливается и чешет в затылке. – Один сейчас в Далласе. Возле скотобаз.

– Совершенно верно, – говорит Хартбиф, а Вольта одобрительно кивает. – Правительство нам клянётся, что назначение этих сооружений состоит в том, чтобы улучшать качество связи. Но правда гораздо страшнее.

– Возможно, что эти устройства послужили сверхразуму трилобитов маяками и притянули их к нашему времени. Не исключено также, что они были построены под непосредственным руководством трилобитов. В любом случае, молнии появились только после ввода в эксплуатацию Западно-Австралийской установки. И теперь правительство ставит их везде, где можно.

– И поэтому приходится пить мочу? – спрашивает Луна.

– Это абсолютно стерильное, скрупулёзно изготовленное средство, составленное из сырья, любезно предоставленного бурёнками из загона внизу, а также из моих собственных, превосходящих их достоинствами, выделений. Как специалист могу вас заверить: если мысленно называть его «катализатор оттока кальция», это значительно улучшает вкус.

Коровья моча! Луна сгибается вдвое, её тянет блевать. Долговязые ноги Хартбифа несут его дальше. Луна хватает ртом воздух. Даже Вольта уже проходит вперёд. Сквозняк пытается задуть огонёк свечи, он моргает, и ступеньки освещаются вспышками, словно от дискотечного стробоскопа. Луна оступается, чуть не падает и видит под ботинком газету.

– «Работник ранчо обнаружил колонию ископаемых существ…» – Луна смотрит в упор на картинку, потом на газету. «Даллас Таймс Геральд»! Нда, это вам не жёлтая пресса. Даже отец этому «Геральду» верит как родному. Больше ничего в мигающем свете от свечки не разобрать. Откуда-то сверху доносится неявный запах урины.

Задыхаясь, Луна еле добирается до последней ступеньки. Дыхание спёрлось в горле, желудок схлопывается и расхлопывается при виде города внизу. В неверном свете кажется, что выше их только башни Торгового Центра и Эмпайр Стейт Билдинг.

Она стоит внутри крохотного восьмиугольничка, комнатки вроде той на маяке Порт-Артур. Здание качается, и вместе с ним качается и у неё в желудке.

– Вы где?

Два одинаковых шарика-молнии мерно вращаются, два волчка холодного света за окном башни. В центре каждого словно в дымке что-то плавает. Какая-то членистоногая тварь, вроде таракана, качается на волнах невидимого глазом течения.

– Трилобиты, – шепчет Луна и скорей обратно, на лестницу. Шаровые молнии описывают вокруг башни круги, и с каждым кругом расстояние между ними увеличивается. Наконец они рывком устремляются прочь и присоединяются к клину таких же шаровых молний, направляющемуся на запад.

– Глупость какая-то. – Что, Хартбиф и Вольта превратились в шаровые молнии? Или путь эволюции превратился в воронку, засасывающую мир в прошлое?

Эх, а всей правды так и не узнáю, – думает она. – У меня теперь только и есть, что куча вопросов да ещё то, что я тут своими глазами увидела… обидно, ну да фиг с ним.

На полу валяется фляжка из нержавеющей стали, радом две мятные конфетки. Они подходит и берёт их с пола.

– Кондитерская фабрика «Санта-Гертрудис», штат Нью-Джерси? – смотрит она на обёртку. Приоткрыть крышку фляжки уже достаточно. Более чем. Луна роняет её, и по полу растекается жёлтая жидкость. Она съедает вторую конфету, чтоб первой не обидно было, и корчит фляжке рожу.

– Всё чушь собачья, – поворачивается и идёт обратно по ступенькам. Пошёл этот Нью-Йорк куда подальше. Она сюда приехала не за тем, чтобы отгадывать всякие идиотские загадки Космоса. На все действительно важные для неё вопросы можно было дать ответ простой: немножко приключений, несколько новых друзей и гулять-зажигать, пока уши не отклеются.

И вместо этого – сначала кидалово от размечтавшегося идиота и вонючей потаскушки, потом лапша на уши от шизанутого доктора уринотерапии, и вот – все её бросили…

– На хер такая жизнь? – говорит она внизу в гараже, глядя телёнку в сочувствующие карие глаза. Он похож на её подопечного телёнка на практике, Гусси. – Может, и правда, моё место в занудном Техасе, среди таких же обывателей…

Гусси громко мычит, и Луна пытается побороть слёзы. Обнимает его. Находит связку сена и кормит коров, наполняет поилку.

Надо будет с автобусной остановки позвонить в полицию и сообщить, что она обнаружила скотину без присмотра. Потом позвонить домой и попросить денег на обратную дорогу. Они, как всегда, начнут на неё ругаться, а она, как всегда, поплачет и попросит прощения – тоже как всегда, – и всё опять встанет на свои места.

Она делает шаг к машине доктора. Запах останавливает её. Ноги у Луны начинают заплетаться в порыве зловонного ветра. Слой за слоем разворачиваются запахи – доносятся со шпилей башен Торгового Центра, из заброшенных канализационных люков, и основная нота – крепкий дух расплавленных мелков и прогорклого сыра, в котором соединились будущее и прошлое великого города…

Карта всех тайных запахов города, лучше любой лекции, лучше любой фотографии открывающая всю правду об их ситуации. И пронизывает её сладковатый животный тон – Луна не выдерживает его и оборачивается.

Коровы стоят на свободе, ворота загона настежь, хотя Луна уверена, что закрыла их. Гусси смотрит на неё угрожающе из-под густых ресниц.

Мгновение длится немая сцена. Затем коровы резко движутся на неё, рога наставлены, от тел несёт ненавистью.

Луна пятится, рука её шарит по фольге у двери гаража. Гладкая пластмассовая кнопка касается её пальцев. Луна выжимает из себя игривую, как ей хочется верить, улыбку и жмёт на кнопку. Дверь гаража подымается.

– Смотри, как вовремя! – Мокрая, хоть выжимай, Вольта устремляется в гараж, и в равной степени мокрый Хартбиф от неё не отстаёт. Вольта подымает наизготовку базуку, к которой клейкой лентой прикреплён мощный огнетушитель.

– Как ваш лечащий врач я рекомендую вам отойти от коров. – Хартбиф шагает к ней.

– А то я не догадалась, – ухмыляется Луна.

– А как… – Вольта подходит ближе и обнюхивает её. – Она трансформировалась! Она испытала трансформирующий отток кальция!

– Что объясняет, почему она почувствовала необходимость открыть дверь, – кивает Хартбиф.

– Именно, – поворачивается к ним Луна. – Это запах позволил мне придти к выводу, что шаровые молнии – это не вы. Наоборот, вы спрыгнули с башни, чтобы избежать атаки с их стороны. Вы приземлились в бак, содержащий дождевую воду с уриной…

– …оставшийся от эксперимента, имевшего целью установить, способны ли одноклеточные организмы к трансформации, – продолжает Хартбиф. – К нашему огорчению, эксперимент не удался.

– Но зато бак спас нам жизнь, – добавляет Вольта.

– Естественно, не удался, – продолжает Луна, не спуская глаз с животных перед собой. – В баке аккумулировались отходы окружающей среды и соединились с молекулами кальция, связали его. Но, доктор, я понимаю нечто большее.

Коровы снова движутся на них, но Вольта машет на них базукой. – Давай дальше, золотко.

– Сами по себе трилобиты не обладают кальцием к количестве, достаточном для полной трансформации. Вместо этого давайте взглянем на самих повелительниц кальция, животных по виду, чьё постепенное развитие в конце концов позволило им в совершенстве контролировать отток кальция. – Луна взмахивает пальцем на нервно жующего жвачку Гусси. – Вы! Это вы привели трилобитов. Вы научили их трансформироваться. Это ваша наёмная армия по уничтожению человечества!

Коровы в изумлении распахивают рты. Гусси перестаёт жевать.

Хартбиф бьёт себя по лбу. – Как я мог проглядеть! Это настолько очевидно!

– Скоро поймёте, – улыбается она ему. – Близится ваша собственная трансформация. Я чувствую её запах. – Луна поворачивается к тёлкам. – Как ваш лечащий ветеринарный врач, я рекомендую вам с миром вернуться в загон.

Устрашённые такой речью до нужной степени животные немедленно подчиняются.

– Должен же быть способ их остановить. – Хартбиф спешит запереть загон. – Немедленно приступаю к новой серии экспериментов.

– Я и это знаю, – говорит Луна.

– У вас есть идея? – Хартбиф в восхищении всплескивает руками.

– Мы поедем в Техас, где и началась их интервенция. Затем мы обработаем фтором клеверные пастбища.

– Остроумная мысль. – Опускает оружие Вольта.

– Скажем, так. – Хартбиф принимается царапать в записной книжке. – Связать молекулы кальция. Каждая корова, которая попытается трансформироваться, выделит в свой организм смертельную дозу фтора. Токсичность его нам всем известна.

– Пойду заведу машину, – предлагает Вольта.

– Времени нет! – Из кармана Хартбиф вытягивает сложенный лист фольги. Протягивает его Луне. – Ну что ж, милочка. Заслужили. Теперь наденьте блестящей стороной наружу, а то странные мысли полезут.

– Спасибо. – Луна водружает корону на голову. – Но предупреждаю – задача непростая. Стоящий во главе заговора скот использует против нас все доступные средства. Мы должны сохранять бдительность, предупреждать их шаги. Также нам следует предусмотреть побольше эротических сцен, а может, и целый фильм.

– Любопытно. – Вольта потирает подбородок.

– Я просчитаю физиологически наиболее эффективные позиции. – Хартбиф подымает руку к своей короне.

– Вперёд! – Луна протягивает руку и касается одной из штучек, понатыканных на короне, – ту, от которой пахнет хитрой микроэлектроникой Хартбифа, способной мгновенно переносить их в пространстве. Остальные следуют её примеру. Вместе они устремляются в хотя и новый, но золотой век – в будущее, от которого разит уриной.