Текст книги "Бытие"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Может ли быть, что вы или я, проведя столько времени в одиночестве, могли бы выдумать отдельные от нас личности, а потом и поверить в их существование? Характеры, которые зарождаются как воображаемые фрагменты, но с течением времени становятся не менее разнообразными и интересными, чем люди в реальном мире – или в сообществе миров? Взаимодействуют между собой способами, которые отражают неестественность и боль строжайшей изоляции?

Эмили ахнула.

– Я об этом не подумала. Но тогда… вы хотите сказать, что Артефакт создает эти образы не для того, чтобы одурачить нас? Возможно, он поступает так, потому что безумен!

Я не использую этот термин. На ум приходит другое слово. Более оптимистическое и менее осуждающее, оно также может объяснить эффект толпы – хаотическое столкновение разных личностей и образов.

Разнообразие типов инопланетян, которое мы видим, может отражать не злобные намерения, не безумие – желание некоей части одинокого сознания. Того, которое изначально было создано, чтобы стать посланием. Сознательно сконструированного, чтобы выдержать конфликт.

Джеральд видел, к чему они приближаются. И заговорил вслух, прежде чем советник успел сформулировать неизбежное.

– По-вашему, Артефакт спит. Это сон.

В таком случае можем ли мы – должны ли мы – его будить?

Тигрица расположила все различные теории в многомерной матрице, выполнила несколько оптимизационных моделирований и высказала предложение.

Давайте воспользуемся методом проб и ошибок.

Формула показалась Джеральду знакомой. Что-то шевельнулось в памяти – возможно, что-то из начального курса биологии. Но зачем напрягать нейроны? Под квазикошачьей мордой плыли определения, вспыхивали ассоциации. Ах да. Б.Ф. Скиннер и его знаменитые голуби. Он использовал поощрения и наказания, чтобы закрепить одни навыки и устранить другие. Всякий, кто когда-либо дрессировал собаку, знает эти приемы.

Мы должны прекратить поставлять информацию и никак не проверять возможности Артефакта, пока эти существа не решат утихомириться, не перестанут так яростно соперничать друг с другом и не начнут связно разговаривать с нами.

– Вынудить их организоваться и перестать вести себя как дети без присмотра, – одобрительно кивнула Акана. Ей, по-видимому, понравилась мысль научить чужих дисциплине.

– А как же остальные возможности? – спросила Эмили, указывая на матрицу вероятностей. – Одна теория предполагает, что эффект толпы – обман. Сходство с неуправляемой толпой может быть деланным, разыгранным, словно по ролям. Все это буйное разнообразие может быть порождением одного мозга. Сознания мерзкого, или безумного… или спящего?

«Ну что ж, – ответила женщина-кошка с трехмерного экрана. – Во всяком случае, этот план кажется лучшим. Он покажет, что мы настроены серьезно. Что пора прийти в себя и сосредоточиться. Прекратить притворство».

Джеральд вздрогнул. Все эксперты настаивают на том, что эрзац-личности вроде Тигрицы не обладают самосознанием или разумом – они лишь запрограммированы на создание такого впечатления. Но разве разница между этим не становится нелепой, даже глупой?

Рамеш покачал головой.

– Они… оно… Артефакт и так уже много о нас знает. Если мы попробуем составить заговор в этом отношении, это назовут блефом и решат, что мы долго не продержимся. Ведь на нас смотрят миллиарды людей, и все ожидают от этого контакта невообразимых прибылей. Требования публики – и наших хозяев-политиков – установят временные рамки подобного эксперимента. А этой штуке опыта и терпения не занимать.

И все же, – пожал он плечами, – похоже, это лучшая из наших идей.

Когда пришло время голосовать, Джеральд поднял руку за. Но одну мысль он придержал при себе…

…метод кнута и пряника может работать в обе стороны. Иногда тот, кто считает, что дрессирует… оказывается тем, кого дрессируют.

ПИОНЕРЫ

Ладушки, это опять я, Славек. Меня повысили из гида до руководителя рекламной службы. Да, я еще ребенок. И что? Если вам не нравится получать указания от четырнадцатилетнего ди-пи, идите к столу регистратора и попросите Дарью Садибекову записать вас в другую команду. Или расскажите доктору Бетсби о своих проблемах, если он согласится вас выслушать. А, да… его нет в городе!

Послушайте, мне все равно, что вы прямо сейчас прибыли из Внешней Слобовии, или что ваш гуру биорегулирования велит вам по двадцать часов в день медитировать, или что у вас все еще судороги Дня ужаса. Все работают. Таково правило, если вы хотите жить здесь, под Серебряным Куполом.

На самом деле некоторые рабочие отряды заняты очень забавными делами. Охотятся на фазанов и собирают одичавший виноград в одичавших пригородах или сносят брошенные дома и извлекают из развалин последние остатки металлов. Простукивают стены в поисках спрятанных сокровищ.

Простите, но сегодня мы этого не делаем.

Мы будем нырять в канализацию под одним из рекламационных участков под Детройтом. Мы – это жители Серебряного Купола, который дарован нам для жительства штатом Мичиган. При условии, что мы улучшим условия жизни в штате.

Да, верно. Канализационные работы. И что? Почему вы морщитесь? Здесь почти никто не живет, поэтому и отходов не много. И у нас есть микропорные маски. Так что вонять не будет. Не очень.

Одна из причин этого моего предварительного инструктажа – вы должны познакомиться с заданием и примитивной картой того, что там внизу. Наша задача – установить чипы-регистраторы через каждые полметра вдоль всех труб и магистралей, до которых мы сможем дотянуться, чтобы эта часть подземного мира могла присоединиться к Всемирной сети. Сейчас внизу очень темно! И без связи можно заблудиться. По-настоящему заблудиться! Так что помните, какая система у вашего приятеля.

Мы должны двигаться быстро, ведь сразу за нами пойдет другая команда, которая будет прикреплять полоски подачи данных к крыше канализационных ходов. Стартап-компания хочет конкурировать с поставщиками кабельных и телефонных линий. Полагает использовать канализационные трассы, чтобы провести линии связи в каждый туалет… я хочу сказать, в каждый дом… в Америке. (Захватывающая идея! Я уже вложил в нее средства.)

Наконец, каждому из вас выдадут бутылку и мешок. Мы покажем вам, как находить в канализации низкие места, где за последние пару столетий могли собраться лужи ртути. Слейте эти небольшие отложения в бутылки. Мешок – на случай если по дороге вы заметите кристаллы селитры. Или монеты. Там еще десятки сокровищ, которые нужно искать, и это еще одна причина внимательно отнестись к тому, что я говорю.

Цены на фосфор выросли, и вы сможете продать найденное, заработать на полет в цепе или на легкий душ, когда вернетесь в наш большой дом-купол.

30
Авеню внутри

Шунт причинял особую боль. Худшую с тех пор, как взрыв цеппелина превратил ее тело в жареную оболочку.

Даже само слово «шунт» стало по-своему болезненным, потому что обманывало. Как и другие журналисты нового поколения, Тор не любила слащаво-сентиментальной неточности корреспондентов прошлого, их склонности к сверхупрощениям и чересчур вольных метафор. Говоря точнее, шунт, который врачи и техники установили в ее мозгу, не был одной трубкой или проводом. Он состоял из десяти с лишним тысяч отдельных проводящих путей, которые выходили из крошечных дырочек, просверленных в ее черепе.

По этим проводам внутрь, продвигаясь очень осторожно, проникли крошечные следопыты-автоматы. Они минимизировали повреждения хрупких аксонов, дендритов и нейронных кластеров, где проходят потоки ионов кальция и движутся электрохимические потенциалы, внося свою лепту в образование обширной стоячей волны, представляющей сознание человека. По возможности обходя все это, миниатюрные машины прокладывают себе дорогу внутрь с помощью гигантских звездчатых клеток, используя их как коридоры с жировыми стенами, и каждый маленький ползун тянет за собой микроскопически тонкий провод, пока не достигает цели: какого-нибудь точно отмеченного центра связи, зрения или контроля моторики – всего того, что лежит впереди.

Тор оценила отсутствие болевых рецепторов в человеческом мозгу. Или то, что тихими голосами утверждали на этот счет врачи, которые исследовали остатки ее слухового аппарата – те его части, что не сгорели при взрыве цеппелина. Вообще-то ползание нанороботов не должно было вызывать никакой реакции в сознании, когда они проникали в заранее намеченные участки зрительного центра, мозжечка, левой височной доли и в массу других жизненно важных узлов, рассеянных по всему невообразимо сложному мозгу Тор. Они оставались незаметными, пока не начинали свою истинную работу – проверять и испытывать, наносить на карту старые соединения и создавать новые, которые – возможно – позволили бы ей снова видеть, и слышать, и даже по-своему говорить…

…а то и – да позволит наука – двигаться, ходить и…

Но, казалось, не стоит слишком прикипать к этой надежде. Тор предпочитала с интересом клинициста рассматривать, что творится у нее в голове. Армию вторгшихся машин воображение рисовало как пронзающие иглы – или напавших клещей, – которые неумолимо ползут внутрь, прокладывая дорогу через все преграды в святилище, которое когда-то было совершенно недоступно. Во всяком случае, недоступно настолько, насколько это возможно в современном мире.

А потом, попав в назначенное место, каждый маленький робот начинал тыкаться! Хватать и цеплять края избранных дендритов, иногда ничего не достигая, иногда вызывая мгновенную реакцию – искорку «света»… тик в большом пальце левой ноги… запах горящих сосновых шишек… неожиданное желание снова увидеть любимого в детстве ретривера Даффи.

Отзываясь на это потерей ориентации, даже тошнотой, Тор вскоре ощутила теплое противоположное течение – несомненно, это были лекарства, которым полагалось сохранить покой ее тела и внимание мозга: врачи начали формулировать свои требования, проверять ее сенсомоторные рефлексы.

Раздраженная их вмешательством, она на короткое время задумывалась о том, чтобы никак с ними не сотрудничать. Но эти порывы оказывались недолгими. Как будто мне позволят отказаться! Во всяком случае, чтобы сделать это – сказать им «прекратить», – Тор должна была научиться говорить: сообщать о своих желаниях, не только выстукивая на зубах азбуку Морзе. До тех пор ей предстояло считаться недееспособной, оставаться под опекой государства и страховой компании, не имея законного права заставить их убрать всех этих козявок!

Поэтому Тор постукивала клыками по коренным зубам, отвечая на простые вопросы – определяя «право» и «лево», «верх» и «низ», когда начали появляться яркие пятна – результат работы зондов, которые стимулировали различные участки ее зрительного центра. И вскоре то, что сперва было большими размытыми пятнами, превратилось в крапинки размером с пиксель, в точки, или тонкие лучи, или линии, идущие наискось… как будто какой-то компьютер постепенно учился расшифровывать ее уникальный способ видеть.

Я слышала, что все разное. Мы внутренне рисуем для себя ту же реальность, которую видят другие люди, – те же уличные огни, рекламные щиты и прочее. Каждый из нас утверждает, что воспринимает окружающее в точности так, как остальные. Мы все зовем небо голубым. Однако говорят, что истинные зрительные впечатления – «квалиа» – индивидуальны у каждой личности. Наш мозг спланирован нелогично. Он эволюционирует – и в этом смысле каждый из нас становится существом своего, особого, вида.

Тор понимала, что ведет себя так, словно общается со своей вир-аудиторией! Формулирует четкие фразы, хотя у нее еще нет субвокального передатчика, чтобы ее слова услышал весь мир. Или хотя бы ее палата. Казалось, привычка, словно милый друг, вновь тянет ее к роли репортера или рассказчика. И хотя оценить было некому, Тор все равно с наслаждением формулировала точные фразы, находя в этом источник радости и гордости. Описывать происходящее, когда ты полностью беспомощный, – это обещало надежду обрести силу.

Часть меня все-таки выжила. Может, лучшая часть.

Конечно, Тор не оставалась совсем уж одна. Ею занимались специалисты-люди и голосовые компьютерные программы, нанятые «Медиакор» для заботы о сверхзвезде компании. А еще, уверяя Тор, что ее никогда не бросят одну во тьме, постоянно звучал голос толпы – «умной толпы», которую она созвала на борту «Духа Чула-Висты». Этот голос никогда не оставлял ее, хотя отдельные участники флешмоба приходили и уходили. Когда больница разрешала, в частые перерывы и часы посещения, коллективный голос возвращался, чтобы пообщаться с Тор, почитать ей или держать в курсе текущих событий.

«Что бы я делала, если бы мозг был поврежден сильнее?» – думала Тор. Например, если бы ранение помешало ей воспринимать и «слышать» звуки, подаваемые в мозг? Голоса в голове сохраняли ей рассудок. Это была связь с реальным миром.

И вот между периодами лечения, когда зубы у нее начинали ныть от миллионов «да» и «нет», она помогала идентифицировать разбросанные мелкие участки своего возрождаемого мозга – ее ежедневно и постоянно снабжали новостями. Естественно, это включало в себя и всепланетное обсуждение камня из межзвездного пространства – Объекта Ливингстона. Были также сообщения об усиленных поисках террористов, взорвавших цеппелин. Тех, кто убил бедного Уоррена, а ее заточил в кокон поддерживающей жизнь аппаратуры.

Собственные воспоминания Тор об этом были довольно туманны – травма часто блокирует отчетливые воспоминания о ее причине. Воспоминания об Уоррене представляли собой немногие разрозненные впечатления… и образы соборов, заполненных газом, разноцветных колонн, которые угрожающе бились и вздувались. Несомненно, часть их тоже была зрительными реконструкциями, основанными на том, что ей рассказали о ее собственных разнообразных действиях.

На самом деле раньше прочих в ее зрительном центре сформировался зрительный образ – первый состоявший не только из простых геометрических фигур образ дрожащего заголовка в самой популярной вир-газете «Медиакор» «Гардиан». Это был дергающийся рисунок поврежденного цеппелина с зияющим горящим отверстием наверху. Изуродованный корабль, по-прежнему гордый и рвущийся в небо. А под ним видны точки – это, очевидно, пассажиры спускаются по спасательным трубам к безопасности.

Что ж, иллюстрация не так драматична, как документальные снимки «Гинденбурга». Но все равно волнующее зрелище!

Рядом с этим оживающим рисунком было что-то еще. Тор не могла повести глазами, поэтому ей потребовалось немало усилий, чтобы разглядеть то, что справа… и еще несколько секунд, чтобы понять, что она видит. И вдруг она узнала собственное лицо.

Или то, что было моим лицом. Я больше никогда не увижу его в зеркале. И никто не увидит. Странно, но сейчас это не казалось ей важным. Особенно в сравнении с другой, гораздо более простой вещью.

Надпись под рисунком стала четкой и оставалась на месте, ясная как день: ГЕРОИНЯ СПАСЛА СОТНИ ЖИЗНЕЙ.

На мгновение Тор охватила радость.

Я могу читать!

Не ко всем пациентам, которым таким образом возвращали зрение, возвращались все былые способности. Одно дело – стимулировать область пиксельных точек, создающих изображение, и совсем другое – вложить в них смысл. Для этого нужны бесчисленные умения и критические способности, за которые отвечают самые разные участки головного мозга. Искусственно объединить это огромное разнообразие – умение, все еще непосильное для науки. Тут нужен здоровый, неповрежденный мозг.

Отсюда ощущение огромного, всеподавляющего облегчения. Тор узнала лицо и одновременно расшифровала цепочку букв. С первой же попытки! Тор сразу простучала это сообщение, делясь с другими важнейшей новостью.

Даже если я больше ничего не добьюсь, я смогу читать книги, наверно, смогу писать.

Я не мертва. Я могу приносить пользу.

Я все еще кое-чего стою.

И снова за работу. Тор даже начала отчасти наслаждаться процессом постижения сложности собственной нервной системы, помогая проводить обследования, делая невообразимые для ее предков вещи, разбирая на части, на кусочки механизм, который почти все воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Сложнейшую из машин, известных человеку.

К ее удивлению, это означало также оживление воспоминаний, чрезвычайно неожиданное: искра зажигания из одного полушария вдруг высвечивала один особенно ясный осенний день – Тор шесть лет, она крадется за братом, сжимая в руках пузырь с водой; пузырь протекает, брызжет, а ее выдает скрип сорняков под ногами. Это мгновение было таким живым и ярким, словно Тор снова переживала его наяву. И, несомненно, куда реальнее ее нынешнего, приглушенного, насыщенного лекарствами существования. Одно или два мгновения ей казалось, что эта маленькая девочка и есть настоящая, подлинная Тор, которую на самом деле звали Дороти Повлович. Может, нужно только сосредоточиться на этом одном счастливом дне, чтобы вернуться в ту минуту и навсегда забыть об этом кошмаре…

…другой зонд растрогал ее. Пытаясь найти один из центров контроля мышечных движений, он, напротив, вызвал поток печальных эмоций, не связанных ни с какими фактами, событиями или образами, но все равно свежих, ярких, как горящее на солнце облако; Тор пережила мгновение страшного сожаления, но зонд переместился и нашел нужную цель.

Потом точно так же возникло воспоминание о дорогом подарке, который она давным-давно потеряла, а сейчас вдруг вспомнила, куда его запрятала. «Я могла бы сказать маме. Она нашла бы ключ на цепочке. И простила бы меня. Только… ей теперь все равно. Когда ее дочь в таком месте».

Это заставило Тор понять: если так будет продолжаться, она сможет принимать посетителей. Они придут не к ее изуродованному телу, которое не может ни видеть, ни говорить, а сюда, в сознание, в сохранившуюся часть мозга. Можно в вир-пространстве создать приятное местечко, а там – свою живую версию, способную говорить, вернее, кажется, способную – с помощью кодированных мыслей. У нее ведь есть семья, брат, друзья. И даже может прийти Уэсли – только зачем ему приходить? Тор считала это невероятным, принимая во внимание, каким неглубоким он проявил себя перед этим ее злополучным полетом на цеппелине.

Вероятно, нет. Тем не менее она перебирала, что могла бы сказать – чтобы облегчить его положение, смягчить замешательство… или гневные слова, чтобы скрыть разочарование, если он не придет.

В основном она думала о таких вещах, чтобы быстрее шло время, пока устанавливали драгоценный шунт. Все это было так пронзительно и скучно, так болезненно и утомительно, что она не очень поняла, когда врачи попросили ее полного внимания.

Качество звука улучшилось.

Тор, мы считаем, что ваши субвокальные пути теперь должны работать. Попробуйте заговорить.

Она в пассивной неподвижности удивилась.

Говорить? О чем это они? С зашитым ртом, безгубым, с гримасой как у скелета… как я должна это сделать?

Конечно, она почти всю жизнь пользовалась субвокальными сообщениями. Вы делаете вид, будто собираетесь что-то сказать. Сенсоры в челюсти и горле передают нервные импульсы, превращая их в виртуальном пространстве в слова; для производства фонем не требуется работа ни голосовых связок, ни языка. Большинство пользователей при этом издают легкие хмыканья – но не Тор. Однако у нее всегда было физическое ощущение, что язык и звуковой резонатор вот-вот начнут издавать реальные звуки.

А теперь, без обратной связи с этими органами, она должна заставить те же нервы…

Странное ощущение застенчивости охватило Тор. Оно словно вибрировало в ее черепе, распространяясь вдоль слуховых путей, которые она ассоциировала с ушами. Опомнившись от удивления, она попробовала опять – и была вознаграждена новым «звуком», который казался гортанным и низким. Они воспринимают мои усилия и возвращают их мне… чтобы я могла слышать собственные попытки использовать «голос». Чтобы можно было начать корректировку.

После нескольких попыток она сумела освоить – или воссоздать заново – умение посылать сигналы. Приказы, которые формировали простейшие звуки. Неловкость, грубость этих звуков смущали Тор, и она едва не сдалась. Но ее удержало чистое упрямство. Я могу это сделать!

Мало-помалу звучание улучшалось.

Постепенно ей удалось создать сообщение:

П…п…рив…ет… доки…

Естественно, ее щедро вознаградили похвалами и одобрением. Было приятно прогрессировать, быть способной помочь. Снова стать необходимым членом команды. Все это – и понимание того, что можно будет больше не выстукивать зубами азбуку Морзе, – помогло Тор смягчить ощущение, будто ей покровительствуют, гладят по головке, и не ей выбирать, что дальше.

Скоро я смогу утвердиться. Заявить о своей независимости. Проявить достаточную компетентность, чтобы принимать решения. И может быть – если только захочу, – прекратить все это.

Горькая мысль – она казалась скверной и неблагодарной при таком заметном медицинском прогрессе. Но это была ее мысль. Кроме мыслей, Тор почти ничего не могла назвать своим.

Впрочем, мысль надолго не задержалась. Тор полностью отвлекло то, что они попытались сделать потом…

…связав ее с Облаком.

РЕМОНТНИКИ

Проклятие! Надо следить за тем, что говорю. Как публичный представитель «Клуба свободы» я должен воздерживаться от участия в «незаконной деятельности». Одно из правил революционного движения, восходящее еще к Бакунину, – строгое разделение политического и активного крыльев.

Но к дьяволу, я сыт по горло! Чего мы достигли за время, прошедшее после того великолепного события, которое тупые мужланы назвали Днем ужаса? Когда на одно замечательное мгновение показалось, что все коррумпированное построение из бюрократии и технологических достижений рушится? И с тех пор – какое разочарование! Великий Тед, работая в своей горной хижине, сотрясал клетку модернистов. Почему нам нельзя?

Неудачи громоздятся одна на другую. Неужели ядерным взрывом в Пиренеях мы ничего не добились? По слухам, это чудовище – Баскская Химера – сбежало. Более того, в Канаде сейчас пасется целое стадо воскрешенных мамонтов, а миллионы акров засеяны генетически модифицированной пшеницей! А проклятые роботы с каждым днем умнеют! И вопреки этому чего добились в последние годы храбрые последователи Качиньского, Маквея[15]15
  * Маквей, Тимоти Джеймс (23.04.1968 – 11.06.2001) – организатор самого крупного (до событий 11 сентября 2001 г.) террористического акта в истории Америки – взрыва в федеральном здании имени Альфреда Марра в Оклахома-Сити 19 апреля 1995 г., унесшего жизни 168 человек, включая 19 детей младше шести лет.


[Закрыть] и Ван Фу[16]16
   Ван Фу-чжи (7.10.1619 – 18.02.1692) – китайский философ-материалист, автор многочисленных трудов; участник вооруженной борьбы против маньчжурских завоевателей. Выступил с критикой феодализма, с требо-
  ванием равномерного распределения добра и зла в обществе.


[Закрыть]?

Эти придурки не смогли даже взорвать чертов цеппелин, надутый взрывчатым газом! Кристалл чужаков уцелел, и кто знает, сколько ужасных новых технологий выдоят из него повернутые на них придурки?

Пришло время решений! Вы, пассивные сторонники Лучшего Пути, должны сделать выбор. Можете примкнуть к мирному Движению отречения, о ноющие ничтожества, и следовать за их «пророком», подтачивая коррумпированную систему изнутри…

…или взяться за оружие! Предложите свои умения и жизни Активному крылу и помогите опрокинуть эту шатающуюся цивилизацию!

Как присоединиться? Просто скажите. Вас найдут.