Текст книги "Бытие"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

20
Преследование

Несмотря на стремление побыстрее попасть домой, Пэнь Сянбин не пошел через главные ворота в морской стене. Из-за высокого прилива гигантские ворота сейчас были закрыты. А когда откроются, явится толпа рыбаков, продающих улов, и горожан, которые хотят посетить последний пляж, засыпанный привозным песком. Множество глаз – и ир; кто знает, сколько из них уже сейчас проверяют всех прохожих в поисках единственной биоподписи.

Мне не следовало расспрашивать о загадочном камне, который светится, побывав на солнце.

Надо было оставить его в той норе под водой.

Он боялся – с тех пор как увидел на ТВ знаменитый Артефакт чужаков, – что кто-нибудь могущественный отчаянно захочет завладеть тем, что Бин обнаружил в подвальной сокровищнице под затонувшей виллой, и захочет сделать это тайно. Прежний владелец был человек влиятельный, со связями, но его схватили и – согласно легенде – пытали, потом промыли мозги и, наконец, заставили умолкнуть навсегда. Теперь Бин подозревал, что это произошло из-за овального камня, очень похожего на тот, из-за которого в мире поднялся такой шум. Правительства, корпорации, консорциумы – все захотят присвоить этот камень.

Но что они сделают со мной? Если это просто ценная вещь, нашедший имеет право на вознаграждение. А если эта штука способна потрясти цивилизацию?

В таком случае мне нужно ожидать только смерти – просто за то, что знаю о ней.

Однако когда первоначальный страх рассеялся, Бин почувствовал, как в глубине его души пробуждается что-то другое. Та часть его натуры, что дала ему смелость пригласить Мейлин на дикий фронтир, на участок, который будет принадлежать только им.

Если бы была возможность отдать камень за какую-нибудь цену… и обещание сохранить нам безопасность… Наверно, прежний владелец пытался договориться, но не смог. Однако тогда никто не знал о таких артефактах… во всяком случае, во всеуслышание о них не говорили. Теперь, когда американцы показали свой камень всему миру, все изменилось…

Но это не будет иметь никакого значения, если он не доберется до дома, не спрячет камень и не сделает кое-какие приготовления, прежде всего – не отправит Мейлин и Сяоена в безопасное место. Потом он открыто предложит покупателям встретиться с ним в общественном месте…

Торопясь по заполненным народом улицам, Бин старался не бежать. Нельзя привлекать внимание. Мало того что на всех карнизах и фонарных столбах установлены камеры наблюдения за общественным порядком, у правительства есть возможность заглядывать в линзы и частные ир всех прохожих. Его длинные волосы, закрывающие лицо, грозят только рутинной проверкой, но если система действительно заинтересуется…

Говорят, они научились различать слабые вибрации, исходящие из человеческого уха. У каждого из нас есть эти вибрации – уникальные, как отпечатки пальцев; их могут зафиксировать приборы. Наши тела испускают столько сигналов, столько способов предать нас современному государству…

На всякий случай Бин взял из мусорного бака листок бумаги, пожевал и заткнул уши.

Свернув от главных ворот, Бин прошел через самую бедную часть города, где кварталы жилых домов превратились в трущобы, не подвластные никаким указам и законам. Завешанные бельем веревки свисали с солнечных коллекторов и незаконных антенн, которые, заимствуя энергию у сверкающих башен соседнего Пудуна, позволяли своим владельцам нелегально проникать в Сеть.

Глядя на плотную толпу перед собой, Бин вначале попробовал протиснуться, потом повернул, решив идти кратчайшим путем. Миновав доставочную тележку, застрявшую в гигантских дверях, он оказался в обширном помещении, где пол был изборожден множеством труб и стальных реакторных баков, связанных друг с другом и какой-то разноцветной бурдой. Бин решил, что на другой стороне должен существовать выход из этого помещения. И надеялся отговориться, если его кто-нибудь остановит.

Но среди такой суеты это казалось маловероятным. Не меньше ста рабочих – многие были одеты не лучше Бина – ходили по скрипучим мосткам или поднимались по непрочным решеткам лесов и вручную чистили и меняли трубы. На уровне поверхности инспекторы в сопровождении громоздких неуклюжих ир проверяли неутихающий ливень каких-то объектов – предметов, размером и формой похожих на большой палец человека; лазерными пинцетами они выхватывали то один, то другой, не давая ему упасть в контейнер.

На полпути Бин понял: это нанофабрика. Он впервые видел такую фабрику вблизи, но однажды они с Мейлин присутствовали на вирт-шоу на такой фабрике – туда по трубам подавались основные ингредиенты, а вывозили оттуда сложные изделия: электрооптические компоненты, нейроусилители и органопластинки, что бы это ни было такое. И еще алмазы величиной с кулак. Все это изготовлялось путем сборки атом к атому под контролем специальных программ.

Конечно, люди играли определенную роль. Ни один робот не умеет по-обезьяньи карабкаться вверх или вниз или чистить машины с таким усердием. И за такие гроши.

Разве не нужно было уменьшить такие фабрики до размеров тостера и продавать всем желающим? Волшебные шкатулки, которые даже беднякам позволят изготовлять все, что угодно, из сырья. Даже из морской воды. Довольно работы! Конец бедности!

Хотелось фыркнуть, но Бин, затаив дыхание, торопливо пошел в глубину помещения, где потные рабочие загружали грузовики. Бину приходилось слышать разговоры о наномашинах, которые выходят из-под контроля, проникают в легкие и начинают воспроизводить себе подобных… Вероятно, просто слухи. Но у Бина были собственные планы насчет легких. Легкие очень важны для обитателя участка.

С фабрики он вышел в мир уличной торговли. Вдоль широкой улицы располагались ярко раскрашенные магазины. Бин вдохнул, и его ноздри заполнились запахами пищи, наплывавшими от бесчисленных грилей, из баков и пароварок, где готовилось все: от печеных скорпионов до выращенного в чанах куриного мяса, очень похожего на настоящее. В животе у Бина заурчало, но он пошел дальше, свернул за угол и направился прямо к ближайшему участку массивной стены, отделявшей Восточный Шанхай от наступающего океана.

Это был маршрут контрабандистов. Использовались здания, некогда предлагавшие привлекательный вид устья Хуанпу, пока эта панорама не вышла из моды. Теперь эти здания занимали беднейшие жители города.

Прежнее покрытие вестибюля из травертина и мрамора давно сняли и продали; его сменили распиленные рифленые листы, обросшие длинными бородами влажных водорослей. Удачное использование пространства: трехэтажный атриум, вероятно, дает достаточно протеина, чтобы прокормить половину обитателей основными генномодифицированными продуктами. Но тяжелый влажный запах заставил Бина с тоской подумать о своем маленьком доме-палатке среди волн.

«Мы не можем вернуться, чтобы жить так, – думал он, глядя на хилые бамбуковые леса вдоль всего вестибюля; здесь костлявые потные рабочие ухаживали за водорослями – занимались трудом, не подходящим для роботов. – Клянусь, мы не будем растить своего сына на пасте из водорослей».

В скрипучем лифте старуха оператор щелкала тумблерами на самодельной монтажной панели, приводя лифт в движение. В этом доме после Крушения электронику не ремонтировали.

Сколько лет прошло – шестнадцать, семнадцать? Да, люди обходятся дешево, и им нужна работа. Но даже я мог бы починить эту груду лома.

Лифт вздрогнул и остановился, старуха посмотрела на Бина. Она явно знала, что он здесь не живет и не работает. В ответ он улыбнулся старой карге и изящно поклонился – нет смысла настраивать против себя того, кто может вызвать проверку личных данных. Но про себя Бин мрачно бормотал о маленьких императорах – единственном поколении детей, о ком заботятся родители, четверо дедушек и бабушек и государство, которое кажется безгранично могущественным. Неограниченные мечты и амбиции, стремление подняться как можно выше – и так вплоть до Краха. Пока двадцать первый век не оказался таким, каким обещал стать.

Разочарование плохо сказалось на маленьких императорах – на целом полумиллиарде; их оказалось столько, что даже загадочные олигархи во Дворце земной гармонии вынуждены были считаться с ростом населения. И они имели право быть недовольными. Винить во всем разросшееся поколение Бина стало национальным времяпрепровождением.

Одиннадцатый этаж некогда гордился первоклассными ресторанами, выходившими на залив, где во множестве виднелись роскошные яхты, и на прибрежный пляж с ярким белоснежным песком. Совсем недалеко, чуть выше по Хуанпу, блистал роскошью шанхайский «Гольф энд кантри клаб»; сейчас, отданный в жертву наступающей воде, он превратился в смрадное болото.

Проходя мимо ржавых столов и стульев, Бин смотрел на стену и вниз, на причал, – из вечного ковра водорослей и мусора торчали сломанные мачты и остатки корпусов.

Я помню, это было вот здесь…

Перегнувшись через перила, он принялся шарить за балконом по стене здания и наконец нащупал скрытый шкив с привязанной к нему и уходящей вниз веревкой. Внизу веревка перевешивалась через стену и тянулась к старой эспланаде, а сверху казалась двумя оборванными проводами.

Бин раньше никогда ничего подобного не делал, а сейчас собирался доверить тяжесть своего тела, свою жизнь этой тонкой двойной веревке. Хотя однажды ему пришлось помогать Цуан Лу перевозить какой-то загадочный груз. Бин удерживал неподвижно лодку Цуан Лу, а сам контрабандист привязывал к веревке тюки, которые поднимались наверх. Там туманные фигуры приняли груз, и на этом все кончилось. Бин так и не узнал, наркотики это, техника или незаконно ввезенные предметы роскоши, да и не хотел знать, пока ему платят.

Если он засветит этот маршрут, Цуан Лу будет очень недоволен. Но сейчас Бина тревожило другое. Заслонив глаза, он посмотрел вдоль берега на разрушенные прибрежные виллы – там был и его участок. Блеск воды слепил глаза, но как будто ничего необычного не происходило. Он был совершенно уверен, что видит флаг родной провинции Мейлин, развевающийся на ветру, – сигнал, что все спокойно. В случае неприятностей Мейлин должна спустить этот флаг.

Оторвав от навеса полоски, Бин замотал ими руки; сердце его колотилось. Перебравшись через перила балкона, он постарался не смотреть вниз и опустился, держась одной рукой за стену, а другой перехватывая две веревки.

Это оказалось трудно, но ограничиться одной веревкой было нельзя. Шкив сбросил бы его вниз, как камень, поэтому Бин обмотал руку обеими веревками. Потом на несколько секунд закрыл глаза, стараясь мерно дышать и успокоиться. Ну ладно, пора.

Он отпустил карниз и повис.

Плохо. Из-за тяжести тела веревка стянула его руку тугой петлей до боли в ладони и пальцах. Застонав, едва дыша, Бин попробовал ослабить давление, сжимая обе веревки ногами и подтягиваясь на второй руке, пока не добрался до петли. К счастью, руки у него были такие мозолистые, что как будто бы обошлось без повреждений. Но всего несколько секунд боли затуманили его зрение…

…а когда перед глазами прояснилось, он дал маху и посмотрел вниз. С трудом сглотнул – точнее, попытался. Ужас пробежал по спине, как обезьяна. В желудке заюлил угорь.

«Прекрати! – приказал он зверю внутри себя. – Я мужчина. Мужчине нужно выполнить долг, найти удачу. Я мужчина и способен на это».

Это как будто помогло. Паника схлынула, точно неприятный прилив, и Бин почувствовал новую решимость.

Перебирая руками, он начал спускаться только на физической силе. Крепкие мышцы подходили для такой задачи, и, конечно, он весил не так много, чтобы возникли проблемы. Но трудно было с равной силой держаться за обе веревки. То одна, то другая пыталась вырваться. Бин спустился на три этажа, прежде чем одна веревка вырвалась у него из рук. Конец полетел вверх, к шкиву, а Бин, цепляясь за оставшийся канат, камнем устремился вниз, в отчаянии ловя вторую веревку…

…и наконец ухватился за нее. Трение быстро прожгло его самодельную обмотку на руке. К тому времени как он остановился, от руки исходили дым и дурной запах и было больно. Раскачиваясь и ударяясь о ближайшее окно, Бин несколько минут просто крепко держался, ожидая, пока сердце успокоится и от боли перед глазами перестанут возникать цветные вспышки.

Я кричал? К счастью, окно рядом с ним задернуто тяжелыми занавесями: в это время дня смотреть на Хуанпу невозможно. Многие окна просто забиты. В этом здании живут люди, но сейчас большинство на работе или в школе. И в таком многоэтажном доме не часто встретишь ир.

Вряд ли я кричал. Кажется, все в порядке. Его спуск скрывают волны зноя и блеск солнца, отраженного от металла и бетона. Днем путешествовать этой дорогой безопаснее: ночью тепло его тела привлечет внимание сотен чувствительных к инфракрасному излучению камер, и сразу включатся программы проверки аномалий.

Учась методом проб и ошибок, Бин сумел обернуть веревками обе ноги и начал спускаться, пропуская веревки вдоль бедер: одна из них шла вверх, вторая – вниз. Вначале было неудобно и больно, но если не торопиться, прочные брюки выдержат.

Постепенно он спустился на серую бетонную дамбу и принялся осматривать ее протяженность – налево дамба уходила вдоль новой береговой линии за пределы видимости и где-то там упиралась в большое болото, которое некогда было провинцией Шаньдун, а направо продолжалась вдоль реки и доходила до счастливых районов выше по течению, где Хуанпу становилась Янцзы и люди не боялись подъема воды. Сколько миллионов строили эту Новую Великую стену? И сколько среди них было заключенных, под теми или иными предлогами приговоренных к выполнению грандиозной задачи спасения Китая от самого последнего захватчика – от моря?

Приближаясь, Бин осторожно поглядывал на барьер. Эта секция выглядела неплохо – чуть обвалилась, потому что строилась второпях, дешево, после того как двадцать лет назад тайфун Марико едва не затопил город. Однако Бин знал, что кое-где расставлены смертельные ловушки: острые как бритва тончайшие проводки, едва видные глазу, или ищущие тепла щупальца, пропитанные ядами.

Когда момент настал, он перелетел через препятствие, едва коснувшись его подметкой сандалии, и с плеском погрузился в воду залива.

Конечно, неприятно оказаться среди разбитых лодок и опасных тросов, которые вьются в полумгле водорослей и городских отходов. Бин с проворством, которому научился в гораздо более опасных местах, перепрыгивал с обломка на обломок, стараясь провести в этой грязи как можно меньше времени.

«На самом деле, похоже, здесь немало добычи», – подумал он. Возможно, когда-нибудь он сможет вернуться – если удача не повернет в ту или иную сторону, но останется на прежнем курсе, как оставалась его жизнь до сих пор. Жалкая, но сравнительно сносная.

«Может, я все-таки рискну, – думал он. – Найду торговца, который сможет предложить большой белый камень на продажу как-нибудь так, чтобы мы оставались в безопасности…»

Прежде чем перебраться через последнюю скалистую берму, отделяющую залив от моря, он заметил за рубкой одного заброшенного корабля спасательный буек. Пригодится в долгом предстоящем плавании.

ЭНТРОПИЯ

Так что же насчет «катастроф»? Тех неудач, которые не уничтожают человечество целиком, но могут убить миллионы, даже миллиарды? А выжившие, даже если они умудряются влачить жалкое существование, оправдают ли ожидания человечества?

К этой категории мы относим большинство несчастий, вызванных тем, что мы дурно обращаемся с планетой. Безжалостно вырубаем леса и выбрасываем отходы в море. Отравляем водяные горизонты и разрушаем места обитания. Меняем сам воздух, которым дышим. Повышаем температуру воздуха, что приводит к таянию ледников, повышению уровня морей и распространению пустынь. Обедняем паутину жизни планеты, лишая ее биоразнообразия, так что в конце концов эта паутина превращается в непрочную решетку, которую способен разорвать сильный ветер.

Большинству животных хватает здравого смысла не пачкать в собственных гнездах.

С другой стороны, ни один вид животных никогда не знал таких искушений. Не становился таким могущественным. Не был готов учиться на своих ошибках.

Получилось ли бы лучше у разумных крыс, или воронов, или тигров, или медведей, или кенгуру, проявили бы они больше мудрости, смогли бы заботливей обращаться с миром, чем мы?

«Рог изобилия Пандоры»

21
Племя

Оказавшись на открытой воде, Хакер постарался плыть рядом со своим спасителем дельфином, но это давалось с трудом: его тело было в синяках после жесткой посадки и ударов о коралловый риф.

Вдобавок к спасательному скафандру – в рекламе говорилось, что он «хорош для всего: от космоса и вершины Эвереста до морских глубин», – необходимо было привыкнуть. Но Хакеру по-прежнему сложно было сосредоточиться. Когда он тянул за рычажки, выпуская дополнительные жабры по краям шлема, чтобы извлекать из воды больше кислорода, собственные пальцы показались ему сосисками.

Хуже того, проклятый дельфин начинал проявлять нетерпение. Когда Хакер попытался выпустить из сапог дополнительные плавники, чтобы плыть быстрее, тварь раздраженно пискнула и стала болтливо жаловаться. А потом снова принялась толкать Хакера носом-бутылкой.

«Как раздраженный родственник, вынужденный вести инвалида, – негодующе подумал Хакер. – Я не стану этого терпеть!»

Хотя с заткнутыми ушами он по-прежнему не мог слышать, но звуковые сенсоры в челюсти свидетельствовали, что они уходят в открытое море, подальше от грозного рифа. И от остатков его разбитой суборбитальной спасательной капсулы. Дорогой.

Надо было попробовать спасти больше. По крайней мере прихватить радиоконсоль.

Или маленький спасательный плот из-под сиденья! Почему я не подумал об этом раньше? Надо вернуться за ним.

Именно этот миг носатый дельфин выбрал, чтобы подтолкнуть Хакера вперед.

Хватит! Хакер начал отворачивать от твари, собираясь как следует пнуть ее. Может, тогда поймет намек. Отвяжется…

Но не успел он развернуться полностью, как слева от него показалось еще два серых силуэта и еще два – справа. Вновь прибывшие покружили, сканируя Хакера и его спасителя сонарными щелчками и писками. Те отдавались в кристально чистой воде, заставляя зудеть челюсть.

Наконец Хакер сумел повернуть, как будто собираясь плыть обратно, но путь ему преградили три больших серых существа. Очевидно, запрещая.

Некоторое время – ему самому было неясно, сколько именно, – Хакер орал на них. Хотя своих проклятий он не слышал, его лицевая пластина покрылась слюной и каплями воды. И вдруг гнев бесследно исчез, словно растворился в окружающем море. И сменился покорностью.

«Ну… хорошо…» – заставил он себя произнести, членораздельно, постепенно восстанавливая дыхание, а многоцелевой шлем тем временем удалял следы его гнева, добавляя чистого кислорода. К тому же это сбережет его связки, если он не забудет все делать верно.

– Хорошо, будь по-вашему. Но тогда под вашу ответственность. Придется вам заботиться обо мне. По крайней мере увернусь от проклятых спасателей.

Конечно, дельфины не понимали его слов. Тем не менее, когда он повернулся, чтобы плыть в другую сторону, они словно закивали соглашаясь, выпрыгнули из воды, чтобы глотнуть воздуха, и поплыли рядом с Хакером в таком темпе, чтобы он успевал за ними.

Временами, просто чтобы двигаться быстрее, один из дельфинов подставлял спинной плавник, позволяя Хакеру ненадолго повиснуть на нем, и тогда тот летел в кристально чистой воде невообразимо быстро. Иногда, если тот, кто нес его, выныривал, чтобы вдохнуть, Хакер тоже поднимал шлем над поверхностью и вайи-пластинки жабр раздувались, как воздушные шары, пока он оглядывал горизонт, но ни разу не увидел признака суши.

Установилась некая размеренность – ритм: отчасти небывалая подводная экскурсия, отчасти прыжки по поверхности. Спустя некоторое время все еще измученный, ошеломленный и оцепенелый от болеутоляющего Хакер вынужден был неохотно признать…

…что это очень забавно.

НОВОСТНАЯ ИНТЕР-ЛЮДИ-Я

* В Гренландии рухнула еще одна ледяная дамба, что угрожает глобальному снабжению пресной водой, как раз когда начал восстанавливаться цикл солености в северной Атлантике. Стремясь восстановить Гольфстрим, Россия и Польша угрожают использовать ядерное оружие, не объясняя, чем оно может помочь (моргните и посмотрите репортаж).

* Фермы средних штатов США расширили пищевой бойкот после того, как Метрополитанская лига объявила о плане создания картеля, который будет по фиксированным ценам продавать городские отходы (моргните и посмотрите репортаж).

* Вернулись ветераны последнего Великого Пробуждения: у них новая пророческая конференция в Колорадо-Спрингс. Не извиняясь за несбывшееся пророчество о падении цивилизации в 2030 году, они призывают к новой волне встреч в палатках, от гор по всем прериям. «Потому что, – согласно главному предсказателю Иену Тсерфу, – на этот раз уж точно!» (моргните и посмотрите репортаж).

В ответ соседняя «идеальная республика» Боулдер пригласила большую группу юристов, чтобы предъявить иск Большому Пари 2036 года. Имея в виду продолжающиеся раздоры между анклавами трогов и агогов, профессор Эйлин Гейперс-Фитцпатрик, мэр, заявила: «Прежде чем эти придурки посеют новую панику, пусть построят нам новый стадион! И извинятся за свое пари насчет того, провалится ли наш город в ад. Платите! И на этот раз никаких «все или ничего!» (моргните и посмотрите репортаж).