Текст книги "Следопыт (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Я повернулся к Джорди:

– О чем ты думаешь, приятель?

– Это должна быть заброска на парашютах, – сказал Джорди. – Вопрос в том, хватит ли у них духу позволить нам это сделать?

– Я пойду поговорю с Джоном, – сказал я ему. – Любым другим способом тебе будет крышка.

Я поймал Джона, когда он выключал радио. Я спросил его, была ли миссия на Калат Сикар определенной. Он сказал мне, что это выглядит чертовски правдоподобно. Я спросил его, собираемся ли мы прыгать с теми, кто туда отправится. Джон сказал, что все зависит от того, хватит ли у высшего командования армии мужества позволить им это сделать. Риски прыжка HALO так глубоко в Ирак были реальны, но мы все знали, что это был единственный возможный способ осуществить миссию в Калат-Сикар.

– Джон, мы должны подготовиться к этому, – сказал я ему. – Можем ли мы, по крайней мере, распределить «Геркулесы» и убедиться, что они готовят парашюты?

Джон одарил меня ухмылкой.

– Что это за «мы», Дэйв?

Он сделал паузу на мгновение, когда до него дошло.

– Ваш патруль не идет. На данный момент это миссия Джорди и Ланса. Мне нужно держать вас в резерве, так как вы единственная запасная команда, которая у меня есть.

Я пожал плечами.

– Мы живем надеждой, приятель. В любом случае, это все равно должна быть парашютная заброска, и «Геркулесы» вернулись в Кувейт, как и парашюты. Это чертовски сложно организовать.

– Может быть, ты и прав, – признал Джон. – Но в любом случае сначала мне придется поговорить с Джеко Пейджем.

– Если они попытаются отправить нас на машинах, мы будем вынуждены пользоваться дорогами, – сказал я ему, – потому что местность вокруг Калат-Сикара заболоченная и непроходимая. Это означает, что мы будем уязвимы для засад на протяжении всего пути. А это значит, что мы, возможно, даже не доберемся туда. Если мы хотим, чтобы патрули добрались до аэродрома незамеченными, провели разведку и пометили его, они должны прилететь по воздуху.

Джон секунду смотрел на меня. Я чувствовал его нежелание.

– Да, может быть. Но вспомни Арнем. Все будут дергаться по поводу первой за шестьдесят лет британской выброски с парашютами.

– Да, но это не Арнем. Это не высадка тысяч солдат в неизвестном районе с плохими разведданными. Мы говорим о дюжине парней. Мы тренировались для этого тысячу раз, и вы знаете, что мы выйдем точно на ТП.

ТП – это точка приземления – точное место, на которое должен приземлиться отряд, выполняющий заброску с парашютом.

Джон пожал плечами.

– Я знаю, но люди все равно будут болтать, что, как только парни окажутся там, они будут уходить пешком без машин, если все пойдет наперекосяк.

Джейсон появился рядом со мной.

– Дэйв прав, босс: есть только один приемлемый маршрут, и это по воздуху. Это единственный способ сделать это.

Было здорово заручиться поддержкой Джейсона.

– Мы на войне, Джон, – добавил я, – и люди не могут ожидать, что мы будем выполнять подобные задания без какого-либо риска. Прямо сейчас, если мы не полетим по воздуху, мы…

– Но эта война далека от популярности, – вмешался Джон. – Вы, ребята, это знаете. И последнее, чего хотят политики и генералы, – это иметь на руках еще один «Браво Два Ноль».

– Да, очевидно, – возразил я, – но это игра в шахматы, и мы должны сделать правильный ход. Если они хотят, чтобы мы провели разведку и обезопасили аэродром, они должны доставить нас туда наиболее тактически обоснованным способом. Как только мы оказываемся на земле, риск сводится к минимуму, потому что 1-й парашютно-десантный батальон дышит нам в спину. Мы должны сделать заброску с парашютом. Другого выхода нет.

На секунду воцарилось молчание, прежде чем Джон объявил, что поговорит с Джеко о вариантах заброски с парашютами. Когда я смотрел ему вслед, какая-то часть меня испытывала к нему жалость. Он проработал командиром Следопытов меньше четырех месяцев, и теперь ему предстояло позвонить этому человеку. Без сомнения, бедняга был в гребаном тупике.

Мы с Джейсом пошли заваривать чай. К этому времени Дез, Джо, Стив и Рикки уже знали, что происходит что-то серьезное, и они вступили в дискуссию о том, как лучше выполнить миссию. Мы все были единодушны: заброска с парашютами была единственным способом сделать это. Калат-Сикар находился более чем в 300 километрах к северу от того места, где мы сейчас находились, и далеко за линией иракского фронта. Никто не собирался добираться туда по земле и оставаясь незамеченным.

Если бы мы прыгнули с парашютами и обнаружили значительное количество противника, то передали по рации их позицию и использовали бы нашу авиацию, чтобы разгромить их. Но нам нужно, чтобы десантники быстро зашли к нам в тыл, потому что дюжина Следопытов не смогла бы удерживать этот аэродром бесконечно. Взлетно-посадочная полоса могла быть повреждена, но у нас были пилоты спецназа, которые могли лететь с первой волной «Чинуков» и высадить десантников практически в любом месте.

Крыло сил специального назначения 7-й эскадрильи Королевских ВВС было сформировано в 1982 году, непосредственно после Фолклендского конфликта, и в ответ на потребность в специализированной вертолетной поддержке сил специального назначения Великобритании. Его пилоты управляли вертолетами «Чинук» HC2, который имел улучшенную авионику, электронное противодействие, защиту экипажа, дополнительные топливные баки и увеличенную дальность полета, а также возможности дозаправки в полете. Если кто-то и мог благополучно доставить десантников в Калат-Сикар, то это был экипаж 7-й эскадрильи.

В зависимости от состояния взлетно-посадочной полосы мы могли бы даже вызвать десантников на C130 «Геркулес» для ТВПС (тактической высадки посадочным способом). Я уже организовывал ТВПС раньше, когда десантники прилетели на аэродром Лунги Лоу в Сьерра-Леоне в разгар гражданской войны. C130-е приземлились с уже опущенными рампами, десантники выскочили, когда «Геркулесы» вырулили на взлетно-посадочную полосу и снова взлетели. Мы могли бы совершить заброску под покровом темноты, разведать и обезопасить взлетно-посадочную полосу с помощью приборов ночного видения, а затем расчистить площадку для посадки «Чинука» или ТВПС. И на этом было бы все, работа выполнена.

Мы бы перешли иракскую линию фронта на сотни километров. Тогда по противнику можно было бы нанести удар со всех сторон, что нарушило бы их связь и управление, не говоря уже об их линиях снабжения. Это также касалось проецирования силы: из Калат – Сикара мы были бы на в пределах досягаемости цели – Багдада. Такого рода миссии были именно тем, к чему нас готовили: аэродром находился вдали от крупных населенных пунктов, он не сильно охранялся и его было относительно легко оборонять. Это была великолепная миссия, и мы все отчаянно хотели принять в ней участие.

В захвате Калат Сикара было еще одно большое преимущество. Армия, находящаяся на войне, имеет очень сложную логистическую цепочку, боеприпасы, продовольствие, топливо, вода. Единственным способом пополнить запасы здесь, в Ираке, было добраться сюда по дороге из Кувейта. Наши автоколонны с припасами были чрезвычайно уязвимы для засад, и если бы враг перекрыл маршрут, логистическая цепочка была бы нарушена. Это, в свою очередь, означало бы, что война затянется дольше, и мы понесем больше потерь. Но если бы мы захватили Калат-Сикар, это открыло бы воздушный мост для пополнения запасов. С какой стороны ни посмотри, миссия в Калат Сикар должна была завершиться победой.

Какие бы патрули Следопытов ни были отправлены, они, скорее всего, отправятся с помощью прыжка HALO, поскольку это самый быстрый способ проникнуть на вражескую территорию и высадить отряд людей в качестве патруля или группу патрулей. Точка приземления, вероятно, будет смещена на несколько километров от аэродрома Калат-Сикар, на случай, если будут присутствовать в большом количестве войска противника. Оттуда патрули должны были продвигаться пешком и начать свою разведку.

Однако, если бы существовала угроза класса «воздух-воздух» или «земля-воздух» – самолеты противника или ракетные батареи, то предпочтительным средством проникновения было бы HAHO (прыжок с большой высоты с ранним раскрытием). Аналогично, если бы существовала вероятность того, что враг обнаружит «Геркулес» с помощью радара, который мог бы предупредить их о сбросе парашютистов на их территорию, вы бы снова выбрали вариант HAHO. Было известно, что войска Саддама располагали хорошими батареями ракет класса «земля-воздух» и радарами.

При прыжке HAHO ваш купол открывался автоматически, когда вы выпрыгивали из самолета, поскольку каждый человек был привязан к вытяжному фалу. Вы могли бы оказаться за много-много километров от цели и спланировать к ней. Каждый прыгун будет одет в специальный утепленный костюм и маску для защиты от низких температур на большой высоте. Это согрело бы их, когда они планировали к цели, и патруль спускался на землю вместе со всем своим боевым снаряжением и снаряжением для выживания.

Спереди на костюме для HAHO была металлическая пластина с компасом и SP-GPRS, или «спуггером», как его называют ребята. Вы прокладываете курс по GPS к маршрутной точке, вашей ТП, и GPS также сообщает вам, на какой высоте вы находитесь. При достаточном освещении мы бы использовали невооруженный глаз для поиска ориентиров, которые запомнили по картам, и для того, чтобы убедиться, что вы не столкнетесь с другими парашютистами.

HALO и HAHO – это очень специальные навыки, присущие исключительно военным парашютистам. Максимальная высота, с которой обычно прыгает гражданский человек, составляет 14 000 футов, и даже тогда у него не будет такого количества снаряжения, как у нас. Он не будет делать этого ночью, в трудную погоду, уже побывав на заданиях и поэтому чувствуя усталость, и он не столкнется с войсками противника.

Я был на учениях, стоя ночью на вышке и не слышал и не видел парашютистов, пока они не начали приземляться прямо рядом со мной. Купол открывался так далеко и на такой высоте, что у меня не было ни малейшего шанса обнаружить его, и планирование было устойчивым, скрытным и бесшумным. Это было похоже на то, что парашютисты появились из ниоткуда, и это напомнило мне о парашютном спуске Джеймса Бонда в фильме «Завтра не умрет никогда».

Вы можете использовать как HALO, так и HAHO при дневном свете, но если вы делаете это ночью, это обеспечивает вам большую защиту от посторонних взглядов. У большинства армий нет приличного комплекта ПНВ, и они не любят действовать в темноте. Как Следопыты, мы полная противоположность: мы чувствуем себя наиболее комфортно, разворачиваясь и сражаясь в темноте. Главным недостатком забросок с парашютом является ограниченная огневая мощь, которую вы можете нести. Мы вооружены только личным оружием, то есть штурмовой винтовкой и пистолетом. У нас также есть снайперская винтовка и ручной пулемет «Миними» в составе каждого патруля. Это та огневая мощь, которая позволила бы нам найти и обезвредить врага в Калат-Сикаре, а также вывести из строя их командные пункты, но если бы мы столкнулись с бронетехникой, нам не хватало бы тяжелого вооружения.

В Следопытах решение выполнять заброску с помощью HAHO или HALO остается за патрулями. Как парашютист, вы ужасно уязвимы: при плохой разведке; при отказе снаряжения; при порывистым ветре; при сбитом самолете; при травмах или смертью при приземлении; при обнаружении или захватом в плен при приземлении. Но это также самый быстрый, прямой и скрытый способ достичь своей цели.

Обучение HAHO и HALO чрезвычайно дорого, и недавно мы привезли для Следопытов новое парашютное снаряжение, BT80, плюс новую высотную дыхательную систему под названием ВСПЖ (HAPLSS, высотная система поддержания жизнеобеспечения). ВСПЖ состоит из кислородной маски и защитного костюма, который позволяет вам выживать при экстремально низких температурах и при очень низком уровне кислорода. Если бы вы выполняли прыжок HAHO, вы могли бы находиться в воздухе в таких условиях до сорока минут, для которых ВСПЖ стал бы спасением.

Калат Сикар стал прекрасной возможностью доказать, что все инвестиции, вложенные в парашютную систему BT80 и ВСПЖ того стоили. Но часть меня беспокоилась, выиграет ли Джон спор с высшим командованием о том, чтобы мы сделали заброску с парашютами.

Джон происходил из шотландской семьи и учился в колледже Роберта Гордона в Абердине. Он был высоким и представительно выглядевшим, и хотя, казалось, гордился своим шотландским происхождением, говорил с истинно южноанглийским акцентом, который хорошо сочетался с генералами на коктейльных вечеринках. Как и все небольшие элитные подразделения, Следопыты нуждались в ком-то вроде него, чтобы бороться за наш угол и продолжать предоставлять нам ресурсы и подготовку, необходимые для того, чтобы оставаться на вершине нашей игры.

Джон обладал харизмой и большой физической силой, и если он во что-то верил, то мог очаровать и умаслить Следопытов. Но сейчас он был в очень сложном положении. Он пробыл в Следопытах совсем недолго, и теперь его застала врасплох диллемма: если мы сделаем заброску с парашютом и все пойдет прахом, он будет ответственным за следующий Арнем или «Браво Два Ноль». Но если бы они попытались отправить нас туда на машине, и мы все были бы схвачены или убиты, это было бы столь же катастрофично.

Глава 9

Джон проявлял все признаки напряжения, и в каком-то смысле это было неудивительно. Но для бойцов Следопытов Калат-Сикар был миссией мечты. Это был зенит того, ради чего мы тренируемся. Даже парни из Херефорда никогда не выполняли такой смелой операции, как эта, и это была та задача, о которой британские военные будут говорить долгие годы.

Как только нас предупредили о развертывании в Кувейте, мы начали массово проходить продолжительные тренировки в прыжках HAHO и HALO. Раз за разом мы ппрыгали над Северным морем ночью и проникали в Великобританию с помощью ПНВ (приборов ночного видения) и используя наш GPS для навигации. Мы никогда не были бы лучше подготовлены к такой миссии, как эта.

Мы все еще ждали весточки от Джона, когда я увидел приближающегося Эйча, одну из настоящих легенд Следопытов. Эйч был массивным усатым ведущим тандема. До прихода в Следопыты он был фермером на северо-востоке Англии и, по всеобщему мнению, был крепок как скала. Он и Джейсон были лучшими парашютистами, которые у нас были, и одними из самых опытных в мире.

Эйч начал болтать с Джейсом. Было очень много жестикуляции, и они явно разрабатывали какой-то план между собой. Они подошли ко мне, чтобы перекинуться парой слов. Эйч мог быть очень резким и въедливым, когда хотел донести свою точку зрения. Он говорил именно то, что думал, и как парень, он делал именно то, что говорил. Я любил его за это и уважал.

Он перешел прямо к делу.

– Дэйв, если люди, черт возьми, будут дергаться из-за того, что мы прыгаем с парашютом, если у них не хватит духу послать пару патрулей на прыжок, тогда мы с Джейсом можем отправиться в тандеме с двумя другими. Таким образом, мы рискуем только четырьмя парнями, и никто не сможет сказать, что мы не попадем в ТП.

– Они могут сбросить нас двоих, и они знают, что мы попадем в цель, – добавил Джейсон.

– Джейс много работал как передовой авианаводчик, – сказал Эйч. – Он может навести столько чертовых авиаударов, сколько нам нужно. Дело в шляпе.

– Эй, Джейс, я знаю, – сказал я им. – Я знаю, что вы, ребята, могли бы это сделать. Давай поговорим с Джоном и сделаем ему предложение. Но я думаю, они еще больше будут дергаться из-за того, что туда пойдут т всего четверо парней.

– Вспомни Рона Рида-Дейли, – сказал Джейсон. – Скауты Селуса. Они провели множество забросок с прыжком HALO для двух человек в Мозамбик и снова и снова доказывали, что это работает.

– Да, ребята, я знаю. Я тебя услышал.

Скауты Селуса были родезийскими силами специального назначения во время гражданской войны в этой стране. Они были одними из самых опытных и закаленных в боях элитных солдат в мире. Они первыми применили технику использования небольших команд при прыжках HALO из двух человек для проникновения далеко в тыл врага и вызова воздушных ударов, что Эйч и Джейс предлагали нам сделать теперь.

Недавно мы начали проводить тренировки HALO и HAHO в Южной Африке. Это было более рентабельно, чем обучение в Америке, нашем обычном месте проведения. Мы совершили множество прыжков через пустыни и горы, оттачивая до совершенства технику, используемую скаутами Селуса (и аналогичную миссии, описанной в прологе к этой книге).

И прямо сейчас я должен был восхищаться решительностью Джейсона, предложившего им использовать такие навыки, чтобы обойти скептиков и попасть в Калат-Сикар. Я ни на секунду не сомневался, что у него и Эйча тоже хватит смелости это сделать. Мы втроем пошли и нашли Джона возле штабной палатки. Джейс и Эйч крутились рядом, пока я подбирала слова. Я сказал Джону, что, если командование бригады беспокоится о куче парней, разбросанных по всей иракской пустыне, Эйч с Джейсом готовы действовать в тандеме и гарантировать 100-процентное попадание в цель.

Мы оставили Джона обдумывать это как еще один из его вариантов. С приближением рассвета патрули Джорди и Ланса оставались наготове для задачи в Калат-Сикаре, хотя способ их заброски не был определен. Но в тот вечер мы получили по радио в штаб-квартиру Следопытов несколько крайне тревожных новостей. На крайнем севере Ирака был скомпрометирован целый эскадрон SBS, родственного SAS полка. Вся их миссия быстро пошла прахом, вынудив около шестидесяти элитных солдат спасаться бегством недалеко от границы с Сирией.

Эскадрон SBS прилетел на «Чинуках» и был заброшен вместе со своими машинами глубоко в иракскую пустыню. Но в течение нескольких дней сотни федаинов (иракских иррегулярных формирований) выслеживали британские войска, приближаясь к их позициям. У иракцев были джипы, оснащенные ДШК (Душками), крупнокалиберными зенитными пулеметами советских времен, которые являются разрушительными при использовании против наземных войск, плюс у них были регулярные подразделения иракской армии с тяжелой бронетехникой в качестве поддержки. SBS ехали на Пинки, так что они были полностью беззащитны.

Элитный британский отряд с боями отступил, но в течение многих часов интенсивного боя патрули были разделены на все более мелкие группы. Машины застряли, и ребятам из SBS пришлось взорвать свои Пинки, чтобы помешать врагу захватить их. Однако несколько зарядов не сдетонировали. Под прикрытием авиации союзников основная часть эскадрона была выведена по воздуху. Но на рассвете у нас все еще оставались в бегах по меньшей мере две группы, и ходили слухи, что иракцы вскоре покажут захваченные машины мировым средствам массовой информации.

То, что эти парни из SBS были в бегах на севере Ирака, вызывало глубокую тревогу. Отряд братьев-воинов был где-то там, за ними охотились, и они были во власти противника. То, что случилось с этим эскадроном SBS, было своего рода провалом, который мог случиться с любой небольшой группой элитных воинов, когда они заходили далеко на территорию противника. Это было мощным напоминанием об опасностях, с которыми мы здесь столкнулись, и о том, чего мы хотели избежать с любым из наших патрулей.

Но самое главное, это было чертовски неудачное время для миссии в Калат-Сикаре. Как только иракцы начнут выставлять захваченные машины напоказ в средствах массовой информации, мировая пресса подхватит эту историю, что сделает наше начальство вдвойне чувствительным к рискам отправки небольших элитных подразделений далеко в тыл противника.

В то утро мы получили известие, которого все боялись: Джон объявил, что миссия в Калат-Сикаре свернута. Причина не была названа, но мы предположили, что это произошло из-за того, что эскадрон SBS был разбит и рассеян по пустыням северного Ирака. Двум патрулям, назначенным на задачу в Калат-Сикар, были немедленно переданы новые задачи. Имело смысл отправить их на операцию, чтобы ослабить их чувство разочарования. Но, тем не менее, мы пытались к этому привыкнуть.

Наконец, нас вызвали на наш собственный инструктаж для задачи. Был уже поздний вечер, когда мы вшестером собрались в штабной палатке. Мы надеялись на задачу, схожую по масштабу и смелости с Калат-Сикар. Вместо этого нам приказали разведать два автомобильных моста примерно в 40 километрах к северу от того места, где мы сейчас находились. Мосты были переброшены через большой искусственный канал, и нашей задачей было подтвердить или опровергнуть, были ли мосты целы и можно ли было проехать по ним на военной технике. Концепция нашей миссии не была сформулирована, но о ней легко догадаться: мы изучали потенциальный маршрут выдвижения 16-й десантно-штурмовой бригады. Поскольку задача на Калат-Сикар была отозвана, командованию пришлось искать альтернативные способы продвижения вперед.

Иракцы взорвали нефтяные месторождения довольно тщательно, так что были все шансы, что они взорвали бы и жизненно важные объекты инфраструктуры. Наши спутниковые снимки не были сделаны в режиме реального времени, поэтому вы не могли считать само собой разумеющимся, что то, что было показано на этих снимках, было на самом деле. И еще меньше – на картах, которые были еще старше. Так что нашей задачей было прийти и увидеть что там на месте – классическая задача Следопытов. Если мосты были целы, мы должны были удерживать их в течение сорока восьми часов, чтобы позволить 16-й десантно-штурмовой бригаде пройти через них.

Эта миссия вряд ли была Калат-Сикар, проникновение глубоко в тыл противника, но все же это была потенциально важная задача, которая могла позволить британским военным силам значительно продвинуться вперед. И, по крайней мере, у нас была миссия. Наконец-то мы могли бы начать действовать.

Мы выехали на закате, направляясь на северо-восток и двигаясь без огней с помощью ПНВ. Погодные условия показались мне в высшей степени ненормальными: было пасмурно и холодно, а окружающего света было мало, так как луну и звезды закрывали несущиеся облака. Это было совершенно не похоже на то, что было в течение нескольких недель в Кувейте, и это было не очень хорошо для вождения в режиме ночного видения.

Мы использовали навыки тактического вождения по пересеченной местности, чтобы добраться до цели миссии. Мы придерживались открытой пустынной местности везде, где это было возможно, двигаясь так быстро, как только могли, при такой плохой видимости. Но были большие участки, где скалистые обнажения и вади выводили нас на пустынные тропы, где мы пробирались с трудом.

Пока мы продвигались вперед, я вспоминал наши упражнения по восстановлению движения застрявшего транспортного средства. Еще в Кувейте мы намеренно воткнули один из Пинки в мягкий песок, вращая колеса до тех пор, пока они не опустились до осей. Стандартная процедура заключалась в том, что команда из сохранившей подвижность машины развертывалась для прикрытия, в то время как команда из застрявшей машины работала над ее освобождением. Складные лопатки просто не обеспечивали достаточной мощности копания, поэтому у каждого Пинки была полноразмерная лопата, привязанная к борту. Она была завернута в мешковину, чтобы не блестела на солнце и не гремела. Малейший отблеск или шум могут выдать ваше местоположение.

К каждой из машин были привязаны четыре перфорированных стальных листа. Как только колеса были очищены от налипшего песка путем тщательной откапывания, стальные листы были подложены под каждое из колес, чтобы они служили «песчаными лестницами». Затем сохранившая подвижность машина была поставлена прямо впереди и на какой-нибудь твердой почве. Усиленный багажный ремень, нечто вроде того, что используется для крепления грузовых контейнеров в багажном отсеке самолета, был натянут между двумя машинами. Затем ведущий Пинки вытащил заднюю машину по песчаным лестницам на твердую поверхность.

Никогда не было подходящего времени для того, чтобы заставлять машины увязать в такой миссии, как эта, но, по крайней мере, мы превратили это в настоящее искусство, когда дело дошло до того, чтобы снова начать двигаться. Я посмотрела вперед, на неясные очертания фургона Джейсона. Джейс выбирал маршрут, в то время как мы держали командную машину примерно в 100 метрах позади. Если бы мы держались ближе друг к другу и враг устроил бы нам засаду, то, скорее всего, обе машины были бы разбиты при одной атаке.

Головная машина, возможно, была той, которая пострадала бы первой. Вот почему машина командира патруля ехала сзади. У нас было все оборудование связи, с помощью которого можно было связаться со штабом, плюс ПАН и его оборудование для вызова воздушной поддержки. Если бы головная машина подверглась атаке, мы бы использовали крупнокалиберный пулемет, чтобы открыть прикрывающий огонь для Джейсона, в то время как его машина двигалась позади нас, после чего он открыл бы прикрывающий огонь для нас. По сути, мы бы сделали что-то похожее на пехотинцев, выполняющих упражнения по стрельбе и маневрированию, но на автомобилях.

Чем дальше мы удалялись от базы, тем хуже становилась местность с точки зрения укрытия. Это была смесь редких пучков травы, камней, небольшого количества песка и редких небольших холмиков. В остальном это был плоский бильярдный стол. Это был кошмар для маскировки, но, к счастью, мы нигде не видели ни одной иракской машины. Вся местность казалась совершенно безжизненной. Это было странно. Зловеще. Жутко.

Мы приблизились к первому мосту, все время пытаясь убедиться, что у нас чисто в поле зрения и мы можем вести огонь повсюду вокруг нас. В густом, зловещем мраке пасмурной ночи в пустыне наша видимость сократилась до нескольких десятков метров. Мы пошли дальше и заглушили машины, чтобы иметь возможность поговорить друг с другом. Мы просмотрели наши варианты и решили обойти с юга и пройти пару километров за мостами. Таким образом, мы бы проверили местность в поисках каких-либо иракских войск, прежде чем раскрыть нашу действительную цель.

Мы проехали эту широкую, размашистую трассу по открытой пустыне, но вся местность казалась совершенно безлюдной. Мы подъехали поближе и быстро осмотрели первый, а затем и второй мост, каждый из которых казался неповрежденным. Они оба были сделаны из железных балок и явно были достаточно прочными, чтобы выдержать военные машины. На самом деле каналы, которые они пересекали, имели около 50 метров в поперечнике, а каждый мост был шириной с двухполосное шоссе.

Я передал по радио ситреп (отчет о ситуации) Джону: «Мосты целы. Других пунктов перехода в непосредственной близости нет. Намерение провести дальнейшую разведку». Покончив с этим, мы начали движение на север, чтобы проверить местность на предмет присутствия противника и убедиться, что весь район свободен от вражеских войск. Мы сделали все, что могли, когда местность вокруг нас была скрыта плотной стеной темноты. Погода не собиралась улучшаться, и нам нужно было повторить разведку с первыми лучами солнца, просто чтобы убедиться, что мы не приведем бригаду в массированную засаду противника.

Когда мы направились на север, местность была погружена в задумчивую тишину, похожую на затишье перед бурей. Мы прошли около километра, когда на нас обрушился мощный порыв холодного, пронизывающего ветра, дувшего с востока. Он был ледяным и нес с собой характерный запах грязной мокрой собаки, исходящий от дождя, падающего на выжженную землю. Уже месяц стояла невыносимая жара, и мы не могли в это поверить, когда за порывом ветра последовал шквальный дождь. В мгновение ока дождь превратился в мокрый снег, а затем в белоснежную пелену.

Внезапно мы оказались в эпицентре воющего зимнего шторма. Пинки были открыты стихиям, но это не обязательно была серьезная драма. Недавно нам выдали куртки для прыжков из гортекса, которые были разработаны специально для свободного падения с большой высоты. Они были изготовлены из ультратолстого слоя гортекса, который был ветрозащитным, водонепроницаемым и обеспечивал хорошую степень тепла. Надев ее поверх пуховика «Норт Фейс», конечно, со срезанными дизайнерскими этикетками, мне было довольно тепло, несмотря на погоду.

У нас были похожие шаровары из гортекса для прыжков HALO, надеваемые поверх брюк. Мы надевали их только во время свободного падения с высоты или когда погода становилась ужасной, потому что в них было шумно ходить и они могли выдать ваше местоположение. Нам также выдали несколько пар перчаток, в том числе кожаные для вождения на морозе (они быстро высыхают, когда кладутся на прогретый двигатель), плюс перчатки из гортекса для парашютных забросок или на случай неблагоприятных погодных условий. Определенно, сейчас было самое время использовать все наше снаряжение для защиты от неблагоприятных погодных условий.

Джейсон притормозил, и мы пристроились рядом с ним, чтобы достать наше снаряжение для защиты от непогоды. Мы были на полпути к надеванию костюмов и ботинок, когда Стив заметил, что Трикки не позаботился ни о каком своем снаряжении для холодной погоды.

– Так почему ты не озадачился своим гортексом? – спросил он. – Ты водонепроницаемый или что-то в этом роде?

Трикки пожал плечами.

– Нет, но я и без этого в порядке, приятель.

Я оглянулся на его место в корме:

– Что значит, ты и без этого в порядке? Дождь лил как из ведра, а теперь разыгрывается снежная буря.

Трикки выглядел явно смущенным. Он пытался не обращать на это внимания, но промок до нитки и с каждой минутой становился все мокрее и холоднее, а его позиция в кормовой части машины была, безусловно, самой незащищенной. Наконец, он признался в своей проблеме: – Дело в том, ребята, что я оставил все свое снаряжение из гортекса на ПОБ.

– Что ты сделал? – переспросили мы со Стивом.

К этому времени Трикки практически съежился от смущения. Я редко, если вообще когда-либо видел его в таком состоянии, и я был поражен, что он мог попасть в такое затруднительное положение. Тем не менее, он был всего лишь человеком, и, если быть честным с самим собой, мне приходило в голову оставить и свое снаряжение для мокрой погоды. Я решил втиснуть его в свой рюкзак просто на всякий случай, но я был так близок к тому, чтобы поступить иначе.

Было невозможно не увидеть забавную сторону его затруднительного положения, и мы со Стивом начали смеяться. Джейсон взглянул на нас и улыбнулся. Джейсу редко удавалось рассмеяться во время операции, но в его улыбке была настоящая теплота. Он мотнул головой в сторону Деза, как бы говоря – на этого полюбуйтесь! Дез склонился над рулевым колесом без единого клочка снаряжения для дождливой погоды, выглядя промокшим и замерзшим.