Текст книги "Следопыт (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Когда самолет набирал высоту, мы дышали 100-процентным кислородом, чтобы вывести азот из нашего кровотока. Мы дышали из бортового бака C130, чтобы сэкономить наши собственные запасы. На высоте более 22 000 футов быстрый подъем или спуск может привести к декомпрессионной болезни, более известной как «кессонка». Вдыхая чистый кислород по пути наверх, мы надеялись свести эту угрозу к минимуму.

C130 был полностью погружен в темноту, и мы должны были лететь к цели, соблюдая светомаскировку. Снаружи самолета взлетно-посадочная полоса также была лишена освещения. Из кабины пилотов исходило слабое свечение, и укладчики парашютов достали синие световые палочки, чтобы помочь нам добраться до наших мест. Но в остальном все было в полумраке, мои товарищи-десантники вырисовывались темными силуэтами по обе стороны от меня.

Выпускающие подключились к внутренней связи C130, чтобы иметь возможность поговорить с экипажем самолета. Том, должно быть, уже проводил свои последние проверки, поскольку четырехлопастные пропеллеры быстро вращались в темноте. В «Геркулесе» не было звукоизоляции, поэтому, в отличие от коммерческого авиалайнера, шум снаружи был оглушительным. В ушах у меня пульсировал рев турбин, плюс дополнительно вой гидравлики, когда экипаж проверял закрылки, и визг топливных форсунок.

Я остро осознавал, что если нас собираются снять с задания, то это был наиболее вероятный момент. Такое случалось с нами и раньше. Мы были накачаны адреналином и ждали взлета, когда двигатели глушили, а полет был отложен на двадцать четыре часа. Сделка, как говорится, так и не будет заключена, пока деньги не оказались в банке.

Внезапно самолет дернулся вперед, и мы начали выруливать на дальний конец взлетно-посадочной полосы. Я повернулся к Дезу и прокричал пару слов ободрения в его закрытое шлемом ухо, но сомневался, что он меня слышит. Между нами шестерыми пронеcлась волна вскинутых сжатых кулаков, когда мы поняли, что были намного ближе к прыжку.

Мы достигли конца затемненной взлетно-посадочной полосы, и я почувствовал, как «Геркулес» делает разворот, когда Том крутанул его на месте на 360 градусов. Последовала кратковременная пауза, пока мы ждали финального броска. Я чувствовал, как мое сердце бешено колотится в груди, когда двигатели разогнались до взлетной скорости, и знакомый запах выхлопных газов просочился в салон C130.

Мимолетная мысль мелькнула у меня в голове. Я вспомнил, как в те дни, когда я служил в 1-ом парашютно-десантном батальоне, когда мы направлялись в Сьерра-Леоне, меня запихнули в C130 с девяноста другими людьми. Мы проделали этот полет на бреющем в условиях ужасающей турбулентности, и слева и справа от меня парней стошнило. Теперь мы были шестью бойцами, плюс Призрак, которым предстояло на час или больше подняться в тихие небеса, после чего нам предстояло совершить эпическое свободное падение в неизвестность.

Излишне говорить, что сейчас я нигде не мечтал находиться больше, чем здесь, в этом самолете, с этими парнями. Снаружи послышался мощный рев двигателей, звук которого ворвался в мои мысли, и внезапно C130 рванулся вперед. Не прошло и 500 метров, как самолет оторвался от земли и начал круто набирать высоту.

Я засунул руку под подбородок и расстегнул ремешок шлема. Я сдернул его и надел наушники внутренней связи, чтобы иметь возможность слушать переговоры. Я услышал голос Тома, который на ходу давал комментарии своему второму пилоту и штурману сзади, а также выпускающим в отсеке самолета.

– Скорость полета 700 узлов. Высота 1500 футов. Скороподъемность…

Том говорил так спокойно, что казалось, будто он был кем-то вроде пилота «Бритиш Эйрвэйс», обращающегося к своим гражданским пассажирам. Я ждал, что он скажет: «Мы собираемся начать нашу развлекательную программу в полете, но сначала стюардессы подадут вам бесплатные напитки и закуски. Ожидаемое время полета до аэропорта Нью-Йорка «Ла Гуардиа» составляет восемь часов пятнадцать минут …»

Единственной угрозой для миссии сейчас было бы резкое изменение погодных условий на точке выброски. Если бы подул сильный ветер, мы все еще могли бы отменить прыжок. Не имело бы большого значения, какая скорость ветра была на высоте, потому что мы бы рухнули на землю, как камни. Но на точке приземления ветер, превышающий 20 узлов, может оказаться фатальным. Вы заходили на посадку под своим парашютом, ветер тащит вас в сторону, как таран, и вы могли сломать ногу или руку или даже погибнуть. Нам оставалось только молиться, чтобы погода в районе цели оставалась хорошей.

– Высота сейчас 10 000 футов (3048 метров), – объявил голос Тома по внутренней связи. Я почувствовал прилив адреналина, когда мы продолжали подниматься к нашей высоте прыжка. – До ВД минус шестьдесят.

ВД (время десантирования) – это момент, когда мы выпрыгивали из трюма C130. Нам оставалось подождать шестьдесят минут, и мы бы ушли. Я повернулся к Джейсону и одними губами произнес «ВД минус шестьдесят». Джейсон и в лучшие времена был неразговорчивым человеком, так что все, что я получил в ответ, – это едва заметный кивок головы. Между мной и Джейсоном был зажат Призрак. Он смотрел на холодный металлический пол «Герка», казалось, в оцепенении. Я понял, что реальность для него стремительно рушится.

– ВП минус сорок, – нараспев произнес Том. – Метеоусловия и маршрут полета не изменились.

Даже с закрытой рампой C130 сзади все равно проникал ледяной сквозняк. Я топнул ногами, чтобы вернуть им хоть немного жизни, затем наклонился вперед и посмотрел налево, в заднюю часть самолета. Трики поймал мой взгляд, и в его светло-голубых глазах мелькнул слабый намек на улыбку.

Крепкий орешек, похожий на Джейсона Стэтхэма, Трикки был оператором, с которым никто никогда не пытался связываться. Чтобы снять стресс от операций, он ходил на спарринги с Лэнсом Грином, еще одним стойким бойцом Следопытов. Во время своих выходных Лэнс обычно обнажал кулаки в клетке перед мега-богатыми лондонскими банкирами, и, глядя на то, как они с Трики этим занимаются, можно было подумать, что они пытаются убить друг друга. Мы с Трики были смертельно близки, и я испытал огромное облегчение от того, что он будет замыкающем в моем патруле.

– ВП минус двадцать, – объявил Том. – ВП минус двадцать.

Это был тот момент, которого мы так долго ждали. Я снял наушники и надел шлем, в то время как трое выпускающих начали помогать нам надевать наши рюкзаки. Вы не могли откинуться на спинку сиденья из-за пристегнутого к спине BT80, поэтому вам приходилось вставать и поднимать рюкзак на сиденье. Затем вам нужно было присесть на корточки и закрепить рюкзак на двух титановых D-образных кольцах, вшитых в переднюю часть вашей подвесной системы. Мы никак не могли справиться с этим самостоятельно, так что ребята из ПДС теперь действительно отрабатывали свою зарплату.

Покончив с этим, мы вшестером остались стоять у правого борта C130, ухватившись одной рукой за верхнюю часть сидений в попытке удержаться на ногах. Каждый из нас нес по 30 кг парашютного снаряжения и 30-килограммовый рюкзак, плюс оружие и кислород весом еще 15 килограмм или больше. К счастью, на этой высоте турбулентность была очень слабой, и Том удерживал C130 устойчивым, как скала. Несмотря на это, мне казалось, что моя спина сложилась вдвое, и она начала адски болеть.

Мой разум отключился от боли, когда Альфи протянул руку, чтобы схватить трубку моей маски, одновременно подавая знак другой рукой, что собирается перекрыть подачу кислорода. Это был самый опасный момент перед прыжком. Один глоток разреженной атмосферы на такой высоте, и я получу выброс азота в кровь, который может увеличиться до опасного уровня. Если бы это случилось, я бы получил ужасную кессонку, как только прыгнул.

Я сделал глубокий вдох и задержал его, и так же быстро, как вспышка, Альфи переключил меня от баллона C130 к моему личному кислородному баллону.

– ВП минус десять.

Я больше не мог слышать объявление Тома, но сигнал Альфи его продублировал: десять пальцев, поднятых перед каждым из нас, чтобы убедиться, что никто из нас этого не пропустил.

– ВД минус пять. Перед нашими ошарашенными глазами помахали пятью пальцами.

Альфи поднял сжатый кулак и подул в него, при этом растопырив пальцы, как будто его дыхание разнесло их в стороны. Это был сигнал о скорости ветра на ТВ. Подув таким образом в кулак, Альфи затем поднял вверх пять пальцев. Скорость ветра в это время составляла 5 узлов. Идеально подходит для совершения посадки.

Сквозь рев двигателей C130 я внезапно услышал первые гитарные риффы, доносящиеся из динамиков самолета. AC/DC, «Сражен громом»: сигнал трех минут до ВП. Пронзительный, быстрый, безумный; каждый вой гитары перемежался безумным, хриплым, жутковатым пением, которое нарастало и нарастало до кульминации.

     – Гром! Уа-ха-ха-ха.

       Гром! Уа-ха-ха-ха.

      Гром! Уа-ха-ха-ха.

      Гром! уа-ха-ха-ха.

      Гром! уа-ха-ха-ха.

      ГРОМ! УА-ХА-ХА-ХА.

      ГРОМ! УА-ХА-ХА-ХА.

Загрохотали барабаны, и в игру вступило еще больше гитар, завывая и отдаваясь эхом в трюме C130, поскольку пение продолжало набирать громкость и интенсивность.

     – ГРОМ!

      ГРОМ!

      ГРОМ!

      ГРОМ!

Затем зазвучал собственно текст песни, оглушительно громкий по сравнению с системой трансляции. Несмотря на свои предыдущие комментарии, Том, да благословит его Бог, прибавил громкость.

     – Я был пойман

      Посреди железнодорожного пути (ГРОМ!)

      Я огляделся

      И понял, что пути назад нет (ГРОМ!)

      Мой разум лихорадочно работал,

      И я подумал, что я мог сделать? (ГРОМ!)

И я знал, что помощи не будет, никакой помощи от тебя (ГРОМ!)

В задней части самолета раздался глухой звук нарушающегося уплотнения и вой начинающей опускаться хвостовой аппарели. Слева и справа от нас парни из ПДС помогали нам, пока мы ковыляли навстречу несущейся пустоте. Чем ближе мы подходили, тем громче становился шум воздушного потока, ветер завывал над музыкой и угрожал заглушить слова песни.

     – Звук барабанов,

      бьющихся в моем сердце,

      Гром орудий (ДА!)

      Разорвал меня на части

      Ты был сражен громом…

Порывы ледяного воздуха смешивались с мощным, пьянящим запахом двигателей – смесью горящего масла и авиационного топлива. Это был тот запах, который ощущаешь только перед прыжком, и от него мой пульс забился быстрее пулемета. Я видел, как Альфи и остальные выпускающие пристегнулись страховочными стропами к одной стороне рампы, чтобы внезапный порыв потока не вынес их из проема.

Я взглянул в пустоту. Ничего. Клубящаяся тьма. Я подошел на шаг ближе и вгляделся в огромное пространство звездного неба. Здесь мы были на самой крыше мира. За время долгого подъема наши глаза привыкли к полумраку. Включилось наше естественное ночное зрение, а это означало, что у нас будет такой же хороший шанс, как и у любого другого, сохранить друг друга в поле зрения, когда мы начнем свободное падение.

Вы не могли использовать ПНВ (прибор ночного видения) при прыжке HALO: воздушный поток мгновенно сорвал бы его с вашего лица. В любом случае, ПНВ, как правило, направлял ваше зрение в узкий коридор искусственно усиленного флуоресцентного света, что означало, что вы теряли пространственное восприятие, а это было последнее, что вам когда-либо требовалось во время прыжка HALO. ПНВ были спрятаны в рюкзаках вместе со всем остальным нашим снаряжением.

До старта оставались считанные секунды, глаза были прикованы к красным лампочкам, слабо светящимся по обе стороны открытой рампы. Каждый из нас в последний раз проверил парня перед ним, убедившись, что его BT80 ни за что не зацепился.

Сбоку Альфи пристегивал Призрака к груди Джейсона. Приземистая фигура Джейса удерживала парня в вертикальном положении и прижималась к нему, когда он подталкивал его ближе к аппарели. По выражению лица этого парня я понял, что он кричал, его глаза были широко раскрыты от паники, но из-под его кислородной маски не вырывалось ни звука. Несмотря на огромный выброс адреналина, который мы испытывали, мы не могли удержаться от того, чтобы не обменяться ликующими взглядами. Время расплаты.

Затем Альфи завопил:

– Проверить снаряжение!

Сзади Трикки ударил Джо по правому плечу.

– ШЕСТОЙ В ПОРЯДКЕ!

Кислород и парашют Трикки были в полном порядке. Джо повторил сигнал рукой и голосом, и это прокатилось рябью по всей линии. Она дошла до Джейсона, который стоял лицом к лицу с Альфи, и он просто поднял ему большой палец: можно начинать.

Мы плотнее прижались друг к другу. Слишком большое расстояние между парнями привело бы к слишком большому разлету в небе, и мы могли бы не найти друг друга. Когда мы готовились к выходу, я почувствовал, как по моим венам разливается невероятный кайф. Возможно, мы проделывали это уже сотню раз во время тренировок, но все равно ничто и близко не могло сравниться с кайфом от выполнения прыжка по-настоящему. Ничего.

Теперь для нас не было другого пути вниз, кроме свободного падения, и мы все знали, какие опасности с этим связаны. Слишком много хороших людей погибло, делая именно то, что мы собирались сделать сейчас. Мы могли полностью доверять своему снаряжению, своим способностям и друг другу, но все равно любой из нас мог бы там погибнуть. И кто знал, что может ждать нас на земле? Разведданные утверждали, что точка выброски свободна от сил противника, но как часто разведка ошибались?

Мы стояли на краю рампы, холодный воздух обдувал нас и раскачивал. Загорелся зеленый огонек. Альфи отступил назад и крикнул:

– ПОШЕЛ, ПОШЕЛ, ПОШЕЛ!

Я увидел, как Джейсон толкает Призрака в пустоту, и внезапно он нырнул вперед, две фигуры, как одна, погрузились во тьму. Я нырнул прямо за ним, попал в скользящий поток от C130 и почувствовал, как мощный порыв перебросил мои ноги через голову и развернул меня. Я вырвался из скользящего потока, стабилизировал свое снижение и начал искать под собой Джейсона и его напарника по прыжку.

Я перенес свой вес вперед, на рюкзак, и почувствовал, что ускоряюсь, ныряя головой вперед. Я чувствовал себя гигантским воланом, стремительно несущимся прямо к земле. Там, прямо подо мной, виднелась фигура моего ведущего группы – черное пятно на фоне затемненной местности далеко внизу. Все, что я мог разглядеть в пейзаже, в который мы погружались, – это различные оттенки, выделяющие горные хребты и долины.

Чтобы увеличить скорость, я придал своему телу форму дельты, руки по бокам, ноги вместе позади меня. Джейсон повернул направо, когда начал свое свободное падение, и я опустился рядом с ним так, чтобы смотреть в противоположную сторону. Я управлял собой, мягко двигая руками и головой в том направлении, в котором хотел двигаться. Я совершил более сотни затяжных прыжков с большой высоты и усвоил, что если я резко выставлю руку или ногу, то перевернусь и меня сильно крутанет.

Я приблизился к Джейсону на расстояние 50 футов и придал своим рукам и ногам более звездообразную форму, чтобы замедлиться. Я стабилизировался на этом расстоянии, так что смог сохранять это положение на протяжении всего свободного падения. Затем я осторожно повернул голову в ревущем воздушном потоке, чтобы проверить, как там Дез. Когда я увидел его, он был примерно в 80 футах позади меня, но быстро догонял. Я насчитал еще четыре темных сгустка в форме человека, растянувшихся позади него. Пока все идет хорошо.

Мы падали в шахматном порядке. Поддерживать зрительный контакт друг с другом было жизненно важно. Если я потеряю Джейсона, мы все потеряем его, и нас разбросает по земле, что было бы кошмаром. Убедившись, что линия закончена, я быстро проверил свой высотомер. Даже при прыжке с такой высоты у нас было бы всего девяносто секунд свободного падения. Если бы вы не следили одним глазом за своим высотомером, то легко могли бы потерять счет времени и пропустить заданную высоту.

Высота выброски была установлена на высоте 5000 футов над уровнем земли, и мы собирались вручную раскрыть наши парашюты. Вы могли бы выбрать автоматическое раскрытие, но автоматические системы могут выйти из строя, и это конец. Ручное раскрытие было безотказным. Пока мы приближались к земле, я продолжал следить за положением парней по обе стороны от меня. В то же время план миссии проносился в моей голове с молниеносной скоростью.

Мы установили точку выброса почти непосредственно над точкой приземления, и точка приземления была установлена примерно в 30 километрах от цели. Таким образом, мы должны попасть в точку приземления незамеченными, но все равно должны были быть в состоянии добраться до цели пешком до восхода солнца.

Как ведущий группы, Джейсон выбирал точное место для приземления. При выполнении HALO невозможно было прочитать карту, поэтому единственным способом выбрать место посадки был визуальный. Он осматривал землю, когда она неслась к нему, пытаясь выбрать место, свободное от деревьев или других препятствий и подальше от какой-либо очевидной опасности.

Главная ответственность для всех нас заключалась в том, чтобы сесть ему на хвост и не потерять его. Если вы теряли одного парня во время прыжка, найти его снова было практически невозможно. Вы не могли связаться друг с другом по рации, чтобы попытаться выяснить, где вы находитесь, и вы не могли позволить себе показывать какие-либо огни по очевидным причинам. Сохранение единства было абсолютным приоритетом номер один.

Джейс подо мной достиг отметки в 5000 футов. Я увидел вспышку его купола, расцветшего серым в темноте, прежде чем протянул правую руку вниз и схватился за свое собственное кольцо. Раскрытие «вытяжным» – это кусок материала в форме мини-парашюта, который раскрывает ваш основной парашют. Вы должны выдернуть его из чехла у правого бедра и подбросить в воздух. Мини-парашют открывается и утаскивает ваш основной купол в пустоту позади вас.

Проблема была в том, что, когда моя рука в перчатке обхватывала правое бедро, я, казалось, никак не мог дотянуться пальцами до вытяжного кольца. Я пролетел мимо Джейсона и попытался схватить его во второй раз. По-прежнему ничего.

Должно быть, ремень на моей правой ноге слегка сдвинулся и зафиксировал кольцо вытяжного. Я уже дважды пытался ухватиться за него и при этом потерял 1000 футов. Каждая секунда приближала меня на 300 футов к сокрушительному столкновению с землей. До удара оставались считанные секунды, и адреналин хлынул через мой организм, как мощный удар по голове.

Инстинктивно я протянул правую руку вверх и сорвал чеку аварийного сброса на левом плечевом ремне, сбросив таким образом свой основной парашют. Я просунул левую руку за металлическое кольцо на правом плечевом ремне и рванул ее вперед, тем самым раскрыв запасной парашют. Мгновение спустя я почувствовал, как будто какой-то великан наклонился надо мной и яростно дернул меня вверх за плечи. Через секунду после этого мне показалось, что я въехал на машине в стену на скорости 150 миль в час, и только что сработала подушка безопасности.

Я перешел от оглушительного шума ветра и ощущения несущейся на меня смерти к полной тишине и покою. Сосчитал в уме: тысяча, две тысячи, три тысячи. Поднял глаза, чтобы проверить, в порядке ли мой запасной купол. Затем протянул руки, схватился за рулевые тяги управления и сделал несколько ими покачиваний, набирая в купол больше воздуха. Слава Богу, ощущалось и выглядело все совершенно нормально.

Я опередил остальных на добрую 1000 футов, так что теперь моей первоочередной задачей было сбавить скорость. К счастью, запасной BT80 является более или менее точной копией основного купола с теми же свойствами скольжения. Я знал, что остальная часть группы будет пытаться поймать меня, резко поворачивая влево в серии поворотов, которые заставили бы их снижаться быстрее. Я продолжал управлять своим парашютом с помощью строп, внося небольшие коррективы, чтобы разворачиваться и снижать скорость скольжения, пока ждал появления парней.

Я почувствовала слабый свист воздуха рядом со мной в темноте, и там был Джейсон, на пару с Призраком. Он даже не потрудился оглянуться, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Если бы возникла проблема, он знал, что я бы сообщил об этом парням. Нам оставалось преодолеть всего пару тысяч футов, и приоритетом Джейса было благополучное приземление. Мы выстроились в линию и начали петлять змейкой вслед за Джейсоном, когда он повел нас в точку приземления.

После открытия парашюта это был самый опасный момент. Если бы нас заметили с земли, у нас не было бы никакой возможности защититься. Невозможно управлять оружием, находясь под парашютом и все еще в воздухе. Джейс должен был произвести правильную посадку, развернув нас так, чтобы мы коснулись земли по ветру, для снижения инерции и смягчения удара. К тому же бедняга должен был благополучно доставить вниз своего пассажира, вдобавок ко всему остальному, что он делал.

Я проверил свой высотомер: осталось 1600 футов. Я протянул руку вперед и сдвинул вместе два металлических рычага системы крепления рюкзака. Я почувствовал, как он отвалился, когда фал позволил ему упасть на 80 футов подо мной. Таким образом, рюкзак приземлится первым, приняв на себя собственный вес. Я сосредоточился на рулежке, управляя куполом с помощью левой и правой стропы управления, чтобы повторить траекторию спуска за Джейсоном.

Я увидел, как темная местность несется мне навстречу, и мгновение спустя услышал мягкий шлепок рюкзака о землю. Это был сигнал сильно потянуть обе тяги, которые расподушили и затормозили мой парашют. Я бросился бежать и сделал несколько шагов, чтобы не отстать от парашюта и сбросить скорость. Я остановился и шагнул в сторону, купол пронесся мимо меня и опустился вниз, как куча белья.

Я опустился на одно колено и нашел позицию Джейсона, затем визуально убедился, что Дез не собирается приземляться на меня сверху. Убедившись, что все в порядке, я отстегнул ремни обвязки на груди и ногах и сбросил парашют. Я снял с плеча свою М16, достал магазин из кармана смока и с тихим щелчком вставил его в оружие. Я передернул затвор, закрыл пылезащитную крышку, и был в полной боевой готовности. Если бы нас кто-нибудь заметил, я был бы готов драться.

Я вытащил из кармана смока свой компас «Сильва», нашел север и сравнил его с темным силуэтом далекой горной вершины. Теперь я сориентировался. Изучив карты, я точно знал, в каком направлении находится ближайшая известная угроза. Я достал из рюкзака свою разгрузку и пояс и надел их, влез в свой рюкзак, свернул парашют и направился к Джейсону.

Джейс был нашим заранее назначенным МС (местом сбора). К тому времени, как я добрался туда, он все еще был занят попытками расцепиться с Призраком, который явно был не в себе. Теперь мы были настроены смертельно серьезно и испытывали огромный дефицит времени, чтобы добраться до цели. Поскольку нам предстоял 30-километровый ночной марш, мы бы не стали использовать наши ПНВ, так как это было бы слишком большой нагрузкой для глаз. Наше зрение было хорошо приспособлено к темноте, и окружающего света от луны и звезд было как раз достаточно, чтобы ориентироваться.

Когда парни подошли к месту сбора, они молча заняли круговую оборону. Я быстро сверился с картой, затем осмотрел окружающую местность. Я обнаружил неглубокую канаву примерно в 100 метрах к северу. Это было хорошее место, чтобы спрятать парашюты.

– Мы здесь, – прошептал я, указывая наше точное местоположение на карте.

– Мы выйдем по азимуту 060 градусов, направляясь на северо-восток. Нам нужно спрятать парашюты. Дез и Джо, идите проверьте ту канаву.

Не говоря ни слова, двое парней растворились во мраке. Я пошарил в своем рюкзаке и вытащил гладкую стальную форму моей тепловизионной системы «SOPHIE». Тепловизор был выдающейся частью снаряжения. С помощью его оптики любой теплый объект будет выглядеть так, как его видит Хищник из кино, очерченный его тепловой сигнатурой. Огонь, горячий двигатель автомобиля или живое существо выглядели бы как характерный сгусток белого жара.

Я схватил тепловизор, включил его и начал 360-градусное сканирование местности. Если не считать ритмичного стрекотания сверчков в темном кустарнике, снаружи царила полная тишина. Мое шестое чувство подсказывало мне, что за нашей посадкой никто не наблюдал, но один взгляд в тепловизор доказал бы это в любом случае.

Я закончил примерно половину зачистки, когда остановился как вкопанный. На востоке виднелись отчетливые очертания стоящей фигуры, и казалось, что она смотрит прямо на нас. На мгновение она сдвинулась, и я застыл. Затем она опустилась на четвереньки, сделала несколько прыжков по земле и снова встала. Из брифинга разведчиков я знал, какие основные виды крупной дичи водятся здесь, в горах: газели, леопарды, бабуины. Нетрудно догадаться тогда, что это было. Я закончил сканирование. Ничего.

– Все чисто, – прошептал я.

Декс и Джо закончили складывать парашюты, а Джейс в основном разобрался с Призраком. Я снова сверился с картой.

– Наши координаты 457395. Повторяю: 457395.

Я оглядел лица передо мной, убеждаясь, что все это поняли. Мы знали, в каком порядке начнем марш.

– Ладно, пошли.

Мы двинулись прочь, направляясь во враждебную тьму и неизвестность.

Глава 1

Перед отправкой в Кувейт нас простерилизовали. На нас не было никаких нашивок или знаков различия – ничего, что выдавало бы, из какого мы подразделения или кто им командовал, и ничего, из чего враг мог бы извлечь хоть малейшее преимущество, если бы мы были захвачены в плен или убиты. Перед пересечением границы с Ираком нам пришлось еще больше простерилизовать себя, изъять все семейные фотографии, бумажники, ключи, вырвать все заметки из блокнотов, удалить все размеченные карты и срезать этикетки производителя с нашей одежды.

Мы не могли позволить себе пропустить даже название бренда. Если бы нас взяли в плен и у одного из нас на куртке был ярлык «Бергхаус», это дало бы врагу ключ к разгадке, преимущество. Это дало бы им понять, что мы, скорее всего, британцы, и это дало бы им шанс проникнуть в наши головы и сломить нас. Сделай это, и они смогли бы извлечь жизненно важную информацию, а это могло бы скомпрометировать любого из нашего подразделения, все еще стремящегося к выполнению миссии. Это, в свою очередь, повлияло бы на более широкие военные усилия, поставив под угрозу способность британских и американских вооруженных сил быстро и решительно положить конец этому конфликту.

Шел март 2003 года, и прошло около восемнадцати месяцев с тех пор, как мне пришлось использовать свой запасной парашют во время затяжного прыжка с большой высоты, блуждая в темных, как ночь, африканских зарослях. Итак, мы, Следопыты, были первыми британцами, ступившими на землю во время того, что впоследствии стало известно как война в Ираке. Мы прилетели в сверкающий терминал космической эры международного аэропорта Кувейта на стареньком самолете КВВС «Тристар», парк которых эксплуатируется на базе КВВС в Бриз-Нортон. То, что аэромобильный авангард британских вооруженных сил был отправлен на войну на переоборудованном пассажирском лайнере «Пан Америка» 80-х годов выпуска, многое говорило о том, что британские военные умеют делать сами.

Мы были здесь как часть 16-й десантно-штурмовой бригады. Бригада состоит из 1, 2 и 3 парашютно-десантных батальонов, 1-го батальона Королевского ирландского полка, 13 полка непосредственной поддержки (службы тыла), частей армейского воздушного корпуса, 9-го эскадрона Королевских саперов, 23-го эскадрона инженерной разведки, 5-го батальона Королевского корпуса инженеров-электриков и механиков, батареи ПТРК «Джавелин» (операторы переносных противотанковых ракетных комплексов) и несколько других прикрепленных к ней подразделений.

16-я десантно-штурмовая бригада была аэромобильным соединением вооруженных сил Великобритании, которое по плану должно было возглавить вторжение в Ирак. В целом, она состояла примерно из 5000 вооруженных мужчин и женщин, и именно мы, Следопыты, должны были быть глазами, ушами и острием этой силы.

Двенадцатью годами ранее, в январе 1991 года, коалиция из тридцати четырех стран, поддержанная мандатом ООН, начала войну против войск Саддама Хусейна, чтобы изгнать их из богатого нефтью Кувейта. Иракские военные вторглись в Кувейт по приказу Саддама. Первая война в Персидском заливе была гонкой за освобождение Кувейта, а затем «домой за чаем и медалями», как мы говорим в Следопытах. Главным образом, ожидалось, что этот конфликт, война в Ираке 2003 года, пройдет аналогичным образом. Ожидалось, что иракцы массово сдадутся, что оставит нам мало шансов на то, что мы успеем нажать на спусковой крючок.

Но мое внутреннее чутье подсказывало мне обратное. Эта война представляла собой совершенно иную перспективу, чем ее предшественница. Во-первых, мы вторглись бы непосредственно на территорию иракцев, а не изгоняли бы их из такой чужой страны, как Кувейт. Во-вторых, доводы в пользу того что Ирак располагает оружием массового уничтожения, угрожающим глобальной безопасности, были далеки от однозначных. Если бы нас послали через границу, мы бы отправились вглубь иракской территории либо с разведывательными, либо с диверсионными заданиями. Вот почему существуют Следопыты, и это те задачи, ради которых мы живем и дышим. И почему-то я предполагал, что там будет настоящая война, боевые действия.

Следопыты – невероятно сплоченное подразделение. Оно состоит из шести патрулей, в каждом по шесть человек, итого тридцать шесть бойцов. Каждый патруль располагает двумя машинами, «Лендроверами» с открытым верхом, специально приспособленными для операций Следопытов. Вместе со вспомогательным личным составом, саперами, связистами и тому подобными, наше подразделение составляет численностью шестьдесят человек.

Несмотря на то, что мы маленькие, мы идеально сложены. Следопыты считаются наиболее хорошо обученными и специализированными мобильными войсками в мире. В отличие от SAS (Специальной авиационной службы) и SBS (Специальной лодочной службы), которые обучены всем аспектам борьбы с терроризмом, повстанцами, нерегулярной и регулярной войны, мы неустанно готовимся только к одному: проникновению глубоко в тыл врага для проведения разведывательных операций, захвата, подрыва и уничтожения.

Мы являемся экспертами в прыжках с парашютом HALO (затяжные прыжки с большой высоты с низким раскрытием) и HAHO (прыжки с большой высоты с высоким раскрытием), наших обычных способах сверхскоростного десантирования с глубоким проникновением по воздуху. HAHO позволяет нам открывать парашюты на предельно большой высоте и бесшумно дрейфовать на протяжении многих миль к цели. HALO и HAHO – это хлеб с маслом для того, что мы делаем, и это то, чем мы знамениты. Но мы в равной степени хорошо подготовлены для проникновения пешим порядком или на автомобиле далеко в глубину местности, занятой противником.