Текст книги "Я все отдам за тебя"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Я дар речи потеряла.

– Господь Всемогущий! То есть… ты не устаешь поражать меня, Анна. Это так отличается от того, что ты все время говорила.

– Я хочу оставить себе одного, – уперлась она.

У меня сердце упало. Насколько я помню, меня бросало то в жар, то в холод. Пот ручьем лился у меня по спине.

– Ты просто шокируешь меня, Анна. То есть… после всех тех писем, которые я писала Стиву… он так ждал… и я… честно!..

– Не понимаю, чего ты так дергаешься? – перебила меня Анна. – Я же сказала, что ты можешь забрать себе одного. Ты же одного и хотела. Так какая разница?

– Но, Анна… они же близнецы! Их нельзя разлучать, они будут страдать.

– Я уже все решила. Даже с доктором этот вопрос обсудила. Спросила, что будет с близнецами, если их разлучить. Он сказал – ничего не будет. Говорит, что это все выдумки насчет того, что они страдать начнут. Если они не будут знать друг друга, то ничего не случится.

Глупо, конечно, было так рисковать, но я посчитала своим долгом предложить ей оставить обоих мальчиков.

– Я не хочу, чтобы ты шла против себя и против детей. И не важно, что Стив разочаруется, уж лучше я скажу, что ребенок родился мертвым, чем разлучать этих двоих. Можешь забирать себе обоих.

– О господи, что ты за тупица! – В голосе Анны послышалось раздражение. – К чему такие жертвы? Мне не нужны двое. Это идеальный вариант. У каждой из нас будет по ребенку.

– Но ты же хотела свободы… – Я во что бы то ни стало вознамерилась убедиться, что Анна отдает отчет своим словам и действиям.

Как обычно, мы с Анной долго спорили. И как обычно, она победила. Подруга убедила меня, что двое ей ни к чему. С двумя она элементарно не справится. Они, конечно, милые, такие светленькие, голубоглазые, как Руди, но двое – это слишком. Она возьмет себе одного, назовет его Руди, скажет кузине, что муж ее умер. Вилли оставил ей достаточно денег, к тому же кузина замужем за миллионером, они наверняка пожалеют молодую вдову и снабдят ее всем необходимым.

Лично мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к мысли, что близнецов придется разлучить. Даже от мысли об этом у меня на душе начинали кошки скрести. Только подумайте, одного возьму я, другого – Анна. Меня аж в дрожь бросало, но отступать было некуда. Все зашло слишком далеко.

Наш спор прервала сестра. Я пошла взглянуть на малышей. На «Второго» я только мельком поглядела, все мое внимание было приковано к «Первому», который во сне сосал мою грудь.

Я взяла его на руки, он отрыл глазки и уставился на меня. У меня в горле ком застрял. Какие же они голубые, как небо летом! Я аккуратненько провела пальцем по головке, носику. Малюсенькие кулачки бесцельно долбили воздух. Я испугалась, как бы он не простудился, и быстренько завернула его в одеяльце. И вдруг слезы полились у меня из глаз.

– Ох, сладкий ты мой! – прошептала я. – Ты мой, и только мой. Она не может отнять тебя у меня. Не имеет права.

«Как драматично», – подумала я теперь. Мне кажется, что ни до, ни после я никогда не пребывала в подобном состоянии, как в день рождения близнецов.

Я всю ночь заснуть не могла, ворочалась, думала над тем, что сказала Анна. Странная она, оставить одного и отдать другого! Но в этом она вся. Как перекати-поле – куда ветер, туда и она.

К утру я пришла к заключению, что не могу сообщить Стиву о рождении «Первого», пока не удостоверюсь, что Анна снова не передумает. Он этого не переживет.

Но она не передумала.

Через неделю сестра ушла, Анна пришла в норму, была, как обычно, весела и наслаждалась жизнью. Снова стройная и прекрасная. Все время болтала, пила вино, курила сигареты и строила планы на будущее.

Она уже написала своей кузине Джулиане, которая вышла замуж за парня по имени Гарри Кеннеди. У них прекрасное поместье на окраине Филадельфии. Сообщила, что прилетит недели через две. Хотела побыть здесь, в горах, до конца апреля.

Как здорово все устроилось, говорила она мне. Даже лучше, чем мы думали. Она поедет в Америку, может, даже снова замуж выйдет. И с ней будет Руди как напоминание о безумной страсти к тому, с кем она решилась сбежать из дома.

– А у тебя будет твой «Первый», как ты его называешь. Чудесно все устроилось, – говорила Анна.

Мне оставалось только качать головой. Странная она. Я никак не могла разобраться в своей подруге. Но и я сама тоже хороша. Пойти на такой беспринципный шаг! Я даже начала терять веру в саму себя и в свое здравомыслие.

Я поговорила с Анной о будущем. Если она так быстро поменяла свое решение насчет одного мальчика, не захочет ли она в будущем увидеть второго?

– Если мы сейчас расстанемся, то это навсегда, ты должна это прекрасно понимать, – выложила я ей начистоту. – Даже писать друг другу не будем. Расстанемся на веки вечные, мы четверо. – Я снова впала в сентиментальный драматизм. – Ты же веришь в Христа, так поклянись на Кресте Господнем, что не станешь разыскивать нас. Никогда не будешь пытаться увидеться со мной и моим сыном.

– Клянусь, Крис! – прониклась Анна. – На Кресте Господнем клянусь. Я знаю, что расставание наше должно быть полным… окончательным и бесповоротным… как хочешь назови. И мы никогда не встретимся снова.

– Но разве ты не станешь скучать по близнецу?

– Нет… никогда! Может, это и странно, но своим сыном я считаю только Руди. А другого – твоим.

Это-то я как раз понимала. У меня было такое же чувство по отношению к «Первому». И еще, надо срочно прекращать звать его этим дурацким именем. Стивен – вот он кто. (Только позже, несколько лет спустя, он получил прозвище Бинг, которое намертво к нему приклеилось. Я хорошо помню тот день. Ему было года четыре, он долбил по барабану, улыбался во весь рот и выкрикивал: «Бинг! Бинг! Бинг!»)

После этого он навсегда превратился в Бинга. Но там, в шале, я назвала его Стивеном, а вскоре окрестила в церкви как Стивена Росса. Последний мост был сожжен.

В день нашего расставания с Анной дождь лил как из ведра. Над горами нависли темные тучи. Мы сидели с ней вдвоем в шале и дожидались такси, которое отвезет нас в аэропорт. Но плакала не Анна, плакала я. Странный она человек. Спокойно обучалась у сестры всем премудростям обращения с младенцем и гораздо меньше меня суетилась, когда приходила пора купать детей. Она явно была рада, что приняла такое решение. Они с Руди счастливо заживут в Филадельфии. И никогда больше не увидят ни Вену, ни брата Вилли, ни его ненавистную высокомерную женушку.

Она оставила все позади.

А для меня было все впереди, и совесть снова начала точить меня изнутри. Совесть и чувство вины.

К тому времени я уже привязалась к малышу, сообщила о его рождении Стиву и получила ответ:

«Прекрасная работа, милая. Удачи. Господь храни тебя и мальчика. Скоро увидимся.

Стив».

Наверное, не одну бутылку шампанского успел распить с друзьями. Как же, ведь он – счастливый отец и у него сын!

Я должна была бы чувствовать себя спокойно и счастливо, но не могла. Может, предчувствовала, что этот страшный день настанет и мне придется расплачиваться за содеянное.

Мы сидели и ждали такси, и я сквозь слезы смотрела на свою подругу. Черные брючки, белый свитер, шубка, золотые волосы завязаны шарфом. Рядом – сумка со всем необходимым для младенца.

Кузина Джулиана с мужем не могли дождаться ее приезда. Ее и ребенка. Как и мы со Стивом, они были бездетной парой и сочувствовали бедной Анне, которая не успела выйти замуж, как овдовела. Им было все равно, что брак их родственницы являлся так называемым мезальянсом, не то что фрау Шмидт.

Маленький Руди тихо посапывал. «Мой» сынок тоже спал. Как же они похожи! Разлучать их – преступление даже большее, чем солгать Стиву.

– Анна, ты уверена, что не хочешь забрать второго?.. – начала я, содрогаясь от страха, что она может согласиться, но Анна только рассмеялась в ответ:

– В самом деле, Крис, какая же ты сентиментальная! Хуже меня. Я так восхищалась тобой в школе, потому что ты всегда была такой собранной, на тебя можно положиться. Это я постоянно слезы лила, а ты уговаривала меня взять себя в руки. А теперь вы только гляньте на нашу Крис!

Я хлюпнула носом и вытерла слезы:

– Ты права. Точно говорят, никогда не знаешь, как человек поведет себя в разных ситуациях. Но эти милые крошки…

– Мне не нужны двое, я тебе уже сто раз говорила. Сколько можно повторять! – холодно одернула меня она.

Послышался звук мотора. Я подвинулась поближе к Анне, обняла ее за шею и расцеловала в обе щеки. Она тоже тепло поцеловала меня.

– Спасибо тебе, милая Крис, за все спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала!

– Спасибо тебе, – поглядела я на малыша. – Спасибо за него.

– Думаю, мы никогда больше не увидимся.

– Мы не должны, – согласилась я. – Это может кончиться трагедией. Я знаю, что буду часто думать о вас с Руди, но все равно, видеться мы не должны.

– Прощай, Крис. Храни тебя Господь!

Она даже не взглянула на брата Руди. Может, посчитала, что лучше не стоит делать этого?

С того самого дня я снова стала сильной и обрела прежнее самообладание. Даже сумела договориться со своей совестью. Убедила ее, что Стив будет просто счастлив, когда увидит своего сына.

– Хотим мы того или нет, мы все равно потеряемся в этом мире, Крис, – сказала мне напоследок Анна. – Я не оставлю тебе своего адреса в Филадельфии, а ты говорила, что Стив скоро должен вернуться домой, и я тоже не буду знать, где вы живете. Так что это настоящее «прощай».

Анна оказалась права… на долгих десять лет мы потеряли друг друга из виду.

Глава 6

Вот такую историю мне пришлось рассказать Стиву в тот ужасный день.

Думаю, Доктор Блэк остался бы не слишком доволен моим поведением, потому что я не стала принимать его таблеток и в кровать тоже не ложилась. Головокружение у меня совсем прошло, и я спокойно и обстоятельно выложила Стиву всю правду.

Он сидел, подавшись вперед, время от времени пробегая нервными пальцами по своим волосам, слушал внимательно, но ни разу даже не взглянул на меня. И ничего не говорил до самого конца рассказа. Я дошла до той части, когда он вернулся домой. Служить дальше он не мог из-за этой проклятой амебной дизентерии. Не стоило даже напоминать ему, насколько он был счастлив и горд своим сыном, когда впервые увидел его.

– Надо же! Вот это да! – Стив пребывал вне себя от радости. – Наш сын… после стольких лет ожидания. Случилось чудо! Стивен Росс-третий – первым был мой отец, потом я, теперь он… – Он погладил младенца по головке, глаза его горели. Развернулся, обнял меня, прижался к моей щеке своей мокрой щекой – эта сцена тронула его до слез.

Я замолчала и закрыла лицо руками. В комнате повисла тяжелая тишина, давившая на сердце, словно камень. Я подняла голову и увидела, что муж смотрит на меня в упор, от этого ужасающего взгляда мне стало страшно.

– Господь Вседержитель! – прохрипел он. – Чертова лживая стерва!

Эти слова повергли меня в настоящий шок. За все годы нашей совместной жизни Стив ни разу не выругался на меня. Конечно, он сердился. И даже выходил из себя, хоть и редко. Орал, но не на меня, а по поводу чего-нибудь конкретно.

Мы были так близки, я ни на минуту не переставала любить его. В моей жизни больше ни одного мужчины не было, и, как мне кажется, он тоже не помышлял об изменах. И вот теперь, только что, мое дикое признание разрушило весь его сказочный мир. И в этом не было ни капли его вины, только моя.

– Я заслужила любое клеймо, каким ты пожелаешь наградить меня, – сказала я ему. – В свое оправдание я могу сказать только одно – я знала, что детей у нас никогда не будет, и предложение Анны показалось мне даром Господним.

Стив поднялся, руки в карманах, смотрит на меня сверху вниз.

– Должно быть, на тебя умопомрачение нашло… и, честно говоря, я думаю, что ты до сих пор не в своем уме. Это не только чертовски опасный акт, это же настоящее преступление!

– Я знаю, – опустила я голову.

– Повесить на меня ребенка другого мужчины, и даже не твоего!

Я кивнула.

– Бинг… Господи Иисусе, – задохнулся Стив, – а я так гордился им… так любил его… с самого рождения.

– Не вижу причин, по которым ты должен изменить свое отношение к нему. Только потому, что ты не его биологический отец… – пожала я плечами. – Ты же его почти одиннадцать лет любил. Он ведь ничего тебе не сделал. Неужели человек заботится о ребенке только потому, что зачал его?

– Не будь чертовой дурой! – заорал Стив. – Нашла время читать мне свои идиотские философские морали по поводу человеческих взаимоотношений!

– Но, Стив… не хочешь ведь ты сказать, что теперь, когда ты узнал, что Бинг не твой и даже не мой, он стал абсолютно безразличен тебе. Не спорю, разница есть. Это такой для тебя шок и разочарование, и ты можешь немного отдалиться от него, потому что он не плоть от плоти твоей. Но не можешь же ты и вправду перестать любить его. Это же чудовищно!

Стив дико сверкнул в мою сторону глазами, и в них больше не было ни любви, ни обожания, только неприкрытая ненависть и вселенская боль. Мне этого не перенести!

– Ты ненавидишь меня и не доверяешь мне больше, этого и следовало ожидать. Но этого же совсем другое дело. Это имеет отношение ко мне. Ты не можешь отвернуться от Бинга.

– Да ты и вправду из ума выжила, – немного успокоился Стив. – Точно. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что натворила. Что теперь люди скажут?

– Им незачем знать.

Он хотел было возразить, открыл рот, но тут же захлопнул его и упал в кресло.

– Господь Вседержитель! У меня все в голове перемешалось.

Я не посмела взять его за руку, но наклонилась вперед, поближе к нему.

– Стив, милый, мне и вправду очень жаль. Ужасно жаль. Но подумай сам, если бы не этот кошмарный случай с Бингом, ты бы никогда ничего не узнал. И все бы было прекрасно. Мы же так здорово жили все эти годы.

– Ты лгала, ты обманывала! – снова сверкнул он глазами. – Да, надо признать, у тебя это здорово получалось, как у прирожденной преступницы.

– Стив, я не собиралась совершать преступление.

– Много кто не собирается совершать преступление, а потом совершает и попадает на виселицу.

– Тогда повесь меня. – Я словно провалилась в море отчаяния, из которого еще долго не могла выплыть.

– Ты не имела никакого права… – начал он.

– Ты уже говорил это, – прервала я его. – Я прекрасно знаю, что не имела никакого права. Может, я и преступница, и чертова лживая стерва, но я хочу, чтобы ты понял две вещи. У меня были добрые намерения. Ты так мечтал о сыне, и мне хотелось сделать тебя счастливым. Я тоже хотела ребенка. И когда мне подвернулась Анна, мне не удалось устоять перед искушением.

– Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не поддастся искушению претворить в жизнь такой отвратительный план.

– Какой же он отвратительный? Десять лет ты был счастлив с Бингом. И я тоже.

– Австриец. Он даже не англичанин!

– Не глупи, – нервно захихикала я. – Если ты любишь кого-то, какая разница, какой он национальности? К тому же у него бабушка – англичанка, а австрийцы – люди милые и приветливые. В основном.

– Как Гитлер!

– В самом деле, Стив, это же глупо!

– Ты не имела никакого права, это непростительно, и я никогда не прощу тебя, никогда, даже после смерти.

«Конец, – подумала я. – Стив больше не любит меня, вот и все. Конец нашему браку». Все эти долгие годы я даже не знала, что надо мной уже занесен меч, и вот теперь он упал на мою грешную голову. Но сейчас не время просить мужа за себя. Есть кое-что поважнее.

– Можешь ты хоть на мгновение перестать орать на меня и вспомнить о том, что бедный ребенок при смерти? – сказала я.

– А я и не забывал о нем. Это ты разрушила его жизнь, и мою тоже.

– Нет, Стив, твою, может, я и разрушила, хотя я просто дала тебе то, о чем ты так мечтал. Но ты непременно разрушишь его жизнь, если не прекратишь себя так вести.

– А чего ты от меня ждала? Что я подниму удивленно брови и посмеюсь? «Как забавно! Бинг не мой сын, он чертов маленький австриец!»

– О, Стив, умоляю, прекрати! – Я почувствовала себя старой, изможденной и усталой.

– Да, одно совершенно точно – никакой он не Росс. И он даже не твой. Если бы ты призналась, что он незаконнорожденный, мне и то гораздо легче было бы.

– Ясно! Тебе бы было гораздо легче, если бы я переспала с другим мужчиной!

– Заткнись, ты, сучка!

Я до боли закусила губу. Все было настолько ужасно, что я была не в состоянии решить, как вести себя дальше. Все мои мысли крутились вокруг Бинга. Я постаралась собрать остатки любви и достучаться до мужа.

– Если дело дошло до упреков, я тоже могу высказать парочку. Да ты просто слабак, если собираешься отвернуться от маленького мальчика, которого все время считал своим ребенком, именно сейчас, когда ты ему так нужен. Да, я плохая и злобная, заставила тебя считать его своим сыном, но это не имело никакого значения, пока не потребовался этот близнец… да ты бы никогда ничего не узнал! Неужели ты и впрямь собираешься сидеть здесь и убеждать меня в том, что теперь тебе нет до него никакого дела, потому что он сын Анны и Руди, а не наш?

Стив заколебался. Прикурил очередную сигарету и бросил спичку на пол.

– Само собой, я очень сожалею по поводу этой аварии.

– И это все?

На лице Стива отразилась внутренняя борьба. «Бедняга, – подумалось мне, – я действительно потрясла его до глубины души». Мне так хотелось обнять его, прижать к себе, показать свое глубочайшее раскаяние, но я тупо сидела, все время размышляя только о Бинге.

– Забавно… – произнесла я наконец, – мне всегда было все равно, наш Бинг или не наш. Я видела, как он появился на свет, ухаживала за ним с самых первых минут. И мне всегда казалось, что он мой и твой. Мы оба это чувствовали, разве не так? Меньше знаешь – лучше спишь, так, что ли? Твои чувства к Бингу не могли вот так резко исчезнуть.

– Хватит мне лекции читать! – взорвался Стив.

– Ладно, скажи только, безразличен ли тебе Бинг или нет?

– Нет, конечно, не безразличен, глупая дура, но все равно я стал относиться к нему иначе. Ведь он не мой сын.

– Тогда это ты преступник. Ты хочешь заставить его страдать за то, что сделала я.

– Как это я заставлю его страдать?

– Ты сказал доктору Блэку, что дашь кожу для временной пересадки.

Стив вытянул губы, разинул рот и судорожно вдохнул. Мне стало очень жаль его. Он никак не мог принять услышанное и смириться с этим. Был просто не в состоянии рассмотреть этот вопрос со всех сторон, видел только ту его часть, которая коснулась его лично. Переварить это он не мог.

– И что ты скажешь? Что не дашь свою кожу маленькому австрийцу? – саркастически хмыкнула я.

Стив побагровел.

– Ненавижу твою выдержку! – зарычал он на меня. – Всегда буду ненавидеть тебя, но не мальчика. Нет. Я просто не могу ненавидеть его. Я обязательно дам ему свою кожу, если это продлит ему жизнь.

– Стив, я так и знала! – внезапно воспрянула я духом. – Не надо думать обо мне, думай только о нем. Он ведь может умереть, Стив. Если ты дашь свою кожу для пересадки, клянусь, я найду маленького Руди!

– Это еще кто такой?

– Близнец Бинга, – покраснела я. – Анна назвала его Руди. В честь мужа.

– Анна! Эта девица! Она мне никогда не нравилась, – прошептал он.

– Она не такая уж и плохая, просто сильно избалованная. А после рождения близнецов она сильно переменилась… стала более человечной, что ли. Мы должны сказать ей спасибо за Бинга. Господь свидетель, сколько счастья он нам принес.

Стив покачал головой, внимательно оглядев меня с ног до головы, словно чужого человека:

– Ты говоришь так, будто не сделала ничего плохого.

– Только не надо начинать все сначала, – взмолилась я.

– Может, у нас бы свой малыш когда-нибудь появился.

В тот момент я могла, конечно, сказать ему и про свинку, и про то, что говорили мне доктора, но я почувствовала: если он поймет, что вина за нашу бездетность лежит только на нем, это окончательно раздавит его. Я просто не могла с ним так поступить. И промолчала. Мне показалось, что первый шок миновал и муж стал мыслить более здраво. Может, он даже пытается понять, почему я решилась на такое.

– Какого черта ты просто не усыновила младенца?

Тут уже я не выдержала и накинулась на него:

– Усыновила?! Должна напомнить тебе, что я тысячу раз это предлагала, но ты был категорически против усыновления. Кроме того, мне казалось, ты будешь просто счастлив считать себя настоящим отцом Бинга.

– Как видишь, счастливее я от этого не стал. Это… это просто сломало меня… раздавило…

Я отпрянула назад. Никаких оправданий у меня больше не находилось, но мне хотелось хоть как-то защититься.

– Думаю, ты не можешь не признать – я ни минуты не колебалась, сразу рассказала тебе всю правду, как только речь зашла о жизни Бинга, несмотря на то, чем это грозит лично мне.

Он искоса глянул на меня, моргнул и отвернулся.

– Да, тут ты права, – пожал он плечами.

– С тех пор как Риксон-Додд вынес приговор, я только и думаю о том, как разыскать брата-близнеца. Я чуть было не смирилась с мыслью о смерти Бинга. О, Стив, ты даже представить себе не можешь, что я почувствовала, когда в конце туннеля загорелся свет! Малыша можно спасти, если только у меня достанет храбрости признаться: у него есть брат-близнец!

Стив коротко кивнул и пробормотал:

– Да, признаться в таком – это надо немало храбрости набраться.

Я сидела, зализывая свои кровоточащие раны и лелея остатки гордости. О, Стив, я все на свете готова отдать, лишь бы ты подошел ко мне, обнял и сказал: «Не переживай, милая, ничто не имеет значения, пока у нас есть Бинг».

Стив взялся за книгу и начал перелистывать страницы. Это издание было мне прекрасно известно: «Остров сокровищ» в кожаном переплете, который мы подарили Бингу на Рождество. Было понятно, что и он все время думает о Бинге, переживает за него. Я встала и подошла к нему:

– Стив… Ничто, ничто не имеет значения, только спасение Бинга. Ты же согласен со мной?

– Да, – с огромным трудом выдавил он.

– Ты же все еще любишь его, правда? Ты же не станешь наказывать его за меня?

– О, черт, нет, конечно, за что мне его наказывать?

– Он всегда будет считать тебя своим отцом.

– Разве? Скоро все узнают, что это не так. Придется всем рассказать о близнеце.

– Совсем не обязательно. – Я почувствовала, как свежие силы вливаются в меня. – Придется рассказать доктору Блэку и сэру Риксон-Додду, тем, кто будет ассистировать на операции, тоже, но остальным знать вовсе не обязательно. Я уверена, что врачи отнесутся к этому вопросу с пониманием. Зачем кричать об этом на каждом углу? Мы же не какие-то там кинозвезды. Для прессы мы никакого интереса не представляем. Посторонним вовсе не обязательно знать, что Бинг на самом деле не наш. Скажем, что у него есть брат-близнец, которого воспитывают другие люди, но в подробности вдаваться не станем. Это наша частная жизнь. А хирургам и вовсе главное – спасти Бинга, остальное не их дело.

В глазах Стива загорелись отблески надежды, но выражение лица не поменялось.

– Полагаю, это действительно можно замять.

– Так и будет! Мы сумеем! – воскликнула я. – Тебе не придется испытывать унижение. Я этого не позволю.

Муж оставил мои слова без внимания.

– Знаешь, Крис, ты говоришь так, будто и в самом деле надеешься найти близнеца за пару недель. Разве ты можешь поручиться, что тебе это удастся?

– Я обязана найти его. И я сумею.

– Если я дам ему свою кожу для пересадки и он продержится еще пару недель, а ты сумеешь за этот срок найти мальчика… то все может закончиться благополучно. Но это весьма проблематично.

– У Бинга сильное сердце и здоровье отменное, так Риксон-Додд сказал.

– Ты хоть какое-то представление имеешь, где может быть эта Анна Шмидт?

– Ни малейшего, – покачала я головой. – Мы договорились никогда не поддерживать отношений.

– Выходит, ты даже не можешь поручиться за то, что ребенок этот жив-здоров?

– Не могу, – признала я. – Я не знаю, Стив.

– О, Крис, в какую дрянь мы влипли. Бедный Бинг! Бедный малыш!

Стив сломался. Бремя моего признания плюс любовь и боль за мальчика, которого он так долго считал своим, подавили его. Он закрыл лицо руками и зарыдал. Каждый стон болью отдавался в моем сердце, рвал душу на части. Мало кому из женщин пришлось так горько расплачиваться за свои грехи.