Текст книги "Я все отдам за тебя"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15

На другой день, когда самолет наш поднялся в воздух, я поглядела на Рим с высоты и с грустью подумала, что мне так и не удалось познакомиться с этим чудом света, ничего, кроме отеля «Хасслер», я не видела. Однако тридцать шесть часов в кровати явно пошли мне на пользу: к тому моменту, как мы прибыли в аэропорт Леонардо да Винчи, я окончательно пришла в себя.

Плечо все еще беспокоило Гила, я заметила, как он время от времени морщился и пытался поудобнее устроить руку, но он не жаловался, наоборот, старался всячески приободрить меня, заставлял повторять снова и снова наш план, словно роль репетировал.

Я с трудом могла поверить в то, что Кристина Росс вот-вот приземлится в Соединенных Штатах. Гилу удалось в кратчайшие сроки добиться для меня визы в консульстве Рима. Придумал на ходу какую-то невероятную историю, вопрос жизни и смерти, говорит, что в общем-то правда…

В аэропорту Кеннеди в Бостоне нас встречал худосочный молодой человек: высокий, в белом костюме, розовом в полоску галстуке-бабочке и очках в роговой оправе. Он приветственно махнул длинными патлами и от уха до уха растянул огромных размеров рот, обнажив лошадиные зубы.

– Старина Гил, прилетел! Класс! – Его американский акцент резал слух.

– Рад видеть тебя, Чак.

Гил представил мне своего друга, Чака Гонтлетта. Год назад они вместе работали в Голливуде. Интересно, есть на Земле хоть одно место, где Гил не бывал? Или где у него не водилось влиятельных знакомых? Что бы я без него делала? Какое наказание ни уготовил мне Господь Бог в конце пути, в начале его Он соблаговолил послать мне столь невероятную помощь.

Чак прибыл за нами на длинном белом «кадиллаке» с обивкой из шкур леопарда. На нем мы и отправились в отель.

Чак был под завязку набит долларами и влияние имел не меньшее, чем Гил. Он поведал нам о своих «передвижениях» с того момента, как получил звонок Гила: прилетел сюда из Голливуда, взял «кадиллак» и в аэропорт, нас встречать. Теперь он в полном нашем распоряжении.

Он был в курсе всех моих бед. Ага, говорит, дельце – дрянь. Ему так жаль этого парнишку, но будем надеяться, что нам удастся уломать Хопкинсов. Чак уже успел позвонить в офис мистера Рассела и узнать, что Хопкинсы вернулись из Европы и в настоящий момент находятся в своем загородном доме.

Я вздохнула с облегчением – впервые с того самого момента, как Анна отказала мне. Но только Анна могла привести меня к близнецу Бинга, и я не могла дождаться, когда снова увижусь с ней.

Но когда мы подкатили к воротам резиденции Хопкинсов, мне стало плохо. Сквозь узорчатую решетку виднелась ухоженная лужайка с цветами и деревьями и белый фасад приземистого длинного дома с верандой, построенного в стиле Новой Англии.

Я никак не могла привыкнуть к жаре, которая преследовала меня в Италии и не давала покоя здесь, в Штатах. Синяк на скуле, шрам на лбу и переносица ныли, но воинственный дух снова воскрес во мне. В руках я держала фото Бинга. Нам предстояла решающая схватка за жизнь моего мальчика.

– Наберись храбрости, милая… мы обязательно победим, – прошептал Гил. – Чак подождет нас в машине.

Мы пошли к дому. В центре лужайки сонно шумел фонтан, вокруг царили мир и покой. Анна наверняка плескалась в бассейне или принимала гостей и даже не подозревала о той бомбе, которая вот-вот взорвется в ее собственном доме. Но мне было нисколько не жаль ее. Как бы ни поступила она в будущем, я никогда не прощу ей предательства.

Я потянулась к звонку, но Гил поймал меня за руку:

– Не звони, не надо. Не стоит объявлять о нашем приезде, вдруг еще придется силой вламываться. Я слышал смех и голоса, наверное, у Хопкинсов гости. Давай-ка преподнесем им сюрприз.

Сердце мое пошло вскачь, я еще крепче прижала к груди фото Бинга. Мы обошли дом, пройдя мимо длинного ряда клумб с английскими розами.

На потрясающей каменной лоджии, усаженной алой геранью, под живописными зонтиками красовались металлические столики и удобные стулья. Анна возлежала на раскладном лежаке, ее прекрасная головка покоилась на ярких подушечках. Золотистые волосы спадают на плечи, в одной руке – стакан, в другой – сигарета в длинном мундштуке. Такая юная, такая свежая в своем белоснежном купальном халатике, но при взгляде на нее ничего, кроме злости и ярости, я не ощутила.

За одним из столиков сидела парочка мужчин. Оба – седовласые, в годах, один из них наверняка ее муж. Как и Анна, оба были в халатах и, по всей видимости, только что купались.

Чуть поодаль сверкал своими голубовато-зелеными водами гигантский бассейн. На дальнем конце – белый павильончик с барбекю. Там обнаружились еще две девушки – одна плавала, другая сушила волосы, стоя на трамплине.

Анна даже головы к нам не повернула. Первым нас заметил владелец дома. Мы поняли это по тому, как он по-хозяйски поднялся и пошел нам навстречу со стаканом в руке, на лице – удивленная улыбка. «Такое милое, мягкое лицо», – подумалось мне.

– О, привет… – начал он и остановился, явно стараясь вычислить наше место в бесконечном списке его друзей-приятелей.

– Мистер Хопкинс, – тут же затараторил Гил, не давая тому опомниться, – я – Гилфред Барретт из «Ист-Вест Бритиш пикча корпорейшн». Простите нас за то, что не предупредили о своем визите. Нам надо срочно проконсультироваться с вами по одному вопросу.

– Рад познакомиться с вами, мистер Барретт, – расцвел Рассел Хопкинс. – Мне конечно же известна ваша компания. Вы такие фильмы снимаете – закачаешься.

Хозяин обратил свой взор на меня и был откровенно шокирован моим внешним видом. Он явно не привык к столь невзрачного вида леди с пластырем на носу и фингалом во всю щеку, да и костюм мой, который с таким старанием отутюжила горничная в отеле «Хасслер», после столь длительного перелета помялся.

– Полагаю, вы миссис Барретт? – постарался не подать виду Хопкинс.

– Нет, – собрала я всю свою смелость. – Я старинная подруга Анны, вы наверняка слышали обо мне. Миссис Росс. Кристина Росс.

Это имя резануло слух Анны, она подскочила в кресле и вцепилась обеими руками в подлокотники, в глазах – удивление и ужас. Улыбку с лица мистера Хопкинса как ветром сдуло, а вместе с ней и радушную приветливость. Рот его распахнулся, и он, словно внезапно выброшенная на берег рыба, беззвучно двигал губами, хватая воздух. Повисла долгая пауза. Анна поднялась и подошла ко мне.

– Да как ты посмела являться сюда, Крис! – покраснела она как рак. – Как только у тебя ума хватило преследовать меня до самого дома…

Нечасто на меня так набрасывались, да еще с подобной яростью. В обычной жизни я тут же сдалась бы и отступила, не желая ввязываться в драку, но мысль о том, что от этой встречи зависит жизнь Бинга, придала мне сил.

– Извини за вторжение, Анна, но мне пришлось приехать к тебе. Разве ты не понимаешь – пришлось.

– Убирайся! – взвизгнула она. – Вон отсюда, оставь меня в покое!

Рассел Хопкинс отступил на шаг назад, обнял жену за плечи и нервно обернулся через плечо на гостей.

– Ситуация ужасно неловкая. Прошу вас, оставьте нас в покое… как сказала моя жена… – Он закашлялся.

На помощь мне пришел Гил. Я с удивлением заметила, что он улыбается. Но улыбка эта больше смахивала на оскал тигра, мне уже приходилось видеть ее.

– Мы проделали долгий путь, чтобы повидаться с вами и вашей женой, мистер Хопкинс, грубо говоря, три-четыре тысячи миль отмахали. Неужели вы откажетесь даже выслушать нас?

– Это несправедливо, – ответила Анна. – Не знаю, кто вы такой, но прошу вас, уходите и заберите с собой Крис. Я уже все ей сказала, там, в Па-раджи.

– Мне так не кажется, – еще шире растянул губы Гил.

Хопкинсы снова обернулись на своих гостей, теперь уже вдвоем. Девчонки вышли на террасу и могли услышать нас.

– Вы ставите нас в ужасно неловкое положение, – обратился Расс к Гилу. – Нам лучше пройти в дом.

– Нет… – истерично передернулась Анна.

– Положись на меня, дорогая, я все улажу, – потрепал он ее по плечу.

У меня язык словно к нёбу прирос, но Гила так просто с намеченной цели не свернуть.

– Боюсь, вам придется извиниться перед своими друзьями, – довольно резко парировал он. – Мне надо поговорить с вами обоими, мистер Хопкинс.

Рассел неохотно отправился к гостям, понимая, что спорить с Гилом бесполезно. Не знаю уж, что он там им сказал, я слышала только ответные возгласы:

– Конечно, Расс, все нормально.

– Забудь про нас, Расс!

Побледневшая, как снег, Анна судорожно вцепилась в руку мужа. Мы прошли в гостиную. Там было прохладно и царил полумрак.

В огромном висящем на стене зеркале я поймала свое отражение. «Чудненькая мы с Гилом парочка, – усмехнулась я. – Вид у меня еще тот – волосы растрепались, лицо в синяках. Гил в синей рубашке с узким итальянским галстучком и легких брюках выглядел получше. Как здорово все-таки, что он со мной! Одна бы я ни за что не справилась».

Оказавшись в гостиной, Гил пустил в ход все свое очарование; а очаровывать он, надо сказать, умел, когда хотел, конечно.

– Миссис Хопкинс, мы действительно должны попросить у вас прощения. Напали на вас без предупреждения, но другого выхода у нас просто не было. Мы с вами не встречались, хотя заочно знакомы – вы говорили со мной по телефону, когда были в Риме, помните? – расплылся он в улыбке. – Мы с Крис очень дружны, и сейчас я выступаю от ее имени. Она не слишком здорова. – Сами видите… – коснулся он своего плеча, – мы с ней попали в аварию. Несколько дней тому назад отправились в Рим и чуть было не погибли.

Расс Хопкинс даже сумел нам свое сочувствие выразить, он действительно оказался очень добрым малым, просто ему так же сильно хотелось защитить своего приемного сына, как мне – спасти Бинга. Анне тоже удалось побороть свою истерику, и она с жалостью поглядела на меня своими прекрасными глазами.

– Ты и впрямь плохо выглядишь, Крис. Лицо осунулось. О господи!

– Со мной все в порядке, – выдохнула я.

– Зачем вы приехали? – вмешался мистер Хопкинс.

– Вы же понимаете, кто я такая, правда? – отозвалась я.

– Да… вы – мать… э-э-э… этого… близнеца.

– В том-то все и дело. – Гил сунул руки в карманы и начал легонько раскачиваться с пятки на носок. – Брата-близнеца Руди. Мы оба пришли к выводу, что нам нужно снова повидать родную мать Бинга. Я не могу смириться с вашим решением, обрекшим мальчика на смерть. Ради него и ради Крис.

– А теперь меня послушайте, – накинулся на него Хопкинс. – Нечего тут такими словами бросаться. Анна мне все рассказала. Я поддерживаю ее желание отгородиться от этого дела, остаться в стороне. Мы не чудовища и прекрасно понимаем, что это значит для миссис… э-э-э… Росс, но она сама выбрала себе того мальчика, а Анна взяла другого. Мы вырастили Руди. Эти двое ничего друг о друге не знают и не должны узнать.

– Близнецов нельзя разлучить, – спокойно произнес Гил.

Анна явно собиралась с духом, приготовившись к новым протестам; щеки ее порозовели, дыхание участилось.

– Мы ничем не можем помочь вам, – выпалила она. – Мы… я… мне очень жаль. Я знаю, что малыш был моим… то есть… я знаю, что произвела его на свет… – Она немного заикалась. – Но чтобы позволить Руди рисковать жизнью – об этом даже речи быть не может. Нельзя подвергать детей такому испытанию.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, Анна, – оборвала ее я. – Я же говорила – доктора уверяют, что Руди ничем не рискует, если он абсолютно здоров, конечно.

– И все же нельзя взваливать на плечи Анны подобный груз. – Рассел Хопкинс бросился на защиту своей ненаглядной супруги. – Она так расстроилась, бедняжка. Я ее еле до дому довез. Наш доктор говорит, ей покой нужен, нервная система расшатана. Она такой шок пережила…

– Анна, ради бога, если ты такой шок пережила, то представь, что со мной творится! Неужели ты не понимаешь, что все это для меня значит? А для тебя? Неужели тебе действительно все равно? Я через тысячи миль прилетела, чтобы снова обратиться к вам. Бингу уже сделали пересадку кожи от Стива, но этого ненадолго хватит. Время на исходе. Я в отчаянии… разве ты не видишь, Анна?

– Ничего видеть не желаю, – затрясла она головой.

– А придется! – тихонько произнес Гил. – Мне очень не хотелось бы расстраивать вас, но что поделаешь. Взгляните на это, миссис Хопкинс!

Он взял у меня фото Бинга, поднял его и развернул лицом к Анне. Им с Рассом пришлось взглянуть на плакат.

В гостиной стало тихо, и только с террасы доносились смех и голоса гостей. Я даже услышала, как мое сердце бьется, и прижала кулачки к груди, наблюдая за Анной. А она уставилась на фото и смотрела… смотрела… глаз не могла оторвать, как тогда, в Параджи, когда я показала ей маленький снимок Бинга. Расс снова беззвучно задвигал губами.

– Ach, lieber Gott! – снова вернулась она к языку своей юности. – Ach, lieber Gott! Несчастный малыш! О, Расс, это же будто наш Руди там лежит!

«Прямо как в Параджи», – подумала я. Но на этот раз большой снимок потряс Анну до глубины души, ведь на том фото Бинг был здоров и улыбался, а на этом – весь в бинтах.

– Иисусе, ты права, ты права, милая, – пробормотал Хопкинс и вытер лоб шелковым платочком. – Это Руди.

– Это ваш второй сын, миссис Хопкинс, – решил дожать Гил. – Вы отдали его Крис, но он по-прежнему ваш, и он – брат Руди. Не позвольте ему умереть, миссис Хопкинс, иначе покоя и счастья вам вовек не видать. Прошу вас, помогите Крис, дайте мальчику шанс.

Глаза Анны наполнились слезами, соленые горошины градом покатились по щекам. Прямо Скорбящая Матерь Божья перед распятием сына своего Христа – воплощение горя и агонии.

Затаив дыхание, я наблюдала за Анной, и надежда снова расправила крылья.

«Она уступит, она уступит», – эхом стучало в голове.

Анна молча рыдала, не сводя глаз с фото маленького обгоревшего мальчика. Представляю, что творилось у нее в этот миг в душе. Мне даже стало искренне жаль подругу.

Гил больше ничего не сказал, просто вложил снимок в руки Анны, и она взяла его. Листок затрясся.

– Иисусе! – нарушил молчание Расс Хопкинс. – Это и в самом деле ужасно!

– Наверное, он очень похож на вашего приемного сына, – мягко предположил Гил.

– Конечно-конечно. – Мистер Хопкинс вытер рот тыльной стороной ладони.

Внезапно Анна страстно прижала фото к своей груди, как будто хотела обнять своего перворожденного сыночка.

– Да! – развернулась она к мужу. – Мы должны уступить. Мы обязаны помочь ему. Какое чудовищное фото! Расс, я на части разваливаюсь. Как будто Руди там лежит и просит меня помочь ему.

– Конечно-конечно! – повторил мистер Хопкинс, почесав затылок.

Мне стало жаль этого несчастного добропорядочного американца, ведь его вины как раз ни в чем и не было. Только теперь я полностью осознала всю гениальность задумки моего великого кинопродюсера. Кому, как не ему, знать, какое влияние оказывают на человеческую психику зрительные образы.

И тут мы все разом заговорили.

– Времени осталось – с гулькин нос, – сказал Гил. – Миссис Хопкинс, вам надо срочно связаться с Руди, как можно скорее. Вы же сделаете это, правда?

– Врачи дали мне всего три недели, – вставила я. – Пересадку от близнеца необходимо сделать до окончания этого срока.

– Сперва мне надо посоветоваться со своим доктором… – начал было мистер Хопкинс, но на этот раз сама Анна оборвала его:

– Нет, сперва надо подать объявление и разыскать Руди.

Даже если я до тысячи лет доживу, то и тогда не забуду, как подпрыгнуло мое сердце, какое невероятное облегчение я почувствовала. Настала моя очередь проливать влагу. Я всхлипнула, обняла Анну и поцеловала ее:

– Анна, Анна, храни тебя Господь! Спасибо тебе! Бинг такой милый. Ты обязательно полюбишь его. Он такой храбрый малыш. Мы же обе ему матери, правда? И не позволим ему умереть!

Она покачала головой и передала фото мужу, который смотрел на снимок, словно завороженный кошмарным зрелищем. Выражаясь словами Гила, бедолага решил помочь Бингу и теперь лихорадочно думал, как избежать скандала с неизвестно откуда взявшимся близнецом. Расс из тех, кого слишком сильно волнует, что люди скажут.

Но Анна полностью изменилась, потеплела, оттаяла и думала только о том, как помочь ребенку. Мы рыдали друг у друга на плече – глупо, конечно, но остановиться мы никак не могли.

Теперь, когда Анна согласилась помочь, предстояло как можно скорее найти Руди. Машина завертелась, и запустил ее Гил. Он снова командовал парадом.

Тут пригодились и денежки Хопкинса, и его влияние. Он сумел подать объявление на самую сильную и широковещательную станцию, расположенную ближе всего к горам Киттатинни, по которым блуждал Руди. «Ребенок должен срочно вернуться домой», – передавали через определенные промежутки времени.

Но до этого бедному Рассу пришлось считаться со светским этикетом. Он заставил жену выйти к гостям и сообщить им, что один их родственник внезапно заболел и вечеринку придется отменить. Анна, понурившись, побрела выполнять поручение. И вскоре дом Хопкинсов был в нашем полном распоряжении. Дочь Расса, Каролина, к счастью, уехала погостить к друзьям. В доме остались только слуги – повариха и мальчик-китаец, которому было велено немедленно подавать на стол.

– Боюсь, Руди не слишком быстро отыщется, – провозгласил мистер Хопкинс. – Тем временем и поесть не помешает.

Сидя за круглым обеденным столом, я поверить не могла, что скитания мои подошли к концу и что появилась реальная надежда спасти жизнь моего ненаглядного Бинга. Решив позволить Руди дать свою кожу брату, Анна поспешила обелить себя в глазах окружающих.

– Ужасно, что я отказала тебе вначале, сбежала от тебя там, в Италии. Но все случилось так внезапно… я просто не смогла принять этого, – извинялась она передо мной. – Мне так стыдно!

– Это не важно. Теперь все это не важно, – сказала я.

– Вы должны остановиться у нас, – заявила Анна.

– У нас комнаты в отеле.

– Пошлите за своим багажом. Вам надо быть с нами, когда Руди найдется.

– Конечно-конечно, – подтвердил Расс, у которого в словаре как будто больше и слов не водилось.

– О господи, нас ведь друг у ворот дожидается! – вспомнил Гил. – Я выйду на минуточку, попрошу, чтобы он съездил в гостиницу, снял заказ и забрал наши вещи. Уверен, что Крис предпочтет остановиться у вас, миссис Хопкинс.

Я поймала его торжествующий взгляд. Мне хотелось кинуться ему на шею и расцеловать, и я беззвучно, одними губами, произнесла «Спасибо!».

Гил кивнул мне, как будто расслышал слова.

– Ты так плохо выглядишь… – завела Анна.

– Я в отличной форме. Никогда не чувствовала себя более счастливой. Это все синяк на щеке да шрам на лбу, и еще этот пластырь на носу. В какую жуткую аварию мы попали, Анна!

– Где это произошло?

Я рассказала ей, и она покачала головой:

– Кошмар! Это все моя вина, заставила тебя мчаться за мной вслед. Только я во всем виновата. Нельзя быть такой эгоисткой и пытаться ускользнуть от ответственности перед Бингом.

– Твое поведение вполне объяснимо. Ты не видела малыша с самого его рождения. Я и не жду, чтобы ты относилась к нему так же, как я.

– Но когда я увижу его, познакомлюсь с ним, то обязательно полюблю его. – Анна снова взяла в руки снимок, и глаза у нее поплыли. – Это Руди. Наш Руди. Тот снимок в Италии, он такой крохотный был… Расскажи мне о нем. Все, всю его жизнь.

Я еще раз рассказала ей о Бинге, а она мне – о Руди, и мы снова и снова с удивлением отмечали, как похожи и жизни, и привычки этих двоих. Анна на самом деле заинтересовалась Бингом. «А что, если она захочет забрать его обратно?» – пронеслось у меня в голове.

– Их нельзя снова разлучать, – словно удар под дых прозвучало заявление Анны. Я ничего не ответила. Не решилась. – Бинг мог бы жить с нами… знаю, Расс сейчас расстроен, но потом он наверняка сам этого захочет. Он обожает Руди, и Бинга тоже полюбит.

Я похолодела.

– Нет, Анна, нет, – услышала я свой голос словно издалека. Бинг мой. Бинг не может вернуться к тебе… так же как Руди не может оставить тебя и переехать ко мне.

Анна как-то странно посмотрела на меня.

– Там увидим, – сказала она. – Сейчас еще рано об этом говорить.

Я не знала, что и сказать, не знала, как себя повести. Сколько раз за последнее время меня били по голове – и физически, и морально? Я больше не вынесу. Не переживу, если Анна попытается отобрать у меня Бинга. Хотя тут я сама виновата, разве не я разбудила в ней материнские чувства? Сама же сто раз повторяла, что Бинг – ее сын, ее кровиночка. Неужели она так жестока, неужели за жизнь Бинга мне придется расплачиваться разлукой с ним? Тогда я все потеряю. И Бинга, и Стива. Обоих.

Сама эта идея ошеломила меня. И все же я была на все готова, лишь бы спасти Бингу жизнь и вернуть здоровье. Чего бы мне это ни стоило.