Текст книги "Прекрасные мечты"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

Ивор сбросил руку Барклея со своего плеча.

– Нет, неправда, этот человек ошибается! – рявкнул он. – Послушайте…

– Тише, – перебил Барклей. – Здесь есть и другие люди, вы же не хотите публичного скандала?

Ивор проглотил свой гнев и страх. Он сжал кулаки и с вызовом посмотрел на Стэнли Ричардса.

– Этот человек ошибся, – повторил он.

– Как бы то ни было, слишком много совпадений, – резко произнес Барклей. – Два человека узнали в вас Гардинера – Сигна, которая утверждает, что вы ее муж, и вот этот человек. Ну, друг мой…

– Черт бы вас побрал! – яростно перебил его Ивор. – Моя фамилия Челлисон, и я говорю вам, что этот человек ошибается, так же как и Сигна. Должно быть, я действительно очень похож на этого Гардинера.

Доктор покачал головой.

– Слишком уж хилое объяснение, – сказал он. – К тому же вы тоже узнали мистера Ричардса.

– Вовсе я не ошибаюсь, – вмешался Ричардс, наблюдавший за разыгравшейся сценой с интересом. Он с удовольствием отдал бы сейчас должное Ивору Гардинеру за то пренебрежение, с каким тот относился к нему в Сингапуре. – Я бы узнал Гардинера где угодно. Он ухлестывал за дочкой старого Тома Мэнтона. Он вообще не пропускал ни одну смазливую мордашку.

Сэр Барклей Додсон кивнул.

– Сигна Мэнтон – все так, – тихо произнес он. – Итак, мистер Ричардс, поймите, то, что вы сейчас скажете, очень важно. Вы уверены, что это мистер Гардинер?

– Абсолютно, – ответил бывший плантатор. – Да вот хоть шрам на левом запястье – от змеиного укуса – я прекрасно его помню.

Ивор выругался сквозь зубы. Эта встреча с Ричардсом погубила его. Быстрым, точным движением сэр Барклей схватил его за левое запястье, сдвинул манжету и обнажил тот самый белый шрам, который еще раз все доказывал.

Ивор неуверенно пробормотал:

– Это все наглая ложь…

– Расслабься, – ухмыльнулся Ричардс. – Ты и есть Гардинер – какой смысл притворяться кем-то еще?

Сэр Барклей Додсон посмотрел на ставшее мертвенно-бледным лицо Ивора.

– Пойдемте, – сказал он. – Игра окончена. Говорю вам, Гардинер, бросьте притворяться и объяснитесь с мисс Владамир. Я вам не завидую.

Ивора трясло. Против воли он последовал за доктором из гардеробной в холл, где их ожидали Паула и Сигна. Паула радостно заговорила:

– Долго же вы оба прихорашивались…

Тут она замолчала. Она заметила белое лицо и остекленевший взгляд Ивора и суровое лицо сэра Барклея.

– Что-нибудь случилось? – поспешно спросила она.

– Я… черт бы все это побрал, Паула, я… – Ивор попытался выдавить из себя объяснение и умолк: от ярости и страха у него пропал дар речи. Сигна переводила взгляд с одного мужчины на другого, ее сердце готово было выскочить из груди.

– Что произошло? – спросила она сэра Барклея.

– Только что благодаря совершенно случайной встрече я получил доказательство, что вы не ошибаетесь, Сигна, – ответил он. Он не осмеливался взглянуть на Паулу, страшась увидеть боль на ее красивом лице. – Случилось так, что служащий гардеробной оказался бывшим плантатором из Сингапура, и он сразу же узнал в «мистере Челлисоне» Ивора Гардинера.

– Ничего странного в этом нет. Во всем виновато это пресловутое сходство, – хрипло попытался изменить ход событий Ивор.

Паула не сводила глаз с Барклея Додсона.

– Нет, это, должно быть, какая-то ошибка! – вскрикнула она.

Но Сигна, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, схватила доктора за руку.

– Стэнли Ричардс! – взволнованно сказала она. – Ну конечно, я знаю его! Его плантация была рядом с нашей. Я не думала, что он вернется в Англию. Он знал моего отца. Он никогда не был нашим другом, но с Ивором он тоже был знаком. Мы все в Клубе друг друга знали.

– Может, этот тип и из Сингапура, но это не доказывает, что я и есть этот Гардинер, – упорствовал Ивор с отчаянием в голосе. – Все дело в поразительном сходстве.

– Я не знаю, что и сказать, – раздался голос Паулы.

Инстинктивно она приняла руку, протянутую ей сэром Барклеем, и оперлась на нее, ища поддержки.

– Слишком много для обычного совпадения, – заметил Барклей Додсон. – Ричардс был абсолютно уверен и упомянул о шраме от укуса змеи на запястье мистера Гардинера. Я приподнял его рукав – на запястье точно такой же шрам. Слишком много для простого совпадения.

– Да, я помню этот шрам, – с горечью подтвердила Сигна.

Паула побледнела. В ее карих глазах застыли ужас и страх.

– Этого не может быть, – ошеломленно сказала она.

– Может! О, я-то знаю, что может, Паула, – сказала Сигна, поворачиваясь к сестре. – Я все время это знала. Ивор мошенник – он обманул тебя, а со мной обошелся еще хуже.

– Все это гнусная ложь! Пойдемте ужинать, – сказал Ивор, бледный, с выступившей на лбу испариной.

Паула испытующе посмотрела на него. Теперь ее вера в Ивора Челлисона была серьезно поколеблена. Перед ней стоял трус с пепельно-серым лицом… весь его вид говорил о том, что он виновен. Он поймал ее взгляд и вздрогнул. Он больше не мог смотреть ей в глаза.

– О, Ивор! Неужели это правда? – спросила Паула.

– Да. Уверяю тебя, это правда, – серьезно произнесла Сигна. – Пойдем со мной к Стэнли Ричардсу – послушаем, что он нам скажет.

– Паула, если ты хоть немного любишь меня, уважаешь меня… – начал было Ивор.

– Мисс Владамир, я умоляю вас поступить так, как предлагает ваша сестра, – тихо произнес Барклей Додсон. – В этом деле не осталось сомнений. Я и раньше говорил вам – ваша сестра так же нормальна, как и вы, и она не ошибается.

Паула была потрясена до глубины души. Она дотронулась ладонью до лба. Если бы только Ивор встретился с ней взглядом… успокоил ее страхи. Но… невиновный человек вел бы себя совершенно по-другому. Он уже был бледен, а в глазах его застыла обреченность.

Паула в ужасе отвернулась от него. Она позволила сестре и доктору отвести себя в гардеробную. Ивор шел следом. У него просто не оставалось выбора. Про себя он проклинал сэра Барклея Додсона. Этот тип подозревал его с самого начала и был полон решимости вывести его на чистую воду.

Паула поговорила с бывшим плантатором. Ричардс был с ней вежлив. В красоте, в грации Паулы было что-то, что сразу заставляло относиться к ней с особым вниманием. Он без запинок отвечал на ее вопросы.

Да, он хорошо знал Гардинера. Нет, он не ошибается. Джентльмен за ее спиной и есть Гардинер, а вовсе не Челлисон. И конечно, он знаком с мисс Сигной. Он виноватым взглядом окинул светловолосую девушку, которую до смерти напугал в тот день на веранде бунгало старого Тома.

К тому времени, как Паула закончила разговор с Ричардсом, ее вера в «Ивора Челлисона» еще больше пошатнулась. Как бы отвратительны ни были подозрения, она не могла отрицать, что два взрослых человека считали, что ее Ивор – это Ивор Гардинер.

После разговора с Ричардсом Паула так побледнела, что Барклей Додсон, наблюдавший за ней с искренним сочувствием, взял ее под руку.

– Держитесь, – сказал он.

– Я не собираюсь падать в обморок, – сказала она, тяжело и часто дыша. – Но все это просто ужасно. И я должна узнать всю правду до конца.

– Тебе лучше самому все рассказать, Ивор, – сказала Сигна, с ненавистью глядя на человека, который причинил Пауле такую боль.

– Я все отрицаю, – задиристым тоном ответил он.

– Скажи мне правду, – сказала Паула. В ее темных глазах сверкали молнии. – Ты должен сказать всю правду, Ивор. Если ты действительно Ивор Гардинер, пожалуйста, признайся сам, иначе мы тут все сойдем с ума.

Он молчал.

Заговорила Сигна:

– Паула, он никогда в этом не признается. Он лжец, и он зашел слишком далеко. Если он будет продолжать отрицать, что он мой муж, отведи его к Блэйку. Это станет главным свидетельством. Блэйку уже лучше – он готов узнать всю правду. Это разобьет ему сердце, но рано или поздно он все равно все узнает, а ты должна знать правду сейчас, пока еще не слишком поздно.

Паула кивнула.

– Очень хорошо, – непослушными губами выговорила она. – Пойдем, встретишься с Блэйком… – Она посмотрела на Ивора: – Ты готов сделать это?

Ивор безмолвствовал.

Сигна сказала:

– Блэйк не ошибется. Он много месяцев жил с Ивором в одном бунгало.

– Ты пойдешь? – повторила Паула.

– Нет, – отчаянным голосом ответил Ивор. – Не пойду.

Паула вспыхнула, потом снова побледнела. Мир рушился на ее глазах. Ее вера, ее уважение, ее страсть к Ивору Челлисону уходили как песок сквозь пальцы. С мукой в голосе она произнесла:

– Так, значит, ты боишься встретиться с ним лицом к лицу. Значит, ты и есть Ивор Гардинер! Значит, с самого возвращения в Англию ты пользовался фальшивым именем.

Ивор посмотрел на нее. Это был жуткий, отчаянный взгляд. Он любил ее и сейчас понимал, что навсегда ее потерял. Игра окончилась. Он мог отрицать то, что говорила Сигна, что говорил Ричардс. Но он не мог осмелиться предстать перед Блэйком Сондерсом, который бы моментально узнал его.

– Паула, – хрипло произнес он. – Во имя всего святого, разреши мне поговорить с тобой наедине. Я люблю тебя… я…

– Это не имеет отношения к данному вопросу, – дрожа, перебила его она. – Ты Ивор Гардинер?

– Да! – взбешенно рявкнул он.

Воцарилась тишина. Сигна сквозь зубы втянула воздух. Барклей Додсон не сводил глаз с Паулы. Он очень переживал за нее. Никогда еще он не присутствовал при столь фатальной сцене. Это было душераздирающее зрелище. Ивор был уничтожен, на него больно было смотреть.

Но Паула выстояла. После перенесенного шока, вызванного признанием, прозвучавшим в вестибюле ресторана Бэзинстоука, она вдруг стала спокойной и отстраненной. Она осознала, что пришел конец любви, вере, надежде – всему, что она с таким тщанием строила вокруг Ивора. Она произнесла:

– Ах, Ивор… как это подло!

Он попытался взять ее за руку.

– Паула – ради нашей любви…

– Не напоминай мне об этом, – перебила его она. – Как я жалею, что встретила тебя. Как ты посмел сыграть со мной столь злобную шутку… после того, как поразвлекался с моей сестрой и бросил ее? Мне плохо, мне тошно становится, стоит мне только подумать, как ты одурачил меня.

– А вспомни еще о нашем бедном отце, Паула, – добавила Сигна. – Ивор в ответе за ужасную смерть папы… это он украл сокровище, которое папа нашел.

Паула закрыла лицо руками.

– Не надо – у меня нет сил думать сейчас еще и об этом, – сказала она и повернулась к Барклею Додсону: – Отвезите нас домой… пожалуйста.

Доктор предложил ей руку; сердце у него обливалось кровью.

– Хорошо, дорогая, как скажете, – ответил он.

– Так вот в чем дело – ты просто метишь на мое место! – воскликнул Ивор, полностью утратив контроль над собой и смеясь как сумасшедший. – Я предан забвению, и тут на первый план выходишь ты – будущий дружок нашей знаменитой балерины. Напыщенный идиот!

Барклей Додсон побелел от ярости.

– Гардинер, – процедил он, – если бы я не был убежден, что вы – душевнобольной человек и вас следует отправить в соответствующее учреждение, я бы вас ударил.

Паула поежилась. Стыд и унижение легли ей на плечи невыносимой тяжестью. Она любила Ивора Челлисона, она верила ему. Она чуть не вышла за него замуж.

– Я хочу задать тебе еще один, последний вопрос, – сказала она, снова обернувшись к Ивору. – Ты… женат на Сигне?

– Да, женат, – сквозь зубы выдавил он. – Так что тебе не избавиться от этих отношений, Паула. Ты моя свояченица.

Паула снова вздрогнула. От ее любви и уважению к нему не осталось и следа. Не осталось ничего, кроме острого отвращения и ужаса от всего того, что он совершил.

– Как это мерзко! – сказала она. – Бедная Сигна.

– Не волнуйся за меня, – ответила Сигна. – Осмелюсь предположить, что он будет только рад получить развод, – вот только Блэйку надо будет все рассказать.

– Вот и оставайся со своим Сондерсом – мне ты не нужна, – процедил Ивор, с ненавистью глядя на нее.

Паула обняла сестру.

– Больше ты не посмеешь обидеть ее. Я прослежу за этим, – сказала она. – Если можно устроить развод, это будет сделано немедленно. Мое единственное желание – никогда больше не видеть тебя.

Сэр Барклей увел обеих девушек из ресторана. Бледный Ивор неподвижно стоял и смотрел им вслед. Вот они и ушли. Он потерял их обеих. Жену, которую бросил сам… и женщину, которую жаждал, ради завоевания которой затеял такую отчаянную игру.

Он оглушительно рассмеялся, бросился в кресло и приказал принести двойное виски с содовой. Он сидел, поглощая один стакан виски за другим… до тех пор, пока не почувствовал себя вдрызг пьяным. Он стал совсем не похож на веселого, красивого Ивора Челлисона, который завоевал сердце Паулы Владамир.

В дряхлом домишке в Ливерпуле старая мисс Марта Дункан в этот момент стояла на коленях возле кровати. Она молилась: «Господи, спаси и сохрани моего дорогого Ивора и сделай так, чтобы он был хорошим мальчиком!»

Глава 19

Когда они вернулись в отель, Сигна хотела сразу же пойти спать. Хотя они так и не поужинали, ни один из них не чувствовал голода. Но сэр Барклей настоял на том, чтобы они поели. Сигна хотела выспаться и отдохнуть, ей нужны были силы, чтобы на следующий день сообщить Блэйку печальные новости. Момент, когда он узнает, что она ему не жена, будет горьким для них обоих.

Паула спать не пошла. Она сидела в опустевшей курительной отеля до тех пор, пока над Бэзинстоуком не забрезжил рассвет. Она не могла уснуть, была вся разбита и подавлена ужасной правдой, которую ей, наконец, убедительно доказали.

Барклей Додсон отказался покинуть ее.

– Нет, я не уйду, пока вы не успокоитесь, – я не оставлю вас одну, дорогая, – снова и снова повторял он на ее просьбы пойти спать.

Грусть в ее глазах ранила его до глубины души. Он сидел рядом с ней на кушетке и говорил, говорил с ней. Он прекрасно знал, что лучшее лекарство для нее сейчас – это выговориться, а не держать в себе всю горечь, стыд и разочарование.

Наконец, когда ей невыносимо стало терпеть эти мучения, она сломалась и дала волю чувствам… гордая, красивая женщина, которая танцевала перед коронованными особами Европы. Она закрыла лицо руками, и доктор увидел, как сквозь тонкие пальцы просачиваются слезы, как содрогается от рыданий грациозное тело. Он обнял ее за плечи.

– Дорогая моя, будет вам! – успокаивал он ее. – Этот человек не стоит и одной вашей слезинки. Забудьте его, просто вычеркните из своей жизни. Паула, дитя мое, не плачьте – мне невыносимо это видеть!

Она не отстранилась от него. Наоборот, его сильные руки, успокаивающий голос давали ей утешение, в котором она сейчас так нуждалась. Она уткнулась лицом в плечо Барклея Додсона и, как ребенок, отчаянно разрыдалась в его объятиях. Он осторожно обнимал ее, проводил по темноволосой голове тонкими пальцами. Наплакавшись вволю, она отодвинулась от него и попыталась улыбнуться.

– Сэр Барклей, что вы обо мне подумаете?

– Я вам искренне сочувствую, – ответил он. – Паула, если я могу как-то вам помочь, как я уже говорил раньше, я весь в вашем распоряжении – всегда.

Паула была тронута его словами и протянула ему руки.

– Спасибо, – сказала она. – Спасибо вам от всего сердца; а теперь спокойной ночи. Я пойду наверх. Уже очень поздно.

– Спокойной ночи, дорогая моя, – торжественно произнес он. Потом склонился и поцеловал ей руку. – И да благословит вас Бог.

Его слова, его забота были настоящим целебным бальзамом для израненного сердца Паулы.

На следующее утро, сидя на кровати Блэйка, Сигна рассказала ему всю историю своего брака с Ивором Гардинером, а также историю раздвоения Ивора Гардинера-Челлисона.

– Увы, но все это правда, Блэйк, – заверила Сигна. Она была бледна, но спокойна. – Я жена Ивора, и он сам признался во всех своих подлых делах: сэр Барклей заставил его. Ну и, разумеется, Стэнли Ричардс выдал его с головой.

Блэйк был потрясен, но в то же время тронут.

– Не могу поверить, Сигна, – сказал он, уныло глядя в расстроенное лицо Сигны. – Ты вышла замуж за этого типа в Сингапуре накануне его отъезда?

– Да, – ответила она. – Пожалуйста, постарайся простить меня. Сама себя я простить не смогу. Я была безумна… я не соображала, что делаю.

Он притянул ее к себе и покрыл ее лицо поцелуями. Сейчас он как никогда сильно любил ее. Хотя и горько было осознавать, что она ему не жена, что по закону она принадлежит Ивору Гардинеру, но его любовь ничто не могло разрушить.

– Ты же сама знаешь, что я прощаю тебя, любимая. Да и не в прощении тут дело. Ты ведь осталась с ним одна. Совсем еще ребенок! Я все понимаю. И ты обо всем знала с самой аварии… бедняжка моя. Сколько тебе потребовалось мужества, чтобы скрывать все от меня, потому что я был болен. Дорогая, любимая моя Сигна, как много ты для меня сделала!

Сигна разрыдалась у него на плече.

– И все равно я не твоя жена – я его жена! – плакала она. – Блэйк, как же мы переживем это?

– Конечно, это ужасно, милая. – Он обнял ее, стараясь утешить, хотя сам сейчас гораздо сильнее нуждался в утешении. – Надо что-то делать. Я выйду из больницы и сразу посвящу все свои силы тому, чтобы найти этого мерзавца и устроить для тебя развод.

– Я должна быть с тобой, я должна быть твоей, – сказала она, и слезы градом катились по ее щекам. – Я принадлежу тебе сердцем и душой… не ему, Блэйк.

Он целовал и ласкал ее.

– Не принимай это слишком близко к сердцу, любимая. Я клянусь, в один прекрасный день ты действительно станешь моей женой. Что же касается Паулы… бедная Паула… каким потрясением должно было это стать для нее.

– Просто ужасным. – Сигна утерла слезы. – Я не единственная, кто пострадал от Ивора. Он настоящее чудовище, Блэйк.

– Ему еще воздастся по заслугам, – медленно произнес Блэйк. – Таких мерзавцев еще свет не видывал.

– Сэр Барклей считает, что он душевнобольной, – сказала Блэйку Сигна. – Сэр Барклей был ужасно добр ко мне и Пауле. Он пообещал встретиться с Ивором и договориться о немедленном разводе. Мы не хотим терять время.

– Слава богу, и спасибо сэру Барклею, – ответил Блэйк. – Я здесь так чертовски беспомощен. Но сегодня утром доктор обрадовал меня – на следующей неделе я, скорее всего, встану на ноги.

Сигна прижалась к нему.

– Милый, любимый Блэйк, – сказала она. – Раз мы так сильно любим друг друга и ты прощаешь меня за то, что я вышла замуж за Ивора, все остальное не имеет значения.

– Любимая, честное слово, тут нечего прощать, – ответил он, страстно целуя ее. – Ты любишь меня. Вот что главное. Все остальное случилось не по твоей вине. Ты сама видишь, какой силой убеждения обладал Гардинер. Не только ты, но и Паула, женщина опытная в подобных делах, оказалась податливой как воск в его руках.

В тот же день сэр Барклей попытался встретиться с Ивором. Но Ивор исчез, уехал из Бэзинстоука, забрав вещи, на своей спортивной машине.

Проходили дни, а о нем не было никаких известий. Сигна и Блэйк напряженно ждали. Они не знали, где сейчас Ивор, и не могли начать процедуру развода без него. Когда из Сингапура, наконец, пришло письмо с копией свидетельства о браке между Ивором Гардинером и Сигной Мэнтон, оно было встречено без особого энтузиазма. В нем уже не было надобности. Они все и так теперь знали, что Ивор и Сигна были женаты.

Блэйк вышел из больницы – худой юноша с запавшими глазами, лишь отдаленно напоминающий себя прежнего. Однако веры в свою любовь и мужество ему было не занимать, он хотел жить и любить – любить Сигну. А больше всего он хотел, наконец, сделать Сигну своей законной женой и вернуть в ее красивые глаза счастье и спокойствие.

Уезжая из Бэзинстоука, Сигна испытывала невероятное облегчение. Она не хотела больше никогда видеть этот город. Он весь был пропитан для нее болезненными воспоминаниями. Ей казалось, что с момента аварии на машине Паулы ее жизнь пошла наперекосяк… начались все эти жуткие неприятности. Паула полностью разделяла ее чувства. Они обе, если придется вернуться в Бэзинстоук, сделают это с большой неохотой. По дороге обратно в Лондон Паула размышляла о том, что для нее жизнь изменилась, пожалуй, гораздо сильнее, чем для Сигны и Блэйка. Ее сердце было разбито, она разочаровалась в мужчине, которому отдала свою любовь. Она чувствовала, что даже из ее танца ушло вдохновение. Ивор нанес ей тяжелый удар, оправиться от которого будет нелегко.

Это сэр Барклей помог ей вновь обрести подобие утерянного счастья и снова посвятить себя работе. В течение первой недели после их возвращения в город он был частым гостем в квартире на Уайтхолл-Корт и не позволял Пауле расклеиваться после перенесенного потрясения.

– Прежде всего вы балерина… великая балерина, – без конца напоминал он ей. – Как бы вы ни были несчастны как женщина, дорогая моя, не забывайте о своем искусстве. Вы предадите свой талант, если перестанете танцевать или заботиться о том, что с вами будет дальше.

Паула затравленно взглянула на него.

– Дайте мне время, – ответила она. – Я не могу вот так сразу все забыть. Все это было так ужасно. Это хуже, чем потерять любимого человека, когда он умирает. О, сэр Барклей, это было так унизительно…

Он прекрасно понимал ее и сказал ей об этом; но все же он постарался внушить Пауле, что необходимо перебороть свое горе и продолжать выступать – если не ради себя самой, то ради публики.

– Они вас любят. Они по вас скучают. Вы должны вернуться в балет и постараться снова стать собой, – сказал он.

Она посмотрела на него больными глазами, и он почувствовал, как его переполняет ненависть к Ивору Гардинеру, человеку, который стал причиной ее страданий. Его красивая, чудесная Паула! Да, этому безумцу придется за многое ответить. Он разрушил покой не только Паулы… но также и ее юной сестры… и в придачу к этому счастье честного парня, который по-настоящему любил Сигну.

– Паула, – Додсон назвал ее по имени и осторожно взял ее за руку, – вы были такой гордой, дорогая моя. Вы так высоко несли свою красивую головку. Поднимите же ее снова, Паула. Вы не должны горевать или сожалеть о безумном человеке.

Паула со слабой улыбкой посмотрела на него.

– Вы правы. Я знаю, что вы правы, – сказала она. – Ивор действительно был безумен… И я должна собрать всю свою гордость и не думать о нем. Я снова буду танцевать. Обещаю вам.

И в тот вечер Паула Владамир вновь выступала в «Ковент-Гарден». Ее с восторгом приветствовали и публика, и пресса. Никогда она не была такой красивой и не двигалась так волшебно. Казалось, страдание придало еще большую силу ее и без того великому таланту.

Барклей Додсон наблюдал за ней из ложи. Он всем сердцем восхищался ею. Ему показалось, что в этот вечер она стала ему гораздо ближе. Возвращаясь домой в его машине, Паула испытывала похожее чувство к этому новому, но уже проверенному другу. Глядя на его правильное лицо, держа его за руку, она чувствовала спокойствие и безопасность, за которые была ему безмерно благодарна. Когда он высадил ее возле дома, она призналась:

– Я очень многим вам обязана. Вы даже не представляете, насколько многим, но мне кажется, если бы в эти ужасные дни вас не было рядом, я бы не пережила этой трагедии.

– О нет, – улыбнулся он. – Вы очень мужественная женщина. Как и ваша храбрая маленькая сестра.

– Бедная Сигна. Когда же закончатся ее беды? Меня сводит с ума мысль о том, что она замужем за ним.

– Ничего, это ненадолго, – мрачно ответил Барклей Додсон. – Детектив висит у него на хвосте. Машина у него заметная, ее быстро найдут. Мы отыщем Гардинера.

– Если он не успел скрыться из Англии.

– Это возможно, если он боится быть обвиненным в убийстве вашего отца и похищении сокровищ. Но ему прекрасно известно, что вам будет весьма нелегко найти свидетелей и доказать ваши обвинения. Так что у меня есть все основания полагать, что мы найдем его в стране.

– Вы чудесный человек, сэр Барклей. Вы надеетесь сами и заставляете надеяться других, – сказала Паула.

Додсон взглянул в темные глаза, которые стали ему так дороги.

– Спокойной ночи, дорогая моя, и будьте счастливы, – сказал он. – А если вы хотите, чтобы я тоже был счастлив… было бы неплохо, если бы вы отбросили «сэра Барклея» и стали называть меня тем привычным именем, каким меня называла мать.

– И что это за имя?

– Боб, – ответил он. – Роберт Барклей… если можно, просто Боб… По-моему, неплохо.

– Да, – сказала Паула и добавила: – Спокойной ночи… Боб.

Уезжая от ее дома, он чувствовал, как время повернуло назад и годы исчезают, словно песок сквозь пальцы. Великий психиатр снова был мальчишкой. Мальчишкой, который безнадежно влюблен.

В гостиной Паула обнаружила Сигну, которая дожидалась ее. Паула отдала служанке шубу и принялась журить сестру:

– Дорогая, уже давно за полночь. Почему ты до сих пор не спишь? Ты же знаешь, тебе надо набираться сил.

– Я не могла пойти спать, не повидавшись с тобой, Паула, – начала раскрасневшаяся от волнения Сигна. – А Блэйк только что ушел. Он ужинал со мной, а потом собирался отправиться к себе в гостиницу, но тут позвонили из Ливерпуля.

Паула подняла глаза на сестру:

– Из Ливерпуля?!

При слове «Ливерпуль» Паула тут же вспомнила «деловую поездку» на север, которую несколько недель назад предпринял Ивор «Челлисон».

– Да, – кивнула Сигна. – От некоей мисс Дункан. Мисс Марты Дункан. Она приходится Ивору тетушкой.

– Так, значит, по крайней мере, хоть это было правдой. У него действительно есть тетя в Ливерпуле!

– Да, Ивор у нее и жил все это время.

Волнение сестры начало постепенно передаваться и Пауле.

– Получается, что сэр Барклей… Боб… был прав. Ивор не уехал из страны?

– Нет. Из слов его старой тети я не смогла понять, что именно там произошло. Кажется, он пережил какой-то несчастный случай. Она говорит, что он при смерти, Паула.

– При смерти! – повторила Паула.

Сестры взглянули друг другу в глаза. На мгновение наступила тишина. Потом Паула промолвила:

– Думаю, благодарить Господа за это будет как-то не по-человечески… но если есть на свете человек, заслуживающий смерти…

– О, Паула, – перебила ее Сигна, – не произноси этого вслух. Я с тобой согласна. Но не говори этого. Это… слишком ужасно. Тетя сказала, что он стал жертвой «внезапного насилия». Это все, что я смогла из нее вытянуть. Она была так расстроена, ее было очень тяжело понять по телефону.

– А откуда она взяла этот номер телефона?

– Ей дал номер Ивор. Он хотел видеть тебя… а не меня. Ведь это тебя он любил.

Паула содрогнулась:

– Любовь – слово здесь абсолютно неуместное.

– Хорошо, но какие бы добрые чувства этот человек ни испытывал… они были обращены к тебе. Его тетя почти ничего не знает о нас обеих, бедняжка, но она просто хотела передать тебе, что Ивор умоляет тебя немедленно приехать к нему в Ливерпуль.

Паула нахмурилась. Она опустилась на диван и потянулась за сигаретой. Ее нервы были напряжены до предела, все спокойствие, передавшееся ей от Боба, моментально испарилось.

– Я не смогу, Сигна. Я не в состоянии больше смотреть ему в лицо. Я…

– Не переживай, милая, тебе и не придется… – перебила ее Сигна и, встав рядом с ней на колени, обняла ее. – Через час после первого звонка старушка позвонила снова. Это было совсем недавно, пару минут назад, перед самым уходом Блэйка. Она сказала, что Ивор… умер.

Паула сидела неподвижно. Так вот в чем дело. Сигна старалась подготовить ее… как можно мягче сообщить новости. Но на самом деле для Паулы уже не имело значения, был ли Ивор жив или мертв. Для нее он умер в тот вечер в гостинице Бэзинстоука, когда она узнала всю горькую правду. Она взглянула на Сигну. Та была очень бледной.

– Дорогая, – сказала Паула, – неужели ты не понимаешь, что тебя это освобождает?

Сигна тяжело вздохнула:

– Да. Я теперь свободна. Мы с Блэйком сразу поняли это. Мы… благодарили Бога. Ни один из нас не в состоянии притвориться, что мы сожалеем о случившемся, и, ради самого Ивора, я рада, рада, Паула, – страстно добавила она. – Он был безумен. Я уверена в этом. Абсолютно безумен.

Паула смотрела перед собой невидящими глазами. В такой же неподвижности сидела и Сигна. В этот момент обе девушки вспоминали того Ивора, которого они любили и обожествляли. Веселого, красивого Ивора, вокруг которого они создали воображаемый мир. Горько было сознавать, что ничего не осталось ни от любви, ни от иллюзий, ни от Ивора их мечты. Только оболочка Ивора Гардинера, который был мертв. И как бы ужасно это ни было, они обе были рады.

– И что мы будем теперь делать? – наконец спросила Паула низким усталым голосом.

– Тебе ничего делать не нужно. Утром Блэйк собирается отвезти меня в Ливерпуль.

– Но зачем?

Сигна встала:

– Потому что, дорогая, я вышла замуж за Ивора Гардинера и была его женой. Я не могу сделать вид, что сожалею о его смерти. После всего, что он сделал с папой, его надо было бы повесить за убийство. Но все же я была его женой. Я должна встретиться с его тетей и сказать ей об этом.

Паула кивнула:

– Да, разумеется. Есть ведь еще и финансовая сторона вопроса. Не стоит быть слишком уж щепетильной, Сигна. Наш отец умер, пытаясь раздобыть для тебя эти сокровища. Ему бы хотелось, чтобы они принадлежали тебе. Ты должна показать этой мисс Дункан свое свидетельство о браке и заявить о праве на наследство Ивора.

– Я сделаю это хотя бы для того, чтобы помочь Блэйку. У нас будет немного денег, чтобы начать совместную жизнь.

– Насколько я понимаю, милая, денег будет побольше, чем «немного».

– Но самое главное, – сказала Сигна, понизив голос, – это то, что я свободна.

Сестры переглянулись. В следующий момент они уже рыдали в объятиях друг друга. Но на этот раз это были слезы не горести, а огромного облегчения.