Текст книги "Больше чем любовь(другой перевод)"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

Питер был сильно привязан к своему брату, и известие о смерти Ричарда повергло его в глубокий шок. Марион сообщила ему о печальном событии, когда он, по обыкновению, проводил зиму в Швейцарии.

Разумеется, он с удовольствием виделся бы с братом в Лондоне чаще, если б не эта неудачная женитьба. Марион, по мнению Питера, была совсем неподходящей парой для Ричарда.

Этим утром, стоя в церкви на службе, Питер вглядывался в решительный и жесткий профиль Марион. Бедный Ричард! Он потратил столько усилий, ума и энергии, чтобы добиться любви этой женщины. Целых шестнадцать лет он упорно поддерживал видимость счастливой семейной жизни и страдал от непонимания и разочарований. Питер был абсолютно разбит, и хотя он был всего на пять лет старше Ричарда, чувствовал себя настоящим стариком.

Остановившись на мгновение в коридоре, Питер бросил озабоченный взгляд на часы. Уже почти три. Он спокойно успевает на поезд, идущий в Бат. Возможно, это даже лучший вариант, чем отправиться в клуб. Но сейчас на улице так холодно, кругом сквозняки, так недолго и простудиться…

Внезапно он услышал высокий и звонкий голос Марион, доносившийся из гостиной.

– Я не понимаю, почему вы не хотите сказать мне, кто вы и что вам нужно от мистера Питера. Хочу напомнить вам, что это мой дом, а мистер Питер брат моего мужа.

И тут же Марион ответили молодым звонким голосом, который сразу понравился Питеру:

– Простите, миссис Коррингтон-Эш… Пожалуйста, позвольте мне уйти… Мне не следовало приходить… Мне просто надо было увидеться с мистером Питером.

– Полагаю, вам лучше сказать мне. Так чего же вы хотите? Вы приходили сегодня к церкви проститься с моим мужем. Вас все видели.

Голос незнакомки сделался низким и нетерпеливым:

– Прошу прощения, но я не собираюсь с вами что-либо обсуждать. Если я не могу увидеться с мистером Питером, то лучше мне уйти.

При этих словах девушка вскочила со своего места и бросилась к двери. Питер сразу же узнал в ней леди в красном, о которой шла речь сразу по приезде из церкви.

Незнакомка остановилась и посмотрела Питеру в глаза. Марион стояла сзади, злая, готовая в любой момент сказать что-нибудь резкое и неприятное. Красная фигурка поднесла пальцы к губам и осторожно прикрыла ими рот. Затем сделала несколько шагов к Питеру и тихо прошептала:

– Вы, должно быть, Питер… Вы так похожи на него… И не похожи… Никто бы даже не сказал…

Ее голос сделался каким-то хриплым и вдруг внезапно оборвался. Ее черная муфта упала на пол. Еще мгновение – и она бы разрыдалась. Питер автоматически нагнулся и поднял вещицу незнакомки. Марион сказала:

– Что ж, похоже, я здесь лишняя, но все же хотелось бы знать, что все это значит?

Питер молчал, девушка же была просто не в состоянии говорить. Ее лицо выражало такое неподдельное горе, что он поразился. Затем вдруг незнакомка отвернулась в сторону и выбежала из коридора на улицу, сзади нее оглушительно хлопнула входная дверь.

Питер проводил ее удивленным взглядом. Кто эта девушка? Почему она пришла? Похоже, ее очень потрясло его внешнее сходство с Ричардом. Вероятно, она хорошо знала брата.

Марион была удивлена, что девушка наотрез отказалась разговаривать с ней.

– Похоже, они с Ричардом неплохо понимали друг друга, – язвительно заявила она.

– Но ведь она хотела говорить со мной, Марион, – заметил Питер.

– Да, – спокойно подтвердила она.

– Прошу меня извинить, Марион, но я должен попрощаться. Тороплюсь на поезд, а к тому же все-таки хотелось бы выяснить, что надо этой особе.

Закрыв за собой парадную дверь, Питер увидел красную фигурку, которая, по всей видимости, поджидала машину. От нее исходило ощущение безысходности.

Почувствовав приближение Питера, она быстро повернула к нему голову.

– О, это вы! Похоже, я сделала ошибку, мне не стоило приходить сюда, – едва слышно, задыхаясь, проговорила девушка. – Я жду такси. А вот и оно…

– Если вы не возражаете, мы могли бы немного прогуляться по Парк-Лейн.

– Боюсь, я просто не выдержу этого, – шепотом отозвалась она.

– Ведь вы со мной хотели увидеться? Вот я здесь, перед вами. Не надо плакать. Я вовсе не так уж похож на Ричарда.

Она с каким-то отчаянием пожала своими хрупкими плечами. Ее волосы были очень темными, почти черными.

– Думаю, вы правы, тем не менее это все равно очень… очень поразительно. Разумеется, Ричард выглядел несколько более крепким, и в волосах не было седины. Но на первый взгляд…

На улице было очень холодно и дул пронизывающий ветер. Питер почувствовал, что начинает дрожать.

– Слушайте, у меня есть план получше. Приглашаю вас в мой клуб на Сент-Джеймс-стрит. Мы отправимся туда на такси, и я угощу вас отличным чаем.

Она подняла на него глаза:

– Почему вы это делаете. Вам не обязательно быть таким любезным со мной.

– Но ведь Ричард был вашим другом.

Ее щеки вдруг сделались пунцово-красными.

– Да, – тихо подтвердила она. – Он был больше, чем просто друг. Я обожала его.

Питер вежливо промолчал. Он не готов был к столь откровенным и страстным заявлениям, хотя, разумеется, допускал, что брат мог состоять в интимной связи с этой девушкой.

– Я была его любовницей, – продолжила с необыкновенной простотой и безыскусностью она. – Рано или поздно вы все равно узнали бы об этом. Она бы все равно разнюхала… Я имею в виду его жену. Я не стыжусь этого. Я любила Ричарда. Мы были вместе последние пять лет. Вы все еще хотите пригласить меня на чай?

Питер Коррингтон-Эш опять не нашелся что ответить. Он лишь молча смотрел на бледное, печальное лицо своей спутницы. В его взгляде не было ни отвращения, ни порицания. Прокашлявшись, он заговорил, и сказал гораздо больше, чем собирался:

– Моя дорогая, я не знаю, кто вы, но, если вы жили с моим братом пять лет, это доказывает лишь одно – он любил вас. Вы, как я понимаю, тоже любили его. Я очень рад, что Ричард нашел свое счастье в жизни… Немного счастья вне дома, я имею в виду. Пройдемте сюда, я хочу поймать такси.

Черты лица девушки несколько смягчились, губы слегка дрогнули, и на лице появилась легкая, почти неуловимая улыбка. О, она могла быть невероятно очаровательной, когда чувствовала себя счастливой, заметил Питер про себя.

Уже в такси, когда они ехали по Парк-Лейн, Питер вдруг вспомнил, что даже не знает имени спутницы. Он спросил ее об этом, она с подозрением взглянула на него, трогательно улыбнулась и печальным голосом сообщила:

– Ричард называл меня Роза-Линда. Но мое настоящее имя – Розалинда Браун.

Глава 6

В этот вечер Питер не уехал в Бат. Остался в Лондоне он и на следующее утро. Фусетс, своей секретарше, он послал телеграмму, в которой сообщал, что, возможно, приедет во второй половине дня.

В десять часов утра он покинул свой клуб и появился в офисе фирмы «Бергман, Коррингтон-Эш и К°», который располагался на Сент-Джеймс-сквер в двух шагах от клуба.

Питер никогда не интересовался делами фирмы, а посему даже не мог вспомнить, когда был в офисе последний раз.

Оказавшись в просторном, обитом дорогими дубовыми панелями помещении, где царил теперь его сводный брат Марк Бергман (ему передали бразды правления фирмой сразу после смерти Ричарда), Питер вдруг почувствовал легкое волнение.

Бергмана-младшего еще не было на месте – слишком рано. Улыбчивая блондинка-секретарша любезно предложила ему присесть в кресло около искусственного камина и снабдила кипой утренних газет. Но Питер лишь молча уставился в окно на мрачное январское утро и вдруг поймал себя на мысли, что думает о своей вчерашней встрече с Розалиндой Браун.

Он не мог забыть ее. Ее бледное лицо, ее удивительные глаза. Ее голос звучал у него в ушах. Не мог забыть он и ее просьбы.

– У Ричарда в офисе есть рукопись… в сейфе, – сообщила девушка Питеру за чаем. – В голубой обложке, отпечатанная лично мной. Я передала ее Ричарду перед его отъездом в Америку. Предполагалось, что он вернет ее мне обратно. Он не успел это прочитать. У него не было времени перед отъездом. Именно поэтому он оставил рукопись в сейфе. Но мне совершенно необходимо получить ее обратно. Она никак не может попасть в руки миссис Коррингтон-Эш.

Порасспросив Розалинду еще немного, Питер понял, что речь шла о собственном сочинении мисс Браун.

– Ричард хотел, чтобы я написала свою собственную книгу. О нас. Нашу книгу, – сказала она Питеру и посмотрела на него своими серыми с поволокой глазами. – Я работала над этим около года. Книга не закончена, и, боюсь, я уже никогда не смогу ее дописать… потому что его больше нет. А это значит, что моя жизнь тоже закончилась в каком-то смысле. Разумеется, я никогда и не рассчитывала на то, что книгу опубликуют, но мне хотелось бы получить ее обратно. Надеюсь, вы понимаете меня?

Да, Питер очень хорошо понимал ее.

– Полагаю, вы заметили меня у церкви… Из-за наряда. Многие обратили внимание на меня из-за красного цвета. Он выглядел вызывающим. Неуместным. Но Ричард очень не любил траур и все, что с этим связано…

В комнату вошел Марк Бергман. Высокий, крепкий мужчина, с несколько одутловатым красным лицом, он широко и несколько хищно улыбнулся Питеру и дружески похлопал его по спине.

– Рад видеть тебя, Питер. Чем могу помочь? Да, да, такое несчастье… Мы все очень любили бедного Ричарда.

Он подошел к своему столу и сел на вращающийся стул. Затем развернулся – так удобнее было смотреть на гостя и на огонь в камине.

– Знаешь, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что это пришел Ричард. Жутковатое ощущение.

Питер вздохнул:

– Видишь ли, у меня к тебе дело весьма деликатного свойства. Я постараюсь быть откровенным, насколько это возможно…

Затем он изложил Марку цель своего визита.

– Полагаю, нам стоит позаботиться о том, чтобы никакие неприятности не омрачили жизнь миссис Коррингтон-Эш. С нее довольно и смерти мужа. Поэтому ни под каким видом эта рукопись не должна попасть к ней в руки.

Бергман выглядел удивленным, но заверил, что готов оказать помощь. История выглядела более чем пикантной. Разумеется, Питер не сказал, что мисс Браун была подругой Ричарда, но этот факт был очевиден. В душе Марка заиграли романтические струнки. Он сказал:

– Ну, разумеется, я совсем не против того, чтобы вернуть тебе рукопись.

Он выдвинул верхний ящик стола и вытащил оттуда коричневый сверток, перевязанный тонкой бечевкой.

– Я даже не смотрел, что там, – добавил Марк, – так как сверху увидел надпись: «Мисс Р. Браун».

Питер смотрел на рукопись со странным чувством облегчения и любопытства. Теперь книга спасена от праведных глаз Марион… книга Розалинды и Ричарда.

– Если не возражаешь, Бергман, я заберу ее и передам полноправному владельцу.

Марк Бергман с явной неохотой протянул сверток брату Ричарда. Теперь, зная о содержании этой книги, он вдруг почувствовал острое сожаление, что не прочитал ее вчера ночью. Только подумать, у старины Ричарда была любовная история! Разумеется, его красивая жена была холодна, как благотворительность. Это знали многие. А Ричард был очень мечтательным, романтичным, короче говоря, артистичной натурой.

В своем клубе Питер оказался получасом раньше, чем предполагалось. И как только он вошел, его сразу позвали к телефону. Наверное, это Розалинда, с радостью подумал Питер, – они договаривались, что она позвонит примерно в это время.

– Это вы, мисс Браун? – слегка волнуясь, спросил Питер.

Но в трубке раздался совершенно незнакомый голос.

– С вами разговаривает сестра госпиталя Принцессы Марины в Эрлз-Корт. Вы мистер Коррингтон-Эш?

У Питера подкосились ноги.

– Да, – упавшим голосом произнес он.

– Мисс Браун попросила меня позвонить вам. Она сказала, что вы будете здесь в это время.

– Да, да…

– Мисс Браун в очень тяжелом состоянии. Без четверти шесть она попала под автобус на Оулд-Бромптон-роуд. Ее сразу же доставили к нам, и все это время она находилась без сознания. Пришла в себя только на очень короткое время. Похоже, у нее нет родственников, и она попросила передать вам кое-что…

Сердце Питера сжалось в комок, а затем болезненно стукнуло. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб. Мозг его лихорадочно работал. Без четверти шесть… Почти сразу же, как они попрощались в клубе. Наверное, по дороге домой… О боже! Бедняжка…

– И что у нее повреждено?

– Позвоночник. Врачи сделали все, что могли, но вряд ли она выживет. Это вопрос нескольких часов.

Внезапно его посетила неожиданная мысль: а если она бросилась под автобус? Намеренно. И сделала это из-за Ричарда?! Это было бы ужасно. Но нет… Это не так. Ведь она очень хотела получить обратно рукопись.

– Мисс Браун просила передать вам, что хочет, чтобы некая рукопись, которая принадлежит ей, осталась у вас. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Да, да, я все понял. Она у меня. Пожалуйста, скажите ей это.

– Похоже, она очень беспокоится из-за нее. Я рада, что могу успокоить мисс Браун.

– Возможно, она хочет, чтобы я привез ей рукопись? Я мог бы приехать прямо сейчас.

Медсестра заколебалась.

– Да, вы могли бы, но она не просила об этом. Она сказала, что никого не хочет видеть. И еще она просила меня передать вам, что рада тому, что так все получилось. Мисс Браун знает, что умирает, и чувствует себя счастливой, потому что на небесах она скоро встретится с Ричардом и Джоном. Она проговорила это имя по буквам – Д-ж-о-н. Она сказала, что вы скоро все узнаете, когда прочитаете рукопись.

– Да, все понятно. По крайней мере, я знаю, кто такой Ричард. О Джоне мне, правда, ничего не известно.

После паузы женщина тихо добавила:

– Она выглядит такой молодой и красивой. Ее лицо совсем не пострадало. Она попросила, чтобы вы прочитали ее книгу, а затем уничтожили.

– Я могу что-то для нее сделать?

– Нет.

– Вы думаете, что не стоит прийти и принести цветов?

– Совершенно бесполезная затея. К тому времени, как вы появитесь, ее уже не будет в живых.

Он не мог в это поверить… Как это не будет в живых? Как может погибнуть, перестать двигаться и улыбаться это очаровательное существо… с таким живым, подвижным лицом, с выразительными большими глазами, чувственным ртом? Роза-Линда Ричарда…

– Я должен непременно что-то для нее сделать, – в отчаянии сказал он.

Сестра вздохнула:

– Она говорила, что у нее нет родственников… и денег. И если это так, а это именно так и есть, ее ожидает совершенно нищенское погребение.

– Купите для нее все самое лучшее. Я все оплачу.

– В таком случае, возможно, вам необходимо зайти к нам чуть позже, мистер Эш.

– Непременно.

– Хотите, мы позвоним вам, когда все будет кончено?

– Да, если можно. А сейчас… если она еще в сознании… передайте ей, что я люблю ее. – Последние слова он произнес с усилием. Для него Розалинда Браун была чужим человеком. До вчерашнего дня он даже и не подозревал о ее существовании. И в то же время он чувствовал, что не мог не сказать ей этого. – И еще… Заверьте ее, что книга у меня, с ней ничего не случится.

– Спасибо. Прощайте…

Питер повесил телефонную трубку. Его лицо было очень бледным, а ноги, казалось, плохо его слушались.

Затем он выслал Фусетс еще одну телеграмму, в которой сообщал, что вернется не раньше чем через сутки.

Ближе к полудню густой лондонский туман постепенно превратился в моросящий дождь.

Питер Эш так и сидел в клубе в ожидании второго телефонного звонка из госпиталя Принцессы Марины. Пару раз он с трудом перебарывал желание встать и поехать к Розалинде. Но, помня о том, что она не хотела никого видеть, Питер остался в клубе. Кроме того, была еще одна причина. Он боялся, что его сходство с Ричардом… Она еще сильнее будет мучиться перед концом. Пусть умрет спокойно… Отнюдь не праздное любопытство руководило им, не желание сунуть нос в личные дела брата. Она попросила его об этом. Она так хотела. И он должен сделать это для нее.

Он надел очки в роговой оправе и осторожно перевернул первую страницу.

«ИСТОРИЯ РОЗЫ-ЛИНДЫ»

Поддаваясь какому-то странному мрачному очарованию момента, Питер приступил к чтению рукописи.

Часть вторая
ИСТОРИЯ РОЗЫ-ЛИНДЫ

Глава 1

На моем столе стоят три фотографии. Самая большая в кожаной рамке – портрет Ричарда. Я сфотографировала его прошлым летом во Фрейлинге. Он стоит около фонтана на территории замка. Этот снимок смог запечатлеть самую суть характера Ричарда. Пожалуй, это удалось бы даже не каждому профессиональному фотографу. Он подписал ее специально для меня. Своим круглым и очень аккуратным почерком – «Моей любимой» и дата – 21 июня 1937 год.

Иногда, когда я смотрела на Ричарда, мне казалось, что он вполне бы мог стать балетным танцором. Он невероятно грациозен, его движения изящны, в них есть небольшая нервность… Живой взгляд умных глаз. Он страстно любил балет и музыку вообще. Когда смотришь на эту фотографию с фонтаном, то создается впечатление, что он, Ричард, и есть дух этого самого фонтана. Для меня он навсегда останется духом Фрейлинга… Замка, который мы оба очень любили и где мы были так невероятно счастливы.

Для меня он никак не связан со всем тем… Он просто Ричард, которого я люблю, а я – Роза-Линда, которую любит он.

Второй снимок в голубой рамке – это Джон, моя собака. Его сфотографировал Ричард все в том же Фрейлинг-Касл. Он уэльский корги. Был им. Джон уже умер. Он выбежал из ворот замка и попал под колеса грузовика. Обычно он никогда не убегал от меня. В то утро ужасная дворняжка охранника расставила перед ним старейший в мире капкан, в который и угодил мой преданный и надежный компаньон. Джон побежал за ней через дорогу, а потом его принесли мне с кровавыми пятнами на коричневой шерсти и остекленевшими глазами. Его мне подарил Ричард.

Джон очень любил Ричарда, всегда приветствовал его бурным лаем и помахиванием хвоста. Но думаю, меня он все же любил больше. За очень короткое время он стал частью меня.

На третьей фотографии – Фрейлинг-Касл. Этот снимок тоже сделал Ричард. Более красивое изображение и представить трудно. Просторный двор, залитый солнечным светом, легкие, изящные арки, замысловатые башенки, разводной мост, ров и два лебедя. Знаменитые лебеди мадам Варенски.

Ира Варенски! Как много значит это имя для тех, кто любит балет! Настоящее чудо. Оно стоит в одном ряду с именем Анны Павловой. Критики утверждают, что она была так же хороша в «Лебеде» Сен-Санса, как и Павлова. Здесь, во Фрейлинге, где был ее дом, она проводила много времени, наблюдая за движениями этих благородных птиц, стараясь как можно точнее передать их неподражаемую грацию.

Мне не выпало счастья увидеть, как она танцует, но Ричард видел. Когда был совсем маленьким мальчиком. А позже, когда знаменитая балерина стала уже пожилой дамой, Ричард познакомился с ней. Они даже подружились. Она до самой смерти сохранила живость восприятия, любовь ко всему прекрасному, к музыке, к балету. Позже, когда Ричард женился на Марион, Ира словно охладела к нему. Больше не приглашала его во Фрейлинг, и он страшно переживал это. Через несколько лет Ричард приехал туда сам, но уже со мной. Не знаю почему, но Ира очень хорошо меня встретила. Она была сама доброта. Возможно, ее старое сердце дрогнуло, когда она увидела, как сильно, искренне и… безнадежно мы любили друг друга. Иры Варенски уже нет с нами, так же как и Фрейлинга. Теперь это что-то вроде дома отдыха для престарелых ветеранов балетной сцены. Так захотела она сама.

Я и сейчас отчетливо вижу огромную залу с высокими стрельчатыми окнами, которую Ира называла столовой. В юности она вышла замуж за русского князя, сказочно богатого и щедрого, поэтому впоследствии могла себе позволить наслаждаться всей этой роскошью и величием. Она стремилась к этому и жаждала подобных атрибутов с какой-то детской одержимостью и упрямством. Весь замок оставался в своем первозданном состоянии, за исключением того, что было подключено электричество, проведено центральное отопление и водопровод, а также одну комнату переоборудовали в современную ванную.

Но в столовой она зажигала только свечи, которые ставила в русские серебряные подсвечники. Впервые попав сюда и сидя за огромным дубовым столом, уставленным подсвечниками, я почувствовала себя очень маленькой и незначительной. Зрелище было совершенно невероятным и завораживающим: кружевные салфетки, мерцающие свечи, их стократное повторение на блестящей серебряной поверхности больших блюд, на посуде и столовых приборах. Все эти необычайно красивые вещи вывез из своего фамильного особняка в Санкт-Петербурге отец ее мужа вскоре после революции.

Само слово «Фрейлинг» для меня всегда будет связано со звоном высоких хрустальных бокалов, сияющими свечами, длинным столом с разнообразными блюдами и винами из знаменитых погребов Варенски. В ее доме всегда витал легкий аромат цветов, которые она сама лично срезала и ставила в высокие вазы. Чаще всего это были лилии или тепличные розы – ее любимые. И еще музыка… Ричард играл на концертном рояле что-нибудь из Дебюсси и Сен-Санса. Она очень любила эту музыку. Казалось, еще мгновение – и она сама поднимется со стула и начнет танцевать. В полумраке и свете свечей она казалась все такой же молодой, как и много лет назад, тогда, в Лондоне, где она столько раз выходила на сцену.

Фрейлинг – почти идеальное место для влюбленных. Старый и милый Фрейлинг. Его старые стены стали свидетелями нашего недолгого, но такого упоительного счастья. Ричарду было хорошо там со мной.