Текст книги "Только мои грёзы"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава 15
Через несколько дней Мин в дядином «роллс-ройсе» поехала в Стритхэм, вспомнив о годовщине свадьбы Селерсов. Она привезла им кучу подарков. Мин не забывала старых друзей, которые были так добры к ней; она также помнила, как нравилось Молли, когда по их улице проезжал «роллс-ройс».
Мин вовсе не испытала приятного волнения, проезжая мимо знакомого домика тети Прю. Она понимала, что должна быть очень довольна, что она больше не простушка Мин, спешившая каким-нибудь сентябрьским утром на поезд на работу в плохонькой одежде, но едет в роскошной машине, в лучших нарядах, с алмазной брошью за пятьсот долларов.
Но она не стала реально счастливее. Благодаря деньгам и знаниям она научилась глубже понимать жизнь, но понимание несло с собой печаль. Все дороги познания для нее вели к Джулиану, а без него для нее сейчас ничего не имело смысла.
Однако она радостно поздравляла Молли и Дэвида в их маленькой гостиной, куда шофер Пил принес большой пакет с подарками. Деликатесы, какой-то необыкновенный барометр для Дэвида. Он давно говорил, что хотел такой, но не мог себе позволить, сумка из крокодиловой кожи последней и самой изящной модели для Молли. Не был забыт и сверточек с красивыми детскими одежками для Маргарет.
Молли в восторге разворачивала все эти богатства, глаза ее горели от восторга.
– Господи! Ты же потратила на нас целое состояние, Мин, ей-Богу!
Дэвид, бывший выходным в этот день, не мог нарадоваться на новый барометр.
– Ну спасибо, ты прямо угадала мои желания. Я не доверяю этим прогнозам. Мне все надо потрогать руками, во всем убедиться самому.
Мин с Маргарет на руках чувствовала удовлетворение: вот здесь дядины деньги были действительно полезны. Она целовала кудряшки девочки:
– А ты заметно подросла, малютка.
Развернув белый пушистый костюмчик для Маргарет, Молли воскликнула:
– Это – сон! Мин, ты слишком щедра.
Та не ответила, только улыбнулась и покачала головой. Когда Дэвид принес вина и сказал, что все должны выпить за них сегодня, Молли заметила:
– Как ты прекрасно выглядишь, Мин! Не представляю на себе такой модели, какую ты носишь.
– Я могу выслать тебе такую через неделю.
– Не говори глупостей, дорогая. Посмотри на мои формы, а ты же балерина.
– Да, еще немного тонковата. Почему бы тебе не поправиться немного? – сказал Дэвид, выходя в коридор искать место для своей новой игрушки.
Молли Селерс с доброй завистью рассматривала гостью, теперь такую прекрасную и богатую Золушку из соседнего дома. А это ее карета – большой блестящий серебристо-синий «роллс-ройс»!
– Мы очень рады за тебя. Надолго ли ты в Лондон, милая?
Мин смотрела перед собой, словно видела что-то вдали.
– Зависит от многих причин, Молли.
– Снова собираешься за границу?
– Может быть. Дядя Альберт плохо переносит зиму в Англии.
Молли вздохнула:
– Хотела бы я, чтобы твоя злющая тетка увидела, что с тобой случилось. Держу пари, она пожалела бы, что была так несправедлива. Поделом старой карге.
Но Мин думала не о тетке. Она сказала:
– Я видела Джулиана… мистера Беррисфорда… недавно.
– Ну? Неужели он вновь появился в твоей жизни?
– Да, – тихо сказала Мин.
– Мы читали в газетах о разводе. Все ведь прошло спокойно?
– Да, – сказала она и подумала: «Он уже заплатил за это и продолжает платить. А от меня ему ничего не надо, даже моей любви».
Молли с любопытством взглянула на богатую подружку:
– Он все еще тебя волнует, Мин?
– Да, Молли, я просто с ума схожу. Так было и будет.
– Ты очень верная, – сказала Молли восхищенно. – Верная всем старым друзьям. Помню, как ты тогда появилась здесь, сбежав из того дома у реки. Все думаешь о Джулиане, хотя ты видела с тех пор столько интересных парней, ты хорошенькая и с деньгами. Мы с Дэвидом говорили: почему бы тебе не сниматься в кино?
Дэвид, войдя в комнату, услышал последние слова. Он сказал:
– Конечно. Познакомься с кинопродюсером Райтом. Тебе теперь все доступно. И не забудь насчет моего приоритета, если соберешься покупать телевизор. Ты сейчас можешь позволить себе лучшую модель. Я заинтересован в комиссионных.
Несмотря на всю теплоту этого дружелюбного дома, ей было очень грустно. Единственный человек, за которого она хотела выйти замуж, не мог жениться на ней, поэтому эти разговоры казались ей пустыми. Но она улыбнулась и сказала:
– Клянусь, Дэвид, если я когда-нибудь выйду замуж и у меня будет свой дом, то телевизор я куплю только у тебя.
Потом она оставила Стритхэм и мирок Селерсов, чтобы попасть в мир богатства и блеска. Она пригласила Еву Тренч пообедать в «Кларидже».
Это была их первая встреча с памятного дня ее бегства. Мин нашла в миссис Тренч все ту же приятную, милую женщину, а Ева Тренч заметила, что Мин сильно изменилась.
Она похвалила превосходный нежно-желтый костюм, очень изящную и дорогую шляпку, прекрасную прическу, элегантные перчатки и туфельки, парижскую сумочку. Как была эта женщина не похожа на ту маленькую Мин, которую Ева полюбила тогда. А во вторую минуту их встречи Ева поразилась и развитию Мин, достоинству, манерам, знаниям…
– Неудивительно, что вы произвели впечатление на мистера Джулиана, – сказала она.
– Правда? Он так сказал?
– Да, он говорил, вы, должно быть, очень старательно работали над собой, чтобы узнать так много.
Мин, не глядя на миссис Тренч, нервно вертела в руках свой бокал.
– А что еще он говорил?
– Только что он был очень рад вашей встрече и что ваш дядя – славный старик. И радовался перемене в вашей судьбе.
Мин, кусая губы, кивнула. Пожилая женщина понимала, что творится в ее сердце. Любовь Мин Корелли к Джулиану была очевидной, не стыдившейся самой себя, и это очень нравилось миссис Тренч. В мире так мало сейчас верности и постоянства. Можно было ожидать, что красивая девушка с деньгами могла бы забыть приключение в Шенли и найти себе подходящего друга во время путешествий.
– Вы не склонны к переменам, не так ли? – спросила она наконец.
– К нему я никогда не переменю своего отношения.
– Мы никогда не говорили о ваших чувствах к нему. Позволителен ли мне прямой вопрос: вы любите мистера Джулиана?
– Да, – ответила Мин не колеблясь, как и в разговоре с Молли.
Миссис Тренч поглядела на нее задумчиво:
– А он знает?
– Так он вам ничего не говорил, миссис Тренч?
– Нет, мы старые друзья, и я знаю его с детства, но, конечно, он не посвящает меня в свою личную жизнь.
– Ну… я говорила ему… когда он приходил ко мне. Я сказала тогда, что хотела бы выйти за него замуж.
Ева Тренч закурила:
– Дитя мое, если бы на свете было больше таких, как вы, было бы меньше разбитых сердец и жизней. Многие скрывают свои чувства, упуская золотые возможности.
Мин очень грустно улыбнулась:
– Откровенность не принесла мне ничего хорошего. Ваш мистер Джулиан не желает иметь дело с наследницей, он слишком горд.
Миссис Тренч подняла брови:
– Так вот оно что? Бедный мистер Джулиан. Он, конечно, много потерял из-за этой проклятой женщины, и я не могу сказать, чтобы в «Камлидже» дела шли хорошо. Да и старый мистер Б. немного тиранит мистера Джулиана. В общем мистер Джулиан переживает трудные времена, как я и говорила вам по телефону, и он изолировал себя от людей. Это не на пользу ему. Но эта продажа Шенли – последнее средство.
– Да, я знаю, – сказала Мин, отвернувшись.
– И при этом, – продолжала Ева, – мне жаль, что у вас с ним ничего не выходит. Это было бы просто замечательно, после того что произошло в Шенли. Я знаю, что мистер Джулиан был пленен той, прежней Мин. И я уверена, что он очень скоро так же пленится новой.
На щеках Мин выступили красные пятна, она вскинула голову:
– Я знаю, он любит меня! Но между нами стоят мои деньги. Вот что ужасно.
– Не отчаивайтесь, – сказала миссис Тренч. – У меня предчувствие, что все будет хорошо. Продолжайте встречаться с ним и больше не убегайте, обещайте мне.
С глубоким вздохом поглядела Мин на эту женщину, которая была так добра к ней и которая так давно знала его и каждый день виделась с ним.
– Вы были бы рады, если бы Джулиан женился на мне? Я достойна его, как вы думаете?
Миссис Тренч погладила девушку по руке:
– Дорогая, вы всегда были слишком скромны. И если прежде у вас были какие-то основания для комплекса неполноценности, то теперь этого не должно быть. У вас есть все, что можно предложить порядочному мужчине, разве не так?
Мин почувствовала себя лучше. Она сказала тихо твердым голосом:
– Тогда я не убегу и буду с ним видеться. Он просил меня приехать с дядей в Шенли.
– Мне следовало бы тоже поехать туда в этот уик-энд, пока имение еще не продано. Сегодня я слышала от Беррисфорда, что агенты уже получили предложение.
Мин, почувствовавшая волнение, внимательно поглядела на собеседницу:
– А говорили они, кто сделал предложение?
– Нет! Просто сказали, что клиент.
– Если вы обещаете не рассказывать мистеру Джулиану, я скажу вам.
Тут уже миссис Тренч изменилась в лице от волнения:
– Но, Мин, неужели вы?
– Да! Я решила, что нельзя допустить, чтобы имение досталось людям, которые не будут ценить его или превратят в гостиницу. Дядя Альберт покупает его для меня.
Ева Тренч была обрадована.
– Лучшего я и не ожидала услышать, Мин. Замечательная идея. Вы любите Шенли и сохраните его. Вы покупаете его с имуществом?
Мин кивнула:
– Да, абсолютно со всем, что он хочет или должен продать.
– Так, значит, та маленькая девушка, которую я встретила некогда, такая испуганная, одинокая, бездомная, скоро станет хозяйкой Шенли? Какая удивительная история!
Мин вздохнула:
– А что он подумает?
Ева Тренч ласково улыбнулась:
– Думаю, он будет очень рад этому.
– Но я не хочу, чтобы он пока знал об этом.
– Почему?
– Он странный человек, ужасно гордый. Может быть, слишком горд, чтобы продать мне имение. Подумает, что я это делаю потому, что ему нужны деньги…
– Едва ли. В конце концов это архитектурный памятник.
– Знаете, ему, может быть, покажется неудобным продавать его мне.
– Но, дорогая моя, ваше имя станет ему известно рано или поздно.
– Да, он получит контракт. Но что тогда?..
– Дорогое дитя, я думаю, когда все выяснится, он будет рад, что Шенли купили вы.
– Вы знаете, вы ведь единственная подруга, которой я могу довериться, – сказала Мин с присущей ей детской непосредственностью.
Миссис Тренч рассмеялась, польщенная:
– Деточка, я могла бы заменить вам мать, если хотите. Если бы у меня была дочь, я хотела бы, чтобы она была на вас похожа…
Вдруг Мин напряглась и побледнела. Миссис Тренч проследила за ее взглядом и сама замерла. Высокая изящная женщина в темно-зеленом костюме и сверхэлегантной шляпке с перьями вплыла в ресторан в сопровождении тщедушного молодого человека с цветком в петлице.
Это была Клодия, новоиспеченная виконтесса. Ева узнала ее сразу. А Мин узнала также и ее спутника, Оззи. И вид у Оззи был отнюдь не счастливый. И сама Клодия счастливой не выглядела. Вид у нее был такой, словно она только что поругалась. Голос ее достиг столика Мин:
– Да пойдем скорее, Оззи, ради Бога. Надеюсь, ты заказал столик?
– Вы видели, кто пришел? – прошептала Мин.
– Конечно.
– Уйдем скорее, – сказала Мин. – Не могу вынести, чтобы она видела меня.
– Не вижу причин, зачем нам уходить и почему вы должны стыдиться, а не гордиться собой здесь, сейчас.
В этот момент Клодия увидела маленькую темноволосую девушку и седую женщину. Когда она узнала Мин, в глазах ее зажегся злобный огонек, и, к ужасу Мин, Клодия направилась к ее столику.
Ева Тренч тихо сказала:
– Однако у нее характер! Но и вы должны держаться с ней твердо.
Мин молча кивнула. Когда Клодия подошла, она привстала и села опять. На мгновение она растерялась. Все же она заметила, что Клодия все еще красива на свой змеиный манер. Она выглядела поздоровее, видимо стала ездить верхом, но глаза ее были пустыми и лишенными тепла. В жизни ее явно не было ничего хорошего, а особенно в этом браке с хилым придурком. Мин диву давалась, глядя, на кого она променяла такого человека, как Джулиан.
Клодия быстро заметила элегантный наряд Мин, оценила стоимость ее броши и шляпки. Она не знала о перемене в жизни девушки, и ей было страшно любопытно – что это значит. Тут она узнала Еву Тренч, правую руку Джулиана, по мнению Клодии – зануду. Этот материнский тип женщин она презирала. Джулиан в свое время тщетно пытался изменить ее мнение.
– Я очень рада вас видеть и хотела бы поговорить с вами обеими, – сказала Клодия. – Сколько лет, сколько зим, мисс Корелли!
Мин пришла в себя. Раньше она боялась за себя и за Джулиана, боялась этой змеи. Сейчас же она чувствовала только отвращение и презрение. Бледная, с натянутой улыбкой, она сказала:
– Я плохо помню нашу последнюю встречу, леди Сент-Финнеган.
Не отвечая, Клодия кивнула миссис Тренч:
– Как поживаете?
– Спасибо, превосходно, – саркастически ответила та.
Клодия повернулась к Мин:
– Маленькая мисс Корелли-без-орхидей, кажется, набрала их? Не ожидала встретить вас здесь. Поздравляю. Кто счастливец?
Мин почувствовала себя оскорбленной намеком, заложенным в этих словах. Ева Тренч побагровела от гнева. Но Мин ответила:
– Это – мой дядя, леди Сент-Финнеган. Замечательный родственник. Боюсь, он меня избалует.
Клодия удивилась, какая перемена произошла в Мин. Она была очень уверена в себе. И это платье от Диора, Клодия видела такую модель в Париже. Ей очень хотелось узнать о дяде, но Мин сказала:
– Боюсь, я не могу продолжить беседу, с вашего позволения, леди Сент-Финнеган. У нас с миссис Тренч деловая встреча. Мы сейчас уходим.
– О, не уходите, пока не расскажете мне о моем бывшем, о бедном Джулиане. Как он там?
Мин почувствовала, что ее затрясло, но Тренч выручила ее:
– С ним все в порядке, спасибо.
– Я слышала, что на фирме не все в порядке, – с улыбкой сказала Клодия. – Кажется, от Элисон Ричардс я слышала недавно, что Джулиан в трудном положении.
– В самом деле? – ледяным голосом спросила миссис Тренч.
– Я также прочла в «Сельской жизни», что имение в Шенли продается. Должно быть, он на мели. Бедняга! Если бы мой свекор так не распоряжался капиталом Оззи, я попросила бы купить его мне. Там, у реки, всегда было хорошо летом.
Мин на мгновение вышла из себя. Она сказала голосом, дрожащим от ярости:
– В ваших руках, леди Сент-Финнеган, Джулиан меньше всего хотел бы видеть свой дом!
Все еще улыбаясь, Клодия смерила ее взглядом:
– Да? А собственно, почему? И почему вы с Джулианом не поженились? При деньгах вашего дядюшки и безденежье Джулиана это была бы подходящая пара! Ну, мне надо пообедать. До свидания. Передавайте привет моему бывшему.
С деланным смехом она повернулась и пошла к столику, за которым скучал Оззи.
Мин села – ноги не держали ее.
– О Боже! – воскликнула она.
Ева Тренч сжала зубы:
– Не будь я дамой, я позволила бы себе выражение, которое дамы не позволяют себе, по поводу этой негодной женщины.
Мин всю трясло от гнева и обиды.
– Она осмелилась… осмелилась…
– Я слышала, дорогая. Она выразилась довольно ясно. Но не расстраивайтесь. Ее милость очень несчастна в браке со своим виконтом. И неудивительно, достаточно взглянуть на него. Ей хотелось выплеснуть на кого-нибудь свой яд, а вы – идеальная мишень.
Мин сдавленно рассмеялась. Подошел официант, и Мин, не глядя на счет, положила на поднос бумажку в пять фунтов.
– Пусть думает что хочет обо мне и моих прежних отношениях с Джулианом. Но мне совсем не нравятся эти слова насчет подходящей пары. Видите? Именно этого и боялся Джулиан! Не только она, все сказали бы, что он женился на деньгах.
Ева Тренч промолчала. Она бы просто убила Клодию, будь ее воля. Надо же было этой дрянной женщине, когда она уже развелась и снова вышла замуж, опять нанести удар по несчастному Джулиану! Она не могла не волноваться за его судьбу и Мин.
– Прошу вас, дитя мое, не позволяйте словам этой женщины отравлять ваши чувства и разум. Это просто обиженная тварь, которой надо излить на кого-то свой яд. Пожалуйста, забудьте это, будущее все поставит на место. Продолжайте заниматься имением Шенли.
Мин встала, оставив официанту щедрые чаевые, и, не оглядываясь на Клодию, вышла. В вестибюле она сказала своей спутнице:
– Я подвезу вас домой. Пожалуйста, ни слова Джулиану.
– Можете на меня положиться. Но еще раз прошу – не расстраивайтесь из-за этой стервы.
– Постараюсь. Но теперь мне стало понятнее, почему Джулиан сто раз подумает, прежде чем на мне женится.
И, уже садясь в машину, она добавила:
– Слава Богу, что Джулиан не слышал этого!
Мин, может быть, огорчилась бы еще больше, услышь она разговор Клодии с Оззи.
– Надеюсь, ты узнал эту девицу, Оззи? Мы видели ее в Шенли и не упомянули в деле по просьбе Джулиана.
– Правда? Не понимаю, почему ты говоришь мне о ней, дорогая?
– Потому что мне захотелось узнать, как она может обедать в «Кларидже» и носить такие алмазные броши.
– Наверное, живет с Джулианом, – равнодушно сказал Оззи, глядя в меню. Он хотел есть.
Клодия прикрикнула:
– Оззи, жадное животное, отвлекись от мыслей о еде! Я с тобой разговариваю! Она не живет с Джулианом. Она получила деньги от своего дяди.
– Правда, дорогая?
Клодия прекратила бесполезный разговор. Ее муж слишком туп, чтобы понять. Но она решила, что напишет Джулиану и поздравит с деньгами, полученными его подружкой. Ее развлекала мысль, как она будет писать это письмо, чтобы позлить человека, которому она ничего не дала, но от которого взяла все, что можно.
Глава 16
Причины, по которым Мин скрывала свое намерение купить имение Шенли, были непонятны прямодушному Спрингеру. Но это его не особенно волновало. У него было одно, главное желание: счастье его прелестной племянницы. Если она хочет имение у реки – пусть владеет им. Но привязанность Мин к нынешнему хозяину имения несколько беспокоила дядю. Джулиан Беррисфорд казался ему приятным малым, с которым жена сыграла злую шутку, но все же мистер Спрингер желал, чтобы Мин нашла парня без скандала вокруг своего имени и, возможно, с титулом. У него было достаточно денег для этого.
Но дядя Альберт был достаточно мудрым, чтобы не переубеждать Мин. Она довольно волевая и справедливая девушка и найдет верное решение, несмотря на свою застенчивость, которая не исчезла и после путешествий за год. Одна из причин, почему он так полюбил Мин, – она так похожа на его любимую сестру, чью огромную способность любить Мин унаследовала. Мистер Спрингер поэтому не возражал против некоторой завесы таинственности, которую Мин создала вокруг сделки. А пока шли все формальности, Мин иногда встречалась с Джулианом. Однажды она обедала с ним в клубе, после чего он водил ее на французский фильм. На другое утро на вопрос дяди, получила ли она удовольствие, она убежденно заявила, что вечер был чудесный. И он почувствовал в ней какую-то перемену, какое-то внутреннее волнение, отчего ее лицо просветлело.
– Я многого не поняла по-французски, – сказала она, – но Джулиан перевел мне все. С ним так замечательно. Он столько знает!
– А ты не говорила ему о Шенли?
– Нет! Он увидит имя, только получив контракт.
Она не сказала, что немного беспокоится. Никто, кроме Евы Тренч, не знал ее секрета. Ева уверена, что Джулиан не будет слишком гордым, чтобы не подписать контракт. Но Мин побаивалась, что он почувствует унижение оттого, что она, его прежде незначительная протеже, покупает имение. Еще он может подумать, что она покупает дом, чтобы его обольстить. Нет, он поймет, что ею движет любовь к этому месту, память о прошлом и боязнь, что дом попадет в руки того, кто не будет любить его, как Джулиан. Он должен понять.
Она провела с Джулианом замечательный вечер. Не любовное воркование, но внутреннее волнение, чувства, понятные без слов, создавали это очарование. Когда их глаза встречались, за ужином или в его машине, она чувствовала в его взгляде больше чем просто дружеское отношение. Он не мог полностью скрыть своих чувств. А в один напряженный момент фильма он вдруг взял ее руку в свою, после чего она едва могла смотреть картину. На прощание он сказал, снова взяв ее за руку:
– Такого прекрасного вечера у меня не было много лет. Спасибо, Мин. Мы должны повторить это. И не забудьте приехать с дядей Альбертом в Шенли. Знаете, я ведь продал его.
Она чуть не сказала ему правду, но как-то удержалась от искушения. Она только, играя в любопытство, спросила, знает ли он имя покупателя. Он покачал головой:
– Наверное, кто-то из-за границы. Мой адвокат все это изучает. Мы должны обменяться подписанными контрактами на той неделе.
Потом у них еще была встреча. Дядя Альберт повез их ужинать в Беркли, а потом оставил потанцевать, заявив, что ему трудно поздно ложиться. Это был ее первый танец с Джулианом. Он себя чувствовал так, словно помолодел, словно не было тревог и огорчений прошлого года.
– Будем танцевать все подряд, – сказал он Мин.
Она была в восторге. Джулиан оказался хорошим танцором. Оба они были опьянены близостью, музыкой, цветами, шампанским, всей праздничной атмосферой. Во время медленного фокстрота он коснулся губами ее волос и прошептал:
– Сколько я потерял за эти годы. С Клодией у нас так не было. Она любила танцевать, но считала, что я не умею.
– Но вы умеете! – негодующе воскликнула Мин. – Я танцевала с первоклассными партнерами в больших отелях, и вы никому не уступаете.
Он засмеялся и теснее прижался к ней.
– Вы такая прелесть, Мин. Я не заслуживаю половины из того, что вы говорите мне.
Они действительно танцевали все танцы. Когда она потом думала об этом, она уверилась, что он ее любит и только не позволяет себе это признать. Отсюда и предложение дружбы, просто потому что это справедливо.
Она решила рассказать ему о покупке Шенли прямо там. Они должны были встретиться и пообедать в воскресенье не в одном из баров, а у него в коттедже, стоявшем у ворот.
Последнее время у него убиралась и готовила по вечерам прислуга, милая немолодая женщина. Недавно он охотился с другом, и миссис Холлис собиралась приготовить фазана.
– Фрисби, – сказал он Мин по телефону, – спугнул его специально для вас.
– Милый Фрисби! Как хочется поскорее увидеть его! – воскликнула Мин.
Она была в таком волнении, когда они выезжали в Шенли в воскресенье с дядей Альбертом, что тот покачал головой:
– Не верю своим глазам! Ты прямо как школьница на детском празднике. И что такого в этом молодом человеке, что ты прямо сама не своя, Мин?
– Не знаю. Только думаю, что он просто великолепен.
Дядя задумчиво взглянул на нее и стал смотреть в окно.
День был пасмурный, было туманно, и похолодало. Солнце, похожее на оранжевый фонарь, едва просвечивало сквозь серые тучи. Большая часть листьев уже облетела, но Мин не замечала ничего вокруг. Дядя подумал, что она никогда не выглядела так очаровательно. Она надела оливково-зеленый бархатный костюм с кружевами, маленькую зеленую джульетку с перьями и голубое норковое манто. Лицо ее было счастливым. Она предалась воспоминаниям:
– Я была такая несчастная, когда возвращалась в Лондон год назад. Я решила убежать, чтобы больше не мешать Джулиану. У меня не было ни пенни, а из друзей – только Селерсы. Все это кажется кошмаром, а теперешнее – волшебным сном.
– Будем надеяться, что это так, – покачал головой дядя, – и что этот сон никогда не кончится. Но мне не нравится канитель у вас с ним. Какого черта? Или пожениться, или бросить.
Мин, не обидевшись, сказала:
– Пока он не может на мне жениться, милый дядя.
– И ты веришь, что когда-нибудь женится?
– Да, у меня такое предчувствие. Но я не хочу торопить, боюсь ранить его гордость. Я все еще не решаюсь сказать ему про дом. Адвокат, кажется, отдаст ему контракт в понедельник. Надо подготовить бедного Джулиана!
– Ну, милая, тебе виднее. Теперь все изменилось. Раньше охотился мужчина…
Мин весело засмеялась:
– А сейчас – женщины, и я – охотница, так? Пожалуй. Но я не стыжусь этого. Я охочусь за моим милым, славным Джулианом, потому что он сам этого хочет, уверяю вас.
– Тебе виднее, – сказал дядя Альберт и про себя пожелал этим двоим, чтобы они побыстрее решили свои проблемы, и он со спокойным сердцем уехал на континент. Сырую, туманную погоду, вызывавшую у него кашель, он ненавидел после морозных и ясных канадских зим.
Когда они подъезжали к Шенли, сердце Мин забилось чаще. Вот «Четыре пера», место печальной завязки всей истории, где они ужинали с Салли, Норманом и этим ужасным Айвором. Господи, как мало она тогда понимала! Как бы она теперь управилась с этим Уолтерсом! Неужели это она тогда выпрыгнула из лодки, упала в воду, бежала, как сумасшедшая, через поля, пока не упала у ворот особняка?..
Это было в другой жизни. И нить судьбы, на которую нанизано много разных маленьких жизней, еще не завершилась для нее. Кто знает, чем она завершится? Да и не важно это было для Мин, только бы постоянно видеть Джулиана, чтобы не исчез он снова и чтобы ей не исчезнуть. Новая боль разлуки была бы невыносима.
Вот наконец и Шенли! Знакомые ворота, каштаны, белый домик садовника. А рядом – вновь посаженный сад с новой изгородью. И Фрисби, она сразу узнала милого старого лабрадора, сидевшего на пути, словно специально ожидавшего ее. Она выскочила из машины, протягивая обе руки:
– Фрисби, милый, ты помнишь меня?
Собаки ничего не забывают. Он поднялся и быстро направился к ней, виляя хвостом, залившись радостным лаем, словно говоря: «Конечно, помню, маленькая Мин. Ты можешь быть в дорогом костюме и мехах, но я не забыл твое личико и голосок. Ты была добра ко мне и плакала, когда мы, бывало, вместе ждали хозяина».
Она опустилась на колени рядом с ним, не замечая, что пачкает манто:
– Милый старый Фрисби, ты все тот же!
Дядя Альберт тоже вышел из машины, и тут из домика появился Джулиан, в сером костюме и твидовом плаще, вынимая трубку изо рта.
– Приветствую, – воскликнул он, – с приездом!
Мин встала и пошла ему навстречу. Ее сияющие голубые глаза выражали счастье от этой встречи. Джулиан пожал ей руку, но это был формально-вежливый жест, смутивший ее, и, несмотря на его приветливое приглашение пройти, глаза Мин погасли. При своей сверхчувствительности она поняла, что что-то не так, Джулиан почему-то уже не тот восторженный человек, с кем она танцевала в городе. Он избегал ее взгляда и был вежлив, но холоден, даже как-то насторожен.
Дядя Альберт ничего не заметил. Он болтал с Джулианом, оглядывая небольшую комнатку.
– Ну вот, это настоящий английский дом. Очень мило. У канадцев совсем по-другому.
– Это – приятный маленький домик, но главное здание – совсем другая категория, – отвечал Джулиан.
Мин медленно сняла манто и уселась у большого камина. Несколько минут назад она была совершенно счастлива в ожидании этой встречи. Она бы с удовольствием вместе с дядей похвалила этот красивый домик, внутри которого никогда не была, но сейчас ей было не до того. Она была слишком расстроена непонятным отчуждением Джулиана. Казалось, он воздвиг между ними непроницаемую стену.
С упавшим сердцем она отвернулась от него, рассеянно оглядывая маленькую гостиную, старые мореные рамы, кремовые крашеные стены; она заметила одну из красивых маленьких картин, что видела раньше в большом доме. Джулиан перенес сюда кое-что из мебели. Она узнала и тот памятный диван, обитый желтой парчой. Персидские ковры лежали на полу, а книжный шкафчик «чиппендейл» был полон его любимых книг, стояла здесь и его радиола. Тут и там со вкусом были расставлены изделия из китайского фарфора и сверкал хрусталь. Маленький домик садовника был удобен и очарователен. Но Мин было не до этих красот. Она ловила каждый взгляд, каждое движение Джулиана, надеясь убедиться, что все это ей только показалось. Но что же с ним такое?
Пить она не стала, но закурила сигарету. Ее неловкое молчание затянулось, и дядя тактично спросил:
– Ты не простыла, милая?
Она покраснела и ответила, что с ней все в порядке. Она вновь попыталась взглянуть Джулиану в глаза, но он избегал этого. Он сказал:
– Надо бы спросить миссис Холлис насчет обеда.
За обедом он был с ней чрезвычайно вежлив и, предлагая ей блюда, подливал в бокал рейнвейн из погреба большого дома. Но говорил в основном с дядей Альбертом. Тревога и обида Мин росли. Она уже думала, не узнал ли он случайно имя покупателя и не сердится ли из-за этого. Но он сам сказал дяде, что завтра здесь будет подписание контракта и он еще не знает имени будущих хозяев.
– Это все несколько таинственно, – добавил он, – особенно то, что они, оказывается, купили дом по фотографии. Это выглядит абсурдно, хотя, конечно, была выслана опись.
Дядя Альберт немного беспокойно посмотрел на племянницу: почему бы сейчас не сказать Беррисфорду правду? Но Мин сидела напряженная, опустив глаза, и дядя промолчал.
Джулиан и правда понятия не имел, кто покупатель. А если бы он и подумал на них, то был уверен, что Мин сама сказала бы об этом.
Его дурное настроение было вызвано письмом, которое он получил вчера вечером, первым письмом, которое его бывшая жена написала ему после развода. Он перечитал его несколько раз, каждый раз все более раздражаясь от его злобно-саркастического тона, желания уязвить. Он не понимал цели Клодии, для которой он все же столько сделал. Она вызывала отвращение у него. Психолог, может быть, сказал бы, что она еще не простила его, будучи озлоблена тем, что во время их брака он никак не хотел разделять ее образ жизни и залезать в долги ради ее прихотей. Словом, при всей его щедрости при разводе она не простила его нежелания быть у нее под пятой.
И вот она снова наносила ему удар через Мин Корелли. Она сообщала ему в письме, что во время визита в Лондон встретила «мисс Корелли-теперь-с-орхидеями» в «Кларидже» с «дорогой нудной миссис Тренч». Далее она писала:
«Сначала я подумала, что орхидеи получены от тебя, но потом узнала о ее богатом дяде. Еще я встретила Элисон Ричардс, которая сказала, что видела тебя в Беркли, где ты танцевал с мисс К. Боюсь, ты поиздержался, мой достойный экс-муж. Не очень хорошо было оставить ее, когда она была бедна, и начать преследовать, когда она разбогатела. Впрочем, мисс К., кажется, все равно. Для нее ты, наверное, хороший парень. Не собрался ли ты жениться? Представляю, что скажут в Лондоне…»
Эти строки вызывали у него ярость и стыд. Он провел бессонную ночь. Яд проник в его душу: ведь не все в этом злобном письме было ложью. Он позволил Мин исчезнуть из его жизни перед разводом и хотел жениться на ней сейчас. Но не из-за денег же! Он любил ее. Она стала чрезвычайно дорога ему, когда он снова встретил ее, дорога своей беззаветной любовью. Как смеет Клодия грязно обвинять ее, будто она покупает его?! Да будь это прежняя бедная Мин, он навсегда соединился бы с нею. Но именно мысль о ее деньгах заставляла его обуздывать себя. Злое письмо Клодии обострило до боли его страхи, словно показав ему, что все будут говорить, если он на ней женится. Ярлык «охотника за состоянием» был столь невыносим для него, что он не хотел ни малейшего риска навлечь его на себя.
