Текст книги "Только мои грёзы"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Да. Он просил меня приехать сюда, проведать вас и переночевать. Джулиан сегодня вернется очень поздно и попросил меня помочь вам.
Миссис Тренч не была бы живым человеком, если бы у нее не вызывала большого любопытства девушка, с которой подружился Джулиан, рискуя своей и ее репутацией. Она окинула Мин опытным взглядом. Ева Тренч гордилась своим умением распознавать людей. Одного взгляда на это бледное лицо и большие испуганные глаза было достаточно для уверенности, что это – невинное юное создание, без признаков хитрости или жадности.
В библиотеке гостья улыбнулась Мин такой доброй улыбкой, что она словно согрела девушку.
– Не пугайтесь, – сказала Ева Тренч посмеиваясь. – Я здесь с вполне дружеским визитом и обещала мистеру Джулиану помочь, чем смогу. Лучше сейчас сообщите слугам, что я остаюсь на ночь.
Мин опустила голову и сказала:
– Боюсь… сказать некому. Они все ушли сегодня утром.
Миссис Тренч подняла брови и сняла шляпу, открыв коротко подстриженные седые волосы. Глаза у нее, как заметила Мин, были очень добрые. Это была полная, неторопливая женщина, одетая в хороший синий костюм, свежая, аккуратная. Мин показалось, что, если бы была жива ее мать, она сейчас походила бы на миссис Тренч.
– Почему же они все ушли?
Мин покраснела:
– У них… у кухарки и горничной… самые нелепые представления… обо мне. Слуга Джексон сделал много плохого. Возможно, вы не знаете всего этого.
Но миссис Тренч знала это и сообщила об этом. Через десять минут Мин почувствовала к ней доверие, которое чувствовали все и которое было одной из основ ее деловых успехов. Она поспешила облегчить страдания бедной девушки, жертвы незаслуженного позора:
– Ну что ж, не будем опускать руки. В наших силах все сделать самим.
Через несколько минут радостная Мин уже готовила постель для миссис Тренч, а женщина возилась на кухне, готовила ужин, сняв жакет и засучив рукава.
– От прислуги больше шума, чем они того стоят, – сказала она, когда Мин присоединилась к ней. – Думаю, я могу бросить работу в издательстве и устроиться сюда кухаркой, а вы – горничной.
Мин чувствовала себя лучше и морально и физически. Она стала чистить картошку, поглядывая, как старшая женщина готовит салат.
– Миссис Тренч, – робко спросила она, – как, по-вашему, будет у мистера Беррисфорда развод? Ведь это все неправда. Было бы ужасно, если бы… – Она осеклась.
Миссис Тренч вынула сигарету изо рта и посмотрела на девушку с пониманием и жалостью.
– Я понимаю, что все это неправда. Я знаю мистера Джулиана и по вам вижу, что вы не способны на такое.
Мин тяжело вздохнула:
– По-моему, он самый замечательный человек на свете. Я ни за что не могла бы причинить ему вреда, и не понимаю, как могла эта женщина?
– Я не собираюсь тратить время, рассказывая вам, что я думаю о миссис Беррисфорд. Но это было бы более едким, чем этот уксус в салате. Я всегда думала, что она его мизинца не стоит.
Мин снова воспрянула духом.
– Но неужели будет развод? – снова спросила она.
Ева Тренч молча стряхнула пепел. Она долго разговаривала с Джулианом перед поездкой сюда и знала, что у него получилась ссора с дядей Филиппом, с которым случилась одна из редких вспышек ярости. Из кабинета были слышны громкие голоса, и Джулиан вышел от дяди белый как полотно и страшно взволнованный. Он доверительно сообщил ей, что Ф.Б., как называли дядю на службе, был категорически против развода, хотел даже вызвать Клодию и мирить их, но Джулиан не допустил этого. Он знал, что это будет бесполезно и приведет только к новой некрасивой сцене. Он знал отвратительные факты, которых не знал дядя, а объяснять все было бессмысленно. Дядя не понял бы, что развода не избежать, потому что Клодия непреклонна, так как для нее это очень выгодный способ получить больше денег, а все попытки Джулиана защитить свою честь в суде приведут лишь к нежелательной огласке. Ева Тренч узнала, что Ф.Б. безоговорочно осудил Джулиана и сказал, что пусть тот не рассчитывает, что он когда-нибудь примет его дома и в клубе, что их общение теперь будет чисто деловым. Рассказывал ей это Джулиан с тоскливым безразличием, вызвавшим у нее острое сочувствие. Когда она спросила, нельзя ли что-то сделать для него, он ответил, что ничего. Разве что он хотел бы, чтобы она приехала к нему в дом и переночевала здесь, по-дружески поддержав несчастную девушку. Без многословных доводов он убедил миссис Тренч, что Клодия затеяла подлое дело, а Джулиан и Мин не виноваты. Ева пообещала сделать все, что может. Джулиан собирался ужинать с Кеннетом Бранскилом, его другом и адвокатом, и вернуться в Шенли поздно. Ждать его не надо, сказал он и проводил ее на поезд. Здесь было много загадок, и миссис Тренч имела приблизительное представление о фактах. Но она знала, что верит Джулиану и полна решимости помочь ему.
Было бы неверно обсуждать развод с этой девушкой. Это не ее дело. Тут пусть решает сам Джулиан. Но миссис Тренч, конечно, рада, что Мин оказалась такой приятной девушкой, а не стервой, которая могла бы воспользоваться ситуацией и извлечь из нее максимум выгоды для себя.
Она сказала, не глядя на Мин:
– Я всего не знаю, дорогая, но, по-моему, все уладится. Поживем – увидим.
– Да, наверное, – вздохнула Мин.
– Между тем нам надо поговорить о жилье для вас.
И они долго беседовали, сидя у камина в красивой библиотеке, а Фрисби лежал на коврике, прислушиваясь, нет ли машины хозяина.
Стемнело. За окном видны были лишь огоньки лодок на реке, деревья и кусты погрузились в тень, птицы умолкли. Вечерние звезды ярко сияли в летнем небе. Ночь была возвышенной и таинственной. Мин хорошо чувствовала эту тревожащую сердце красоту, когда сердце страдает, но смутно ждет чего-то лучшего. Она тихо слушала, как миссис Тренч строит ей планы на ближайшее будущее. Завтра в Лондоне миссис Тренч решила повезти Мин смотреть меблированную комнату в Южном Кенсингтоне.
– Она не роскошная, но милая и опрятная. Я знаю хозяйку, миссис Эклес, у нее свои дочери, и она будет заботиться о вас.
Мин поглядела на собеседницу:
– Вы так добры, миссис Тренч. Но не знаю, могу ли я… ну, что будет с моей работой? Ведь теперь все по-другому, верно?
Она была права. Мин теперь нельзя работать у Беррисфордов. Но миссис Тренч сказала, что попытается найти ей место. Она может завтра же позвонить своей кузине в агентство по найму секретарей, чтобы та нашла какую-нибудь хорошую работу.
– Вы ведь умеете стенографировать?
– Да, я закончила специальные курсы.
– Меня бы утомляла эта работа, – дружески заметила миссис Тренч.
– И я бы лучше занималась чем-нибудь другим, но у меня нет выбора, – грустно сказала Мин.
– А чем бы вы хотели заниматься? – спросила женщина. Ей хотелось узнать, что на душе у этой милой девушки, так непохожей на современных самоуверенных и пробивных девиц.
– Я не хотела бы всю жизнь работать машинисткой, продавщицей или даже манекенщицей, будь я достаточно хорошенькой. Меня не очень интересуют наряды и блеск. Но я очень люблю детей и хотела бы стать няней или воспитательницей в детском садике.
– Господи, – воскликнула Ева Тренч, – да вы сами как ребенок!
– Но я всегда любила детей, только у меня не было случая ухаживать за ними, хотя мне случалось присматривать за соседским ребенком в Стритхэме. И я хотела бы иметь собственную большую семью.
«Вот как, – подумала миссис Тренч, – значит, у нее сильно чувство материнства. Это также похвально». Она сама хотела иметь детей, но не пришлось. И хотелось надеяться, что эта бедняжка не узнает в жизни разочарований и разбитых надежд, какие испытала сама Ева Тренч.
– Там посмотрим, – сказала она. – Вас учили на секретаря, поэтому лучше начать с этого… А вы не хотели бы работать детской няней в семье?
– Не знаю, – задумчиво сказала Мин. – Может быть, это лучше, чем отбывать рабочий день в конторе и приходить каждый вечер домой одной.
Миссис Тренч снова закурила. Да, с этой девушкой не так просто, недаром Джулиан беспокоится о ней. Было бы легче с ней, будь она пожестче. Может быть, и правда она найдет место няни и будет довольна.
Они обсудили эту проблему, и миссис Тренч отправила Мин спать, сказав, что ей нужно хорошенько отдохнуть. Мин пожелала ей доброй ночи и застенчиво сказала:
– Большое спасибо вам за все. Я удивляюсь, что вы беспокоитесь. Вы должны бы не любить меня за неприятности, доставленные Джулиану.
– Ерунда. Вы-то в чем тут виноваты? Идите спать с легким сердцем, – улыбнулась миссис Тренч.
Но Мин не спалось в эту ночь, она беспокоилась не о себе, а о Джулиане, об угрожавшем ему разводе. Даже миссис Тренч считает, что, где Клодия, там жди беды…
О чем сегодня вечером Джулиан говорит с юристом? Что он будет делать дальше? Как плохо, что он не пришел к ужину, что она не увидела его. Она с сожалением убеждалась, что ее любовь к нему все растет. Но эта любовь не рассчитывала на награду, она была преданной и самоотверженной, но глубоко скрытой. Она чувствовала к нему священное благоговение.
Об этом думала Мин, лежа без сна, прислушиваясь, как и верный пес Фрисби, не едет ли машина.
Но его все не было. Вот уже и миссис Тренч ушла в свою комнату и закрылась. Весь дом погрузился в безмолвие. Залаял Фрисби, и Мин встала посмотреть в окно. Но аллея была пустынной. На часах было одиннадцать. Наверное, он решил остаться в Лондоне и не приедет сегодня.
Как это было хорошо с его стороны, прислать ей на выручку миссис Тренч. Но теперь она боялась, что его больше вообще не увидит. Оно и понятно, ведь она принесла столько неприятностей в его жизнь, вот он и решил перепоручить ее миссис Тренч.
Сердце Мин защемило при этой мысли. Снова ее охватило отчаяние. Никогда больше не видеть его было бы для нее трагедией. После того как умер папа, Джулиан стал для нее всем.
Наконец, измученная этими переживаниями и бессонницей, она встала и тихонько спустилась в библиотеку. Когда она включила свет, Фрисби встал с коврика и подошел к ней. Она погладила его по голове, потрепала за ушами и вдруг снова заплакала.
– И ты тоже ждешь его возвращения, милый пес? Мы оба пойдем за ним хоть на край света. Но ты счастливее, Фрисби… Ты можешь оставаться с ним всю жизнь, а я могу его больше никогда не увидеть!
Пес лизнул ей руку и вновь улегся, глядя на дверь с бесконечным собачьим терпением.
Мин бродила по комнате как неприкаянная, а потом стала рассматривать книги. Хорошо бы побольше прочесть хороших книг, разбираться в литературе, искусстве. Она так далека от его мира…
Вдруг она просияла, увидев томик Уильяма Йитса. Это было что-то знакомое. Он читал эти стихи и говорил ей об этом ирландском поэте.
Она нашла томик и взяла карандаш и бумагу из письменного стола, чтобы переписать эти замечательные строчки, что так ей понравились:
Но в бедности своей лишь грезы
Могу я положить к твоим ногам.
Ступай же осторожно: ты идешь
По сотканному из моих мечтаний
Ковру…
Милые, за душу берущие строки. С долгим-долгим вздохом она убрала листочек в карман. Потом уселась в глубокое кресло и стала читать Йитса дальше. Она жаждала впитать в себя все, что он знал и любил. Она хорошо понимала, как эта поэзия вдохновляла его. Потом ее глаза устали и ее одолел сон.
Она не слышала, как приехала машина Джулиана, потому что он, боясь кого-нибудь разбудить, въехал с заднего двора.
Он очень устал. После ужина с Бранскилом он принял его приглашение и отправился к нему домой в Итон-Террас. Он не торопился, зная, что миссис Тренч присмотрит за Мин. Они с адвокатом все обсуждали проблему развода. Кеннет, конечно, защищая материальные интересы клиента, был против устной договоренности между Джулианом и Клодией, он предлагал, чтобы дело слушалось в суде, пусть Клодия и назовет имя Мин. Кеннет думал, что можно договориться и не давать Клодии развода. Это бы помирило Джулиана с дядей и не привело к неприятной огласке. Адвокат не понимал, зачем Джулиану так беспокоиться об этой девушке. Так что споры продолжались и дома у Бранскила, отчего Джулиан и опоздал.
Лай Фрисби разбудил Мин, она вскочила, но не успела дойти до двери, как в библиотеку вошел Джулиан. Раскрасневшаяся со сна, с бешено бьющимся сердцем, смотрела она на его измученное лицо. Он спросил:
– Почему вы не спите?
Но прежде чем она ответила, он поднял книжку, упавшую с ее колен. Йитс. Так она читала его, бедняжка, вспомнив, как он цитировал эти строки… да, он помнил их. «Немало грез будет растоптано, прежде чем все это кончится», – мрачно подумал Беррисфорд.
– Так вы сидели и читали стихи вместо сна? – мягко укорил он ее.
Она была очень смущена тем, что он застал ее здесь с этой книгой, и не могла оправдываться.
Глава 10
Пока Мин искала ответа, Джулиан пришел на помощь:
– Но ничего нет полезнее, чем почитать что-нибудь хорошее, если не спится, не так ли?
– Да, – тихо согласилась она.
При всей своей подавленности Джулиан не мог не ощутить теплоты и радости, увидев Мин, такую заспанную, трогательную, растерянную. Какой ребенок… особенно если вспомнить гнусные домыслы Клодии. В другое время и при других обстоятельствах он не устоял бы, думалось ему, перед ее очарованием, хрупкой прелестью и этим лицом, всегда напоминавшим ему о том корейском ребенке, которого он нес через лес, полный опасностей. Ее женственность всегда притягивала его, но ее чистота и невинность успокаивали желание.
– Идите скорее и постарайтесь хорошенько отдохнуть, – сказал он, словно это была школьница, а не женщина, которую Клодия пыталась втянуть в дело о разводе.
Мин колебалась. Она умирала от любопытства, что там было с ним. И любопытство одержало верх над послушанием.
– Скажите, пожалуйста, все уже решено?
Он наклонился и погладил собаку.
– Подожди, старина, мы сейчас, – сказал он псу и посмотрел усталыми печальными глазами на девушку в халате Клодии.
– Я бы сказал, что да, пожалуй, все решено.
– Будет развод?
– Да.
Он увидел, как она покраснела и смешалась.
– Это так печально…
– Как сказал Киплинг, дитя мое, «все хорошо в любви и на войне». К сожалению, уже много лет между мною и женой идет война, и моя оборона уязвима сейчас настолько, что она легко добилась успеха. С другой стороны, моя победа в том, что Клодия не назовет вашего имени. Так что вас это уже не касается, и вам теперь не о чем волноваться.
Мин почувствовала, что у нее перехватило дыхание, сердце забилось, во взгляде ее была искренняя боль.
– Хорошо, меня не назовет, но… что же она сделает?
– Мое нарушение супружеской верности будет считаться совершенным с «безымянной» женщиной, – сказал он с какой-то странной улыбкой, которая испугала Мин, – столько в ней было горечи.
– О! – воскликнула она. – Но это несправедливо! Почему вы позволили ей так поступить?
Он полез в карман за трубкой, стараясь не смотреть девушке в лицо: не хотелось ей лгать, но также не хотелось рассказывать о настоящих причинах всего. Дело-то было действительно в Мин. В глазах общества Беррисфорд выглядел благородным глупцом, спасающим репутацию Мин ценой своего доброго имени. Но ведь Клодия, о чем он и твердил весь вечер своему адвокату, смешала бы ее имя с грязью не колеблясь. И если бы он не договорился с Клодией, имя Мин попало бы в газеты, в раздел скандальной хроники. Тогда на ее нормальном будущем можно поставить крест.
– Не спрашивайте меня слишком о многом, – сказал он наконец довольно сухо. – Я не хочу, чтобы вы обо мне беспокоились. У вас начнется скоро новая жизнь, так что вы благополучно забудете о моем существовании.
Она обомлела. Он видел, как побледнело ее лицо, видел испуг в ее глазах. Произошло то, чего она так боялась: она никогда больше не сможет его увидеть!
Она стояла молча, стараясь подавить свои эмоции, искавшие выхода. Ей хотелось крикнуть: «Не надо меня прогонять! Я умру, если не смогу с вами видеться. Я люблю вас больше всего на свете, и больше на земле мне некого любить, кроме вас!»
Но конечно, она не могла этого сказать вслух. Мин услышала усталый голос Джулиана:
– Не унывайте, Мин. Могло быть хуже. Клодия могла отказаться не называть ваше имя.
Мин закусила губу и стиснула руки. Он не понимает. Ведь она лучше бы прошла через эту грязь, но получила возможность видеть его, служить ему. Он спросил:
– Вам понравилась миссис Тренч? Вы поладили с ней?
Ей пришлось ответить на этот вопрос, хотя она хотела говорить совсем о другом.
– Да. Она очень милая и добрая. Спасибо, что вы прислали ее помочь мне.
Он подавил зевок. Боже, как он устал. Спать хотелось страшно.
– Мне нужно прогуляться с Фрисби и ложиться. Знает ли Рози, что завтрак нужен на троих?
Тогда Мин, забыв о своих чувствах, сообщила ему, что нет уже ни Рози, ни кухарки, и объяснила почему. Джулиан побагровел, затем горько рассмеялся:
– Что за милая история! И какие у них христианские чувства! Кухарка – старая дура, Рози – молодая. Но я поговорю с ее родителями утром. Если таковы их отношение ко мне и преданность, пусть ищут себе нового хозяина.
– О Боже, – сказала Мин, – просто ужасно… и все из-за меня.
– Перестаньте обвинять себя, – сказал он строго. – Поймите раз и навсегда, что вы не виноваты, вы просто козел отпущения, бедный маленький козлик.
Она покачала головой и вдруг почувствовала, что слезы навернулись на глаза. Она подошла к двери, прошептав:
– Я лучше пойду лягу.
Сейчас он смотрел не на нее, а на пса, терпеливо ожидавшего обещанной прогулки.
– Ну, доброй ночи, Мин. И еще раз: не обвиняйте себя и не волнуйтесь. Несомненно, в конце концов все образуется.
Она постояла молча, не решаясь взглянуть на него, чтобы не видно было ее слез. Если они не будут встречаться, то что для нее образуется?
– А я вас никогда не должна больше видеть?
Она спросила это внезапно, таким тихим, сдавленным голосом, что он словно впервые понял – для нее небезразлично, исчезнет он из ее жизни или нет. Это взволновало и несколько встревожило его. Он сказал:
– Миссис Тренч говорила с вами о вашем ближайшем будущем?
Незаметно смахивая слезы, она ответила:
– Она нашла мне какое-то жилье в Южном Кенсингтоне, и… и она обещала найти мне работу.
– На нее вы вполне можете положиться. Хорошая женщина. А что до встреч… Думаю, когда это закончится, много позже, я смогу навещать вас, Мин.
Она не была достаточно взрослой ни по годам, ни по опыту и так была напугана перспективой разлуки, что выпалила:
– О, почему же я не могу продолжать видеться с вами в ближайшее время, мистер Беррисфорд?!
Это формальное обращение в сочетании с криком ее души смутило его. Он с удивлением увидел ее заплаканное лицо. Он и не думал, что это дитя может так обожать его. Он знал ее чувствительность и сердечность (полная противоположность холодной, бездушной Клодии), но ему и в голову не приходило, чтобы Мин могла так влюбиться в него за это время.
«Черт побери, – подумал он, – что же теперь делать?» А что было делать? Очень легко, казалось, ответить на этот порыв теплых чувств, которые девушка не могла скрыть, – обнять ее и осушить ее слезы. Но сейчас это слишком опасно. Только что он не пожалел средств, чтобы Клодия согласилась обеспечить Мин честное имя и не пятнать его грязью. И было бы сумасшествием делать сейчас нечто, что перечеркнуло бы все это. Иначе говоря – дать Клодии возможность разделаться с ними.
Он и сам ощутил человеческое побуждение успокоить ее, так наивно выдавшую то, что у нее было на сердце. Но он полностью контролировал свои чувства. Он подошел к ней и по-отечески обнял ее рукой за плечи.
– Послушайте, Мин, я не хотел бы, чтобы у вас были ложные идеи обо мне и всей ситуации. Очень мило с вашей стороны, что вы хотите со мной видеться. И я тоже хочу этого. Вы очаровательная девочка, и, конечно, каждому мужчине должно хотеться видеть вас. Но сейчас не время ни для чувств, ни даже для дружбы между нами. На какое-то время мы должны отойти друг от друга.
Она стояла оцепенев от тоски. Слезы высохли, но ее удивительно голубые глаза выражали неподдельную боль, поразившую его до глубины души. Этим вечером было достаточно всего, чтобы он понял, что Мин Корелли любит его. Любит! Господи, ну и дела. А еще страшнее, что его собственные чувства могут перелиться через край, его исстрадавшееся сердце может ответить ей. Она милая, любящая, добросердечная… Всего этого не было у Клодии, но все это всегда было нужно ему. Образование, манеры она может приобрести со временем. Но она создана для любви, для той любви-покровительства, которая всегда жила в душе Джулиана и которую он мог дать этой девушке и стать счастливым сам. Борясь со своими чувствами, Джулиан пытался анализировать себя. В этот момент он не влюблен ни в Мин, ни в другую женщину. Он слишком долго любил без взаимности и был слишком страшно разочарован в той, на которой женился; он почти боялся слова «любовь». С тяжелым вздохом он нарушил молчание:
– Я понимаю, что в таких обстоятельствах вы чувствуете себя не лучшим образом, дорогая, но я не оставлю вас. Мы будем поддерживать связь через миссис Тренч, и если можно будет, то встретимся.
Она вышла из своего оцепенения печали и отчаяния и вдруг спросила:
– Если… мы… будем еще встречаться, не повредит ли это?..
Он отвернулся, чтобы не смотреть в ее глаза:
– Возможно. Слишком многие будут сплетничать, и у вас могут быть неприятности. Вы не должны быть запутаны в это дело, должны держаться подальше от него, а значит, и от меня.
Она стояла опустив голову, так что он не видел ее взгляда, полного боли, находившей отклик в его сердце. Он все больше чувствовал, что неравнодушен к ней.
– Но не думайте, Мин, что я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни из-за подлости моей жены. Мы сможем иногда встречаться. Идите отдыхать, дорогая. Вы выглядите утомленной, и вы еще не выздоровели как следует.
Она боялась ответить ему, ее душили слезы. Кое-как дошла она до своей комнаты, а там уткнулась лицом в подушку и рыдала, пока не обессилела.
Джулиан был более чем добр к ней. Она вспомнила его низкий, успокаивающий голос и руку, которую он положил на ее плечо. Для нее было почти наслаждением вспоминать его слова: «Дорогое дитя» и «Я вас не оставлю». Да, она для него – ребенок. Но она-то любила его любовью женщины… всей силой своего сердца. И эта любовь рождала решимость отплатить ему за его доброту.
Рыдая в подушку, она спрашивала себя: разве она не помеха для него, приносящая одни неприятности? Разве при всем этом водовороте тревог, вызванных Клодией и нечестностью Джексона, Джулиан не должен смотреть на Мин как на занозу? Но он не из тех, кто может с легким сердцем отделаться от нее, он явно чувствует за нее ответственность. Сказал же он, что будет «держать связь». Но это ведь, внушала она себе, не потому, что он так хочет, но из его сильного чувства долга. Она пролежала до рассвета, уже не плача, все продолжая думать над тем, что она может сделать для него. И прежде чем заснуть, она приняла решение.
Они с миссис Тренч поедут завтра в Лондон, но Мин не станет смотреть комнату, за которую добрая миссис Тренч, конечно, поначалу будет платить сама или договорится с нанимателем. Мин не может позволить Джулиану и другим добрым людям благодетельствовать ей, она должна исчезнуть из его жизни так же вдруг, как и появилась. Но успеть отплатить добром.
План ее был опасным, ведь у нее не было ни друзей, ни денег, ни хотя бы временного пристанища. Тут она вдруг вспомнила о Селерсах, супругах, живших по соседству с теткой. Дэвид был телевизионным мастером, а его жена Молли, добродушная женщина, была домохозяйкой. Это с их восьмимесячной дочкой Маргарет Мин, бывало, сидела, когда они уходили. Вечера присмотра за ребенком были довольно приятны, когда она сидела у огня, пылавшего куда ярче, чем у скупой тети Прю, и следила за девочкой, пока Молли вязала или смотрела телевизор. Может быть, они помогут найти работу, порекомендуют, скажем, ее как няню, ведь у нее хорошо получалось с Маргарет. Она знает номер их домашнего телефона, и им можно позвонить с Ватерлоо или с Виктории, где хранятся вещи Мин, когда она ускользнет от миссис Тренч.
Мин решила начать с этого новую, самостоятельную жизнь, пусть даже она и ошибалась.
Она была очень спокойна за завтраком, который помогала готовить. Она не хотела обманывать своих добрых друзей, но твердо верила, что от них надо убежать. Она не изменила своему замыслу, даже когда Джулиан прощался с нею. Он не мог отвезти женщин в город, так как ему надо было срочно в типографию на Темз-Диттон, но он подбросил их до станции.
– Через пару дней позвоните мне в офис, – сказал он Мин, – расскажете, хорошо ли вы устроились на новом месте. Кроме того, я попросил миссис Тренч проверить, чтобы у вас было достаточно денег на первое время. Не беспокойтесь, дорогая, я могу себе это позволить, мы не оставим вас в Лондоне без средств.
Она покраснела. Ей не хотелось брать у него деньги. И не будет она этого делать. Мин крепко вцепилась в его руку, и в глазах ее вновь возникло выражение боли и тоски. Он прошептал:
– Мужайтесь. Сейчас, я знаю, все выглядит для вас ужасно. Но все переменится к лучшему.
Она прошептала в ответ, радуясь тому, что миссис Тренч ушла на станцию, оставив их наедине:
– А для вас тоже все будет хорошо?
Он ласково улыбнулся ей:
– Конечно. К тому же, когда все эти процедуры закончатся, я буду наслаждаться свободой, так что вы не принесли мне большой потери.
Она выдавила из себя:
– Спасибо вам тысячу раз за все, особенно за то, что вы избавили меня от всего этого. Я не могу выразить, как благодарна за это.
– Бегите, не то опоздаете на поезд, – сказал он, подавляя сумасбродное желание поцеловать ее.
Она кивнула. Сдерживая рыдания, она села в поезд вместе с миссис Тренч. Как ужасно вот так любить кого-то, думала она. И как ужасно знать, что она никогда, никогда не увидит Джулиана Беррисфорда. Она лишь вполуха слушала миссис Тренч. У нее было только одно лихорадочное желание: исчезнуть и привести всю эту печальную историю к грустному концу. Она даже приготовила записку с объяснением своего поступка.
Она вложила сложенную бумажку в руку миссис Тренч, когда они вышли из поезда и пошли к стоянке такси.
– Подержите, пожалуйста, мне нужно… на пару минут… – смущенно объяснила она и, прежде чем миссис Тренч успела ответить, исчезла в толпе.
Через минуту изумленная Ева посмотрела на записку и почувствовала тревогу, увидев там собственное имя. Что это значит? Куда пропала девушка? Когда через несколько минут Мин не вернулась, Ева прочла записку:
«Дорогая миссис Тренч, не считайте меня неблагодарной. Я очень признательна вам за все ваше беспокойство обо мне.
Но я не могу поехать в найденную вами комнату или получить через вас работу. Я должна немедленно исчезнуть из вашей и мистера Беррисфорда жизни. Я думала всю ночь и решила, что так лучше всего для мистера Б. Я уверена, что и он так думает, и глубоко сожалею обо всех невольно доставленных ему неприятностях. Не беспокойтесь, у меня есть друзья, о которых я вспомнила, они помогут мне. Пожалуйста, объясните это мистеру Б. и еще раз поблагодарите его за меня.
Огромное спасибо, и прошу вас, не надо меня искать: так будет лучше для него. Думаю, и вы согласитесь с этим. Мин Корелли».
Ева Тренч была поражена. Первой ее мыслью было: «Что за глупый ребенок… маленькая дурочка!»
Мин, конечно, ошиблась. Миссис Тренч могла неплохо ей помочь и без Джулиана. И что это за друзья, ведь она говорила, что друзей у нее нет. Сама она, как и Джулиан, понимала, что Мин нельзя не полюбить, что она, юная и беззащитная, вызывает желание помочь ей.
Но ведь это смелый поступок – отвергнуть его помощь, оставшись лицом к лицу с незнакомым миром. «Это, – думала Ева, – самое трогательное. Девять девушек из десяти на ее месте воспользовались бы ситуацией, чтобы получить от Беррисфорда как можно больше».
В тревоге, она осмотрела здание вокзала, зал ожидания, телефонные будки. Мин нигде не было, и Еве стало ясно, что искать ее в этой толпе в час пик безнадежно. Она оставила это и отправилась на работу, чувствуя подавленность и беспокоясь о Мин.
Она думала, что скажет Джулиан, когда она сообщит ему эту новость.
