Текст книги "Только мои грёзы"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

И тут раздался телефонный звонок.

Заговорила женщина… ее голос Мин не спутала бы с другим. Это была Ева Тренч!

– Это Мин Корелли? Мин, это вы?

– О, миссис Тренч! Да, это я, это Мин.

– Алло, как вы там, дорогая, жили все это время?

– Хорошо. О, миссис Тренч, все изменилось с тех пор. Вы и не представляете, что произошло со мной!

– Сейчас расскажете. Но раньше хочу сказать, что мы получили ваш ответ на объявление.

Сердце Мин забилось, румянец стал гуще. Но почему миссис Тренч сказала «мы»?

– Так это вы дали его?

– Мистер Джулиан попросил меня об этом, и я поместила объявление в газетах, – сказала она несколько суховато.

– Так он… хочет меня видеть?

– По-моему, он давно уже думал о том, как связаться с вами. Знаете, мы сделали все, что могли, чтобы найти вас, когда вы сбежали, нехорошая девчонка.

Мин смогла рассмеяться:

– Это ведь было ужасно с моей стороны?

– Это было очень смело, и мы с мистером Джулианом оценили это. Куда вы девались и почему?

Мин кратко рассказала о своем визите к Селерсам, затем – о дяде. Она закончила словами:

– Как видите, мне просто повезло.

Трудно угадать, что подумала обо всем этом Ева Тренч, но она сказала:

– Ну что за везучая девушка! И никто так не мог бы порадоваться за вас, как я. Вы, по-моему, заслужили это.

– Я столько раз хотела вам написать, но все думала, что не следует. Наверное… с разводом покончено?

Тут миссис Тренч рассказала Мин о последних событиях. Да, Клодия развелась и почти сразу вышла замуж снова. Теперь она виконтесса Аллардин. Мин новость показалась нелепой – выйти замуж за этого придурковатого Оззи, после самого замечательного человека в мире! Но больше всего ее огорчили новости о Джулиане.

У Джулиана, по рассказу миссис Тренч, этим летом дела шли неважно. Он сильно похудел и плохо выглядит. Разрыв между ним и его дядей сохранился, и Джулиан тяжело переживал это. А худшей для Мин была новость, что он продает имение в Шенли, будучи уже не в состоянии содержать большой дом. Бизнес шел плохо, а развод нанес ему большие убытки. Он уже не был прежним богачом. А если дядя его уйдет от дел или умрет и Джулиан возглавит фирму, едва ли его финансовое положение значительно улучшится.

Сердце Мин учащенно забилось. Она воскликнула:

– Не могу поверить, чтобы он продавал имение! Он обожал его.

– Да, и я думаю, это было тяжким решением для него, но пришлось. На этой неделе появилась фотография дома в «Сельской жизни». Он может стоить хороших денег. Кто-то может купить его и превратить в клуб или частную гостиницу.

Мин ужаснулась:

– Но он ненавидит такие вещи. Где он сейчас?

– Живет в домике садовника. Всегда один. Но он очень увлекся садоводством и многое делает сам.

– А Фрисби? Милый Фрисби все с ним?

– К счастью, да. Они по-прежнему большие друзья.

С широко открытыми глазами Мин узнавала о переменах в судьбе Джулиана, потом спросила:

– А зачем он хотел меня видеть?

Еве Тренч было трудно ответить. Она и сама точно не знала ответа. Сам Джулиан объяснял, что тревожился о Мин со времени ее исчезновения, хотел узнать, что с ней сталось, устроена ли она. Она сказала это Мин.

– Он был так добр ко мне, но не стоило тревожиться.

– Кажется, да, – рассмеялась Тренч. – Случившееся с вами – сказка.

– Где же он сегодня? – повторила Мин вопрос.

– Уже отправился в свой домик. Жара утомила его. Но он просил меня позвонить сюда и разузнать о вас. Он очень обрадовался, получив ваш ответ. Мы оба были заинтригованы римским штемпелем и подумали, что вы, наверное, там работаете.

– Вы еще будете звонить ему вечером?

– Не собиралась, но могу. Конечно, я позвоню ему и сообщу такие прекрасные новости. Он будет очень рад.

– Попросите его навестить меня. Может быть, завтра он позвонит мне с работы? И пожалуйста, дорогая миссис Тренч, прошу вас пообедать со мной в любой день.

– Как странно это… маленькая Мин приглашает меня на обед. Но вы и по голосу вроде не похожи на ту Мин. Не выросли ли вы дюймов на пять?

Теперь Мин засмеялась. Они поговорили еще несколько минут. Мин положила трубку и вновь ощутила беспокойство. Она принялась расхаживать по комнате, поглядывая на крыши, деревья, флаг над Букингемским дворцом. Она чувствовала и большое облегчение, оттого что узнала о Джулиане, и сожаление о его неприятностях. Подумать только, он собирается продавать имение, живет один в домике садовника, где прежде жила семья Рози. Мин чувствовала и свою вину: если бы она не появилась в Шенли, Джулиан все так же жил бы в любимом доме.

Как он отреагирует, когда узнает, что Мин стала богатой наследницей? Придет ли сюда? Услышит ли она завтра его голос впервые за эти долгие месяцы?

Приход дяди прервал ее размышления. Он принес кипу газет и журналов. Его красиво постригли. Ему было жарко, и он обмахивался платком.

– Не сказал бы, что здесь прохладнее, чем в Риме, – сказал он, бросая прессу на столик у окна.

Мин рассеянно стала просматривать журналы и газеты. Вдруг щеки ее порозовели. Она схватила «Сельскую жизнь».

– О, ты принес то, что меня интересовало!

– Да, здесь есть много объявлений о хороших домах, а такая погода заставляет думать, что действительно лучше переселиться в деревню.

Мин снова почувствовала, что сердце ее забилось чаще.

– Я знаю один продающийся дом, – сказала она тихо, – один из лучших в Англии.

– Купи, если хочешь, – сказал дядя, как обычно, когда она выражала редкое желание тратить его деньги.

Она стала быстро листать журнал. И вот с волнением увидела фото знакомого дома среди высоких деревьев с подписью: «Имение Шенли».

С возрастающим волнением она прочла объявление:

«Замечательный дом в стиле королевы Анны, с оригинальной отделкой и прекрасной палисандровой лестницей, галереей, десятью спальнями, четырьмя ванными…» и т. д. Было также описание земельного участка и хозяйственных строений. Вся цена, с мебелью и коврами, – двадцать тысяч фунтов стерлингов.

Прежней Мин показалось бы, что это астрономическая, недоступная сумма, но наследнице Спрингера казалось, что это естественная цена за прекрасный старинный особняк.

И мысль, возникшая у нее, когда она узнала о продаже имения, становилась все более настойчивой. Почему бы дяде не купить имение Шенли для нее?

Она передала журнал дяде и показала ему фотографию дома Джулиана.

Глава 13

Когда Джулиан Беррисфорд услышал историю о Мин и ее канадском дядюшке, он несколько удивился и очень обрадовался.

Когда он последовал побуждению дать то объявление, он плохо себе представлял, что из этого выйдет, и тем более не предполагал услышать то, что ему вечером сообщила по телефону миссис Тренч.

Какой удивительный поворот колеса фортуны… Ее звезда взошла, когда его звезда на закате. Она богата, он беден.

– Выглядит ли она счастливой? – спросил он.

Еве Тренч было не так легко ответить на вопрос. Она сказала, что не видела Мин и не знает ничего о ее личной жизни. Ее, однако, поразили перемены в Мин. Она говорит как много повидавшая, много знающая девушка, не похожая на ту деревенскую малообразованную девочку, с которой Джулиан подружился прошлым летом.

Джулиан был почему-то слегка разочарован.

– Только не говорите мне, что деньги испортили ее, – сказал он со смешком.

Миссис Тренч сказала, что Мин осталась такой же милой и очень хочет его видеть. Это ему было слышать приятно.

– Я позвоню вам завтра, – сказал он.

Повесив трубку, он подозвал Фрисби и потрепал его за ушами.

– Вот мы и нашли ее наконец, старина… а она стала наследницей. Кто бы мог подумать?!

Его так поразила перемена в ее судьбе, что он даже отчасти пожалел о намерении ее найти. Он знал, что подсказало это решение желание помочь, защитить ее. Одним из его заветных желаний было, чтобы она не страдала от той несправедливости, с которой отнеслась к ней Клодия.

Оказалось же, что он зря беспокоился. Мин сейчас было лучше, чем когда-либо в ее жизни.

Но что-то более глубокое, чем любопытство, – но что, он сам точно не знал, – заставило его позвонить ей, когда он приехал назавтра в Лондон.

Он чувствовал волнение, слушая ее голос. Конечно, в нем звучало гораздо больше уверенности в себе, но он заметил, что это тот же, во многом детский, голосок, который он помнил. Это пробудило множество воспоминаний. После приветствий она сказала:

– Заходите в гости, пожалуйста.

– Конечно, – ответил он, – когда?

– Что, если сегодня вечером поужинать вместе с моим дядей? У нас в доме хороший ресторан, можно заказать ужин на дом.

– Богато живете, – засмеялся Джулиан, – а мы с Фрисби теперь часто сами себе готовим.

– Милый Фрисби, – засмеялась Мин. – Как он там?

– Немного постарел, но еще неплохо охотится.

– Хочу его еще раз увидеть.

– Приезжайте с дядей в Шенли… пока дом еще не продан. Кажется, Ева говорила вам, что я продаю его?

– Кто, по-вашему, купит его? – спросила она обеспокоенно.

– Какой-нибудь американец, наверное. В нашей стране, мне кажется, уже немного людей, кто может себе позволить жить в таком доме и платить налоги. Меня мало интересует будущий хозяин. Слишком ненавистен он мне заранее.

Его слова многое сказали Мин. Хотя она и так знала, как тяжело для него расставание с имением. Вчера дядя сказал, что, если она хочет купить дом Джулиана, пусть покупает, а она хотела этого. Лучше все же, чем если он попадет в чужие руки или станет гостиницей, чего Джулиан не вынесет. Но если он загодя ненавидит будущего хозяина… Ему, конечно, не стоит говорить об этом ее желании.

Дяди еще не было, когда Джулиан пришел на Савиль-Корт. Мистер Спрингер любил в прохладное вечернее время погулять.

Мин одевалась очень долго. Она страшно нервничала в ожидании Джулиана, ей было не по себе. Она трижды переодевалась, не зная, какое платье ей больше подойдет. Наконец выбрала светло-серое шелковое с красными цветами, купленное в Париже у Диора. С ним она надела три жемчужные нитки. Она слегка подкрасилась и причесалась, сделав восточную челку, которую он помнил.

Но когда он увидел ее, она показалась ему какой-то незнакомой, отлично одетой женщиной, от которой исходило спокойное достоинство и обаяние, Мин лишь немного напоминала девушку из пригорода, которую он знал прежде. Он посмотрел на нее, а потом огляделся по сторонам. Она заметила, что его взгляд остановился на книгах.

– Да, – сказала она, – здесь большая часть ваших любимых книг. Когда появились деньги, я сразу купила Йитса.

Он был очень тронут, и она стала для него более очаровательна, чем была, эта новая Мин. Господи, как она расцвела! Всего на год повзрослела, и такая зрелость. И если квартиру выбирала она сама, значит, в Шенли он не напрасно пытался чему-то учить ее. Вдруг он сказал:

– Не могу выразить, как я рад, что мы снова встретились. Вы не представляете себе, Мин, как я волновался о вас с тех пор, как вы убежали.

– Я надеюсь, вы поняли, почему я это сделала?

– Понял и высоко оценил ваш поступок.

Ей казалось невероятным, просто подарком судьбы, что она снова видит его наконец. Джулиан мало изменился, только, как и предупреждала миссис Тренч, похудел и немного постарел. Она встречала многих мужчин за время путешествий, но вновь была поражена его умением себя держать и чувством собственного достоинства. Так хотелось расспросить его обо всем, но слова не находились. Она встретила его, уверенная в себе, но теперь эта уверенность исчезла, и она быстро превращалась в ту безнадежно застенчивую девушку, которая тогда в Шенли смотрела на него как на кумира.

– Поздравляю вас со всем этим, – сказал он, жестом обводя комнату. – Какое чудо, что ваш дядя вас нашел. Я не знал адреса вашей тети, а после вашей ссоры и не думал, что вы очутитесь там же, по соседству.

Она кивнула и подала ему коробку с сигаретами, заметив, что ее рука дрожит.

– Да, мне повезло с этим. Вам понравится мой дядя. Он сейчас появится, и вы с ним выпьете.

Джулиан закурил и улыбнулся знакомой доброй улыбкой.

– Это хорошо, но я прежде всего хотел бы услышать о ваших путешествиях и вообще о вашей новой жизни.

– А я хочу услышать о вас.

Она смотрела на него улыбаясь. Он хорошо помнил ее глаза, удивительные, полные теплоты и благодарности. У нее был дар признательности. Он вдруг почувствовал себя гораздо бодрее, чем за все эти долгие, трудные месяцы. Слишком долго он изолировал себя от того хорошего, что осталось в мире. Слишком долго он сторонился женщин, не считая старых знакомых вроде Джоанны, жены адвоката Бранскила, и миссис Тренч. Он вдруг понял, как ему не хватает обаяния молодости и красоты, общения с привлекательной женщиной, обещавшего что-то чудесное. На какой-то опьяняющий момент он почувствовал, что эта новая Мин кажется ему много более привлекательной, чем та простушка, которую он знал раньше. Почувствовав волнение в крови, он сделал движение, чтобы коснуться ее. Но тут отворилась дверь, вошел маленький полный джентльмен, конечно ее дядя, и это чарующее мгновение исчезло.

И для Мин это был опасный и соблазнительный момент, но она тоже пришла в себя и с обретенной вновь светской уверенностью представила мужчин друг другу. Дядя Альберт быстро организовал выпивку. И вот они уже сидели у открытого окна с бокалами в руках. Джулиан нашел в дяде Мин радушного хозяина и человека, прожившего интересную жизнь, а дядя, как поняла Мин, сразу же почувствовал симпатию к Джулиану. Дядя Альберт был человеком тактичным и не показал Джулиану, что он знает, при каких обстоятельствах они с его племянницей познакомились.

Следующий час был замечательным для Мин, которая могла поговорить с Джулианом так, как не могла год назад. Она видела его удивление и радость, когда за ужином она обсуждала с ним со знанием дела то, о чем он любил поговорить; и он видел результаты ее развития.

Потом дядя Альберт, как всегда тактичный, исчез из комнаты, чего Мин даже не заметила. Она с гордостью показала Джулиану экземпляр редкого издания стихов Розетта, купленный во Флоренции.

– У вас тоже такая была, – напомнила она. – Только та была в красном переплете, а моя в синем.

Она по-детски радовалась, показывая ему свои приобретения, а ему было приятно почувствовать, что при всех хороших манерах и знаниях, которые она приобрела, больше всего она старается быть его ученицей, и с былым очаровательным простодушием, как он с нежностью заметил, и не пытается скрывать, что это он, Джулиан, направил ее развитие.

– Славно, – сказал он, просматривая томик Розетта. – И книги у вас замечательные. Поздравляю вас, Мин.

– О, вы должны посмотреть коллекцию стекла, что я привезла из Венеции. Мы побывали на Большом канале, где его делают, и даже наблюдали за этим. Там я нашла старинные уникальные вещицы.

– Но должно быть, вывоз всего этого из Италии дорого обошелся?

– Да, – сказала она, слегка смутившись, – но дядя, кажется, не придал этому значения.

– Ваш дядя – очень щедрый человек, а вы – счастливое дитя.

– О, я хотела бы, чтобы и вы были счастливы.

– У меня есть сад, – сказал он улыбаясь, – и мне стало очень нравиться что-нибудь выращивать в нем.

– Это что-то новое для вас.

– И мне это, признаться, приятно.

– Но вы ведь не оставите книг и музыки? – спросила она тревожно.

Он рассмеялся:

– Нет, конечно. Что ж, Мин, то, что я говорил вам в Шенли, дало плоды!

Она глубоко вздохнула:

– Когда дядя Альберт нашел меня, самым приятным для меня стала возможность узнавать о прекрасном и приобретать его.

Он с интересом посмотрел на ее лицо, столь привлекательное в наступающих сумерках.

– Кажется, вы поняли, для чего живете, дорогая. Счастливы ли вы теперь? Нашелся ли какой-нибудь славный парень, который хочет жениться на вас?

Она вдруг опустила глаза и молча покачала головой.

– Почему? – спросил он. – Многие должны находить вас удивительно милой.

Тут она подняла голову, и он прочел ответ в ее сияющих глазах и на ее губах, похожих на алый цветок. Она была очень близко, так что он вдыхал аромат ее тонких духов. Он вдруг почувствовал, что она, всегда нравившаяся ему, стала теперь опасно волнующей. И ведь все, что она делала, пока они не виделись, она делала ради него!

Вдруг он встал, почувствовав, как забилось его сердце.

– А где ваш дядя? – спросил он хрипло.

Мин тоже встала. Лицо ее побледнело, а зрачки стали большими и черными.

– Кажется… уже лег. Он устал от жары и дороги.

Запрет был снят. Джулиан осознал себя человеком, совершенно влюбленным в Мин. Он сделал шаг к ней, обнял и поцеловал. Это был долгий и страстный поцелуй, на который Мин ответила в таком же страстном порыве, древнем и новом, как сама жизнь. Она как будто растаяла в его объятиях. Поцелуй этот вознес ее на удивительную высоту. И для него это было благословенное мгновение. Он и не ведал, что поцелуй может принести такое чувство полноты счастья. Он был опьянен этим чувством, пока наконец не поднял голову, гладя ее шелковистые волосы. Прижавшись щекой к ее щеке, он прошептал:

– Боже… какая ты удивительно милая и чудесная, дорогая маленькая Мин.

Ей хотелось сказать, что он – самый замечательный мужчина на свете, что главное ее желание – сделать его более счастливым, излечить от безнадежности и одиночества былой жизни с Клодией. Она хотела положить все к его ногам, ибо любила безоглядно.

Но слова не находились. Она обессилела от переполнявших ее чувств, рожденных этим поцелуем. Она только поняла, что пережила то, ради чего стоило жить, и объяснилось, почему до сих пор никто из других мужчин не интересовал ее. Она стояла не говоря ни слова, крепко держа его в своих объятиях.

Но она не ожидала, что Джулиан после первого ослепления страстью снова вернется на землю, к своей беспощадной рассудительности. Все это несправедливо, думал он, у него нет права отвечать ей взаимностью и поощрять ее слепую и неразумную любовь к нему. Ему нечего предложить ей, кроме разрушенной репутации и разрушенного состояния, а она так богата. Ее дядя сказал сегодня, что состояние Мин может достигнуть четверти миллиона. Поэтому, убеждал себя Джулиан, для него безнадежна любовь к Мин. Можно представить, что подумают люди, и прежде всего ее дядя. Джулиан Беррисфорд не может себе позволить, чтобы думали, будто он женился ради денег.

Так что холодная гордыня расстроила все и для Джулиана, и для Мин.

Он про себя уже отказался от притязаний на ее любовь. Страсть прошла, он медленно отстранился от нее, чувствуя лишь горечь поражения. Он сказал:

– Ты всегда была чудесной, Мин. Всегда, и особенно сейчас. Спасибо тебе, спасибо за все. Ты извинишь меня, если я сейчас пойду?

Она смотрела на него в непонимании и страхе.

– Но почему, Джулиан?

Он был очень бледен, улыбнулся через силу:

– Мне не следовало так целовать тебя. Но ты так привлекательна, что должна простить меня. Сейчас мне… нужно на поезд в Шенли, извини, что я так убегаю.

Мин была сброшена с облаков, и счастье ее разбилось на тысячи осколков.

Значит, этот поцелуй означал просто… мгновенную страсть мужчины к хорошенькой женщине, которая бросилась в его объятия! Он не любит ее. Но конечно, она знала, так было всегда. Она сошла с ума, решив, что теперь все по-другому. Слишком тяжелым было разочарование для юного, любящего сердца Мин, пережившего такую боль. Но делать было нечего. У нее тоже была гордость. Тихим, сдавленным голосом она сказала:

– Конечно… если тебе надо на поезд, Джулиан… я понимаю.

Глава 14

Боль в голосе Мин и в ее глазах не ускользнула от Джулиана, может быть более других чувствительного к страданиям ближнего. То, что Мин полюбила его, было чрезвычайно приятно. Он понимал это еще год назад, и удивительным казалось, что это чувство сохранилось у нее до сих пор, несмотря на то что она стала сказочно богата. А теперь он и сам понимал, что тоже любит ее. Теперь желание защитить девушку превратилось в новое горячее желание – чтобы она никогда не покидала его объятий.

И ему не хотелось стать причиной ее нового несчастья, хватит с нее. Он знал, однако, что при этих новых, сложных обстоятельствах ему никак нельзя на ней жениться. Но он не мог расстаться с ней, как только что грозился. Он стоял и смотрел на нее, продолжая эти танталовы муки.

Мин смотрела на него в замешательстве, не понимая, почему он не уходит. Вдруг она выпалила:

– Джулиан, я так люблю тебя!

Это было сказано так искренне! Хоть Джулиан и убеждал себя, что не может ответить ей, что… Он снова потерял голову.

Он обнял ее и снова стал страстно целовать в губы, и она вновь ответила на его страсть всей своей душой.

Наконец Джулиан поднял голову и тяжело вздохнул.

– Мин, Мин, мы делаем не то. Ты должна отпустить меня, моя дорогая, пока у меня есть силы уйти.

Она прижалась щекой к его плечу, вся дрожа:

– Почему это не то? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня? Почему просишь у меня прощения? Я хотела и хочу, чтобы ты любил меня. Наверное, я всегда этого хотела.

Она нервно засмеялась. С пронзительной нежностью он смотрел на ее головку у него на плече. Только настоящий мерзавец мог сознательно ранить такое нежное создание, как Мин. Поэтому Джулиан и колебался. Будь он сам менее чувствительным, он отверг бы сомнения и принял ее любовь независимо от того, богата Мин или бедна.

Пока он все искал слов, чтобы сказать ей что-нибудь, чтобы не ранить ее, она подняла на него свои лучистые глаза и улыбнулась. Эта трогательная улыбка любящей женщины сразила его.

– Ты ведь тоже немножко любишь меня, правда, Джулиан? Думаю, да… хотя не знаю, почему я так думаю.

Лицо Джулиана вспыхнуло, глаза заблестели.

– Господи, какие дивные заключения ты делаешь, милая моя. Ты сама не знаешь, как можешь быть желанна для мужчины.

У нее перехватило дыхание от слов «милая моя». Она прошептала:

– Я не хочу быть желанной ни для кого, кроме тебя.

Он привлек ее к себе, затем вдруг отпустил и отступил на шаг.

– Я очень люблю тебя. Но я не могу просить твоей руки по многим причинам, поэтому не могу сблизиться с тобой. Это – горькая правда.

– Почему? Я понимаю, я вешаюсь тебе на шею. Мне должно быть стыдно. Верно?

– Нет! – чуть не закричал он. – Нет! Тебе следует гордиться своей искренностью и естественностью. Но я не уважал бы себя, если бы воспользовался преимуществами, которые ты можешь дать.

Мин решила еще побороться за свое счастье. И в этой странной, трудной борьбе ее оружием были эти удивительные мгновения из поцелуев и объятий.

– Ну и что в этом плохого, скажи мне? Это потому, что мы… наши семьи… – Она замолчала, затрудняясь объяснить.

Но он понял и сразу отверг это.

– Это ничего общего не имеет с нашим происхождением, Мин. То, что у моей семьи было больше средств и возможностей получить образование, никогда не остановило бы меня. Но есть еще мужская гордость. Когда ты год назад была бедной маленькой Мин Корелли, ты была очень привлекательна для меня. Но я не любил тебя тогда, и я был еще мужем Клодии. Я не любил никого. Но тогда я даже не попросил тебя выйти за меня.

– Ты и не должен был. У тебя не было никаких обязательств по отношению ко мне. Ты только спасал мою репутацию.

– Да, но теперь ты стала наследницей дяди, и все изменилось снова. Я уже не на том уровне, чтобы просить твоей руки.

Она сказала, чувствуя внезапную радость:

– Ты хочешь жениться на мне? Скажи мне правду, Джулиан, пожалуйста.

– Да, – признался он и быстро добавил: – Но не стану этого делать.

– Только потому, что у меня есть деньги, а ты в стесненных обстоятельствах?

– Да. И потому, что ты слишком молода, а я стар и разведен.

– Но это – полная чушь и несправедливо по отношению ко мне. Я и не надеялась, что ты любишь меня. Все это время я даже не думала, что ты так беспокоишься обо мне. А теперь ты не можешь стать моим только из-за проклятых денег и разницы в возрасте? Но ведь ты даже не беден.

– Кое-что у меня осталось, но очень мало, я даже должен продать Шенли, которое, кстати, заложено. Свобода Клодии оказалась очень дорогой.

– Из-за меня, – напомнила она. – Так что я у тебя в долгу.

– Мин, ты очень умная спорщица, и все это так соблазнительно. Но я не могу просить тебя стать моей женой. Что подумают люди, включая твоего дядю? «Он и не думал жениться на нищей, а когда она разбогатела, сразу решился на это». Разве не так все подумают?

– А разве тебя больше волнует, что подумают другие, чем я сама?

– Ты страшно волнуешь меня, Мин, но у меня есть принципы, и я не могу пойти против них, даже если моя жизнь зависит от этого.

Она готова была зарыдать.

– Значит, – сказала она, – я стала наследницей дяди Альберта и поэтому потеряла то единственное, что имело для тебя значение?

Джулиан боролся с собой. Ему хотелось забыть собственную непреклонность и сейчас же попросить ее руки, не сопротивляясь больше всепоглощающему желанию любить ее. «Но как же, – спрашивал он себя, – я смогу со спокойной совестью взять эту девочку с ее богатством?»

Она заметила его колебания и снова покраснела. Она отвернулась от него, подошла к одной из ламп, зажгла ее и стала к Джулиану спиной. Она сказала:

– Я не думаю, что ты действительно хотел на мне жениться. Я была глупой и напрасно унижалась. Пожалуй, правда лучше проститься.

Но теперь уже ему не хотелось уходить от нее. Ему было невыносимо думать о будущем, более одиноком и пустом, чем раньше. Ведь он так хотел Мин! И еще он почувствовал сильную ревность: вдруг она действительно достанется другому? Но он так и не мог выбрать. Он сделал шаг вперед и остановился. Заговорил он с трудом:

– Прежде чем я уйду, Мин, ты должна знать, что ты значишь для меня не меньше, что я всем сердцем хотел бы быть с тобой, но…

– Но тебя больше интересует, что скажут люди, чем мое счастье, – закончила она несколько раздраженно, что огорчило его.

– Нет, – возразил он, – препятствие – моя собственная совесть, Мин.

Она повернулась к нему и долго смотрела на него.

– Я не могу требовать ни от кого переступать через свою совесть. Я пыталась убедить тебя, но, кажется, проиграла.

– Мин, дорогая, постарайся понять…

– Кажется, понимаю, но мне от этого не легче.

Он вдруг почувствовал, что изнемог от борьбы.

– Не могу смириться с мыслью, что я тебя больше не увижу. Так хорошо было прийти сюда и увидеть тебя снова.

– Зачем ты хотел увидеть меня? – перебила она его с горечью в голосе. – Это не принесло нам ничего хорошего.

– Мин, дорогое дитя, разве мы не можем остаться друзьями и встречаться как друзья?

Муки разбитой любви толкали ее на новый злой ответ, но она разглядела в свете лампы его лицо, выражавшее страдание, и ее сердце снова растаяло. Она чувствовала, что любит его и готова все сделать для него, несмотря на свою гордость.

Она подбежала к нему, по-детски непосредственно обняла за шею и прижалась к нему.

– Да, – сказала она чуть слышно, – давай будем друзьями. Не надо прощаться.

– Мин, мы найдем какой-нибудь выход, – ответил он. Вся его решимость таяла при виде слез на ее глазах. Он поцеловал их, поцеловал ее дрожащие губы, щеки, волосы и отпустил ее.

– Теперь мне надо действительно идти, любимая. Спасибо тебе за все миллион раз. Ты сама не знаешь, что сделала для меня. Я даже думал, что ничего подобного твоей любви не существует на свете. Но помоги мне… пусть между нами будет просто дружба. Я никак не приду в себя со времени развода. Я знаю, что во многом был сам виноват. Но пойми и поверь мне. Приезжайте как-нибудь с дядей в мой домик, ко мне и старине Фрисби. Он примет тебя как родную.

Она кивнула, стараясь перестать плакать. Она пыталась понять его. Некоторое утешение для нее было в том, что он отказывается от нее ради ее блага, а не, как она подумала, из страха перед общественным мнением.

Но на сегодня с нее было достаточно. И было бы безумием потерять его, отказавшись от дружбы. И она, видно, нужна ему.

– Доброй ночи, дорогой Джулиан, – сказала она задыхаясь.

Лифт унес его в неизвестность, а с ним, подумала она, ушла и радость. Она медленно вернулась в квартиру, заперла дверь, прошла в гостиную, постояла немного у окна, глядя на ночные огни большого города. Слезы снова покатились по ее щекам. Она почувствовала себя пережившей удар, с которым не надеялась справиться. Она возненавидела эту роскошную квартиру, дорогие платья, деньги доброго дяди Альберта – все, что стояло между ней и Джулианом.

Сквозь слепящие слезы она поискала глазами и нашла томик Йитса и открыла его на часто читанной странице: «Но в бедности своей лишь грезы…». Но я же богата, думала она, и все же так бедна. О, Джулиан, «ступай же осторожно: ты идешь по сотканному из моих мечтаний ковру…».

Она отложила книгу, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.