Текст книги "Только мои грёзы"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Аннотация
После непредвиденного купания в холодном озере Мин Корелли попадает в ближайший особняк, принадлежащий Джулиану Беррисфорду, который, озабоченный плохим состоянием попавшей к нему девушки, трогательно о ней заботится. Однако жена Беррисфорда, столь же порочная, сколь и красивая, использует возникшие обстоятельства, чтобы подать заявление на развод, ссылаясь на измену мужа с невинной Мин. Стараясь оградить имя Мин от скандала и грязи, Джулиан идет на сделку с женой и практически лишается своего состояния. Мин же сбегает, считая себя недостойной внимания такого утонченного, образованного человека. Казалось бы, что может быть хуже этого? Но при их новой встрече все меняется кардинально. И теперь уже ложное понимание гордости не дает соединиться любящим сердцам. Смогут ли эти двое преодолеть свою гордыню?
Перед читателем еще одна интерпретация сюжета «Гордость и Гордыня», нисколько не похожая на известную классическую.
Глава 1
Но в бедности своей лишь грезы
Могу я положить к твоим ногам.
Ступай же осторожно: ты идешь
По сотканному из моих мечтаний
Ковру.
У.Б. Йитс
Во время завтрака было неуместно просить о чем-то подобном, и Мин Корелли понимала это в то ясное летнее утро как нельзя лучше. А особенно – обращаться с этим к тетке Прю, которая выглядела еще неприступнее, чем всегда.
За завтраком тетка говорила обычно что-нибудь отрывистое, вроде: «Еще кофе?» или «Скорее, опоздаешь на поезд», и редко выходила за эти рамки. Могла она сказать и что-нибудь едкое вроде: «Ты что-то выглядела помятой сегодня утром… Поздно поднимаешься, по-моему. Что же, таковы современные молодые девицы. Но это – дело твоего отца, а не мое».
Своим отцом Мин восхищалась с самого раннего детства. Когда родители девушки жили в Китае, ее мать умерла, оставив четырехлетнюю Мин на руках отца. Вскоре он привез дочь домой в Англию и отдал на воспитание мисс Прю, своей незамужней сестре. Она заявила, что заменит девочке мать, но уже ребенком Мин понимала, что ничего материнского в Прюденс Корелли не было.
Она была из тех холодных и сварливых старых дев, которые ревниво ненавидят все молодое. Мин была с ней в плохих отношениях с самого начала. Но Мин пришлось жить с теткой, пока ее отец работал в Шанхае.
Два года назад, когда Мин исполнилось девятнадцать, Том Корелли вышел в отставку по возрасту и вернулся в Англию. Он жил вместе с сестрой в собственном доме в Стритхэм-Коммоне, принадлежавшем некогда его матери.
Между Мин и ее отцом существовало действительно прекрасное взаимопонимание, но даже его временами портило вмешательство тетки Прю. Ее характер досаждал им обоим. Она придиралась ко всем «уродливым холостяцким привычкам» Тома. Легкого запаха спиртного было достаточно, чтобы она начала ворчать. Из-за одной невинной рюмки она заявляла, что Том – пьяница. Грехи ее брата были бесчисленны, но главным из них была его любовь к дочери, которую, по мнению сестры, он совершенно испортил.
Мин не очень хотелось обращаться к отцу с просьбой во время завтрака. Здоровье ее отца было слабым, и это особенно сказывалось в утренние часы. Годы работы в жарком климате Китая вызвали у Тома Корелли целый букет болезней, он постоянно кашлял во время завтрака. Тетя Прю уверяла, что это от того, что он много пьет и курит.
Мин решила подождать до вечера, чтобы обратиться к отцу и тетке насчет воскресной прогулки, которую они задумали с Салли. Старшие должны были согласиться на то, чтобы она уехала на целый день, допоздна.
Салли считала абсурдным, что Мин должна специально отпрашиваться для такого обычного дела. Но у Салли Лофорд все было по-другому. Она жила с молодыми, современными родителями, которые давали ей много воли. Отец Мин женился уже немолодым человеком, а тете Прю было на десять лет больше. В их доме жили старомодно. Здесь было много ограничений, от которых не страдала Салли.
Мин ей завидовала. Ей так хотелось поменять свой унылый дом на веселую современную квартиру в Кенсингтоне, где жила Салли.
На отца она не жаловалась. При всех конфликтах с теткой Прю он становился на сторону Мин. Жизнь для девушки стала намного легче, с тех пор, как отец вернулся из Китая и тетка перестала быть единственной хозяйкой. Но зато росла антипатия между престарелыми братом и сестрой.
В детстве Мин не могла понять причин вражды. Но теперь, кажется, поняла. Все дело было в ревности. Двадцать два года назад Прюденс Корелли сама надеялась попасть в Китай, чтобы стать домоправительницей у брата. Но появилась мать Мин, девушка в том возрасте, в котором Мин была теперь, девушка, на которую, по словам отца, Мин стала очень похожа. Она была дочкой управляющего банком в Шанхае, и Том Корелли, встретив ее там, влюбился с первого взгляда.
Мин знала, что ее мать была хорошенькой. Это было видно по снимкам, которые Том Корелли привез из Китая. «Малютка» – так называл он эту молоденькую и маленькую женщину, хрупкую, с темными вьющимися волосами и карими озорными глазками, смешливую маленькую нимфу. Он обожал ее.
Эта женитьба положила конец надеждам тетки Прю на поездку в Китай и управление домом брата. Поэтому Прюденс Корелли с самого начала возненавидела свою невестку Барбару.
У мисс Корелли вызывало отвращение даже имя племянницы. Мин! Слыханное ли дело, дать ребенку такое нелепое, безбожное имя? Том сам выбрал его для дочки. Он всегда любил драгоценный старинный китайский фарфор. «Мин» был его любимым сортом. И когда он впервые увидел маленькую хорошенькую девочку, то сказал:
– Прямо статуэточка эпохи Мин1. Так ее и назовем – Мин.
Нельзя сказать, чтобы и теперь это имя ей не подходило. В двадцать один год она была маленькой, стройной и темноволосой, как ее мать. Мин не делала модной химической завивки, так как ее тетя Прю не одобряла этого, а носила короткую стрижку, по мнению Салли делавшую ее похожей на Жанну д'Арк.
Но глаза у нее были не такие, как у матери. Глаза были, как у Тома Корелли, синие, как южное море. Под длинными ресницами они цвели как незабудки.
Июньское солнце пробивалось сквозь старые занавески, создавая узор на выцветшем турецком ковре, заставляя блестеть ножи и вилки на накрытом столе. Тетка Прю уже разливала чай. Это была очень толстая одышливая женщина с пепельными волосами, маленькими заплывшими глазками и нездоровым румянцем на лице. Одевалась она в старомодном стиле, на который не влияли никакие изменения моды. Длинная юбка, блузка с высоким воротником, на шее – золотая цепочка с медальоном, в котором хранилась прядь волос. Никто не осмеливался спросить чья.
Отец сидел за столом и ел копченую рыбу. Как и сестра, он был полным. Красные лицо и шея говорили о том, что он страдает гипертонией.
Мин пожелала всем доброго утра, нежно поцеловала отца. Морщинистую щеку, которую ей подставила тетушка, Мин едва чмокнула. Две большие родинки, усики, двойной подбородок, украшавшие старую Прюденс, вызывали неприязнь с детства. Но в это утро Мин старалась быть приятной тетке.
– Надеюсь, я не слишком поздно, тетушка?
Мисс Корелли надула губы:
– Это было бы в твоем духе.
– Ну, ну, ладно, Прю, ворчать-то с утра, – сказал Том Корелли, с любовью глядя на дочь.
Мин выглядела привлекательной в своем аккуратном темном костюме с белой блузкой. Сколько раз, глядя на нее, отец жалел, что не мог уехать с ней из этого затхлого старого дома, забрать ее из скучной конторы на Ливерпуль-стрит, где она печатала на машинке, чтобы заработать на жизнь. Он ненавидел ее работу. Но едва ли мог позволить себе поездку на южный курорт, не говоря уж о своей мечте – новом путешествии в Китай.
Мин осмелилась:
– Я хотела сейчас у вас кое-что попросить.
– Только не еще один шиллинг, – заявила тетка Прю, угрожающе звеня ложечкой в кофейной чашке. – Ты должна обходиться собственным жалованьем.
– Ну, ну, Прю, не ворчи на ребенка, – заметил Том Корелли. – Пять фунтов не так уж и много, когда приходится отдавать три за питание.
Мисс Корелли бросила на брата негодующий взгляд:
– А что же ты хотел? Чтобы она все оставляла себе, когда мои дивиденды – всего два с половиной процента вместо четырех, как прежде, тебе пенсию не увеличивают, а цены растут?
– Ладно, ладно, – остановил ее Томас.
Он был сыт по горло ее ворчанием. Бедняжке Мин пришлось все терпеть. Прежде ему удавалось быстро заставить Прю замолчать. Но теперь, черт возьми, у нее – доход, а он всего лишь бывший государственный чиновник и не может предложить этой девушке, росшей без матери, другого дома. Старый Том чувствовал себя плохо и морально и физически. Постоянные боли и пугающее ощущение потери дыхания. Одна отрада – юная дочь, да еще табак и виски. И если бы не это постоянное ворчание Прю…
Он сказал:
– Что ты хотела попросить, голубка?
Девушка сидела молча, нервно комкая кусочек хлеба. Сердце ее колотилось. Она знала, что папа нормально отнесется к задуманной ею воскресной прогулке с Салли. Но тетя… Что она скажет?
Мин набралась храбрости и, глядя только на отца, рассказала о своих планах. У нее есть подруга Салли Лофорд, машинистка в аукционной фирме «Колибин и Фокс». В воскресенье, послезавтра, они с ней собираются поехать на машине на реку, покататься на лодке, покупаться и поужинать в одном недорогом ресторанчике.
– На машине? На чьей? – спросила мисс Корелли. – Какого-нибудь мужчины?
Мин поняла, что тетя уже заранее против.
– Ну, мы с Салли поедем на машине одного парня, Нормана Толла. Это приятель Салли. В машине будет еще один парень, приятель Толла. Мы собираемся ехать на реку купаться. Это чудесная затея!
Мин замолкла. Приветливый взгляд отца выражал одобрение. Но тетка задумалась, нервно поджав губы.
– Ты хочешь сказать, Мин Корелли, что вы с подругой задумали покататься в автомашине и на лодке с двумя малознакомыми молодыми мужчинами? Знаю я эту Салли. Настоящая оторва, мягко говоря, и ведет себя как попало, и родители у нее какие-то легкомысленные люди, отпускающие ее из дома на всю ночь. Это неслыханно.
– Но, тетя Прю, вы не понимаете. Вы отстали от жизни. Во всем мире парни и девушки вместе ходят в походы и на лыжные прогулки и вместе отдыхают.
– Здесь не континент, не какая-нибудь Франция; в моем доме живут так, как положено, – отрезала мисс Корелли.
– Постой, Прю, – вмешался отец, – не надо срываться. Давай послушаем девочку. Она знает, что делает.
– Салли – милая, порядочная девушка и совсем не такая, как думает тетя, – сказала Мин. Голубые глаза ее блестели, личико раскраснелось. – Родители отпускают ее на эту прогулку. Они знают Нормана. Он славный парень и занимает хорошее положение у братьев Радд.
– Братья Радд – это еще кто такие? – спросила мисс Корелли.
– Торгуют автомобилями. У них большой магазин на Портленд-роуд, и они делают отличный бизнес.
– Я знаю их, – сказал отец. – А что это за друг Нормана Толла?
Мин на мгновение прикрыла глаза, вздохнула:
– Его зовут Айвор Уолтерс.
– Он тоже работает у Раддов?
– Нет, папа, он – торговец в какой-то другой фирме.
– Ты с ним знакома, милая?
Она решительно кивнула:
– Они с Норманом подвезли меня домой позапрошлым вечером, когда был ливень.
– Впервые слышу об этом, – фыркнула мисс Корелли. – Ты настоящая обманщица. Почему ты не пригласила молодых людей сюда и не представила их, как положено, твоему отцу и мне?
Мин, намазывавшая маслом кусок жареного хлеба, на это ничего не ответила, но заметила, что отец ей понимающе подмигнул. Он понял, что она подумала: как же можно привести современного молодого человека в этот дом, где косо смотрят даже на легкую выпивку и табак? К тете лучше на глаза не показываться.
Том Корелли горько сожалел о том, что не мог дать своей дочери такого дома, куда она могла бы с радостью и гордостью приводить своих друзей.
Мин с удовольствием вспоминала это путешествие в авто Нормана Толла. Хороший парень этот Норман, с юмором, и, конечно, влюблен в хорошенькую светловолосую Салли. Но Мин привлек Айвор Уолтерс.
Она сразу почувствовала, что неровно дышит к этому автоторговцу, сидевшему рядом с ней в Нормановом «бьюике». Он был старше Нормана, примерно двадцати семи лет, и куда лучше одет – в костюме, рубашке, галстуке, башмаках и носках по последней моде. Он был высок, строен, светловолос, носил короткие офицерские усики. Он показался ей тогда весьма привлекательным и интересным. Он был остроумен и элегантен. Все ее прежние знакомые – парни вроде глупого Тедди Бенса из их конторы или скучного Эрика Бьюта, жившего по соседству, с которым она слегка флиртовала в гостях на последнем Рождестве, – не шли ни в какое сравнение с Айвором Уолтерсом.
Айвор был совсем другим. Это явно был человек бывалый и опытный. Папа бы, думала она, нашел с ним общий язык. И она ему, кажется, понравилась. Когда они тогда вечером остановились у их дома, он крепко сжал ее руку и сказал:
– Надеюсь увидеться с вами снова. Мы с Норманом попросим Салли это устроить.
На другой день Салли передала ей, что, по словам Нормана, Уолтерс нашел Мин очаровательной. Приглашение Салли было слишком привлекательным, и Мин ни за что не хотела упускать эту возможность. Она просительно посмотрела на тетю:
– Уверяю вас, что все будет хорошо, тетушка Прю. Мы с Салли не позволим молодым людям ничего лишнего.
– Ах, ты уже об этом думаешь! – заявила мисс Корелли, и ее толстое лицо стало еще более красным и сердитым.
Дверь столовой открылась от толчка, и вошел очень старый мопс, как казалось Мин очень похожий на тетку Прю. Ему было двенадцать лет, и Мин помнила его еще щенком, но не любила никогда это жадное и злобное создание. Она не выносила его фырканье, его слюни и суетливость тетки ради этого животного. Прюденс отдавала ему всю привязанность, на которую только была способна.
При виде Пикси, так звали собаку, лицо мисс Корелли изобразило что-то вроде доброжелательной улыбки. Она тут же взяла Пикси на руки и принялась кормить рыбой из тарелки, продолжая свою филиппику против участия племянницы в этом пикнике.
Мин посмотрела на часы и встала. Пора. Надо торопиться, а то она уже опаздывала на поезд в Сити. Она умоляюще посмотрела на тетку:
– Обещаю вам, тетя Прю, все будет в порядке. Если Салли родители отпускают, почему мне нельзя?
Том Корелли встал и достал трубку из кармана поношенного пиджака.
– Хорошо, я не вижу причин, почему бы тебе не поехать развлечься, если ты будешь хорошо себя вести, в чем я уверен. Ну, Прю, я беру на себя ответственность за ее прогулку. С ней будет подружка. Вообще девушке пора все решать самой, она достигла совершеннолетия. Что тут плохого? Мин в отличие от тебя не видит мир в черном свете.
Мисс Корелли посмотрела на брата так, словно хотела убить его. Она сняла Пикси с колен и встала, тяжело дыша, как и ее собака.
– Так я и думала. Ты против меня и вместе с Мин. Тебе никогда не нравилось, как я выполняю свой долг в отношении твоей дочери. Ладно, пусть отправляется, но это будет вопреки моей воле.
Том вздохнул. Как же с ней трудно. Но он улыбнулся Мин:
– Спеши на поезд, доченька. А в выходной отправляйся на свой пикник, я уверен: не будет ничего плохого.
Мин бросилась обнимать отца.
– Ты мой родной…
Мисс Корелли вышла из столовой вместе с мопсом. Мин схватила шляпу, перчатки, кейс и заторопилась на станцию.
Ей не терпелось сообщить Салли, что она получила наконец разрешение. Сегодня Норман с Айвором должны созвониться и договориться окончательно. Это обещает быть замечательным… Мин пребывала в приятном волнении в предчувствии праздника. И погода была под стать ее настроению. Солнце сияло. Деревья на улице зеленели, и девушка могла себе представить, как замечательно будет на природе, в лодке, скользящей по холодной, блестящей речной воде. Какой отдых от душной конторы в городе! И как весело, наверное, будет вечером в этом баре, не то что в доме у тетки, где она их с отцом постоянно обижает и считается только с этой тварью, с Пикси.
Мин в поезде размечталась насчет воскресенья. У Салли есть хорошие брюки и жакет. Везет Салли, родители ей помогают и даже балуют. А Мин отдает три фунта тете Прю, и оставшегося едва хватает на транспорт и обеды. Обновы она себе может позволить редко. И брюк у нее нет. Да и тетку удар бы хватил, если бы племянница носила их. Но у Мин есть хорошая широкая юбка в сборку, белая с розами, которую она сама сшила по хорошей выкройке, и белая блузка с венгерской вышивкой. Она наденет их вместе с белыми сандалиями на босу ногу. Она надеялась, что мистеру Уолтерсу это понравится. Он сам такой щеголь. Она уже предвкушала воскресную прогулку и представляла, как сидит в машине рядом с этим денди Айвором и Норман везет их к реке.
Уик-энд обещал быть что надо.
Глава 2
В воскресенье все происходило, как и представляла себе Мин, пока Салли с Норманом после ужина не удалились, оставив ее с Айвором. До того момента все шло хорошо. Они приехали в Шенли, селение возле Мейденхеда, и оттуда отправились прямо в «Четыре пера», где пили чай в саду под зонтиком. Бар, хорошо известный двум мужчинам, представлял собой современное заведение, оформленное под «тюдор». Бросалась в глаза фальшивость и претенциозность обстановки. Почти каждый дюйм деревянной стенки был испорчен рекламой популярных сигарет, пива и шоколада.
И все же в солнечный день в саду две девушки, утомленные напряженной работой в городской конторе, почувствовали себя превосходно. «Четыре пера» стояли над рекой. Вода, очевидно прохладная, выглядела так соблазнительно в летний солнечный день. Пока они пили чай, на реке веселилась молодежь в яликах и моторных лодках. Мин, которая еще не была в этих местах, все казалось особенно интересным. Но больше всего ей хотелось, чтобы здесь было поменьше людей и этих дачных и плавучих домиков, а только деревья и роскошные луга – природа, о которой она мечтала. Этот участок реки в районе Шенли превратился в популярное место отдыха по выходным дням.
Потом она укорила себя за неблагодарность. Чай был отличный, а сейчас она курила сигарету – нечасто она позволяла себе такой грех, не ставя, разумеется, в известность тетю, – и обменивалась веселыми замечаниями с товарищами.
Салли была очень хорошенькой, высокой, светловолосой и большеглазой девушкой, с губами, напоминавшими формой изгиб лука амура. Она постоянно улыбалась, показывая замечательные зубы. Она хорошо смотрелась в синих фланелевых брюках и безрукавке.
Салли была не очень умна, Мин понимала это, но в глупышку скорее можно было влюбиться. Она была очень добродушна и весела и всем была симпатична. Но особенно Норману Толлу. Он смотрел с восхищением на нее, и Салли отвечала ему взаимностью. Но их отношения носили современный характер. Нередко они подкалывали друг друга, перемежая комплименты взаимными смешками, правда беззлобными. Но это производило на Мин странное впечатление и заставляло задуматься: что же такое любовь. То, что было между Салли и ее дружком, казалось совсем не тем, к чему она стремилась. Нет, она мечтала скорее о старомодной страстной любви между мужчиной и женщиной, более утонченной и красивой. Она не думала, чтобы Норман мог внушить подобную любовь или сам ее почувствовать. Но Салли, очевидно, было с ним хорошо.
Мин пила чай с сигаретой в руке и думала, что теперь Айвор Уолтерс стал даже менее привлекателен для нее, чем любитель жаргона Норман. Айвор был старше и опытнее, и в первую их встречу в Лондоне он даже очаровал ее. Но за два-три часа она изменила о нем мнение. Теперь он казался ей почти таким же глупым, как Норман, но при этом гораздо более самоуверенным и слишком торопливым. Он так вел себя с ней, точно она сюда приехала исключительно ради него; он называл ее «моя Мин» и, манерно растягивая слова, давал ей понять, что она «славная малютка» и что его покровительство для нее почетно.
В общем он ее совершенно разочаровал. Она также стала сомневаться, действительно ли он джентльмен, каким хотел казаться. Случайные слова и жесты выдавали полную невоспитанность за внешним лоском.
Мин не возражала бы против общества механика из гаража, если бы он честно признался в этом. Но ей был невыносим его снобизм, притом что его светские претензии не имели, видимо, под собой оснований.
Она, однако, продолжала с ним беспечно болтать и смеяться, боясь испортить долгожданный воскресный отдых.
Айвор протянул ей портсигар:
– Еще?
– Нет, спасибо, одной достаточно, – улыбнулась она ему.
– Боюсь, что я – заядлый курильщик…
– Может быть, это хорошо для вас.
– Боюсь, что я увлекаюсь тем, что не очень хорошо для меня, – ответил он, закрывая портсигар и глядя на нее, как он, должно быть, сам считал, значительно, хотя она не понимала, в чем это значение.
Она посмотрела на значок над карманом на его куртке. Он перехватил ее взгляд:
– Гребной клуб на Темзе. Я состоял в нем.
– Правда? – с сомнением сказала Мин. По словам Айвора выходило, что он много в чем участвовал и состоял. Интересно только, почему всегда в прошедшем времени? Он ведь еще очень молод.
Отсутствие восхищения у Мин раздражало его. Он находил ее уже не такой приятной. Она не подходила ему, это становилось очевидным. Странное скрытное существо, хотя хорошенькая, конечно. Прелестные голубые глазки, красивые черные волосы. Он решил, что хватит пускать пыль в глаза и пора распускать руки. Может быть, это даст что-то. Пока в общении с Мин для Айвора было мало толку.
– Ну, чем теперь займемся? – сказал он, растягивая слова и пуская дым на другую пару.
– Погуляем до ужина, а потом Норман поедет со мной кататься на лодке, – ответила Салли.
Айвор повернулся к Мин:
– Сделаем то же самое?
Взрыв музыки нарушил тишину золотого летнего денька. Хозяин гостиницы включил радио на полную громкость. Оркестр играл твист.
Норман снял очки и стал махать ими в такт, подмигнув в восторге Салли.
– Классно, бэби, а?
Салли завела голые руки за голову и утомленно закрыла глаза.
– Классно, – повторила она, подражая его интонации.
Мин тоже закрыла глаза, но из желания послушать оркестр. Она не считала, что этот шумовой эффект украсил воскресный день. Если и должна быть музыка, то что-то мягкое, классическое, что ли. Хорошую музыку она любила. Она вполне разделяла страсть Салли к танцам, но не любила просто слушать танцевальную музыку. Солнце, зелень, блестящая на солнце река! В душе Мин была потребность в тишине, уединении и в спутнике, который не был бы похож на этих двоих мужчин.
Когда они снова вышли на улицу, уже был вечер, и она накинула плащ.
Вечер был хорошим. Окна гостиницы отбрасывали свет на лужайку. На деревьях висели китайские фонарики, и Мин показалось это лишним и безвкусным, но Салли нашла это зрелище приятным.
Когда ей пришло время садиться в плоскодонку с Айвором, а Салли с Норманом сели в свою, Мин ощутила некоторую тревогу. Айвор к тому же выпил перед ужином и во время его. Он был оживленным, громко смеялся и разговаривал и несколько раз поцеловал Мин руку. Мин это не понравилось. Она не могла определить толком, что отталкивало ее от него. Она чувствовала его неискренность.
На реке он стал править шестом достаточно небрежно, а Мин, лежа на мягкой подстилке, укрывшись плащом, старалась о нем не думать, наслаждаясь прелестью вечера.
Высокое фиолетовое небо было усеяно мириадами звезд. Она думала: «Какая чудесная ночь… Как хорошо бы быть в такую ночь с тем, кого любишь…»
Она завидовала веселой Салли, которая была влюблена в глупого Нормана, но сама не считала его глупым. Еще в баре Салли шепнула Мин:
– Забудь свою ужасную тетку и наслаждайся жизнью, пока можно.
Но Мин, увы, не могла наслаждаться жизнью с Айвором Уолтерсом. Его самодовольная физиономия и пижонская манера говорить раздражали ее.
Она была благодарна ему, когда он замолчал. Они удалялись от Шенли, плыли по более уединенным местам. Мимо них сначала проплывали другие лодки, и она видела силуэты людей, огни, слышала веселые голоса. Но вот они остались в одиночестве. Отражения звезд были похожи на драгоценные камни, и Мин было приятно ловить их, опустив пальцы в воду, пока они медленно плыли все дальше, мимо деревьев и кустов, принявших причудливый вид в темноте, или одиноких коров и лошадей на пастбище. Мин вдруг стало очень грустно. Это было странно после веселого начала отдыха, но она задумалась о себе. В будущем – ничего, кроме бесконечной нудной работы на Ливерпуль-стрит, постоянное напряжение, монотонное печатание, одни и те же скучные чиновники. Начальники, которым некогда обращать на нее внимание. Другие такие же измотанные машинистки… И еще бедный папа с его безрадостной старостью, рассказывающий свои истории, всегда немного печальные, потому что все в прошлом. Каждодневная бытовая рутина. «Все это не назовешь жизнью, – думала Мин, глядя на прекрасные звезды. – Должна же быть какая-то иная, настоящая, полная жизнь, в которой можно встретить Настоящего Человека, безумно полюбить его и пользоваться взаимностью. Но когда? Как?» Она вздохнула.
Тут Айвор решил, что хватит вести лодку, и, положив шест, уселся рядом. Лодка начала дрейфовать, подошла близко к берегу и остановилась под ивой. Мин спокойно лежала, разглядывая лунную дорожку на реке.
Но Айвор испортил идиллию: он лег, придвинувшись к ней поближе, взяв ее за руку, с явной решимостью не скрывать своих намерений заняться любовью.
– Ты миленькая девочка, Мин, – сказал он, растягивая слова. – Не отворачивайся. Дай я на тебя посмотрю.
Она вспыхнула, попыталась вырвать руку. Должно быть, это глупость – уединиться с ним. Ей следовало понимать, что он захочет не только кататься, но может и начать приставать. Она уже знала, как это происходит, но никогда не стремилась к этому. А уж с этим мужчиной тем более.
Из страха поссориться с ним, испортить вечер не только себе, но и Салли с Норманом она не вырвала свою руку. Она даже улыбнулась, когда он сказал, что у нее самые голубые глаза и самые красивые губы из всех девушек, которых он встречал. Но улыбка ее исчезла, когда он обнял ее и грубо поцеловал в губы.
– Нет, – сказала она чуть слышно, – не надо… пожалуйста.
Но Айвор Уолтерс был возбужден ее близостью, темнотой и уединением и, прижав девушку к себе, продолжал ее целовать.
– Ты прелестная малютка… – горячо шептал он ей на ухо. – Я почти умираю по тебе, Мин, лапочка…
Она почувствовала страх перед ним и попыталась оттолкнуть его.
– Я не хочу целоваться, – сказала она. – Отпусти меня, пожалуйста.
Он засмеялся и попытался прижать ее к себе крепче.
– О нет, моя Мин, я явился сюда не для того, чтобы просто катать тебя на лодке по этой дурацкой реке и чтобы в благодарность ты мне просто пожала руку. Я хочу большего, чем поцелуи, моя дорогая.
Эти грубые слова вызвали у нее отвращение. Вместе со страхом она почувствовала и гнев. Она яростно толкнула его:
– Ты не сделаешь этого со мной! Я не хочу этого. Сейчас же отвези меня назад в гостиницу.
Тут он вышел из себя и решил взять ее силой. Она ощутила на своей спине его руки. Лодка опасно закачалась. Но Мин отчаянно сопротивлялась. Она ни за что не хотела, чтобы этот грубый человек снова поцеловал ее и почувствовал себя победителем.
– Скотина… скотина! – бросила она ему в лицо. Вдруг она вырвалась и встала в лунном свете – маленькая девушка с пылающими от гнева глазами и щеками. Айвор ухватил ее за ноги. У нее, казалось, был только один выход, и она его выбрала. Она спрыгнула с лодки, надеясь достичь берега, но не допрыгнула. Она упала в воду, и вода попала ей в рот. Она слышала, как Айвор зовет ее:
– Эй!.. Где ты, чертова глупышка?..
Мин не отвечала. Захлебываясь, задыхаясь, она кое-как достигла берега, вылезла из реки, промокшая, грязная, жалкая, и побежала прочь. Ни за что она не вернется в лодку к этому ненавистному типу. Она сама как-нибудь найдет дорогу в «Четыре пера».
Она вся дрожала, хотя ночь была теплой. Слезы катились по ее щекам, мокрые волосы лезли в глаза, она спотыкалась.
Проклятый Айвор Уолтерс! Воспоминания о его поцелуях вызывали брезгливость, хотелось очистить губы от их следов. Рыдая, она бежала в темноте по какому-то лугу. Дороги не было видно. Трудно было сказать, как отсюда выйти к «Четырем перьям». Прошло несколько часов, прежде чем Мин остановилась перед забором, ограждающим какое-то имение. Юбка неприятно липла к ногам, насквозь мокрый плащ совсем не грел. Ей было очень жалко себя. Кто он такой вообще, этот Уолтерс? Норман говорил, что он хороший парень. Для Нормана, может, и хороший, но надо быть женщиной, чтобы узнать мужчину досконально. Мужчины часто друг о друге простых вещей не знают. У них все – хорошие парни. Теперь она знала, что Айвор – испорченный тип, с которым не следует связываться ни одной порядочной девушке.
Воспаленными глазами взирала она на пастбище, на котором там и сям росли отдельные деревья. Ночью все это казалось странным и пугающим. Стояла мертвая тишина. Только собака где-то загавкала, и пробили вдали церковные часы, так что она узнала, что уже десять.
В это время одинокий стреноженный конь, бродивший по полю, вдруг поднял голову и поглядел на Мин. Она не слышала его приближения, и неожиданное видение, возникшее из темноты, испугало ее. Охнув, она, испуганная до смерти, побежала по полю, ища дыру в изгороди. Она нашла перелаз, вскарабкалась на него и упала, подвернув ногу. Потом встала и заковыляла, тихо всхлипывая. Теперь она оказалась на дороге, в стороне от реки. Ей предстояло догадаться, в какой стороне Шенли, и, преодолевая боль, идти по этой дороге туда.
Но дорога оказалась извилистой, и Мин, проковыляв около мили, не заметила ни огней, ни других признаков, указывающих на приближение к цели. Она стала подозревать, что дорога уводит ее в обратном направлении. Голова, нога, все тело болели, идти было трудно. Прекрасная ночь обернулась для нее трагедией.
Она была уже на пределе, когда дошла до первого дома у дороги. В лунном свете были хорошо различимы большие железные ворота, а рядом – домик, сторожка. Конечно, в конце этой красивой аллеи, обсаженной каштанами, стоит большой особняк. Мин, прихрамывая, пошла к домику. В окнах горел свет. Смертельно уставшая, она дотащилась до ворот, намереваясь расспросить, как отсюда добраться до Шенли.
В этот момент на аллее появился какой-то мужчина, рядом с которым послушно шел лохматый лабрадор. В темноте девушка смогла разглядеть лишь, что мужчина высок, строен, в смокинге, с сигарой. Мин боялась, что она близка к обмороку, что-то странное творилось с ней. Обморочное состояние было с ней до этого лишь однажды, лет в шестнадцать, после тяжелого приступа мигрени. Она помнила страшное ощущение падения, когда земля стремительно приближается. Именно это и начиналось у нее. Она услышала голос, очевидно того человека в смокинге. Низкий, приятный голос произнес:
