Текст книги "Негасимое пламя"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
6
Наступил вечер.
Киши еще не вернулся из Форт-Юкона, куда он поехал за свежими съестными припасами. Вполне возможно, ему пришлось задержаться там до утра.
Короткий солнечный день пролетел почти незаметно. На землю вновь опустились тьма и промозглый холод. На небе собрались тучи, которые не сулили ничего хорошего. За окнами осторожно, словно пробуя голос, завывал ветер. Джоанна наметанным глазом определила, что надвигается очередной снежный буран.
Мэдж снова приосанилась и задрала нос. Она уступала Джоанне всю самую грязную и неприятную работу и вместе с тем орлиным оком следила, чтобы та не позарилась на святые обязанности жены – поправить больному мужу подушку, разгладить одеяло, потрепать по волосам. Под ее руками он вел себя беспокойно, хмурился – и она видела это. И точно так же видела, как удивительно менялось его лицо, если к нему подходила Джоанна. В глазах Ричарда светилась такая страстная любовь, какой Мэдж не видела даже в первые дни их отношений.
Казалось, сам воздух в комнате был пропитан враждой, которую испытывали друг к другу две женщины. Одна из них жаждала заполучить Ричарда из вредности и из ревности, другая же до самозабвения любила его.
Больше всего на свете Джоанна хотела, чтобы он скорее поправился и набрался сил. Она с огромной радостью ухаживала за ним, для нее это было счастье. А когда он засыпал и ей становилось не о чем хлопотать, она просто усаживалась в уголке и смотрела на него. Мэдж тоже садилась в другом углу и исподтишка бросала на обоих ревнивые взгляды.
Был момент, когда Джоанна искренне, от всего сердца протянула женщине руку и сказала:
– Давайте попробуем стать друзьями. Так уж получилось – мы обе должны помочь ему выжить. Так давайте же попытаемся дружить. Я еще никогда не разговаривала с настоящей англичанкой – такой, как вы… Давайте поговорим…
Однако Мэдж не оценила этого широкого жеста и повела себя мелочно и неблагородно.
– Да, я согласна, так уж получилось. Но я не вижу причин, чтобы мы становились друзьями. Скорее, даже наоборот…
Больше Джоанна руки ей не протягивала.
Пришла ночь. В маленькой лачуге при свете масляной лампы лежали трое человек и пытались уснуть – Ричард на своем матрасе, рядом с ним Мэдж на складной походной кровати, которую она привезла для себя вместе с меховыми накидками и шерстяными одеялами, и в другом углу Джоанна, свернувшаяся калачиком под меховой накидкой, которую ей с ледяной учтивостью предложила Мэдж.
Ричард, не отрываясь, смотрел на трогательную девичью фигурку под одеялом. К ночи он почувствовал себя лучше. Господи, бедняжке так плохо, так неудобно – и ведь никогда ни слова жалобы… У Ричарда сердце кровью обливалось при мысли об этом. Сейчас он особенно ненавидел свою жену – сама-то она устроилась с комфортом, ей тепло и уютно на походной кровати.
Она первая и уснула. А Ричард еще долго лежал, не смыкая глаз – уже после того как погасили лампу. Все метался, как в бреду, разрываемый желанием поговорить с Джоанной… Нежно, страстно – так, как они разговаривали в ту ночь, когда открыли друг другу свои чувства…
Он услышал, как она вздохнула во сне. Тихонько шепнул в темноту:
– Анна…
В ту же секунду она была на ногах и подбежала к нему – наверное, испугалась, что ему стало хуже и он зовет ее на помощь. Мэдж спала так крепко, что ничего не услышала. Джоанна склонилась над Ричардом.
– Ты меня звал?
– Иди сюда, Джоанна… поближе… на минутку… иди, дорогая…
Ее лицо вспыхнуло. Она опустилась на колени возле матраса. Он вытянул руки и положил их ей на плечи – пытаясь разглядеть в темноте ее лицо, но ничего не было видно. Затем Ричард дотронулся до ее волос. Пробежал пальцами по щекам, погладил ресницы…
– Ах, милая, милая моя крошка Анна!
– Тише… – прошептала она. – Тише, нельзя… А то услышит… эта…
– Но я так тебя люблю! Тебе плохо? Я чувствую, ты замерзла, ты вся дрожишь… Это невыносимо…
– Мне хорошо. Ну, Ричард, правда, мне очень хорошо. Не беспокойся.
– Нет, это невыносимо, – повторил он. – Вся эта история… Это так ужасно…
– Понимаю… – печально сказала она. – Но ты болен, и я должна быть с тобой… Должна… Как только ты поправишься, я сразу же уеду.
– Нет, – тихо сказал он. – Нет… Теперь уж я никуда тебя не отпущу…
Она попыталась освободиться от его рук. От этих волшебных прикосновений у нее вскипала в венах кровь. Так Джоанна не любила еще никого на свете. Ей хотелось прильнуть лицом к его лицу, прижаться к нему всем телом – сильно-сильно прижаться, чтобы не билось так бешено сердце… Она, такая сильная и независимая, под его руками становилась слабой и безвольной, таяла от малейшего звука его голоса.
– Крошка Анна… – шептал он. – Никуда я тебя не отпущу…
Ее пронизала дрожь. Это было выше ее сил. Она оказалась в его объятиях – тело ее так и потянулось к нему, само. Губы их слились в страстном поцелуе, от которого она едва не потеряла сознание. В него же эти объятия словно вдохнули жизнь – он исступленно сжимал ее, покрывал горячими поцелуями ее лицо. Она тоже целовала его, не разбирая, куда попадают губы – в брови, в волосы, в глаза… Она хотела бы умереть здесь, в его объятиях, лишь бы они не кончались…
И вдруг к ней вернулся разум. Она отстранилась и спрятала лицо в руках.
– Господи, мы сошли с ума, Ричард. Здесь твоя жена. Нельзя же…
Он снова ослаб – стоило ей оторваться от него. Горькое уныние овладело им.
– Крошка Анна, милая, прости меня…
– Я тоже виновата, – голос Джоанны дрогнул. – Это так… так трудно для нас обоих. Но по-другому нельзя, понимаешь, Ричард, нельзя…
Тут Мэдж вздрогнула и проснулась. Она бодро села в кровати – трудно было поверить, что еще секунду назад так крепко спала. Чиркнув спичкой, Мэдж зажгла свечу и поставила ее на пол рядом с кроватью. Первое, что она увидела, была Джоанна, которая стояла возле Ричарда, – щеки ее пылали, в глазах стояли слезы.
– Я должна была предвидеть, что этим все кончится… Ах ты, маленькая грязная дрянь… – сказала Мэдж. – Подумать только – пока я сплю, она преспокойно залезает в постель к моему мужу!
– Ах, Мэдж, ради всего святого, перестань… – начал Ричард.
– Я этого не потерплю! – резко перебила Мэдж. – Ты мой муж, и я этого не потерплю, слышишь?
Джоанна зажала уши руками. Мэдж подавляла, душила ее своим присутствием. Она словно задыхалась рядом с ней. Да, они с Ричардом любят друг друга… Одна она, эта женщина, его жена стоит между ними, как проклятие. От этого можно сойти с ума. Она подняла на Мэдж глаза, полные муки.
– Простите меня, миссис Стрэндж, – сказала она. – Вы вправе сердиться на меня. Мне очень жаль, что все так получилось. Обещаю… обещаю вам, что этого больше не повторится.
– Я не позволю тебе извиняться перед ней, – сказал Ричард. – Она только называется моей женой – и так было многие годы. И нечего теперь притворяться примерной супругой. Это просто смешно. Как только мне станет немного лучше, Анна, я прошу тебя, уедем вместе…
– Она может уезжать с тобой хоть триста раз, – сказала Мэдж, снова вернувшись к своей издевательской манере, – но я все равно не дам тебе развода.
Джоанна отвернулась. Ее всю трясло. Ей казалось, если она еще хоть на минуту останется в этой комнате, запертая с любимым мужчиной и его женой, то просто сойдет с ума или потеряет сознание.
– Мне кажется… – начала Мэдж… и вдруг осеклась.
Долгий, пронзительный и тоскливый вой вдруг разорвал ночную тишину. Кровь стыла в жилах от этого воя. Следом за ним отозвались и другие голодные звериные голоса. В свете свечи было видно, как лицо Мэдж мертвенно побледнело.
– Что это?
– Волк, – отрезала Джоанна.
Мэдж выпрыгнула из кровати, обернув вокруг себя одеяло. Было слышно, как у нее стучат зубы.
– Волки… Боже, какой ужас! Они нападут на нас?
Ричард тоже сел и посмотрел на Джоанну. Ни тени страха не заметил он в ней – все-таки это была удивительная девушка. Откуда в таком худеньком, мальчишеском теле столько храбрости и стойкости? Мэдж не унималась:
– Они нападут на нас? Скажи, Джоанна… ты же знаешь… скажи, скажи что-нибудь…
Джоанна с минуту прислушивалась. Теперь завывание слышалось более отчетливо. Она оглядела комнату.
– Оружие есть?
– Не… не зн-наю, – Мэдж начала заикаться. – У м-меня есть ружье, н-но я боюсь им пользоваться.
– Давай, – сказала Джоанна.
Мэдж протянула ей ружье и несколько патронов. Джоанна молча осмотрела их. Уж в чем, в чем, а в ружьях она разбиралась. Ричард посмотрел на нее с еще большим восхищением.
– Анна, разве они опасны для нас? – спросил он. – Они же не достанут нас здесь.
– Да. Но они голодные. Это голодный вой. Они рассядутся вокруг дома и будут досаждать нам. Надо сделать несколько выстрелов из окна.
Пронзительный вой раздался теперь совсем близко. Мэдж совершенно похолодела. Ноги ее подкосились, и она бухнулась на кровать.
– О Господи, зачем я только приехала в эти жуткие места? Какой ужас… Я так боюсь…
Оконная рама вздрогнула. Джоанна отшатнулась и прикусила губу.
– Это один из волков, – сказала она. – Они почуяли запах еды.
– Я должен встать… Я должен что-то делать с этим… – сказал Ричард.
Он с трудом поднялся на ноги. Но организм его был еще так слаб, что он тут же покачнулся и едва не упал. Джоанна, бросив ружье, поспешила к нему и успела подхватить своими сильными молодыми руками.
– Немедленно ляг.
– Не могу же я переложить все на твои плечи – ты ведь девочка, еще почти ребенок.
– Я не боюсь, – сказала она. – Я прожила здесь почти что всю жизнь.
Поняв свою беспомощность, он снова опустился на матрас. Он проклинал свою слабость. Комната кружилась у него перед глазами. Нет, в таком состоянии он не сможет помочь Джоанне… Вся его мужская сущность восставала против этого – позволить, чтобы она, малышка, управлялась со всем этим одна… Тяжело дыша, он лежал и только с восхищением смотрел на Джоанну. К своей жене, кроме ненависти и презрения, он не испытывал ничего. Та лишь сидела на кровати и истерически оплакивала свою несчастную судьбу.
В темноте за окном появились два зловещих светящихся глаза. Мэдж завопила. В повисшей затем тишине отчетливо послышался хруст за входной дверью. За ним последовала какая-то возня и сопение – уже совсем рядом, под порогом. Мэдж облизала пересохшие губы.
– Они уже здесь… Они заберутся сюда… Они загрызут нас…
– Убери свет, – сказала Джоанна. – Я хочу приоткрыть окно и завалить хоть одного.
Мэдж в неистовстве ухватилась за свечу.
– Нет! Не открывай окно… Они сразу ринутся сюда… не надо… не открывай…
И тут пламя свечи нечаянно лизнуло свисавшую с кровати Мэдж шелковую ленту. Этого хватило, чтобы в мгновение ока вся кровать оказалась в огне. Джоанна бросила ружье и кинулась за водой. Но воды оказалось всего полведра – той, что натаяла из снега, который зачерпнул для них перед отъездом Киши. Таким количеством невозможно было унять пламя. Только сейчас Джоанна по-настоящему испугалась. Взгляд ее заметался и остановился на Ричарде.
– Что же нам теперь делать? Если мы откроем дверь, на нас нападут волки. А если останемся здесь, то сгорим заживо. Ричард… Ричард… неужели мы все умрем… и нет никакого выхода…
Мэдж издала сдавленный стон и повалилась на пол возле Ричарда. Она была в обмороке.
Ричард бросил взгляд на распростертое тело жены.
– Мэдж… Мэдж… Очнись… Возьми себя в руки. Не время сейчас падать в обмороки. Ну, Мэдж, ради всего святого – очнись, помоги Анне.
Джоанна скрипнула зубами.
– Мы все должны теперь помочь себе, Ричард. Нельзя оставаться здесь – иначе мы просто заживо сгорим. Мы должны выбраться отсюда. Пока будет гореть огонь, волки побоятся подойти. Единственный выход – поддерживать пожар. Ты понял? У нас есть несколько еловых бревен – Киши нарубил перед отъездом…
Она осеклась и судорожно глотнула воздух. Пламя подобралось к уголку матраса, на котором лежал Ричард… Секунда – и вся его постель была охвачена огнем. Он вскочил – бледный, дрожащий, ослабший. Он был слишком болен и едва способен позаботиться о самом себе – не то что о других. Чертова болезнь!
– Дай мне ружье, Анна, – прохрипел он. – Присмотри за Мэдж…
Мэдж как раз пришла в сознание. Увидев вокруг себя огонь, она принялась вопить и причитать, а глотнув едкого дыма, окончательно очнулась. Вскоре она была уже на ногах, подбежала к Джоанне и вцепилась в нее мертвой хваткой.
– О-о-о, что же делать?.. Мы все сгорим… Помогите! Помогите!
– Пожалуйста, потише, – сказала Джоанна. – Криком тут не поможешь. Никто не спасет нас, пока не вернется Киши. Но мы должны поддерживать пожар в этой лачуге. Это единственный способ отпугнуть волков.
С этими словами она распахнула дверь. В комнату тут же ворвался порыв ледяного ветра со снежной россыпью. И в эту же секунду с порога отпрянула назад волчица – серая, худая, она не спускала с них голодного взгляда и глухо рычала. Видно, перед этим она стояла под дверью и принюхивалась. Кое-как Ричард прицелился и выстрелил. Волчица с воем повалилась на бок и затихла. Он попал ей в голову. Но тут же на смену ей из темноты выступили еще четыре голодных серых собрата – и расселись в ожидании.
Джоанна взяла Мэдж за руку и вывела ее из хибары. Женщина настолько обезумела от страха, что едва стояла на ногах. Вся дрожа, она повисла на Джоанне и истерически рыдала.
– Они нас съедят… Смотри… Смотри!
Джоанна обернулась и посмотрела… Но не на волков – она знала, что те не посмеют приблизиться, пока лачуга объята пламенем, – она посмотрела на Ричарда. Он был слишком слаб, чтобы стоять на холодном ветру, да еще в придачу держать тяжеленное ружье. Лицо его было белее снега. Однако во взгляде по-прежнему светилось страстное восхищение.
– Крепкий ты орешек… – сказал он.
Мэдж была слишком испугана, чтобы прокомментировать его слова. Из толпы волков выделился один – видимо, самый смелый. Мэдж душераздирающе завизжала. Джоанна распахнула дверь лачуги, и оттуда вырвался сноп пламени вместе с густым клубом дыма. Волк отступил и, скуля, занял прежнюю позицию.
Стая, кажется, была не на шутку голодна.
Джоанна, хоть и дрожала от лютого холода и ветра, но времени не теряла.
– Надо поддерживать огонь – и все будет в порядке, – сказала она. – Если волк бросится на вас, выставляйте вперед горящую палку. Они не переносят огня.
– Джоанна, иди сюда… Встань рядом со мной… – заныла Мэдж.
Джоанна бросила на нее презрительный взгляд.
– Не могу. У меня и без этого много дел. Надо зайти за дом и принести несколько бревен. Мы должны поддерживать пламя.
– Я боюсь… Ричард… Ричард, спаси меня! – всхлипнула Мэдж.
Он не ответил ей. Мрачным взглядом он обвел волчью стаю – ружье было наготове. Мэдж проковыляла несколько шагов по снегу и взяла его за руку. Он резко высвободил ее.
– Возьми же себя в руки. Не будь такой трусихой. Посмотри – Анна совсем не боится, а ведь она почти ребенок… Бери пример с нее…
Мэдж бросила недовольный взгляд на Джоанну, которая появилась из-за хибары с охапкой еловых поленьев в руках.
– Она-то к такому привыкла. А я нет, – капризно захныкала она.
– Ты должна постараться помочь мне, – сказала Джоанна. – Больше тебе ничего не остается. Мы должны поддерживать пламя, пока не вернется Киши…
В последующие два часа Джоанна только об этом и думала – как бы не погасло пламя. Это были страшные часы для всех троих – стоя на ледяном ветру в окружении голодной стаи волков, они ждали, когда приедет всемогущий индеец и спасет их…
7
Лачуга стремительно догорала. Огонь отбрасывал на снег яркие золотистые отблески. Вокруг, на почтительном расстоянии, сидели волки и не сводили с людей голодных глаз. Джоанна отчетливо представляла себе, что их ждет, если лачуга догорит и волки накинутся на них…
Ричард совершенно ослабел. Он лежал прямо на снегу у ног Джоанны. Девушка возвышалась над ним, как верный страж – с ружьем наперевес. Неопределенность томила ее – а вдруг Киши не приедет? Мэдж стояла рядом, цепляясь за ее руку. Миссис Стрэндж так ничего и не сделала для их спасения – только ныла и причитала.
Теперь они уже не так мерзли. От полыхающей хибары шло стойкое тепло. Оно и спасло Ричарда от верного воспаления легких. На Мэдж из теплых вещей были одни одеяла. Джоанна же сразу ложилась спать во всем, что у нее имелось.
Все трое ужасно устали. Спать никто из них не решался. Напряжение не покидало их ни на секунду. Когда лачуга с шумом обвалилась, они поспешно набрали еловых веток, чтобы поддержать огонь. А между тем волки стояли чуть поодаль и ждали, ждали… Один из них пронзительно завыл. Другие тут же подхватили. И вскоре уже вся стая сидела, задрав к небу морды, и оглашала воздух леденящим душу голодным воем…
В конце третьего часа слабосильная Мэдж окончательно сдалась. Это у себя дома, на цивилизованном Западе, она была высокомерной и норовистой. А здесь, на Юконе, перед лицом всех этих ужасов, она быстро спасовала. В ней не было и сотой доли стойкости и мужества юной Джоанны. Рухнув на снег рядом с больным мужем, она застонала. Джоанна смерила ее взглядом, в котором смешались презрение и жалость. Затем она встретилась глазами с Ричардом. На щеках у него выступили красные пятна.
– Я вынужден извиниться за свою жену. По ее милости ты осталась без поддержки. Но, увы, у нее просто кишка тонка, чтобы вынести такое, – сказал он. – Не надо ей было тащиться сюда следом за мной… Но нет, ей ведь хотелось уесть меня побольнее – как это я посмел бросить ее… Если бы не ты, Анна… Ты просто волшебница, крошка Анна, – и глазом не моргнула, как всех спасла, все, что нужно, сделала…
Глаза ее вспыхнули благодарностью. Но губы задрожали.
– Если честно, я совершенно не чувствую себя волшебницей, Ричард. Наоборот, я ужасно боюсь.
– Глядя на тебя, не подумаешь.
Она промолчала, напряженно вглядываясь сквозь огонь в волчью стаю.
– Поговори со мной, Ричард… Мне хоть будет не так жутко…
– Я люблю тебя, – сказал он.
– Про это не надо говорить… – Она покраснела. – Здесь твоя жена.
– А, ей все равно сейчас не до этого… – презрительно сказал он. – Даже думать о ней противно – ведь ни секунды она тебе не помогла. И я еще со своей дурацкой слабостью…
– Но ты же болен. Что себя винить?
– Никогда не прощу себе, что заболел в самый неподходящий момент – как раз когда требовалось, чтобы был здоров.
– Оставь, Ричард, все хорошо.
Он подполз поближе к ее ногам. Она тут же наклонилась и получше укутала его в одеяло.
– Тебе тепло? До тебя доходит жар от огня?
– Да, тепло. Если бы не эта чертова слабость…
Он вдруг увидел при свете пожара, какие у нее ободранные руки – все в кровавых ссадинах. Еловых поленьев, которые нарубил для них Киши, уже не осталось, и Джоанна сама обламывала ветки и молодые деревца, не обращая внимания на царапины и порезы. И ни слова жалобы! У Ричарда комок застрял в горле. Милая моя храбрая девочка… Крошка Анна…
– Боже, что с твоими руками… – сказал он. – Бедная моя…
Она попыталась спрятать их за спину.
– Да ничего страшного… Мне не больно.
– А я лежу здесь, развалился… – сердито процедил он сквозь зубы. – Ну, хватит…
Он попытался подняться на ноги, но тут же рухнул обратно на снег.
Джоанна склонилась над ним.
– Лежи спокойно. Зачем тебе вставать? Ты же слаб, как ребенок. Лежи и не переживай. Я сама справлюсь.
– Но ты ведь тоже не железная, детка.
– Ничего страшного, я в порядке, – продолжала твердить она.
Он только и мог, что молча смотреть на нее и проклинать свое бессилие. Время от времени она улыбалась ему, но при этом зорко следила за волками, чьи тени угрюмо двигались в темноте. Мэдж притихла под одеялами. Похоже, она впала в некое оцепенение.
– Крошка Анна, – сказал Ричард, – сколько еще ты сможешь простоять вот так?
– Надеюсь, до тех пор, пока не вернется Киши.
– А если честно? Ты очень устала?
– Да, устала и страшно хочу спать. Так что ты лучше разговаривай со мной. Рассказывай анекдоты, загадывай загадки – что хочешь… Главное, чтобы я не заснула.
– Ну что я могу тебе сказать, кроме того, что ужасно сильно люблю тебя. Ты у меня крепкий орешек – я таких еще не встречал…
– Не надо… не надо мне льстить. Лучше расскажи мне… расскажи что-нибудь про Англию. Мне всегда нравилось, когда отец рассказывал про Англию.
Ричард поднял на нее взгляд. Она твердо стояла на ногах – тоненькая фигурка в шубе с ружьем наперевес. Отсветы огня плясали на ее щеках, и, как ни странно, лицо выглядело почти счастливым. Он хрипло начал:
– Англия, крошка Анна, – это потрясающая страна. Потому что там рождаются такие люди, как ты. Когда ты была совсем маленькая и тебя увезли сюда, в Англии шла война, и англичане, точно так же, как ты сейчас, с улыбкой на губах шли в атаку…
– Ах, лучше рассмеши меня как-нибудь, Ричард, не то я сейчас заплачу.
Но он вдруг обвил руками ее ноги и приник к ним губами.
– Я люблю тебя…
– И я люблю тебя, – сказала она, и по щекам у нее побежали слезы.
Мэдж открыла глаза и принялась жалобно стонать:
– Ах, Ричард, где ты? Ах, Ричард, обними меня, согрей меня… Я так замерзла, так боюсь, ну, Ричард…
Джоанна не могла этого вынести.
– Иди к ней, Ричард, – сказала она. – Я-то в порядке. А она сходит с ума от ужаса, бедняжка. И потом, она ведь твоя жена. Помоги же ей, если…
– Ты не только храбрая, ты еще и благородная натура, – сказал он и снова приник ненадолго к ее ногам. Затем передвинулся поближе к жене и обхватил ее рукой за плечи.
– Ну-ну, встряхнись… – выдавил он из себя, – ну-ка, Мэдж… Мэдж… Давай не раскисай… Будь умницей…
Она со стоном прижалась к нему – все ее тело дрожало. Пышные белокурые волосы рассыпались по плечам, голубые глаза лихорадочно блестели от ужаса.
– Сожми меня крепче… Держи меня… Ричард… Не отдавай меня этим страшным волкам… Будь прежним Ричардом – моим Ричардом…
Он держал ее. Но не было в этом объятии ни любви, ни жалости – одно лишь чувство долга. Она прижималась к нему изо всех сил, но он поверх ее головы смотрел на другую – ту, что несла вахту для них двоих и без которой оба они умерли бы сегодня ночью мучительной смертью.
Джоанна отвернулась. Теперь взгляд ее был направлен только на волков. Огонь позади них догорал. Поленьев больше не осталось. Но не об этом думала сейчас отважная Джоанна. Смерть не волновала ее. Страшнее смерти казалась ей жизнь на этой земле без Ричарда. Джоанна была одинока – женщина, которую сжимал сейчас в объятиях Ричард, стояла между ними непреодолимой стеной…
Вдруг Джоанна отчетливо услышала шуршание полозьев по снегу и перекличку собак. Ричард вскинул голову. Эти звуки словно вдохнули в него жизнь.
– Это твой индеец, Анна… Наконец-то мы спасены.
– Да, это Киши, – сказала она.
Из груди ее вырвался невольный всхлип – она увидела Киши. Но тихий этот всхлип потонул в безудержных радостных воплях Мэдж. Волчья стая рассыпалась и исчезла в темноте. Киши остановил сани и некоторое время в молчаливом изумлении смотрел на догорающую лачугу.
– Да, Киши, у нас случился пожар, – сказала Джоанна. Руки ее ослабли, и она выронила ружье. После долгих часов страха и тревоги ее трясло, тело сводила судорога. – Отвези нас скорее домой… Скорее…
– Конечно, Маленькая Белая Госпожа, – сказал Киши. – Я привез еду и лекарства.
Мэдж с трудом поднялась на ноги и без всякого стеснения, в голос зарыдала. Но Джоанна не обратила на нее никакого внимания. Вместо этого она сказала:
– Ричард потерял сознание. Быстрее… Киши… Помоги мне уложить мистера Стрэнджа на сани. Надо доставить его домой… Немедленно…
Пожар начался после полуночи. И только к рассвету Киши привез Ричарда, Мэдж и Джоанну в дом покойного Джона Грея.
Одинокая хижина казалась крохотным черным пятнышком на фоне бескрайней белой пустыни. Над ней нависли зловещие серые облака, из-под которых с трудом выбивались мутные лучи солнца. Киши на руках отнес полуспящего Ричарда в хижину. Мэдж попеременно то смеялась, то плакала, то о чем-то без умолку болтала. Однако Джоанна не разговаривала с ней. Она выглядела усталой и подавленной, а при виде родного дома на нее навалились горькие воспоминания о том, как жилось здесь раньше с отцом. Не вернуть больше тех дней… Теперь в ее жизни все по-другому.
Гостиная была такая же по размеру, как и в их прежнем пристанище. Имелась также небольшая спаленка, которая служила еще и кухней. На окнах – голубые занавески. Несколько ковровых дорожек на полу. Джоанна окинула комнату придирчивым взглядом. Кажется, ничего не изменилось. Вот отцовское кресло-качалка, вот ее любимая табуретка… Все вроде бы на месте. Только его самого нет. И дом уже не кажется прежним домом, а лишь местом, откуда она в страхе бежала, спасаясь от гнусных домогательств Конрада Оуэна.
По дороге к хижине Джоанна заметила небольшой белый крестик – одинокий и печальный в сером свете дня. Здесь Киши и местный священник предали земле тело Джона Грея. Она не рискнула останавливаться рядом с могилой – побоялась, что не выдержит и упадет на могильный холмик в рыданиях. А нужно еще так много всего сделать. Ричард серьезно болен. Несмотря на дикую усталость, Джоанна прежде всего думала о нем. На Мэдж надеяться было нечего.
Огромным усилием воли Джоанна заставила себя удержаться на ногах – больше всего ей хотелось сейчас свалиться прямо на пол и тут же заснуть. Вместо этого она приказала Киши развести огонь, принести дров и натопить из снега воды. Тот послушно исполнил все, о чем его просили. Кроме того, принес еду и лекарства, которые закупил в Форт-Юконе.
Мэдж тут же уселась и стала с любопытством осматриваться по сторонам. Она нашла хижину более обжитой и уютной, чем та, где ей недавно довелось быть. Так вот он какой – дом Джоанны Грей. Мэдж приметила пару потертых подушек на стульях, развешанные по стенам картины и фотографии, корзину с шитьем на столе под лампой. Груды старых газет и потрепанных журналов. Дешевая, обитая по краям посуда. Вот где живет Джоанна Грей.
И Ричард, как дурак, втюрился в эту необразованную простушку… Подумать только – всю жизнь провести в этой дыре!
Мэдж уже оправилась от своего истерического страха. Теперь она снова была спокойна и холодна. Миссис Стрэндж решила, что немедленно уедет вместе с Ричардом в Англию. Нельзя позволить ему остаться здесь с этой Джоанной Грей. Нет. Она предложит ему начать все сначала – и он будет счастлив с ней, как был счастлив раньше, когда они жили на Цейлоне.
Ричард лежал на кушетке, придвинутой поближе к огню. Глаза его были закрыты. Лицо – худое, с запавшими щеками, но все же красивое – излучало спокойствие. Он спал. Тепло и домашний уют сделали свое дело. Джоанна укрыла его отцовским меховым пледом. Обычно здесь спал отец – Джоанне было и сладко и больно видеть на этом месте Ричарда. Ричард, любимый Ричард у нее в доме… Хоть недолго, но он поживет здесь, рядом с ней. А когда выздоровеет и окрепнет, эта женщина – его жена – увезет его с собой. Джоанна была уверена, что Мэдж удастся уговорить Ричарда. Они ведь женаты, и никто их не разводил. У Джоанны нет на Ричарда никаких прав.
Проклятая жизнь! Все в ней не так, как хочется! Джоанна с тоской посмотрела на спящего. Ну почему, почему он принадлежит Мэдж, а не ей? Какое право она имеет вставать между ними?
Голос Мэдж вывел ее из раздумья.
– Как ты думаешь, мой муж поправится? У него не начнется воспаление легких или еще какая-нибудь гадость?
– Надеюсь, что нет. Все, что ему нужно, это отдых и хороший уход. Когда он проснется, мы дадим ему молока и бренди. Киши привез телячью ногу и экстракт «Бранд». Немного времени – и Ричард окрепнет.
Мэдж вздрогнула.
– Конечно, здесь немного получше, чем в той дыре. Ведь волки сюда не заберутся?
– Не заберутся, – резковато ответила Джоанна. Затем посмотрела на жену Ричарда в упор. – Только уж будьте впредь поосторожней со свечами и лампами.
– Хорошо, – мрачно процедила сквозь зубы Мэдж. – Но и ты тоже постарайся не играть со огнем. Ведь все получилось из-за того, что ты так вела себя ночью с моим мужем.
Джоанна покраснела до корней волос.
– Простите…
– Это просто позор, – добавила Мэдж. – Ты должна хорошенько усвоить, что Ричард – мой муж.
– Полагаю, я это уже усвоила, миссис Стрэндж, – сказала Джоанна. – Давайте не будем из-за него ссориться. Знаете, я… я ужасно устала. Вы не против, если я часок вздремну? Вы посмотрите за Ричардом? Когда он проснется, дайте ему молоко и бренди. Я принесу подушку и плед. В кресле-качалке вам будет удобно.
– Но я словно выжатый лимон. Просто без сил. Не могу же я в таком состоянии ухаживать за больным, – сказала Мэдж.
Джоанна скривила губы. Лицо ее было бледно, глаза покраснели от напряжения.
– Миссис Стрэндж, я стояла на посту многие часы. Я не жаловалась, но сейчас мне действительно нужноотдохнуть, иначе я просто упаду замертво. Боюсь, что в этом доме только одна кровать – в маленькой комнате… моей комнате. Отец обычно спал на кушетке. Вы сможете спать на этой кровати все остальное время, дайте мне только немного вздремнуть.
– А почему бы вашему индейцу не присмотреть за Ричардом? Я лично тоже умираю от усталости, – сказала Мэдж.
Джоанна смерила ее долгим взглядом.
И эта законченная эгоистка говорит, что она любит и хочет вернуть мужа… А сама даже час – всего лишь один час – не может за ним поухаживать!
Джоанна повернулась к Киши, который распаковывал консервы.
– Киши, присмотри за белым господином и дай мне знать, если он проснется, – сухо сказала она, после чего обратилась к Мэдж: – Пожалуйста, проходите сюда, миссис Стрэндж.
Мэдж проследовала за худенькой мальчишеской фигуркой. Ей было стыдно перед девушкой. И от этого она ненавидела ее еще больше.
Джоанна провела Мэдж в спальню, в которой прожила столько лет… Нехитрый ее уют составляли складная походная кровать, туалетный столик, умывальник да ковровая дорожка. Кровать была застелена чистым бельем. В угловом стенном шкафу за кретоновой занавеской висела на плечиках одежда. Здесь было даже мило – особенно после хибары, в которой им пришлось провести столько времени. Прямо райский уголок, тихая гавань после бури, убежище после ночи кошмаров.
Джоанна велела Мэдж раздеваться и ложиться в постель, а сама ушла. Вернувшись в гостиную, она завернулась в одеяло и забралась в отцовское кресло-качалку. Киши ласково, почти по-матерински подложил ей под голову подушку, укрыл ноги меховым пледом. Джоанна бросила последний взгляд на Ричарда, удостоверилась, что он мирно спит, и закрыла глаза. Она смертельно устала. Через две минуты девушка уже крепко спала.
Проснулась она оттого, что Киши тряс ее за плечо.
– Маленькая Госпожа… Господин проснулся… Маленькая Госпожа… Проснитесь!
Джоанна успела поспать всего пару часов. За это время усталость, конечно, не прошла. Она с трудом возвращалась в явь. Когда до нее дошел смысл слов Киши, она открыла саднящие глаза и сразу же поспешила к Ричарду.
