Текст книги "Раскаленная стужа"
Автор книги: Дениз Домнинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Ровена медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, но Рэннольф не ответил ей взглядом.
– Ты беспокоился обо мне? – спросила она, все еще не веря.
Он бросил на нее обиженный взгляд.
– Разумеется, да. Я потрясен до глубины души тем, что не могу защитить тебя, пока мы сидим здесь, в ловушке, в этой Богом забытой тюрьме, без еды, несмотря на обещание этой девицы. И только после того, как я практически погубил тебя в результате своей глупости, вдруг узнаю, что ты ждешь ребенка. Ты должна была сказать мне раньше.
Он снова отвернулся.
– Нет, это не так, – в изумлении сказала Ровена. – Ты ошибаешься, что этот ребенок будет причиной моей смерти.
Он медленно повернул голову. Встретившись с ним взглядом, Ровена вдруг все поняла: он не смог бы пережить ее смерть. Взгляд Рэннольфа излучал любовь.
Какой глупой она была, не догадываясь, что Рэннольф тоже любит ее. Не из-за поместий, не из-за ее наследства он погнался за ней, а чтобы извиниться и вернуть домой, как достойную жену. Она не поняла, что каждым своим словом и прикосновением он становился с ней одним целым и отдавал жене свою душу.
– Я дорога тебе, и ты страдаешь от мысли, что можешь меня потерять, – прошептала Ровена, прежде чем осознала, что надеялась услышать от него слова любви.
– Рен, – сказал он мягко, – не изводи меня. Я страдаю и душой, и телом. Человек, который, как я думал, был хорошо мне известен, восстал против меня, и я сам способствовал этому. Я теряю разум от страха за твою жизнь. Ты права, я не хочу лишиться тебя. Лучше сядь рядом и обними меня. Я должен ощущать, что ты рядом, потому что чувствую себя очень одиноким.
– Как хочешь, любимый, – нежно сказала она, скрывая свою радость.
Она села рядом с мужем и крепко обняла его. В комнате снова наступили сумерки, прежде чем появилась Никола.
– Приношу извинения за то, что пришла так поздно, – сказала она, запыхавшись от быстрой ходьбы.
Никола принесла корзину с хлебом, сыром и кусками пирога с мясной начинкой. Там был горшок с густой похлебкой для Рэннольфа и кувшин некрепкого пива. На ее руке висело ведерко со свежей водой для умывания. Позади девушки появился слуга с корзиной вещей, самых необходимых для лорда и леди Грэстан. Человек быстро поставил ее на пол и ушел.
Никола заперла дверь и подошла к своему пациенту, чтобы осмотреть его. Девушка казалась удовлетворенной тем, что увидела.
– Мэв скрипит зубами от ярости, потому что еще не найдены четверо ваших людей. Я слышала, как Ричард сказал, что они обрыскали все дороги к Грэстану, но нигде не нашли их следов. Он говорит, что они прячутся в деревне или, может быть, в Айлингтоне. – Ее руки просто летали, быстро разматывая повязки.
– Как чувствует себя твой отец? – спросил лорд Грэстан.
Девушка вздохнула.
– Он все еще без сознания, но когда я шепнула, что вы желали с ним поговорить, отец как будто услышал меня. Теперь я должна идти. Сомневаюсь, что смогу появиться здесь до завтрашнего утра.
Никола выскользнула из комнаты и заперла за собой дверь.
– Поешь, сказала Ровена, передавая ему похлебку.
Она посмотрела, как Рэннольф быстро с ней расправился.
– Теперь я съем еще и хлеб, – сказал он.
– Тебе не следует есть ничего, кроме похлебки, – ответила Ровена, вспоминая уроки монастырского лазарета. – Раненым нельзя переедать.
– Брось, я голоден. Тебе придется дать мне кусок, или я возьму его сам. – В его голосе слышался смех, а выражение лица стало гораздо бодрее. – А когда я его прикончу, то захочу умыться и переодеться во что-нибудь чистое. Тебе лучше первой воспользоваться водой, потому что после меня она будет в крови.
Ровена передала ему хлеб, потом повернулась к корзине, испытывая сильный голод. Она с аппетитом поела. Внезапно ей показалось, что ребенок в ее утробе тоже заявил о своих потребностях. Еда была простой, все было свежим и хорошенько приправлено травами и луком. Потом они поочередно умылись.
Рэннольф надел чистые штаны и свежую сорочку, а Ровена облачилась в льняное нижнее белье светло-голубого цвета.
– Так гораздо лучше, – сказал он с облегчением. – Терпеть не могу засохшей крови на теле.
– Гилльям говорит, что ты вообще ненавидишь грязь. Я думаю, он находит твою потребность в чистоте легкомысленным излишеством.
Она бросила грязную одежду в корзину и оттолкнула ее от себя.
– Пожалуй, что так, – сказал Рэннольф, потом вдруг рассмеялся. – Так, значит, Уолтер смылся от них, да? Я не думал, что он способен на такие самостоятельные поступки. Моя вера в будущее растет с каждой минутой. – Он зевнул и улыбнулся еще раз. – А теперь я немного отдохну.
Она помогла ему улечься, потом набросила на мужа одеяло.
– Рэннольф?
– М-м-м? – он взглянул на нее, брови были вопросительно подняты.
– Если… нет, не если, а когда… когда мы выйдем из этой передряги, и будет решен вопрос о моем наследстве, нельзя ли нам попробовать зажить нормальной жизнью? Я устала от всего этого. Мне кажется, что за то время, как мы с тобой женаты, произошло так много событий, что их хватило бы на целую жизнь.
Он засмеялся и устроился поудобнее на своей постели.
– Если тебе понравится мое унылое общество в череде дней, лишенных каких-либо значительных событий, я могу это тебе предоставить. Жизнь будет скучно проходить год за годом. А теперь дай мне уснуть.
Глава двадцать вторая
На четвертые сутки пленения Ровена проснулась с ровной тупой болью в пояснице. Потом она почувствовала резкую тяжесть в животе. Как Ровена ни радовалась этому ребенку, ей уже смертельно надоело быть больной. В добавление ко всему, острая боль, которая раньше бывала лишь изредка, теперь стала слишком частой гостьей.
Через несколько минут все перешло в обычное недомогание, и она посмотрела на Рэннольфа. Он все еще спал, повернувшись к ней спиной. Хотя синяки и ссадины все еще были багрового цвета, они местами побледнели и принимали желто-зеленый оттенок.
Ровена встала, чтобы сделать то, о чем не забывала каждое утро: прочитать молитвы, расчесать волосы, умыться и одеться. Потом ей не оставалось ничего другого, как только думать о том, сколько она еще сможет выдержать.
Пейзаж был все таким же спокойным и мирным, как и в другие дни. Если она высовывала руку в бойницу, то могла ощутить свежее дыхание ветра на своей коже. Это будет еще один чудесный день, проведенный в заточении.
Постепенно все ее недомогания прекратились. В ощущении, которое последовало за этим, была странная законченность, как будто боль никогда больше не будет ее мучить. Она вздохнула с благодарностью и услышала, как позади нее заворочался Рэннольф.
– Какое сегодня у тебя самочувствие, моя дорогая? – спросил он, начиная свой утренний ритуал.
– Гораздо лучше, – ответила она, поворачиваясь и одаривая его улыбкой. Затем снова припала к узкой башенной бойнице.
Рэннольф в штыки встречал ее попытки оказывать ему помощь, и все же она не могла видеть, как он страдает. Ведь все, на что он тратил минуты, она могла бы сделать для него моментально.
Что у них еще было, кроме словно черепаха ползущего времени?
Наконец, он подошел к ней.
– Боли повторились? Сегодня ты выглядишь бледной. – Муж поцеловал ее в маковку, потом в лоб, она заглянула ему в лицо.
– Нет, в самом деле, я чувствую себя гораздо лучше, чем вчера. Думаю, на меня давит только атмосфера нашего узилища. Мне грустно. – Она прислонилась к нему.
– Тогда вернись в постель, мы могли бы еще немного вздремнуть, – сказал он. – Если только ты не предпочитаешь сойти с ума от скуки.
Рука мужа обвилась вокруг ее талии. Она вздрогнула, когда его пальцы нежно остановились на изгибе ее бедер.
– Вздремнуть? В самом деле…
– Это поможет нам скоротать время, – предложил он.
Визги и крики нарушили утренний покой за стенами замка. Кто-то пробежал мимо их двери наверх. Рэннольф повернулся к бойнице.
– Что это? – вскричала она, когда ужасающие крики повторились.
– Я думаю, деревня в огне, – сказал лорд Грэстан. – Дым ползет через реку.
– В огне? – спросила она, цепенея от ужаса. Эти ветхие избы с деревянными стенами и тростниковыми крышами горят невероятно быстро. Ровена посмотрела на мужа.
– А что, если огонь дойдет до нас?
– Да, но наша тюрьма выстроена из камня, а не из дерева, – сказал Рэннольф, но она не успокоилась.
– Да, вот, значит, как. Тем хуже для нас. Огонь втянет сюда, как в дымовую трубу. А мы заперты. – Она коснулась рукой живота. – Бедный ребенок. Мы не оставили тебе шанса нормально родиться, правда?
Рэннольф привлек ее к себе.
– Тихо, милая. Ты волнуешься о том, что еще не случилось. Это здание защищено водой и камнем. Никакое пламя не проберется так далеко.
Они прислушивались, напрягая слух, чтобы найти объяснение тому, что происходило. Время медленно тянулось. Постепенно шум стих, хотя дым продолжал валить клубами. Рэннольф нахмурился.
– Кажется, они совсем не пытаются бороться с огнем, – сказал он.
– Джон из Эшби! – Глубокий, низкий голос был отчетливо слышен, хотя, казалось, он доносился из-за внешней стены. – Отдай моего брата, или я клянусь сделать больше, чем просто спалить твою деревню. Один Бог может спасти тебя, если ты тронул хотя бы волос на его голове.
– Гилльям! – с удивлением воскликнул Рэннольф.
Глаза лорда Грэстана светились от счастья и радости.
– Это Гилльям! Он поджег деревню. Мой Бог, он начал осаду.
– Уолтер, должно быть, услышал меня, – произнесла Ровена с удовлетворением. – А я ведь была не уверена, что он услышал.
– Слышал тебя? – Брови Рэннольфа поползли вверх. – Что ты хочешь этим сказать?
Она пожала плечами.
– Я не видела смысла упоминать об этом. Когда нападение окончилось и сэр Джон приказал сохранить нам жизнь, Уолтер подошел к воротам, спрашивая, что происходит внутри. Мэв велела человеку Джона преследовать оставшихся четырех воинов из нашего отряда в живых до самого Грэстана, чтобы сохранить все в тайне. Тогда я закричала, чтобы Уолтер оправлялся к Гилльяму. Мэв не знала, что твоего брата больше нет в Грэстане. – Ровена дотронулась пальцем до виска и нахмурила лоб. – Может быть, он не слышал меня, а просто додумался до этого сам.
– Моя умница, – сказал он, потом откинул голову назад и расхохотался свободным, необузданным смехом. – И он пришел за мной!
Рэннольф поднял жену в воздух и закружил от радости.
– Он пришел. Мой брат рядом, и скоро мы будем свободны!
– Рэннольф, – закричала она, – отпусти меня, прежде чем ты навредишь одному из нас.
– Никогда, я скорее умру, чем отпущу тебя, – сказал он, хотя и перестал кружить ее по комнате. Вместо этого он склонился, чтобы поцеловать Ровену. Поцелуй становился все глубже, пока не превратился в буйный акт любви.
Рэннольф, прислонясь к стене смотрел, как его жена снова заглянула в бойницу. На Ровене было только нижнее белье, и его тонкая ткань плотно облегала прелестный изгиб ее спины. Он снова хотел ее, совершенно позабыв о том, что только недавно утолил свою страсть. Никогда еще ни одна женщина не дарила ему столько радости и счастья. Он улыбнулся, чувствуя себя словно влюбленный молокосос.
О, у его жены имелись свои недостатки. Она могла быть независимой, замкнутой, раздражительной и даже яростной. Но каким-то образом это, казалось, делало ее еще более дорогой и желанной, делало женщиной, которую он любил.
Любил… В нем все еще что-то внутренне сопротивлялось самой этой мысли. Лорд Грэстан в замешательстве покачал головой и решил ни о чем не думать. Это подождет, пока они снова не вернутся домой.
– Рен, иди сюда, присядь. Пройдут долгие дни, прежде чем что-нибудь решится. Гилльям прибыл в Эшби только два часа назад. Даже если его снаряжение находится здесь, а не волочится где-то далеко позади, у брата все равно еще не было времени, чтобы собрать его и установить.
Внезапно раздалась серия странных звуков. Брови Рэннольфа поднялись от удивления. Такого не могло быть! Потом оглушительный грохот потряс внутренний двор крепости и эхом отозвался в их комнатушке. Ровена в испуге отскочила от бойницы.
– Что это? – спросила она.
– Кажется, я догадываюсь, но могу ошибаться, – сказал он задумчиво.
Владения Джефри были гораздо дальше от Эшби, чем Грэстан. Чтобы привезти сюда баллисту и заставить ее работать, им нужно было пройти одну, а, может, и две ночи напролет. Но что мог сделать Гилльям, используя такую машину против стены? Она способна стрелять ядрами на огромные расстояния и больше годится на то, чтобы наводить панику внутри укрепления, а не рушить стены.
– Что это? – снова вскрикнула Ровена, зажимая уши руками, когда прогрохотал второй удар.
– Это баллиста. Насколько можно судить по звуку, Гилльям стреляет в южную стену. Интересно, что он использует, стрелы или камни? – произнес Рэннольф, поглощенный своими мыслями.
Но почему именно эта стена, ведь она одна из двух, защищенных водой? Что, если машину используют, чтобы ослабить эту неприступную оборонительную линию? Гилльям будет несколько дней продолжать заниматься этим, и все же ему понадобятся люди по другую сторону рва, чтобы пойти на штурм.
В самом деле, это очень хитрый замысел. Конечно, через ров можно перебросить деревянный мост, но люди в Эшби вряд ли станут сидеть, сложа руки, пока враги штурмуют их стены. Нет, смола, кипяток и камни потоками обрушатся на головы штурмующих и на мост, когда они будут прокладывать себе путь. Это было опрометчивое решение.
– Мне это не нравится, – сказала Ровена, присаживаясь рядом.
Он обнял ее одной рукой. Послышались еще три удара, а потом все стихло.
Лорд Грэстан услышал шаги над головой. Кто-то закричал вниз, что, по-видимому, особого вреда еще не нанесли. Другой ответил со двора, что нет никаких повреждений.
Ровена отодвинулась от него, но только ненамного.
– Почему они не сдаются и не отдают нас Гилльяму?
– Если бы я был на месте Ричарда, то поступил точно так же, просто сидел бы спокойно и тихо за стенами. Я не сопротивлялся бы, но и не сдавался. Никола сказала, что вчера ее отец открыл глаза и сказал несколько слов. Несомненно, Ричард знает об этом и думает, что вскоре передаст все в руки своего господина.
– Но если человек Эшби передаст нас Гилльяму, разве это не одно и то же?
– Нет, и он так не сделает. Подобное решение должно быть принято только его господином. Ричарду было приказано сохранить нам жизнь, он так и поступит, даже если придется не подчиниться приказам Мэв. Это подходит нам, но не так уж хорошо для Гилльяма. Я сомневаюсь, знает ли он, что с нами сталось. Я не слышал ни одного ответного слова от воинов Эшби, несмотря на постоянные призывы и выкрики Гилльяма. Кажется, этот Ричард крепко держит свою клятву, рассчитывая, что сэр Джон будет жить, стены выстоят, и он не будет нести ответственности за то, что произошло.
Раздался еще один удар, снова отозвавшийся эхом в их узилище. Ровена снова закричала, спрятав лицо у него на груди.
– Мне не нравится этот звук.
– Ах, моя милая, это звук свободы.
Рэннольф засмеялся. Четыре раза в течение часа баллиста посылала свои снаряды в стену. Но когда, наконец, удары прекратились, на главной башне, по-видимому, не было ни одного человека. Зато раздались крики в южном углу двора.
Лорд Грэстан внимательно прислушивался, решив, что Гилльям установил напротив того места мост. Несомненно, его брат собирался перейти через реку и проверить свою подготовительную работу. Воины Эшби должны, по всей вероятности, находиться на стенах, чтобы, если не отражать атаку нападающих, то, по крайней мере, не сводить с них глаз.
Ровена посмотрела на него, и у Рэннольфа захватило дух от красоты этой женщины. Цвет ее волос необыкновенно контрастировал с молочно-белой кожей и темно-синими глазами. Он погладил ее по щеке, потом привлек к себе. Она положила голову к нему на грудь.
Что, если этот ребенок убьет ее? От самой мысли, что Ровена может умереть, о том, какую огромную пустоту она оставит после себя не только в нем, но и в его семье, и в его людях, он похолодел.
А если младенец не заберет ее? Вполне может случиться так, что ему предстоит долгая и счастливая жизнь с ней. Она была моложе его, и вполне вероятно, что муж первым сойдет в могилу. Лорд Грэстан оставит ее состоятельной вдовой, которая не замедлит снова выйти замуж.
Эта мысль терзала его. Лучше, если она уйдет первой, потому что Рэннольф не мог даже представить себе того, что другой мужчина сможет обнимать ее. Размышления над этим заставили лорда Грэстана рассмеяться.
– Что тут смешного? – спросила она. – Я чувствую запах гари.
Он понюхал воздух.
– Да, и теперь он ближе. – Рэннольф сморщился. – Я думаю, Гилльям перекинул мост через ров, чтобы увидеть, какой урон он нанес им. Люди Эшби не сидят так спокойно, как я от них ожидал. Должно быть, им удалось поджечь мост.
Запах дыма стал явственнее.
– О, святая Мария, – прошептала она. – Бедный Гилльям!
– Ну-ка, а кто это говорил мне, что он уже не мальчик, за которым нужно присматривать, – проворчал он, больше не чувствуя ничего плохого в ее привязанности к брату.
– Итак, – отрывисто сказала она, с видимым усилием отвращая мысли от того, что происходило снаружи, – что тебя рассмешило?
Он улыбнулся, вспоминая свою нелепую мысль.
– Я подумал, что лучше всего, если ты умрешь первой, потому что я, разумеется, буду мстительным духом, который начнет являться к тебе, когда ты соберешься снова выйти замуж.
– Рэннольф, – воскликнула она, отталкивая его. – Это отвратительно. Не думай так!
Он только рассмеялся, забавляясь своей собственной глупостью.
– Нет, не отвратительно, я ведь только воображаю. А у меня есть решение! Мы оба будем жить вечно, тогда никому из нас не придется коротать жизнь в одиночестве.
Ровена в недоумении уставилась на него. Он продолжил:
– Сыграй со мной в эту игру. Позволь мне говорить, что это так. Ты будешь жить со мной вечно?
Она долго изучала его лицо. Потом глаза просветлели, и она мягко улыбнулась.
– Да, любовь моя, я буду жить с тобой до скончания века, – ответила Ровена.
Только тогда Рэннольф понял, почему она так улыбнулась. Теперь нельзя было ни сбежать, ни отступить. Даже его собственный язык оказался предателем. Их любовь была полной и счастливой, такой, какой ей и полагается быть между мужем и женой.
– Большинство женщин не умирают при родах, – сказала Ровена, нежно прикасаясь пальцами к его губам. Он поцеловал их кончики. – Моя мать не умерла. А королева Элеонора, ведь у нее было много детей, и по сей день красивая и здоровая, несмотря на свой возраст.
– Ты права, – ответил Рэннольф, ловя ее руки и запечатлевая на них поцелуй. – Но я бы лучше оставил тебя при себе, а не избегал ради законного наследника.
– Но я хочу нашего ребенка, – воскликнула она. – Это мой дар тебе, доказательство моей любви.
– А какое доказательство ты просишь у меня? Драгоценности, наряды, земли?
– Я не хочу от тебя ничего, кроме того, что ты уже дал мне.
– Рен, – начал он, подбирая слова, а потом снова их отбрасывая.
Вдруг дверь отворилась так резко, что ударилась о стену. В дверном проеме стояла Никола, ее волосы были в беспорядке, а на лице были видны следы копоти.
– Мэв подожгла дом и сбежала. Ваш брат пробил брешь в стене и берет замок приступом, убивая всех, кого ни встретит. Даже собственные люди не могут его остановить. Поспешите, он поклялся убить сэра Джона. Вот, – она протянула меч, Рэннольфу, – пойдемте, вы должны выполнить свою клятву. Защитите моего отца!
Потом она ушла.
Лорд Грэстан вскочил на ноги, потянув за собой Ровену.
– Нет времени на то, чтобы ты оделась, – сказал он отрывисто, натягивая на себя рубашку. – Проклятие, я застрял. Помоги мне. И она не оставила мне щита.
Ровена уронила платье и помогла мужу надеть рубашку.
– Ты еще слишком слаб, чтобы держать щит, даже если тебе принесли бы его. Теперь иди. Огонь поднимается ближе. Я его чувствую.
Рэннольф быстро сбежал по лестнице с мечом наготове, Ровена следовала за ним. Сначала он укроет жену в безопасном месте, потом предоставит Джону Эшби любую возможную помощь. К тому времени, когда они вошли в дом, спустившись из башни, комнаты уже были наполнены густым дымом и криками людей, оказавшихся в окружении пламени, как в ловушке.
Огонь уже лизал стропила. Пламя гудело, пожирая сухой тростник кровли.
Слуги в панике сбились в кучу за спинами воинов Эшби. Они открыли запертые двери, чтобы выйти из горящего здания, но встретились со свирепыми воинами Гилльяма. Мечи свистели и сверкали в воздухе, когда те, кто был внутри, пытались вырваться наружу, таким образом нападавшие удерживали их в здании.
Двигаясь в этом направлении, они не могли спастись. У дальней стены зала группа слуг прорубала себе новый выход. Внезапно они прорвались. Часть разрушенной стены обрушилась на двор.
Огонь вырвался из-под соломенной крыши, и горящие головни посыпались на пол, поджигая тростник. В один короткий миг пламя взвилось в целой дюжине мест вдоль стен.
Лорд Грэстан сделал два шага, но люди Эшби повернули и хлынули в ту же сторону, загораживая им дорогу. Пламя появилось над главной дверью в зал и с невероятной скоростью продвигалось вслед за ними. Портал охватил столп огня, загоняя воинов Эшби назад. Те, кто оставался снаружи, отступили. Кроме одного.
Этот воин, который был выше всех остальных на целую голову, вошел в зал, размахивая сверкающим мечом. Рыцарь прокладывал себе путь среди толпы, обезумевшей от страха.
– Гилльям, – крикнул ему Рэннольф.
Он не услышал его, так он был поглощен истреблением противников. Гилльям размахивал мечом с мрачной серьезностью, поражая одного человека, за другим, не замечая опасности вокруг себя.
– Рен! Нет, – проревел Рэннольф.
Она шагнула в сторону и сразу замерла от крика мужа. Огромный кусок пылающей кровли обрушился на пол перед ее ногами. Теперь они не могли добраться ни до двери, ни до пролома в стене.
– Пойдем, – сказал Рэннольф и схватил жену за руку, чтобы пробраться через зал настолько быстро, насколько только было возможно.
Рэннольф двинулся налево вдоль башенной стены, туда, где находилась комната хозяина замка. В комнате было окно. Это будет трудновато, но лучше переломать себе ноги, чем сгореть в огне. Времени оставалось в обрез.
Дым стал гуще, пока они пробирались через зал. Упал еще один кусок кровли, и лорд Грэстан увидел, что огонь охватил стропила. Раздался специфический пронзительный звук, и стена около двери обрушилась. Над головой лорда Грэстана заскрипело огромное бревно.
Если стропила рухнут, у них не останется ни одного шанса выжить. Горячий воздух обжег его легкие и вызвал кашель. Неожиданно среди дыма появилась Никола. Она тащила с собой моток веревки. Потом там же очутился Гилльям, идущий по пятам девушки, до него почти можно было дотянуться рукой. Рэннольф попытался позвать его, но только закашлялся. Рэннольф, спотыкаясь, двинулся за ним, все еще крепко держа жену за руку. Здесь, в пристройке, не было ни дыма, ни огня, но через несколько мгновений пламя доберется и сюда.
Звон стали о сталь заставил Рэннольфа насторожиться.
– Стой сзади меня, – хрипло крикнул лорд Грэстан своей жене.
Ровена закашлялась в ответ. Он толкнул полуоткрытую дверь и увидел Джона в повязках под клинком Гилльяма.
– Предатель, – с усилием выговорил Гилльям, его слова были холодны, как лед. – Ты погибнешь, как последний негодяй.
– Нет, – завизжала Никола и бросилась к отцу, но не для того, чтобы упасть рядом с ним на колени.
Она схватила его меч и отважно кинулась на высокого рыцаря. Меч его брата уже был занесен для смертельного удара.
– Гилльям, – закричал Рэннольф, – не трогай его.
– Убийца, – закричала Никола, когда младший брат недоверчиво обернулся назад.
– Брось меч, девочка, – выкрикнул Рэннольф, выхватывая свой.
Но вместо того, чтобы выпустить оружие из рук, как он ожидал, Никола встретила его движение ловким ударом, который чуть не перерубил его запястье.
– Что? – закричал он больше от удивления, чем от боли.
– Ты жив! – обрадовался Гилльям.
– Сзади! – крикнул Рэннольф, когда Никола взмахнула длинным оружием с такой ловкостью, которую он не мог предвидеть. – Разоружите ее, и скорее, иначе мы все погибнем.
Молодой рыцарь повернулся с невероятной скоростью и встретил удар нападающей. Хотя он отбросил ее назад, девушка снова сделала выпад, показывая свое умение и хорошую подготовку.
– Рен, возьми эту веревку, – приказал Рэннольф, снова встретил удар девушки.
Ровена бросилась через комнату и схватила веревку. Гилльям легонько коснулся острием своего меча незащищенного запястья своей противницы. Она закричала от боли и ненависти, опустив меч. Еще одно небольшое движение его руки, и меч сэра Джона отлетел к стене.
– Крыша падает! – крикнул Рэннольф, перекрывая нарастающий рев огня. К тому времени, когда лорд Грэстан сделал несколько шагов к окну, комната уже была охвачена пламенем, Гилльяму он сказал:
– Мне нужна эта девушка!
Потом обратился к своей жене:
– Привяжи это к обеим ручкам на окне. Если огонь настигнет нас, то ничего другого не останется, разве что только выбраться через окно. Быстрее, а то мы изжаримся заживо.
Рука его брата в стальной перчатке намертво сжала руку Николы, когда он глянул вверх и увидел тлеющий потолок. Девушка извивалась и визжала, но это ничуть на него не действовало. Раздался низкий, рвущийся треск из зала, когда упала еще одна часть крыши. Стропила снова застонали.
Рэннольф приказывал Ровене:
– Затяни петлю на другой руке. Если из-за этого веревка окажется слишком короткой, мы сломаем себе ноги.
– Убийца, – бушевала Никола, пытаясь освободиться от крепкой хватки Гилльяма, ее свободная рука бессильно царапала стальную рукавицу.
– Нет, я не уйду. Пусть я умру вместе с ним. Убийца! Он еле встал, а ты все-таки убил его. О, папа, – зарыдала она, цепляясь свободной рукой за отца. – Дай мне остаться.
Рэннольф закричал своему брату, выбрасывая из окна конец веревки:
– Не отпускай ее, Гилльям.
– Тебе повезло, дочь предателя, – сказал младший брат, обхватив рослую девушку за талию.
Она била его и извивалась, но он только перекинул ее через плечо. Кулаки девушки колотили по спине рыцаря, облаченного в доспехи.
– Иди, – сказал Рэннольф своей жене, которая стояла на сундуке.
Ровена только кивнула и скользнула вниз по веревке с удивительным проворством. Крышу объяло пламя. Искра попала на смятую постель. Она мгновенно начала тлеть, потом появился язычок пламени.
– Иди, – сказал старший брат Гилльяму. – Не спорь, ты должен унести ее с собой.
Тот широко усмехнулся.
– Теперь, когда я знаю, что ты жив, я смогу справиться с этим, старина.
И он исчез.
Рэннольф почувствовал, как кровь сочится из его раны на бедре. Он ухватился за веревку, бросил меч на землю и повернулся, чтобы выбраться из окна. Едва он успел перелезть через подоконник, как раздался страшный взрыв. Огромные сверкающие кинжаловидные языки пламени вырвались в окно и лизнули низко нависающую крышу. Лорда Грэстана отбросило от стены. Отпустив веревку, он упал на мягкий дерн у подножия дома. Из его глаз от удара чуть не посыпались искры.
– Господи Иисусе, – услышал он слова Гилльяма. – Что это было?
Когда Рэннольф повернул голову, то увидел, что взрыв свалил его брата на спину, а рядом с ним растянулась Никола. Девушка лежала на траве лицом вниз и всхлипывала.
– Рэннольф, – закричала Ровена, бросаясь к нему. – Святая Мария, у тебя снова идет кровь.
– Да, но я все еще жив и ничего не сломал, хотя теперь у меня будут синяки поверх тех старых, – пошутил он. – Дай мне полежать здесь минуту и перевести дыхание. Где ты научилась так лазать?
Она бросила на него взгляд, стыдливый и гордый одновременно.
– Когда я была маленькая и жила еще в Бенфилде, мне нравилось забираться на деревья. Особенно я любила висеть на сучьях вниз головой.
Он громко засмеялся.
– А твое платье тоже свисало вниз?
– Нет, подол можно было скомкать и зажать между коленями.
– Рен, я даже не могу себе представить, что ты могла проделать такие фривольные штуки, – сказал Рэннольф и закашлялся от смеха и дыма, которого уже успел достаточно наглотаться. Он обнял ее и прижал к себе, лежа на траве, а в его взгляде светились веселье, любовь и благодарность одновременно.
– Значит, кое-что изменилось с тех пор, как я уехал из Грэстана, не так ли? – Гилльям не скрывал улыбку.
Потом он внезапно посмотрел в сторону, поднял руку и пронзительно свистнул.
– Мы здесь и живы, – крикнул он в ответ на чей-то вопрос. – Все в порядке!
Рэннольф освободил свою жену, которая гибко поднялась на ноги. Потом протянул руку младшему брату.
– Помоги старику подняться, а? – Гилльям непринужденно помог ему встать на ноги, а в ответ Рэннольф легонько его шлепнул. – Скажи мне, ради Бога, зачем ты изо всех сил стремился в горящее здание? Если ты хотел перебить их всех, тебе нужно было только ждать снаружи, они сами бы вышли к тебе.
– Я плохо соображал. Я был уверен, что ты погиб, – сказал юный рыцарь, его голос был едва ли громче шепота, – и даже не услышал, как я раскаиваюсь в том, что тебе тогда сказал.
Он положил ладони на плечи своего брата – заменившего ему отца, которого он почти не помнил, как будто хотел обнять его, но постеснялся.
У Рэннольфа не было таких колебаний. Он ступил вперед и обнял брата, который был гораздо крупнее и выше его.
– Остановись! – воскликнул Гилльям, – моя кольчуга продерет тебя до костей, а ты и так ранен.
– Это ничего, – сказал Рэннольф. – Теперь, когда я свободен, дело быстро пойдет на поправку, особенно, если ты снова будешь рядом со мной. Ты останешься?
– Ты хочешь, чтобы я вернулся? – Спросил он недоверчиво.
– Давно надо было вскрыть нарыв, назревший между нами, Темрик был прав, – сказал он. – Ты пришел мне на помощь, когда у меня не было оснований на это надеяться.
Глаза Гилльяма затуманились, но он только пожал плечами, как будто это не имело никакого значения. В смущении рыцарь повернулся к своей невестке.
– Миледи, – сказал он, улыбаясь. – Для меня большое удовольствие видеть вас.
– Я так рада, что ты пришел, – ответила она.
Гилльям отвесил низкий поклон.
– Не удалиться ли нам к южной стене, миледи? Моя палатка на другой стороне рва. Рэннольф, что ты прикажешь мне делать с ней? Ты хочешь, чтобы ее связали или охраняли? – Кивком головы он показал на девушку, которая все еще заливалась горючими слезами у его ног.
Внезапно Рэннольф почувствовал к ней искреннее сострадание. Как бы она ни вела себя, все-таки сразу было видно, что она была просто ребенком, у которого только что на глазах убили отца, а родной дом разрушили. Он опустился на колени около нее.
– Вы обещали… – только и сумела она выговорить, – вы поклялись.
– Никола, мне так жаль, – сказал он, гладя ее по волосам, – я пришел слишком поздно, чтобы остановить брата, но, может быть, это было к лучшему. Твой отец был уже кандидат в покойники. Я почти убил его тем ударом. Как бы ни велико было твое искусство врачевания, со временем для него все было бы кончено.
