Текст книги "Раскаленная стужа"
Автор книги: Дениз Домнинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Она проснулась от щебетанья птиц. Зевая, она потянулась, все еще находясь в его объятиях. О, Боже мой, каждое движение рядом с ним доставляло мучительное удовольствие и наслаждение.
Рэннольф пошевелился, но его дыхание оставалось спокойным и ровным. Сквозь листья Ровена посмотрела на небо, золотисто-розоватое от заката.
– Епископ! – вскричала она с ужасом, пытаясь подняться.
Но он только еще крепче обнял ее и притянул к себе, потом вздохнул, открыв один глаз, и сказал:
– Епископ сегодня не приедет. Разве тебе не сказали? Я послал дворецкого передать это тебе, когда вернулся. Ты такая теплая.
Он закрыл глаза, поцеловал ее в макушку и прижал к себе.
Ровена облегченно рассмеялась.
– Нет, я ничего не знала. Наверное, мне не успели передать это сообщение.
Было так приятно лежать рядом с ним, ощущать тепло его тела. Что-то чудесное заключалось в удовольствии, которое он ей дал. Всем своим существом Ровена желала испытать это снова, но не здесь.
– Городские ворота скоро закроют. Не лучше ли нам вернуться, пока нас не начали искать?
– А они уже искали, – прошептал Рэннольф в ответ, не открывая глаз. – Не пугайся так. Это был всего лишь Темрик, а когда он нашел мою одежду, то не стал искать дальше.
Наконец, лорд Грэстан открыл глаза и внимательно на нее посмотрел.
Ровена нежно дотронулась до его щеки, потом беспокойно вздохнула.
– Ты так изменился. Как это могло произойти, и все так быстро? Я так боюсь, Рэннольф. Скажи мне, что когда мы уйдем отсюда, это не окажется обманом.
Рэннольф на какое-то мгновение закрыл глаза, понимая, как жестоко он заставлял ее страдать.
– Я должен тебе кое о чем рассказать, но мне это очень трудно сделать. Оденься, сядь рядом со мной, и я начну свою историю, хорошо?
Она кивнула, быстро встала и подняла сорочку с платьем, потом передала ему рубашку и рейтузы. Одевшись, Ровена села рядом с ним и приготовилась слушать. Но Рэннольф притянул жену к себе так, что спиной она прислонилась к его груди, и обнял ее. Его глаза устремились куда-то в чащу, далеко от полянки, где они находились.
– Шесть лет назад я женился на Изотте де ла Кроикс. Она была красивой девушкой, самой младшей дочерью в семье, но очень избалованной. У нее было маленькое приданое, которое она получила от покровительствовавшего ей дяди-холостяка. К тому времени уже прошло два года, как я овдовел, и хотя мог бы жениться на богатой женщине, остановил свой выбор именно на этом красивом создании. К сожалению, когда мы поженились, ей было только четырнадцать лет, и мои тридцать казались ей ужасно возрастом, а меня она находила устрашающим. Когда пришло время ложиться в постель, она разрыдалась и стала умолять, чтобы я пощадил ее. Я согласился на это.
Ровена со смущенным любопытством посмотрела на него, и хотела задать вопрос, но потом подумала, что будет лучше его не прерывать. Однако он заметил это движение, взглянул на жену и рассмеялся.
– Ты слишком наивна. Есть много способов покрыть простыни кровавыми пятнами для сохранения внешних приличий. Я привез ее в Грэстан целомудренной девушкой. Когда я оказался дома, другие проблемы завладели моим вниманием. Не знаю, помнишь ли ты, что наша семья по-прежнему претендует на один замок в Нормандии? Им владеет младший брат моего отца. Но у него нет детей, и сейчас он уже очень стар. Замок перейдет ко мне после смерти дяди. Именно из-за него я покинул Англию, чтобы заслужить его благосклонность, пока наш Генри сражался против своего сына, нашего нынешнего короля. Я не покидал его, пока старый король не умер в июне прошлого года. Когда я вернулся домой, там был Гилльям. Он возвратился после своей болезни таким хилым, что его приемный отец не был уверен, сможет ли тот выжить. Однако он выжил. Думаю, следовало ожидать, что эти двое, с небольшой разницей в возрасте, будут искать компании друг друга, чтобы избавиться от своего одиночества и скуки. В замке не было никого, кто бы мог проследить за тем, чтобы они не встречались. Дружба превратилась в любовь, а любовь – в занятие любовью. Если бы только я не оставил ее одну, – вздохнул он и потом замолчал.
Ровена склонила голову на плечо мужа. Рэннольф попытался улыбнуться, но не смог. Он положил подбородок на макушку жены, прежде чем продолжать свое повествование.
– Я честно думал, что все простил. Я не мог винить Гилльяма за то, что ему было шестнадцать лет, и в нем взыграла кровь. Нельзя судить и Изотту за то, что она была испорченным ребенком, который никогда раньше не отказывался от своих желаний; за то, что она осталась невинной после нашей свадьбы. Но, Боже мой, Гилльям взял то, что принадлежало мне, а она дала ему то, что не хотела дать мне… – Рэннольф замолчал, понурив голову.
Ровена успокаивающим жестом взяла его за руку. Их пальцы переплелись. Неожиданно многое уже прояснилось. Оставался только один вопрос: почему Рэннольф послал ее в Грэстан, зная, то там будет Гилльям, и они останутся одни, хотел ли он испытать своего брата и новую жену? Или это было испытанием для него самого, испытанием доверия и способности прощать.
– Но случилось самое худшее, – продолжал орд Грэстан. – Брат наградил ее ребенком. Я отсутствовал довольно долго, а пробыл дома слишком мало, чтобы объявить этого ребенка своим, – Рэннольф бросил на жену мрачный взгляд. – Никто еще не слышал о двенадцатимесячных детях. К тому времени был коронован Ричард, и он созывал рыцарей в крестовый поход. Я убедил приемного отца Гилльяма послать сына в этот поход, чтобы он был далеко от Англии. Что касается Изотты, то я держал ее взаперти и не позволял видеться с семьей, надеясь, что ко времени родов всем будет безразлично, чье это дитя, поскольку я был согласен принять его.
Но у моей юной жены было недостаточно ума, чтобы осознать весь кошмар содеянного ею, и она ненавидела меня за то, что я услал Гилльяма в поход. Было очевидно, что она никогда не станет мне настоящей женой, да и я уже не хотел этого. Когда Изотта заболела, я не обращал внимания на ее жалобы, считая их увертками испорченного ребенка. Она умоляла позволить ей увидеться с матерью, но я не соглашался, опасаясь, что все выйдет наружу.
Потом у Изотты началось кровотечение. Мы позвали повивальную бабку, но ничего уже нельзя было поделать. Что-то произошло не так. Она умерла. Ребенок Гилльяма умер, оба были принесены в жертву моей гордости.
Ровена обвила руками его шею и крепко обняла. Рэннольф вздохнул, потом приподнял ее за подбородок и поцеловал в щеку.
– Вина в смерти Изотты привела меня к мысли о том, что я совершил несколько поступков, о которых и теперь сожалею. Ты была права.
Она удивленно взглянула на него.
– В чем?
– Мэв, – он на мгновение замолчал. – Я думаю, я привез ее сюда, чтобы освободиться от чувства вины в смерти ее сестры. Чтобы сохранить душевный покой, мне пришлось закрыть глаза на то, каким человеком она была на самом деле и что творила. Мне это вполне удавалось, пока не появилась ты. Но ты, ты заставила, нет, ты приказала, чтобы я взглянул правде, которую я так упрямо не хотел признавать, прямо в глаза. Несомненно, я бы погубил наши жизни из-за нее, если бы она сама не раскрыла мне глаза на свою сущность. Прошлой ночью, когда я получил послание Освальда, я послал слугу в нашу спальню…
Сердце Ровены радостно забилось, когда она услышала, что он называет свою спальню «нашей».
– …чтобы он принес мои доспехи и одежду. Когда Ульрик вернулся, за ним последовала Мэв. Она предложила себя в любовницы – это было то, что я нашел самым отвратительным, о чем ты меня предостерегала раньше, а я, каюсь, назвал тебя лгуньей. Я отослал Мэв, но предупредил, что намерен поговорить с ее мужем, когда вернусь.
– Вот, значит, почему она так поспешно сегодня уехала. Мэв буквально вила веревки из сэра Джона, прежде чем он, наконец, признал, что идея уехать пораньше принадлежала ему самому.
Теперь пришла очередь удивляться Рэннольфу.
– Значит, она не так в нем уверена, как говорила. Хорошо. Еще есть время, – он сопроводил свое загадочное замечание кивком головы. – Мы должны уехать из Грэстана на неделю или две, пока нас не пригласит обратно епископ после приезда твоих родственников. Я хотел отослать тебя в твои владения, доставшиеся вместе с приданым, пока я кое-куда отправлюсь, но, возможно, я буду сопровождать тебя в Апвуд до своего отъезда.
Ровена была рада услышать эти слова.
– Я буду очень польщена.
Она посмотрела на него, потом вдруг нахмурилась и спросила:
– Но ты ведь едешь не в Эшби?
– У меня нет другого выбора, – вздохнул он. – Прошлой ночью я поклялся, что предупрежу сэра Джона. Я не могу позволить ей встать между мной и моим вассалом.
– Прежде чем уехать, она сказала, что никогда не забудет того, что я сделала ей. Слова эти звучали, как угроза, хотя тогда я не сознавала их двойного смысла.
– Пустые угрозы. Она не сможет ничего сделать.
Ровена хотела сказать еще что-то, но он приложил палец к ее губам.
– Нет, не говори ничего. Я поклялся поехать. И только смерть может помешать мне исполнить то, что я поклялся сделать.
Потом Рэннольф широко ухмыльнулся.
– Может, Джон и потерял голову от любви, но все же ей приходится впиваться в него когтями, чтобы настоять на своем. Не думай больше об этом. Пойдем, моя любимая, пойдем домой.
Глава восемнадцатая
Рэннольф свистнул, и конь ответил из-за деревьев ржанием. Лорд Грэстан вскочил на коня и помог жене сесть впереди себя.
С наступлением сумерек улицы города затихли, и бархатные тени скрыли массивные стены замка. То сжимая колени, то давая коню шенкеля, Рэннольф проехал через ворота Грэстана и остановился на внутреннем дворе. Где-то заблеяла овца, устраиваясь поудобнее. Закопошились на насесте куры, и недовольно вскрикнул петух.
Рэннольф молча соскользнул с коня и повернулся, чтобы помочь жене спешиться. Ровена легко доверилась его рукам и через несколько секунд уже стояла на земле.
Из темноты вышел мальчик-конюший, чтобы принять поводья у лорда Грэстана. Шаги мальчика вспугнули супругов, которым пришлось разомкнуть объятия.
– Рэннольф, – произнесла она тихим, еле слышным голосом, – как же нам войти незамеченными?
Он посмотрел на нее, несколько удивленный вопросом.
– А зачем?
– Ну… – Она сжала руками подол юбки – знакомый жест, означающий, что она нервничает. – Мое платье все испачкано и порвано, а волосы растрепались, и… я… – Ровена засмеялась, потом продолжала еще тише. – Я ударила и обругала тебя на глазах у всех. У меня были причины для гнева, но мне следовало сдержаться. Вместо этого я унизила тебя своим поведением на глазах у слуг.
Какая женщина! Вся соткана из противоречий! Она может быть ребячливой и глупой, как Джордан, в следующее же мгновенье ведет себя точно чопорная гранд-дама. Рэннольф взял жену за подбородок и притянул ее губы к своим. Ровена крепко обняла его и приникла к мужу всем телом.
Он с трудом высвободился, тяжело дыша. Она просто сводила его с ума. Еще немного, и он снова овладел бы ей, прямо здесь, наплевав на последствия.
Она подняла глаза на него, на ее лице отразилось смущение. До сего дня Рэннольф не жаловался на то, как они занимались любовью, потому что она полностью удовлетворяла его потребности. Но сегодня днем все переменилось. После того как она отдалась ему полностью, не сдерживая своих чувств, он понял, что все, что было до этого, просто не шло ни в какое сравнение.
Рэннольф замер, изумленный внезапным открытием. Пламя желания влекло его к ней, словно бабочку на огонь; все это было лишь для него, для него одного. Когда он разбудил в ней страсть в их первую брачную ночь, она отдалась ему не только телом, но и всей душой. Для нее, кроме мужа, никто никогда не будет желанным. Знала ли она это?
– Ты моя, – прошептал он, охваченный радостными чувствами и одновременно разрываемый страхом.
– Я уже не так возражаю против этого, как сегодня утром, – ответила она с нежной улыбкой, неправильно истолковав его слова. На душе у него стало легко, и он улыбнулся в ответ.
Позади них послышалось предупредительное покашливание. Они одновременно обернулись.
Это был дворецкий, устремивший свой взгляд на темнеющее небо и сияющие звезды.
– Прошу прощения, ваша милость, миледи, но мне не хотелось, чтобы вы подумали о моем пренебрежительном отношении к своим обязанностям. Милорд, я собирался доставить ваше послание к миледи, но обнаружил ее только сейчас. Могу я предположить, что вашу супругу известили о позднем прибытии епископа?
– Да, можешь, – так же официально ответил лорд Грэстан, с трудом сдерживая желание рассмеяться.
– Тогда мне нечего больше сказать, – продолжал дворецкий, все так же отводя взгляд. – Я рад видеть вас обоих в добром здравии. – Казалось, он слегка посмеивался при последних словах, потом быстро отвернулся и ушел в глубину двора. Несомненно, он разнесет весть об их прибытии всей дворне.
Рэннольф повернулся и посмотрел на Ровену. Она озабоченно глядела вслед дворецкому и думала о том, что она здесь человек чужой, пришлый. Молчание дворецкого, а теперь, может быть, и публичное обвинение в нарушении супружеской верности угрожали ее тщательно выработанной позиции.
Что ж, то, что он рушил с таким постоянством, Рэннольф мог теперь полностью взять под свою защиту.
– Не волнуйся ты так, – сказал он, направляясь к внутренним воротам.
Так как лорд Грэстан крепко держал ее за руку, Ровене ничего не оставалось, как последовать за ним.
Они поднялись по ступенькам и почти миновали двери, как вдруг Ровена поняла, что муж проведет ее через весь зал.
– Подождите, милорд, – запротестовала она, пытаясь остановиться, но супруг не замедлил шага.
– Пожалуйста, Рэннольф, подожди, взмолилась снова она, но было уже поздно.
Лорд Грэстан встал в самом центре зала, чтобы их было хорошо видно.
– Добрый вечер всем, – произнес он, широко улыбаясь. Рэннольф не выпускал ее руки, и Ровена попыталась найти укрытие за его спиной. Он же вытолкнул ее вперед, обняв за талию.
– Сегодня я совершу то, что следовало бы сделать еще в мае. Представляю вам свою жену, леди Ровену Грэстанскую.
Во время возникшей паузы, последовавшей за этими словами, он посмотрел на Ровену, которая смущенно опустила глаза. Ее иссиня-черные густые волосы были распущены, в них запутались листья и несколько полевых цветов. Платье было изорвано, испачкано травой и грязью. Лицо миледи тоже было в грязи, но никогда она не казалась ему более прекрасной. Лорд Грэстан поднял ее лицо и поцеловал.
Сначала Ровена никак не реагировала, но теперь он знал, что жена не сможет долго сопротивляться ему. Его поцелуй становился все более настойчивым, вызывая ответную реакцию. Ровена вздохнула, обвила его шею руками и приоткрыла губы.
Весь зал откликнулся одобрительным смехом, люди поднялись на ноги и приветствовали их.
– Каков отец, таков и сын, да, лорд Грэстан? – выкрикнул кто-то.
– Да, хотя, я думаю, он медленнее усваивает уроки, – возразил другой.
– Нет уж, – откликнулась какая-то женщина. – Будь ты хоть лордом, хоть нет, никогда нельзя знать, на что способна женщина.
– Лорда Генри окрутила сама Эрмина, а не наоборот, так же, как и наша госпожа держит в руках Рэннольфа. Женщина бежит только тогда, когда уверена, что ее станут догонять, верно? – поддержал хор женских голосов.
Ровена засмеялась и вырвалась из объятий мужа. Она взглянула на него, ее удивленные синие глаза искрились радостью, а лицо сияло таким счастьем, что он не мог не улыбнуться в ответ.
– Благодарю вас, милорд, – прошептала она, прикрыв глаза и уткнувшись головой ему в плечо.
Рэннольф обнял ее и прижал к себе, обращаясь к своей челяди.
– Для тех, кто еще не знает, завтра утром епископ поселится здесь, в Грэстане, до приезда родственников моей жены. Миледи и я отправимся отдохнуть в Апвуд, пока епископ нас не призовет. В награду за вашу тяжкую работу сегодня я хочу, чтобы вы выпили пива и эля за наше здоровье. Мы очень устали и проголодались, поэтому покинем вас, но все равно не забудьте за нас выпить.
Пока они с женой поднимались вверх по лестнице, им вслед неслись веселые выкрики:
– Может, они и проголодались, но жаждут вовсе не еды!
– Слышали, а, они устали? Добрые люди, не верьте этому!
Рэннольфа разбудила скрипнувшая дверь, он проснулся и сел, выпрямившись.
– Кто там? – хрипло прошептал он.
– Папа, – тихо позвал Джордан, его детский голосок дрожал от слез. – Папа, мне приснился страшный сон.
Распахнув прикроватные занавеси, Рэннольф всматривался сквозь мерцающий свет свечи в темный конец комнаты.
– Иди сюда, – окликнул он сына.
Мальчик пересек бегом комнату и вскарабкался на высокую постель. Свернувшись на коленях отца, он поднял голову и посмотрел ему в лицо. Свет свечи отражался в его слезинках, заставляя блестеть их, как бриллианты. Рэннольф обнял его и поцеловал.
– Ну, что за сон тебе приснился? Расскажи.
Джордан судорожно вздохнул.
– Ты прогнал ее, хотя я плакал и просил, чтобы она осталась. Тогда ты рассердился на меня и тоже прогнал. Мне было так грустно, я все время плакал.
– А кого я прогнал?
– Леди Рен, папа, – он кротко всхлипнул. – Неужели ты действительно прогнал ее, как говорила Алэис?
Как глубоко проникла эта женщина в его семью. Словно все, кроме него, с нетерпением ожидали ее появления.
Обращаясь к сыну, Рэннольф покачал головой:
– Конечно, нет. Она моя жена и поэтому живет вместе с нами. Видишь, вот она, лежит рядом со мной, как и полагается! – Как странно говорить со своим сыном и чувствовать правдивость своих слов. Он протянул руку и нежно погладил ее щеку. – Рен, проснись, Джордан здесь. Ему приснился сон, и он беспокоится за тебя.
Ровена заворочалась просыпаясь.
– Джордан, – произнесла она севшим ото сна голосом, – сердечко мое, я здесь, со мной все в порядке. – Она зевнула, потянулась и села. – Видишь?
– Ты не уехала? – Мальчик высвободился из отцовских рук, чтобы обнять ее за шею. Она тоже порывисто прижалась к нему и поцеловала.
– Конечно, нет. Куда мне идти? Грэстан – мой дом так же, как и твой. – Она нежно покачала его в своих объятиях несколько минут, пока он не задремал на ее руках. – Милый, возвращайся в свою кроватку. Если Алэис проснется и обнаружит, что тебя нет, она решит, что нашего сына похитили. Это будет просто ужасно, правда?
– Угу, – пробормотал он. – Она так завопит, что всех перебудит.
Рэннольф взял мальчика у своей жены.
– Ты успокоился, не будешь больше плакать?
– Нет, это был только сон. Я не буду больше бояться. Спокойной ночи, папа.
– Спи спокойно, – он проследил, как сын выбежал из комнаты.
– Слава Богу, – вздохнула Ровена. – Он не придет ко мне больше, с ним спать просто невозможно: все время крутится, вертится и брыкается.
– Да уж, – тихо согласился он, почувствовав острый укол ревности. Но приступ быстро прошел. Он не мог лишать Джордана его леди Рен, ведь у мальчишки не было матери. Девушка, давшая ему жизнь, оставила ребенка со своим господином, весьма довольная, что мальчика признали законным наследником.
Он повернулся, чтобы поцеловать жену, и ощутил в глубине души все еще тлеющие угли их взаимной страсти. Но она отодвинулась со вздохом, скользнула под одеяло и уснула.
Возможно, жизнь и воспитание в монастыре научили ее так быстро и крепко засыпать, чтобы хоть немного передохнуть между ночными службами. Как бы там ни было, у него такая способность начисто отсутствовала.
Рэннольф откинулся на изголовье кровати и снова вернулся мыслями к прошедшему вечеру. Когда они вошли в спальню, Ровена рассердилась, обнаружив, что кто-то убрал отсюда постель Джона и Мэв, поставив на свое законное место их собственную кровать. Пришлось довольно долго убеждать жену, что утром у нее будет достаточно времени обсудить со своими служанками этот акт несоблюдения субординации.
Ему было совершено ясно, что означало для Ровены возвращение кровати вместе с кувшином теплой воды для мытья, подносом с едой и сосудом вина с двумя кубками. Это было делом рук Ильзы. Она лучше, чем кто бы то ни было, поняла, что произошло между ее господином и госпожой, потому что была любимой горничной Эрмины.
Его тоже мачеха приняла и полюбила, как собственного сына, как только появилась в Грэстане. Даже после рождения собственных детей любовь, существовавшая между ними, не угасла.
Значит, Ильза почувствовала, что он и Ровена не слишком отличаются от его отца и мачехи. Рэннольф улыбнулся, снова вспомнив многочисленные споры своих родителей, о некоторых из которых даже ходили легенды среди слуг. Да, они были огненной парочкой. И все же Эрмина всегда знала, как смягчить свой нрав, а его отец безумно любил ее. Когда она умерла, он ушел вслед за ней, не прожив и трех лет со дня ее смерти.
Вспомнив, как отец переживал годы одиночества после кончины своей жены, Рэннольф поморщился. Наверное, не следует так сильно любить женщину. Женщины умирают слишком легко. Он это достаточно хорошо знал, потеряв свою мать, мачеху и уже двух жен. Он отмахнулся от этих мыслей.
У Рэннольфа не было особых причин любить свою жену так же безоглядно, как отец любил Эрмину. Любовь – достаточно редкая вещь. Скорее всего, их союз станет неким партнерством: она будет главенствовать в своей области, а он – в своей, оба равны в правах, уважают друг друга, заботятся о своих детях. Хотя Рэннольф и не отрицал своего влечения и желания, испытываемых к Ровене, но желание – это не любовь.
Его жена слегка заворочалась. Он взглянул на нее и, не удержавшись, провел рукой по волосам жены, которые были мягкими и гладкими на ощупь. Сегодня вечером она расчесывала их, стоя перед очагом. Нежное тело просвечивало сквозь тонкую ткань. При движении рубашка то и дело натягивалась на ее груди, и он мог ясно различить контуры сосков. Рэннольф был так поглощен этим зрелищем и даже не сознавал, что делает, пока она не протянула руку, чтобы принять у него полотенце и воду для купания.
Но он не отдал их. Он сам вымыл жену, не пропуская ничего, даже самого сокровенного. Высушив тело полотенцем, Рэннольф повторил то же самое своими губами, пока Ровена не вскрикнула от охватившей ее страсти. Тогда же он и овладел ею.
Лорд Грэстан вздохнул, его мысли неминуемо возвращались к Гилльяму. Рэннольфу было четырнадцать лет, и он уже вовсю старался утвердиться, когда родился его младший брат. Сначала все было хорошо. Сэр Генри с гордостью записал, что даже в своем преклонном возрасте он оказался способным зачать еще одного сына. Потом случилось непоправимое.
Рэннольф думал, что возненавидит ребенка Эрмины за ее смерть, но вместо этого поступил так, как захотела бы его мачеха. Он поклялся заботиться о ее сыне, как она заботилась о нем самом. И все оказалось бесполезным, и теперь Рэннольф окончательно уничтожил остатки взаимоотношений с Гилльямом обвинениями, которые, как он понял в тот же момент, были ложными.
– Слишком поздно, – сказал он с сожалением. – Надеюсь, ты простишь меня, Эрмина, знаешь, как я старался.
– Ляг рядышком, милый, – пробормотала Ровена, продолжая во сне разговаривать с Джорданом. – Это всего лишь сон, утром ты все забудешь.
Рэннольф горько усмехнулся и последовал ее совету. Обняв жену, он медленно погружался в дрему.
