Текст книги "Капкан для Империи (СИ)"

Автор книги: Денис Петриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Закрыв глаза, работник обратился к магическому видению, после чего уже на порядок более тревожно произнёс:

– Он показывает в сторону «глаза» странный знак.

– Можно? – немедленно потребовал артефакт Хайнц.

Получив шар и закрыв глаза, он подключился к созданному ранее магическому каналу наблюдения. Действительно, лежащий на полу иномирец открыл глаза и вытянув в сторону «глаза» руку с зажатым кулаком, зачем-то разогнул средний палец.

– Какие кристаллы, именно он наше лучшее творенье… – не открывая глаз, хмыкнул мужчина.

– А что это значит? Что он показывает? – не поняв толком сказанного, поинтересовался сотрудник.

– На языке жестов их мира, этот знак означает «Я поимел вас, ублюдки!» – улыбнувшись, ответил ему Хайнц.

Открыв глаза и передав удивлённому сотруднику шар, переговорщик торопливо направился к выходу из помещения. Однако покинуть его Хайнц не успел. Его тело, как и тела людей на несколько километров вокруг, вмиг потеряло всю свободную энергию, после чего безвольным мешком осело на камень пола.

На комплекс навалился мрак.

Глава 12: Божественный выбор

***

Так какова же главная мысль данной книги? На мой взгляд она довольно проста: человек обладает всем тем, чем обладают животные – это есть его базис и основа. И всё же самое ценное в человеке есть то высокое, что его от животных отличает. И отличие это мы не получаем само по себе, оно есть цель, до которой каждому из нас ещё необходимо дойти. Удачи вам на этом непростом пути.

Фаён Салтарский. «Размышления о людях и животных». Заключение. Издание 4212 года от разделения света и тьмы.

***

Холодный весенний дождь начался резко, забарабанил по веткам и земле крупными каплями, наполнил лес шумом и буквально за минуты остудил и так прохладный в это время года северный воздух.

– Скорее Лира, скорее! – подгонял сестру лет пятнадцати парень.

Торопливо, но не теряя осторожности, молодые люди бежали по голому ещё весеннему лесу. За зиму пышная лесная подстилка слежалась, напиталась влагой и уплотнилась, однако ноги всё равно периодически проваливались в неё чуть ли не по колено, отчего практичная лесная обувь быстро промокла, увеличивая риск простудиться.

– Не надо нам было забираться так далеко, – на бегу корила брата девочка лет тринадцати, светловолосая, голубоглазая, стройная и стремительная.

Парень на это промолчал и лишь крепче ухватил перекинутый через плечо кукан с нанизанными на нём тушками сумрачных белок.

Каждый отдельный зверёк весил немного, а вот десяток тянул уже на добрые семь килограмм. Вес для крепкого парня смешной, однако в купе с провизией и снаряжением набиралось солидно.

Спустившись в пологий, усеянный валунами глинистый овраг, подростки продолжили свой торопливый путь по берегу небольшого, шумного в это время года ручья. До цели оставалось совсем немного, примерно полкилометра. Скоро они смогут обогреться, отдохнуть, разделать добычу и даже вполне себе вкусно поесть.

Они нашли эту пещеру недавно. Пещера была старой, скорее всего её выкопали гоблины ещё до того, как их окончательно отвадили селиться в этих землях. Позже в ней долго жили медведи, это можно было определить по буквально въевшемуся в камень запаху. Относительно недавно, может год назад, а может и десять, некто, владеющий магическим искусством вырезал на стене пещеры отпугивающий дикого зверя тотем, отчего пещера стала их желанным убежищем и местом отдыха.

Дождь набирал силу и уже насквозь промочил кожаные охотничьи куртки и штаны бегущих. Споткнувшись на скользкой от воды земле, Лира не удержалась и растянулась на поверхности. Из её закреплённого на боку колчана охапкой высыпались простые кленовые стрелы.

– Вставай, вставай, – помог сестре встать Сапран, после чего сноровисто собрал выпавшее снаряжение.

– Как доберёмся и обогреемся, я наловлю ручьевой форели, – попытался он подбодрить сестру, на глазах которой наворачивались слёзы: девочка сильно ушибла колено.

– Ты простудишься если полезешь в воду, – всхлипнув и удержав слезу, неодобрительно произнесла она, после чего поковыляла вслед за братом.

– Меня исцелит твой суп – мисс деревенская ведьма, – обернувшись, подмигнул Сапран сестре, отчего чуть сам не растянулся на скользкой земле.

Шмыгнув потёкшим от боли и холода носом, Лира улыбнулась и поспешила следом.

Дождь тем временем лил буквально сплошной стеной.

Стены оврага стали более отвесными, в земляной массе появились частые выходы мягкой скальной породы.

Достигнув наконец нужного места, молодые люди с ходу заскочили в большое тёмное пятно в непроглядной уже стене дождя.

«Медвежья пещера», так они называли её между собой, напоминала по форме горшок со слегка удлинённой горловиной. Выкопали её с умом, так, чтобы внутрь не заливалась вода, не задувал ветер и чтобы при этом в ней было светло в дневное время. В дальнем углу пещеры был сложен небольшой очаг, с выдолбленной наверх шахтой дымохода. Лира и Сапран в своё время потратили немало времени и сил, чтобы вычистить шахту от накопившейся за годы земли и камней.

Пещера встретила их полумраком, теплом и запахом дыма. Сапран ощутил неладное первым, отчего ловко выхватил из чехла на поясе боевой топорик и заслонив собой сестру, настороженно уставился в глубину убежища.

У стены, у сложенного из глины и камней горящего очага, на деревянной чурке сидел человек – мужчина. Одет он был для этих мест чудно. Плотный на меху кожаный плащ с воротом до самого подбородка; дорогие, да какой дорогие, баснословной стоимости сапоги с высоким голенищем. Зелёную, с замысловатым рисунком кожу сапог Сапран опознал сразу. Болотная виверна, не иначе. Материал почти волшебный – не мокнет, дышит, сохраняет тепло и невероятно крепок. (Дед их был кожевенных дел мастером, отчего молодой человек в подобных вещах разбирался)

Рост мужчина имел средний, волосы тёмные, собранные в хвост и заправленные за ворот плаща. Лицо приятное, слегка вытянутое. Глаза, как и положено обычно северянам – светлые, вероятно голубые, отсюда не разглядеть.

Что молодых людей удивило, оружия у мужчины не было.

«Ишь ты, словно дворянин какой», – изучая словно час назад выбритое лицо, настороженно изучал незнакомца Сапран.

Особого повода для волнений вроде бы не было: разбойники на Севере встречались редко, слишком сложно им здесь приходилось. Попробуй разбойничать, когда местные ополченцы равны по силе авантюристам бронзового и железного ранга. Но и расслабляться конечно не следовало. Наивные и доверчивые, как знает любой северянин, удобряют землю первыми.

– Эй, какого демона ты жжёшь наши дрова!? – чуть опомнившись и оценив незнакомца как неопасного, уверенно и с вызовом обратился к мужчине Сапран.

Стоит отметить, что Сапран в свои пятнадцать ростом и сложением не сильно отличался от взрослого мужчины. Пожалуй, в этом он был обязан своему отцу – настоящему великану, командиру деревенского ополчения. Владению топором и мечом отец кропотливо и жёстко обучал его с восьми лет, отчего в парне имелась сейчас вполне заслуженная уверенность.

Сестра его, более чуткая и взвешенная несмотря даже на младший возраст, понимая, что брат перегибает палку, возмущённо дёрнула его за низ куртки.

– Если лес мой, то и дрова, стало быть, мои, – изучая вторженцев цепко, но добродушно, неожиданно приятным голосом ответил мужчина.

На сказанное Сапран непонимающе захлопал глазами.

Тем временем незнакомец продолжил:

– Сумрачные белки спариваются зимой, так, чтобы ранней весной, то есть сейчас, родить потомство, которое уже к середине лета становится полностью самостоятельным. Отчего охота на них разрешена с середины лета до первого снега, хотя конечно лучший мех поздней осенью, когда появляется подшёрсток. Местному населению уже лет так сто разъяснено, отчего существует запрет, но для вас, так и быть, повторю. Если бить зверька круглый год, поголовье быстро сокращается и очень скоро придётся ходить за ним далеко, за многие мили, в опасные места. Это не только опасно и неудобно, но чревато проблемами, так как по следам охотников к деревням часто приходят монстры. Как итог, обычно запрет исполняют, а кто не исполняет и пойман, платит штраф в один серебряный за тушку. Вот только для вас серебряная монета многовато будет. Кто не способен заплатить серебром, платит собственной кожей, отчего у меня к тебе вопрос парень – десять или двадцать?

– Что десять или двадцать? – не понял Сапран.

– Десять или двадцать ударов плетью… Вас двое, вы браконьеры, отчего каждому по десять ударов. Но сестра твоя и пяти не выдержит, отчего, думаю, тебе стоит взять её долю на себя.

– Мы, мы… – растерялся молодой человек, так как претензия, собственно, была обоснована и справедлива.

«А может мне его поколотить, чтобы он права не качал?» – слегка придя в себя, подумал Сапран.

Вариант решения проблемы мальчишеским способом показался вдруг неожиданно привлекательным.

– Мы знаем о запрете, – делая шаг вперёд, заговорила Лира, – отчего и пошли за белками так далеко, – шикнула она на брата. – Мать хочет сладить отцу тёплую куртку, вот мы и решили добыть меха. В Северном своде есть поправка, что, когда дичь бьётся для выживания, запрет не действует, – показав неожиданную для своего возраста грамотность, заключила девочка.

– Когда это новая куртка стала «выживанием»? – словно стремясь разглядеть знакомые черты, прищурился на молодых людей мужчина. – И что-то я сомневаюсь, что ваша мать дозволила вам нарушать запрет, как и сомневаюсь, что твой отец позволил тебе взять предмет из снаряжения ополчения, – кивнул мужчина на топорик в руках Сапрана.

Этим незнакомец добил молодого человека окончательно. Удар был, как говорится, не в бровь, а в глаз. Легкий, острый как бритва топор с мифриловым лезвием, зачарованным к тому-же на прочность, принадлежал к снаряжению ополчения. Это снаряжение – высококлассное и дорогое, в деревни распределяли из административных центров. Далее оно распределялось среди ополченцев и использовалось исключительно для защиты поселения. Правило это соблюдали строго, ведь в случае его нарушения деревню могли надолго снять с графика снабжения, что было чревато многими трудностями.

– Ну ладно, так и быть, как местным жителям сокращу наказание до пяти ударов плетью на каждого, а топор, будем считать, я не видел. Хотя конечно, по пути я загляну к твоему отцу и попрошу его всыпать тебе по первое число, заодно поем рулетов с крольчатиной…

«Откуда он знает про рулеты?» – окончательно растерял уверенность Сапран, отчего невольно опустил сжимаемый в руке топор.

Запечённая в листьях лангира крольчатина, являлась фирменным блюдом их матери.

В пещере посветлело. Дождь потерял силу и больше не пытался смыть этот мир в преисподню.

– Да вы проходите, на вас же сухой нитки нет, – обратился мужчина к застывшим на входе молодым людям. – Коли мы определились с наказанием, то можно и чаем вас напоить, – похлопал он по висящей на боку сумке, вероятно магической. – Только это, – указал он пальцем на топор Сапрана. – Я вообще-то человек спокойный, возможно даже слишком, но всё же подростки с топором наголо лишают меня некоторой доли душевного равновесия.

– Откуда вы знаете наших родителей? – неспеша, однако, убирать топор, поинтересовался молодой человек.

В этот момент глаза мужчины потеряли пристальность, словно взгляд его обратился внутрь себя. Подняв руку и опять указав пальцем, но на этот раз не на топор, а на молодых людей, он строго произнёс:

– Помолчите, у меня важный сеанс магической связи.

Здесь Сапран с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться, ведь тело его накрепко сковало параличом. Странный мужчина тем временем начал говорить вслух, обращаясь то ли к невидимому, то ли к очень далёкому собеседнику.

***

Кристаллы связи назывались кристаллами не совсем верно. Более правильное название «футляры связи», но всё же в обиходе отчего-то прижилось именно определение «кристаллы».

Футляры связи делились, строго говоря, на два типа – парные и одиночные. Парные футляры представляли собой две изначально настроенные друг на друга части одного артефакта, и чтобы связаться со второй стороной, требовалось чтобы у вызывающего и принимающего имелось при себе по одной.

С одиночными футлярами дело обстояло проще. Вложив в такой футляр заряженный магической энергией кристалл, можно было связаться с любым человеком, четкий образ которого имелся в голове вызывающего.

За универсальность и удобство приходилось дорого платить: одиночные футляры потребляли очень большое количество магической энергии. На практике, чтобы связаться с человеком находящимся даже в нескольких километрах от вызывающего, требовался кристалл, в который маг среднего уровня «слил» всю свою магическую энергию. А так как при зарядке артефактов и кристаллов особенно сильно проявлялся феномен ментального утомления, стоили магические кристаллы дорого.

Парные футляры требовали на порядок меньше энергии и при этом позволяли поддерживать куда более продолжительные и удалённые сеансы связи. Немалую роль при использовании что одиночных, что парных футляров, играл магический потенциал собеседников. Так, используя кристаллы магической силы высокого уровня, сильные маги могли общаться друг с другом находясь за десятки тысяч километров. Не владеющие же магией люди не всегда оказывались способны связаться, находясь друг от друга всего в дне пути.

И сейчас, стоя у окна неприметной мансарды, Глен, порывшись в висевшей на его боку магической сумке, достал из неё часть парного футляра связи. Вложив в него подготовленный заранее магический кристалл высокого уровня, мужчина закрыл крышку похожего на небольшой цилиндр артефакта, после чего сжал его в ладони.

«Лишь бы Аластор не решил вздремнуть, в вопросе поспать он непредсказуем», – подумал он и, пожелав себе удачи, начал сеанс магической связи.

Увы, в случае неудачи вложенный в футляр кристалл разряжался. Вот такой вот «замечательный» способ слить в никуда кучу денег.

К счастью, магическое соединение установилось:

– «Ал? Как ты меня слышишь?» – мысленно поинтересовался Глен.

<<Я слышу тебя хорошо, однако если учесть, что сейчас разговаривают два пробуждённых мага высшего уровня, связь отвратительная. Чем ты занимался? Неделю подряд заряжал артефакты или, хуже того, напивался в столичной таверне?>>

– «Да, да, я тоже рад тебя слышать. Всего пятнадцать лет не виделись, – хмыкнул Глен. – Ал, я облажался и похоже, что операция частично провалилась».

На это с той стороны ответили:

<<Два дня назад я беседовал со Стиларом (Хайнц), отчего услышав тебя, настроился на массу хороших новостей, как минимум, что Апостол оставил нам «маленький подарок»>>

– «Здесь всё удачно, наши союзники сработали как надо. Кровь у меня, с этим проблем нет. Я даже не буду жаловаться тебе, каково это, будучи разрубленным пополам, удерживать две «Гравитационные удавки». Однако проблема действительно в Апостоле: я убил его затянув в другое измерение и, как ты и предсказывал когда-то, кровь была им отвергнута и выплеснулась обратно. Да вот беда, теперь я не могу найти расположение Сферы лабиринта. Есть подозрение, что Апостол держал её при себе и что она сгинула вместе с ним».

<<Что говорит Гамма?>> – поинтересовался собеседник.

– «Твоя вечно недовольная помощница просмотрела наш «Каталог» после чего ответила, что сейчас на материке лишь одна Сфера лабиринта и она находится в Эртостате. То есть, очень и очень далеко от меня. Похоже, что открытие лабиринта посреди имперской столицы отменяется…».

<<Что поделать, не всегда выходит так, как нам хочется… – вздохнул Аластор. – Осталось только решить, кто сообщит Фарго, что он потратил одиннадцать лет впустую…>>

«Чтоб меня! Фарго… Он так ответственно относился к своему заданию», – скривился про себя Глен.

<<Что с иномирцем?>> – поинтересовался Аластор.

«Ну ты же знаешь, мы все настолько боимся твоего гнева, что я банально не решался связаться с тобой без хороших новостей», – пошутил Глен.

(Аластор был почти легендарен в своем фатализме и здоровом пофигизме, отчего всегда принимал неудачи предельно спокойно).

– «Я связался с тобой сразу после того, как почувствовал «вспышку». Всё получилось и при том в куда большем масштабе чем нам представлялось. Настолько большем, что, находясь за два километра от комплекса, я чуть под неё не попал».

<<Ну что-же, это более чем достойный аналог Лабиринту. Хватайте детей Арингтона и тащите их на Север. Кому ты собираешься помочь? Стилару или «Принцессе»? Ах да, я забыл, ваше гравитационное величество подавилось чахлым Апостолом. Ладно, пожелаем им удачи. Это всё?>>

– «Не совсем, Стил говорил тебе, что Орден хочет иномирца?»

Аластор на это ответил:

<<Орден вообще много чего хочет, они по хотению первые на континенте. Вот только пять десятых, что иномирец уже мёртв, четыре десятых, что в ближайшие несколько часов его грохнут имперские власти и лишь одна десятая, что люди культа смогут вытащить его из столицы. Мы же связываться с ним не будем, слишком большая обуза. Но да, если он попадёт в руки Ордену, Фарго будет чем заняться>>

– «Я понял, что ты меня понял», – кивнул про себя Глен.

<<Удачи вам там>>, – ответил Аластор, после чего разорвал ментальное соединение.

«Как всегда в своём репертуаре, – покачал головой Глен. – Готов поспорить, что он слинял так быстро из-за закипевшего чайника или неоконченного разговора о погоде.

***

Сковывающий тело паралич исчез, однако теперь Сапран не мог пошевелиться по другой причине, его сковывал ужас. Не тот ужас, с каким боятся чего-то страшного и разрушительного, то был ужас непочтения. Ведь молодой человек запоздало понял, кто именно занял «их» пещеру.

Аластора чтили на севере. Он изменил его, сделал лучше, сильнее, самостоятельнее. Он был тем случаем, когда споры о роли отдельной личности в истории были излишними. Ведь когда Аластор говорил: «Мой север», он говорил это буквально.

– Да вы проходите, не стойте столбами. А юная леди может встать с колен, пол здесь не настолько грязный, чтобы вытирать его подобным способом, – обращаясь к молодым людям, хмыкнул сидящий у стены мужчина.

Медленно, словно боясь сделать неосторожное движение, Сапран вернул топор на пояс. В голове его всё ещё крутился большей частью непонятный «монолог» Аластора.

Немедленно вспомнились слова отца:

«Каждые десять – пятнадцать лет Аластор лично обходит свои владения, не раз заходил он и в нашу деревню».

А ещё он вспомнил всё, что отец рассказывал ему об этом человеке. От этих воспоминаний немедленно отступили страх и нерешительность, уступив место юношеской восторженности.

– Скажите, а правда, что в битве при Ортомире вы в одиночку разбили шестидесятитысячную армию? – делая неуверенный шаг вперёд, поинтересовался юноша.

Мужчина на это неодобрительно покачал головой.

– Приятно порой слышать легенды о самом себе, – заговорил он, – но, когда эти легенды настолько преувеличены, признаться становится даже страшно. Перейдя Быстротечную имперские силы разделились, отчего к Ортомиру подошла лишь часть их экспедиционных сил. Шестьдесят тысяч? Боги, да за кого меня принимают!? Их было всего пятнадцать…

***

Как-то читал статью, что смерть выглядит как белый тоннель, через который мы уходим в таинственное «туда». В конце этой статьи, в виде дополнения, дяденька-ученый доступно всем разъяснил, что никакого тоннеля, как и жизни после смерти, конечно же нет, а то что «вернувшиеся» видели, не более чем затухание главного зрительного нерва.

Молодец дяденька, всё верно сказал. Нет никакого тоннеля, по крайне мере в моём случае его точно не было. Ко мне смерть пришла чёрной вспышкой, после которой меня не стало.

Так какого тогда я здесь разглагольствую?

Все вопросы к дяденькам-учёным, они вам на всё ответят, ещё и дураками себя чувствовать будете.

И всё же какое-то время меня действительно не существовало, далее же я появился. Появился сильно пустой, вроде бы осознающий и чувствующий, но неспособный ничем оперировать по причине отсутствия какой-либо памяти или знаний.

Далее эти знания и память в меня начали потихоньку закидывать.

Когда я ребёнком был, у нас на берегу озера два товарища тротил из стокилограммовой авиабомбы выплавляли. Тогда были девяностые и тротил был много где нужен. Так вот, этих товарищей потом ходили с мешком полиэтиленовым собирали, а по гробам рассовали строго во весу, ибо понять кто где банально было невозможно.

Мою память сейчас собирают ровно таким же образом. Вот нашли голову и самое обидное что не мою, так как одним большим ясным блоком у меня появились воспоминания моего первого ушастого тела. Вот соскребли что-то с дерева, добавились воспоминания об университете. Вот ещё ошмётков закинули, и уже дед учит меня как жить. Увы, пробелов в памяти хватает. Как и ранее отсутствует графическая информация, однако собирают хорошо, могло быть и хуже.

Ах да, я сейчас бестелесная хреновина, «мотылёк», сущность. Летаю, порхаю и тихо охреневаю от происходящего.

Наконец с моим «сбором» закончили, потрясли мешок чтобы оно всё слегка осело и устаканилось, после чего из мешка вытряхнули. Это они зря, быстро засуньте обратно, а то я на вас жалобу в милицию напишу!

Представьте, что вы сто литров воды, в буквальном смысле. И вот эти сто литров разом выливают в океан. И задача у этих ста литров ровно одна, с океаном не перемешаться. И это бы сразу произошло, если бы не тонюсенькая, из самого тонкого нечто удерживающая оболочка. И что одна лишь волна или какая проплывающая мимо селёдка и всё, каюк, нет личного самосознания, а есть огромный океан.

Чуток освоившись и отбоявшись, я внезапно понял, что удерживающая меня оболочка – благословение богини Амертис, а «Океан» – тёмный бог Айнзатерах. И что мою жалкую душонку поместили в бога в буквальном смысле, так как это оказалось единственным удобным способом удержать её в этом мире, с последующей перспективой запихать обратно в тело.

Закрутив «вспышку втягивателя» я хапнул столько энергии, что шанса выжить «естественным» образом у меня не было от слова совсем.

Но вот я в своем новом состоянии освоился и начал улавливать «мысли океана». Хотя что именно и как я стал чувствовать совершенно непонятно, так как всё мной сейчас описываемое есть одна большая, мать её, метафора!

Вот я вижу, как где-то очень далеко, в Лабиринте, парень лет семнадцати убегает от монстров. Он спустился в Лабиринт наслушавшись чуши, что Лабиринты любят смельчаков и что именно ему обязательно повезёт. Решив, что умирать парню рано, я открываю впереди него секретный проход. Заметит или не заметит? Заметил, будет жить.

Парень мне больше не интересен, я спускаюсь вниз на десять этажей. Здесь опытная команда искателей приключений ищет скрытый зал. Хорошая команда, осторожная, да и люди неплохие. Пусть ищут, ведь зал уже совсем рядом.

Одновременно с этим другая моя часть слушает магические передачи. Не радио конечно, а разговоры вроде телефонных. Вот меня особенно привлекает один разговор, он явно о событиях в столице, какой-то Апостол, Сфера лабиринта, неудача. «Я»-океан всё прекрасно понимаю, а вот «я»-100литров нет. Мне больше интересен сейчас другой Лабиринт, где спустившиеся в него люди нашли ценный артефакт. Увы, человеческая жадность не знает границ, отчего люди набросились друг на друга словно звери. Сейчас их осталось всего двое, остальные мертвы, убиты бывшими товарищами, так как чем меньше народу, тем жирнее выручка. Мне такое поведение не нравится, я решаю, что живыми они на поверхность не поднимутся и всё же оставляю им небольшой шанс. Шанс должен быть всегда.

В какой-то момент уровень моей адаптации превышает некий лимит, и я начинаю понимать, что «Океан» не просто контролирует множество мест и ситуаций, он ещё и многопоточно мыслит. Я по сравнению с ним калькулятор, который зачем-то подпаяли к суперкомпьютеру.

Не надо такого делать пожалуйста, я же сейчас сгорю нахрен!

В моё сознание ворвался чудовищный объём данных! Ах вот ты какой – капец сотого уровня! Админы, запрашиваю синий экран!

А-а-а-а-а-а-а!

Океан с болтающимся в нём «пакетом» резко исчез и я, к своей огромной радости, ощущаю себя вполне по-человечески.

Мать мая женщина, матрица подгрузила окружение!

– Я вижу ты слегка пришёл в себя, – отвлёк меня от созерцания «иллюзии» насмешливый голос.

Пейзаж почти земной, почти, но всё же нет. Я стою на веранде сельского дома – аккуратного красивого сруба, такие нынче в моде у богатых людей, так чтобы и удобно, и под старину. И всё же это не «старина» – это местный зажиточный быт. Вокруг дома разбит начинающий зеленеть сад, за садом поля и огороды. Где-то земля вспахана чёрными квадратами, где-то квадраты уже зелёные, а где-то покрыты прошлогодней пожухлой травой.

На веранде в удобном кресле-качалке сидит пожилой мужчина – седовласый старик. Внешность неприятная, но при это наполненная житейским опытом и мудростью.

И тут же я понимаю, что нет никакого мужчины, веранды, да и меня тоже толком нет, просто всё это создано, чтобы мы смогли побеседовать. Симуляция так сказать, не компьютерная, а духовная.

– И что вы предложите мне за мою душу? – мрачно обратился я к старику.

Стереотип, что тёмные боги спят и видят как бы умыкнуть у смертного его душонку, оказался неожиданно крепок.

– Да кому твоя душа нужна? Мешок таких бесплатно предложат и то не возьму, – хмыкнув, совсем не по божественному ответил мне собеседник.

Вот сволочь…

Прочитав мои мысли, мы сейчас в каком-то смысле одно целое, старик хмыкнул ещё раз.

– Завидую я людям, честное слово, – глядя на унылый и такой полный перспективы сад, произнёс он. – Да, у богов хватает власти и возможностей. Я бы даже сказал, что лучше бы их было поменьше. Ведь наши власть и сила строго пропорциональны нашей ответственности. Вы – люди, можете полжизни плевать на ПРАВИЛО, а после полжизни ему следовать. Или того хуже, сегодня я праведник, завтра демон и так по настроению. И вам, представьте себе, зачтется. Ведь чем ниже ответственность, тем больше права на ошибку.

– Что-то я раскряхтелся перед тобой как старый дед, – оторвав взгляд от сада и пристально посмотрев на меня, произнёс старик. – Но и ты меня пойми, я сейчас в непростой ситуации. Бог может взять себе лишь одного Корвета, и мы предпочитаем не брать их вообще, ведь опять же – ответственность.

– Что-то все эти твои заумности тухляком попахивают. Особенно после всего того, что ты натворил… – выплеснул я накопившееся за последние дни возмущение.

Не поверите, но моя божественная почтительность сейчас на нулевом уровне.

– А что я натворил? – вопросительно прищурился старик. – Создал Ловцы душ? Так они же лишь инструмент, как им пользоваться выбирают сами люди. Или ты намекаешь, что не должно существовать самой возможности зла? А знаешь ли ты, что есть места на континенте, где Лабиринты не появляются вообще. Если вдруг в тех местах будешь, задайся вопросом почему.

– Ладно, не перебивай, дай старику выговориться. Скажу прямо, единственный способ мне тебя спасти – это сделать своим Корветом. И ты, представь себе, невероятно неудобная и бесполезная кандидатура, однако нам крайне необходимо чтобы ты кое-что сделал. Самое важное из необходимого предстоит сделать совсем скоро, далее же твоя задача будет банальной – какое-то время продержаться живым.

– А чем вы мне поможете? – повинуясь проснувшейся внезапно шкурности, поинтересовался я.

– Главным образом тем, что ты какое-то время будешь жить. Параллельно мы попытаемся обтяпать кое-какие свои божественные дела, но вот тебе от них проблем будет больше чем прибыли.

– А если я откажусь? – осторожно поинтересовался я.

Пожав плечами, старик ответил:

– Твоя душа вернётся в твой родной мир, а дальше не моё дело. Во всех смыслах не моё. Скажу лишь, что вряд ли случится что-то плохое, скорее всё пойдёт своим чередом.

– Удивляешься почему я не пугаю тебя разными страстями и ужасами? – поинтересовался собеседник.

– Признаться, да, – честно ответил я.

– Ну я всё же бог, пусть и тёмный, – подмигнул мне старик.

– А есть менее тухлые варианты, вроде вернуться обратно в свой мир в живом виде? – поинтересовался я.

– Нет, прямого механизма возврата не существует. Если ты заметил, иномирцы из этого мира в твоём по улицам не ходят.

– М-да, хреново, – буркнул я и задумался.

И крепко, надо сказать, задумался…

Вариантов у меня, по сути, два. Первый – умереть окончательно и бестелесным духом вернуться в свой родной мир. Привлекает меня в нём лишь одно, я наконец узнаю какая религия верная! Честное слово, всю свою земную жизнь гадал. Вероятно перерождение с потерей памяти, полной или частичной.

Второй вариант – попытаться побарахтаться здесь. Поверьте, романтизм и жажда приключений на текущий момент находятся во мне на минусовом уровне, но всё же я хочу жить. Банально хочу жить. Есть во мне такая потребность.

– А если я соглашусь и останусь здесь, если потом умру, какие варианты?

– Да, собственно, всё то же – возврат в родной мир, – опять вернув взгляд на сад, ответил старик. – Правда если продержишься в этом мире тридцать шесть лет, то сможешь после выбрать где переродиться – здесь или дома. Да вот беда, убрать из тебя «чёрную дыру» не в моей власти. Я лишь смогу какое-то время поддерживать твою стабильность.

– Так значит вариант с этим Аластором байка? – поинтересовался я.

– Нет… И не только он, варианты есть и будут, пусть и добраться до них тебе будет непросто.

Хм-м-м…

Божественный старикан улыбается. Улыбается хитро. С чего бы это?

– Каждый день твоей жизни здесь, будет большой головной болью для людей тебя мучавших. Более того, есть шанс, что ты застанешь момент, когда империя в её текущем виде перестанет существовать. И ладно, так и быть, кое в чём мы тебе подыграем, но вот сколько именно ты проживёшь в этом мире, будет зависеть только от тебя.

Вот же гандон божественный, знает чем купить дурака!

– Я согласен…

– Весна в этом году особенно хороша, – произнёс собеседник.

Старик со своим креслом пропал, теперь рядом со мной стоял юноша лет восемнадцати. Стройный, красивый, темноволосый и невероятно злой. А после пропал и юноша, пропал сад, дом, мир. Пропали чувства и осознание. А после я очнулся на холодном полу своей камеры. И мне было плохо. Наверно даже очень…

И всё же, несмотря на всю плачевность своего состояния, я твёрдо знал одну вещь. Удержать в этом чёртовом подземелье меня более ничто не в силах. Я его покину, живым или мёртвым. Хотелось бы живым, ведь впереди у меня долгий путь на север...

***

Конец первой части.

Продолжение "Капкан для Империи: Долгий путь на север".