Текст книги "Правила игры (СИ)"

Автор книги: Денис Бурко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12. Гори, гори ясно…

Он шел по серой пустоши. Здесь не было ни живых ни мертвых. Видимость была сильно ограничена густым туманом, в котором постоянно мелькали какие-то полупрозрачные тени.

Холод. Холод, пробирающий до костей. Холод, от которого не спасает самая теплая одежда. Холод, сжигающий кожу и роговицу глазного яблока. Холод, от которого некуда спрятаться. Он кряхтит, вливает в свою куцую шубейку очередную порцию магии и идет дальше.

Останавливаться нельзя. Нужно идти. Идти во что бы то ни стало. Идти, двигаться вперед или назад, влево или вправо не важно. Главное не останавливаться. Продолжать движение. Даже если не будет сил и возможности идти, то ползти. Если не сможет он, то не сможет никто.

Всё вокруг окрашено в различные оттенки серого. Серая земля тянется во все стороны без конца и края, словно гигантская бетонная площадка для старта межконтинентальной ракеты. Над головой серое небо, которое словно стальное полотно матово поблескивает серым солнцем. На земле периодически встречался серый хворост, который он собирает. Это даже не хворост, а мелкие веточки и кусочки соломы. Вот он нагнулся, и очередная веточка полетела в сани, которые он тянет за собой. Там, в этих огромных санях, уже накопилось столько топлива, что хватит для обогрева целой страны, но на себя он не потратит ни одной веточки. Собрать весь хворост. Собрать, и отправить на большой, просто гигантский костер. Вот его главная задача. А для этого нужно идти. Стоит остановиться и хворост, накопленный с таким трудом, начнет разлетаться под порывами дикого, яростного ветра эмоций.

Серая хмарь окутывает его полностью, мягко обволакивает, словно приглашая погрузиться в нее, забыть обо всём, остановиться и передохнуть. Она отвлекает от основной цели, навевает смутные образы. Словно ласковая любовница, хмарь ласкает обожженную кожу лица и рук, залечивает душевные раны. Она дарит мгновения тепла и спокойствия. Он благодарен ей, но он не останавливается. Идет, не поддаваясь соблазнам и провокации.

Вот уже неделю он бредет по этой пустоши, где всё так обыденно и однообразно. Ни есть, ни пить не хочется. Здесь никогда ничего не хочется. Есть только одно желание. Желание покинуть эту долину отчаянья. Он может уйти в любой момент. Уйти и оказаться в своем гостиничном номере, где так уютно, так тепло, так хорошо. Там его накормят и напоят. Там, к нему вечером придет симпатичная ласковая девушка и согреет своим теплом его постель. Там всё, о чём может мечтать сарм, уставший от долгого пути. Он может уйти в любой момент, но он этого не делает, ведь у него есть цель, которая превыше всего. Цель, ради которой можно пожертвовать сотнями и тысячами жизней. Цель, ради которой будут гореть города и села. Цель, которая в итоге принесет радость и спокойствие всему Сармонтазару. Так стоит ли ради ТАКОЙ цели отвлекаться на сиюминутные радости жизни? А уж собственную жизнь ему было нисколько не жалко положить на алтарь своей цели. И он продолжает идти. Хворост под ногами попадается всё реже и реже. Сил всё меньше и меньше, но он идет.

На мгновение в тумане образовывается прореха и там, вдали, на самом краю горизонта, он видит серые контуры далекого леса. Он радостно вздыхает и начинает тянуть сани с хворостом быстрее. Конец первого этапа на пути к цели так близок. Потом можно будет отдохнуть и снова отправляться в путь.

Вновь дорогу преграждает густая серая хмарь, но теперь она бессильна. Он уже видел свой дальнейший путь и теперь его ничто не остановит. Очередной порыв ветра эмоций сносит с саней пару веточек. Он ругается про себя и идет вслед за улетевшим хворостом. Нельзя потерять ни единого прутика, иначе костер может быть недостаточно велик. На пути вновь встречается пара соломинок. Он радуется им как бедняк золотым монетам. Он бережно поднимает серые соломинки с серой земли и так же бережно отправляет в сани. Вот он нашел улетевший ранее хворост. Аккуратно уложив последние веточки он продолжает свой путь.

Лес уже близко. Ему предстоит еще очень долгий путь но, в лесу уныния уже не будет ветров эмоций, которые сдувают с таким трудом собранный хворост.

И вот наконец его путь преграждает высокая стена серых деревьев. Впереди вьется лесная дорога. Она почти ничем не отличается от сотен таких же дорог в Сармонтазаре. Вымощенная ровным серым камнем она пролегает между гигантских стволов деревьев. Кора деревьев толстая и грубая, имеет необыкновенную текстуру, словно это вовсе не деревья, а узкие пики скал. На деревьях нет ни листьев, ни иголок. Сложно сказать к какой породе отнести эти деревья, но знать такие мелочи ему не нужно. Нужно идти и собирать хворост. В лесу действительно нет ветра. Здесь гораздо теплее и уютнее. Здесь даже можно остановиться и отдохнуть, не боясь, что хворост разлетится в разные стороны. Но он не останавливается. Он чувствует, что что-то не так.

В воздухе застыло звенящее чувство опасности. Опасность смотрит со всех сторон. Кажется, что в густом сплетении ветвей спрятались миллионы злобных глазок. Но сколько он не приглядывается ничего не видно.

Лес сгущается и начинает темнеть. Он продолжает собирать хворост, но с каждым шагом становится всё темнее и темнее. Тяжелые сани не желают двигаться по каменной дороге с той же легкостью, как по серой земле. С каждой брошенной веточкой становится всё тяжелее и тяжелее тащить сани. В какой-то момент его окружает кромешная тьма, а тяжелые сани стали как вкопанные. Он что-то негромко бурчит себе под нос и зажигает небольшой, размером с греческий орех, магический огонек.

Желтенький огонек, словно маленькое солнышко взлетает над санями. Тьма боится этого маленького солнечного огонька. Она убегает, прячется за деревьями, скрывается в глубине леса. Тьма умелый охотник, готовый вечность ожидать свою жертву. Рано или поздно огонек погаснет и тогда… тогда наступит полная власть тьмы. И куда бы не пошла жертва, с какой бы скоростью она не двигалась, но от тьмы ей не уйти.

Пока горит огонек, он дарит свет, радость и спокойствие. А еще огонек привносит цвет в этот убогий серый мир уныния. Пусть это только желтый цвет, но он же самый радостный, солнечный, добрый и теплый комочек счастья. Дорога окрашивается ярким теплым янтарем. Хворост в санях приобретает благородный медовый оттенок. Деревья от такого освещения становятся еще больше похожими на пики скал. И только путник остается серым.

Поддерживать огонек очень и очень трудно. Здесь у него нет того безмерного запаса маны, которым он может пользоваться в Сармонтазаре. Здесь чужой мир, который не подчиняется привычным законам.

Путник осматривает свои сани и горестно вздыхает. Полозья саней совсем расщепились на каменной дороге. Дальнейший путь может и не состояться, но он не отчаивается. Он знал куда идет и знал на что рассчитывать, поэтому он заранее заготовил колеса. Всего пятнадцать минут работы и сани… нет, теперь уже телега, снова на ходу.

Путник вновь начинает тащить свой, казалось бы никому не нужный, груз. Идти по подсвеченной желтым огоньком дороге получается быстрее и веселее. Телега поскрипывая и грохоча катится следом.

Огонек высвечивает очередное препятствие на пути. Всю дорогу от дерева до дерева перегораживает огромная паутина. Он останавливается и всматривается в толстые шелковые жгуты. Да, такую паутину не мог сплести маленький паучок. Паутина выглядит новой, словно только сплетенной. Она рассчитана явно не на насекомых. Вот только проблема в том, что здесь никогда не было никого живого, как, впрочем, и мертвого. На кого же была поставлена эта паутина?

– Похоже, меня заметили, – бормочет он себе под нос. – А раз так, то ни к чему теперь таиться.

Из складок своей одежды он достает простой охотничий нож с невероятно остро заточенным лезвием. Он прекрасно знает, что вдоль волокна паутина крепче стали, и при этом она такая липкая, что сможет выдержать в сотни раз превосходящий по весу груз. А еще он знает, что прочность волокна паутины в поперечнике хотя и велика, но, тем ни менее, поддастся хорошо заточенному ножу. От липкости же его прекрасно защитит заклинание воздушных перчаток.

Он начинает аккуратно срезать паутину. Волокна поддаются с огромным трудом, но работа продвигается. Случайно край паутины прилипает к подолу его шубы.

– Липкая, зараза, – ругается путник.

Он не пытается оторвать прилипшую паутину. Он прекрасно знает, что это бесполезно. Чем больше сопротивляться, тем глубже завязнешь. Проще пожертвовать кусочком шубы, чем потом остаться здесь, будучи плотно оплетенным паутиной. Он двумя быстрыми движениями ножа отрезает кусочек своей одежды, к которой прилипла паутина, и продолжает работу по удалению препятствия с дороги.

Наконец работа закончена и путник продолжает свое движение. Он уже совсем близко. Еще чуть-чуть и дело будет сделано. Начинает светлеть. Лес начинает редеть. Он гасит магический огонек.

Да, теперь легче – не нужно тратить силы на поддержание жизни этого маленького солнышка. Силы осталось так мало, и её нужно беречь, ведь неизвестно какие еще препятствия встретятся на пути. Но вместе с тем, как же тяжело в этой серости. Мы, привыкшие к цветам и ярким краскам, к свету, к теплу и уюту просто не можем жить без этого. Даже на северном полюсе, среди бескрайних снегов. Там, где холод и пронизывающий ветер норма жизни. Там, где нет ничего кроме льда и снега. Там, где даже пещера злобного людоеда кажется вполне уютным гнездышком. Даже там есть прекрасное голубое небо, есть невероятно красивое северное сияние. А снег? Он ведь такой разный: белый, искрящийся, сверкающий в морозный полдень; чуть розоватый в лучах закатного солнца; глубоко синий ночью при свете луны; почти прозрачный, волшебный в рассветных лучах. Да, даже там среди мертвой ледяной пустыни есть ЖИЗНЬ. А здесь нет ничего. И от этого так тяжело так грустно.

Путник с силой помотал головой, как это делает собака, струшивающая с себя капельки дождевой воды. Полегчало.

– Похоже, что лес уныния преодолеть не так просто даже для меня, – вслух думает путник.

Путник проделывает последние шаги по мертвому лесу и движется к огромной стене, которая вырастает на его пути. Серая… а как же иначе? Стена тянется влево и вправо до самого горизонта и дальше. Обходить бессмысленно. Ввысь тоже не перелезть. Будь в небе облака, стена непременно бы их проткнула, но облаков нет, а стена есть. Стена абсолютно гладкая, как яичная скорлупа. Нет ни единого выступа, словно она является единым монолитом. А может так оно и есть?

Путник вздыхает. Вот и понадобились остатки магической силы. Он концентрируется, делает несколько пассов руками и в сторону стены понеслась мощнейшая ударная волна. Волна, сметающая всё на своем пути, способная пробить даже стены Ассарея. Шелест поднятой волной пыли. Удар. Грохот и… ничего не происходит. Стена по-прежнему стоит на своем месте, а в ней не образовалось даже тонюсенькой трещинки.

– Неееееееееет – кричит путник.

Неужели всё зря? Он потратил столько сил и времени, столько терпел и работал, и всё это зря? В бессилии он подходит к стене и начинает со злостью стучать в неё кулаками, разбивая костяшки пальцев в кровь. У него больше нет маны, а соответственно нет и магических сил. Осталась только физическая сила тела, но этого явно недостаточно для преодоления порога. В отчаянии он продолжает стучать по стене.

– Почему? – спрашивает он себя. – Почему порог так высок? Что я сделал не так? Где же истинный путь?

– Он здесь, – слышится ответ из-за стены.

– Что? – поражается путник. – Ты меня слышишь? Кто ты? Как мне пройти?

А в ответ тишина. Лишь шелест ветра, разметающего пыль по серой земле.

– Ну, вот… Кажется, я сошел с ума! – безрадостно улыбается путник.

Он устал. Он садится, упираясь спиной в стену и смотрит на телегу, которую всё это время тащил за собой. На телеге громоздится огромная гора хвороста. Если он сейчас уйдет, то придется начинать всё заново. И потому он не решается уйти. Он ждет. Он не знает, что может произойти. Он знает, что здесь никогда ничего не происходит, но всё равно ждет.

За стеной слышится какой-то скрип, скрежет, визг давно не смазываемых механизмов. Стена позади путника начинает двигаться. Он опрометью подскакивает и с недоумением смотрит на стену, точнее теперь уже на ворота в этой стене. Оказывается всё это время он стучал в громадные ворота, которые просто не замечал. Ворота были столь велики, что казалось будто это и не ворота вовсе. Назвать ЭТО воротами смог бы только… да никто бы не назвал воротами такую большую дыру в стене. Это… Это же ого го! Путник замер в нерешительности перед этими исполинскими створками в неизвестность.

– И долго мы так будем стоять? – Спросил его кто-то.

Путник вновь впрягся в свою телегу и пошел через ворота. Как только он прошел стена за ним вновь сомкнулась.

Что-то изменилось. Путник прислушался к себе. Да, изменилось. Он почувствовал, что теперь не сможет уйти. Ни сейчас, ни через час, никогда. Он оказался заперт в этом сером мире. Очень медленно в нем стал зарождаться страх. Страх. Такой мерзкий, такой липкий, такой колючий. Страх!

Он знал о страхе всё и потому не видел в нем ничего плохого. В конце концов страх – это мощный защитный механизм сознания, которое одолевают сомнения, незнание и непонимание. Страх есть у всех. У кого-то он проявляется в большей степени, а у кого-то в меньшей. Если бы кто-либо заявил ему, что никогда не испытывает страха, то он бы только посмеялся над ним и тут же доказал бы обратное. Он твердо знал, что страху подвержены абсолютно все без исключения живые существа. Даже мертвые иногда подвержены этому всепоглощающему чувству. Не нужно бояться страха. Нужно бояться его отсутствия.

Путник осмотрелся. Позади него всё та же бескрайняя стена, а впереди, на уступе бездонного обрыва, словно на краю земли, сидит эльф и греется перед костром. Желтые, оранжевые, красные языки пламени весело скачут по хворосту, поедая его и превращая в золу и пепел. Трепещущий свет костра мягко стелется во всех направлениях, окрашивая всё живыми цветами. Эльф одет в дорогие красивые одежды, которые так же как и всё вокруг обрели цвет от света костра. Эти одежды достойны самого короля. Да, что там короля? Императора!

Эльф очень и очень стар. Длинные седые волосы спадают ему на плечи неряшливыми прядями. Старческое морщинистое лицо выражает абсолютное спокойствие. Руки, так же как и лицо, изъеденные глубокими морщинами, дрожат над костром. Он никогда не видел старых эльфов. Все прекрасно знают, что эта раса никогда не стареет, но перед ним сидит живое доказательство обратного.

Он вместе с телегой подходит к самому костру. Эльф жестом предлагает ему садиться напротив.

– Приветствую тебя, страж, – произносит путник, присаживаясь прямо на серую землю.

– Приветствую тебя, путник, – в тон ему отвечает страж.

– Я привез хворост.

– Вижу. Спасибо тебе. Теперь этого хвороста мне хватит на многие сотни лет. Последний путник здесь был очень давно. У меня почти не осталось хвороста. – с этими словами он берет несколько веточек из маленькой кучки хвороста, что лежит справа от него, и бросает их в костер. Огонь жадно заглатывает новую порцию пищи и разгорается с новой силой. Он довольно трещит и плюется маленькими искорками.

– Ты не понял меня, страж, – поясняет ему путник, – этот хворост рассчитан на один единственный раз.

– Ха-ха-ха, – раздается на удивление молодой смех стража. Он поднимает свой взор и на лице путника отражается тень ужаса. У старого эльфа нет глазных яблок. На их месте плещется бездонная тьма. Тьма выползает из-за приоткрытых век и струится по воздуху, словно густой черный дым. – Смертный, ты смеешь указывать МНЕ как тратить МОЙ хворост?

– Этот хворост собрал я! – решительно отвечает ему путник, – значит он мой!

– А ты не прост, – признает страж, – совсем не прост. Почему ты меня не боишься?

– Боюсь, очень боюсь, но я умею управлять страхом.

– Что ж, похвальное умение, но оно не поможет тебе в битве со мной.

– Я готов сразиться хоть…

– Какой ты резвый, – насмешливо прервал путника страж. – Я стар. Ко мне редко кто-либо заходит. Я хочу насладиться общением. Для начала, давай познакомимся. Я хочу знать кого убиваю. Раз ты здесь, то ты прекрасно знаешь, что я Страж Души эльфийского народа.

– Меня зовут Эффри. Я стакх страха. – представился путник.

– Приятно познакомиться, – ответствовал ему страж. – Расскажи мне, Эффри, зачем ты пришел сюда? Ты преодолел холодную пустыню печали, где боролся с яростными ветрами эмоций и туманом соблазна. Ты собрал колючий хворост грехов. Ты прошел через мрачный лес уныния, разогнал тьму невежества, разорвал паутину лжи. Ты стучал во врата разума в пороге глупости. И сейчас ты готов сразиться со Стражем Души, чтоб разжечь костер тщеславия до уровня пожара. Зачем всё это? Зачем столько усилий?

– Я разожгу неприязнь между эльфами и орками и тем самым вызову войну между ними. Войну, на почве веры. Я изгоню церковь Валора с земель этих народов и верну им их родную культуру.

– Глупец, разве ты не понимаешь, что война не выход. Войны никогда не приносили ничего хорошего. Ты погубишь сотни тысяч невинных жизней. Разве тебя не будет мучить совесть?

– Нет, старик, это ты не понимаешь, с кем столкнулся, – произнес Эффри, поднимаясь с земли. – Я не отступлю. Готовься к бою.

Стакх отходит от костра и вынимает своё оружие. Это холодное оружие даже оружием назвать тяжело. Оно настоящее произведение искусства. С первого взгляда оружие представляет собой большой двуручный меч с прямым лезвием, мощной гардой и красивой, оплетенной витиеватой резьбой, рукоятью. На самом же деле это оружие скрывает в себе коварный механизм. Лезвие меча состоит из множества сегментов, соединенных между собой стальной цепью. При нажатии скрытой кнопки на рукояти меч превращается в трехметровую плеть, покрытую острейшими зубцами, а при повторном нажатии кнопки оружие вновь обретает вид меча. Плеть хаоса – так называется это страшное оружие.

Страж Души эльфийского народа тоже встает от костра. Теперь он уже не выглядит дряхлым старцем. С каждым шагом его черты меняются. Неряшливые седые пряди волос распрямляются, наливаясь позолотой. Красивый костюм эльфа превращается в удобный красный комбинезон, обтягивающий тугие, жилистые мускулы эльфа. Морщины разглаживаются, пропадают. На локтевых и коленных суставах появляются острые как бритва костяные наросты. Движения стража становятся плавными, кошачьими. В нем чувствуется грация сильного хищника. Становится понятно, что этому существу не нужно дополнительное оружие, так как он сам является совершенным оружием. Тем не менее в его руках появляются два сильно изогнутых клинка, напоминающих по форме турецкие ятаганы. Страж мастерски закручивает эти хищные полоски стали и становится в боевую стойку.

– Приступим, – произносит Эффри и бой начинается.

Стакх первым наносит удар. Находясь на расстоянии пяти шагов, он делает секущий удар мечем по воздуху, одновременно нажимая клавишу на рукояти.

– Шух-шух-шух-шух-шух-шух-шух, – шепчет Плеть хаоса, разматываясь в сторону неподвижно стоящего эльфа.

Неожиданно силуэт эльфа смазывается, и плеть пролетает мимо. Эффри резко дергает плеть на себя и, не сворачивая её обратно в меч, повторяет свое движение. Страж снова уклоняется от удара. Стакх не отчаивается и продолжает попытки достать своего противника ударом плети. Еще десяток ударов пропадают в туне. Видя бесполезность своих попыток, Эффри начинает раскручивать плеть над головой.

Страж выжидает. Он прекрасно понимает, что стоит сделать шаг и противник может нанести неожиданную атаку. Он не против подождать. От этого всё равно ничего не изменится. И действительно, стакху надоедает бестолковое махание плетью, и он совершает первую ошибку, пытаясь зацепить стража ударом по ногам. Прыжок. Стальная цепь пролетает под ним и, пока она сворачивается, страж стремительно бросается в атаку.

Видя, что плеть не успевает свернуться, стакх делает единственно возможное в таком случае движение. Он закрывается от удара левой рукой. На руку приходится сдвоенный удар мечей стража, который в клочья разрывает материю плаща. Под плащом скрывается прочнейшая накладка стальных наручей, которая спасает руку от тяжелейшей раны.

Левую руку стакха пронзает неимоверная боль. В отчаянном рывке он отскакивает от противника, но теперь Эффри не сможет пользоваться левой рукой, которая к тому же немилосердно болит. Меч принял свою изначальную форму, но орудовать двуручником одной рукой гораздо тяжелее. Благо стакх был обучен ведению боя даже в самых невероятных и невозможных условиях. Он перехватывает меч поудобнее и плавно переходит в атаку.

Удар, поворот, прыжок, скольжение, уклонение. Противники проводят хитрые приемы, пытаясь достать друг друга. Эльф отскакивает в сторону и закручивает вокруг себя стальной вихрь. Стакх приседает и с разворота бьет по ногам. Причинить большого вреда не удается, но костяной нарост на левом колене сбит, а значит, эльф уже чуть менее опасен.

Страж совершает самоубийственный прыжок в попытке нанести Эффри серьезное ранение, но стакх к этому готов и защищаясь, подставляет меч на пути эльфа, на который тот благополучно насаживается, пробивая правую половину груди. Теперь противник эльфа нажимает на кнопку и развернув Плеть хаоса рывком выдергивает её из тела стража. Плеть выходит, вырывая куски плоти, разрывая грудину в клочья. Кровь хлещет во все стороны, окропляя серую землю. Эльф хрипит. Он уже не жилец. Он падает на колени. Из уголков губ течет черная кровь.

– Ве..кх-кх..ик.кх-кх..ий С.. кх-кх..датель, сп..кх-кх..си и сх..кх-кх..рани – произносит эльф в предсмертной муке. Из его горла раздаются последние хрипы. Кровь толчками вытекает из его рта. Страж затихает и мешком падает на землю. К нему подходит стакх. Он нагибается над телом поверженного, закрывает ему глаза, после чего бережно оттаскивает тело к обрыву и сталкивает в бездонную пропасть. Такой обычай, а обычаи нарушать нельзя.

Он устал. Он чувствует, что теперь его ничто не держит в этом мире. Можно уходить в Сармонтазар. Отдохнуть и отоспаться. Бой был тяжелым, но расслабляться еще рано, работа еще не выполнена. Он сворачивает Плеть хаоса и нажимает вторую кнопку на рукояти. Меч на миг озаряется пламенем. Сгоревшие остатки плоти стража слетают с меча от движения. Меч снова чист и готов к бою. Стакх вкладывает его в ножны и подходит к телеге. Управлять телегой одной рукой крайне неудобно, но иного выхода нет. Он ставит телегу прямо над костром и дергает рычаг. Дно раскрывается и весь хворост обрушивается в костер. Он отходит и смотрит как разгорается пожар эльфийского тщеславия.

Осталась совсем малость. Нужно навеять соответствующие образы.

Вот образ церкви Валора, вот из неё выходит орк в доспехах паладина. Он подходит к красивой эльфийке и бесцеремонно прикладывает к её лбу амулет, определяющий наличие магических сил. Амулет ярко светится, переливаясь всеми цветами радуги, это значит, что она маг. Орк похотливо хрюкает и грубо хватая эльфийку за волосы тащит её в церковь. Теперь она не сарм. Она не достойна жизни и хорошего отношения. Орк швыряет свою жертву на пол перед алтарем, разрывает на ней платье и грубо надругавшись отрубает голову. Тут же появляются несколько служек, которые покорно начинают вымывать следы кровавой расправы, а довольный орк уходит в глубь церкви. Теперь эту картину, в разной интерпретации увидит каждый эльф.

Вот теперь всё. Начало войны за освобождение эльфийского народа от гнета церкви Валора положено.

Стакх удовлетворенно вздохнул и исчез из серого мира.