Текст книги "Правила игры (СИ)"

Автор книги: Денис Бурко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Даже те немногие, кто до этого пытался противиться власти Валора, были вынуждены подчиниться. Монахи учли, что потребность в сквотчах будет велика, а бедные слои населения не смогут себе позволить купить такую жизненно-необходимую вещь, поэтому они ввели правило, согласно которому каждая семья сармов из трех человек имела право на получение одного бесплатного сквотча в год. За такую доброту, которая практически ничего не стоила для церкви, бедняки всего Сармонтазара буквально боготворили монахов.

Церковники же, видя свою безоговорочную власть, которая распространилась на всей территории планеты, стали насаждать новую культуру, идеологию и менять политический строй всего Сармонтазара. Первое что они сделали, разделили Сармонтазар на шесть империй, изолировав народы друг от друга и провозгласили "Ордонанс свободы великих народов". Вкратце суть этого документа сводилась к тому, что великие народы пришли из разных миров, а потому нечего их смешивать и пусть каждый народ живет сам по себе и как можно меньше общается с соседями.

От провозглашения "Ордонанса" очень сильно пострадали полукровки, которых стали гнать из всех городов и несчастные были вынуждены отправиться далеко на юг и, захватив самый холодный материк, организовать там, среди вечных снегов, свое государство – Ледник. Жители Ледника стали редкими гостями в мире Сармонтазара и не особо приветливо принимали у себя гостей. Информации об этой интересной стране в памяти гнома практически не было или он просто не посчитал нужным давать мне эту информацию.

Далее церковь поделила империи на страны, а страны на княжества, правители которых были подчинены напрямую императорам. Церковь вела жесткую политику "разделяй и властвуй". Но на территориальном делении монахи не остановились, доведя свои реформы до абсолютного совершенства.

Они ввели деление сармов на девять каст, создав нерушимую пирамиду власти. Нерушимость этого строя обеспечивалась за счет того, что у некоторых монахов обнаружилась способность к особому виду массового гипноза. Эта способность встречалась крайне редко, её называли благодатью Валора, а таких монахов валорианами. Именно валориане и стали высшей кастой Сармонтазара. Их способность заключалась в том, что они могли из любого места планеты ограничивать у любого сарма уровень технической осведомленности, причем для этого достаточно было знать, кому следует изменить уровень допуска. Так раб, сколько бы он ни учился, никогда бы не понял даже элементарного устройства техномагического серпа, потому что не имел бы доступа к собственным знаниям, но, стоило одному из валориан открыть ему доступ к техническим знаниям крестьянина, и он тут же понимал что к чему. Это вовсе не значит, что ему можно было не учиться, просто доступ к своим собственным знаниям он мог получить лишь с разрешения валориан и не иначе. Впрочем, сармы не роптали против такой своей судьбы, ведь они даже не подозревали, что их так подло используют.

Единственными, кто мог противиться силе валориане, были маги. Именно поэтому в 352 г. от П.Б. на них и начались повсеместные гонения. Магов били, гнали и сжигали на кострах. Особые военизированные отряды монахов, называемых паладинами, всяческими методами выискивали и уничтожали даже самых слабых магов. Все эти меры были направлены на запугивание и полное подчинение магов церкви. Единственное место, где маги смогли спастись и почувствовать себя в безопасности, стал Ассарэй.

С учетом подобия географии миров Ассарэй находится на территории земной Австралии, на материке Яил. Здесь церковь не имела столь сильного влияния и маги могли жить, не опасаясь нападений, кроме того, столица Ассарэя, имеющая одноименное название, была огорожена непреодолимыми стенами. В Ассарэе маги стали строить свою собственную цивилизацию.

Уже на второй год существования Ассарэя было изобретено то, что заставило церковь и сармов смириться с существованием государства магов. Были изобретены империалы. Нет, это были не простые золотые монеты. Империалы лишь на четверть состояли из золота и на три четверти из особого, сплава секрет изготовления которого знал лишь правитель Ассарэя. Неизвестно как этого добились маги, но империалы невозможно было украсть, их можно было лишь добровольно передать. Ассарэй выпустил эту монету для внутренних нужд, но приезжие купцы по достоинству оценили преимущества такой валюты и постепенно эта валюта начала расходиться по всему миру. Маги охотно принимали золото в обмен на империалы.

Естественно такое нововведение очень понравилось не только купцам, но и простые сармы с удовольствием меняли своё золото на деньги, которые нельзя украсть и вскоре основные золотые запасы Сармонтазара скопились в Ассарэе, сделав маленькое государство магов самым богатым и могущественным на планете. И сколько бы ни возмущалась по этому поводу церковь, но с Ассарэем приходилось сотрудничать. На данный момент Ассарэй стал всемирным монетным двором, а по всему Сармонтазару существовала лишь одна валюта.

В году 358 от П.Б. церковь издала новый закон, так называемое "Право мага". Этот документ давал магам возможность относительно безопасно существовать за пределами Ассарэя. Да, маги были обязаны регулярно проходить длинную бюрократическую процедуру регистрации, они облагались грабительскими налогами. Кроме всего маги обязаны были повсюду ходить с особой луркесовой лентой. Эта особая лента белого цвета становилась синей, если в радиусе полуметра от неё применялась магия. Таким образом, церковь смогла ограничить магов в использовании их силы, и применять магию могли лишь с дозволения церкви. Помимо всего закон был безжалостен к незарегистрированным магам. Маги без регистрации не имеют право на существование.

Спустя еще десяток лет в странах Сармонтазара появляются первые церковноприходские школы магов. Основным предметом в этих школах является вероучение. Качественно проработанные материалы великолепно действуют на детей и юные маги становятся самыми ярыми сторонниками учений Валора. Позднее на основе этих школ создают Орден Покаяния, который наряду с Орденом Благочестия Валора становится основной военной силой церкви.

В 400 году от П.Б. выходит закон, согласно которому все маги, имеющие хотя бы пятнадцатый уровень силы обязаны пройти обучение в Ордене Покаяния. По окончании обучения маг остаётся на службе Ордена Покаяния в течении двух третей среднестатистического цикла жизни, установленного для его расы.

Этот закон вызывает очередные недовольства среди магов. Короткоживущие люди, гномы и орки недовольны, что эльфы и гоблины имеют несколько сот лет свободы. А те в свою очередь возмущаются, что несколько тысячелетий обязаны служить кому-то, а не себе. Однако эти возмущения довольно быстро и жестко подавляются.

Орден покаяния находит применение даже для шега, но, в отличии от полноценных магов, шега вольны распоряжаться своей свободой. На самом деле это лишь кажущаяся свобода, ведь устроиться работать где-либо для шега почти невозможная задача.

Вот так Сармонтазар и жил до нынешних дней. А мне в этом суровом мире предстояло не просто жить, а выживать.

Когда я закончил просмотр истории Сармонтазара и открыл глаза, выходя из фриггуса, то услышал слова своего учителя:

– …времена Сармонтазар был связан с неисчислимым множеством миров.

– Мастер!

– Не перебивай, я пытаюсь сосредоточиться, но у меня страшно болит голова.

– Я думаю, это потому, что я уже просмотрел вашу память, – старательно скрывая улыбку, произнес я.

– Так быстро? – удивился гном. – Ну что ж, раз так, то отправляйся спать, а завтра начнем наши тренировки.

– Да, мастер, спокойной ночи, – поднимаясь из кресла, произнес я.

Я действительно сильно устал и собирался хорошенько выспаться перед завтрашними тренировками. Теперь я понимал насколько важно приложить максимум усилий в этом направлении. Открывая дверь в коридор, я заметил, как спина Леонарда скрылась за поворотом. "Вот и еще одна причина начать тренироваться", подумал я и направился в свою комнату.

Глава 14. Долгая дорога в дюнах.

И вновь мир подсознания, только в этот раз он принадлежит народу орков. Здесь совершенно иначе, чем в сером мире эльфов. Здесь есть цвета и краски. Здесь совершенно иначе.

Путь начинается с Пустыни Тишины. Под ногами стелется раскаленный желтый песок, а над головой развернулось прекрасное голубое небо. На небе не видно ни облачка. Солнце, как ни странно, тоже отсутствует, но свет, тем не менее, откуда-то исходит. Песок и небо тянутся во все стороны до самого горизонта.

Пустыня усеяна барханами и дюнами разной высоты. Взбираться на песчаные холмы очень трудно, но обходить их нет смысла, потому как, обойдя бархан, попадаешь к подножию дюны. Путник не видит разницы между дюнами и барханами, но в этом песчаном однообразии даже различные названия песчаных холмов отвлекают.

Здесь совсем не холодно. Наоборот, здесь неимоверная жара. Путник уже давно разделся, но это мало помогает от невыносимого пекла. А еще здесь хочется есть и пить.

На многие сотни километров нет ни единого источника воды, поэтому каждая капля воды ценится даже не на вес золота, а на вес самой жизни.

В пустыне царит абсолютная тишина. Веет беззвучный ветер. Он беззвучно переносит песок и медленно передвигает барханы – волны песчаного моря. На самых вершинах барханов вьются тучи песка, напоминая своим видом пенных "барашков" на море. Звук шагов путника гасится песком. Что бы ни происходило в Пустыне Тишины, это будет происходить без единого звука. Ради эксперимента он попробовал крикнуть, но не смог прорвать абсолютную тишину.

Тишина настолько глубока, что кажется осязаемой. Кажется, стоит взмахнуть рукой, и порвешь эту завесу тишины. Тишина угнетает сильнее жары голода и жажды. Эти факторы лишь усугубляют действие тишины.

Пытка тишиной продолжается уже очень долго. Здесь нет смены дня и ночи, здесь нет времени и расстояния. Сторон света здесь тоже нет. Он не знает, как долго он пребывает в Пустыне Тишины. День, два, неделю, или может быть год?

Первые радостные впечатления от красочного цветного мира давно прошли. Отсутствие звука, так же как и отсутствие цвета давит на сознание путника. Сейчас он прекрасно понимает, что пытка тишиной намного хуже любой физической пытки.

Звуки – такая же неотъемлемая часть бытия, как и сама жизнь. Жизнь начинается с крика и заканчивается стоном. В течении всей жизни любое существо издает звуки и воспринимает звуки окружающего мира. Даже глухой чувствует звук, он ощущает его через вибрацию воздуха, он внимает звуки всем телом. Абсолютная тишина страшна. Она даже хуже смерти и боли.

Раньше он считал орков гуманным народом, раз они не применяют физических пыток. Орки единственный народ, владеющий заклинанием абсолютной тишины. Многие сармы считают орков глупцами, ведь пара ударов, ножи и раскаленные щипцы гораздо эффективнее в пытках. Ох, как же они ошибаются! Любой сарм будет готов рассказать всё, что угодно лишь бы услышать хотя бы свой собственный голос.

По пути Эффри собирает маленькие кусочки металла. Их нужно собрать все до единого, иначе из пустыни не выйти. Вот у подножия очередного бархана что-то мелькнуло, и стакх направился в ту сторону. Он не спешит. Какой смысл в беге, если время застыло на месте? Бег заберет лишние силы, а пользы от этого никакой. После бега придется сделать глоток драгоценной воды. Так зачем же тогда спешить?

Путник подходит к месту, где недавно видел металлический блеск. Он становится на колени и разгребает песок руками. Ничего… неужели мираж? Он начинает копать интенсивнее, но противный песок не поддается, снова и снова засыпая неглубокую яму. Но вот рука натыкается на что-то твердое и стакх достает на свет очередной осколок отполированного до зеркального блеска металла. Осколок очень острый и, если бы Эффри заранее не надел плотные перчатки из кожи красного носорога, то вполне мог бы оказаться без пальца.

Стакх кладет добытый осколок в свой рюкзак и усаживается отдохнуть. Следует сделать привал, так почему бы не в этом самом месте? Всё равно нигде нет ни единого клочка тени, в котором можно было бы скрыться от жара отсутствующего солнца. Даже он сам не отбрасывает тени.

Он съедает кусок вяленого мяса с сыром и запивает глотком воды. Его магический рюкзак очень вместителен и достаточно легок. В рюкзаке лежит изрядный запас воды и пищи, но неизвестно как долго придется блуждать по этой бескрайней пустыне, поэтому путник экономит свои запасы.

Отдохнув, он поднимается на бархан и, о чудо! Вдали на горизонте виднеется багровая полоса. Похоже, пустыня преодолена, но это лишь первое препятствие. По пути он нашел еще два осколка. Когда видишь вдали свою цель, то идти становится легче и оставшийся путь Эффри преодолевает очень быстро. Конечно, скорость в Пустыне Тишины относительное понятие, но Эффри казалось, что он буквально несется, летит к горизонту с бешеной скоростью.

Постепенно перед ним вырастает громада алых скал. Дюны начинают мельчать, а под ногами всё чаще попадаются камни. Звук собственных шагов после оглушающей тишины показался Эффри подобным раскатам грома. От неожиданности он споткнулся и упал на острые камни. Раздались звуки падения и шорох рассыпавшихся мелких камешков.

– ААААААААААААААААА, – радостно кричит он, пронзая злую тишину.

– Ааа, ааа, ааа, – откликается скальное эхо. Этот звук подобен крику гигантской птицы. От этого "крика" у путника пробегает мороз по коже.

– М-да, похоже, Скалы Ужаса не зря носят своё название, – произносит стакх и продолжает свой путь.

Теперь у него на пути высоченные скалы. Они вздымаются своими острыми пиками в неизмеримую небесную высь. Вершину опоясывает туманная дымка, из-за которой не видно истинной высоты скал.

Стакх извлекает из своего рюкзака комплект скалолазного снаряжения. Он устанавливает специальную пушку, стреляющую крюком-кошкой, и нацеливает ввысь. Выстрел и на землю падает обгоревшая веревка без крюка.

– Хм, весело, ничего не скажешь, – пробормотал стакх, – повелитель страха, который не может преодолеть Скалы Ужаса. Оригинальненько!

Снизу скалы не отличались от самых обычных, поэтому, закинув ненужные скалолазные принадлежности обратно в рюкзак, путник начал взбираться вверх без страховки.

Первые сто метров подъема не представляли ничего сложного, и Эффри даже нашел три осколка, поэтому он расслабился и почти забыл, где находится. Не смотря на то, что Скалы Ужаса представляли собой практически отвесную скалистую гряду, они имели множество удобных трещин, расколов и выступающих каменных ступеней, поэтому подниматься без снаряжения пока было относительно безопасно. Но вот над головой путника уже нависают те самые багряные камни, которые так хорошо видны издалека. Эти камни горячие, словно уголь из печи. Стоит прикоснуться и ожег обеспечен.

Эффри переместился на несколько метров вправо и спрыгнул на удобный скальный карниз. Отсюда открывался потрясающий вид на Пустыню Тишины. После кратковременного отдыха он переоделся в заранее припасенный костюм из кожи черного дракона. Этот костюм прекрасно выдерживал температуру до пяти тысяч градусов.

Казалось бы, ничто теперь не может остановить путника, но когда он находился на высоте порядка восьмисот метров произошла очередная неприятность. Он ухватился за очередной уступ и перенес на него свой вес, но уступ неожиданно просто растворился в воздухе, а лишенный опоры стакх с устрашающей скоростью полетел вниз. Лишь на полпути к земле он успел активировать левитацию и зацепился за скалу. Учитывая опыт своего пребывания в сером мире эльфов, Эффри запасся колоссальным количеством маны, но даже при этом заклинание левитации забрало приличный объем энергии.

По прикидкам стакха, он висел на скальной стене уже около трех дней, когда увидел черный провал в сплошной стене багровых скал. За это время он нашел еще шесть осколков и трижды падал из-за пропадающих опор, но не сдавался и продолжал свой путь. Спустя еще несколько часов и очередное падение цель была достигнута, и путник наконец добрался до черного провала в скалах. Тоннель был идеального круглого сечения и проходил сквозь всю горную гряду. Где-то вдалеке виднелась крохотная точечка света.

– Тоже мне Тоннель Безысходности, – пробормотал себе под нос Эффри, – Да тут и идти-то не больше часа.

Он уверенно вошел в тоннель, но стоило сделать сотню шагов, как свет вдали погас и со всех сторон раздался монотонный механический шум. Стакх хотел побежать ближе к выходу, но тоннель начал вращаться вдоль своей оси. В таком положении проблематично было не то что бежать, а даже передвигаться. Единственное, что оставалось – это распластаться по стенкам тоннеля и ждать пока вращение механизмов прекратится.

Действительно спустя некоторое довольно продолжительное время вращение прекратилось, а из стенок тоннеля высунулись спрятанные до этого выступы. Один из таких выступов, высовываясь, больно ударил Эффри в затылок.

– Нет, ну это же просто издевательство какое-то, – вяло произнес стакх, когда его перестало тошнить от перенесенной болтанки.

Когда он твердо становится на ноги и осматривается вокруг с помощью фонаря, который так же прихватил с собой, то обнаруживает, что заперт в цилиндрической камере, стены которой покрыты выступами, напоминающими ступени. Только вот лезть по этим ступеням некуда, так как торцы цилиндра закупорены камнем.

Походив некоторое время из стороны в сторону и пощупав каменные выступы на стенках тоннеля, Эффри пришел к выводу, что дальнейшее продвижение невозможно и решил вернуться в Сармонтазар. Он как и в прошлый раз сосредоточился на желании попасть в свой гостиничный номер, но ничего не произошло. Вторая, третья и последующие им попытки так же ничего не дали. Сколько бы стакх ни пытался покинуть мир орков, у него ничего не получалось. Попытки воздействовать магией на стенки камеры так же ни к чему не привели. Любые заклинания просто рассеивались без всяких последствий и спецэффектов, а затраченная на них мана уходила в камень как вода в песок.

От безысходности стакх оперся на вогнутую полукруглую стенку и неожиданно для самого себя оказался на полу. Камера просто провернулась под воздействием его веса. В путнике вновь затеплилась надежда. Он подошел к одному из торцов и сделал на стене пометку светящейся краской, после чего вновь облокотился на стенку цилиндра. Еще один оборот и светящийся крестик уходит куда-то за пределы видимой части стены.

В течении последующих нескольких часов Эффри словно сумасшедший с упоением бросался на стены своей камеры, перемещая её по длинному каменному желобу и его продуктивная работа принесла такие долгожданные плоды. Цилиндр остановился, а в одной из торцевых стен появился проход в точно такую же цилиндрическую камеру.

Не мешкая ни минуты, путник перешел в соседний цилиндр и навалился на стену. И вновь вращение, но теперь уже в обратном направлении. Небольшая передышка на сон и принятие пищи, и продолжение борьбы с тоннелем. Разгадав секрет тоннеля, Эффри принялся активно проходить странный лабиринт. Оставалось лишь совместить рассыпавшиеся цилиндрические камеры и таким образом достичь выхода. Чтоб не перепутать в какой из цилиндров необходимо перейти, стакх начиная со второй камеры начал помечать их светящимися цифрами. В некоторых из камер на полу находились осколки.

Спустя неделю бесконечного вращения в цилиндрических камерах путник наконец вышел к свету. Яркий свет ударил по глазам, а когда глаза адаптировались, то перед стакхом открылся вид на величественную и прекрасную зеленую долину. Деревья-великаны красовались шикарной зеленью листвы, через долину протекала серебристая река с множеством мелких сверкающих притоков и ручейков. И над всем этим великолепием нависало глубокое голубое небо.

Единственным недостатком картины являлся тот факт, что путник наблюдал её с высоты в пару километров, а дальнейший путь лежал через Мост Равновесия. Собственно, это и мостом-то назвать было проблематично. Прямо у выхода из Тоннеля Безысходности в скалу были вбиты три стальных крюка. От времени крюки покрылись толстым слоем ржавчины и не внушали уверенности в своей прочности. От крюков отходили натянутые канаты и скрывались где-то за горизонтом. Собственно эти канаты и были Мостом Равновесия. Стакху предстояло по ним пересечь Долину Грез и попасть во Дворец Соблазнов.

Первый шаг по канату был самым страшным, но и дальнейшее продвижение не было усыпано лепестками роз. С каждым шагом стакх ощущал как канаты под его весом прогибаются, при этом центральный канат, на котором был сосредоточен весь вес Эффри, значительно быстрее уходил вниз, в то время как два каната-поручня практически не изменяли своего положения.

Стакх понимал, что в дальнейшем расстояние между центральным канатом и канатами-поручнями будет только увеличиваться, и вскоре дотянуться до них станет очень сложно. Поэтому он решил заранее пристегнуться страховкой. Предположения оказались верны, пройдя несколько километров по натянутым канатам, дотянуться до ушедших ввысь поручней стало невозможно, и лишь наличие страховки позволяло двигаться дальше. Теперь стакх шел по одному единственному канату, а страховочные стропы тянулись ввысь к канатам-поручням.

Приблизительно на середине пути путник заметил, что в канаты поручни вплетены части необходимого для выполнения миссии предмета. То, что дотянуться до натянутых канатов довольно сложно, было лишь половиной проблемы. Гораздо хуже было то, что взять предметы было возможно лишь перерезав канаты, а в этом случае стакх лишался опор. Но даже это было не самым ужасным. Хуже всего было то, что канаты были натянуты словно струны. А ведь оборванная струна своей отдачей может хлестануть в любом направлении и вероятность попасть под её смертоносный удар была крайне велика.

Немного поразмыслив, Эффри пришел к выводу, что придется потратить значительную часть оставшегося запаса маны. Другого выхода просто не оставалось. Он активировал левитацию и отцепил страховочные стропы, после чего активировал щиты от физического урона и подлетел к своей цели.

Первый канат был разрезан без негативных последствий, а вот со вторым возникла нешуточная проблема. Когда стакх взялся за предмет, вплетенный в канат, и попытался перерезать его, то один из освободившихся концов не отделился от участка, в который был вплетен столь необходимый путнику фрагмент, и Эффри с огромной скоростью понесся вслед за инерционными движениями каната.

Когда взбунтовавшаяся струна была приведена в подчинение, а доставшийся с таким трудом фрагмент обрел своего нового владельца, выяснилось, что основной канат потерялся где-то в необозримом пространстве.

– Ну, что ж, помирать, так с музыкой, – печально произнес путник и продолжил левитировать в направлении, куда был прикреплен обрубок каната-поручня.