Текст книги "Мастер убийств"

Автор книги: Дэниел Силва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава 17

Тель-Авив

Директора ЦРУ Адриана Картера сослуживцы в начале его карьеры частенько недооценивали. Он воспользовался этим в своих целях и достиг одной из высших ступеней в иерархии американской разведки. Картер был невысок ростом и поджар, как марафонец, а его вечно растрепанные волосы и очки без оправы придавали ему вид человека не вполне нормального. Это впечатление усиливалось еще больше, стоило только взглянуть на его блейзер и брюки, которые выглядели так, будто он в них спал. В холодной, сдержанной обстановке конференц-зала на бульваре Царя Саула этот человек выглядел неуместно, как если бы забрел сюда по ошибке. Но Ари Шамрон работал с Картером еще в ту пору, когда последний возглавлял Центр по борьбе с терроризмом ЦРУ, и знал, что, как оперативник, тот не имеет себе равных. Картер в совершенстве владел шестью языками и обладал способностью растворяться в темных аллеях любого города – не важно, Варшава то была или Бейрут. Шамрон также знал, что таланты Картера, как полевого агента, могут сравниться лишь с его выдающимися способностями бюрократа и функционера. Что и говорить, это был достойный оппонент.

– Какие-нибудь прорывы в парижском деле есть? – спросил Картер.

Шамрон сокрушенно покачал головой:

– Боюсь, что нет.

– Как, вообще никаких? Что-то мне слабо в это верится, Ари.

– Как только что-нибудь прояснится, ты первый об этом узнаешь. Ну а как обстоят дела у тебя? Стоящей информацией разжился? Любая дружественная арабская спецслужба с радостью поделится с тобой сведениями, которые никогда не передаст сионисту.

Картер только что закончил двухнедельное региональное турне, которое целиком посвятил встречам с шефами спецслужб от Персидского залива до Южной Африки. Бульвар Царя Саула был последней остановкой на его пути в Штаты.

– Боюсь, ничего выдающегося я за время поездки не узнал, – сказал Картер. – Правда, до нас дошли кое-какие слухи – но из других источников.

Шамрон удивленно выгнул бровь:

– Неужели?

– На улицах поговаривают, что за акцией в Париже стоял Тарик.

– В последнее время Тарик ведет себя тихо. С чего бы ему высовываться?

– А с того, что он в отчаянии, – сказал Картер. – По той причине, что договаривающиеся стороны все ближе подходят к подписанию соглашения. Тарик же готов на все, чтобы испортить банкет. Он всегда считал себя эпохальной личностью и не в силах представить, что исторический процесс может обойтись без его участия.

– Не скрою, теория интересная, но у нас нет никаких свидетельств, которые подтверждали бы, что он замешан в этом деле.

– Если получишь такие свидетельства, не забудь поделиться с нами.

– Разумеется.

– Не хотелось бы тебе напоминать, что одновременно с вашим послом была убита американская гражданка. Президент пообещал американскому народу, что ее убийца предстанет перед правосудием. Я планирую помочь ему сдержать это обещание.

– Ты можешь рассчитывать на всемерную поддержку со стороны нашей службы, – не без пафоса пообещал Шамрон.

– Если это и вправду был Тарик, нам хотелось бы переправить его в Соединенные Штаты и предать суду. Но мы не сможем этого сделать, если где-нибудь обнаружится его труп, нафаршированный пулями двадцать второго калибра.

– Никак не пойму, Адриан, что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что парень из большого белого дома на авеню Пенсильвания стремится разрулить эту ситуацию цивилизованным путем. Если выяснится, что Эмили Паркер убил Тарик, то он должен предстать перед американским судом – и точка. Так что никаких штучек в стиле «око за око», Ари. Президента нервируют казни в темных аллеях.

– Совершенно очевидно, что мы придерживаемся разного мнения относительно того, как поступать с типами вроде Тарика.

– Президент, кроме того, считает, что убийство из мести вряд ли будет способствовать развитию переговорного процесса. Он полагает, что, если вы ответите на смерть посла убийством, это лишь сыграет на руку тем, кто стремится этот процесс сорвать.

– Что же, по мнению президента, мы должны делать в том случае, когда террористы хладнокровно расстреливают наших дипломатов?

– Демонстрировать сдержанность – вот что! В нашем понимании, вам было бы невредно повисеть пару раундов на канатах и даже пропустить несколько ударов, коли обстановка того требует. Оставьте же переговорщикам место для маневра. Другое дело, если радикалы нанесут удар после того, как мир будет подписан. Тогда вы вправе обрушиться на них со всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами. Но не ищите мести сейчас, не усугубляйте ситуацию.

Шамрон потер ладони и наклонился вперед.

– Я могу заверить тебя, Адриан, что ни наша служба, ни другое подразделение израильских сил безопасности не планирует операцию возмездия против какого-либо члена арабских террористических организаций, включая Тарика.

– Выражаю свое искреннее восхищение перед продемонстрированными тобой в сложной ситуации сдержанностью, хладнокровием и мужеством. Президент, я уверен, тоже не преминет это сделать.

– А меня всегда восхищала твоя откровенность.

– Хочешь дружеский совет?

– Изволь.

– Израиль заключил с несколькими западными спецслужбами соглашения относительно того, что не будет проводить секретных операций на подведомственных им территориях, не поставив предварительно соответствующую спецслужбу об этом в известность. Я прошу принять к сведению, что ЦРУ и дружественные спецслужбы будут всемерно пресекать попытки нарушения этих соглашений, если таковые последуют.

– Это звучит скорее как предупреждение, нежели дружеский совет.

Картер ухмыльнулся и пригубил свой кофе.

* * *

Премьер-министр просматривал лежавшие перед ним бумаги, когда в его кабинет вошел Шамрон. Опустившись на стул, шеф службы проинформировал премьера о состоявшемся у него разговоре с человеком из центрального аппарата ЦРУ.

– Я слишком хорошо знаю Картера, – добавил Шамрон. – Он отличный игрок в покер и знает больше, чем говорит. Так вот: он в завуалированной форме предложил мне остановить операцию и дал понять, что в противном случае нас ждут серьезные неприятности.

– Возможно, он о чем-то догадывается, но не имеет достаточно сведений, чтобы заявить об этом напрямую, – сказал премьер-министр. – Это тебе решать, проведал он об этом деле или только строит догадки.

– Мне необходимо знать, хотите ли вы, чтобы я и в данной ситуации продолжал операцию.

Премьер-министр поднял глаза от бумаг и посмотрел на Шамрона.

– А мне необходимо знать, сможешь ли ты и твои люди провести операцию так, чтобы ЦРУ не смогло к вам придраться.

– Да.

– В таком случае продолжай заниматься этим делом. Только не обмишурься.

Глава 18

Вальбон. Прованс

День выдался холодный. Пока Жаклин готовила на кухне сандвичи, Габриель разводил в камине огонь. Положив туда поленца оливкового дерева и подпалив их с помощью газеты, он присел у камина на корточки и стал наблюдать за языками пламени, лизавшими дерево. Каждые несколько секунд он совал в каминный зев руку, передвигая полешки. Казалось, он мог довольно долго держать куски горящего дерева в голых руках, не испытывая при этом никакого дискомфорта. Когда огонь разгорелся, он поднялся с корточек, распрямился и несколько раз с силой хлопнул ладонью о ладонь, очищая руки от налипших к коже частичек пепла и сажи. Двигался он с удивительной грацией и легкостью. Как танцор балета, подумала Жаклин, глядя на него из дверного проема. Прошедшие годы почти не отразились на его внешности. Женщине показалось даже, что он помолодел. По ее мнению, седины в его волосах поубавилось, а глаза стали ярче и чище.

Поставив тарелки с едой на поднос, Жаклин прошла в гостиную. В течение многих лет она представляла, как будет происходить их с Габриелем воссоединение. Она даже гостиную переоборудовала в том стиле, который, по ее мнению, должен был ему понравиться. Теперь в комнате были каменные полы, покрытые коврами кустарной выработки, и простая, но удобная мебель.

Она поставила поднос на кофейный столик и присела на диван. Габриель расположился рядом и положил ложечкой в свой кофе сахар. Да, все именно так и будет, если им когда-нибудь доведется сойтись, подумала Жаклин. Они будут есть простую пищу, ездить на велосипедах в горы или гулять по сонным улочкам древнего Вальбона. Можно также съездить в Канны, чтобы побродить по территории старинного порта или посмотреть фильм в одном из городских кинотеатров. После этого хорошо вернуться домой и заняться любовью при свете камина. Поймав себя на этих мыслях, Жаклин дала себе команду отключить воображение.

– Я снова начал работать на службу, – сказал Габриель, – и мне требуется твоя помощь.

Значит, как это ни прискорбно, он приехал по делу, подумала Жаклин. Вернулся на службу, получил задание и решил подключить ее к работе. А коли так, он скорее всего будет делать вид, что между ними ничего не было. Что ж, так, возможно, даже лучше.

– Ари сказал мне, что ты ушел в отставку.

– Это правда, но он попросил меня провернуть еще одно дельце. Ты же знаешь, каким он становится настойчивым, когда ему что-нибудь нужно.

– Я помню, – откликнулась Жаклин. – Кстати, я давно хотела сказать тебе одну вещь, только не знала, как к этому подступиться. Поэтому скажу прямо, по-простому: я очень сожалею о том, что случилось с твоей семьей в Вене.

В его холодном, чуточку отстраненном взгляде не промелькнуло никаких эмоций. Значит, решила Жаклин, он приучил себя об этом не думать. Должно быть, это далось ему непросто, так как Лию с полным на то основанием можно назвать очень привлекательной женщиной. Как-то раз Жаклин довелось увидеть ее фотографию, и она подумала, что жена Габриеля всегда представлялась ей именно такой: высокой, темноволосой «сабра» с огненным взором, в котором проступала уверенность в правильности и праведности избранного ею жизненного пути. Как раз этого манекенщице всю жизнь и не хватало, и она подумала, что Габриель просто не мог не жениться на Лии. При этом Жаклин не испытала ревности или разочарования. Более того, она одобрила выбор Габриеля и за умение разбираться в женщинах полюбила его еще больше.

Неожиданно Габриель переменил тему.

– Полагаю, ты слышала о нападении на нашего посла в Париже?

– Конечно, слышала. Все это так ужасно...

– Шамрон убежден, что за убийством посла стоит Тарик.

– И он хочет, чтобы ты его нашел?

Габриель кивнул.

– Но почему он выбрал для этого тебя? Ты ведь давно уже не у дел. Почему он не задействовал кого-нибудь другого?

– В случае, если ты этого не заметила, хочу напомнить, что в последнее время у службы было больше неудач, нежели успехов.

– До сих пор Тарику всегда удавалось на шаг опережать службу. Откуда у Шамрона такая уверенность в том, что ты его найдешь?

– Шамрону удалось идентифицировать одного из его агентов в Лондоне. Я поставил «жучок» на его рабочий телефон, но мне необходимо прослушивать также его домашний номер – да и вообще всю квартиру. Надо же мне знать, с кем и о чем он разговаривает. Если повезет, мы сможем узнать, где Тарик планирует нанести следующий удар.

– А зачем я тебе понадобилась?

– Мне требуется твоя помощь для проникновения в квартиру агента Тарика.

– Странно. Не может быть, чтобы ты не знал, как вскрыть замок или поставить «жучок».

– В том-то все и дело. Мне бы очень не хотелось отпирать его дверь с помощью отмычек. Вторжение в чужое жилище всегда сопряжено с риском. Если он узнает, что в его квартире кто-то побывал, мы потеряем преимущество первого хода. Я хочу, чтобы ты проникла в его апартаменты, сделала оттиски с ключей и выяснила, каким телефонным аппаратом он пользуется, чтобы я мог подготовить дубликат с необходимой начинкой.

– И как же, по-твоему, я должна проникнуть в его квартиру? – Она, конечно же, знала ответ на вопрос, но ей хотелось, чтобы он сам ей об этом сказал.

Габриель поднялся с места, подошел к камину и подкинул в огонь несколько оливковых поленцев.

– Юсеф любит женщин. Ему также нравится ночная жизнь Лондона. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним в баре или на дискотеке, завязала дружеские отношения – короче, вела себя так, чтобы он пригласил тебя на квартиру.

– Извини, Габриель, но мне это не интересно. Пусть Ари предоставит в твое распоряжение одну из своих новых девиц.

Он повернулся и пристально на нее посмотрел.

– Я предоставляю тебе возможность помочь мне выследить Тарика эль-Хоурани, прежде чем он успел убить кого-нибудь еще из наших людей и нанести непоправимый ущерб переговорному процессу на Ближнем Востоке.

– А я пытаюсь дать тебе понять, что свою долю работы уже выполнила. Пусть на благо переговорного процесса потрудится другая девушка.

Габриель присел на диван.

– Я понимаю, почему Шамрон снова подключил тебя к работе, – продолжала Жаклин. – Никто лучше тебя такое дело не сделает. Но я не понимаю, почему ты так настаиваешь на моем участии в этой операции.

– Потому что ты тоже мастер своего дела, – сказал Габриель и добавил: – Потому что я тебе доверяю.

«Хотелось бы знать, что ты вкладываешь в эти слова», – подумала Жаклин.

– Через три недели мне необходимо вылететь на острова Карибского моря, где будут проходить важные съемки.

– Работа, которую я предлагаю, займет у тебя всего несколько дней.

– Предупреждаю, даром я работать не стану.

– Мне нужна ты и только ты, – повторил Габриель. – Поэтому ты вправе назвать сумму, которую хочешь получить.

Она подняла глаза к потолку, прикидывая, сколько денег ей может понадобиться, чтобы открыть балетную школу. Необходимо внести арендную плату, перестроить помещение, дать рекламу...

– Пятьдесят тысяч.

– Франков?

– Не смеши меня, Габриель. Долларов, конечно.

Габриель задумчиво нахмурил брови, а Жаклин откинулась на спинку дивана, скрестила на груди руки и сказала:

– Пятьдесят тысяч долларов. Или можешь звонить Шамрону и требовать, чтобы он прислал новую девицу.

– Ладно. Пусть будет пятьдесят тысяч, – согласился он.

Жаклин улыбнулась.

* * *

Жаклин позвонила Марселю Ламберу в Париж и попросила отменить все съемки на ближайшие две недели.

– Ты что, с ума сошла? Фотомодель, чьи перспективы весьма туманны, не должна усугублять свое положение, отменяя съемки. Это может скверно отразиться на репутации в бизнесе.

– Я, Марсель, в этом бизнесе уже семнадцать лет и никогда еще съемок не срывала. Просто случилось нечто важное, и мне необходимо срочно уехать на несколько дней.

– Это, что ли, я должен, по-твоему, сказать людям, которые были столь любезны, что предоставили тебе работу? «Случилось нечто важное...» Ха-ха! Нет, дорогуша, так дело не пойдет. Придумай что-нибудь более убедительное.

– Ну, в таком случае скажи им, что у меня... у меня...

– Да что там у тебя? Только конкретно...

– Проказа!

– Великолепно. Самое то! – Неожиданно в его голосе проступила озабоченность. – Скажи мне одну вещь, Жаклин: ты, случайно, не попала в какую-нибудь переделку? Ты же знаешь, мне можно доверять. Как-никак, я с тобой в этом бизнесе с самого начала и до сих пор был в курсе всех твоих секретов.

– Не забывай, что я тоже в курсе твоих секретов, Марсель Ламбер. Отвечая же на твой вопрос, скажу, что ни в какую переделку я не попадала. Просто мне нужно кое-что сделать, и это не терпит отлагательства.

– Может, ты и вправду заболела?

– Со здоровьем у меня все в порядке.

– Надеюсь, ты не принялась за старое и проблема не в кокаине, а, Жаклин? – прошептал Марсель.

– Марсель!

– Может, ты собираешься лечь в клинику? Решила сделать себе подтяжку или подправить глаза?

– Да пошел ты!..

– Похоже, это мужчина. Скажи, я угадал? Неужели кому-то наконец удалось покорить твое стальное сердце?

– Я вешаю трубку, Марсель. Обещаю связаться с тобой через несколько дней.

– Я попал в точку! Это и вправду мужчина.

– У меня только один мужчина – ты, Марсель.

– Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой!

– Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Оревуар.

– Чао!

* * *

Они выехали во второй половине дня и помчались по продуваемому всеми ветрами хайвею в северном направлении, забирая в горы. Над головами нависали свинцовые тучи. Когда они углубились в гористую местность, о ветровое стекло арендованного Габриелем «пежо» уже бились тяжелые дождевые капли. Жаклин, откинувшись на спинку сиденья, сосредоточенно следила за тем, как струйки дождя ползли по стеклу, но мыслями была далеко. Она думала о том, что ждет ее в Лондоне.

– Расскажи об этом парне.

– Не стоит, – сказал Габриель. – Не хочу, чтобы ты забивала себе голову информацией, которая может каким-то образом прорваться наружу и выдать твои намерения или заставить тебя склоняться к компромиссу.

– Ты выбрал меня, потому что я специалист своего дела, не так ли? Так что отбрось сомнения и расскажи мне хоть что-нибудь об этом человеке.

– Он вырос в Бейруте, зовут его Юсеф.

– В Бейруте? Где именно?

– В Шатиле.

– О Боже, – прошептала она, прикрыв глаза.

– В сорок восьмом его родители стали беженцами и поселились в арабской деревушке под названием Лидда. Потом, во время войны, они перебрались через границу в Ливан. Некоторое время они жили на юге, а затем в поисках работы переехали в Бейрут, где и обосновались в лагере беженцев Шатила.

– Как вышло, что он оказался в Лондоне?

– В Англию его привез дядюшка, который хотел, чтобы Юсеф получил высшее образование и в совершенстве овладел английским и французским языками. Со временем Юсеф превратился в настоящего политического радикала. Заметив, что Арафат и Фронт освобождения Палестины начинают сдавать свои позиции, он стал поддерживать тех палестинских лидеров, которые стремились продолжать борьбу с Израилем до полного его уничтожения. Его деятельность привлекла внимание организации Тарика. Вот уже несколько лет, как Юсеф числится ее активным членом.

– Как мило.

– Он и в самом деле милый парень.

– А какое-нибудь хобби у него есть?

– Он любит палестинскую поэзию и европейских женщин. А кроме того, он помогает Тарику убивать израильтян.

* * *

Через некоторое время Габриель съехал с шоссе на узкую дорогу, которая шла в восточном направлении и все дальше уводила в горы. Они миновали спавшую глубоким сном деревушку и свернули на грунтовую проселочную дорогу, обсаженную платанами. Габриель катил по проселку, пока не увидел на обочине поломанные деревянные ворота, за которыми можно было заметить похожую на парковку площадку. Габриель остановил машину, выбрался из нее и открыл ворота – настолько, чтобы в них смог проехать «пежо». Въехав во двор, он выключил мотор, но оставил гореть фары. Потом он взял сумочку Жаклин, вынул из нее «беретту» и запасной магазин. Достав один из принадлежавших Жаклин модных журналов, он сорвал с него обложку и сунул в карман куртки.

– Вылезай.

– Так ведь дождь идет.

– Ничего не поделаешь.

Габриель вышел из салона машины, пересек парковочную площадку и остановился у дерева, к стволу которого было приколочено заржавленное металлическое объявление с надписью: «Частная собственность. Посторонним вход запрещен». Наколов на ржавый гвоздь яркую журнальную обложку, Габриель вернулся к машине, в свете фар которой маячила Жаклин с надвинутым на голову из-за дождя капюшоном. Стояла тишина, нарушаемая лишь негромким пощелкиванием остывающего мотора «пежо», да отдаленным собачьим лаем. Габриель вытащил из рукоятки «беретты» магазин, оттянул затвор, чтобы выяснить, не осталось ли патрона в стволе, после чего передал оружие Жаклин.

– Хочу проверить, не забыла ли ты, как надо обращаться с этой игрушкой.

– Но я знаю девушку, которая изображена на обложке.

– Очень хорошо. Стреляй ей прямо в лицо.

Жаклин снова вставила магазин в рукоятку, оттянула затвор, загоняя патрон в патронник, после чего поудобнее обхватила рукоять пистолета своими тонкими пальцами. Шагнув вперед, она вскинула оружие, слегка согнув при этом ноги в коленях и повернувшись к мишени боком, чтобы стоявшему перед ней воображаемому противнику было труднее в нее попасть. Потом открыла огонь, размеренно нажимая на курок, и стреляла, пока полностью не опустошила магазин.

Габриель, вслушивавшийся в хлопки выстрелов, следовавших через равные промежутки времени, неожиданно перенесся мыслями на полутемную лестничную площадку некогда хорошо знакомого ему многоквартирного дома в Риме. Жаклин опустила оружие, вытащила из рукоятки пустой магазин, после чего, оттянув затвор, проверила, не осталось ли в стволе патрона. Протянув пистолет Габриелю, она сказала:

– Теперь ты попробуй.

Габриель сунул «беретту» в карман куртки и отправился к дереву инспектировать результаты стрельбы. В импровизированную мишень не попала только одна пуля, все остальные поразили цель. В основном пулевые отверстия группировались в верхнем правом углу мишени. Сняв с гвоздя изрешеченную пулями переднюю страницу обложки, Габриель повесил на ее место заднюю и, вернувшись к машине, снова вручил «беретту» Жаклин.

– На этот раз тебе придется стрелять в движении.

Она загнала в рукоять пистолета второй магазин, оттянула затвор, после чего зашагала к дереву, ведя огонь на ходу. Последнюю пулю по мишени она выпустила практически в упор с дистанции в несколько шагов. Сорвав с гвоздя страницу обложки, она повернулась к Габриелю, держа ее в поднятой руке так, чтобы фары высветили пробитые в ней пулями отверстия. На этот раз мишень поразили все пули до единой. Вернувшись к машине, она передала Габриелю пистолет и изрешеченную пулями журнальную обложку.

– Собери латунь, – сказал Габриель.

Пока Жаклин собирала стреляные гильзы, Габриель быстро и сноровисто разобрал «беретту» и, достав из багажника монтировку, несколько раз ударил ею по каждой детали пистолета, основательно их деформировав. Потом они с Жаклин уселись в машину и тронулись в обратный путь. По дороге Габриель через определенные промежутки времени выбрасывал из окна искореженные части пистолета и опустевшие патронные обоймы. После того, как они проехали деревню, Габриель в последний раз открыл окно и выбросил в ночную тьму собранные Жаклин стреляные гильзы.

Прикурив сигарету, она спросила:

– Ну и как ты оцениваешь мои успехи в стрельбе?

– Экзамен сдан, – лаконично ответил Габриель.