Текст книги "Мастер убийств"

Автор книги: Дэниел Силва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава 14

Бепсуотер. Лондон

Рэндалл Карп, в прошлом офицер технической службы в Лэнгли, а ныне сотрудник частного агентства «Кларендон интернэшнл секьюрити», приехал на квартиру Габриеля в Суссекс-Гарденс в предшествовавшие рассвету минуты полного затишья. Чтобы утренний холод не пробирал до костей, он натянул на рубашку толстый вязаный свитер. Кроме того, он надел голубые джинсы, замшевые сандалии и толстые шерстяные носки, какие обычно носят люди, привыкшие много ходить и проводящие большую часть дня вне дома. В своих длинных, похожих на щупальца руках он держал две полотняные сумки. В одной хранилось электронное оборудование, а в другой лежали необходимые для работы инструменты. Поставив с удовлетворенным видом свои сумки на пол в центре гостиной, он окинул комнату оценивающим взглядом.

– Мне нравится, как ты обустроил свое жилище, Гейб, – произнес он с южнокалифорнийским акцентом. С тех пор как Габриель в последний раз его видел, он обзавелся хвостиком на затылке, словно пытаясь тем самым компенсировать быстро прогрессирующее облысение. – Здесь даже запах какой надо. Чем, кстати, у тебя пахнет? Карри? Табаком? Прокисшим молоком? Похоже, мне понравится у тебя работать.

– Рад слышать.

Карп прошел к окну.

– Ну, где обитает наш мальчик?

– Третий этаж, считая с цокольным. Окна прямо над входом. Белые занавески.

– Кто он?

– Палестинец, который хочет навредить моей стране.

– Это я сам в состоянии понять. Мне подробности требуются. Он из «Хамас»? «Хесболла»? «Исламского джихада»?

Габриель ничего ему на это не сказал, а Карп был слишком опытным в такого рода делах, чтобы на него давить. Карп являлся техническим сотрудником, специалистом по части прослушивания, а технические сотрудники привыкли делать свое дело, имея перед собой лишь часть общей картины. Американец прославился среди сообщества западных спецслужб тем, что ему удалось записать в Праге беседу между русским резидентом и его агентом, установив «жучок» в ошейнике собаки, принадлежавшей русскому резиденту. Габриель познакомился с Карпом на Кипре, где проходила совместная американо-израильская операция по отслеживанию контактов одного агента ливийской секретной службы. После завершения операции Габриель, по совету Шамрона, нанял яхту и взял с собой Карпа в плавание вокруг острова. Знания и умения Карпа по морской части оказались ничуть не меньшими, чем в технической области, и они отлично провели время, проникнувшись во время путешествия большой человеческой симпатией и профессиональным уважением друг к другу.

– Почему ты выбрал меня, Гейб? – спросил Карп. – Насколько я знаю, в распоряжении ваших ребят находятся лучшие игрушки, какие только есть в этом бизнесе. С какой стати ты решил воспользоваться услугами человека со стороны для выполнения такой простой, в общем, работы?

– Потому что в последнее время наши ребята не могут сделать даже такую простую работу, не облажавшись.

– Да, я кое-что об этом читал. Но мне бы не хотелось закончить свои дни в тюрьме, Гейб, если ты понимаешь, на что я намекаю.

– Не волнуйся, Рэнди. Никто из нас в тюрьму не сядет.

Карп повернулся и глянул в окно.

– А что ты скажешь относительно мальчика, что живет через улицу? Он сядет в тюрьму – или у тебя на его счет другие планы?

– Что-то я не пойму, к чему ты клонишь.

– Просто интересуюсь, не умрет ли он в какой-нибудь темной аллее, нафаршированный пулями двадцать второго калибра. Странное дело: люди, к которым ты проявляешь внимание, почему-то всегда плохо кончают.

– Это обычная слежка, Рэнди. Мне нужно знать, с кем он общается и о чем говорит. Ничего больше.

Карп сложил на груди руки и еще раз глянул в окно, пытаясь определить нужный ему ракурс.

– Он профи?

– Похоже на то. Во всяком случае, на улице он демонстрировал завидную осторожность.

– Я мог бы попробовать осуществить запись его телефонных переговоров через стекло с помощью лазерного устройства, но если этот парень профи, то наверняка принял меры предосторожности на такой случай. А коли так, мы рискуем здорово усложнить себе жизнь. Хотя лазер менее дискриминирующий инструмент, нежели что-либо другое, его действие основано на улавливании вибраций стекла, которые он трансформирует в звуки. Но стекло вибрирует не только от звуков человеческой речи. Вибрации также вызывают шум транспорта, порывы ветра, громкая ругань в квартире по соседству, музыка, доносящаяся из СД-плейера. Так что это не лучший способ для прослушивания профессионала.

– Что в таком случае ты намереваешься сделать?

– Я могу прослушивать его телефон с абонентского интерфейса.

– С абонентского интерфейса?

Карп ткнул пальцем в сторону многоквартирного дома напротив.

– Видишь железную коробку на стене слева от входной двери? Это то самое место, где компания «Бритиш телеком» подсоединяет свои кабели к домашней сети. После этого сигнал распределяется по абонентам. Я могу поставить простейший «жучок» на абонентской линии этого парня. Он будет транслировать сигнал, аналогичный с поступающим на его номер. Мы, таким образом, сможем слушать телефонные переговоры этого парня с помощью обычного радиоприемника, сидя в этой самой комнате.

– Мне необходимо перекрыть его квартиру полностью.

– Для этого придется в эту самую квартиру проникнуть.

– В таком случае мы проникнем в эту квартиру – и все дела.

– Вот так люди и попадают в тюрьму, Гейб.

– Я уже говорил, что в тюрьму никто из нас не попадет.

– У нашего мальчика есть компьютер?

– Думаю, есть. Помимо всего прочего, он еще и студент.

– Я могу напустить на него «Ураган».

– Извини меня, Рэнди, но я какое-то время был вне игры и не в курсе последних веяний.

– Эта система разработана голландским ученым по имени Ван Эйк. Компьютер подсоединяется к монитору посредством передающего кабеля. Сигналы с этого кабеля имеют определенную частоту, которую можно поймать на тонко настроенном приемнике. Если этот парень выйдет в Интернет или захочет что-то передать по электронной почте, мы сможем отследить его деятельность с помощью системы «Ураган», находясь в этой комнате. Это все равно что заглядывать человеку через плечо, когда он сидит за своим компьютером.

– Что ж, если такая необходимость возникнет, задействуем и систему «Ураган», – сказал Габриель. – Кроме того, мне нужно, чтобы ты прослушивал его рабочий телефон.

– А где он работает?

– В ресторане на Эдгар-роуд.

– В этом случае «жучком» на кабеле не обойдешься. Слишком большая потеря сигнала. Необходим усилитель сигнала между рестораном и твоей квартирой.

– И что для этого требуется?

– Автомобиль.

– Легковушка подойдет?

– Вполне.

– Я сегодня же пригоню тебе машину.

– Надеюсь, она нигде не засветилась?

– Можешь не сомневаться.

– Собираешься одолжить авто у одного из ваших «помощников»?

– Тебя не должно волновать, где я ее возьму.

– Главное, чтобы машина не числилась в угоне.

В этот момент в окне напротив возник Юсеф и начал утреннюю инспекцию улицы.

– Это наш мальчик? – осведомился Карп.

– Он самый.

– Скажи мне одну вещь, Гейб. Как ты планируешь проникнуть в его квартиру?

Габриель посмотрел на Карпа и улыбнулся.

– Наш мальчик – большой женолюб. Этим и воспользуемся.

* * *

В два часа ночи Габриель и Карп проскользнули в аллею, выводившую к заднему входу ресторана «Кебаб фэктори». Чтобы добраться до железного ящика абонентского интерфейса, Карпу пришлось вскарабкаться на мусорный бак, доверху забитый гниющими пищевыми отходами. Вскрыв отмычкой замок, он распахнул маленькую железную дверцу и минуты две возился со скрывавшимся за ней хитросплетением проводов, подсвечивая себе крохотным фонариком, который держал в зубах.

Габриель стоял на часах, сосредоточив внимание на подступах к аллее.

– Долго еще? – прошептал он.

– Одна минута, если ты заткнешься, и две, если станешь настаивать на том, чтоб я поддерживал беседу.

Габриель бросил взгляд вдоль аллеи и увидел двух одетых в кожаные жилеты парней, которые направлялись в их сторону. Один из них подхватил с асфальта пустую бутылку и вдребезги разбил о стену дома. Его приятель, следивший за этими манипуляциями, едва удержался на ногах от смеха.

Габриель шагнул вперед, прислонился к стене и сделал вид, будто его тошнит. Парни в жилетках подошли к нему, и тот, что покрупнее и повыше ростом, опустил руку ему на плечо. От парня разило пивом и виски, а на его правой щеке змеился белый шрам. Его приятель глупо улыбался. Он брил голову, имел хрупкое сложение, и его бледная кожа в полумраке плохо освещенной аллеи отливала голубизной.

– Парни, мне не нужны неприятности, – произнес Габриель с сильным французским акцентом. – Просто меня здорово тошнит. Я слишком много выпил. Вы меня понимаете?

– Проклятый лягушатник, – процедил бритый. – К тому же выглядит как самый настоящий педик.

– Мне не нужны неприятности, – повторил Габриель.

Сунув руку в карман, он извлек несколько мятых двадцатифунтовых купюр и протянул деньги парням.

– Вот, возьмите. Только оставьте меня в покое.

Здоровяк со шрамом на щеке смахнул ладонью деньги с руки Габриеля, после чего выбросил вперед огромный кулак, целясь ему в голову.

* * *

Десятью минутами позже они уже сидели на квартире у Габриеля. Карп расположился за обеденным столом, разложив на его поверхности свое хитрое электронное оборудование. Взяв со столешницы мобильный телефон, он набрал номер ресторана. Пока мобильник дозванивался в автоматическом режиме до заведения, Карп настраивал на необходимую частоту приемник. Эта работа увенчалась успехом, и Карп прослушал записанное на пленке объявление, что ресторан «Кебаб фэктори» закрыт и не откроется ранее одиннадцати тридцати следующего дня. Потом Карп еще раз набрал номер ресторана и снова услышал по приемнику то же самое объявление. Теперь можно было не сомневаться, что установленные им «жучок» и усилитель сигнала работают безупречно.

Отложив инструменты, Карп подумал о вкладе в ночную работу, который сделал Габриель. На это у него, по подсчетам американца, ушло не более трех секунд, хотя работу Габриеля он не видел – слишком был занят собственным делом. Зато он все слышал, а именно звуки четырех хлестких ударов. Последний, судя по силе хлопка, был наиболее результативным. Карпу даже показалось, что он расслышал, как затрещали кости, но повернулся, чтобы обозреть поле боя, только после того, как закончил устанавливать подслушивающее оборудование и запер железный ящик. Зрелище было незабываемое: Габриель Аллон, наклонившись к двум распростертым в аллее телам, щупал пульс на шее пострадавших, чтобы убедиться, что никого из них не убил.

* * *

На следующее утро Габриель вышел из дома, чтобы купить бумагу. Пройдясь под моросящим дождем по Эдгар-роуд, он остановился у киоска и взял свежий выпуск «Таймс». Сунув газету в карман куртки, он перешел улицу и заглянул в небольшой супермаркет. Там он купил бумагу, клей, ножницы и еще один экземпляр газеты «Таймс».

Когда Габриель вернулся к себе на квартиру, Карп все еще спал. Положив перед собой на стол два листа писчей бумаги, Габриель написал вверху первого листа свой секретный кодовый номер, а потом имя получателя – Ром.

На протяжении пятнадцати минут он строчил отчет, ритмично водя ручкой по бумажному листу правой рукой и подпершись левой. Его сочинение отличалось четкостью и лапидарностью стиля, и было написано так, как этого требовал Шамрон.

Закончив послание, Габриель открыл «Таймс» на восьмой странице и аккуратно вырезал из нее ножницами большое рекламное объявление сети магазинов мужской одежды. Отложив изрезанную газету в сторону, Габриель пододвинул к себе второй экземпляр «Таймс» и тоже раскрыл его на восьмой странице. Положив листок с рапортом на рекламное объявление, он приклеил его к газете, а затем наклеил сверху вырезанное из первого экземпляра «Таймс» точно такое же объявление. Сложив газету, Габриель положил ее в боковой карманчик своей черной дорожной сумки и застегнул «молнию». Надел куртку, повесил сумку на плечо и вышел из квартиры.

Дойдя по улице до Марбл-Арч, он спустился в метро. Купив в автомате билет, он, прежде чем пройти через турникет, сделал по таксофону один короткий звонок. Пятнадцать минут спустя он выходил со станции метро «Ватерлоо».

Бодель – сотрудник Шамрона – дожидался его в кафе в здании терминала «Евростар». Рядом с ним на стуле лежал пластиковый пакет с названием определенного сорта американских сигарет. Габриель сел за соседний столик, заказал себе чай и стал просматривать захваченную им из дома газету. Допив чай, он вышел из заведения, оставив газету на столе. Бодель подошел к столу, взял газету и сунул ее в свой пластиковый пакет, украшенный сигаретной рекламой, после чего вышел из кафе и зашагал в противоположную от терминала сторону.

Габриель стоял на перроне терминала «Евростар», дожидаясь, когда подадут поезд. Десятью минутами позже он уже сидел в вагоне электропоезда, который следовал в Париж.

Глава 15

Амстердам

На Херенграхте, что входит в Золотое кольцо амстердамских каналов, стоял красивый белый дом с большими окнами, выходившими на канал и облицованную гранитом набережную. Владелец дома Дэвид Моргентау был мультимиллионером и президентом концерна «Оптик» – одного из крупнейших в мире производителей стильных очков в дорогой дизайнерской оправе. Помимо всего прочего, он был еще и убежденным сионистом. В течение ряда лет вкладывал миллионы в израильские благотворительные фонды и израильскую промышленность. Будучи по паспорту американским гражданином голландско-еврейского происхождения, он также председательствовал в нескольких нью-йоркских еврейских организациях, и считался там истинным «ястребом», особенно когда речь заходила о безопасности Израиля. Он и его жена Синтия – известный нью-йоркский дизайнер по интерьерам – посещали дом в Амстердаме регулярно два раза в год. Первый раз они приезжали в Амстердам летом – по пути на свою виллу в Каннах, а второй раз – зимой, на рождественские праздники.

Тарик сидел в кафе на противоположной стороне канала и пил горячий сладкий чай. Он много чего знал о Дэвиде Моргентау такого, о чем никогда не писали ни в разделе светской хроники воскресных газет, ни в крупнейших деловых изданиях. К примеру, он знал, что Моргентау был не только личным другом премьер-министра Израиля, но и оказывал кое-какие услуги ведомству Шамрона. Это не говоря уже о том, что однажды Моргентау взял на себя роль секретного курьера, обеспечивая бесперебойное сообщение между израильским правительством и Фронтом освобождения Палестины. Зная все это, Тарик собирался Моргентау убить.

За время пребывания в Амстердаме Лейла составила детальный отчет о своих наблюдениях. Так, она указывала, что Дэвид и Синтия Моргентау каждое утро выходят из дома, чтобы посетить один из амстердамских музеев или покататься на коньках в пригороде. В течение дня в доме оставалась одна только горничная – молодая девушка голландского происхождения.

Простая операция, думал Тарик. Даже слишком простая.

К дому подъехал «мерседес». Тарик глянул на часы: было четыре вечера. Пока все шло в полном соответствии с графиком. Из автомобиля вышел высокий седой мужчина. Он был одет в толстый свитер и вельветовые брюки, а в руках держал две пары коньков. Через несколько секунд к нему присоединилась привлекательная женщина в черных легинсах и пуловере. Как только они вошли в дом, «мерседес» уехал.

Тарик оставил на столе несколько гульденов и вышел из кафе.

Пока он медленно брел к барже на Амстеле, над Херенграхтом сыпал снег. Мимо него промчались двое велосипедистов, оставив после себя на девственно-белом снежном покрове следы в виде двух длинных черных лент. Вечер в чужом, незнакомом городе всегда навевал на Тарика меланхолию. Зажигались уличные фонари, из офисов выходили клерки и служащие, начинали заполняться многочисленные бары и кафе. Одно за другим приветливым светом озарялись окна. Сквозь оконные стекла стоявших на канале домов было видно, как родители, вернувшись с работы, целовали детей, мужья приветствовали жен, а любовники бросались друг к другу в объятия.

«Тоже жизнь, – думал Тарик, – но какая-то другая, не моя. Да и город этот не мой, и земля не моя, чужая».

Потом Тарик стал думать о том, что сказал ему Кемаль во время их последней встречи в поезде. Как выяснилось, Ари Шамрон подключил к операции по его обнаружению и ликвидации его старого недруга Габриеля Аллона. На удивление, новость не слишком озаботила Тарика. Более того, он был даже рад, так как по этой причине его существование обретало большую глубину, насыщенность и смысл. Не говоря уже о том удовольствии, какое он бы получил, если бы удалось сорвать переговорный процесс и одновременно расквитаться с Габриелем Аллоном...

Однако убить Аллона не так-то просто. С другой стороны, думал Тарик, бредя по покрытой снегом набережной, у него перед Аллоном немалые преимущества. Он знал, что Аллон начал его разыскивать, и уже одно это обстоятельство позволяло ему рассчитывать на успех. Чтобы добыть зверя, охотник прежде всего должен на него выйти. Если Тарик будет вести игру умело и осторожно, то ему, очень может быть, удастся заманить Аллона в ловушку. И тогда Тарик его убьет – как в свое время Аллон убил Махмуда.

Секретные службы в попытке схватить того или иного террориста действуют в основном двумя способами. Они могут найти нужного им человека, пользуясь новейшими научными разработками в области перехвата коммуникаций или внедрив в ряды террористической организации своего агента. Возможен также вариант вербовки секретными службами одного из членов такой организации. По этой причине Тарик и Кемаль проявляли крайнюю осторожность, передавая друг другу информацию, стараясь по возможности не использовать при этом телефоны и Интернет. Вместо этого они пользовались услугами курьеров. Хотя среди курьеров зачастую попадались идиоты вроде того парня, которого Кемаль послал на Самос, израильтянам до сих пор выследить Тарика не удалось. Конечно, они могли попытаться внедрить в его группу своего человека. Но внедрить агента в террористическую организацию трудно, а в его, Тарика, группу почти невозможно. Его организация невелика, крепко спаяна и чрезвычайно мобильна. Люди же, которые ее составляют, посвятили себя борьбе, отлично натренированы и беспредельно ему преданы. Тарик был уверен, что ни один из агентов организации евреям его не выдаст.

Тарик мог воспользоваться этим. Он уже просил Кемаля встретиться с его агентами и соответствующим образом их проинструктировать. В случае, если бы они обнаружили что-нибудь из ряда вон, а именно: слежку, прослушивание или намерение вступить с ними в контакт, – им вменялось в обязанность немедленно об этом докладывать. Если бы после этого Тарику удалось установить, что к этой враждебной деятельности причастна израильская разведка, то он мигом бы перешел из разряда преследуемых в разряд охотников.

Он вспомнил об операции, которую проводил, когда состоял в «Джихаз эль-Ражд» – разведке Фронта освобождения Палестины. Тогда ему посчастливилось идентифицировать агента израильской секретной службы, который работал под дипломатическим прикрытием посольства Израиля в Мадриде. Этому офицеру удалось завербовать нескольких членов ФОП, и Тарик решил, что пришла пора с ним расквитаться. Он послал в Мадрид одного палестинца, который должен был сыграть роль предателя. Палестинец встретился с офицером израильской разведки в посольстве и пообещал передавать ему секретные сведения, касавшиеся лидеров ФОП, их личной жизни и привычек. Поначалу израильтянин воспринял его слова с недоверием. Тарик предвидел это и снабдил своего агента верной, но сравнительно безвредной информацией – сведениями, которые, по мнению Тарика, были уже израильтянам известны. Это помогло палестинцу заручиться доверием израильского разведчика, который окончательно поверил, что перед ним изменник. Офицер договорился с палестинцем о второй встрече, которая должна была состояться через неделю в одном из мадридских кафе. На этот раз в Мадрид поехал Тарик. В назначенное время он вошел в заведение, дважды выстрелил израильтянину в лицо, после чего спокойно удалился.

Прошагав еще несколько сот ярдов по набережной, Тарик подошел к принадлежавшей голландке барже. Это было мерзкое жилище – неуютное, грязное, пропитанное наркотическим дурманом, духом всевозможных излишеств и сексуальных извращений. При всем том это была отличная конспиративная квартира, которой он без зазрения совести пользовался, готовя очередную акцию. Простучав каблуками по палубе, он вошел в салон, где царили полумрак и пронизывающий холод. Тарик зажег лампу и включил маленький электрообогреватель. В спальне завозилась под одеялом Инге. Это была совершенно пропащая женщина, которая нисколько не походила на девушку, с какой он свел знакомство в Париже. Об этой, подумал Тарик, не пожалеет ни одна живая душа.

Тарик вошел в спальню. Инге перекатилась на постели и посмотрела на него сквозь свисавшие ей на лицо спутанные пряди светлых волос.

– Где ты был? Я уже начала беспокоиться.

– Просто ходил на прогулку. Мне нравится гулять по городу, когда идет снег.

– Который час?

– Четыре тридцать. Не пора ли выбираться из постели?

– Я могу себе позволить поваляться еще часик.

Тарик развел кипятком «Нескафе» и принес кружку в спальню. Инге приподнялась на постели и оперлась на локоть. При этом одеяло с нее соскользнуло, и он увидел ее обнаженные груди. Тарик отвел глаза и протянул ей кружку. Инге стала пить кофе, поглядывая на своего квартиранта.

– Что-нибудь случилось? – встревожилась она.

– Да нет. Ничего особенного.

– Тогда почему ты отводишь от меня глаза?

Инге присела на постели и отбросила одеяло в сторону. Тарику хотелось сказать ей «нет», но он подумал, что Инге может проникнуться подозрениями к французу, отвергающему ласки привлекательной молодой женщины. Поэтому он подошел и позволил Инге себя раздеть. Через несколько минут он извергнулся в ее заповедные глубины. Правда, думал он при этом не об Инге, а о том, как будет убивать Габриеля Аллона.

* * *

После того, как Инге ушла, Тарик долго лежал в кровати, вслушиваясь в звуки двигавшихся по реке судов. Где-то через час у него разболелась голова. В последнее время его все чаше терзали головные боли – три, а то и четыре раза в неделю. Врач предупреждал его, что именно так и будет. Скоро у него перед глазами все стало расплываться от боли. Намочив под краном полотенце, он обвязал им голову, но лекарство принимать не стал – болеутоляющие притупляли восприятие и вызывали ночные кошмары: ему снилось, что он проваливается в черную бездну. Так что оставалось лишь одно: валяться на постели голландки и стараться преодолеть боль, которая через несколько часов достигла своего апогея. Тарику казалось, что ему в череп вливают по капле через глазницы расплавленный свинец.