Текст книги "Посланник"

Автор книги: Дэниел Силва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26
Мыс Мангэн
Остров Сен-Бартельми

Они собрались в открытой гостиной виллы и расселись по диванам, обитым парусиной, и плетеным креслам. Дина приготовила кофе, а Лавон прикрепил к стене крупномасштабную карту острова. Габриэль, насупившись, долго молча смотрел на нее. Наконец он произнес одно-единственное слово:

– Цвайтер. – Затем посмотрел на Лавона: – Вы помните Цвайтера, Эли?

Лавон приподнял бровь, но ничего не сказал. Конечно, Лавон помнил Цвайтера. Это был главарь «Черного сентября» в Италии. Умер первым за Мюнхен. Габриэль так и видел его сейчас – худощавого интеллектуала в клетчатом пиджаке, переходящего площадь Аннибальяно в Риме с бутылкой фигового вина в одной руке и экземпляром «Тысячи и одной ночи» – в другой.

– Сколько времени вы следили за ним, Эли? Две недели?

– Почти три.

– Расскажите им, что вы узнали о Вадале Цвайтере, прежде чем мы хотя бы подумали о том, чтобы убить его.

– Что он каждый вечер останавливался у одного и того же маленького рыночка. Что он всегда заходил в бар «Триест» сделать несколько телефонных звонков и всегда заходил в свой многоквартирный дом через вход В. Что свет в вестибюле работал на таймере и что Цвайтер всегда останавливался на минуту в темноте, выискивая в карманах монету в десять лир, чтобы опустить ее в лифте. Там вы это и совершили, верно, Габриэль? Перед лифтом?

«Извините, вы не Вадаль Цвайтер?» – «Нет! Пожалуйста, не надо!»

– И тотчас исчезли, – продолжил Лавон. – Две машины для бегства. Команда для прикрытия дороги. Утром вы уже были в Швейцарии. Шамрон сказал тогда, что это произошло так, как если бы задули спичку.

– Мы держали под контролем каждую деталь. Мы выбрали время и место экзекуции и спланировали ее до мельчайших подробностей. В ту ночь все было правильно сделано. Но ничего подобного на этом острове мы устроить не можем. – Габриэль окинул взглядом карту. – Мы лучше всего действуем в городах, а не в таких местах.

– Вероятно, это правда, – сказала Дина, – но вы не можете оставить его здесь живым.

– Почему?

– Потому что у него в руках миллиардные ресурсы. Потому что он, предупредив за минуту, может улететь куда угодно, и мы навеки потеряем его.

– Подобные вещи можно делать правильно, а можно и неправильно. И этот путь, безусловно, неправильный.

– Не бойся нажать на спусковой крючок, Габриэль, из-за того, что произошло на Лионском вокзале.

– Это не имеет никакой связи с Парижем. У нас профессиональная цель. Небольшое поле сражения. Рискованная дорога бегства. И непредсказуемая величина по имени Сара Бэнкрофт. Надо ли продолжать?

– Но Дина права, – сказал Иосси. – Мы должны это совершить теперь. Вдруг не будет другого случая пристрелить его.

– Одиннадцатая заповедь: «Не дай себе попасться». Это наша первейшая обязанность. Все остальное второстепенно.

– Вы видели его сегодня на яхте Зизи? – спросила Римона. – Не посмотреть ли нам пленку еще раз? Вы видели его лицо, когда он вышел? Как вы думаете, о чем они разговаривали, Габриэль? О капиталовложениях? Он пытался убить моего дядю. Он должен умереть.

– А как насчет женщины? – спросил Иосси.

– Она его сообщница, – сказал Лавон. – Она явно часть его сети. Почему мы слышим только ее голос? Не кажется ли ей несколько странным, что муж никогда не берет трубку телефона?

– Так мы что – убиваем ее?

– Если не убьем, нам никогда не выбраться с этого острова.

Дина предложила поставить на голосование всю операцию. Иаков отрицательно покачал головой.

– В случае если вы этого не заметили, – сказал он, – напоминаю: здесь не демократия.

Габриэль взглянул на Лавона. Оба с минуту смотрели друг на друга, потом Лавон закрыл глаза и кивнул.

В эту ночь никто из них не спал. Утром Иосси арендовал второй полноприводный «судзуки-витару», а Иаков и Римона арендовали по мотоциклу «пьяджо». Одед и Мордекай отправились на склад морского оборудования и купили два «зодиака» с подвесными моторами. Дина провела большую часть дня, обзванивая самые престижные рестораны острова, чтобы заказать стол на тридцать человек. В 13.30 она выяснила, что «Ле Тету», модный ресторан возле пляжа в Сен-Жане, уже забронирован на этот вечер и не будет открыт для публики.

Габриэль отправился в Сен-Жан, чтобы посмотреть своими глазами. Ресторан был открытый – столики стояли на воздухе, сверху, с потолка, свешивались цветные полотнища и из громкоговорителей гремела оглушительная музыка. С десяток столиков стояло под остроконечным деревянным навесом и еще несколько было разбросано по пляжу. Там был маленький бар и, как во многих ресторанах острова, магазинчик, где продавали чудовищно дорогие дамские костюмы для пляжа. Ленч достиг лихорадочного накала, и босоногие девушки в длинных юбках до щиколоток и бюстгальтерах носились между столиками, разнося еду и напитки. Из магазинчика выскочила модель в купальном костюме, похожая на кошечку, и встала перед ним в позу. Поскольку Габриэль не выказал никакого одобрения, она насупилась и отправилась к столику хорошо подвыпивших американцев, которые одобрительно взвыли.

Габриэль прошел к бару и попросил бокал розового вина, а получив его, направился к магазинчику. Примерочные и туалеты были в конце узкого коридора, а за ним располагался паркинг. Габриэль постоял с минуту, представляя себе, как проехать, прикидывая время. Затем проглотил вино и вышел.

«Идеально», – подумал он. Однако была одна проблема. О том, чтобы выхватить Сару из-за столика, не могло быть и речи. Охранники Зизи хорошо вооружены, и все до одного – бывшие офицеры саудовской национальной гвардии. Спокойно забрать Сару можно из примерочной, условившись, что она там будет в определенное время. А для этого надо передать ей сообщение. Отъезжая от ресторана на мотоцикле, Габриэль позвонил на виллу Лавону и спросил, на острове ли Сара.

Ресторан в Салине не выходил на море – из него видны были лишь песчаные дюны и широкое соленое болото, обрамленное зелеными холмами, поросшими кустарником. Сара сидела в тени на веранде, держа в руке бокал с ледяным розовым вином. Рядом с ней сидела Надя, современная мусульманка, трудившаяся над третьим дайкири, и настроение ее улучшалось с каждой минутой. Напротив них Моник и Жан-Мишель тихо ссорились. Глаза француза были скрыты темными солнцезащитными очками, но Сара видела, что он внимательно поглядывает на молодую пару, которая только что приехала на мотоцикле и сейчас поднималась по ступеням на веранду.

Мужчина был высокий и худощавый, в широких купальных трусах до колена и хлопчатобумажном пуловере. Акцент выдавал в нем воспитанника Оксфорда, как и повелительный тон, каким он спросил насчет свободного столика. У девушки оказался среднеевропейский акцент. На ней был еще мокрый от плавания бюстгальтер, облегавший пару соблазнительных загорелых грудей. Она спросила у дежурной про туалет – достаточно громко, так что Сара да и все в ресторане слышали ее, затем спокойно выдержала взгляд Жан-Мишеля, проходя мимо их столика в развевающемся изумрудном пляжном одеянии, обнажавшем стройные бедра.

Надя потягивала свой дайкири, а Моник мрачно смотрела на Жан-Мишеля, словно подозревая, что он заинтересовался девушкой не из профессиональных соображений. Минуты через две девушка вновь появилась, поправляя волосы и игриво покачиваясь под музыку регги, гремевшую из стереоприемника за баром. «Доктрина Конторы, – подумала Сара. – Оперируя в публичных местах вроде баров и ресторанов, не сиди тихонько и не читай журнал. Сразу сочтут тебя за шпионку. Привлеки к себе внимание. Флиртуй. Шуми. Пей побольше. Всегда хорошо устроить ссору». Но было еще кое-что, замеченное Сарой и, безусловно, не замеченное Жан-Мишелем: у Римоны не было серег – это означало, что она оставила в туалете сообщение для Сары.

Сара проследила, как Римона села рядом с Иосси и набросилась на него за то, что он не заказал ей выпивку. Над дюнами появилась гряда облаков, и внезапно возникший ветер прошелся по траве на болоте.

– Похоже, большая буря идет, – сказал Жан-Мишель и заказал третью бутылку розового вина, чтобы легче ее пережить.

Надя закурила «Виргинию слимс» и передала пачку Моник – та тоже закурила. А Сара повернулась и стала смотреть на приближавшуюся бурю. Все это время мысли ее были сосредоточены на часах – сколько надо выждать, прежде чем пойти в туалет. И что она обнаружит, когда придет туда.

Пять минут спустя тучи прорвало и порыв ветра швырнул струю дождя на спину Сары. Жан-Мишель подозвал официантку и попросил опустить навес. Сара вскочила, схватила пляжную сумку и направилась в глубь ресторана.

– Куда это вы? – спросил Жан-Мишель.

– Мы пьем уже третью бутылку. Куда, по-вашему, я могу идти?

Он вдруг поднялся и последовал за ней.

– Вы очень заботливы, но мне, право же, не нужна ваша помощь. Я с детства сама проделываю подобные вещи.

Он взял ее под руку и повел в туалет. Дверь была приоткрыта. Он распахнул ее, окинул помещение взглядом, затем отступил и дал ей войти. Сара закрыла дверь и заперла на замок, затем громко – так, чтобы было слышно за дверью, – опустила стульчак.

«Есть несколько мест, где мы любим что-то прятать, – сказал ей Габриэль. – Прикрепляем к баку в туалете или прячем под настилом для сиденья. Корзины для мусора всегда хороши, особенно если у них есть крышка. Мы прячем сообщения в коробки с тампонами, так как обнаружили, что арабы – даже профессионалы – не желают даже дотрагиваться до них».

Сара заглянула под слив, увидела алюминиевую канистру и нажала ногой на педаль. Когда крышка поднялась, она увидела коробку, частично скрытую смятыми бумажными полотенцами. Она вытащила ее. «Сообщение читайте быстро, – сказал ей Габриэль. – Запомните подробности. Ни в коем случае – повторяю: ни в коем случае – не берите записи с собой. Мы пользуемся мгновенно вспыхивающей бумагой, поэтому, если у вас есть зажигалка или спички, подожгите ее над раковиной, и записка исчезнет. Если же спичек нет, спустите в туалет. В крайнем случае положите обратно в корзину и оставьте среди мусора. Мы все подчистим после вашего ухода».

Сара заглянула в пляжную сумку и увидела там коробочку спичек. Она стала было ее вытаскивать, а потом решила, что у нее не хватит силы воли, поэтому разорвала сообщение и спустила обрывки в унитаз. Какое-то время она стояла перед зеркалом и рассматривала свое лицо, пустив воду из крана. «Ты – Сара Бэнкрофт, – говорила она себе. – Ты не знаешь, кто оставил коробку с тампонами в мусорной корзине. Ты никогда прежде ее не видела».

Она завинтила краны и вернулась на веранду. Дождевая вода уже водопадами мчалась по трубам. Иосси громко требовал, чтобы ему заменили бутылку сансерры; Римона рассматривала меню с таким видом, будто оно нимало ее не интересовало. А Жан-Мишель смотрел на Сару, шедшую через зал, словно видел ее впервые.

«Сегодня вечером у вас ужин в „Ле Тету“, – было сказано в сообщении. – Когда увидите нас, сделайте вид, будто вам нехорошо, и пойдите в туалет. Не волнуйтесь, если с вами пошлют охранника. Мы позаботимся о нем».

Теперь им нужен был лишь почетный гость. Сначала они его не видели. Габриэль заволновался, что бин-Шафик каким-то образом умудрился ускользнуть, и некоторое время даже подумывал позвонить на виллу, чтобы убедиться, что она все еще занята. Но в 11.30 он появился на террасе после своего обычного сильного заплыва и час грелся на солнце.

В 12.30 он снова прошел в дом, и через несколько минут на подъездной дороге показался белый кабриолет с опущенным верхом и женщиной за рулем. Она съездила в мясную лавку в деревне Лорьян, пробыла в ней минут десять и вернулась на виллу на мысе Милу для ленча на воздухе.

В три часа, как раз когда над побережьем разразилась буря, на подъездной дороге снова показался кабриолет, только на этот раз за рулем сидел бин-Шафик. Лавон помчался за ним на одном из приобретенных скутеров, а Мордекай и Одед поехали для поддержки следом. Довольно скоро стало ясно, что саудовец проверяет, нет ли за ним слежки, так как он оставил в стороне запруженные народом дороги северного побережья острова и направился к малозаселенному восточному побережью. Он быстро проехал по скалистому берегу Туани, затем свернул в глубь острова и промчался через обшарпанные селения на травянистых холмах Гран-Фона. Он на несколько секунд приостановился у поворота, так что Мордекаю пришлось объехать его. Минуты две спустя у перекрестка с дорогой на Сен-Жан он снова устроил остановку на проверку. На этот раз Одеду пришлось отказаться от преследования.

Лавон был убежден, что бин-Шафик направлялся в Густавию. Он поспешил в город другой дорогой и подъезжал к «Отелю имени Карла Густава», когда кабриолет съезжал с холма, на котором стоял Люрин. Саудовец запарковал машину у гавани. А через десять минут, тщательно проверив, нет ли за ним «хвоста», – на этот раз пешком, – он присоединился к Вазиру бин Талалю, сидевшему в кафе на набережной. Лавон ел суши в ресторане выше по улице и ждал, когда они выйдут. Через час он вернулся на виллу и сказал Габриэлю, что у них проблема.

– Почему он встречается с бин Талалем? Ведь бин Талаль ведает безопасностью… безопасностью Зизи. Нам следует подумать о том, что Сара, возможно, раскрыта. Мы уже несколько дней действуем в тесном контакте. А остров-то ведь маленький. Мы все, конечно, профессионалы, но… – И Лавон умолк.

– Но – что?

– Ребята у Зизи тоже профессионалы. Как и бин-Шафик. Он ехал сегодня, как будто знал, что за ним слежка.

– Это обычная процедура, – сказал Габриэль, без особого энтузиазма изображая адвоката дьявола.

– Всегда можно увидеть разницу между человеком, который формально выполняет требуемую процедуру, и тем, кто считает, что у него на «хвосте» сидят. Я чувствую, бин-Шафик знает, что за ним следят.

– Так что ты предлагаешь, Эли? Отменить все?

– Нет, – сказал Лавон. – Но если сегодня вечером мы ставим перед собой всего одну цель, позаботьтесь о том, чтобы это была Сара.

Десять минут спустя. Зеленый огонек. Звук телефонного звонка. Треск набираемого номера.

– «Ла Терраса».

– Я хотела бы заказать столик на вечер.

– Сколько вас будет?

– Двое.

– На какое время?

– На девять часов.

– Можете подождать минутку, пока я проверю записи?

– Конечно.

– Девять пятнадцать вас устроит?

– Да, конечно.

– Хорошо, значит, мы бронируем столик на двоих на девять пятнадцать. Ваша фамилия, пожалуйста?

– Аль-Нассер.

– Мерси, мадам. До свидания.

Щелчок.

Габриэль подошел к карте.

– «Ла Терраса» вот тут, – сказал он, постучав пальцем по холмам над Сен-Жаном. – Им надо будет выехать с виллы самое раннее в девять.

– Если сначала они не поедут еще куда-то, – сказал Лавон.

– Ужин у Зизи начинается в восемь. Значит, у нас будет почти час, чтобы переправить Сару в такое место, откуда мы ее вывезем.

– Если Зизи не приедет поздно, – сказал Лавон.

Габриэль подошел к окну и посмотрел на другую сторону пролива. Погода испортилась, и уже наступили сумерки. Море начало темнеть, и на холмах загорелись огни.

– Мы убьем их на вилле – в доме или же за стенами подъездной дороги.

– Их? – переспросил Лавон.

– Только в этом случае мы сумеем уехать с острова, – сказал Габриэль. – Женщина тоже должна умереть.

Глава 27
Гавань Густавии
Остров Сен-Бартельми

В течение двух часов было произведено тихое перемещение персонала и материальной части, почти не замеченное безропотным населением острова. Сара видела лишь один элемент этой подготовки, так как сидела в белом махровом халате на палубе и у нее на глазах «Солнечная танцовщица» снялась с якоря и тихо отступила в сгущавшуюся темноту. Порывистый ветер, бушевавший днем, утих, – лишь легкий теплый бриз гулял среди яхт, бросивших якорь у входа в гавань. Сара закрыла глаза. От солнца у нее болела голова, а во рту был терпкий привкус от избытка розового вина. Она сосредоточилась на своем недомогании. По крайней мере можно было думать о чем-то другом, а не о том, что ждало ее впереди. Она взглянула на свои часы – часы от Гарри Уинстона, которые подарил ей председатель и исполнительный директор «Джихад инкорпорейтед». Стрелки показывали 19.20. Она была почти у цели.

Она взглянула на корму «Александры» и увидела «Сикорский» – темный и неподвижный. Вечером они поедут на берег на моторке – отъезд намечен на 19.45, – все было предусмотрено Хассаном, очень деловым завотделом поездок Зизи. «И пожалуйста, не опаздывайте, мисс Сара», – сказал Хассан. А Зизи посоветовал ей надеть что-нибудь особенное. «„Ле Тету“ – мой любимый ресторан на острове, – сказал он. – Это будет запоминающийся вечер».

Бриз стал усиливаться, и откуда-то с гавани долетело позвякивание буйка. Сара снова взглянула на часы – 19.25. Она представила себе собрание за столом. Возможно, это будет семейный обед, подобный тем, какие они устраивали в доме в Суррее, которого уже больше нет. А возможно, атмосфера будет такая, что станет не до еды. Каково бы ни было настроение, она жаждала быть с ними. Она любила их. Любила их всех. Любила потому, что все остальные их ненавидели. Она любила их, так как они были островком здравомыслия в море фанатиков-изуверов и так как боялась, что приливной волной истории их может однажды смыть, а ей хотелось – пусть на миг – быть частью их. Она любила их скрытую боль и их способность радоваться, их жажду жизни и презрение к тем, кто убивал невинных. Жизнь каждого из них имела свою цель, и каждый казался Саре маленьким чудом. Она подумала о Дине – обезображенной шрамами красавице Дине, единственной уцелевшей из шестерых детей. Ее отец, рассказала Дина Саре, был единственным членом семьи, выжившим в холокост. Перебравшись в Израиль, он выбрал себе имя Сарид, что на иврите означает «Оставшийся в живых», а своего последнего ребенка назвал Диной, что означает «Мстительница». «Я Дина Сарид. Я выжившая мстительница».

«И сегодня, – подумала Сара, – мы стоим рядом».

Половина восьмого, а она так и не сдвинулась с кресла на палубе. Это промедление имело свою цель. Она хотела оставить себе всего несколько минут для переодевания – меньше времени, чтобы нежданно подать сигнал, что у нее нет намерения возвращаться. «Ничего не бери с собой, – было сказано в послании Римоны. – И оставь комнату в беспорядке».

Таким образом, она пробыла на палубе еще пять минут, прежде чем подняться с кресла и войти в каюту. Она сбросила с плеч халат, затем быстро натянула трусики и бюстгальтер. Ее одежда – свободный брючный костюм шафранового цвета, который Надя купила для нее накануне в Густавии, – лежала на неубранной постели. Она быстро натянула его и прошла в ванную к туалетному столику. Она надела золотой браслет, но остальные драгоценности, подаренные Зизи, оставила на столике. Решая, как причесаться, она впервые приостановилась в нерешительности. Зачесать волосы наверх или распустить? Распустить, решила она. Первый шаг назад, к старой жизни. Жизни, которая – предупредил ее Габриэль – никогда не будет прежней.

Она вернулась в каюту и в последний раз огляделась вокруг. «Оставь комнату в беспорядке». Миссия окончена. «Ничего не бери с собой». Ни сумочки или кошелька, никаких кредитных карточек или денег; да и кому нужны кредитные карточки и деньги, когда рядом Зизи аль-Бакари? Она вышла в коридор и, закрыв дверь, убедилась, что она не заперта. Затем направилась на корму, где ждали моторки. Рафик передал ее на борт Жан-Мишелю, и она втиснулась между Абдулами на скамье в кормовой части. Зизи сидел напротив нее, рядом с Надей. Моторка направилась к берегу, и Зизи с Надей усиленно разглядывали ее в темноте.

– Вам следовало надеть ваш жемчуг, Сара. Он очень подошел бы к этому костюму. Но мне нравится, что вы снова распустили волосы. Вам так гораздо больше идет. Мне никогда не нравилось, когда вы зачесывали волосы кверху. – Он посмотрел на Надю: – Тебе не кажется, что она лучше выглядит, когда волосы распушены?

Но прежде чем Надя успела ответить, Хассан всунул в руку Зизи раскрытый мобильник и прошептал что-то по-арабски, прозвучавшее крайне настоятельно. Сара посмотрела на внутреннюю гавань, где на набережной стояли четыре «тойоты-лендкрузер». Возле них собралась небольшая группа зевак в надежде увидеть знаменитость, вызвавшую такую внушительную мотоколонну на столь маленький остров. Девушку-брюнетку, сидевшую в пятидесяти ярдах под крышей в тени, не интересовало созерцание знаменитости. Выжившая мстительница смотрела в пространство, явно занятая более важными мыслями.

* * *

На пляже Салины, одном из двух-трех на острове, где нет отелей или вилл, было темно – лишь в ярком лунном свете фосфоресцировали буруны. Мордекай подвел первый «зодиак» к берегу в 20.05. Одед прибыл на своем «зодиаке» пятью минутами позже, таща за собой на нейлоновом лине третий «зодиак». В 20.10 они подали сигнал Габриэлю. Салинская команда была на месте. Люк бегства был открыт.

Пляж в Сен-Жане в тот вечер, по обыкновению, пустел медленно – несмотря на сгущавшуюся темноту, несколько человек продолжали сидеть на песке. В конце взлетной полосы, возле пострадавшего от непогоды знака, предупреждавшего о низко летящих самолетах, гуляла небольшая компания. Их было четверо – трое мужчин и девушка-брюнетка, приехавшая несколько минут назад на мотоцикле из Густавии. Один из них привез пиво «Хайнекен», другой – маленький переносной проигрыватель, на котором сейчас звучал голос Боба Марли. Мужчины разлеглись в расслабленных позах. Двое из них – крутой с виду человек с изъеденным оспой лицом и другой, с живыми карими глазами и пышными волосами, – непрерывно курили для успокоения нервов. А девушка танцевала под музыку, и белая блузка ее мягко поблескивала в лунном свете.

Хотя по их поведению ничего подобного сказать было нельзя, они приложили немало старания, чтобы выбрать место для своей вечеринки. С этой позиции они могли следить за движением транспорта на дороге из Густавии, а также за большой компанией, прибывшей на ужин в ресторан «Ле Тету», находившийся на пляже в сотне ярдов от них. В 20.30 одному из мужчин – крутому, с лицом в оспинах, – похоже, позвонили по мобильному телефону. Через минуту, после того как телефон отключился, этот мужчина и двое других встали и, шумно вернувшись на дорогу, сели в «судзуки-витару».

А девушка в белом осталась на пляже – слушала Боба Марли и смотрела, как частный турбовинтовой самолет низко спускается над водами залива, направляясь к посадочной полосе. Она посмотрела на испорченный непогодой знак: «Остерегайтесь низко летящих самолетов». Девушка была по натуре диссиденткой и не обратила на знак ни малейшего внимания. Она громче включила музыку и продолжала танцевать, когда самолет с грохотом промчался над ее головой.

Пляж на заливе Мариго был маленький и скалистый, им редко пользовались, разве что местные, ставившие там свои лодки. Есть маленький разворот на береговой дороге, где могут стоять две-три машины, и оттуда шаткая деревянная лестница ведет на пляж. В этот вечер на развороте стояла пара мотоциклов «пьяджо». Их владельцы сидели на брюхе перевернутой лодки. У ног обоих стояли нейлоновые рюкзаки, и в них лежали пистолеты с глушителями. У мужчины помоложе был сорокапятикалибровый «барак» СП-21. Мужчина постарше предпочитал оружие меньшего калибра и всегда выбирал итальянское. В его рюкзаке лежала девятимиллиметровая «беретта».

В противоположность своим соотечественникам, находившимся в Сен-Жане, эти двое не пили, и не слушали музыку, и не устраивали лжевеселья. Оба были молчаливы, и оба медленно размеренно дышали, чтобы утихомирить бешено бившиеся сердца. Мужчина постарше наблюдал за транспортом на дороге, а тот, что помладше, любовался легким приливом. Оба, однако, представляли себе, что́ через несколько минут произойдет на вилле в конце мыса. В 20.30 тот, что постарше, поднес радио к губам и произнес:

– Начинай, Дина.

Моник, жена Жан-Мишеля, первой заметила девушку.

Только что подали напитки; Зизи только что отдал приказ всем поесть как следует, так как это будет их последняя еда на Сен-Баре. Сара сидела у противоположного конца стола, рядом с герром Верли. Швейцарский банкир высказывал свое восхищение работой Эрнста Людвига Кирчнера, а Сара в этот момент краешком глаза увидела, как быстро повернулась угловатая голова Моник.

– Вон та девчонка! – сказала Моник, ни к кому не обращаясь. – Та, у которой еще страшенный шрам на ноге. Вы помните ее, Сара? Мы видели ее вчера на пляже в Салине. Слава Богу, она сегодня вечером в брюках!

Сара вежливо избавилась от швейцарского банкира и проследила за взглядом Моник. Девушка в белой блузке и синих джинсах, закатанных до икр, шла по краю воды. Когда она подошла к ресторану, навстречу ей вышел охранник и попытался преградить ей путь. Сара, хоть и не могла слышать их разговор, видела, что девушка отстаивает свое право гулять по публичному пляжу, несмотря на то что в «Ле Тету» идет усиленно охраняемый банкет. «Правило Конторы, – подумала Сара. – Не старайся быть незаметной. Устрой спектакль».

Охранник под конец уступил, и девушка медленно проковыляла мимо и исчезла в темноте. Сара выждала минуту, затем перегнулась через стол напротив Моник и тихо произнесла на ухо Жан-Мишелю:

– По-моему, мне сейчас станет плохо.

– Что случилось?

– Слишком много было вина за ленчем. Меня чуть не вырвало в моторке.

– Хотите выйти в туалет?

– Вы не могли бы проводить меня, Жан-Мишель?

Жан-Мишель кивнул и встал.

– Стойте, – сказала Моник. – Я пойду с вами.

Жан-Мишель отрицательно покачал головой, но Моник вдруг вскочила и стала помогать Саре подняться.

– Несчастной девочке плохо, – прошипела Моник по-французски. – Нужна женщина, чтобы помочь ей.

* * *

В этот момент на паркинг «Ле Тету» влетел «судзуки-витара». Иосси был за рулем, а сзади сидели Иаков и Лавон. Иаков вложил первый заряд в свою девятимиллиметровую «беретту» и стал ждать Сару.

Сара бросила взгляд через плечо, когда они уходили с пляжа, и увидела, что Зизи и Надя смотрят на нее. Она отвернулась. Слева от нее был Жан-Мишель, справа – Моник. И каждый из них держал ее под руку. Они быстро провели ее по внутренней части ресторана и мимо магазинчика. В коридоре было темно. Жан-Мишель открыл дверь в дамский туалет и включил свет, затем быстро оглядел помещение и жестом предложил Саре войти. Дверь с треском закрылась. «Слишком тяжелая», – подумала Сара. Она заперла ее и посмотрелась в зеркало. На нее смотрело не ее лицо. Такое мог написать Макс Бекманнили Эдвард Мунк. Или, пожалуй, дед Габриэля – Виктор Франкель. Портрет ужасно напуганной женщины. Сквозь закрытую дверь она услышала голос Моник, спрашивавшей, как она. Сара не ответила. Она села на стульчак, закрыла глаза и принялась ждать.

– А, черт, – прошептал Иаков. – На кой она притащила с собой этого чертова кикбоксера?

– Ты сможешь его убрать? – спросил Лавон.

– Думаю, что да, но если дело станет худо, не промахнись – стреляй ему в голову.

– Я в жизни ни в кого еще не стрелял.

– Это не трудно, – сказал Иаков. – Положи палец на спусковой крючок и нажми.

Было 20.32, когда Габриэль поднялся по деревянной лестнице с пляжа на мысе Мариго. Он был в мотоциклетном шлеме с темным защитным забралом, а под шлемом находились микрофон у рта и миниатюрный наушник. В черном нейлоновом рюкзаке лежала «беретта». Михаил, шедший на расстоянии шага за ним, выглядел точно так же. Они сели на мотоциклы и одновременно включили моторы. Габриэль кивнул, и они помчались по пустынной дороге.

Они спустились с крутого холма – Габриэль впереди, Михаил в нескольких ярдах сзади. Дорога была узкая, огражденная с обеих сторон каменной стеной. Впереди, на вершине следующего холма, был поворот на мыс Милу. У каменной стены стоял мотоцикл, и в седле сидела Римона в синих джинсах и облегающей рубашке; лицо ее скрывал шлем с забралом.

Она дважды мигнула передней фарой, сигнализируя, что дорога чиста. Габриэль с Михаилом, сильно наклонясь, на большой скорости взяли поворот и помчались к мысу. Перед ними, сверкая в лунном свете, открылось море. Слева вздымался голый откос холма, справа стоял ряд маленьких домиков. Из последнего домика выскочила черная собака и дико залаяла на них.

У следующей развилки были будка с почтовыми ящиками и маленький пустой навес автобусной остановки. Из-за поворота выскочила встречная машина и метнулась на сторону Габриэля. Он приостановился и выждал, чтобы она проехала, затем снова включил скорость.

Вот тут в его ухе раздался спокойный голос Римоны:

– У нас проблема.

Габриэль на повороте бросил взгляд через плечо и увидел, в чем дело. За ними следовал потрепанный «рейнджровер» с опознавательными знаками жандармерии.

В паркинге «Ле Тету» Иаков протянул руку к дверной ручке, когда в его ухе раздался голос Римоны. Он посмотрел на Лавона и спросил:

– Какого черта, что происходит?

Ему ответил Габриэль.

В «рейнджровере» было двое жандармов – один за рулем, а второй, выглядевший постарше, сидел на пассажирском месте с радиотелефоном, прижатым к губам. Габриэль удержался, чтобы вторично не обернуться.

Сразу за автобусной остановкой дорога разветвлялась. Вилла бин-Шафика находилась справа. Габриэль и Михаил поехали налево. Через несколько секунд они приостановились и оглянулись.

Жандармы поехали в другую сторону.

Габриэль нажал на тормоз, остановился, и они стали обсуждать, как быть дальше. Совершали ли жандармы обычное патрулирование или же ехали в ответ на чей-то вызов? Было ли это просто невезением или чем-то еще? Он был убежден лишь в одном: до Ахмеда бин-Шафика было рукой подать, и Габриэль жаждал его смерти.

Он развернулся, доехал до развилки и стал смотреть в конец мыса. Дорога была пустынная, и жандармов не было видно. Он включил скорость и помчался вперед, во тьму. Подъехав к вилле, он обнаружил, что ворота открыты и «рейнджровер» жандармерии стоит на подъездной дороге. А Ахмед бин-Шафик, самый опасный в мире террорист, грузит чемоданы в свой «субару».

И двое французских полицейских помогают ему!

Габриэль вернулся на то место, где его ждал Михаил, и сообщил известие всей команде.

– Наш приятель собирается покинуть остров. И Зизи организовал ему полицейское сопровождение.

– Мы что же, раскрыты? – спросил Михаил.

– Похоже, что да. Забирайте Сару и отправляйтесь на Салин.

– Боюсь, это уже неосуществимо, – ответил Лавон.

– Что неосуществимо?

– Мы не можем забрать Сару. Мы ее теряем.

Чей-то кулак трижды сильно ударил в дверь. Возбужденный голос крикнул, чтобы она вышла. Сара повернула защелку замка и открыла дверь. В коридоре стоял Жан-Мишель вместе с четырьмя охранниками Зизи. Они схватили ее за руки и потащили на пляж.

Белый кабриолет выехал из ворот и свернул на дорогу; следом за ним ехал полицейский «рейнджровер». Пятнадцать секунд спустя маленький караван проехал мимо Габриэля и Михаила. Крыша машины была по-прежнему опущена. Бин-Шафик держал обе руки на руле и смотрел прямо перед собой.