Текст книги "Войны Миллигана (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Предисловие

После неожиданного перевода Билли Миллигана в клинику для душевнобольных преступников в Лиме – психбольницу тюремного типа с усиленным наблюдением, от пребывания в которой адвокаты Билли пытались его спасти, – я встретил множество людей, называвших это учреждение «адской клиникой», так что я решил узнать о ней побольше.

Мною были обнаружены две статьи в «Откровениях Кливленда». Одна из них была опубликована 22 мая 1971 года и называлась:

НЕ НАЗНАЧЕНО НИ ОДНОГО ВСКРЫТИЯ В 26 СЛУЧАЯХ ПОВЕШЕНИЯ, СЛУЧИВШИХСЯ В ЛИМЕ

Эдвард П. Уэлан и Ричард С. Уидман

Лима, Огайо.

Согласно отчетам коронера округа Аллен, раздобытых нашей газетой, в клинике г. Лимы повесились 26 пациентов.

Доктор Нобль заявил «Откровениям», что не в его привычке просить провести вскрытие в случае смерти через повешение.

Бывший надзиратель, работавший в клинике с 1960 по 1965 гг., Винсент Дж. Де Вита, заверил наших репортеров в том, что знал двух пациентов, которые повесились из-за плохого обращения с ними в этом заведении.

Большая часть из этих 26 самоубийств была совершена с использованием весьма необычного способа повешения, который, судя по всему, известен всей клинике.

– Нужна большая решимость, чтобы покончить с собой таким способом, – поведал нам коронер. – Человек, который это совершает, может в любой момент спасти свою жизнь, просто поднявшись на ноги.

В статье нет описания этого «необычного способа», примененного самоубийцами, возможно, из боязни шокировать читателей, а возможно, чтобы избежать его распространения среди пациентов других заведений.

Спустя четыре дня, на первой странице «Откровений…» красовался заголовок крупными буквами:

ПО СЛОВАМ БЫВШИХ РАБОТНИКОВ, В ЛИМЕ ИСПОЛЬЗУЮТ ЭЛЕКТРОШОК КАК НАКАЗАНИЕ

Эдвард П. Уэлан и Ричард С. Уидман

Лима, Огайо.

В государственной клинике Лимы нередко используют электрошок в качестве угрозы или наказания.

Об этом рассказал «Откровениям» старый санитар, который уволился из этого учреждения, по причине ужасного обращения с пациентами.

Миссис Джин Ньюман, 46 лет, волонтер службы спасения[1]1
  Женщина, работавшая в волонтерской службе спасения


[Закрыть], рассказала нам, что видела пациентку, которая стала настоящим «овощем» после неоднократных электрошоковых терапий.

Несмотря на очевидные страдания, испытываемые из-за этих воспоминаний, миссис Ньюман продолжила:

– Я считаю себя достаточно сильной женщиной. В своей жизни мне довелось увидеть немало ужасных вещей. Но то, что стало с этой женщиной – худшее, что я видела. Всего за несколько минут этот человек превратился в бессознательную груду плоти. От увиденного меня чуть не вырвало. В Лиме электрошок использовался только как средство угрозы или наказания, и уж точно не для лечения пациентов.

Я уже начал понимать, почему год назад Швейкарт и Стивенсон так настойчиво старались не допустить того, чтобы суд и министерство психического здоровья отправили их клиента в Лиму.

Зная, что сам Билли склонен к попыткам самоубийства даже в более лояльных условиях, я задался вопросом, появится ли у него желание покончить с собой в месте подобном Лиме.

Различные альтер-эго в СМЛ являются механизмами для выживания, однако Билли – основная личность, родившаяся первой под фамилией Миллиган – склонен к суициду, и когда в возрасте 14 лет он пытался спрыгнуть с крыши колледжа, его усыпили Артур и Рейджен.

Если Билли нераспавшийся окажется в Лиме, то я опасаюсь, что он может убить 24 личности, уничтожив лишь одно тело.

Вероятность этого была велика.

После перевода Билли, мои заявки на посещение немедленно отклонялись его новым врачом (кстати, не имевшим разрешения работать в психиатрии), который отвечал на мои просьбы, как мне показалось с глубокой неприязнью или даже враждебностью, которая была вызвана, по моему мнению, его опасениями, что я мог что-нибудь обнаружить

Осенью 1979 года информационное бюро Лимы по просьбам общественности организовало регулярные посещения клиники, одно из которых было выделено для меня. Чуть позже мне сообщили, что доктор Льюис Линднер отменил мой визит, более того, он приказал персоналу каждого павильона вообще не впускать меня в клинику.

30 января 1980 года в своем почтовом ящике я обнаружил несколько записок от Билли, где он описывал свою повседневную жизнь, а также письмо от пациента из Лимы, который звонил мне несколько дней ранее, чтобы рассказать о ситуации, произошедшей с Миллиганом.

Здравствуйте!

После нашего разговора по телефону я решил переписать свое письмо. Сразу перейду к самому важному. Меньше чем через сутки после посещения адвоката, Билли перевели из корпуса № 5 в корпус № 9. Режим этого корпуса гораздо жестче, чем в пятом.

Перевод был согласован медперсоналом на их ежедневном собрании. Эта неожиданная новость попросту повергла Билли в шок, но он справился… Теперь мы с Билли можем общаться только во время прогулок.

На одной из них он рассказал мне, что его держат в ежовых рукавицах. По его словам, ему запретили все посещения, почту и телефонные звонки, пока он не откажется от своего адвоката. Билли приказали перестать читать книгу [которую написал автор по делу Миллигана], а санитары мучают его. (Меня и самого обвинили в том, что я принес эту книгу Билли, и я понял, что эти люди не хотят, чтобы она была опубликована.) […]

Надеюсь, что я оказался полезен. Если я хоть чем-то могу вам помочь, просто попросите меня об этом.

С уважением, [скрытое имя[2]2
  Чтобы защитить их личную жизнь, я решил скрыть или изменить имена пациентов, проходивших лечение в одной клинике с Билли, а также имена медсестер, санитаров, охранников и других незначительных сотрудников различных учреждений, в которых находился Билли.


[Закрыть]].

Позже, после официального протеста от адвоката Билли, заместитель генерального прокурора сообщил мне по телефону, что беспокоившие меня ограничения сняты. Таким образом, я снова мог посещать Билли.

Поскольку доктор Линднер не ответил на мое письмо, в котором ему было предложено изложить свою собственную версию о событиях в Лиме, я считаю необходимым уточнить, откуда я получал информацию относительно этого. Внешность, выражения лица и поведение доктора я описывал исходя из судебных заседаний, которые посещал сам; благодаря беседам с Миллиганом мне удалось восстановить его встречи с доктором; меры, которые принимал Линднер при лечении Билли, были нередко описаны в его собственных медицинских журналах; и, наконец, оценка его компетенции как психиатра была получена от других специалистов в интервью, которые были записаны на диктофон, а также из газетных статей, появлявшихся в «Откровениях» с 19 августа 1980 года.

В третьей статье из цикла, под названием «О чем молчат в государственной КЛИНИКЕ Лимы», приводилась цитата директора Департамента психического здоровья, Тимоти Б. Морица. Он признавал, что многочисленные жалобы на отсутствие адекватной психотерапии в Лиме, поступающие от пациентов, вероятно, могли быть обоснованными, поскольку, в силу своего территориального расположения, клиника страдала от нехватки квалифицированного персонала…

В течение большей части этого периода ограничений, мы с Билли не могли общаться друг с другом. Ему даже не разрешалось иметь при себе ручку и бумагу.

Лишь изредка и при постоянном присутствии надзирателя он получал разрешение писать.

Все эти стеснения Билли воспринимал как вызов, и в результате ему удавалась делать записи, в которых он описывал все, что происходило в стенах Лимы.

Повествование, касающееся мыслей, чувств и опыта, пережитого Билли, основывается на этих записях, сделанных в тайне и доверенных некоторым из посетителей, которые, в свою очередь, доставляли их мне.

Часть сторонних описаний, проливающих свет на заключение Миллигана в клинику Лимы, взята прямиком из дневника Мэри. Эта молодая, застенчивая пациентка, встретившая Билли во время своего пребывания в афинском психиатрическом центре, навещала его всякий раз, как была в состоянии проделать путь до Лимы. В конце концов, она сняла комнату недалеко от клиники, и стала навещать его каждый день, занося в свой дневник повседневные заботы Билли, его внешность и поведение, также как и чувства, которые она к нему испытывала.

Я признателен Мэри, за разрешение публиковать выдержки из ее дневника, которые зачастую подтверждают воспоминания Миллигана и свидетельствуют о реальности событий, которые, в противном случае, казались бы совершенно невероятными.

Мои беседы с психиатрами, адвокатами, как назначенными судом, так и частными, с инспекторами полиции и друзьями, чьи жизни за последние двенадцать лет пересекались с жизнью Миллигана, послужили ценным материалом, который я попытался объединить в единое целое.

О некоторых событиях.

Некоторые события, которые были лишь вскользь упомянуты в книге «Множественные умы Билли Миллигана», отныне могут быть описаны подробнее.

Если история двенадцати лет жизни Билли Миллигана читается как приключенческий роман, то лишь потому, что сам он прожил их именно так.

Дэниел Киз,

октябрь 1993, Флорида, США.

Часть I. Безумие

1. Выйти из-под луча прожектора

Полицейский фургон, перевозивший Билли Миллигана в Лиму, проехал через ворота, до самого верха увитые мощной колючей проволокой, оставив за собой вооруженную до зубов охрану, и остановился во дворе клиники.

Двое полицейских бесцеремонно вытащили заключенного-пациента из машины. Придерживая его за закованные в наручники запястья, они силой протащили его через старое здание с высокими потолками, в серых стенах которого зияли окна, высотой достигавшие четырех метров. Каблуки полицейских стучали по блестящему линолеуму. Табличка, висевшая в конце коридора над дверью, гласила: «Приемный покой. Корпус № 22».

Внутри, у противоположных стен, располагались два кабинета.

Полная рыжая женщина с лицом, усыпанным веснушками, ждала, пока один из полицейских неуклюже орудовал ключом от наручников.

– Досье! – потребовала она безжизненным голосом. Второй полицейский протянул ей толстую картонную папку.

Денни спросил себя, что это за место и зачем он здесь. Ладони были влажными, запястья болели. Он понял, что его руки скованы за спиной. Прямо в этот момент кто-то освобождал его от пары наручников.

– Мистер Миллиган, – сказала женщина, избегая взгляда Денни, – пройдите вперед и встаньте на пятно.

При этих словах дрожь пробежала по спине Денни. Как эта женщина могла узнать о существовании пятна? Было ли это написано в его медицинской карте?

Стоявший справа полицейский схватил его за руки и волосы и толкнул на пару шагов влево.

– Сукин сын, – пробормотал он, – в фургоне умудрился вылезти из сраных наручников.

Денни понял, что это и было причиной дурного настроения его стражников. Должно быть, во время поездки Томми занял пятно и выбрался из наручников. Вот почему сейчас они так сильно сковали его руки.

Рыжеволосая женщина сморщила нос, словно почуяла запах сгнившего хорька.

– Мистер Миллиган, – произнесла она, указывая пальцем на пол, – если вы хотите выбраться из Лимы, вы должны делать то, о чем вас просят.

Опустив глаза, он заметил начерченный на полу желтый круг. Он почувствовал облегчение. Речь шла не о том, что Артур когда-то назвал «пятном сознания». Всего лишь простой знак на грязном засаленном линолеуме.

– Вытащите все из карманов! – приказала женщина.

Он полностью вывернул их, показывая, что они пусты.

– В смотровую комнату, и раздевайся, гаденыш! – прогремел полицейский, стоявший позади него.

Денни прошел в комнату, затем стянул свою рубашку через голову.

Вошел надзиратель.

– Подними руки! – закричал он. – Открой рот! Подними волосы выше ушей! Повернись и положи руки на стену!

Выполняя эти приказы, Денни размышлял, будет ли надзиратель ощупывать его тело. Без сомнений, он никогда бы не допустил, чтобы этот человек прикасался к нему. Он бы вышел из пятна и позволил Рейджену его защищать.

– Покажи ступни! Хорошо! Теперь наклонись вперед и раздвинь ягодицы!

Получал ли этот человек удовольствие от своей работы?

Надзиратель порылся в одежде Билли, которую тот бросил в корзину с грязным бельем, затем протянул ему брюки и темно-синюю рубашку.

– В душ, больной-симулянт!

Денни поскользнулся на мокром полу. Он ударился мизинцем ноги, пытаясь потянуть на себя тяжелую железную дверь, обитую крупными заклепками. Когда ему удалось ее открыть, он увидел фонтан воды, который бил из ржавой трубы, торчащей из противоположной стены.

Денни встал под струю и тут же отскочил назад. Вода была ледяная.

Через несколько секунд «душ» автоматически остановился.

В комнату вошел карлик в белой униформе и резиновых перчатках. Он встряхнул баллончик с инсектицидом, и начал обрызгивать тело Денни, будто окрашивал стену краской из распылителя.

Глаза нещадно жгло. Денни сотрясали приступы острого кашля, когда смердящее удушливое вещество распространялся по его коже.

Закончив дезинфекцию, мужчина бросил к его ногам бумажный пакет, повернулся и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

В пакете лежали щетка, зубная паста, расческа и контейнер для анализа мочи. Денни вытерся, надел брюки и рубашку, а затем, сжав в руке бумажный пакет, пошел следом за другим надзирателем по коридору до зарешеченной двери, ведущей в маленькую комнату.

Денни закрыл глаза и вышел из пятна…

Томми проснулся на странной скамье в комнате, напоминающей тюремную камеру.

Почему его волосы влажные, а во рту пересохло?

– Где я? – произнес он в тишине. – Как я попал сюда?

Вскочив, он прислушался к себе, ожидая ответа, но никто не вышел с объяснениями.

Что-то было не так.

Он мог общаться с Артуром и Алленом после того, как доктор Кол слил их воедино. Однако Томми не слышал ни одного голоса. Ни звука. Ничего. Он был отключен.

О, черт! Его била дрожь. Он знал, что для начала ему нужно найти воду и напиться. Утолив жажду, нужно исследовать это странное место и выяснить, каковы шансы на побег.

Когда Томми переступил порог двери, яркий свет ослепил его. Он заметил, что его комната была лишь одной из многих, располагавшихся по обеим сторонам длинного коридора, запертого с левого конца решетчатой дверью. Томми посмотрел направо и увидел, что коридор соединяется с огромной комнатой, в которую ведут несколько других коридоров, похожих на этот – как спицы колеса, соединенные между собой втулкой.

Полдюжины надзирателей болтались вокруг главной канцелярии.

Вход в коридор, расположенный как раз напротив канцелярии, был заперт дверью, покрытой двойной сеткой – Томми отметил для себя, что она должна вести из этого павильона к другим частям здания.

На другом конце комнаты несколько людей сидели на стульях, еще несколько на столах, а некоторые ходили по залу, шаркая ногами. Один из них говорил в пустоту громким голосом. Рядом с собой Томми увидел человека, который пил воду из кулера, пока другие заключенные ждали своей очереди, выстроившись вдоль стены.

Хотя стоять в ожидании было неприятно, Томми осторожно прошел в конец ряда.

Когда человек, стоящий перед ним, наконец наклонился, чтобы попить, Томми заметил, что струйка воды не попадает в его рот и растекается по лицу. Он почувствовал жалость к этому зомби, хоть и не смог сдержать улыбку от комичности происходящего.

Неожиданно из темной комнаты выскочил тощий человек и с рычанием бросился к кулеру. Не снижая темп, сумасшедший сжал свои руки наподобие двойного кулака. Мужчина, склонившийся над кулером и все время старавшийся ухватить ртом струйку воды, не реагировал на крики, но Томми вовремя успел отпрыгнуть от сумасшедшего. Тот поднял кулаки высоко над головой, прежде чем изо всех сил ударить ими между лопаток пьющего больного.

Лицо несчастного подалось вперед, и кран воткнулся в одну из его глазниц. Когда он поднял голову, там, где должен был быть его глаз, зияла кровавая рана.

Пытаясь сдержать рвотные позывы, Томми нетвердым шагом вернулся в свою комнату.

Усевшись на кровать, он стал скручивать простыню, думая, как задушить себя. Томми знал, что если не вернется в центр психического здоровья в Афинах, то умрет, так или иначе.

Он лег на кровать, закрыл глаза и вышел из пятна.

Оказавшись во мраке, он затерялся в бесконечном поиске покоя…

– Миллиган!

Кевин резко проснулся – он всегда чутко спал – и бросился к двери.

– Миллиган! В круг!

По собственному опыту, полученному в тюрьме и психиатрической клинике, Кевин знал, что круг – это невидимая окружность трех метров в диаметре перед кабинетом главного надзирателя, на перекрестке коридоров. К этой зоне следует подходить осторожно. Туда попадали только по приглашению. Оказавшись там, следовало потупиться и опустить голову, иначе не избежать наказания.

Кевин направился к кабинету главного надзирателя и остановился на почтительном расстоянии. Не глядя на Кевина, главный надзиратель указал на дверь, которую охранял лысый санитар.

– Ты следующий в списке врача, Миллиган, – сообщил санитар. – Встань у стены и жди очереди.

«Это не ко мне, – подумал Кевин. – Я не разговариваю с врачами для чокнутых».

Пятясь назад, он вышел из пятна.

Ли, ожидавший в тени кулис, поинтересовался, почему ему позволили выйти. Артур давно выгнал его из сознания, потому что из-за его опасных выходок нередко все оказывались в карцере. Так же как Кевину и другим личностям, которых Артур называл «нежелательными», Ли не разрешалось выходить на пятно со времени заточения в тюрьме штата Огайо. То, что Кевин снова пришел в сознание, означало, что это место было опасным, и пятном владел Рейджен.

Быстро осмотревшись, Ли обнаружил, что находится в психиатрической клинике тюремного типа, где, очевидно, правил бал хранитель ненависти.

– Вперед, Миллиган! Твоя очередь!

В кабинете тесно стояло несколько пластиковых стульев, а на полу лежал роскошный ковер шоколадного цвета.

Человек, сидевший в кресле за письменным столом, внимательно посмотрел на него сквозь дымчатые очки.

– Мистер Миллиган, – заговорил он, – я доктор Линднер, главный врач государственной клиники г. Лимы для душевнобольных преступников. Я читал ваше досье и газетные статьи о вас. Перед началом работы я хотел бы, чтобы вы уяснили: я не верю в эти мнимые множественные личности.

Значит, вот где происходит все это веселье – в приюте для умалишенных Лимы!

А ведь государственные адвокаты обещали освободить его от подобных заведений…

Ли изучал сморщенное лицо доктора, его изящную бородку, близко посаженные глаза и лысеющую голову. Волосы, зачесанные назад, доходили до воротника белой рубашки. На Линднере был тесный галстук цвета морской волны, закрепленный тусклой булавкой в форме значка «мир и любовь» из 60-х.

Сосредоточившись на голосе, выражениях и нервном тике доктора, Ли едва слушал его слова…

Чем-то это все напоминало игру в бейсбол.

В Лиме игроки могли получить не более трех предупреждений. Только в случае третьего предупреждения нарушителя не выгоняли с поля, а успокаивали – его запирали в карцер и привязывали ремнями к кровати.

…Это же так легко сымитировать, подумал Ли.

Зазвенел телефон, и доктор Линднер поднял трубку.

– Да, он сейчас в моем кабинете. – Выслушав собеседника, он добавил: – Хорошо, посмотрю, что можно сделать.

Когда он положил трубку, выражение его лица изменилось, а голос смягчился.

– Ну что же, мистер Миллиган, вы, вероятно, понимаете, что я говорил о вас.

Ли согласно кинул головой.

– Два человека хотели бы с вами поговорить.

– Кто? Другие психи?

– Нет. Но им интересно ваше дело. Они проделали большой путь из Дэйтона, чтобы познакомиться с вами.

Ли сразу понял, кого имел в виду доктор – репортеров, которые хотели заключить соглашение на написание книги о Билли Миллигане. Когда Билли и Учитель отказали им в пользу другого писателя, те репортеры опубликовали недоброжелательные статьи об этом авторе.

Ли нарочито громко рассмеялся. Пародируя выражения лица и голос доктора Линднера, он сказал:

– Скажите этим двум, что они могут об этом забыть!

Он резко развернулся, вышел из пятна, ушел со сцены и скрылся за кулисами.

Через пятнадцать минут Денни вышел из камеры и направился в главную комнату, чтобы при свете прочитать в журнале «Поля и реки» статью о кроликах. Денни любил маленьких кроликов… Он мечтал завести кролика и заботиться о нем. Но, открыв нужную страницу, он увидел серию фотографий о том, как лучше разделывать кроликов, потрошить их и готовить.

Денни отбросил журнал, точно обжегся.

Он почувствовал себя обманутым.

Его глаза наполнились слезами, когда Денни вспомнил, что его отчим сделал с тем крольчонком…

Денни отчетливо помнил этот день: ему было около 9 лет. Папа Чел увез его с собой на ферму, чтобы он помог ему косить траву…

Билли увидел, как взрослый кролик вынырнул из своей норки и убежал. Подкравшись к норе, мальчик обнаружил брошенного там маленького серого крольчонка.

Опасаясь, что косилка Челмера его поранит, Билли взял крольчонка и положил под футболку.

«Не беспокойся, я найду тебе новое жилище, потому что ты теперь совсем один, а приюта для крольчат не бывает. Я бы принес тебя домой, но Папа Чел никогда не согласится. Я хочу выпустить тебя в поле, где ты сможешь найти свою маму».

Раздался гудок трактора. Билли знал, что это значит: нужно принести пиво Челмеру – и быстро. Он побежал к грузовику, чтобы взять бутылку пива в леднике, затем снова побежал во двор, где его ждал отчим, сидя на тракторе. Билли протянул ему пиво.

Челмер открыл его, сделал большой глоток, затем пристально посмотрел на него.

– Что у тебя там?

– Это крольчонок. У него больше нет семьи, и я подумал, что могу отнести его домой и ухаживать, пока не найду для него местечка получше. Или до тех пор, пока он сам не сможет о себе позаботиться.

– Дай-ка посмотреть, – проворчал Челмер.

Билли приоткрыл ворот рубашки.

Челмер широко ухмыльнулся.

– Хорошо, но прежде чем тащить его в дом, нужно его отмыть. Отнеси его туда, за гараж.

Билли не верил своим ушам. Папа Чел был добр с ним!

– Кролики требуют особого ухода, – заявил Челмер, – ведь у них полно всяких микробов и паразитов. А если ты занесешь в дом микробов, твоя мать будет вне себя. Подожди-ка меня минутку. – Челмер отправился в гараж и вышел с канистрой бензина и тряпками. – Теперь давай его сюда.

Он взял крольчонка за шиворот и облил горючим.

Запах был отвратительным.

– Что ты делаешь?! – удивленно спросил Денни.

Тем временем Челмер чиркнул своей зажигалкой, поджег кролика и бросил его на землю.

Пока зверек метался во все стороны, натыкаясь на стены и оставляя позади себя огненный след, Билли кричал.

– Ну и что ты скажешь на это, маменькин сынок? – спросил Челмер, хохоча во все горло. – Багз Банни барбекю!

Билли кричал без остановки.

Это его вина!

Если бы он оставил крольчонка в своей норе, малыш был бы жив!

Челмер бил Билли по лицу до тех пор, пока его рыдания не сменились сдавленными хрипами…

В общей комнате 22 павильона, Денни вытер слезы и с отвращением пнул журнал. Обхватив колени руками, он смотрел на людей, бесцельно снующих вокруг него…

Он задавался вопросом, навестит ли его Мэри. Он любил ее, потому что Мэри была застенчивой и пугливой, как и он сам.

Сейчас она бы тихонько посидела рядом с ним, а когда ему стало бы страшно, взяла за руку…Тогда ему, вероятно, пришлось бы покинуть пятно, поскольку Томми, который тоже любил быть рядом с Мэри, появился бы сказать, что ему хочется видеть ее чаще, что ей нечего бояться, даже если она просто пациентка, ведь она мудрее многих людей…

Но Мэри здесь не было.

Дверь смотровой комнаты доктора открылась, и оттуда вышел пациент со сжатыми кулаками. Мужчина направился прямо к Денни, неожиданно ударил его по лицу со всей силы, и бросился прочь по коридору.

Денни остался лежать на полу, а слезы текли по его пылающему лицу.

Почему, почему никто не вмешался, чтобы арестовать этого человека или прийти Денни на помощь? Не странно ли, что этот тип бьет его без причины, просто так, выходя из кабинета доктора?..

Надзиратели хохотали во все горло. Один из них крикнул ему:

– Вот ваш первый урок, мистер Миллиган!

Но Денни этого уже не слышал.

На пятно вступил Дэвид, чтобы принять боль, хоть он и не знал, почему так горит лицо.

Затем Джейсон занял его место, и начал выть все громче и громче, также не понимая, что происходит – до тех пор, пока его не увели надзиратели.

Только Учитель, молча наблюдающий за событиями из глубины сознания, знал правду.

Только Учитель мог помочь с ответом.

Но Учитель молчал.

Первый день в Лиме.

Он знал – это лишь начало того, что его ожидает.