Текст книги "Войны Миллигана (ЛП)"

Автор книги: Дэниел Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

13. Похитители дверей

Как-то в середине мая за завтраком Аллен заявил, что собирается изучить корпус № 6. Зак предложил пройтись вместе.

Они прошли по коридорам и проверили несколько дверей, обнаружив, что одна из них открыта, и по ней можно попасть на винтовую лестницу внутри здания.

Когда Зак и Аллен миновали последнюю ступень, они увидели другую дверь, на которой было написано: «Трудотерапия». За дверью находилось помещение, похожее на подсобку. Внутри лысый и голубоглазый парень пил кофе, держа в руке сигарету. Он вздрогнул, удивленный их появлением, потом улыбнулся им и пригласил в комнату.

– Меня зовут Ленни Кэмпбелл. Войдите, осмотритесь!

Аллен увидел ящики с материалами для изготовления керамики, вроде тех, что были у него, когда он работал в клинике Хардинга два года назад.

Зак вошел в помещение, на двери которого висела табличка: «Столярная мастерская». Аллен прошел за ним. В комнате стояли деревообрабатывающие станки, но было подозрительно чисто. Внутри никого не было. Ни одна машина не работала. В углу помещения стоял почти завершенный журнальный столик.

– Красивая вещь, – восхищенно сказал Аллен – Кто это сделал?

– Я. – ответил Кэмпбелл.

– Сколько же времени ты потратил? – недоверчиво спросил Зак.

– Примерно три недели.

– Ты собираешься поставить его в свою палату?

– Надеюсь, что нет! – воскликнул Кэмпбелл. – Я хочу продать его посетителям или персоналу.

– И сколько тебе заплатят за такую штуку? – спросил Зак.

– Мне предложили двадцать долларов.

– Двадцать долларов? – вскинул брови Аллен. – Черт, может быть, покупатель – твой лучший друг, не знаю, но это смешная цена! Я бы заплатил тебе пятьдесят долларов, и при этом чувствовал бы себя грабителем.

– Продано!

– Честно говоря, у меня нет здесь денег…

Кэмпбелл почесал лысину.

– В таком случае, я соглашусь на двадцать долларов. Он будет расплачиваться со мной сигаретами в течение месяца.

– Конечно, – иронично заметил Аллен. – Но ты потратил три недели на то, чтобы сделать это.

– Блин, я хотел бы уметь делать такие же вещи из дерева! – сказал Зак.

Кэмпбелл движением руки показал ему на дисковую пилу.

– Попробуй, чувак.

Зак рассмеялся.

– Я отрежу себе руку, это точно!

– Почему никто не использует это оборудование? – спросил Аллен.

– Ни один пациент пока не приходил сюда, – ответил Кэмпбелл. – а я прихожу сюда примерно три года. Один чувак ушел, он провел здесь два года, и его вполне устраивало просто сидеть и болтать здесь. Вот и все. Когда Боб Дэвис, начальник мастерской, заходит сюда, мы играем в карты и болтаем. Остальное время я работаю здесь и не вмешиваюсь в чужие дела.

– Что за бесхозяйственность, ведь все это оборудование простаивает! – возмутился Зак.

Аллен согласился с ним:

– Да, почему бы не исправить это?

Он лег на один из стальных столов, чтобы дотянуться рукой до выключателя сбоку.

– Убери руки, – крикнул Кэмпбелл. – У него вращается лезвие!

Аллен наклонился, чтобы заглянуть под стол.

– А для чего это?

– Сейчас покажу.

Кэмпбелл взял кусок дерева в углу.

– Это последнее, что у меня осталось. Вообще, я собирался сделать из него какую-нибудь вещицу, но ладно…

Он положил деревянный брусок на металлический рабочий стол и нажал на выключатель.

В воздух взлетели щепки.

– Электрическая пила! – воскликнул Зак.

– Блять, вот это сила! Посмотри, как она въедается в кусок дерева! – удивился Аллен. – На нем можно работать с любой породой древесины.

Ленни Кэмпбелл рассмеялся.

– Какая древесина?! Оглянитесь вокруг. Где вы видите хотя бы кусок древесины? Ничего, кроме бетона и стали. Мастерская укомплектована всем необходимым для работы с древесиной, кроме самой древесины.

Зак показал рукой на дверь с табличкой «Сушилка».

– Вот древесина.

Они рассмеялись.

– Это точно, – сказал Аллен в полный голос. – В здании почти все двери деревянные…

Зак улыбнулся.

– Так много деревянных вещей в этом здании…

– Я не хочу даже знать, что у вас на уме! – сказал Кэмпбелл.

После того, как Аллен и Зак покинули столярную мастерскую, они вернулись в свои камеры корпуса № 6. Через перегородку они совместно решали, каким способом раздобыть древесину, чтобы смастерить изделия. Зак настойчиво утверждал, что они могут расшатать и снять дверь между сушилкой и мастерской – никто этого даже не заметит.

– Мы можем сделать два журнальных столика, – сказал Аллен. – И мы не продадим их за двадцать долларов! Кэмпбелл, видно, сумасшедший, просить за них так мало…

– Когда у тебя нет ни цента, даже на дешевое курево, то немного денег – всегда лучше, чем ничего.

– Любой заплатит сорок-пятьдесят долларов за стол, Зак!

– Хорошо, вернемся в мастерскую завтра.

На следующее утро, они отправились в отделение трудотерапии, чтобы записаться в столярную мастерскую.

Гарри Видмер, Дед Мороз с рыжей бородой, недоверчиво взглянул на них через окно своего кабинета.

– Что вы хотите?

– Мы бы хотели ходить в столярную мастерскую, – сказал ему Зак. – Чтобы научиться работать руками.

– Вы умеете играть в карты?

– Да, – ответил Аллен.

– Хорошо. Когда вам надоест баловаться машинами, всегда можете прийти сюда, чтобы поиграть в карты. Не устраивайте бардак в мастерской и не приходите задавать мне вопросов, потому что я понятия не имею, как работает эта дрянь. Там есть ящик для инструментов и кое-что внутри. Этого вам должно хватить. А сейчас поднимитесь наверх и определитесь, что вы хотите смастерить. Только не отрежьте себе руку или ногу, хорошо?

Аллен и Зак осмотрели станки и поняли, что даже Ленни Кэмпбелл не знает, как работают многие из них. Он умел пользоваться дисковой пилой, ленточной пилой, электрическим рубанком и шлифовальным станком, но не имел ни малейшего понятия, как работать на токарном станке, и не знал как обращаться с электролобзиком.

– Где-то должен быть выключатель, – пробурчал Зак.

– Я смотрел, – сказал Ленни, – но нигде не увидел его.

Они залезли под верстак, чтобы поискать подходящую розетку, и Зак, в конце концов, ее нашел.

Когда они включили электролобзик, он заработал с таким ревом, что все трое подскочили и ударились головой о нижнюю часть верстака.

– Ну, по крайней мере, он работает, – отметил Зак.

– Ничего не остается, кроме как научиться пользоваться этой штукой самим, – сказал Ленни, потирая лысину.

Аллен почувствовал, что на его голове вырастет шишка.

– Может, мы найдем в библиотеке информацию на эту тему.

Изучив различные учебники «Сделай сам», они осторожно приступили к испытанию станков.

Все трое с жаром обсуждали, что принесет им больше денег ‒ столы, ящики для галстуков или подставки для журналов.

Порывшись в картонных коробках, сваленных в углу, Зак взял одну из них. Он тряхнул ее и там что-то забренчало.

– Что ты там откопал? – спросил его Аллен.

Зак вытащил несколько шестеренок и пружин, а также маленькие бронзовые цифры, которые разложил на столе.

– Без понятия!

Ленни покачал головой.

– Это детали от часов. Я не знаю, как их собрать.

– Дай посмотреть, – сказал Аллен.

Трогая мелкие металлические детали, он почувствовал, как просыпается Томми. Этот гаденыш заинтересовался.

– Думаю, я смогу их починить.

– В этом нет смысла, – посетовал Ленни. – У нас нет дерева для корпуса.

Зак внимательно рассмотрел дубовую дверь сушилки, затем взял отвертку и отвинтил шарниры. Открепив дверцу, он приставил ее к стене и улыбнулся.

– Готово!

– Этого хватит на три корпуса для часов, – сообщил Аллен.

– И на хрена нам так много? – спросил Ленни.

Он включил дисковую пилу, а затем Зак и Аллен поднесли к ней дверь, и, насвистывая, вместе распилили ее.

С последней недели мая до начала июня Аллен и Томми делили пятно между собой. Томми работал над фресками в керамической мастерской, а Аллен чинил часы в мастерской по дереву: сверлил отверстия, пилил, шлифовал, склеивал, покрывал лаком…

Когда все трое пациентов закончили работать над своими часами, Аллен объявил Ленни:

– Твои самые красивые. Очень оригинальный дизайн. Они стоят не меньше тридцати долларов. К тому же, это был бы отличный подарок.

– Я соглашусь на что угодно. Скоро у меня кончатся сигареты.

Надзиратель, который купил у Ленни столик, бросил взгляд на мастерскую и заметил трое настенных часов, выставленных в ряд на верстаке у стены.

– Я бы хотел вот эти, – заявил он, показывая пальцем на творение Ленни. – Я дам тебе за них пять долларов.

Ленни подошел к столу, чтобы взять часы.

– Черт, минуточку! – вскрикнул Аллен. – Ленни, я бы хотел поговорить с тобой наедине.

Надзиратель повернулся к нему.

– Кто ты?

– Это Билли Миллиган, – ответил Ленни. – Мы сделали эти часы все вместе, втроем.

– Вот как!

Надзиратель хмуро посмотрел на Аллена.

– Я слышал о тебе, Миллиган.

Аллен отвел Ленни в угол комнаты и прошептал ему на ухо:

– Черт возьми, не будь психом! Позволь мне поторговаться с этим типом. Ты можешь выручить больше, чем пять долларов за эти часы!

– Ладно. Но если он сделает вид, что передумал, я отдам их ему за пять долларов.

Надзиратель позвал его в другой угол комнаты.

– Я правда хочу купить у тебя эти часы, Ленни. Я сейчас же отнесу деньги твоему социальному помощнику.

– Ленни никогда не продаст их меньше чем за тридцать долларов, – возразил Аллен.

– Ты свихнулся!

Аллен пожал плечами.

– Если вы хотите эти часы, следует заплатить именно эту сумму.

– Шел бы ты на хуй! – крикнул надзиратель, выходя из мастерской.

Часом позже, он вернулся с розовым чеком на сумму тридцать долларов, и протянул его Ленни. Переступив порог с часами под мышкой, он повернулся и бросил угрожающий взгляд на Аллена:

– Не вмешивайся больше в мои дела, Миллиган!

После того, как надзиратель ушел, Ленни радостно забегал из угла в угол.

– Чуваки, даже и не знаю, что мне делать с тридцатью баксами!

Аллен положил руку ему на плечо.

– Послушай, нам нужна половина этих бабок.

– Эй, но это были мои часы! – вскрикнул Ленни.

– Ты готов был продать их за пятерку долларов, – заметил Зак. – Что думаешь, Билли?

– Купим дерева. На пятнадцать долларов можно взять красивых дощечек из корейского кедра.

Как только Ленни согласился, Аллен воспользовался телефоном дежурного, чтобы передать просьбу. Из-за внутренней бюрократии психиатрической клиники нужно было ждать две недели до того, как древесину доставят в ателье.

– Со всеми этими машинами и временем, которым мы располагаем, – ворчал Ленни. – Возмутительно сидеть и ни хрена не делать.

– У кого-нибудь есть идеи? – спросил Зак.

– Ну, мы уже использовали одну дверь, – ответил Аллен. – Можем украсть еще одну.

– Это значит – снова рисковать, – заметил Ленни.

– Если нам нужна древесина, – проговорил Аллен, – то у нас нет выбора.

Дверь приемной исчезла первой.

Она вела в корпус № 15 и в кабинет юриста.

Захват этой двери оказался сложной задачей.

Трое напарников поставили перед этой дверью стойку со свежими напитками. Торгуя ими, они тайком открутили шарниры двери.

Пока Ленни отвлекал на себя внимание, Аллен и Зак положили дверь на столик и покатили его в отделение трудовой терапии. В токарной мастерской они поспешили избавиться от всех доказательств совершенного, распилив дверь на доски.

В течение следующих недель сотрудники и посетители буквально дрались за часы и журнальные столики.

Из-за нехватки дерева предпринимателям пришлось изменить порядок работы…

Они тщательно планировали все этапы работы, внимательно проверяли все детали, разделяли периоды работы между собой. Четыре дубовых стола и два столика для пикника ждали своего часа в кладовке. Деревянные стулья отдали в комнаты ожидания и кабинеты.

Аллен придумал и сделал из двух письменных столов прокурорские часы, свой шедевр. На штыре маятника он подписал: «Билли».

– Закончим тем, что нарвемся на неприятности, – сказал Ленни.

Зак презрительно фыркнул.

– Да что они нам сделают? Бросят в тюрьму? Я бы так хотел, чтобы у нас было много дерева самого лучшего качества.

– Да, но его нет, – бросил Ленни.

– Я вам сейчас скажу, о чем я думаю, – сказал Зак. – Это старое пианино в зале музыкотерапии, на нем никогда никто не играет. Оно и через несколько лет никому не понадобится.

Ленни и Аллен, поворчав, согласились.

В день операции под названием «Пианино», они вооружились инструментами, четырьмя колесиками и рулем, отодранным с тележки учреждения. Оказавшись внутри зала музыкотерапии, (никому, в общем, не нужного), они, не теряя времени, прикрутили колесики к крышке пианино и перевернули его. Потом приладили руль, который принесли с собой, на одну из боковых поверхностей. Доски и куски дерева, которые появились после разбора скамейки, стоявшей у пианино, они легко уложили между поднятых ножек инструмента.

Пока Ленни и Зак толкали конструкцию в коридор, Аллен направлял это импровизированное транспортное средство вперед. Никто не обратил внимания на трех рабочих-пациентов, кативших катили повозку, нагруженную кусками дерева.

Когда, наконец, с лесопильного завода прислали доски, они сделали новые часы и журнальные столики. В день, когда были разрешены телефонные звонки, Аллен связался с местным торговым предприятием, занимающимся торговлей по почте, и предложил ему привлекательную цену. Представитель фирмы приехал в клинику. Оценив образцы их работы и ее качество, он заказал 100 часов.

«Три Партнера» (так они себя называли) наняли пациентов из открытых корпусов, за еженедельную плату в 30 долларов. Томми разработал поэтапное производство, и токарная мастерская стала наиболее активным местом трудотерапии, когда-либо существовавшим в Лиме. Вскоре это предприятие стало настолько продуктивным, что «Три Партнера» могли купить протекцию нескольких сотрудников – почти все надзиратели хотели получить их часы.

Они научились обращаться с сапожными инструментами и обрабатывать кожу, благодаря чему открыли терапевтическую мастерскую кожгалантереи.

Ленни пришло в голову разобрать маленькую стенку, кирпичи которой они использовали для сооружения керамической печи. Позже они собирались приобрести еще три печки на полученную прибыль.

Директор трудотерапии, Гарри Видмер, однажды навестил их в субботу, в один из своих выходных дней.

Он проводил Аллена до мастерских и открыл дверь, которая до сих пор была заперта.

– Миллиган, ты, вроде, многое знаешь. Здесь целая куча машин, с которыми я понятия не имею, что делать. Долгое время я говорил себе, что их нужно сдать в металлолом, но не думаю, что нам удастся вытащить их отсюда. Что скажешь, из них можно что-нибудь сделать?

Томми пристально посмотрел на Дэвидсон-500, принтеры, офсетные формы и печатные станки, которые пылились долгие годы.

– Да, они могут пригодиться.

– Хорошо, берите их. Но не забудь про меня!

С помощью рабочих, образующих конвейер по сборке часов, «партнеры» перевезли типографское оборудование в пустую комнату, прилегающую к столярной мастерской. Поскольку производство деревянных изделий больше не требовало их непосредственного внимания, Ленни, Зак и Аллен начали испытывать эти новые машины.

Ленни предположил, что Гас Танни, отбывавший наказание в Ливане за подделку документов, сможет им помочь.

Гас научил их не только тому, как пользоваться печатными станками. После нескольких попыток, он сумел сделать дубликаты бэйджей персонала и пропусков, обязательных для прохода через решетки. Изумительные копии: почти невозможно отличить от оригинала.

– Черт, подумать только, администрация платит бешеные бабки за печать своих документов в городе! – сказал Зак. – Мы можем сделать это здесь, и гораздо дешевле. Все, что нам нужно, это смазка для печатного оборудования и кое-что для очистки ржавчины со станков…

Аллен догадывался, если однажды администрация прибегнет к использованию дешевой рабочей силы заключенных, чтобы печатать документы – деньги, выделенные клинике на эти цели, исчезнут без следа.

В то же время Арни Логан, молодой бизнесмен, освобожденный от ответственности по причине невменяемости после убийства конкурента, убедил Сонни Беккера, по прозвищу Толстяк, сторонника зоотерапии, объединиться с ним и вместе разводить домашних животных.

Логан обеспечивает капитал. Толстяк консультирует по юридическим вопросам, рассказывает своему партнеру, как заполнять заявки на закупку терапевтического оборудования и как заключать договоры с питомниками, для продажи им здоровых, чистых и, в некоторых случаях, обученных животных. Беккер подписал контракт с питомником из Детройта на поставку пятидесяти хомячков в месяц.

Столярная мастерская продавала клетки для животных Беккера и Логана, которые, в знак доброй воли, предлагали пациентам купленных животных – двух больших белых какаду, черного тукана с длинным разноцветным клювом и паукообразную обезьяну.

Аллен курировал образование синдиката «Пациентов – Рабочих» (двадцать четыре члена в деревообрабатывающем цеху, трое в типографии и шестнадцать в гончарной мастерской), а после убедил еще двадцать семь пациентов «штаба» зоотерапии присоединиться к ним.

Зак потребовал средства для создания бейсбольной команды клиники, и они купили оборудование и форму на вырученные деньги.

Первое время администрация игнорировала распространение кустарного промысла в помещениях трудовой терапии, но вскоре «Три Партнера» ясно поняли, что линия сборки, а также прибыль, которую они приносит, вызывает зависть среди надзирателей и других сотрудников клиники.

Аллен сообразил, что до сих пор надзиратели и сотрудники службы безопасности командовали тихой и спокойной психиатрической больницей, где они вдоволь могли потешаться над пациентами. Теперь кое-что поменялось, и им это не нравилось.

Аллен подозревал, что персонал побаивается последствий контроля пациентами системы трудотерапии.

Сразу стало понятно, что надзиратели получили разрешение применять старые добрые методы запугивания и физического насилия. Те, кто вымогали деньги из страховок пациентов и годами продавали им наркотики, стали еще злее, чем раньше. Один из надзирателей пырнул ножом заключенного. Рабочие стали все чаще обращаться в лазарет со следами от хлыста или гематомами на теле.

Товарищи отправили Зака с жалобой к человеку, наблюдающему за соблюдением прав в клинике, но это не принесло никаких результатов.

После того, как несколько надзирателей, отважившиеся подойти к машинам, в которых ничего не понимали, стали жертвами необъяснимых происшествий, пополз слух, что лучше не ходить в эту зону по одному. Таким образом, пациентам удалось взять под контроль коридоры, которые вели в столярную мастерскую и магазин. Надзиратели отказывались проходить дальше «уголка отдыха пациентов», если их не сопровождали пациенты-рабочие. Пошел слух о том, что если надзиратель, скитающийся по мастерским, получит ранение или на него что-то упадет сверху, пациенты не могли быть за это ответственными, потому что никто не мог этого предвидеть, ведь они работают на крупных машинах.

Самые жестокие надзиратели поджидали момента на углу, чтобы выловить рабочих по одному и избить их.

Администрация делала вид, что ничего не знает об этих нападениях. «Трех Партнеров» заставили затушить керамические печи, под предлогом необходимости работ на газопроводе. Но, спустя неделю, когда стало ясно, что в действительности, речь идет об одной из форм промышленного саботажа, Томми и Ленни переключили свои печи на электричество.

Администрация ответила тем, что отключила питание мастерской на три дня, чтобы якобы провести проверку безопасности.

Противостояние длилось почти весь июль.

«Три Партнера» стали терять рабочих так же быстро, как набрали. Многие новые пациенты-рабочие были допрошены, отправлены в карцер и избиты.

Однажды администрация объявила, не давая ни малейшего объяснения, что ателье трудотерапии больше не получит древесины.

Ситуация в корпусе ухудшалась, и «Три Партнера» решили, что им пора готовиться к самообороне.

Аномальная жара в середине июля еще больше усложнила ситуацию. Вода была отключена, и пациенты были на грани срыва. Когда ночью температура воздуха в камерах поднялась выше сорока градусов, и при этом пациентам не был выдан ни один вентилятор, начальник главного управления Рональд Хаббард потребовал от управляющего, чтобы он прислал в Лиму отряд с охраной. Персонал по безопасности, воспользовавшись ситуацией, бросил «Трех Партнеров» в карцер.

Аллен знал, что так случится. Это был лишь вопрос времени.

14 июля Аллен позвал Алана Голдсберри и попросил его отправить кого-нибудь в клинику, чтобы сфотографировать его фрески. Он хотел, чтобы Голдсберри отправил жалобу против штата Огайо за то, что они не оплатили подробный счет, который он выставил за художественную ценность своих творений. А также процент за минимальное количество времени на работу, на которое он вынужден был согласиться из-за оказанного на него давления. Аллен хотел, чтобы имена Линднера и Хаббарда обязательно появились в жалобе.

Его не интересовали деньги.

Толстяк Беккер объяснил, что благодаря огласке, связанной с юридической процедурой в суде, его не осмелятся убить.