Текст книги "Испытание джедаев"

Автор книги: Дэн Крэгг

Соавторы: Дэвид Шерман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Если вы не против, сэр, я предпочла бы воевать рядом с лейтенантом Эрком. – Оди нервно сглотнула, но не смогла сдержать краску, прихлынувшую к лицу. – Он же пилот, сэр, и не знает, как воевать на земле. Ему нужен кто-то, кто держал бы его за руку.

Оди вспыхнула еще сильней, сообразив, как могут понять то, что она сейчас сказала.

Вскинув брови, Слайк посмотрел на сержанта Л'Локса. Тот неопределенно пожал плечами, и капитан повернулся к Эрку.

– Гм... она – мой второй пилот, сэр... ну, или вроде того, – сказал Эрк.

– О? – откликнулся Слайк. – Что ж, подойдите-ка сюда.

Жестом он указал на стол с голографической картой, рядом с которым они стояли. На нем помещалось трехмерное изображение расположения войск Слайка,

– Вот это русло высохшей реки – ничейная земля, разделительная линия меж нашими армиями. Как видите, разделяет нас совсем немного. – Слайк хищно усмехнулся. – Мы к ним так придвинулись, чтобы их находящиеся на орбите корабли не решались стрелять, опасаясь накрыть своих же дроидов. Но враг быстро среагировал и теперь тоже подвел все войска поближе к моим, чтоб и мои корабли не могли вмешаться.

– Этот редут, – сказал Слайк, указав на укрепленный аванпост, – самый выступающий участок нашей обороны. Зовется он Изабель и устроен там, чтобы следить за всем, что происходит у противника, включая подготовку к атаке. Метрах в шестистах за Изабель, но на самых флангах, возведены еще два форта, Эли и Каудайн. Вот тут, где мы сейчас, – главная позиция нашей обороны. Примерно в шестистах метрах за нами – наш последний редут, Джудли... это там, где вы к нам прорвались. Джудли прикрывает наш тыл. Все эти пять опорных пунктов глубоко врыты в грунт и каждый имеет угол обстрела в 180 градусов, который перекрывается с углами соседних позиций, – то есть, где бы враг ни прорвал нашу оборону, эти форты смогут его накрыть огнем. Тут, тут, тут и тут – позиции артиллерии, врытые в землю не хуже фортов, а их орудия пристреляны к каждому квадратному метру наших позиций, так что если враг прорвется, то попадет под огонь прямой наводкой. Редуты соединены тоннелями и траншеями, что позволяет при надобности перемещать солдат и боеприпасы из одной точки в другую. Это место – чудо инженерии. И выстроили мы его всего за два дня, причем под огнем, – благодаря нашим инженерам и рабочим дроидам. Инженеры спасли эту армию.

По другую сторону от речного русла расположены вражеские позиции, занимая эту просторную равнину. А чуть дальше, на этом вот плоскогорье, находится Межгалактический коммуникационный центр. Это он был целью сепаратистов, и, несомненно, его защищают большими силами. И кто бы ни командовал там, он умен. Шесть раз он пытался взять нас штурмом, и каждый раз мы отбивали атаку. Не без потерь с нашей стороны, но мы уменьшили число его дроидов на много тысяч. Враг дважды захватывал Изабель, и дважды мы ее возвращали. Сейчас он довольствуется тем, что прощупывает наши рубежи, выискивая слабые места, пытается обойти нас с флангов, роет тоннели... Кстати, как раз сейчас он прокладывает еще один – на глубине примерно ста метров, направляя его к Изабель. А когда доберется, взорвет там здоровенный заряд и разнесет наш форт в щепы. Поэтому мы хотим подвести под его тоннель контрмину и рвануть ее раньше, чем он достигнет Изабель, Будет занятно увидеть, кто окажется первым, а?

Слайк свирепо усмехнулся.

– А каковы у нас шансы? – спросил Эрк.

– Перед нашей атакой я отправил в Корускант сообщение, запрашивая помощь. Возможно, она придет вовремя, а возможно, и нет. Пока приходится обходиться собственными силами, однако мы здорово подпортили этому парню график. – Жестом Слайк указал на позиции противника, изображенные на голографической карте. – Полагаю, он тоже ждет подкреплений. Кто бы он ни был, его послали, чтобы захватить Центр, а не чтоб его удерживать, поэтому следом за ним должна прибыть большая армия. И если она попадет сюда раньше, чем мы получим подкрепление...

Он пожал плечами.

– А до тех пор, что вы собираетесь делать, сэр? – спросила Оди.

– Делать? Ну, я собираюсь лягать их как можно больней. – Стоявшие вокруг карты офицеры засмеялись. – Что же до вас двоих... В Изабель мне бы пригодилась пара канониров. Как насчет этого?

– Есть, сэр.

– Сержант Л'Локс, накормите их, выдайте, что требуется, и проводите в Изабель. О своем назначении пусть доложат лейтенанту Д'Норе... Удачи!

И Слайк пожал им руки, прощаясь.

Предложенная еда состояла из военных пайков, предназначенных для поддержания жизни при высоком метаболизме, а не чтоб ублажать вкусы эпикурейцев. Когда они закончили есть, Л'Локс выдал каждому по поясу с оснасткой.

– Это стандартное снаряжение пехотинца, но мы добавили сюда несколько инструментов, которые сочли полезными при работе в полевых условиях. Когда будет время, проверьте эти кармашки и ознакомьтесь с их содержимым. Может спасти жизнь в трудную минуту.

Лейтенант Д'Норе оказался измученным ботаном, придавленным ответственностью поддерживать свой аванпост в полной боевой готовности. Это он возглавлял штурмовой отряд, отбивший Изабель у боевых дроидов. С тех пор он почти не спал.

– Я не дам им снова захватить Изабель, – сказал он своим новым бойцам. – Вы будете работать на передовых постах прослушивания, покрывающих сектор пять. – Не удосужившись показать, где находится этот <сектор пять>, он устремился прочь, чтобы посовещаться с солдатами из сектора три, на ходу крича через плечо: – Я поговорю с вами позже. У меня там было три человека, но все они были ранены и эвакуированы. Поэтому, что б вы ни делали, не стреляйте, пока вас не атакуют. Я не хочу, чтобы противник знал, что пост прослушивания опять кем-то занят. – С этими словами он исчез за поворотом траншеи.

Стоявший неподалеку сержант сказал:

– Пойдемте, я вас провожу. Но держите головы ниже, иначе подстрелят.

Пригнувшись, парочка поспешила за ним – в сторону, противоположную от той, куда только что отбыл лейтенант. После немалого числа изгибов и поворотов траншея уперлась в укрепленную амбразуру.

– Сектор пять, – объявил сержант. Место, где медики оказывали первую помощь предыдущему орудийному расчету, было заметно по пятнам крови и обрывкам одежды.

– Никогда не видел такой штуковины, а уж тем более не знаю, как из нее стрелять, – сказал Эрк, глядя на станковый многозарядный бластер.

– Меня обучали всем типам пехотного вооружения, – откликнулась Оди. – Я буду стрелять, а ты следи за генератором мощности. – Она повернулась к сержанту. – Когда нас сменят?

– Когда сменят, тогда и сменят, и я понятия не имею, когда это произойдет, – ответил он. После чего вручил каждому пакет с пищевым рационом. – Растягивайте подольше – это все, что у нас осталось. Спите по очереди. Один из вас должен все время следить за приборами. Проверка по комму каждые тридцать минут – не пропустите. Стреляйте, лишь когда появится цель. Вы здесь не затем, чтобы отразить штурм, а чтобы предупредить о его начале и задержать дроидов хоть на немного. Как только они придвинутся вплотную, отступайте по этой траншее к главному рубежу, причем как можно быстрей. Вам решать, когда отсюда линять, но не ждите слишком долго. Ваш позывной – <Надежда-пять>; у командного пункта – <Иззи-шесть>. Сверьте ваши часы – сейчас шестнадцать пятнадцать. Контрольный звонок в шестнадцать сорок пять.

Сказав все это, сержант тут же развернулся и поспешил по траншее обратно.

Несмотря на свое отважное заявление, полной подготовки по стрельбе из станковых бластеров Оди не прошла, и ей потребовалось несколько минут, чтобы заново ознакомиться с этой системой. Почувствовав в себе достаточную уверенность, она стала объяснять Эрку, как та работает.

– Этот бластер должен быть соединен с другими, находящимися в этом же редуте, встроенным каналом дальней связи, – сказала Оди, показывая на каждую деталь, которую упоминала. – Это означает, что, если на нас нападут, системы наведения прочих бластеров произведут автоматическое нацеливание, чтобы поддержать нас огнем, – и наоборот. – Она быстро проверила канал связи. – Отлично, он работает. Здесь до сих пор все включено, так что нам не придется проходить через процедуру запуска – это может занимать до пятнадцати минут.

– А что эта штуковина будет делать? – спросил Эрк, глядя на бластер. Отстегнув пояс с оснасткой, он бросил его в угол.

– Эрк, лучше это не снимать, – предупредила Оди. – Никогда не знаешь, в какой момент что-то оттуда может понадобиться.

– Ага, я уже глянул на это – главным образом косметические средства пехотинца, большую часть которых я даже не знаю, как применять. Ну и что там, в этих кармашках?

– Клевая подборка. У меня пока не было возможности осмотреть все, но...

– Оди, я хочу, чтоб ты научила меня пользоваться бластером. Весь этот хлам, что на меня навесили, мне тут не поможет – будет лишь мешать. А если что-то оттуда мне понадобится, то ты мне скажешь, ладно?

– Конечно. Что ж, этот бластер, знаешь ли, весьма смертоносное противопехотное оружие. Его эффективный диапазон всего лишь двести метров, зато максимальный – до полукилометра. Когда углы обстрела перекрываются, не думаю, что хоть один дроид сможет прорваться. Твоя задача – следить за потоком энергии, чтобы во время стрельбы орудие не перегревалось. Если меня ранят, просто переключи генератор энергии на режим с предварительной загрузкой – вот этот тумблер. Это устранит опасность перегрева, но в то же время намного уменьшит скорость стрельбы. Я научу тебя всему, что требуется для обращения с этой штуковиной, а затем мы сможем сменять друг друга.

– А откуда ты сама все это знаешь?

– Разведчики – это ведь тоже пехота, – ответила Оди. – Поэтому, хотя я и не ношу плазменное ружье, пользоваться им меня учили.

Амбразуру просверлили в скале таким образом, чтобы обеспечивать максимальную защиту сверху и с боков. Вперед можно было смотреть через узкие щели, вырезанные в камне. Эрк заглянул в одно из смотровых отверстий. В меркнувшем свете еще ясно различалась вспаханная земля, находящаяся между сектором пять и высохшим руслом реки и усеянная останками уничтоженных дроидов. А что стало с защитниками редута, когда его захватили? – подумал Эрк. И впервые почувствовал отчаяние. Как можно надеяться выжить в этой ситуации?

– Придется спать, не снимая шлемов, – заметил он. – Когда стемнеет, нам не обойтись без ночного видения.

– Точно. У этого бластера есть инфракрасная система обнаружения цели. Прежде чем сделается слишком темно, я покажу, как ею пользоваться.

Ночь прошла спокойно. В других секторах оборону пробовали на прочность, и бластеры, оживая, принимались стрелять. В эти моменты коммуникационная сеть включалась, наполняясь докладами и приказами, и оба, Эрк и Оди, приходили в полную боевую готовность, но как только стрельба стихала, они, по очереди, старались хоть немного поспать. Ночь они разделили на двухчасовые смены. Оди обучила Эрка достаточно, чтобы он мог пользоваться оружием в одиночку и немедленно открыть огонь, если заметит в их секторе какое-либо движение. Но даже когда Эрк вел наблюдение через прибор ночного видения, его глаза играли с ним шутки: ему казалось, что, если смотреть на разбросанные по пустырю холмики достаточно долго, они перемещаются. Эрк поймал себя на том, что часто трет веки и трясет головой, пытаясь избавиться от тумана перед глазами. Изо всех сил он старался не заснуть. Как пилот истребителя, он отлично знал, сколь губительной может быть халатность, но сейчас он не был классным пилотом, а сидел в сыром каменном склепе, пропахшем кровью и фекалиями, а в его нутро вгрызался голод, лишая его сил, и он не спал целую вечность, и все тело ныло. А больше всего беспокоило колено, болезненно пульсируя.

Вздохнув, Эрк встряхнулся, затем поморгал. Через несколько минут пробьются первые лучи, затем рассветет. Прежде он любил это время суток, когда остальной мир еще спит, а все вокруг – тихое, чистое, умиротворенное. Его передернуло. В этой части Праеситлина ночи очень холодные, а дни – обжигающе жаркие. Опустив глаза, он посмотрел на Оди. Как только наступила ее очередь, она тут же погрузилась в сон. Эрк улыбнулся. Девушка могла быть сейчас вместе с разведчиками, занимаясь тем, что умела лучше всего, гоняя, как ветер, но вместо этого Оди осталась с ним и лежит тут, в этой дыре, а единственное, что отделяет ее от вражеской армии, – тонкая каменная стена, И когда ж они выберутся из этой переделки...

Сердце Эрка забилось чаще. Снаружи что-то двигалось! Его ладони, сжимавшие рукояти прицела, внезапно вспотели. Носком он ткнул Оди в бедро, и она мгновенно проснулась.

– Там что-то есть, – прошептал Эрк. Теперь он был совершенно бодр, адреналин сразу привел его тело в норму. С удивлением Эрк услышал собственный смех.

– Ну давай, давай, – шептал он, фокусируя орудийную оптику и с нетерпением ожидая начала боя.

Через систему наведения он мог видеть ясно, точно днем. И тут все поле, которое просматривалось через бойницу, словно бы поднялось и двинулось на него.

– <Иззи-шесть>! <Иззи-шесть>! Говорит <Надежда-пять>, – напористо сказал Эрк. – Они наступают!...

Эрк начал стрелять в толпу надвигающихся боевых дроидов, ощущая рядом с собой Оди, следившую за потоком энергии, который втекал в ревущий бластер.

Внутри его шлема негромкий голос спросил:

– <Надежда-пять>, говорит <Иззи-шестъ>. Какова численность противника? Повторяю: какова численность противника?

– Их тысячи, – крикнул Эрк. – Тысячи!...я

14

«Моя дражайшая...»

Нет, так не годится, слишком обезличенно. Он начал снова. <Моя любовь...> Нет, нет, слишком, слишком банально. Он задумался, не зная, что придумать дальше. Попробуй это: <Я скучаю по тебе сильней, чем могу выразить словами. Мое сердце переполнено любовью к тебе, моя дражайшая, сладчайшая...> В этом же духе он писал некоторое время на флимсипласте, затем прервался и перечитал параграф. Нет, нет, нет, он говорит, точно влюбленный подросток! А ведь это его жена, сенатор, героиня, женщина, ставшая на всю жизнь супругой рыцаря-джедая. Ну, или человека, который вскоре им станет... или погибнет.

Анакин Скайуокер сидел в своей каюте, находившейся на борту <Рейнджера>. Через несколько часов ему предстояло перебраться на корвет <Нилиан>, сопровождающий транспортные суда. Халкион останется на <Рейнджере>, чтобы возглавить атаку, в то время как Анакин будет командовать десантом. Затем тяжелые крейсеры, направляемые Халкионом, пробьют во вражеской блокаде дыру, через которую Анакин и наземные войска произведут высадку на Праеситлин. Благодаря системе идентификации, на которую не повлияло глушение связи, они знали, что по крайней мере часть флота Слайка уцелела и все еще находится на орбите Праеситлина, сражаясь с оставшимися кораблями сепаратистов.

Когда Слайка простили за то, что подбил своих подчиненных напасть на сепаратистов, и наделили полномочиями действовать по своему усмотрению, ему выдали собственный набор идентификационных кодов. Эти коды содержали всю информацию о каждом корабле его флота, включая название, класс, вооружение, комплектацию и прочее. Каждый корабль был снабжен системой <свой-чужой>, ретранслятором, который при запросе соответствующим кодом откликался присущим ему идентификационным сигналом, сообщая таким образом, что это дружественное судно, и позволяя избежать огня по своим, что в пылу сражения случалось слишком часто. Халкион был уверен, что, как только он начнет атаку, корабли Слайка присоединятся к его флоту и вместе они разобьют противника. Пока что оцепление, охватывавшее Слуис-ван, похоже, ни о чем не подозревало, но если тамошние корабли направятся сюда, чтобы принять участие в битве, ситуация может осложниться.

Место для высадки на Праеситлин уже выбрали: участок с неровным рельефом, расположенный позади высохшего речного русла и рядом с плато, где находился Межгалактический коммуникационный центр. На само плато Халкион решил не высаживаться, поскольку считал, что ожесточенный бой так близко от Центра, скорее всего, приведет к его уничтожению и гибели техников, которые, по всей видимости, стали пленниками сепаратистов.

Халкион, Анакин, их офицеры, солдаты и экипажи кораблей уже сделали все, что можно, готовясь к предстоящей битве. Теперь пришло время отдыха. Через несколько часов флот прибудет к исходной точке – сектору космоса в окрестностях Праеситлина, который их капитаны выбрали местом, где они построят свои корабли для атаки. К этому моменту вражеский флот уже будет знать, что они на подходе; их суда оказались внутри мертвой зоны, связь откуда с остальной Галактикой была некоторое время назад прервана. На самом деле, когда оборудование отключилось, Халкион как раз докладывал Совету джедаев, – верный знак, что они вступили в зону влияния противника.

Скомкав флимсипласт, Анакин сунул его в измельчитель и вынул другой лист. Джедай не испытывает ни страха, ни ненависти, ни тоски. Анакин знал, что предстоящее сражение будет выиграно и что его дивизия оправдает ожидания; Грудо много раз ему об этом говорил, а уж Грудо знает толк в армиях и командирах. В самом деле, искусству командования Анакин обучался с феноменальной быстротой, посвящая этому каждый час каждого дня, пока флот находился в полете и пока он сам бодрствовал. А во все аспекты военного менеджмента он тоже погружался с энтузиазмом. Страха Анакин не ощущал – он с нетерпением ожидал боя, предвкушая встречу с легендарным капитаном Слайком. Правота и справедливость – на их стороне, и они одержат победу. Одиноким Анакин себя тоже не чувствовал. Его дружба с Халкионом, который относился к нему, как к младшему брату, крепла с каждым днем. И Грудо – этот верный, крепкий, надежный старый родианец – все время вояжа держался рядом с ним, так что они стали неразлучными товарищами.

Анакину Скайуокеру были знакомы страх, боль, отчаяние, гнев, но все это ныне осталось позади, в другой жизни. Он снова начал писать: <Ты сейчас со мной, моя родная. Я чувствую тепло твоего дыхания на щеке, ощущаю запах твоих волос и одежд, когда ты прижимаешься ко мне всем телом. Мы вместе смотрели в лицо смерти, любимая, и одолели ее. И хотя завтра я вновь встречусь со смертью, твоя любовь со мной и будет меня поддерживать...> Некоторое время Анакин писал не прерываясь. Сколько раз в этом вояже ему хотелось применить свою немалую чувствительность, дарованную Силой, чтобы попытаться увидеть Падме. Но даже если б он смог, то, конечно, не стал бы этого делать: это было бы непростительным злоупотреблением его джедайскимии способностями, а поскольку Анакин уже нарушил присягу, женившись на Падме, он был полон решимости больше не потакать своим желаниям. И все же, пока он писал, стены его спартанской каюты словно бы растаяли и он вновь воссоединился со своей ненаглядной Падме на Набу, у замечательно красивого озера, где они освятили свои клятвы в вечной любви.

Когда Анакин закончил писать, в его горле стоял ком. Он перечитал письмо. Разобрать его почерк было непросто, но подобное нельзя было доверить электронной среде, где письмо мог прочитать посторонний. Это было предельно личным и останется таковым. Покачав головой, Анакин улыбнулся. <Не могу поверить, что это написал я>. Он смахнул слезу, проступившую в углу глаза, затем моргнул и огляделся. Что ж, вот они снова тут, стальные перегородки его крохотной каюты. Мягкая пульсация двигателей <Рейнджера>, проникая сквозь палубные плиты, согревала подошвы его ступней. Реальность.

Анакин несколько раз аккуратно сложил лист флимсипласта, затем плотно его запечатал. С обеих сторон написал: <Сенатору Падме, лично> – и положил внутрь своего плаща. Перед тем как отправиться в бой, он оставит письмо и прочие свои личные вещи на попечении капитана <Нилиана>, чтобы в случае его смерти оно было доставлено адресату.

Улегшись на койку, Анакин закрыл глаза, но сейчас ему было не до сна. Халкион разрешил ему вместо эль-челнока взять на <Нилиан> модернизированный истребитель. Что ж, если Падме для него недоступна, следующие несколько часов можно провести, налаживая летательный аппарат.

* * *

Военный флот никогда не спит. Члены корабельных экипажей могут спать, когда не находятся на дежурстве, но военный флот всегда бодрствует, всегда настороже, а накануне сражения солдаты спят посменно на своих боевых постах. Военный флот пребывает в постоянном напряжении, а его суда и их экипажи подобны частям громадного существа, хищного зверя, готового прыгнуть на добычу, которую он выследил сквозь космические пространства. Но в данном случае добыча могла дать отпор. Возможно, даже бойцы-клоны ощущали это напряжение – не то чтобы оно всерьез влияло на состояние их психики, – и Грудо тоже его чувствовал. Для мастера-джедая Халкиона это ощущение было знакомым и бодрящим, но не настолько, чтобы из-за него терять сон.

Халкион провел последнее совещание с капитанами, и они отбыли к своим кораблям. Все было готово. Теперь оставалось ждать.

Очнувшись после недолгого сна, Халкион сел к столу и написал: <Мои дорогие Сцерра и Вейлин...> Это было лишь последнее в серии писем, которые он написал жене и сыну, чтобы их доставили им, если он погибнет... хотя надеялся вручить письма сам, когда этот поход закончится. Халкион писал от руки, чтоб уберечь от любопытных глаз и сохранить в тайне – хотя бы на время – нарушение джедайской присяги. Закончив писать, он сложил письмо, затем запечатал и добавил к пакету, где подобных писем уже скопилось несколько дюжин. Мысли о жене и сыне согревали его, но сейчас Халкион старался о них не думать. Разлуку с ними он сносил так долю, что боль уже притупилась, ощущаясь лишь в самой глубине. А от таких мыслей мало проку.

Халкион потянулся. Нужно найти Анакина и поговорить с ним напоследок – для поднятия его духа и собственного. Юный джедай доказал, что командует по праву. О, все знали, что он храбр, – его поведение в сражениях на Геонозисе, Жабииме и в прочих местах это подтвердило. Когда он был на Жабииме, верховный канцлер Палпатин лично приказал ему покинуть поле сражения – после более месяца тяжелых боев; юноше пришлось оставить своих друзей, чтобы помочь с эвакуацией. И Анакин подчинился этому приказу, пусть и с неохотой. Ему были знакомы боль, смерть, поражение. Он знал, что у него есть предназначение. Его уделом было командовать. Юный джедай обладал великой чувствительностью, дарованной Силой; и он был умен, даже, наверное, гениален. Халкион не сомневался, что когда-нибудь Анакин станет мастером и даже будет заседать в Совете. А пока он продемонстрировал способность руководить, умение вести за собой – это неизъяснимое качество личности, которое убеждает остальных, что их командир знает, что делает, и что если они последуют за ним, то добьются успеха Наблюдая за ним изо дня в день, Халкион был уверен, что Анакин оставил свои эмоции в прошлом.

Халкион встал. Существовало лишь одно место, где Анакин мог находиться в этот поздний час.

* * *

– Как успехи, Анакин?

Вздрогнув, Анакин распрямился, выглянув из кабины <Аазурного ангела II>, своего космического истребителя.

– Просто делаю некоторые последние доводки. – Соскочив с машины, он вытер руки тряпкой. – Я готов.

В ангаре было тихо; остальные машины, главным образом эль-челноки, были надежно закреплены, чтобы не пострадать во время предстоящего боя. Невдалеке, на пустых ящиках, сидели два техника.

– Всего несколько часов, и начнется, – сказал Халкион. – А в твоем подчинении десять тысяч бойцов. Ну и как себя ощущаешь?

– Готов. – Анакин хлопнул по колену. – Готов.

– А как твоя рука?

– Лучше, чем когда-либо. – Чтобы доказать это, Анакин согнул пальцы. – Мастер Халкион... я хотел спросить у вас кое о чем...

Халкион пристально в него вгляделся.

– Конечно. И о чем?

Анакин помедлил, затем выпалил:

– Грудо рассказал мне о вашей стычке со Слайком, ну, я хотел у вас спросить... – Он пожал плечами. – Почему... ну да, почему вы дрались с ним в тот день? И дело даже не в том, почему вы дрались, но почему дрались именно так?

– Я и сам себя об этом спрашивал. – Халкион глубоко вздохнул. – Знаешь, мне совсем не хотелось арестовывать Слайка. Остальные считали его в лучшем случае мятежником, в худшем – пиратом. Но, по-моему, он делал лишь то, чем

Республике следовало давно заняться. Я собирался лететь домой к... – он спохватился, – ... повидаться с друзьями, но Совет поручил мне командовать судебным корветом, который послали за Слайком, и мне пришлось подчиниться, исполнять свой долг, делать то, что поклялся делать. У нас, джедаев, нет личной жизни и нет семей, как у других людей.

В его голосе проступила горечь, удивившая Анакина. Нечто похожее он и сам сейчас ощущал. Непроизвольно Анакин коснулся места под плащом, где хранилось письмо Падме.

– Итак, – продолжил Халкион, – когда мы добрались до поляны, где приземлился корабль Слайка, я знал, что его нет на борту, и даже подозревал, что Грудо, стоявший там со своими ножами, является частью некоего отвлекающего плана. В тот момент я думал, что Грудо хочет отвлечь меня от леса, где прячется Слайк со своей командой. – Он хрипло рассмеялся. – Но тогда мне было плевать на это, – сказал он с чувством.

Волнение, прозвучавшее в его голосе, застало Анакина врасплох.

– Анакин, я могу тебе доверять? – внезапно спросил Халкион.

Похоже, мастер-джедай говорил с полной серьезностью, а его глаза наполняла печаль. Анакин хотел произнести: <Конечно, можете>, – но вдруг усомнился, что вправе давать такое заверение.

– Продолжайте, – сказал он неопределенно.

С минуту помолчав, Халкион продолжил:

– Тебе известна причина, по которой мы, джедаи, не должны иметь никаких эмоциональных связей с другими людьми, не правда ли?

Анакин не стал отвечать – вопрос был риторический.

– Потому что эмоции затуманивают суждения джедая, мешают ему сознавать свой долг и делать то, что он поклялся делать, – даже если ему это трудно и неприятно. Что ж, я провалил это испытание.

И Нейа Халкион рассказал Анакину о своих жене и сыне.

Сперва Анакин даже не мог ничего вымолвить, а лишь глядел, раскрыв рот, на человека, который стал его наставником. Хмыкнув, Халкион легонько стукнул Анакина под челюсть.

– Отвисла так резко, что я подумал: не вывихнул ли ты ее, – сказал он. Затем вздохнул. – Такие вот дела, И ты – единственный, кто об этом знает. Собираешься сообщить Совету джедаев, когда мы вернемся?

Анакин не знал, что сказать.

– Нет, – выдавил он, стараясь совладать с голосом. – Подозреваю, что Йода уже знает... или догадывается. От его внимания мало что ускользает. – Затем его охватило чувство вины: было б нечестно не ответить на откровенность тем же. – Кроме того, если я о вас доложу, вы сможете отомстить, доложив обо мне, – поспешил он добавить.

После чего рассказал Халкиону о своей женитьбе на Падме.

Теперь настала очередь Халкиона глядеть на него с открытым ртом. Когда джедай снова смог говорить, то произнес

– Женился? Ты? – Он изумленно покачал головой – Выходит, вы поженились, когда вместе летали на Набу, верно? – медленно произнес Халкион. – И даже Оби-Ван об этом не знает?

Анакин покраснел, ощутив внезапный стыд.

– Это было... трудно, – признал он. – Оби-Ван – мой учитель... и мой друг. Терпеть не могу ему врать!

Халкион лишь кивнул:

– Я знаю, знаю. Мы пошли против всего, чему нас всегда учили, против самой сути джедая...

Его голос стих.

– Но в этом же нет дурного! – воскликнул Анакин. – Я имею в виду... обман – да, но не любовь! Не нежность! Я не ощущаю, что из-за своей любви к Падме я, как джедай, сделался хуже.

– Я тоже с этим боролся, – нахмурившись, сказал Халкион. – Временами я спрашиваю себя, знает ли Йода обо мне... о нас. Но если это так, то почему Совет поручил мне возглавить эту экспедицию? И почему они разрешили взять тебя моим помощником, зная, что это нас сблизит – двоих, имеющих общий секрет? Это ведь не потому, что, кроме нас, послать было некого. В Храме имелись и другие джедай... или Совет мог отозвать кого-нибудь. Ну и зачем было поступать таким образом? – Он посмотрел на Анакина, и его плечи расправились. – Я скажу тебе, что я думаю. Я думаю: нам дали шанс проявить себя, – собственно, мне почти это и сказали. И я прихожу к мысли, что это назначение может стать даже большим испытанием, чем мы считали. – Похоже, Халкион хотел сказать еще что-то, но затем захлопнул рот и поднялся. – Тебе пора улетать, мой юный друг, – произнес он. – Время показать всем им, чего мы стоим.

– Полагаю, что так.

Анакин тоже встал, и пока они сердечно пожимали друг другу руки, он гадал, что это за большее испытание, которое мог замыслить Совет.я